Я Асы Кутежи! Вот эта жизнь — на все горя этажи. Вот то были грабежи, вот то дело грабь беж и… Всем забиты гаражи, в гараже то горе же. Одолжи же оду лжи. Доведёт та до межи. А кругом там дележи и в ход пущены ножи. И дели шанс дилижанс, есть ещё же в деле шанс. И придёт, и будет час, сочинишь, и ты свой станс. Я вице Видел, вот я — вице! Ну, а с ним красавицы. Сонмов вереницы, вознесут им здравицы, А душа в темнице, это несуразица! Радостные лица, быть там славе славице. Яркие зарницы и по вере старица. Обрастёт красами, злобными Тарасами. Пухнут телесами — дурь несётся трассами. Пламя то зарница? Вам какая разница? Рай там и блуднице, плёл поп околесицу, Байки словесами — этими террасами. Бедности граница — тем страна кудесница! Подлости страница — истина здесь странница! Старцев вереница — злоба их избранница. Веры той замесы — правят мессы массами… Я года ягода С жизнью знаться мне ли, с вечной! Гасну, словно свет свечной. И картина та обычной — мир занялся ерундой. В этом кобле злоязычном счастье вышло стороной, И где веры-зла победа! В голове там лебеда Он палач, он злоба рода — затряслась ишь борода. Развороченных дней груда, сколько стоило труда! Чья то слышится бравада! Там ни чести, ни стыда. Ты всегда права-права да!? Но доводишь до разлада, И мы все на дне то, ада. Да мы все на дне, беда! Я Диво Разлилась синь та — дива видом! И плохо стало с индивидом. И битам завладеть там бытом. И боли дом летел Болидом, А сын Давида, сын Давида — он сделал храм там с индивида. И гни до вида, муть для вида, огни до вида, огнь Давида. И разлилась синь дико там-там, потусторонним синдикатом. А ты сдави и Дом с Давидом! Узнаешь, какова мзда видом? А может это не Давид, а!? Жужжит над ухом овод — довод. Убил Голиафа Давид — да! Последний то мазок до вида, Я знаю Я знаю, что было вчера, Я знаю, что будет сегодня. Как путь в никуда тот широк, А к истине страшен и узок, Благих преднамерений суть: Адамовый путь в ад проложен. Где высятся неба столпы? Мне нужно духовного хлеба! Так мучает их либидо И пузо забито едою, Не слышится пения труб. Другими откроются» двери». Я искра Искра та на теле — то иск рана теле. Тон и у регистра — словно реги искра. Искра ты и Веда, бас из краеведа. Льстят там псы хвалою, топят-то хулою. Что несут и скроем — потоки искр роем. Он смотри, и с крыл, а, искра вон искрила! Искра из наноса, пьяна красноноса. Обалдеть от иска — холуёв приписка… Я ли, я ли И коль я не околею, помнить буду ту аллею! Если я тут околею, то увидит око Лею? Это не ума палата — обломали и Пилата! На глиссаде самолёта! Говорят, что, то Лолита, Глупость ваша так крылата — чернота — черней агата. От начальника, те, встряски, ты срывай с него те маски! Нам Европа чешет сказки, приукрашивает краски. Я мессия Ох, разверзлась тьма пучиною! Навалилась чернотою, Видно то весна причиною! Прима, донна, что при мае, Голову забил я примою! При мою судьбу прямою! Ой, под звоны бала мощного, ложь людская та чумная. Та мечта невозвратимая обратилась-то — бедою, Отогнал я любовь мнимую, обратился к ним с мольбою. На вас люди, больно, косятся, Не дадут тебе и куса. Плюнуть! От такого искуса! Скис, и что нам ждать от мусса? Крестам смерти звучит славица — миссией сей Иисуса. Кислы рожи, как от уксуса — не поделят попы куса. Бойся темы той как искуса — ведь не сменит зло там курса! Я мол вою Словом жизнь ту поливаю, мол, молвою я мол, вою. То глядишь и полевею, подставляю в поле выю. Дождик криво поливая — грязь дорога полевая… Веры звенья извращенья, то понятно из вращенья? И когда из опасенья — озаренье омерзенья — Ложь людская та чумная, а попов орда срамная. Злится паство до укуса, миссией земной Иисуса. Я про сто Ты простой и я простой, и у нас в стране простой. Ведь за грохот, не простишь и тут, требует спрос тишь. Многое мы им простили. Рассказали нам про стили. Не с проста, вам не с проста ли, говорили те про стали? И сужалась наша жалость, разыгралась наша шалость. Яблоко Блестит вода обильем серебра, А Бог творец, из этого ребра, Клич: «Не убий!» А Авель ест овцу. Я Блока шлю апостолам — Салют! Они мечи в орала не куют и тут, Явно кРадете И то выражение, ну, как вира жжение. Злобы окружение, вере зла служение, Что там за пророчества — было искажение. Что судьба вам чучело, вызывала жжение? Видели мор очи ли эти злоключения? Прочли что чудики, старику несчастному? Уж пришли и к Раде те, пели песни лестные. Что с ума там сходите — дела неуместные, Где же правосудие — с мерзкою элитою? В дебрях вы там блудите, совершая пакости. Явно не арена Папа па плясал па-па, ты Европа славь попа. Поп попа, гоп-гоп, поп попа, пригласил на Евро па. И как поп попа попарит, в небесах тот поп парит. И поёт он, что пар нас, всех возносит на Парнас. Братия одарена в облаках одра она. На крестах, то старина — в пытках выла вся страна. На том странна и страна, что из сплетен сплетена. Нервы стали как струна, от вруна там та стена… Век палил иезуит, а теперь его визит. И нас этим поразит, тот от веры паразит. Явно от Не крал лох тот некролог. Не писал он эпилог. Ваши боссы там божки — не имеют, чай, башки? Ложь вошла, пошли круги, а за ними тьма — ни зги. В голове витала муть, расплясался баламут. Дурь ту режим и грешим — создаём мы тем режим. Грех не груши, не гроши, а откаты хороши. Те калымы — в кале мы — доведут до Колымы! Средь той снежной тишины, средь полночной дикой тьмы, Вам костюм же по поре, вот и ешь своё пюре, Как, сказал один кюре, аз мы знаем в букваре — Явь Не открыл вам вечер рты, у последней вы черты. Люд в себе все заперты! Что за маг вам запер рты? Кто там первый зам у зла не развяжет зла узла? Бедный таешь, на глазах, ты поймался на азах! Шантажи и грабежи это зверя этажи. А кругом те кутежи — обещаний миражи Горечь этих жалких крох — это государства крах. Сколько видишь ты очей? Там и искры от печей. Может быть от тех речей и летело сто лучей? Улетела дней гряда, сколько стоило труда. Ягода Ну, не ощутил я года, как поспела ягода. Не прошло того и года. На кустах глянь, ягода! Комаров там иго ада и от них нам тягота. Ягодная то одна я — пора та: «Я годная!» Травка, ягоды — аптека. Красота там ели — готика. А в лесу дышать охота. Хохота в лесу и гогота. Ну, не ощутил я года, как поспела ягода. То была для нас охота, разве лесу выгода? Яд драм Там яд драм с тем ядром. Род о, драм, смерть одрам. А балдам дан бал дам. Тост за дам всем задам. И идём с идиом. Сад, дам дом, был Содом. С чар радей — чародей. Чудо дней — чудодей. Передам перлы дам, Быль про дам вам продам. След ста дам — след стадам. Пасут дам по судам. Пора драм — парад драм. Образ дам — мощь браздам. Пар был едок в паре док. После док твой следок. Яд кино Слава гнили — яд кино, гиль слова те, едки но! Ой, ты финт выкинь о, или часть яви кино. Сел наряд в кино на ряд. Вот кино! Вот кино ряд. Вот кино вот кино — Водкина, от водки но… Вот кино, вот кино — картина вод кино. И влечёт как баб кино — бабкина доля ж окно И сойдёт с ума, и рой, для тебя та гемма рой. Мор умор о, очи те! Юмор тех мор о Чите! И те строки в явь-явь-явь — череп болью не дырявь. И ты дурь, яви кино, и ту дурь ты выкинь но! Яд любви Ветер цаца дунул — влёт былинка. А любовь, инстинкта то хитринка, А любовь, что совести щербинка? Дева цаца стелется на наглость. Только наглым отдаётся дева, Очередь — там целая орава, И теперь ей нужно волкодава — И их подвиги любви — подвигли… И любовь теперь-теперь нелепость. Яд раз жалу Власть и лбы не жала бы, если бы не жалобы. И кошмар, и их прижал, прыгали при виде жал. Цвет у, беж — беж день и я, вот все убеждения. Делал пробу ж день и я, после пробуждения. И тот раз — раж жало бил, может и разжалобил. Не тек яд по жалу бы — и та гниль по жёлобу. Правды там рубеж ищи — уходи в убежище. А живут там те же ли, что людей утюжили? Яд рам Предвижу день я драм, лететь там злобы ядрам. И нет кругом сна рядом. Летела смерть снарядом. Шёл разводной с нарядом, хотел дурить с народом. Плели с стой поры оду — не портьте же породу! С народом те сны родом. С нар ядом жуть с нарядом. Что дали? Зарыдали! Ну, что нам зори дали? И что нам взять от доли — нам скрыли дали — дали. И жизнь стала дном, и жизнь стала адом Вот соло вины их — в ночах сих соловьиных, Простите и вы их! Простить: — То разве вывих? Язва Ароматы компроматов, Коль про маты — ложь приматов. Измы, маты постулаты. Нет труда — болтать таланты. А вы звали музыкантов? Не хватило музы кантов? Изводила. Все на взводе. Их вводило в Леты воды. Обнулили, омут с лилий Обманули — век идиллий. Изведи! На взводе взводы. И звони, звони из вони! Язык что И сплетня опостыла, и знать там вся бескрыла. Как там людей крутило, не выдержал кутило. Звук что тромбон с утиля, особого звук стиля! Язык что лопасть страсти, где просят кило пасти. Нелепо бродят стили — поток от слёз по стеле. Роскошные постели — рисунок из пастели… Языки костра И сияют на пол Леты золотые эполеты — Писаны огнём куплеты и слова летят крылаты, Языки костра крылаты, жарят, грешных в нём, прелаты. Пила та — пример с Пилата, в рай они-то кандидаты. По воде скользит луч солнца, всполохи вошли в оконце. Разве ждать нам там посланца, он журнального блик глянца? Заросло то плаце, ибо, время-время ты плацебо. Вы желаете все хлеба, а природа, глянь, свирепа! Сыплется зимы крупа и слетает вниз-вниз с крупа. Куда едет эта группа? Улыбаясь глупо-глупо. Яко вас тать Пусть то, те в пустоте. Пусть тотем, пусть сто тем. Тем мадам, тем Адам. Тамада мода — да!? Ипостась и пост ась! Прёт вас тать, чтоб восстать. С пантомим — панты мим! Секс ввинтим им в интим. Удивит индивид, Индивид — Индий вид. Зла визит — аж звенит! И свет свит в горе свит. Парашют — параш шут. По шуту — Пашу ту. Красота — крыса та! Где тропа — шантрапа. Яма полна Полон мир потомками, а мозги потёмками. Наши дамы там, да мы — выпускаем в мир дымы. Злоба там арыками, на меня зло рыкая. Разлилась река путин — не найдёшь ты в ней пути. Эта то та слизь ямы полна была слизнями. В явь по этажу ли я — видел поэта жулья!? Жалобы те жалости — цветом залежалости. И он гнал. Бежал и стиль. И бежал, упал, остыл. Это глянь пейзаж его: — Кровушку пей заживо! Если злоба пуст и стих! Не ищи людей пустых. Яма Помню, вилась улица, просто мимо дома, Почтальон с ног валится, дама в клубах дыма, Век к закату клонится. В голове тьма-темень. Время бремя тянется ритмами тамтама, Проституткой тулится воровская яма… Сигаретка курится, курица-реклама, Ямы грани И серость дня надели лица — пылит пыль колес машин мельница! Как на ветру трястись тряпице — упасть подбитой птицею. Оплеванной быть кринице и быть без книги ризнице. Тот холод брызжут в уме лица и плачет от труда умелица. Найдётся, была бы причина, где совесть для приличия? И будет серость в лицах и пыль нестись на улицах, Перевели, в блуд дни сами, вместе с блудницами! Что разве это небылица — идёт там блуд столицами, И совести то пепелище — позорное судилище. Мозги для мысли не созрели — похабное то зрелище! Январь Те снега белые «пастели», вот мажут белой пастой ели. Надгробные под снегом стелы. Где те былые канители? Как опостылели постели, как средневековые пастели Какой содержат опус стили, прославлявшие костёлы? Плохие времена настали — вот режут смерти крест на стали. Наверно, не нужна пасть телу, чтоб быть какому-то пределу! И этот пост — от престарелых, он выбирает по сто ралли. И в ралли все: те и те врали, и видимо входили в роли, Яр мне Сплошная неуч шла! Любила кич она. А боссы крен деля, всё ели кренделя. И выли те края, с поповского вранья, А в голове кресты, то край из пустоты, С чем хочешь их скрести, постав на них кресты. И сгнил весь день в ярме в коварной, жуткой тьме. Пасть в Бабий яр мне-мне и видеть мир в дерьме. И дней полно лихих. И страшен нам лик их. А в головах с бурдой — хандра-та с мишурой, Всё, не открыть дверь мне, и сам я здесь в дерьме. Ярки мы Как к истине касание — выручит писание, Видел спаса сани я — вера тьмы спасание, Сажи ли сожители, беса ли служители? Яркими Стожарами, да за рамы жарами. А ежи ли ежели, лазили за вежею, Их ловили бережно — рады, безмятежные. Это байки свежие, что летят над вежею, Ублажал там рыжую, музыкальной пряжею, Ясно а вернее Ты не бей, не бей всех стилем, шёл бы ты там к простофилям. Воды вылью к водевилю, во давили — к воде вилы. Как те крали деньги крали, а он бдел-то зорко к ралли. Что тебе та жизнь прочит, может лишний-то годочек, А вернее дни то злыдни и поповские то бредни. Ты увидел ражи жало, это мысль лишь разжижало. Бескультурье сжало жилы, и как надо мы не жили. Поражали злобы жаром — злом горели как стожары Ясновидение Яды из Странна страна странная, Снежна скатерть бранная. Но странней скитания! От тоски-страдания, Княжит страна гнидами — Мрака правоведами, Злоба индивидами, Вышло зло обидами — Было то предвидимо — Горе телевиденье, И нет-нет дней радужных И нет людей радушных. Ячея Вновь меняешь свой вкус ты, ну как что, так и в кусты… Тьма веков о стерве ныла и впотьмах остервенела. Вот и вот, вот там с куста ли, вышел-вышел искус стали? Ты скажи-то, опус ты ни… плёл и плёл, что о пустыне? Но что кровь так в жилах стынет — трусишь что-то ты отныне. Пас-пасс тыла всё постыло, подстели, стелись под стили. Клик и касты те клыкасты, все балласты ль на бал ласты. Ящик (телевизор) СМИ вас могут извести, «правдою» из вести. Искривят ваши пути. Ведь их доводы так вески, Эти метки как медки. Слава их на пике вести Правды суть ложью мути, хитрыми метками мути. Вбитые ними «мячи» — ну, там плут сидит на плуте! И горячий лоб остыл! Молодцы там те прохвосты! Будут гады лоб пасти — сытые чтоб были пасти. Некуда в стране расти! Разгораются там страсти. |