По стертым пальцам озябших ступеней
до невинности чуть огрубевшей воды,
обгоняя игру глупых чувственных теней,
я пройду, чтоб коснуться руками протухшей беды.
Сфинкс без радости вряд ли поможет,
ведь ему же бездушному трудно взлететь.
Всхлипы церкви пустой монолит не стреножат,
лишь расплавится воском церковная темная медь.
Отпоет не спеша панихида
скорость слов и ненужных тревог.
Лишь останется рядом людская простая обида,
не проснется, увы, для возмездия бог.