Даль, мироздание, суета сует…

1

Немного вышло с утра небольшого улова у Брейди, возвращавшегося в город сквозь редкий окраинный пролесок с небольшой, но всё-таки довольно-таки тяжёлой котомкой на дне которой находилось несколько больших плодов мангового дерева, несколько съедобных земляных корней и старый но вроде-бы вполне пригодный немного проржавевший пистолет примерно сорокалетней давности, который можно было вполне успешно продать на городском рынке, связка ключей от амбарного навесного замка находящегося в небольшом пригородном посёлке примерно в четырёх километрах от города, а так-же и два мешка с прожаренным кофе и небольшого, довольно сильно потрёпанного но всё-таки сохранившего в себе несколько потрёпанных но верных облигаций по десять и пятнадцать лир бумажник, который он отыскал на полу того самого амбара ключи от которого позвякивали у него в сумке (на которые он совершенно неожиданно наткнулся проходя мимо этого небольшого поселения, и которые — о счастье, принадлежали как он без особого труда разглядел на небольшой пометке на брелке его старому должнику, довольно старому и вечно брюжжащему Энну), который ещё два года назад одолжил у него хоть и не очень большую, но всё-таки вполне приличную сумму, и с тех пор естественно постоянно ссылаясь то на приехавшего племянника, то на потерю большой суммы на рынке, то на плохой урожай…
Так что сам виноват, а кофе и несколько десятков лир — это небольшое, но всё-таки какое-то моральное подспорье, и пусть Энн не ворчит, даже если вдруг обратит внимание на небольшую убыль в своём амбаре, — надо было вовремя рассчитываться, и отдавать старые долги.
Так не очень спеша и осторожно пробираясь сквозь редкие но весьма вредные заросли колючек, окружавшие все подходы к городским стенам Брейди выбрался на дорогу, ведущую прямо к большим и имеющим весьма грозный вид городским воротам, и отряхнувшись и поправив свою кепку довольно уверенно и легко пошагал по направлению к небольшой двери в огромной аркаде ворот, уже открытой для простых прохожих (большие ворота на въезд и выезд будут открыты только через два часа), и кивнув привратнику, лениво лежавшему на небольшом но удобном кресле положив ноги на журнальный столик и читавшему газету, который слегка приподняв голову точно так-же кивнул ему в ответ миновал пропускной пункт и не спеша побрёл мимо небольших и порю даже немного покосившихся домов этой с виду не такой уж и богатой окраины города к своей такой-же довольно небогатой с виду и местами так-же немного покосившейся хижине, в которой он прожил уже лет девятнадцать и которая тоже находилась у самой городской стены, примерно в получасе медленного и неспешного хода от Восточных городских ворот.
Сюда он перебрался в двадцать пять лет, после окончания своей семилетней, и к чести ему можно сказать совершенно безупречной военной карьеры, которую он оставил в ранге капитана морской службы (очень тесно связанной с контрразведкой и доступом ко многим совершенно секретным сведениям). Отставка случилась из-за не очень тяжёлой, но всё-таки вполне опасной травмы ноги и небольшой, но всё же очень неприятной болезни глаз, которые случились во время проведения одного очень важного и совершенно секретного манёвра, связанного с испытанием совершенных моделей морской глубоководной техники, а так-же ко всему этому и по совершенно неожиданным семейным обстоятельствам, — в следствии совершенно случайной и совершенно неожиданной автомобильной катастрофы, в которой самым прискорбным образом скончались его жена и мать, а серьёзно пострадавший отец тяжело хворая прожил ещё пол года на руках уже демобилизованного сына, но после этого врачи, какими-бы сверхмогущими они не были больше ничего уже сделать не смогли.
Что-же касается Брейди, то его болезни и последствия очень яркой подводной вспышки, произошедшей во время проведения одного ответственного подводного испытания силой медицинских поправок, которые в этой стране были действительно на очень высоком уровне в течении семи месяцев практически полностью сошли не нет, и он опять ходил, упражнялся в лёгком кроссе и смотрел в даль уже совсем не хуже чем пять лет тому назад. Да но армейскую карьеру он решил уже больше не продолжать, и потихоньку почти окончательно переехал в эту небольшую и совершенно невзрачную с виду, но на самом деле очень удобную и уютную хижину доставшуюся ему от родителей, (которая как и почти все дома на окраине несмотря на весьма невзрачный вид представляли из себя «немного замаскированные» по какому-то веянию моды и одному из приказов Правителя самые настоящие апартаменты класса «А», с подземными этажами гаражами и бассейнами). Но всё же несмотря на это район этот так и назывался в городском наречии «районом бедноты», а у Брейди после переезда на чистый воздух и соловьиные трели окраины осталась ещё и прекрасная двухкомнатная квартира в деловом и очень престижном центре города, в которую он иногда заезжал на тайные свидания и совещания, а иногда и задерживался на две-три недели (когда нужна была его опытная техническая помощь или сведения и консультации по совершенно секретной тематике).
Но тем не менее из своей очень уютной, хоть с виду и несколько потрёпанной и уединённой жизни на окраине, где очень много зелени и совсем недалеко от его дома журчит очень чистый ручей он совершенно серьёзно, даже несмотря на многие уговоры друзей и знакомых вроде-бы даже и не думал отказываться, и на все разговоры — «А не перебраться ли вам обратно, и…» он только недоуменно пожимал плечами, если даже и не покручивал пальцем у виска: — «Да что вы, шутить вздумали, мне и здесь ведь не очень то и плохо». После чего все разговоры кончались.
Да и так, в это ещё совсем ранее утро Брейди, вернувшись из одной из своих почти традиционных вылазок в пригород, происходивших примерно два раза в месяц в эту пору становившейся уже поздней весны и раннего лета, в то время когда он просыпался очень рано (или вообще не ложился, коротая летнее время за раскуриванием трубки и попивая кофе с вечерним пасьянсом), и прислушиваясь к очень ровным и очень мелодичным соловьиным трелям зевал, одевался, брал на всякий случай небольшую котомку для каких-нибудь случайных плодов манго, и зажав в зубах свою любимую дорожную трубку потихоньку и не очень спеша выбирался побродить по небольшим но весьма живописным местам по другую сторону большой городской стены, дверь в воротах которой ему уже по обычаю беспрекословно открывали давно уже знакомые привратники, и он без малейшей боязни заблудиться в этих, пока ещё не сильно тронутых ни разумом, ни всяческим техническим прогрессом местах совершенно свободно прогуливался очень легко определяя очень нетрудные ориентиры, а если заходил далеко, — то просто приподнимал голову, и немного посмотрев на звёзды очень быстро выходил на нужные ему места.
Да так и в это утро немного поплутав и вдоволь нагулявшись он закрыл дверь в свои покои, повесил котомку на крючок рядом с вешалкой и немного разогрев вечерний кофе удобно устроился в кресле положив ноги на стоявший рядом стул, и скрестив руки на животе широко зевнув заснул самым чистым и совершенно безмятежным сном.
Да, а над Большой и Благородной страной Великого Правителя, над солнечным Гринлендом, находящимся на южной стороне экватора, примерно на 18 и 20 градусах южной широты и которому и само солнце и вся природа из века в век дарило гораздо больше тепла, благоденствий и равноденствий чем всем остальным странам когда-то тоже большого и благополучного, а теперь уже сколько летий подряд терпящему почти сплошные несчастья и ненастья мира, которые так и сыпались на все остальные страны на всех материках и островах, и только большой благородный Гринленд, а так-же и несколько небольших стран граничащих с этим непоколебимым гигантом продолжали как и прежде получать всё то же солнечное тепло и благоденствия, которые царили на их землях уже на протяжении очень многих веков, и практически так ни один катаклизм или катастрофа, так обильно полюбившие остальные материки и страны так по настоящему ни разу вообще не добирались до этой облюбованной Солнцем Судьбой и чем-то Всевышним страны, всё так-же продолжавшей собирать тепло и благодать, идущей к ней и ко всем её жителям с неба.
Правил страной (а заодно, по сути, и всеми остальными небольшими окружающими Гринленд странами) Верховный Правитель, получавший практически с самого рождения пожизненную и совершенно самодержавную власть, передававшуюся по праву наследства ещё с начала самых ранних веков, в стране очень ценились атрибуты наследства и геральдические знаки, которые собственно и делили население на рыцарско-дворянское (занимавшее более видные посты, занятия и охраняющие Хранилища Знаний), и на другое простое трудовое-народное сословие (которое, однако, так-же не терпело никакого недостатка, и о каких-либо притеснениях или расовых недовольств естественно, не могло быть и речи), так уж Солнце и Небеса устроили быт и равновесие на этой облюбованной земле, и если где-то раз в пятьдесят лет и происходили какие-нибудь недовольства на этих почвах то эти недоразумения очень быстро кончались, и после благоразумного разбирательства считались самыми обычными недоразумениями.
Итак наступало уже полуденное время самого раннего июньского периода, (ведь этот месяц и начался только два дня назад), отставной капитан военно-морских сил Брейди уютно и крепко спал в своём кресле после своей традиционной предутренней прогулки, а в большом и торжественно официальном здании, являвшемся постоянной и официальной резиденцией Правителя, находящейся в самом центре города (с трёх сторон огороженной большими и почти неприступными стенами, а с четвёртой выходящей на большой и высокий скалистый кряж, почти отвесно обрывающийся вниз прямо в весьма временами не очень спокойные, а порою даже весьма бурные океанские воды), во всю велись последние подготовления к наступающему уже завтра Большому (и очень ответственному) празднику Всеобщего Гражданского Благодарения, который отмечался уже не одно столетие в этот ранний июньский день с тех пор как 420 лет назад в этот день была полностью принята последняя Всеобщая Конституция, даровавшая мир и спокойствие в этой весьма и весьма Облюбованной Небесами стране, в стране в которой с тех пор сохранилось полное гражданское спокойствие и порядок, ушли навеки в минувшее все гражданские войны и смуты, да и все соседние страны и без того до этого дня с опаской и почтительностью поглядывавшие на своего громадного, могучего и сильного соседа сохраняли полный нейтралитет, если даже не весьма почтенное иго вассальства сулившее им всякие снисхождения и благодати. Да а спустя двести лет, после того как остальные страны по всей планете стали сотрясать почти бесконечные и бесчисленные катастрофы и катаклизмы, Гринленд (а так-же несколько небольших стран-соседей, взятых им под опеку) остался единственной на всей Земле страной, на которой сохранились и остались полнейшие мир и спокойствие, (и только иногда и не очень часто вступали в действие довольно совершенные и очень хорошо вооружённые военные силы, и только для того, что бы отразить какие-нибудь внезапные набеги каких-нибудь совершенно отчаявшихся шаек оборванцев из потерявших почти все устои и терпящие почти постоянные бедствия остальных, и порой даже весьма отдалённых стран (которым Гринленд по установившейся уже давно традиции постоянно посылал посильную гуманитарную помощь, а иногда и своих рабочих для устранения последствий какой-нибудь особо крупной катастрофы).
Да итак завтра, 3 июня наступит Большой Праздник Гражданского Благодарения, и во дворце Правителя почти с самого раннего утра начнётся большой наплыв приглашённых посетителей, пройдут торжественные мероприятия и Большой Банкет в нескольких залах на нескольких этажах, и по давней уже традиции последние отголоски праздничных торжеств затихнут ничуть не раньше чем через неделю.
Да, а сейчас во дворце Правителя вовсю шла подготовка к завтрашнему празднику. В высоких залах и многометровых дворцовых переходах развешивались цветные гирлянды, на стенах крепились неоновые факелы, в больших парадных залах устанавливались большие экраны, способные передавать изображение в практически полностью реальных измерениях и везде царила известная предпраздничная суета.
Менар, старший советник Верховного Собрания и главный поверенный во всех делах Правителя изредка выходил из своих покоев и смотрел как внизу вовсю идёт подготовка к завтрашнему празднику. Да, в принципе всё было вроде нормально, и Менар по традиции обменявшись несколькими репликами со своим секретарём возвращался назад, где в глубоком кресле в глубине большой залы у него с самого раннего утра гостил весьма угрюмый Ивалар, покрытый уже поздней сединой главный представитель от Хранилища Знаний, и который был не в очень-то весёлом расположении духа.
Менар нажал невидимую кнопку в стене, и из бесшумно открывшегося пространства появился поднос с горячим кофе, лёгкими закусками и с прохладным освежающим. Менар, немного сердясь на отсутствие привычной прислуги взял поднос, и поставил его на небольшой изолитовый столик, после чего и сам уселся в глубокое кресло, и угрюмо посмотрев на Ивалара, сидевшего напротив сказал ему протянув руку, что можно пожалуй ещё немного освежиться.
— Да, сколько часов мы здесь уже разговариваем, — разбивая куски льда в большом стакане несколько озадаченно начал Менар, — а выяснилась в общем-то довольно таки интересная картинка… Да, Ивалар ведь благодаря вашему раннему визиту и по той… видеозаписи, которую мы здесь просмотрели, всё это и правда, прояснилось… Да, а дело ведь действительно не шуточное. Итак, ещё раз, когда стали поступать первые тревожные сигналы и сообщения с базы на острове Метор?
— Первые тревожные сигналы были зафиксированы три дня назад, и как тогда мы
посчитали, это было вызвано большими магнитными колебаниями, вызваными скорее всего небольшими сейсмическими встрясками, замеченными в районе этого острова. Потом около суток связь с островом полностью отсутствовала, а позавчера вечером база вышла на сеанс экстренной связи и встревоженное лицо Изора, главного заведующего Архивами Хранилища Знаний расположенного на этом острове, было очень встревоженно. Тогда он с волнением сообщил, что вот уже сутки как Здание Хранилища окружает какое-то излучение, и само Хранилище приобрело какой-то тревожный голубовато-бирюзовый оттенок, и подойти или приблизиться к нему сейчас и вовсе невозможно: при приближении на 250 — 300 метров к Хранилищу тут-же начинаются большие головные боли и сильные боли в суставах и мышцах. Так что Хранилище сейчас пока никого к себе не подпускает, и ещё вечером в темноте к этому голубовато-бирюзовому отсвету прибавилось ещё и какое-то отчётливое лиловатое свечение. Изор пообещал держать всех в курсе событий, и на этом связь была прервана. Вчера утром и днём мы тщетно пытались выйти с ними на связь, но вчера вечером около десяти часов База сама вышла на канале экстренной связи, и новости были просто потрясающие. Вот, посмотрите ещё раз, — сказал Ивалар, нажал невидимую клавишу и на большом экране на стене в глубине залы показался большой силуэт Хранилища на острове Метор (в котором были собраны и содержались все самые важные архивные сведения и документы совершенно особой ценности), окружённый довольно отчётливым голубовато-бирюзовым отсветом, и посередине этого здания как на каком-то большом и невидимом листке вышиной во всё здание была видна большая и широкая запись, написанная лиловато-синими отчётливыми буквами.

Начиналась она так:

«ГРИНЛЭНД, МЫ СТОЛЬКО ВЕКОВ ХРАНИЛИ ВАС И ЗАЩИЩАЛИ ОТ
ВСЯЧЕСКИХ НЕВЗГОД И ЛИШЕНИЙ. НО — ТЕПЕРЬ ПРИШЁЛ И ВАШЬ
ЧЕРЁД …»
Менар, дочитав до этого абзаца немного приостановился, посмотрел на Ивалара, потом дочитал запись до конца, и выключив экран сообщил своему коллеге: — Ну что-же, жалко что ты не зашёл ко мне ещё вчера или позавчера… Да, жалко… Ну что же, итак через три часа назначается Полное Собрание Верховного Совета, а вас Ивалар, я попрошу позаботиться об наиболее полной подборке архивных данных из Хранилища, совершенно всего, что может касаться этого действительно экстренного случая.
Итак, через три часа, в Верховном Зале Собраний, в присутствие Правителя.

2

Подготовления к всеобщему празднику шли вовсю, но ровно через три часа в Верховной Зале Собраний присутствовал уже весь Верховный Совет Старейшин в полном сборе, на котором участвовал конечно-же и сам Правитель.
Менар, занимавший вместе с одиннадцатью другими Верховными Старейшинами отдельные места во главе Собрания немного помолчал, и ещё раз оглянув зал и спросив, все ли в сборе и получив ответ что присутствуют все полностью стукнул небольшим деревянным позолоченным молоточком по небольшому возвышению на кафедре, и объявил экстренное собрание открытым.
Менар ещё раз оглядел всех собравшихся старейшин, и немного помолчав начал.
— Итак, вы все уже введены, хоть пока и поверхностно в общую суть создавшейся ситуации. Тревожная ситуация, сложившаяся у нас на острове Метор где в хранилище хранятся все архивы и всё собрание самой важной информации как за последние столетия, так и на сей момент действительно, совсем не адекватна. Во первых, хранилище опять испускает голубовато-бирюзовое свечение, и к нему опасно даже приближаться ближе чем на 400 метров. В прошлый раз такое свечение было замечено 300 лет назад, когда на материке появилась серьёзная опасность подземного извержения и выброса большого количества тектонической магмы на поверхность, которую как все вы наверное хорошо помните, нам удалось избежать. Но уж если наше Хранилище на острове Метор опять принялось испускать подобное сечение, то пожалуй не вам мне говорить что последствия этого могут быть совсем не однозначны.
Да, Ивалар, как у нас со связью с островом?
— Мы минут десять назад пытались проверить, но около острова сейчас проходит очень сильная полоса геомагнитного излучения, и остров сможет выйти на связь только через час, не раньше.
— Ну ладно. Ну а мы, пока нет прямого включения, давайте пока лучше посмотрим, что выдали наши Хранилища Знаний по поводу этой ситуации.
Старый, немного ссутулившийся Херон, 300 — летний Старейший по архивам и специфическим ситуациям (тут, во избежание недоразумений можно отметить, что за последние 500 лет срок жизни в этой стране (да и почти во всех других тоже) увеличился с обычных 70 — 80 лет уже до 450 — 500 летнего возраста, и в этом не было уже совершенно ничего странного), так вот, 300 — летний, (но не самый старый в Верховном Собрании) одноглазый Херон поднялся к столу Двенадцати Старейшин, и немного кашлянув начал:
— Ну вот и информация, поступившая из Хранилища. Так, это нас не касается, это тоже, вот это… А, это подборка о трагедии в Брюсселе, произошедшей 300 лет назад, с которой и начались все невзгоды и крушения, царящие сейчас по всей земле. Ну, листаем дальше, — вот события 400 летней давности, но они пожалуй вряд ли касаются этого вопроса. Вот, пожалуйста, очень древняя информация о древних временах и об старейших Атлантиде и о Гиперборее. Да, об этих самых странах, которые ещё в те времена добились необычайного развития прогресса и цивилизации, но потом в следствии совершенно загадочных обстоятельств были повержены какой-то вулкаоническо-сейсмической катастрофой и оказались затопленными вместе со всем населением океанскими водами на глубину в несколько километров. Вот, пожалуйста несколько отчётов о том, как обычно протекало время в этих странах, вот отчёт об их необычайно совершенных научных достижениях и открытиях, вот информация об одном крупном землетрясении, произошедшем в стране Атлантов где-то за 150 лет до их трагического конца, вот ещё… Но, это пожалуй нас вряд ли заинтересует… Да и кстати очень удивительно, но нельзя не отметить то что всю информацию об Атлантиде и Гиперборее автомат Хранилища выдал в самую первую очередь…
— Да, а в этом нет в общем-то ничего особенно удивительного, — вежливо перебил его Ивалар, — ведь, если здраво рассуждать мы сейчас совершенно как те-же Гиперборей и Атлантида находимся так-же на пике своего развития, а вокруг царит
почти такая-же обстановка, как и в те печальные времена… Ну ладно, давайте лучше попробуем выйти на связь с островом, ведь там, и это не секрет, действительно есть для нас кое-какое послание…
Он нажал на кнопку видео-панели на своём столе, и огромный экран на дальней стене Зала Собраний вспыхнул синим светом, прошёлся несколькими волнистыми полосами, и через пол минуты когда они прошли, на нём высветилась надпись: «Неулаженные магнитные помехи. Просьба подождать две минуты».
И когда все собравшиеся в зале опять увидели как спустя небольшое время эта надпись исчезла, по экрану прошло несколько полос, и вот во весь экран высветилось сильно загоревшее лицо Изора, главного хранителя Хранилища на острове. Он очень волновался, и видно не знал, как начать ему главную речь.
Менар, дружелюбно кивнув ему из своего кресла вывел его из этого затруднения.
— Не волнуйтесь Изор, мы же были вчера на связи, и теперь просьба, — расскажите собравшимся здесь всё пожалуйста поподробнее, да и об этой надписи, которая оказалась у вашего Здания перед самым входом…
— Да, извиняюсь, но у нас новости действительно самые неожиданные. Если сначала здание Хранилища только испускало это голубовато-бирюзовое свечение, и не позволяло никому подойти к нему близко, то вчера вечером перед входом в здание появилась вот эта очень странная, и как вы убедитесь, весьма и весьма важная запись, которую сейчас мы вам покажем.
Тут взволнованное лицо Изора исчезло и на большом экране оказалось крупное изображение треугольного Здания Хранилища Знаний, излучающее бирюзово-голубую окраску (и в наступившей в зале тишине было довольно ясно слышно, как около этого здания что-то потрескивает, и от этого получаются какие-то световые отсветы). Но — это далеко не самое интересное, что было видно на экране. Перед самым зданием, с той стороны где располагается обычный для этих Хранилищ Главный вход, примерно в двадцати метрах от него, начинаясь почти от земли и поднимаясь в верх до семидесятиметровой высоты (до самой верхней оконечности Хранилища) как-бы парил в воздухе совершенно прозрачный и невидимый лист, на котором большими синевато-лиловыми буквами было очень чётко записано следующее послание:

ГРИНЛЭНД.
МЫ СТОЛЬКО ВЕКОВ ВАС ХРАНИЛИ И ЗАЩИЩАЛИ ВАС ОТ ВСЯЧЕСКИХ
НЕВЗГОД И ЛИШЕНИЙ, ТАК И СЫПАВШИХСЯ НА ВСЕ ОСТАЛЬНЫЕ
СТРАНЫ ВАШЕЙ БЕДНОЙ ЗЕМЛИ. НО — ТЕПЕРЬ ПРИШЁЛ И ВАШЬ ЧЕРЁД.
ВАША ЗЕМЛЯ СЕЙЧАС ТЕРПИТ ПОЧТИ ОДНИ СПЛОШНЫЕ БЕДСТВИЯ
КАТОСТРОФЫ И ЕСТЕСТВЕННО, И ВСЕВОЗМОЖНЫЕ КОНФЛИКТЫ. НО — ВЫ
ДЕЙСТВИТЕЛЬНО МОЖЕТЕ ВСЁ СПАСТИ. ДЛЯ ЭТОГО ВЫ ДОЛЖНЫ
ДОСТАВИТЬ НЕМНОГО СВЯЩЕННОГО И ИСЦЕЛЯЮЩЕГО ОГНЯ, КОТОРОГО
МЫ ДАРОВАЛИ ВАМ В ВЕСЬМА БОЛЬШОМ И ВПОЛНЕ ДОСТАТОЧНОМ
КОЛИЧЕСТВЕ В СВЯЩЕННЫЕ И ДРЕВНИЕ ЗЕМЛИ ЕГИПТА, И ОСТАВИТЬ
ИХ В ТОМ МЕСТЕ, КОТОРОЕ БУДЕТ УКАЗАНО НА ТОЙ КАРТЕ, КОТОРУЮ
МЫ ОСТАВИМ ВАМ И КОТОРУЮ ВЫ НАЙДЁТЕ В ЗДАНИИ ЭТОГО
ХРАНИЛИЩА, И ПОСЛЕ ЭТОГО, МЫ ГОВОРИМ ЭТО ВАМ, НА ВСЕЙ
ВАШЕЙ ЗЕМЛЕ ОПЯТЬ ВОЦАРЯТ МИР, СПОКОЙСТВИЕ И БЛАГОПОЛУЧИЕ,
И ЭТО — ВАША МИССИЯ, КОТОРАЯ ВОЗЛОЖЕННА НА ВАС, И КОТОРУЮ
ВЫ ДОЛЖНЫ БУДИТЕ ВЫПОЛНИТЬ.
ДА, И МЫ КАК ПРЕЖДЕ, ХРАНИМ ВАС.
ГОТОВЬТЕСЬ К ЭТОМУ ПОХОДУ.
ВСЁ.

Минуты четыре в Зале Собраний царила глубокая тишина. Потом послышался тихий и немного приглушённый говор, и где-то через минуту раздался громкий голос Менара:
— Ну что уважаемые Старейшины, теперь вы видите, перед какой проблемой мы теперь стоим? — и не обращая внимания на немного поднявшийся шум и желания высказаться он минуту простоял молча, а потом продолжил: — Ну а теперь, как я понимаю нам нужно срочно позаботиться и организовать экстренную экспедицию на этот остров, и привезти оттуда эту самую карту о которой говорится в этом послании, на которой как я полагаю, мы найдём уже все нужные подробности и описания, и после этого нам надо будет готовиться и ко второй, гораздо более… Продолжительной и ответственной экспедиции, о которой как раз в этом письме и говорилось. Итак…
— Позвольте, позвольте Менар, — раздался голос Херона,- позвольте, ведь это Архивы и Хранилища — это по моей части, так что позвольте уж мне…
— С удовольствием, — раздались одновременно и разрешение Менара и Верховного Правителя.
— Подберите команду ещё из шести человек, и как только с острова последует информация что излучающее поле, быстро уже идущее на спад к вашему приезду дойдёт до допустимой нормы, срочно отправляйтесь на остров. Скорее всего, стартовать вам придётся уже сегодня вечером. Так что можете идти и готовиться к поездке, и когда вы привезёте на материк эту самую загадочную карту, весь Верховный Совет опять здесь в полном сборе. Ну, а пока считаю сегодняшнее собрание закрытым, и все могут быть свободны.

3

Итак наступило утро следующего дня, 3 июня, и по всей стране уже хлопали и взрывались петарды и разноцветные фейерверки, рассыпавшиеся высоко в небе самыми разнообразными и причудливыми изображениями и соцветиями, и медленно таявшими где-то верху в самой небесной лазури, по улицам ходили большие толпы празднично одетых в жёлтое оранжевое и зелёное горожан, и повсюду раздавались бесплатные напитки и всяческие угощения. Там и там происходили различные праздничные торжественные театральные и музыкальные представления, на улицах часто встречались бродячие актёрские труппы, и повсюду царило праздничное и весёлое настроение. Над городскими лесопарками (заповедными местами для всех горожан) вовсю происходили лазерные шоу, показывавшие в небе над этими зелёными островками различные исторические сцены и картинки, связанные с историей этой солнечной и богатой всякими событиями страны, сменявшимися на время перерывов сценами из комических фильмов и любимых комиксов. Повсюду виднелись кучки праздничных горожан, и иногда (и довольно-таки часто) встречались небольшие шествия-кавалькады, во главе которых обычно прыгали несколько циркачей-акробатов, а за ними с важным видом шествовал и кто-нибудь из важных и очень пёстро одетых великанов (тут, кстати так-же обязательно нужно так-же отметить, что люди в этой стране в ходе эволюции и следующего за ней прогресса стали не только спокойно доживать до 450 — 500 лет, но что точно так-же и в росте они совершенно спокойно достигали до 4 — 4,5 метрового роста, так что встретить просто так прогуливаясь по городу четырёхметрового великана уже давно считалось делом совершенно обычным и привычным). Сегодня-же эти праздничные великаны или несли по паре усевшихся на их шеях жонглёров или музыкантов, либо сами важно и очень размеренно ударяли по очень большим барабанам, подвешенным им на шею, и всё это было очень празднично и торжественно.
Да, и в замке Правителя праздник также шёл самым полным ходом. Повсюду в длинных и извилистых коридорах бегали празднично одетые официанты и предлагали всем подносы с бесплатными и самыми разнообразными угощениями, на длинных коридорах то и дело вспыхивали различные и самые разноцветные неоновые нити-вспышки, из стен галереи то и дело открывались незаметные ниши, из которых прохожим предлагались самое разнообразное мороженное и освежающее, по высоким коридорам галереи то и дело прохаживались большие, (2,5 — 3 метрового роста) жонглёры, мастерски жонглируя сразу несколькими огненными кольцами или шарами, которые они иногда подбрасывали в верх, а потом нанизывали на большой светящийся стержень не переставая другой рукой перекручивать горящие шары или кольца. Иногда и кстати очень нередко, когда кто-то из жонглёров спокойно проходил по коридору, то из внезапно открывавшейся и совершенно незаметной ниши в стене вдруг совершенно неожиданно выскакивал, что-то громко крича какой-нибудь притаившийся там карлик-шут с бубенцами, и крепко вцепившись в ногу жонглёра не начинал что-то громко крича просто кататься на ней, на что жонглёр, надо отдать ему должное не обращал ровно никакого внимания, и продолжал свободными руками с очень чётко отточенным жонглёрским мастерством продолжать свои жонглёрские трюки с горящими кеглями или с горящими шарами. В длинных и высоких коридорах по которым прогуливались приглашённые то и дело откуда-то с потолка сыпалось и таяло внизу разноцветное конфетти, на нескольких этажах в банкетных залах вовсю происходило праздничное застолье, в общем, — праздник уже давно шёл во всю пору.
Когда стрелки на часах стали показывать самое начало пятого, в Верховном Зале Собраний все уже присутствовали в полном сборе, и где-то минут пятнадцать сидели уже в полной тишине. Быстроходный катер, который вчера вечером отправился на остров Метор прибыл в гавань столицы пол часа назад, и вот уже с минуты на минуту должны были появиться в зале Собраний участники этой экспедиции, очень быстро нашедшие эту самую загадочную карту, и все с нетерпением ждали этого долгожданного момента.
И вот Менар немного приподнялся в кресле, посмотрел на служебную дверь в глубине залы и со вздохом сказал: — Ну всё, они уже идут сюда.
И действительно где-то через пол минуты служебная дверь бесшумно распахнулась, мигнув над собой мягким матово-зелёным светом сигнальной лампы, и в Зал Совещаний вошли, во главе с как будто бы помолодевшим Хероном, одетым в водонепроницаемый комбинезон пятнистой защитной окраски ещё шесть человек, одетых в такую же морскую одежду и у каждого поперёк лба виднелась тонкая натянутая нить, которая предохраняла от воздействия магнитных полей и прочих неприятных явлений.
Менар встал и громко поздравил вошедших с удачным возвращением, после чего из глубины зала кое где раздались негромкие но отчётливые аплодисменты.
— Всё прошло совершенно благополучно, и карту — Херон поднял свою левую руку и показал небольшой пластиковый прямоугольник, покрытый сверху какой-то защитной плёнкой, — и эту карту мы очень легко отыскали посередине Хранилища по трём светящимся маякам, которые были установлены около того места, где мы её нашли. Да, здание Хранилища к нашему приезду было уже в совершенно нормальном виде, это небольшое свечение и радиационный фон пропали примерно за час до нашего приезда, и только перед входом осталась висеть эта самая надпись, но никакого излучения от неё совершенно не было, и когда мы отплывали от острова, она всё точно также продолжала светиться в темноте. Ну вот Менар, вам и эта карта, — закончил Херон, положив на стол Менара этот пластиковый прямоугольник, — на ней очень отчётливо изображена местность в районе древнего Кандагара, и где-то недалеко от него отмечено особое место, которое видимо и есть конечное место предстоящей экспедиции. И ещё, в нижнем правом углу что-то очень мелко записано, но это мы сможем спокойно разглядеть, перенеся изображение на видеоэкран.
Менар кивнул головой, нажал на какую-то невидимую клавишу и на высветившемся экране появилась короткая надпись: «Формат карты будет готов через три минуты».
И действительно, через три минуты на большом экране в глубине зала появилось очень чёткое изображение топографической местности, где начиная от узкого окончания Красного моря тонким пунктиром был проложен маршрут следования по Юго-Восточным Египетским землям, проходя через древнее место жрецов и Фараонов Кандагар оканчивался где-то в пятидесяти километрах от него маленькой яркой звёздочкой.
— Да, сказал Менар, а там в углу, — вот это интересно, покажите нам это крупным планом.
И тут на экране появилось изображение древнего Египетского храма, почти до самого верха засыпанного песком, потом в нижнем углу появились очень отчётливые фотографии внутреннего состояния и убранства этого святилища, и на нескольких крупных, во весь экран снимках был показан тот самый алтарь, и внизу пробежала тонкая надпись: «Сюда должен быть положен тот шарик белого и светлого огня, про который мы вам уже говорили, и который вы привезёте сюда. После этого ваша миссия будет окончена». Да, а потом на экране высветилась следующая надпись: в ней перечислялись семь имён тех особо избранных лиц, которые должны будут совершить эту экспедицию, и в самом низу выделенная особым шрифтом последняя, и уж видимо также отнюдь не маловажная запись: «Огонь должен быть возложен на это место 20 июля в 20.00.»
Все немного приподнялись со своих мест, и у Менара на лице пробежала небольшая и несколько недвусмысленная улыбка: да, самым первым в списке участников этой экспедиции стояло его имя…
За ним следовал другой, самый молодой из Совета Старейшин, семидесятилетний Эдвин, затем шли четыре фамилии морских офицеров, и последним почему-то значился давно уже ушедший в запас бывший капитан военно-морских сил Брейди.
— Ну что, с участниками и конечным сроком экспедиции нам теперь уже стало всё ясно. Ну что-же, давайте теперь примерно поговорим о подготовке к экспедиции.
Смею заверить, что всех участников к завтрашнему вечеру надо собрать на нашей главной Базе, где они пройдут подготовительную программу подготовки, и не позже чем 20 июня надо будет начинать уже начало экспедиции. Да, все средства у нас имеются. А что…
Тут Менар поднялся с кресла, минуту постоял молча, и потом, опустившись обратно, повторил за говорящим Советником: — А что касается этого несгораемого огня, который не жжёт руки, и к которому мы все так давно привыкли, — сказал он, нажимая на невидимую клавишу на столе, и из невидимого портала открывшегося в стене медленно выплыл и плавно опустился на стол Менара маленький оранжевый светящийся шарик и Менар подняв его на ладонь и показывая его всем собравшимся продолжил: — да, а этот огонь, тот самый, который мы должны будем доставить на это место, обозначенное на карте, да этот огонь, который как вы помните, появился в нашей стране 450 лет назад, и к которому мы все уже давно привыкли, да ведь кстати, с появлением этого огня в нашей стране почти сразу прекратились все смуты и недовольства, и это не для кого не секрет, так-же как и то что он может избавлять от любых болезней, если положить его на руку, то его можно долго держать и совсем не обжечься… Однако, для вас не секрет и то, что этот огонь может стать и таким холодным, что скалы и камни будут просто крошиться от холода, и также как и то, что он может стать и такой вспышкой, которую не выдержит ни один глаз из смертных, этот огонь, который может вдруг стать таким горячим, что песок вокруг станет очень быстро плавиться и превращаться в лужи кипящего стекла…
Да этот самый огонь, которому мы обязаны за мир и спокойствие, царящее на наших землях, и вот теперь мы должны будем доставить его в древние и священные Египетские земли, туда откуда и пошла когда-то заря человечества, и откуда судя по всему, следует ждать и какого-то возрождения… Ну, ладно.
Менар опять приподнял светящийся шарик, и он совершенно послушно и мягко спланировал обратно в свою нишу, которая тут-же за ним захлопнулась.
— Итак, завтра вечером все участники предстоящей экспедиции должны будут уже находиться на Базе, и с послезавтрашнего дня уже начинать занятия по подготовке. Вы слышите, Эдвин?
— Да, да, я совершенно готов.
— Ну что-же, я также. Ну, а пока — давайте считать на сегодня наше Собрание законченным. Да, и все могут быть свободны.
И он встал, и потихоньку отправился по направлению к выходу. Все остальные последовали его примеру.

4

Брейди, легко и очень умиротворённо посапывая блаженно досматривал последний предутренний сон, точнее уже последнюю его часть. Вот между двух больших жёлтых полушарий, мерно светящихся по краям немного зеленоватым и чуть вращаемся светом идёт по тонкой протянутой между ними пунктирной прямой маленький, чуть пульсирующий светящийся шарик, и вот когда он наконец-то доберётся от правого светящегося жёлтого шара до окраины левого, то вот тогда наконец-то, тогда… Вот-вот, он уже подходит к нему, да вот он уже приближается…
Но тут его утренний сон вдруг неожиданно, и на самой интересной ноте вдруг прерывается и исчезает, и Брейди вдруг очень отчётливо осознаёт, что кто-то сильно и наверное уже давно трясёт его за левое плечо, пытаясь разбудить, он открывает глаза, и с небольшим удивлением видит над собой склонившееся лицо полковника Бёрнса, его старого товарища как по военной службе, так и в последующие годы.
— Ну вот, наконец-то проснулся! А то я уже минут пять пытаюсь тебя добудиться, ну и спать-же ты Брейди! Ну давай-же, скорее вставай и одевайся, — ведь дело-то очень срочное!
И пока Брейди умывался и пил согретый Бёрнсом кофе, Бёрнс потихоньку, но вполне подробно вводил его в курс дела, и когда они допили по второй чашке кофе, он был уже полностью проинформирован обо всём произошедшем, и об своём участии в этом, и о том что через пол часа они уже должны будут отправиться на Главную Военно-морскую Базу, где и получат все дальнейшие уточнения и указания.
И допив кофе и выкурив по сигарете Брейди попросил подождать его несколько минут, и зашёл в свою спальную комнату откуда через очень небольшое время вышел в полной парадной армейской форме, которая всегда преспокойно и очень аккуратно висела у него в запасном гардеробе.
Немного посидев и выпив ещё по чашке кофе они поднялись, Брейди взял сумку с уже собранным дорожным багажом, и ещё минуту посидев перед дорогой они поднялись, вышли из дома и Брейди закрыл сначала дверь на невидимый и совершенно не вскрываемый замок, потом точно так-же закрыл и ворота, и они потихоньку пошли к светло синей машине Бёрнса, которую тот припарковал в сорока метрах от дома Брейди.
Дорога была быстрой, машина двигалась очень легко и через пол часа они уже припарковались перед воротами главной базы, куда их легко пропустили и высокий худощавый сержант показал Брейди и Бёрнсу их новые комнаты, объяснил где располагается столовая, и сообщил что в пять часов все должны будут собраться в кабинете у главного для получения распорядка предстоящей подготовки и дальнейших распоряжений.
И действительно в пять часов у главного собрались все участники, и в присутствии пяти Советников из Собрания Старейшин (не считая двух их коллег, входящих в состав экспедиции) они уже получали все инструкции на всё ближайшее время, в которые входили и занятия кроссом, необходимый инструктаж по техническим вопросам и подготовки, необходимый ряд дыхательной и физической гимнастике на специальных тренажёрах и их личное свободное время, в которое им любезно рекомендовали игру в биллиард, просмотр фильмов, купание и прогулки по пляжу.
А по окончании тренировочного курса их будет ожидать авианосец «Сириус», который 20 числа ровно в 16.00 отойдёт от главной пристани в известное уже им путешествие. На этом совещание закончилось, и эти две недели пролетели очень быстро.

5

Солнце висело ещё высоко над горизонтом, узкая полоска земли скрылась из вида уже полтора часа назад, и авианосец «Сириус» уже около двух часов уверенно рассекал своим могучим форштевнем глубокие и довольно спокойные океанские воды. Вся компания сидела в шезлонгах около капитанского мостика, трое морских офицеров потихоньку обменивались между собой мнениями об предстоящем походе, двое из Совета Старейшин, самый младший и самый старший о чём-то неслышно разговаривали друг с другом, а Брейди и Бёрнс потихоньку раскладывали между собой уже третью партию проферанса, причём Бёрнс все три первые партии взял полностью, к величайшей досаде и разочарованию Брейди. Так тихо и неспешно началось их путешествие. Примерно с интервалом в сорок минут к ним подходил стюарт с подносами, и ставил на столики перед ними чай, кофе и освежающие напитки. Двое офицеров уже часа три безмятежно спали в своих шезлонгах, уважаемые члены Совета изредка обмениваясь одним-двумя словами наблюдали как солнце готовится зайти за черту горизонта, а Брейди, к этому времени уже пять раз успевший оставить Бёрнса с носом, и таким образом взять у него реванш за такое неудачное начало не спеша перетусововал новую колоду, раздумывая глядя на садящееся уже солнце — успеют ли они
разложить ещё одну партию, или её уже вполне спокойно можно отложить на другое время…
Да, а пока наша небольшая компания пребывала в этом спокойном и вечернем настроении,
с капитанского мостика спустился младший офицер, и очень вежливо предложил им пройти по своим каютам, любезно согласившись проводить их, если они случайно забыли их расположение. Все конечно согласились и поднявшись с шезлонгов побрели за этим офицером.
В общем, практически всё путешествие прошло в таком мирном настроении, да практически всё, если не считать конечно двух весьма изрядных и сильных штормовых встрясок, заставших их на подходе к берегам Южной Африки, когда их посудине очень и очень даже крепко досталось, и когда они зашли в Кейптаун, где они сначала планировали задержаться где-то часа на полтора — на два, только для пополнения резервуаров с пресной водой, то там им пришлось задержаться на двое суток, поскольку штормило так сильно, что о
выходе в море лучше было и не мечтать, и если посмотреть за мол на далёкий и широкий берег, то можно было довольно-таки убедительно наблюдать, как двое суток подряд огромные многометровой высоты волны одна за другой с громким и гулким грохотом обрушиваются да этот берег, и откатываясь назад далеко не редко уносят с собой в море и вырванные и выкорчеванные со всеми корнями далеко-далеко не маленькие случайные попавшиеся им береговые деревья.
На водяную переправу у них по графику было вообще-то отведено двенадцать дней, но из-за штормовых задержек они потеряли уже два дня, и решили взять реванш за счёт быстроходности их судна уже в Индийском океане. Да но и там этот план у них не совсем-таки удался из-за двух таких-же сильных трёпок, и нормальную скорость их судно смогло взять только лишь когда они вошли в довольно спокойные и тёплые воды Красного моря, по которым они довольно быстро смогли добраться до порта Марабо, последней точке своего плавания, довольно сильно потрёпанного невзгодой и смутами, но всё-таки не потерявшего цивилизованного лика арабского порта, где их ожидал весьма пышный торжественный и официальный приём, и почти целый день у них ушёл на дипломатический обед и приём у президента этой республики в его официальном замке.
Да, итак вместо двенадцати дней плавания у них вышло все четырнадцать, а если считать и неожиданную задержку в Марабо, — то и все пятнадцать и утром, выгрузив свои вездеходы они решили взять небольшой реванш за счёт более быстрого передвижения по пустынным пескам на своих довольно быстроходных вездеходах. Ну да, это было вроде бы легко, но и на этой дороге им пришлось два дня простоять из-за налетевшего урагана, протащившему в нескольких километрах от них две большие воронки весьма высоких и широких смерчей, и в результате только утром 17 числа их вездеходы благополучно обогнув весьма неплохо сохранившиеся и богатые остатки древнего Кандагара (около которых, кстати располагалось довольно кстати цивилизованное и весьма неплохо проживающее поселение из 2,5 — 3 тысяч человек) они очутились около двух весьма сильно разрушенных и людьми и временем строениях, между которыми как кстати они очень легко определили по нескольким светящимся, и довольно-таки ярким огням стоявших перед древним храмом маяков, так и по известным им весьма подробным фотографиям на ихней карте, перед тем самым храмом, к которому и направлялась их экспедиция.
Выпрыгнув из своих вездеходов и обойдя вокруг обследовав прилегающие к почти полностью занесённому песком святилищу окрестности они вернулись опять к вездеходам, и убедившись что ближайший к ним и горящий ярким красным светом огонь-маячок, поставленный примерно в двадцати метрах от храма стоит прямо перед аркой парадного входа, барельеф которого выступал из песка примерно на полтора метра в верх…
И немного посовещавшись они с небольшим вздохом решили что им за два дня нужно будет успеть очистить от песка и весь этот вход, а так-же и все возможные песчаные заносы, которые могут быть внутри, и решили приступать за эту работу уже немедленно и не откладывая. И всё прошло ровно так как они и рассчитывали.
Да и к 12 утра 20 июля они уже полностью расчистили всю большую аркаду главного входа, и убрали те небольшие песчаные заносы, которые были в небольшом междудверном проходе внутрь святилища.
После уборки последнего и небольшого песчаника, лежавшего перед самым входом в большую и высокую главную залу они вернулись на вездеходы, минут сорок отдохнули и перекурили, и переодевшись в специально подготовленные парадные комбинезоны они минут пять посидели, дымя сигаретами и поглядывая на только что очищенное ими древнее святилище, и после этого пошли на осмотр этого древнего храма, только что освобождённого и расчищенного от многовекового песчаного слоя.
Для начала, войдя вовнутрь они установили по углам пять больших и ярких походных светильника, и когда их включили, то увидели совершенно такую-же картину, как и на известных им и весьма неплохо уже заученных фотографиях, приложенных к их карте,
только вот вид этих покоев… Только вот вид этих изрисованных так и не тронутыми ни временем, ни цивилизацией совершенно загадочными изображениями неизвестных уже богов и каких-то зверей, которыми были расписаны и изрисованы все стены, начиная от самого начала прохода, и естественно и всё большое овальное здание главного совершения всех священнодействий, включая так-же и рисунки на потолке и цветную мозаику на полу, и посередине всего этого гордо стоящий тот самый алтарь, на котором когда-то совершались самые разные и самые торжественные ритуальные богослужения, да тот самый алтарь и точно в том-же виде, как на фотографиях, ровную золотую поверхность которого усеивал лишь небольшой налёт из случайных камней, да и ещё и естественный двухсантиметровый слой пыли, который они очень бережно и осторожно счистили, и постояв ещё минут тридцать, разглядывая эти непонятные, но очень хорошо сохранившиеся рисунки и изображения на стенах, и перед уходом разрядив по паре раз свои фотоаппараты на эти картины и надписи они вернулись опять в вездеходы, и стали готовиться к самому главному и самому ответственному моменту своего похода, да к самой главной его операции. До неё оставалось всего два часа…
И в 19.00 они уже весьма важно, осторожно и неторопливо входили в Храм, впереди шёл осторожный Менар, следом за ним шли Бёрнс и Брейди, осторожно неся контейнер с небольшим светящимся огоньком посередине, следом за ними шли остальные четверо. Да конечно, картина внутри была и просто великолепна и точно также как и в первый раз весьма и весьма несколько таинственна и загадочна… Такие изображения, в таком количестве, и к тому-же сохранившиеся так, как будто нарисованы были совсем недавно, а не
несколько тысячелетий назад… Внимательно разглядывая эти древние изображения, иногда немного приостанавливаясь перед некоторыми удачными или непонятными, но не менее интересными изображениями они дошли до самого алтаря, и остановившись там стали потихоньку разглядывать некоторые мозаики или рисованные изображения. Так они стояли, негромко переговариваясь друг с другом. Слева стоял Менар, рядом с ним Эдвин, дальше трое остальных а справа у самого торца алтаря Бёрнс и Брейди, поддерживающие в руках небольшой поднос с контейнером, которые и должны будут через двадцать пять минут возложить уже высвобожденный из этого контейнера светло оранжевый огненный шарик прямо на середину этой золотистой старинной алтарной доски. Так они переговаривались и иногда потихоньку перешучивались между собой ещё минут пять, пока Бёрнс, изредка переговаривавшийся с Брейди редкими и немногословными замечаниями не заметил, что вот уже несколько минут все реплики, обращённые к Брейди почему-то остаются без ответа… Бёрнс недоуменно оглянулся на своего товарища, и от удивления немного поморщился, потом попробовал позвать его, потом ещё несколько раз попытался повторить эту попытку… Но всё это было безуспешно…
Брейди, как зачарованный смотрел на один из рисунков, расположенных прямо напротив него, и не мог оторвать от него взгляд, и совершенно не реагировал, как будто бы не слышал ни на какие реплики и оклики Бёрнса, ни на какие разговоры, и просто стоял и смотрел на это изображение на стене и казалось, не мог оторвать от него глаз.
Бёрнс недоуменно сказал об этом двум своим соседям, потом недоуменно позвал Менара и Эдвина, показывая им на Брейди… Они все с удивлением посмотрели на него, потом сначала взгляд Бёрнса, а потом и всех остальных упал на это изображение… И дальше больше никуда.
Это изображение сначала было очень красочным, потом у него стали появляться какие-то новые, резкие, объёмные и очень неожиданные красочные грани, Менар хотел было пошевелить головой, но вдруг осознал, что она его не слушается, а картина на стене уже стала принимать отчётливый неоновый голографический оттенок, и вот она уже стала похожа на какую-то голограмму…
Где-то пол минуты все молча стояли и смотрели на эту неожиданную картину, как вдруг раздался как будто бы какой-то ослепительный щелчок, потом свет как будто бы погас, а когда опять вдруг стало светло, то тогда…
…Тогда Менар, поведя слегка левым плечом опять несколько недовольно заметил, как долго они на этот раз добирались до земли Фараонов. Сначала этот затянувшийся переход по морю от Крита до земли Египтян, потом эти переходы по ночам по песчаным землям, чтобы избежать каких-нибудь, и очень-очень нежелательных встреч с наложниками властвовавшего тогда Фараона, да, эта долгая и изнурительная дорога до этого храма, куда они должны будут положить этот маленький зеленоватый и не жгущий руки священный огонь, который уже лет двести хранился в одном из отдалённых храмов у них на острове, и тогда как и предсказывала древняя гадалка, падёт власть царящего сейчас на земле Египта Фараона, место его займёт его племянник, все плодородные долины от Нила до Ефрата вновь покроются свежей и сочной молодой травой, стоящие многие уже десятилетия безводные и полностью уже усохшие сады опять зазеленеют, и надолго, надолго прекратятся все многолетние смуты и войны от самых далёких верховьев Нила до самых заветных святилищ Шумер, и он, законный наследник Критского престола сможет наконец-то взять себе в жёны свою избранницу с далёкого острова, таких-же благородных и избранных кровей… Да, и пока всё было как и предсказывала гадалка, и вот они уже стоят в этом недавно отстроенном храме, перед этим алтарём, на который они должны будут возложить этот священный огонь. Да перед этим алтарём, на котором как только кто-нибудь заходил в храм, зажигался этот редкий священный огонь, который сейчас плясал маленькими язычками пламени перед ними,
и который погасал, как только последний посетитель выходил из храма…
Ну — вот, пожалуй можно дать знак остальным, что можно уже вынимать и свой, так бережно хранимый огненный шарик. Он обернулся, и посмотрев на остальных шестерых избранных, отправившихся с ним в этот поход, и многозначительно кивнул самому молодому участнику этой поездки, который и хранил с собой это вещее огниво. И вот он достал из своей сумы этот стеклянный конус, в котором поблескивал ихний зеленоватый священный светлячок…
Тут внезапно свет как-бы поблёк, а потом вдруг вспыхнул с какой-то яркой силой, свет шёл откуда-то сверху… И правда, под самым потолком над огнём алтаря, который сильно вспыхнул и принял какой-то синий отсвет вдруг появился какой-то таинственный и загадочный полукруг, который отсвечивал многими сферами красок и их преломлениями, и как будто бы потихоньку как-бы вращался по своей оси, в тоже время оставаясь на всё том-же месте, и вроде-бы всё так-же оставаясь неподвижным…
Все семеро с недоумением посмотрели на этот выпуклый шар, вдруг появившийся над ними, но Менар громко и властно скомандовал хранителю: — «Доставай огонь». Молодой человек послушно кивнул, и высвободив из старинного стеклянного колпака маленький зеленоватый шарик положил его себе на ладонь, и молча посмотрел на Менара.
Тут этот выпуклый шар над их головами принял лиловато-синеватый оттенок, и всё точно так-же продолжал медленно вращаться нижней частью своей выпуклости, верхняя-же часть оставалась неподвижной, и переливалась синевато-розовым оттенком…
Менар молча дал молодому наследнику Кипрского престола знак согласия, и он протянул свою руку прямо над огнём, ровно на середину алтаря… Весь огонь тотчас же пропал, и перед ними было только чистое золотое полотно алтаря, обложенное по краям разноцветными, и очень ярко и многогранно переливающимися драгоценными камнями…
И тут молодой человек, держащий руку с их огнём ровно над серединой этого алтаря ещё раз оглянулся на Менара, и когда тот ещё раз согласительно кивнул ему, он очень медленно и бережно опустил этот зеленоватый шарик огня ровно посередине. Пол минуты сначала ничего не было, но потом внезапно над алтарём появились сначала небольшие, а потом и такие же как и прежде малиновые языки пламени, но только сквозь них теперь отчётливо был виден и зеленовато светящийся отсвет и их огня… Внезапно все вдруг обратили внимание что таинственный выпуклый круг над алтарём приобрёл синевато-фиолетовый оттенок, и уже прекратив своё медленное вращение просто нависал над алтарём, на котором и уже гораздо ниже играли всё те-же блики синеватого пламени. Они подождали ещё минут двадцать, и когда полукруг стал просто синим и как будто немного уменьшился, а огни на алтаре приняли синевато-зелёный окрас, и стали в два раза ниже, то дождавшись этого момента Менар как и предсказывала ему ведунья на острове, сказал своим спутникам: — Ну, всё, теперь уже можно и спокойно возвращаться. Только постойте, — пусть каждый возьмёт с собой по одному из этих камней, которыми обложен этот алтарь. Знайте, мне сказано было ещё перед отплытием, что они принесут всем нам и счастье и удачу. И он первым протянув руку взял один из крайних камней. Его примеру по очереди проследовали и все остальные, и после этого они ещё минуты три простояли перед этим огнём, потом повернулись и потихоньку пошли к выходу из храма… Да, стояла поздняя жаркая южная ночь, и дорога впереди предстояла ещё и очень долгая, и очень опасная…
…Тут свет ещё раз померк, и когда он мигнул ещё два раза, все они опять уже оказались и в своём времени, и в том-же старинном древнем храме, и с недоумением и молча переглядывались друг с другом, пытаясь понять что-же это с ними было, и когда они посмотрели на Менара, который так-же немного озадаченно стоял, и смотрел на них, то у всех почти хором вырвался вслух давно уже готовый и немного растерянный вопрос: — Менар, что это такое было?
— Не знаю точно, но все вопросы потом. Сначала, сколько сейчас времени?
— Без трёх минут восемь, — быстро ответил стоявший рядом с ним Эдвин.
— Бёрнс, Брейди, — скомандовал Менар, — начинайте операцию!
Тут же оба, очень ловко и быстро подняли контейнер, Брейди выкатил на руку светло-оранжевый шарик, и вопросительно взглянул на Менара, который внимательно смотрел на часы… — Без полторы минуты восемь, да, когда стрелка дойдёт до 59 протягивай руку с огнём
на центр алтаря, продержи её там минуту, и рассчитай так что бы ровно в восемь аккуратно положить этот огненный шарик ровно на середину…
— Слушаюсь, — иронично отозвался Брейди, и когда ровно в 20.00 он опустил огонь прямо на середину жертвенника, все молча отошли на пол шага назад, и над ним показалось не очень высокие светло-зелёные огоньки немного знакомого уже им прозрачного пламени…
Они простояли так минут пятнадцать, глядя на пляшущие небольшие и спокойные огненные язычки, как вдруг где-то над ними послышалось какое-то сильное потрескивание, и
вдруг совершенно неожиданно где-то глубоко под сводами и очень ясно послышалось:

«ВСЁ, МЫ МОЖЕМ ТЕПЕРЬ ВАМ СООБЩИТЬ, ЧТО НА ЭТОМ ВАША МИССИЯ
УЖЕ ПОЛНОСТЬЮ ВЫПОЛНЕНА, И ВЫ МОЖЕТЕ УЖЕ СОВЕРШЕННО СПОКОЙНО
ВОЗВРАЩАТЬСЯ ОБРАТНО ДОМОЙ. СПАСИБО ВАМ, МЫ ВСЕ БЛАГОДАРИМ ВАС
ЗА ВСЁ, ЧТО ВЫ НЕДАВНО СДЕЛАЛИ, СПАСИБО ВАМ,
И МЫ ХРАНИМ ВАС.
ВСЁ.»

— Ну что-же, сказал Менар, когда гул и отголоски эха от сказанного затихли в этих скалистых сводах, — они нас отпускают. Ну что-же, с победой нас, да, и нам уже пора возвращаться. Ну что-же, постоим ещё минуту, и пойдём…
И через небольшое время все семеро повернулись и направились к выходу из этого древнего
храма, и выбравшись наружу не спеша побрели к своим вездеходам.
Дорога обратно прошла без каких-либо задержек и происшествий, и песчаный переход до Макабо, и двенадцатидневный морской путь…
А когда 14 августа они подошли к берегам Алькады, то их встречала радостная и торжественная демонстрация, и когда они спустились по трапу на берег, то над городом в их честь прозвучали многочисленные залпы праздничных фейерверков, и тут надо сказать, что этот день, 14 августа с тех пор стал настоящим национальным праздником (и кстати надо отметить, что далеко не в одной стране), и через несколько лет его отмечали почти как самый главный праздник в Гринлэнде (и в нескольких других странах).
Ну, а нашу компанию, прошедшую эту поездку торжественно провожали до дворца правителя медленная и очень почтительная кавалькада на белых лошадях и правительственных лимузинах с золотыми праздничными лентами.
И когда Менар подошёл уже близко к воротам резиденции Правителя, то над ним пролетели несколько больших белых птиц, и одна из них, так-же медленно и плавно опустилась ему на плечо, а несколько других тем временем опустились перед ним на тротуар,
и торжественно пошли вперёд, и немного подождав и вся концессия двинулась за ними следом.

6

Бывший капитан военно-морских сил в отставке, а теперь уже и полноправный член Совета Старейшин Брейди сладко спал, пытаясь как можно чётче зафиксировать и запомнить своё красновато-жёлтое, с зелёным оттенком последнее утреннее сновидение, ведь если запомнить как следует, то когда проснёшься, то тогда сможешь как-то по нитям собрать всё своё сновидение в каком-то целом виде, и иногда это очень неплохо получается… Да, вот сейчас это жёлтое и зелёное пятно встретятся, а потом за ними откроется… А…
Но — всё, и уже проснувшийся Брейди недоуменно тряс головой, пытаясь всё-таки сосредоточиться и разобраться, что-же это такое ему снилось… Но как всегда под утро все обрывки сновидений опять куда-то разбежались и исчезли, и уже полностью проснувшийся Брейди полоскался в ванной, и прочистив зубы и обтеревшись полотенцем пошёл гостиную, включил чайник, и с большим удовольствием закурил свою первую, самую ценную с утра сигарету. Пока закипал чайник, он с не меньшим удовольствием выкурил ещё одну и уже допивая первую утреннюю обычную чашку кофе он потянулся к табакерке, забил свою трубку и налил себе вторую чашку. Немного посидев в кресле, и глядя как солнечные зайчики прыгают на часах, показывающих уже половину двенадцатого он с удовольствием и небольшим похрустыванием потянулся, налил себе ещё одну чашку, положил в неё немного побольше сахара и долив молока лениво посмотрел на журнальный столик, на котором у него обычно лежала свежая корреспонденция. Да, а сегодня, кроме обычных газет и журналов на нём лежало ещё и четыре письма, причём одно из них в самой полной дипломатической пригласительной правительственной форме. Да, Брейди ещё немного посмотрел на эту, нераспечатанную пока почту, и ещё раз зевнув допил свой кофе, и немного лениво дотянулся до журнального столика.
Да, первое письмо было от портного, сообщавшего что заказанный им парадный костюм уже готов, и что сегодня вечером как и договаривались, его привезут ему на дом. Второе письмо было от его консьержки из второго его жилища, двухкомнатной квартиры в деловой части города, в котором находились только отчёты о коммунальной плате и о плате уборщице за ежемесячную уборку пыли в квартире.
Третье, официальное письмо содержало в себе извещение о предстоящем вскоре Верховном
Совете Старейшин, и естественно о его необходимой явке на него.
Но впрочем об этом предстоящем совете он и так всё знал прекрасно, и отложив официальное сообщение он взял четвёртое письмо, и невольно усмехнулся. Да, оно пришло от его бывшего старого должника старины Энна, который торжественно и в заискивающе-просительной форме приглашал сэра Брейди на день рождения своей сестры, и писал что на этом скромном празднике он будет очень надеяться что сэр не постесняется четыремя километрами расстояния, и всё-таки навестит своего больного и старого товарища.
Брейди лениво перечитал это последнее письмо, и также лениво кинув его в общую стопку ещё раз забил свою любимую трубку.
Да, что касается официального приглашения, то он и без него прекрасно был в курсе куда и когда ему являться, да и кстати извещение от портного, что уже полностью готов костюм, который он заказывал как раз для посещения этих Советов Старейшин пришло тоже как раз кстати, — да, когда ему нужно будет вернуться в Совет, то он уже будет на нём при самом полном параде. Да, извещение о небольших расходах в его запасной двухкомнатной квартире в деловом центре города итак всегда исправно приходили к нему каждый месяц, и собственно совершенно ничего особенного в них никогда не содержалось.
Что же касается приглашения от старого Энна, то Брейди, хоть и не раз посматривал острым взглядом холостяка на его весьма красивую и привлекательную молодую дочку, которой скоро должно было исполниться восемнадцать лет, несмотря на всё это он как-то явно не горел особенно большим желанием отправляться в эти гости. Да, разве что только для того, чтобы немного повертехвостить с этой молодой красавицей… Но — это он ещё подумает, время ещё есть, ещё целые полторы недели, да и хоть в гостях у Энна будет всё наверняка немного скучновато, и всё будет наверняка нести несколько приторно-сладковатый оттенок, но — да, разве что только эта молодая и вертихвостая красавица-дочка… Ну, это он ещё подумает, время вроде ещё достаточно.
Да итак, Брейди, возвратив почту на обычное для неё место немного потянулся, зевнул и стал не спеша забивать свою добрую старую большую курительную трубку, и потихоньку поглядывал на большую подарочную колоду пасьянсных карт, втайне предвкушая неспешное раскладывание трёх-четырёх полуденных пасьянсов, а после… Да, а чем-бы заняться после… Ого, а не сходить-ли вечером на свою очередную традиционную прогулку по окрестностям, ведь в последний раз он вылезал на неё в те самые первые дни только начинающегося лета…
Да, и собственно говоря, он так и сделал.
Да, время протекало быстро, стояла уже не жаркая, а очень тёплая середина осени, и две недели полетели совсем не заметно, разве что приторно-званный вечер у очень заискивающе держащегося Энна, который он целиком посвятил лёгкому флирту с его молодой дочкой прошёл без каких-либо происшествий, и Брейди, слегка посвистывая уже под самое утро вернулся к себе домой, немного усмехаясь, что дочка у этого Энна совсем не под стать её отцу…
Ну и последующие три дня Брейди потихоньку раскладывал свои пасьянсы, день назад принял забежавшего к нему на пару часов Бёрнса, так-же как и Брейди и ещё трое участников довольно-таки жаркого Египетского похода получившего место и звание в Совете Старейшин, и в последний день, прогуливаясь в свете заходящего уже солнца вдоль небольшого ручейка, вытекающего из-за другой стороны большой городской стены подумал, — а не прогуляться ли мне и сегодня немного по окрестностям, ведь делать вроде нечего, а несколько плодов манго где-нибудь к завтрашнему утру вроде-бы как и не помешают…
И он, пройдя ещё немного вдоль ручейка повернулся, и пошагал к своим апартаментам, чтобы как следует сполоснуться, и подготовиться к вечерней прогулке.
Да, прогулка была удачная, и он уже отдыхал на довольно далёком пологом холме, положив себе под бок большой мешок с плодами манго и несколькими другими им подобными, и потихоньку прихлёбывая кофе из термоса наблюдал как утреннее солнце медленно и не спеша уже выбирается из-за края горизонта.
Да, а далеко-же его на этот раз занесло, ведь на этот раз он забрёл где-то километров на пять от деревушки Энна, и возвращаться домой ему придётся довольно-таки долго… Но он просидел ещё минут двадцать, допил кофе и немного потянувшись стал собираться в обратную дорогу, и закинув за спину свой походный мешок стал спускаться с холма и потихоньку обходить небольшое, но глубокое озеро (из которого, кстати, и вытекал тот ручей, который так мелодично и спокойно журчал около его дома). Да, он потихоньку обошёл
до половины это озеро, и огибая один большой и весьма грозного вида валун на берегу вдруг услышал, что кто-то зовёт его по имени… Что это! Показалось? Он прошёл ещё несколько шагов, но тут где-то слева у него над головой кто-то опять довольно тихо, но явно произнёс: «А ты немного погоди, Брейди, погоди»… Брейди с удивлением поднял голову, и увидел, что на большом и ветвистом дереве, развесистая нижняя ветка от которого кончалась где-то в полутора метрах от него, сидит и смотрит на него довольно смешная, и привычная здесь птица, из породы где-то между зябликами и попугаями. Брейди несколько озадаченно взглянул на это пернатое существо, и полушутливо присвистнул: — «Уж не ты ли со мной разговаривать пыталось?»
Но в ответ она только утвердительно кивнула головой.
…Ну, и если не секрет, в чём-же дело? — иронично спросил Брейди, и ответ на это не заставил себя долго ждать. Эта птица немного нахохлилась, выпрямилась, и несколько раз, глядя на Брейди очень шумно взмахнула своими хоть и небольшими, но очень сильными крыльями.
…Да, тут в глазах у Брейди всё потемнело, а когда свет опять забрезжил, то он увидел, что он опять стоит на верхней палубе большого гребного корабля с двумя мачтами, который пересекает довольно-таки неспокойные волны Эгейского моря по курсу на остров Кипр, и что плыть им осталось ещё далеко не один день, и там его ждёт отец, второй младший брат правящего тогда на острове властелина, и его молодая и прекрасная жена, с которой он поженился всего семь месяцев назад, и что… И что всё впереди будет очень хорошо, просто очень хорошо… И он ещё раз взглянул на небольшой, но светящийся всеми гранями и оттенками света камень, который он по совету старшего взял от алтаря того Египетского храма, где они оставили свой таинственный, и не жгущий руки огонь… Да, впереди и правда, скорее всего всё будет хорошо, — неизвестно для чего ещё раз повторил он, глядя на сероватое и немного неспокойное море, простирающееся впереди до самой линии горизонта. Да, странное всё-таки это было путешествие, из которого он сейчас возвращался… А море простиралось до самой линии горизонта, и тащило одну за другой свои большие и тяжёлые волны…
…Да, тут свет ещё на несколько секунд померк, и уже очнувшийся Брейди немного озадачено и недоуменно смотрел то на сидевшую напротив него птицу, то на поверхность озера…
Немного повертев головой Брейди вздохнул, и опустившись около этого камня немного недоуменно и вопросительно снова посмотрел на сидящую рядом птицу.
— Так что-же это было?
— А ты не узнал? — немного иронично просвистела-ответила птица.
— Ай да, извини, ведь ты ещё к тому-же и ещё совсем неплохо разговариваешь…
Птица недовольно взъерошилась, и также немного несколько рассерженно ответила: — А ты посмотри внизу, под деревом…
Брейди немного удивлённо посмотрел на своего сидящего на ветке собеседника, потом ещё раз на поверхность озера, и ещё раз встряхнув головой несколько недоуменно повторил: «Под деревом… Посмотреть под деревом…» Он поднялся, подошёл к подножию, и к довольно большому для себя удивлению почти сразу разглядел между двумя большими и довольно сильно рассохшимися корнями небольшой, поблескивающий золотым и серебряным мешочек, завязанный сверху мягкой и пластичной золотистой тесёмкой-ленточкой.
— Ого, — а это вроде бы оно, — пробормотал про себя Брейди, и подняв мешочек отошёл к своему старому месту у камня, и потихоньку развязал его.
Да, сверху в мешочке лежали плотные пачки новых банковских купюр на сумму где-то около трёх тысяч лир, а под ними…
…А под ними лежал, и потихоньку поблескивал в тенистой глубине разноцветными огнями полупрозрачный камень, величиной где-то с грецкий орех, и когда он вытащил его из мешочка и посмотрел на свет, он ещё раз взглянул в мешочек, и увидел, что на самом дне его лежит ещё и маленькая записка.
Он вытащил её, развернул, и немного присвистнул… Да, а записка эта стоила этого…
В ней было написано:
«БРЕЙДИ, ИЗВИНИТЕ ПОЖАЛУЙСТА, НО В ЭТОТ РАЗ ВЫ ЗАБЫЛИ
ВЗЯТЬ В ХРАМЕ ЭТОТ ОЧЕНЬ ЦЕННЫЙ, И ПО-НАСТОЯЩЕМУ
ВОЛШЕБНЫЙ КАМЕНЬ, КОТОРЫЙ ЗАЩИТИТ ВАС, И ВСЕХ ВАШИХ
ПОТОМКОВ ОТ ВСЯЧЕСКИХ НЕСЧАСТИЙ И БЕДСТВИЙ. НА ЭТОМ
МЫ С ВАМИ ПРОЩАЕМСЯ, СПАСИБО ВАМ ЗА ИСПОЛНЕННУЮ
МИССИЮ, И ЖИВИТЕ СПОКОЙНО. ВСЁ.»

Брейди несколько недоуменно поднял голову в верх, где ещё три минуты назад сидела эта неожиданная говорящая птица, но её там уже не было, ветка висела пустая…
И он очень аккуратно взял этот мешочек, вложил в него записку, камень и деньги, и очень бережно спрятал во внутренний карман своей куртки…
И потихоньку, не спеша и немного свесив голову неспешно пошёл к своему дому. Там он повесил на крючок свой мешок с манго, уселся в кресло, немного посидел глядя как поднимается над городом солнце, и так не раздеваясь и заснул.
Однако проспал он не долго. Где-то около половины первого его разбудил стоявший рядом с его креслом и счастливо улыбающийся Бёрнс.
— Ну, Слава Богу, Брейди, наконец-то ты проснулся, а то я пять минут уже как стою здесь и трясу тебя за плечо. Да просыпайся-же ты, дружище, ведь новость-то какая!
И он радостно показал ему большой и широкий гербовый конверт, и очень взволнованно и радостно сообщил:
— «Сэр Брейди, со вчерашнего вечера указом Правителя вы назначаетесь одним из двадцати Старейшин Верховного Собрания и становитесь вверенным советником Правителя по международным вопросам»… Ты знаешь, Брейди тебе так повезло! Ты ещё это не представляешь…

————————————- ——————————- ————————————— ——————————- —————————
___________________________________________ _________________ ______________

____________________________ ________________ _________________

____________________________ _________________ _____________________ _______

____________________________ _________________ _____________________ _____

Да, а чтобы закончить эту нашу небольшую повесть, считаем нужным сообщить, что уже по прошествии трёх-четырёх лет почти все основные города в Европе, Азии, и во всех других
странах уже несколько справились с остатками царившей в них так долго разрухи, и приняли хоть ещё не полный, но уже вполне цивилизованный вид, и что спустя всего два года после описываемых нами событий в гавани Гринлэнда стали потихоньку приходить только что отстроенные корабли с официальными дипломатическими посланниками и туристами из только что возрождённых Глазго, Лондона, Кёльна и Стамбула.

ВСЁ

февраль-март 2012 года.

Автор

Виталий Пажитнов

С молодых ещё лет рок-музыкант, поэт, художник и писатель.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *