Одноногая Марта и ее необычные истории

Вот и неделя прошла, промелькнула белым зайцем за окном. В морозном безмолвии в занесенные по самые крыши хуторские избы властной поступью вошла январская суббота. Дела, недоделанные по хозяйству, отложили со спокойной душой на потом. Задымились сразу в нескольких местах сочным березовым дымом крохотные баньки, потянулись в их сторону бабы с детьми малыми,истосковавшись по первому жару да дубовому венику с ядреным квасом. Потом после них старые пойдут свои кости неторопливо греть, парить и только после обеда молодые и сильные мужчины с подростками и юношами, обсушив палати, убрав измочаленные веники, зададут такого пару, что даже морозу за дверью тошно станет от их красных разгоряченных тел, ныряющих нагишом в огромные хрустящие сугробы. Смех задорный, крик и опять в парную. Не дай Бог пар застоится, да веники просохнут! Поддай жару, да не жалей воды! Хворь никогда не тронет распаренные добрым можжевеловым веником ни душу, ни кожу.
Сняв с себя груз прошедшей недели, смыв усталость и обильный пот, усаживаются мужья с женами и детишками за красиво убранный стол почаевничать. Самовар, как настоящий барин, пышет, клокочет кипятком, только успевай чашки подставлять, варенье брусничное в блюдечки накладывать. Вечер уже незаметно к избушкам подкрался, обступил их со всех сторон и любопытно в окна заглядывает: «А что так весело у вас?» Молодежь, как на праздник вырядилась и потянулась парами в сторону одиноко стоящей у самого леса крохотной хатке. Живет в ней одноногая Марта с мужем своим хромым Винцуком. Детей им бог не дал, так чужие не забывают: на огонек заходят, дров наколоть, сена натаскать из стога и в небольшой повети сложить. У молодых все быстрее спорится, чем у старых. В награду за помощь расскажет им старая Марта интересную историю из своего детства. Сбившись в одно целое на лавке, прижавшись тесно друг к другу, внимательно слушают девушки и парни давно забытые предания своего лесного края. Горит огонь в печи, дровами сухими постреливает, спит хромой Винцук за цветной занавеской, ветер под дверью свежий снег нагребает и вслушивается в слова, доносящиеся за неплотно прикрытой в сенях дверью.

ВЕДЬМАК

В те далекие давно забытые времена дверей в хатах никто не закрывал, верил сосед соседу, приходил в любое время на помощь, выручал из беды разной, не задумываясь. Может потому, что и сам беден был, и прятать не было чего за железным замком, и не успели люди тогда еще плохое и жадное перенять. Так и жили с открытыми нараспашку сердцами и незакрытыми дверями — светло и счастливо, пока в деревеньку незнакомец не пришел. Кто он и откуда — никто не знал, да и не спрашивал. Раз есть нужда в жилье — занимай избушку с самого края пустующую. С осени хозяева в город всей семьей подались, а жилье с подворьем в хорошие руки передали. Принес каждый, что мог, новому жильцу: кто картошки корзину, кто соли щепотку в тряпице, кто яблок моченых. Вот только не принял ничего этот хмурый с длинными седыми волосами человек, даже дверь на стук не открыл, на порог не вышел, не отблагодарил словом добрым. Сунулась было девчушка кузнеца Михея с кошкой трехцветкой к дверям: «Вот на новоселье помощница мурлыка. И мышей будет ловить, и песни ласковые петь — возьмите». Куда там, посмотрел на нее строго человек и кошка зашипела на него, хвост трубой, шерсть торчком, когти острые — гляди ударит. Сорвалась с рук хозяйки и прочь убежала. Долго потом ее искали, насилу нашли под печью сидящей и не желающей наружу вылезать. Подивились да и забыли про этот случай.
А тут как на зло корова у Матвеихи захворала, ни с того ни с сего перестала доиться и слегла. Пошли лекаря искать, а он тут как тут, сам в двери заходит. Сговорились: вылечит корову по весне — теленка за это заберет. Вылечил, конечно, почему бы и нет, раз сам заговор и творил. Дальше — хуже, стали люди замечать: к чему не дотронется седой человек, как бы след свой оставит. Ругаться стали между собой люди, напраслину друг на друга наговаривать. Зло поселилось в деревушке, а за ним и беды в хаты вереницей потянулись: дети болеть непонятными хворями стали, а потом и пропадать по вечерам начали. Послала тетка Аделя дочку меньшую в поветь за кадкой для опары, а та как в воду канула. Кадка возле порога стоит, а ребенок, словно в воздухе растаял. Плач, крики… Неделю искали даже в лесу с собаками — никого! К концу недели в обед исчез мальчонка Ясик, сынок пасечника Рыгора. На речку пошел немного порыбачить, окуньков для ушицы надергать. Время к закату, а нет мальца. Уда на берегу лежит, рыбешки в ведерке плещутся, а рыбачка нет, как и не было совсем.
Стали люди вспоминать, что в последнее время часто пропавших деток возле избушки незнакомца видели. Что они там делали — неизвестно, но решили проверить, расспросить седого — может он чего и видел. Долго в двери колотили, никто не открывал. Затем вошли, а в комнате холодно и сыро, как в склепе каменном. Печь не топленная да шкура волчья лежит на лавке, кислой псиной пахнет. Пятна на полу бурые, на кровь похожие. Обмерли сельчане, когда одежку, окровавленную из-под печи вытащили и обомлели, когда злой волчий вой за дверью услышали. Влетел в хату огромный черный волк, пасть с острыми клыками разинул. Выбежали во двор люди, двери колом подперли, ставни тоже. Со всех сторон сеном обложили жилище поганого ведьмака и подожгли. Черный дым стелился клубами по земле, неистово выл и пытался выскочить из горящей избы то ли огромный волк, то ли седой незнакомец, а люди стояли вокруг полымя и читали вслух молитву святой Богородице, пока крыша не рухнула вниз и искры, рванувшись в небо, не опали снова вниз. С тех пор прошло очень много лет, многие уже стали забывать о седом незнакомце, а он нет — да придет во сне, всполохом черным налетит, с метелью в окно снегом морозным ударит или из-за угла в спину тяжелым взглядом толкнет, совой в ночи оглушительно заухает. Видно нет его душе покоя, не может людям простить погибель свою, вот и рыщет в ночи холодной, ищет того, кто дверь колом подпер, но найти никак не может. Под окнами часто после его визитов следы волчьи находят, большие, на босые человечьи ноги похожие.
Одна я осталась, кто помнит историю прошедших времен. Это ведь мою кошку трехцветную этот злой человек отказался в подарок принять 80 лет назад. Завывает за стенами метель снежная, плачет, а кажется, что это дети пропавшие живых предупреждают, просят их помнить о добре и не забывать зло, которое совсем близко подошло к жилищам и платоядно ощеревшись, вывалило свой черный язык из вонючей волчьей пасти в предвкушении разнузданного пира, так как очерствели сердца людские, высохли от зависти и злобы и нет у людей больше сил сдерживать приход назад седого ведьмака. Ибо кто наказывает смертью даже за грехи тяжкие — сам отдает себя зверю страшному на растерзание. Аминь!

Сергей Качанов-Брандт, 22.06.2015