Pourquoi craindrois-je de le dire
C’est Margot qui fixe mon goût. Так и мне узнать случилось,
Что за птица Купидон;
Сердце страстное влюбилось;
Признаюсь: и я влюблён.
Пролетело счастья время,
Как любви не зная бремя,
Я живал да попевал;
Как в театре и на балах,
На гулянья иль в воксалах
Лёгким Зефиром летал —
Как, смеясь во зло Амуру
Я писал карикатуру
На любезной женский пол;
Но напрасно я смеялся,
Наконец и сам попался,
Сам, увы! с ума сошёл.
Смехи, вольность — всё под лавку,
Из Катонов я в отставку
И теперь я — Селадон.
Миловидной жрицы Тальи
Видел прелести Натальи
И уж в сердце — Купидон! Так, Наталья, признаюся,
Я тобою полонён,
В первый раз ещё (стыжуся)
В женски прелести влюблён:
Целый день, как ни верчуся,
Лишь тобою занят я.
Ночь придёт — и лишь тебя
Вижу я в пустом мечтаньи,
Вижу в лёгком одеяньи,
Будто милая со мной.
Робко, сладостно дыхание,
Белой груди колебание,
Снег затмившей белизной,
И полуотверсты очи…
Скромный мрак безмолвной ночи…
Дух в восторг приводит мой —
Я один в беседке с нею,
Вижу девственну лилею,
Трепещу, томлюсь, немею…
И проснулся… вижу мрак
Вкруг постели одинокой —
Испускаю вздох глубокой!
Сон ленивый, томноокой
Отлетает на крылах.
Страсть сильнее становится:
А любовью утомясь,
Я слабею всякой час.
Все к чему-то ум стремится…
(А к чему? — никто из нас
Дамам вслух того не скажет.
А уж так и сяк размажет.
Я — по свойски объяснюсь. Все любовники желают
И того, чего не знают.
Это — свойство их, дивлюсь!
Завернувшись балахоном
С хватской шашкой на бекрень,
Я желал бы Филимоном,
Под вечер, как всюду тень,
Взяв Анюты нежну руку,
Изъяснять любовну муку,
Говорить: она моя.
Я желал бы, чтоб Назорой
Ты старалася меня
Удержать умильным взором.
Иль седым Опекуном
Лёгкой, миленькой Розины,
Старым пасынком судьбины,
В епанче и с париком,
Дерзкой пламенной рукою
Белоснежну, полну грудь…
Я желал… да ведь ногою
Моря не перешагнуть,
И хоть по уши влюблённый,
Но с тобою разлучённый,
Всей надежды я лишён). Но Наталья, ты не знаешь,
Кто твой нежный селадон…
Ты ещё не понимаешь,
От чего не смеет он
И надеяться? — Наталья,
Выслушай ещё меня: Ни владетель я Сераля,
Ни Араб, ни Турок я.
За ретиваго Китайца,
Грубаго Американца
Почитать меня нельзя.
Не представь и Немчурою
С колпаком на волосах,
С кружкой, пивом налитою,
И с цыгаркою в зубах.
Не представь кавалергарда
В каске, с длинным палашом —
Не люблю я бранный гром:
Шпага, сабля, алебарда
Не тягчат моей руки
(За Адамовы грехи).
— Да кто-жь ты, болтун влюблённый.
(— Взглянь на стены возвышенны,
Где безмолвья вечный мрак,
Взглянь на окны заграждённы,
На лампады там зажжёны…
Знай, Наталья, — я… монах)! 1814 | 