Почти каждый день найдёте вы в газетах известие о том, что кто-нибудь совершил убийство из ревности. И до такой степени стало это обычным, что даже не дочитываешь до конца,— всё равно знаешь наперёд, что из ревности. Да и не одно убийство! Самые разнообразные преступления и проступки объясняются ревностью. Чтобы бороться с этим ужасным злом, французы выстроили даже специальную лечебницу для ревнивых и пользуют их с большим успехом. Чувствуется, что не сегодня завтра найдут микроб ревности, и тогда дело будет поставлено вполне на научных основаниях. Да и пора. Ревность в человечестве растёт и ширится и захватывает, казалось бы, совсем неподведомственные ей учреждения. Как вам, например, понравится такая история: «Крестьянин Никодим Д., проживающий на Можайской улице, пришёл к своей знакомой мещанке Анисье В. и стал требовать от неё денег. Когда же Анисья денег дать отказалась, крестьянин Д. из ревности перерезал ей горло». Недаром писал Соломон: «Люта, как преисподняя, ревность!» «Мещанин К. убил лавочника и ограбил выручку. Преступление своё объясняет ревностью». Недавно на Николаевском вокзале арестовали известного железнодорожного вора. Пойманный как раз в ту минуту, когда тащил бумажник из кармана зазевавшегося пассажира, вор объяснил свой поступок сильной вспышкой ревности. По его словам, и все предыдущие кражи он совершал под влиянием этого грозного чувства. Присяжные, сами в большинстве случаев люди ревнивые, всегда оправдывают преступления из ревности. А сколько ужасов, никому не известных или известных очень немногим, причиняет супружеская ревность! Одна молодая дама приехала весной к себе домой из Гостиного двора. Извозчик ей попался на белой лошади, которых многие избегают в весеннее время, чтобы не пачкать платье. Муж встретил даму очень сурово и, окинув взглядом её костюм, воскликнул со злым торжеством: — И вы будете отрицать, что ездили на свидание! Дама отрицала, объясняла, показывала сделанные ею покупки. — Хорошо-с! — холодно ответил муж.— Но не будете ли вы любезны открыть мне имя старика, который линял на ваше платье? И он указал на клочья белых лошадиных волос, прилипшие к коленям несчастной. Поражённая неопровержимой уликой, бедная женщина тут же согласилась на развод, взяла на себя вину и обязанность выплачивать алименты пострадавшей стороне, которая с большим трудом утешилась, женившись на собственной кухарке. Но тяжелее и хуже всех этих убийств одна тихая семейная драма, о которой из посторонних знала только я одна, и то случайно. Потом скажу, почему я об этом знаю. Здесь речь идёт о ревности, которая втёрлась в душу любящей женщины, развратила её любящего и верного мужа и разрушила долголетний союз. Жили эти супруги очень дружно в продолжение шести лет. Срок немалый для современного чувства. Вот как-то приехала к жене, которую назовём для удобства Марьей Ивановной (собственно говоря, для моего удобства, потому что, рассказывая о двух женщинах, из которых каждая в отдельности «она», очень легко запутаться), её приятельница и осталась обедать. Подруги сидели уже за столом, когда прибежал со службы муж Марьи Ивановны. Обедали, разговаривали. Только замечает Марья Ивановна, что муж её что-то неестественно оживлён. Она стала приглядываться. Когда гостья ушла, Марья Ивановна сказала мужу: — Неужели она тебе так понравилась? — Да, она славная,— отвечал тот. — Что же тебе в ней так понравилось? — Да просто я в хорошем настроении. Мне сегодня обещали прибавку и отпуск. Дело, казалось бы, естественное, но Марья Ивановна, как тонкий психолог, поняла, что это просто мужской выверт, и продолжала: — У неё чудные глаза! Не правда ли? — Да? Не заметил. Нужно будет поглядеть. — Что за руки! Нежные, ласковые! Так и хочется поцеловать! Правда? Я приглашу её завтра. Хорошо? — Хорошо, хорошо. Нужно будет посмотреть на неё повнимательнее, раз ты так восхищаешься. На другой день муж внимательно смотрел на приятельницу и часто целовал ей руки, а Марья Ивановна думала: «Ага!» Через два дня, когда он сильно опоздал к обеду, Марья Ивановна сказала, поджимая губы: — Ты был на набережной и гулял с Лизой. — Что-о?! — Пожалуйста, не притворяйся. Ты прекрасно знаешь, что она в эти часы гуляет по набережной. Конечно, тебе приятно пройтись с такой красивой женщиной, на которую все оборачиваются. Это, говорят, совсем особенное чувство. Муж Марьи Ивановны, человек молодой и по натуре довольно увлекающийся, хотя и сдержанный, немножко призадумался. Думал он дня два, а на третий, выходя со службы, нанял извозчика прямо на набережную, разыскал там приятельницу своей жены и проводил её домой. — Ты, конечно, уже пригласил её с собой в театр? — спросила его Марья Ивановна, наливая остывший суп. Муж растерянно пожал плечами,— ему и в голову не пришло! Но через несколько дней он уже исправил свою ошибку и повёл приятельницу жены в «Фарс». На другое утро Марья Ивановна сказала ему: — Где вы ужинали? Он молчал. Ему стыдно было признаться, что он не догадался пригласить свою даму в ресторан. — Я вас спрашиваю, где вы с ней вчера ужинали? — гневно настаивала Марья Ивановна и, не дождавшись ответа, ушла, хлопнув дверью. Целую неделю она с мужем не разговаривала. Бедняк мучился несказанно. Он уже успел за это время побывать с приятельницей в ресторане, но совершенно не знал, что ему делать дальше. Без опытных наставлений жены он был как без рук. «Что мне делать! Что мне делать! — думал он.— Нельзя же всё гулять да ужинать! Надоест!» На седьмой день жена сказала, презрительно поджимая губы: — Чего же вы сегодня дома? Такая чудная погода. Везите вашу пассию в Павловск! Целуйтесь с ней под каждым кустом! Вы думаете, я не знаю, куда вы с ней ездите? Ха-ха! Муж схватил пальто и радостно выбежал на улицу. Теперь, слава богу, он знал, что нужно делать. Через неделю жена наклеила на окна билетики. — Раз вы решили с осени жить вместе,— с достоинством объяснила она,— то я хочу вовремя сдать квартиру. Для меня одной она слишком велика. Муж вздохнул и пошёл к приятельнице. К его удивлению, та выслушала его очень сухо и даже как будто не совсем поняла, чего он хочет. — Я вижу,— сказала она,— что вы придаёте слишком серьёзное значение нашему маленькому флирту. Лучше расстанемся. Он не огорчился, а только растерялся и пошёл к жене за дальнейшими указаниями. Она и слушать его не стала. — Я всё знаю! Всё! У вас мало денег, и вы требуете, чтобы я обеспечила вашу новую семью! Он так привык слушаться её в своих любовных делишках, что бессознательно повторил: — Требую! Требую! Она заплакала. — Теперь вы на меня кинетесь с кулаками!.. За то, что я… не захочу-у-у! — Подлая! — заорал он вдруг и, вскочив с места, стал изо всей силы трясти её за плечи.— Подлая! Обеспечь нас всех! Всех обеспечь сейчас же! Подруга была очень удивлена, когда узнала, что неизвестное лицо положило в банк деньги на её имя. У Марьи Ивановны она больше не бывала. Сама Марья Ивановна от доброй встряски точно иссякла и не могла больше обдумывать делишки своего мужа. Оба скоро успокоились и считали, что дешево отделались от урагана страсти, чуть не разбившей их семейную жизнь. Ревность — штука лютая. Заставит ли она убить любимого человека или женить его на сопернице,— и то и другое хлопотно и неприятно. И если у нас построят лечебницу для ревнивых, то я чистосердечно готова приветствовать благое начинание. * * *P. S. Я ещё забыла сказать, откуда я узнала в таких подробностях о рассказанной мною трагической истории. Очень просто: я её сама выдумала. 1911 |