Возвращение — часть 19

Когда летучий корабль, ставший уже совсем крохотным, вошёл в сумрачную стену, я ещё некоторое время словно зачарованный смотрел ему вслед. Неожиданно померещилось, что туман, словно живое существо, напоминающее какого-то смутно знакомого толстяка, с наслаждением пожевал губами, поглощая излюбленное лакомство. Привидится же такое! Я тряхнул головой, прогоняя странное наваждение, и решил всё же поговорить с Гунаром, который после отправки экспедиции сразу вернулся в мэрию, ссылаясь на неотложные дела. Радостное возбуждение на площади уже спало, и успокоившиеся горожане начали постепенно расходиться. От стены возвращались летучие провожатые. Жизнь входила в привычную колею.

В здании мэрии было тихо, как обычно. Меня это всегда несколько удивляло, поскольку во всех административных зданиях, которые я помнил из своей прошлой жизни, царил постоянный неумолчный шум, состоящий из голосов, шарканья, стуков, шуршания, щелчков и обязательных многоголосых звонков телефонов. Здесь же ничего подобного не было. Казалось, сотрудники мэрии старательно сохраняли режим абсолютной тишины.

Постучав легонько в дверь кабинета советника по гражданскому праву, я открыл её и вошёл внутрь.

Склонившись над большим столом, Гунар сосредоточенно изучал какую-то развёрнутую схему, лежавшую перед ним. Оторвавшись от неё и увидев меня, он слегка недовольно поморщился, но голос как всегда прозвучал приветливо:

— А, это вы, Сергей… заходите. С чем пожаловали?

Подойдя к столу и обменявшись рукопожатием с хозяином кабинета, я, не удержавшись от любопытства, скосил глаз на схему. Как мне показалось, это был план здания мэрии с какими-то разноцветными ломанными линиями, расходящимися от него в разные стороны. Одна из них, отмеченная ярким красным цветом, уходила дальше всех, скорее всего даже за пределы города.

— Извините, не хотел помешать, — сказал я. — Наверное, вы были заняты чем-то важным, а я вас от этого оторвал.

— В каком смысле?

Я указал на схему.

— Это что, план мэрии с какими-то коммуникациями?

— Ах, это… — Гунар беззаботно махнул рукой, изображая на лице полнейшее равнодушие, но в глазах его блеснула настороженность. — Не обращайте внимания. Это сущая ерунда… нашёл в старых завалах план нашего здания и решил взглянуть на него из простого любопытства. Но, увы, ничего сколько-нибудь интересного не обнаружил — совершенно бесполезная, никому не нужная старая бумажка…

Советник быстро сложил схему, отнёс в сейф и запер его на ключ.

«Зачем же в таком случае ты, хитрец, спрятал её в сейф?» — подумал я, а вслух произнёс: — Летучий корабль уже вошёл в сумеречную стену, так что теперь остаётся только ждать их возвращения.

— Да, будем надеяться, что экспедиция принесёт нам хорошие сведения, — с энтузиазмом подхватил советник, возбуждённо потирая ладони. — А если даже результат окажется нулевым, то что ж, в таком случае больше не придётся тратить зря силы, средства и драгоценное время на новые экспедиции.

— Но ведь, даже если не получится в этот раз, попытки не стоит прекращать, — возразил я.

— Почему? — полюбопытствовал Гунар, пристально глядя на меня.

— Ну… другие миры ведь существуют на самом деле, я же сам оттуда, значит, дорога к ним обязательно должна существовать. Если не по воздуху, то каким-нибудь другим способом.

— Например? — насторожился советник.

— Допустим, не известные нам пещеры в горах… вот Воронин рассказывал, что они с Серым пришли из какого-то древнего лабиринта, который обрывается в пропасть. Но ведь когда-то он наверняка шёл дальше и, возможно, у него был выход… Кстати, на той схеме, что вы разглядывали перед моим приходом, вполне может оказаться какой-нибудь давно позабытый подземный ход.

— Ах, оставьте, Сергей, — недовольно отмахнулся Гунар. — Вы же взрослый человек, а рассуждаете, как мечтательный мальчишка: когда-то… где-то… возможно… мы уже всё перепробовали, и эта экспедиция наша последняя попытка.

— Но ведь…

— Всё. Достаточно на сегодня предположений, — советник решительно припечатал ладонью крышку стола. — Сперва дождёмся результатов экспедиции, благо она не долгосрочная, а уж дальше будем решать. Вы за чем-то пришли ко мне?

— Да вот не знаю, как и сказать…

— Говорите уже как есть, не томите.

— В общем-то, меня вчера чуть не убили.

Гунар от неожиданности замер на месте и даже глаза вытаращил, на несколько мгновений потеряв дар речи. Затем в его глазах промелькнула какая-то мысль. Недоверчиво усмехнувшись, он с деланной строгостью погрозил мне пальцем.

— Ну, вы и шутник, Сергей! Не пугайте меня больше так.

— В том-то и дело, что никакая это не шутка…

И я весьма подробно изложил историю происшествия, случившегося поздним вечером, умолчав лишь о предположениях и догадках друзей. По мере моего рассказа физиономия советника постепенно вытягивалась от изумления, да так, что к концу повествования я уже начал опасаться за сохранение её правильных пропорций.

Когда я умолк, в кабинете повисла напряжённая тишина. Гунар наконец-то закрыл рот, озадаченно почесал в затылке, ещё раз окинул меня испытующим взглядом, после чего зачем-то подошёл к окошку и долго сосредоточенно смотрел на площадь перед мэрией, словно там именно в этот момент происходило нечто невероятно важное. Наконец, обернувшись ко мне, он спросил:

— Вы точно уверены, что всё произошло именно так?

— А с чего бы я путал?!

— Ну, мало ли… может, выпили с друзьями лишку, вот и померещилось, — предположил советник. — Поверьте, такое случается со всеми рано или поздно.

— Да не пили мы вчера совершенно, хотя хозяин «Красной утки» даже за счёт заведения предлагал.

— Гм… а Перцу об этом… происшествии сообщили?

— Не успел, да и, честно признаться, не хотел перед самым вылетом его беспокоить.

— Да-да… это вы молодец… это правильно…

Впервые за всё время моего нахождения в городе я увидел советника по гражданскому праву таким растерянным. Хоть он и хорохорился, пытаясь сохранить уверенный вид, но явно не понимал, что происходит на самом деле. По всему было понятно, что сам Гунар совершенно точно ничего не знал и не имел к нападению никакого отношения. Мне даже стало его немножко жаль.

— А… скажите, Сергей, не было ли у вас в последнее время каких-либо конфликтов с кем-нибудь из горожан?

— В каком смысле?

— Ну, допустим, спор из-за женщины… это я так, к примеру, или ещё по какой причине…

— Да нет. В городе я ни с кем  никогда не ссорился и вообще, как говорится, в чужой огород не лезу.

— Странно…

На Гунара жалко даже было смотреть. В этот момент он выглядел совершенно растерянным и подавленным, поэтому я решил подбросить ему спасительную ниточку:

— Может быть, это какие-нибудь повстанцы? Допустим, рискнули совершить ночной налёт на город…

— Нет-нет, об этом не может быть и речи, это совершенно исключено! — решительно возразил советник. — Вы же знаете, что все повстанцы уроды, среди них нет умеющих летать… извините, это не относится к вам и другим, пришедшим извне…

— Откуда вам известно? Может у них дети рождаются с этими способностями?

— Ах, оставьте, Сергей, вы не понимаете, о чём говорите, — в сердцах воскликнул Гунар. — Какие дети?! Какие полёты?!

Но тут, словно опомнившись, он мгновенно успокоился и с привычной доброжелательной улыбкой поспешил меня заверить:

— Впрочем, наш долг — всё проверить, так что не волнуйтесь. Когда вернётся шеф охраны, он проведёт тщательнейшее расследование, и мы обязательно найдём виновников и спросим с них со всей строгостью, уж поверьте мне на слово!

Собственно, на этом наша беседа окончилась. Больше говорить было не о чем, поэтому, попрощавшись, я направился к двери, но советник остановил меня и посоветовал:

— Кстати, Сергей, до возвращения господина Перца не выходите в тёмное время на улицы, на всякий случай…

— Но ведь я же по вечерам играю в «Красной утке», и мои выступления заканчиваются очень поздно.

— А ничего страшного нет. Зайдите прямо сейчас к Бэримору и передайте, что я освободил вас от вечерней работы в ресторане э… скажем, на пять дней.

— Если спросит по какой причине, что мне ему ответить?

— Не спросит. Но если вдруг… тогда посоветуйте ему узнать об этом у меня. Скажите, мол, служебная тайна. Только о том, что вчера случилось никому пока не рассказывайте. Договорились?

Я кивнул и вышел из кабинета.

Сообщив хозяину «Красной утки» о распоряжении советника по гражданскому праву относительно моего освобождения и не услышав по этому поводу никаких возражений, я направился к Инге, которая ещё должна была быть свободной до вечера.

Поднявшись на третий этаж угрюмого подъезда, в котором находилась её квартира, я осторожно постучал и прислушался, но никто не отозвался. Тогда я постучал громче, и вскоре из-за двери донеслись приближающиеся шаги.

— Кто там?

— Инга, это я — Сергей.

Мягко щёлкнул замок, и дверь отворилась. На пороге стояла запыхавшаяся Инга в облегающем спортивном костюме. Она шагнула в сторону, пропуская меня внутрь.

— Проходи пока на кухню, я сейчас…

Она выглядела слегка раскрасневшейся. Волосы, первоначально собранные на затылке в тугой узел, сейчас немного растрепались, и несколько прядей свисали на лицо.

— Ты что, спортом занималась? — не удержался я от вопроса.

— Можно и так сказать, — усмехнулась девушка, поправляя волосы и закрыв дверь. — Танец репетировала. Я тут кое-что придумала, поэтому нужно будет сегодня попробовать несколько новых фигур, только я должна их ещё немного доработать…

— А ты можешь пока особо не торопиться, всё равно несколько дней танцев не будет.

— Почему? Что случилось?

Инга тревожно сдвинула брови и взяла меня за руку.

— Да так… мне Гунар выходные дал.

— В честь чего это, хотелось бы знать? Ты что-то явно не договариваешь, я же чувствую… — девушка пытливо заглянула мне в глаза и строго потребовала: А ну, выкладывай всё как есть!

Ну что тут поделаешь, если на тебя смотрят такими чистыми глазами, тем более — такими красивыми?! И я, конечно же, выложил ей всю правду, только напоследок попросил, чтобы она никому об этом не рассказывала. Инга слушала очень внимательно, не перебивала, а когда я закончил, она задумалась всего лишь на несколько мгновений, а затем убеждённо произнесла:

— Это Перец!

От такого заявления я, признаться, едва не остолбенел.

— С чего это ты вдруг решила?!

— Да ничего не вдруг! Я уже давно приметила, какими глазами он на тебя смотрит.

— Ну и какими?

— Так, словно он тебя ненавидит.

— Да за что? Ведь для этого должны быть хоть какие-то основания, какая-нибудь причина, а её нет, — возразил я.

— Это ты, наивный, так думаешь. А я чувствую…

— Постой, — перебил я Ингу. — Но ведь Перец не летает, и мне кажется, что он никогда и не умел, хотя скрывает это ото всех.

— А ему совершенно необязательно самому летать. У него вон сколько помощников и холуёв в услужении находятся. Достаточно пальцами щёлкнуть — и тут же найдётся целая куча желающих выполнить любое его поручение.

— Гм… вполне возможно, однако, не понимаю, за что бы ему меня так ненавидеть, чтоб убийство замышлять? Должно же быть хоть какое-то мало-мальски логичное объяснение.

Инга задумчиво потеребила упрямую прядь волос, настырно пытающуюся закрыть ей глаз, и направилась в кухню, позвав за собой. Устроившись на табуретке у стола, я молчаливо наблюдал за её действиями. На столе появились две чашки, которые хозяйка наполнила прохладным компотом, и тарелка с мелкими печенюшками, очевидно, собственного приготовления. Попробовав их, я понял, что танцует Инга не в пример лучше, чем готовит, но всё же решил похвалить на всякий случай.

— Вкусные печеньки. Не знал, что ты ещё и готовить умеешь!

— Брось, Сергей, врать ты совершенно не умеешь — у тебя всё на лице огромными буквами написано, — с улыбкой отмахнулась Инга. — Кстати, на самом деле печенье диетическое и низкокалорийное, поэтому вкусным оно никак не может быть. А вот по поводу нелюбви к тебе со стороны Перца у меня кое-какие соображения появились…

— Говори, любопытно будет послушать.

— Я вот заметила, да только сразу не придала значения тому, что с тех пор, как ты начал играть по вечерам в «Красной утке», люди стали постепенно и незаметно меняться…

— Ну ты скажешь! Что я, чародей какой новоявленный? Нет, это тебе всего лишь показалось.

— Ничего не показалось. Просто ты мужчина и, возможно, в самом деле пока ещё ничего не заметил, но мне-то виднее. Ты же знаешь, какое в городе отношение к женщинам?

Я неуверенно кивнул.

— Здесь к женщинам относятся с таким пренебрежением, словно они, если и люди, то никак не первого сорта… уж я-то знаю не понаслышке, — продолжила Инга. — Раньше меня вообще никто не замечал и не здоровался, а если нужно было что-то заказать, то просто кричали «Эй, девка, поди сюда!» А сейчас даже иногда по имени называют, а то бывает и на улице поздороваются, чего раньше вообще никогда не бывало.

— Так это, скорее всего, потому что ты великолепно танцуешь, — предположил я. — Раньше ведь никто об этом не догадывался. А я здесь совершенно ни при чём.

— Ещё как при чём! — упрямо возразила девушка. — Я-то вышла танцевать лишь потому, что ты так играл в тот вечер… до этого у меня и в мыслях подобного не было. А зрители тогда на меня и внимания не обратили, потому что были заворожены твоей игрой. Это оказалась настоящая музыка, пробуждающая чувства… и мысли, наверное. Ведь, если вспомнишь, в зале, когда ты заиграл, воцарилась тишина.

— Ну, допустим, не сразу…

— А ты что, хотел чтобы люди, до этого не сталкивавшиеся с настоящим искусством, сразу поняли его и приняли?! Нет, так не бывает, всему положено своё время. Зато теперь они с нетерпением ждут твоих выступлений…

— Наших, — поправил я.

— Пусть будет так, но в первую очередь всё же твоих, потому что музыка постепенно их преображает. Ты заметил, что последнее время в ресторане никто не кричит, не ругается и почти не происходят драки, хотя раньше каждый вечер случалось по несколько?! Люди стали вежливее и даже отъявленных пьянчуг поменьшало.

— Если так, то это здорово! — улыбнулся я. — Только не пойму, разве это может вызвать недовольство у Перца. Наоборот — он же шеф охраны порядка, поэтому должен быть доволен.

— Экий ты наивный до невозможности, — укоризненно покачала головой Инга. — Перцу не порядок нужен, а власть. За неё он убить может, не моргнув и глазом!

— Но я же не претендую на власть…

— Конечно нет, но твоя музыка заставляет людей задумываться о том, почему всё так, а не иначе, почему в городе такая власть, а не иная и особенно о справедливости, а вот этого Перцу совсем не хочется. Ведь человек думающий постепенно становится умным, а умные нам не надобны, как говорилось в одной книги, надобны верные…

— Где-то я это уже читал… кажется, у Стругацких.

Инга пожала плечами и продолжила:

Перец чувствует исходящую от тебя, вернее, от твоей музыки явную угрозу сложившемуся за долгие годы положению, которое его вполне устраивает. Вот он и пытается тебя нейтрализовать любыми способами. Запретить играть не может, а так… вроде бы несчастный случай, при этом сам Перец как бы и ни при чём.

Инга умолкла, а я ощутил, как по спине лёгкими холодными пальчиками пробежался предательский страх. Играть и петь героические баллады, представляя себя благородным рыцарем без страха и упрёка, это одно, а вот реально ощутить дыхание смертельной угрозы — это совершенно иное. Я ведь, честно признаться, героем никогда не был.

— Что же мне делать?

Этот вопрос сам собой слетел с моих губ.

Инга сочувственно улыбнулась, затем подошла и села на колени. Пригладив мои волосы и заглянув в глаза, она прошептала:

— Пока послушайся совета Гунара, а когда вернутся твои друзья из экспедиции, посоветуйся с ними. И вообще, как мне кажется, нужно искать выход из долины…

Её глаза приблизились, словно два тёмных омута, в которых я моментально и безвозвратно утонул…

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *