Замызгана страхом винная лавчонка, Зловещие тени склонились над ней. Две желтых звезды на оконной ставенке И свастика пляшет с дыханьем огней. На мостовой пятна жертвенной крови, Голодные своры снующих собак И вопль старика: «Так не можно, панове», — Как липкая лента, с отчаянием страх. Разбитые стекла в огромной витрине, Размытые тени никчемных людей. Год 38-ой, Берлин, маслом картина, Один из шедевров — эстамп, акварель. Страх требует жить до начала погрома, Ведь жертвы еще никуда не бегут, И руны в петлицах с величием новым Раздавят без слова, унизят, сотрут. Мундир офицерский, скрещенные кости, До злата чужого наци страстно охоч. Как кобра, шипя, в человеческом росте, Вползает под крыши Хрустальная Ночь. Сергей Качанов-Брандт, 08.07.2015 |