В стихи

В бежевом

Странна страна и полужива.
Ну, а для кого она нажива.
Тянет ветви по луже ива.
Во тьме засадят ножи и вам.

Ну, поймали дурня на живца,
Ах, они, то гадкие, мерзавцы,
Продадут они же мать, отца,
Ах, о, бедные, увы, страдальцы!

И по совести они спецы,
Продают её лихие перцы.
Кайфа, говорят, они ловцы,
И душонки и у них-то куцы.

О, магнаты-гады, где же вы!?
Вы в словах витая лживых,
Тут по кругу ада бег живых,
А вы на своих кругах наживы.

Это были ада-смерти виражи.
Тут набрались, снова и вы ражи.
Это была злая вира жизнь.
Ну, а к раже да ещё, да кражи.

В вазе линь

К вазе кич — к визе спич. Квась зимой — тост восьмой.
Крик зимы — кризис мы!
Мы сквозим, сквозь зимы. Выжить ли озимым?

— В прозе мы! — просим мы. Просим мы: — Дай взаймы!
Нас пойми — крик семьи.
Прозой мы разимы. Просим мы про зимы.

Фразы мы фазы мы. Плоть уйми, встань к семи!
Веселим — мил всем мим.
Фильм сними про зимы. Раз и мы не отразимы!

Цвет розой, зло грозой. И у гроз сеть угроз.
И от рос срок отрос.
СМИ роза с мороза, такое сморозят.

С разумы сразу мы! Кросс зимой кризис мой.
Раз и мы — розы мы! (Раз и мы раз зимы!)
С прозой мы как с розой. Мор розы в морозы.

Образы образин. Рот разинь — вширь разинь.
Лишек скинь раз и сгинь,
Образ Зин — то Разин, А Тора Зин, то разум.

К вазе май к вазе мёд. От тех смет вам займёт.
Тьма зимой ум с сумой!
Иду — ум полон дум. Наплюём на пленум.

К вазе ли вазелин? В квасе линь, в азе клин.
Кваса плен — квас силён.
Квас село квасило. Квасили — квас сила.

К зелью вам квас залью. К вазе льну — увильну.
Ты синь лён, ты силён.
Квас зелён, ты силён. Квасили квас сила.

Развели, раз велит. Разве лик раз велик?
Разве лик возвели?
Раз велик воззвали. Всёх на воз вас воли.

О долей — оды лей. Одой рей — одурей!
Воду лей одолей,
Жизнь долей юдолей. Рад! Долей ширь далей.

Прямоток прям в роток, прямо тёк — прыток ток.
Вороток. Вора так!
Во! роток — ворота. Свара та — во! Рота.

В вате Канна

Налетает ветер вея, стервенея-стервенея.
И какой-то стервенец на портрете стёр венец.

Воспитали иждивенца, вот теперь-то и жди венца.
Виноват ли тот отец, что всему придёт конец!?

Молвил только: — СОС лови! — я.
Виснет мрак слов, со слов вея.
Знал сословия слов и я, вот словили с Осло Вия.

Хороша у Осло выя — её сила со слов вея…
Что за сила там с ослов, верно, не хватило слов?

С лав иной сошёл лавиной,
ждал он, ждал той славы энной.
Тьме иной Осло винной, смысл с лавиной слов иной.

Поместить, как Осло в ванной,
легче ставить осла в ванной.
Вот он комплекс-то вины, топит люд его в вино.

Ну и если откровенно, то полна от крови вена
И вина всегда вина, слабость-то того звена.

И об этом знает Вена — велика и здоровенна.
В ситуации в иной, это станет всем виной.

Уж текут рекою вина, Ну, а жизнь-то, в чём повинна?
(ну, а жизнь не очень длинна).
Отличается вина — то, от крови, знать, она.

А в концепции та Вена, собирает она вено,
Вот и булькает вином, нега дурости в ином.

Сонм мулл к декабрю селя,
пелась песнь дико Брюсселя,
Веселя нас веселя — век селя на векселя.

Зло-зло вони из зловонья! Выдержала ли зло выя?
Сколько слышу-то в рань я, тут отборного вранья?

Разжирела вора шея, трупами полна траншея,
Стая гнусного жулья, там сгноила соловья.

Куда делась с сказки фея? Вверх тянулась хора шея?
Вера там стоит у зла — не развяжешь зла узла!

Пела песни ворожея, вся при этом хорошея.
Мысли мёртвых вороша — всё там, в плоскости гроша.

На иконы вопрошая, крест слезами орошая:
Вот как жизнь там хороша — всё на кончике ножа.

Это была иска зона — форма зоны — фармазоны.
Вышли лбы из казино. Всё тут всё искажено.

Нет, там кажется резона, от сезона до сезона
Суть была искажена — и от иска с кем жена?

Трата была из казённых, из тех смет ей искажённых.
Потому и для хамья — подсудимых есть скамья.

Небо с клона с небосклона с колокольного то звона.
Сыграл: до, си, как новь я, подхватили сыновья.

Была, та за стук стакана, замужем за истукана,
Говорят: — Галиматья! — а она: — Гали мать я!

И под перезвон стакана — у неё из дач ста Канна.
Ну и вид с её окна, если дача не одна.

Были Канны, пеликаны, а теперь помоев ванны.
Там уже тот пик лганья — захлебнулись от вранья.

Голос ваш, как в вате канет,
что кричать там в Ватикане?
Очень даже очень сер, от религий злобный сэр.

В вине грет

Оркестр играет тушь, для отошедших душ.
Для тела холодный душ — трезвеют быстро уж.

Как порют недра чушь — играет им тут тушь?
А он объелся груш, тот самый горя муж.

Как жизнь хороша! Не слышу хора ша!
И память вороша, и вспомню вора ша!

Просчёт прощай праща. Был больше ком прыща.
Кричи же негру ша! Ведь нету, не гроша.

Зачем же тот проект — у лиги свой раёк!?
Там праздник в вине грет — в башке-то винегрет?

И то лишь добрый жест, он то и сжат в сюжет.
И всем здесь ставят крест и те кресты окрест.

И слышен костей треск — здесь ралли смерти трек.
А может-то теракт? С ним прямо в бездну тракт.

Оркестр играл окрест, он воспевал арест.
Не виноват хорист, что был он юморист.

Кого уж там тот чат и нужен злу учёт?
Тому же, кто печёт и нужен был почёт.

Играет оркестр тушь, а с глаз стекает тушь.
Среди же толстых тушь, достанешь ли до душ.

Несут мерзавцы чушь, сорвать бы только куш.
А из тех райских кущ, недалеко до гущ.

И вот слышна нам тушь, только для толстых туш.
И толстые пьют туши, ну там хоть свет туши.

И та танцует туша — трепещет ли душа?
Тем учат и внучат, да и других их чад.

И лавры туш кроша — поехала и крыша.
Что делать не решат — помоев льют ушат.

В золе том

Что открыл вам вечер рты, пляшите чего вы черти.
Круг особый вычерти, носите кого черты?

Лают ну, как собачины, видно, просят кирпичины.
Вот такие-то вот причеты — дверь пред носом причини.

Пошлы-пошлы в обороте, кто не ваш раб бьёте.
Что за глупость родите, будет, что за род детей?

Думал он, что на работе, вы о благе все поёте?
Очень дюж до тех идей этот самый прохиндей.

И сидит он в зале том в кресле грозном золотом,
И следит-следит за вылетом, словно-словно, как вы летом.

Он не скажет, как зол атом, не шепнёт козёл о том.
Обожравшийся-то солодом, услаждавшийся салютом.

Патриарх в сём мире лютом, звавшийся там абсолютом.
Под его, под солодом исполняет соло дом.

Обделён он был уютом, и дебош был тем дебютом.
Веет смерти холодом и душа покрылась льдом.

В йод

От осени и до апреля
Листва вся съёжилась, опрела.
Но птичья трель всё дробит день,
Нас развлекает — дребедень.

Весны какая это прелесть,
Апреля томная опрелость!
Там ищет свою пару Лель.
И мы проводим параллель.

И вновь распустится листва
Весны блаженная то паства.
Зелёного лесного царства —
Природы воскрешенье естества —

Уж, вечереет. Заалели,
Ишь, зори ярки за аллеей.
Листва в низу залита в ёд.
А ветер тот бумажки вьёт.

Нечаянно забросит в рот.
На привязи пёс врёт и врёт.
Сверкнули дни те как опалы,
Что просидели вы в опале.

В конце концов

И лил дождь в лицо, промокло бельецо
И в конце концов — синее лицо.

Посылай гонцов схожих на глупцов.
В магазин купцов, под соблазн отцов.

И в конце концов, странность мудрецов…
На запрос истцов подлость подлецов.

Дался сну и рок — плёлся как шнурок.
Взведен уж курок, начался урок.

Этот груз с венца — девять грамм свинца.
Сущность стёр венца — подвиг стервеца.

Что там за залог!? В душу, бес залёг.
Безобразен слог, тот, что в бездну слёг.

И в конце концов, взвоет мир лжецов.
И от тех скопцов правды нет жнецов.

И в конце концов, выжрали винцо —
Вышло что с винца? Веки как с свинца.

И вина с вина. Чья же то вина?
Что, в конце концов, с вин визжит свинья.

И с вина, с вина — явится свинья.
Роковой цепи звеньями звеня.

В краю, где лета нет

В краю, где лета нет Туманы греют землю
И солнечный там свет В чащобе виснет синью.

Густая синева Средь сосен как виденье,
Хрустальная река Сияния искренье.

Сиреневы луга Застыли в рамках сосен
И в розовых лучах, Застыло много вёсен.

Под этим небом я Скучаю, совсем малость.
Природа ты меня Не видишь, вот где жалость!

В лесистых чащах мне Привиделась жар-птица,
В той призрачной стране И миражи сторицей.

В небо костыли

Как ваши души стыли — ковром же злу стели.
Кресты-кресты костёла, то в небо костыли.

И беса ли то стили! Не жёг ли и кос ты ли?
В золе сожгли костра ли — в нём тлеют кости ли?

Костры горят окрест! Что каст тот лучше крест?
Вот крест безмозглых крыс, что зачинают криз.

Упрёк тот совесть грыз — той глупости каприз.
Наверно это корысть? Ей с дури покорись.

Кресты вот где по стеле, ты, простынь сна стели.
А эти сна постели нам напасти ли-ли?

Засилье-то не басен, ведь это Неба синь.
Тьма-тьма у неба сил — он басом не басил.

Вот ада устье ли — злом мир наш устели.
Дался попу тот стиль — он злу и попустил.

Ох, злы же папы стили — хоть в рай ковры стели.
Крест лучше каст ты ли!? И крест — зла костыли.

В ночь

Убежал я прочь, убежал я в ночь.
Кебы не морочь, не о том и речь.

Зло поймало в сеть — бьёт судьбы нас плеть.
Горе не пророчь — убирайся прочь.

Ночь же холодна. Ночь — плащ колдуна.
Дорога трудна, вовсе, не людна.

Призрак галуна, гало и луна.
И душа луна — кредо шалуна.

И летит луна — эхо гало дна.
Синь небес темна — бездна голодна.

И болота муть — вам не стать на путь.
Да там путь, путь тин, он среди путин!

В дебрях вам плутать, каждый где, плут-тать.
Кем тут может стать — хилая та стать?

Вот о том статья — будит им статья.
Слюни, чтоб катать, тьма пришла как тать.

Тьма открыла пасть — в неё можно пасть.
Спотыкнётся лик на кону улик.

В советь вашу влит — строгий вижу лик.
Жалко пёс скулит, а там форс элит.

И из-за кулис виден фокус лис.
Виден профиль лиц — форменных тупиц.

Вагонная

Мы в поезде проводим дни.
Наш «хлеб» ворчливые колёса.
Идём, разделим скуку проводник!
Да не верти ты, слышишь, носом!

Забудем дом. Он далеко.
И лишь купе нам будет раем,
И будет в нём вдвоём легко…
Давай-ка крошка, поиграем!

О, сколько кануло деньков!?
Впустую в этих летних турах.
Не строй преград из пустяков,
Что смотришь исподлобья хмуро?

Прости, что я едва знаком,
Что руки нагло рвутся к цели…
Да не смотри ты, ишь, зверьком!
А то я тоже озверею.

Вал

Разбег, но берег выше вала —
Пучина моря вышивала,
И волны прут девятым валом,
Видать грешит природа валом.

И с пеною, у рта, аж ала,
Доказывая график вала,
И громы-молнии метала,
Как рок тяжёлого металла.

Лишь взоры в даль бежали вольно,
Где так друг друга сжали волны,
Где всхлипы, стоны, обертоны,
Тона давящие, как тонны.

Там в хаосе сражаясь вечном,
От буйного мужали ветра,
То моря, размножаясь, стоны,
Музыку рождали ретро.

И захлёбываясь от жали,
Лишь ливнями отжали слёзы.
Опоры пристани дрожали,
Все получили бури дозы.

Из этой бури вышел ужас,
И тоннами по всём утюжа,
Стекал он в море неуклюже,
Но оставлял везде там лужи.

Варька в арке

Любил учёный Варьке вещать, какие кварки.
Но что те кварки Варьке! Ей сало бы да шкварки.

Нужны ли кварки Варьке — не годны они к варке.
Не сделать с них заварки. Гулять ли с ними в парке?

Уж в чайничке заварка, он ходит вслед за Варькой.
И ум его не сварит, что же случилось с Варей.

Те Варе варьете, где пьют, едят ворьё те.
Там Варька и за чаркой, скавчит лихой овчаркой.

Уму варить бы сваркой — не баловаться с Варькой?
Ну, что докажешь Варе, её инстинкт той твари.

Мясного ей отвара, что кварки — лучше вора!
Натешился вор с Варькой — пошла детишек свора.

Пробили вот куранты — без денег те курсанты.
Такие варианты — ей воры, что гиганты.

Ограбил вор под аркой и ей принёс подарки.
Вот вора те проделки и поцелуи жарки.

Ватт икона

Кругозор их суженный, что-то жаждут с ужина.
Сатана их суженый — кругозор их суженый.

Где почёт, заслуженный, вами стих засуженный.
Бестия уважена — у неё там скважина.

Возмущались: — «А налоги! Где же их аналоги!?»
Жадны лохи, дни их плохи. Звери и анатомы.

И летят там атомы, всё покрыто матами.
А слова как шорохи — все Авроры сполохи!

Как попы с иконами, играми и конами.
Церкви зла канонами, звонов перезвонами.

И все там при звании, но к чему призвание!?
Церковь — обуз здание, но где обуздание?

И сошлись, от пана силы — дружно всё поносили.
Драками, драконами, злобы той канонами.

Табунами конными, рельсами вагонными.
И мы шли отрядами, нас зовут отродьями.

Ватикана жалами надрывались жилами,
Самыми то самыми, проведи их залами.

Ватикана уния — сводит до уныния
И от веры пугало землю всю опутало.

Действие то вот кнута: злоба в церковь воткнута.
Открывай-ка ворота — ручку крути ворота.

Ведьма

Видимо с ведома и ведьма ведома.
Все дома видимо. В удел им выделим.

И дама видима, без дамы ведома.
Дошла до Эдема, достала демона.

Без дамы безднами, бес днями праздными,
Праздновал с красными, с отцами крёстными.

Брезговал песнями, без мата — постными.
Брехивал бездарем, постарел с пастырем.

— «Все того!» — сетовал, крикивал в сотовый,
С матами, с мотами, под вой чёртовый.

С бесьими позами, с вредными боссами.
С палочки взмахами, с голыми махами,

Искрами свитые, ринулись свитами,
Над днями нудными, ночами лунными.

Вы дамы видимо: ведомы ведами.
В лета их ведь мамы — летали ведьмами.

ВееРок

Ветерок в пляс — веток рок, а листок, как веерок.
Лист сорвался в кувырок, наплясался танцев впрок.

А вообще ли — про рок думает седой пророк?
И додумал, что прорёк: — Как содать без порок в срок!

Упредить юных порок — перейти б за тот порог.
Вот сидим в дерьме по рог, и с него едим пирог.

К нам зловеще-то, о, строг и разросся тот острог.
Ветерок с судьбой игрок и уж верно, то их рок.

Лопнет зверя поводок — дал на это повод док.
Всё вокруг в плену тревог и листок совсем продрог.
***
Ага, рок! Сгорел огарок. Как урок торчит курок.
Уж взведён курок, на курок. Курам нужен тот урок?

У неё солидный срок, парень лезет в пузырёк?
Разве дашь сему зарок в дней сих быстроток?

Видит в деле око рок — как трусился жирок — впрок.
Кому плесень чёрствых корок, им при жизни кара рок.

Тем тиранка, а кому-то рак. Тем урчанье: МУР-МУР крах.
Всё в количестве морок, ну и прочих разных мерок.

На ушах от них мирок. И рок — запутанный шнурок.
В лжи поток опять нырок. Не придёт конец морок.

Вин деточки

Были вы вин деточки и всё от вендетточки.
Заболит то, где точка, ой моя ты деточка?

— И расплавит аз вино! — говорил он язвенно.
Слабое тут я звено, — скажет вам всяк клеточка.

Налетело воронья — делай ты всё вовремя.
А то фрукты клёваны — ну, а цепи кованы.

То страна отпетая с странными наветами.
Сыты мы, вновь этими, вашими приметами.

Нам за солнечным за бликом,
взмыть б весёлым зябликом.
Любоваться обликом и лететь за облаком.

Быть могучим карликом — бегать от комариков,
Бегать от разбойников, по стране отстойников.

Знать бы, что в коробочке —
мы дурны, как пробочки.
Воем мракобесами, плачем поэтессами.

И надел этап очки, и белые тапочки.
Нити, свитые в те справочки — протоколов папочки.

Дуростью увенчанный — мир давно наш конченный.
Чем он озабоченный, под насильем скорченный.

Уж закрыты касс точки, моют людям косточки.
Мозг кольнули доз точки — тешут гроба досточки.

Венки Евы

Звонкое зла эхо! Звонки звонки эго,
Тут, полки его и, полыхает пол Киева.

Плачут доки его, в слезах веки Евы!
Злобы тут посевы — тьма сошла до Киева.

«Славу» носят слова, запах, как от слива.
Слов течёт олива — анекдотов кружево.
***
Мат пустой и звонкий, перемат — зловонка,
Где заря шла гнева, там гангрены зарево.

Закусон — варёнка, клоунов аренка.
Подлость мера, эва! В головах то марево.

Сточные воронки, ты дерьмо не тронь-ка,
Будет с тебя крошево — пропадёшь за дёшево!

Лучше стань в сторонке, то моя сторонка.
Слышна месса слева — в голове то месиво.

Массу движет месса хитрого замеса,
Что исходит мессами и что будет с массами?

Мысли вязнут в мессе. Чьи то интересы?
Адские процессы. Чьи же это фокусы?

Будут и цветочки, доведут до точки.
Ерунды виточки — липа, зло, ошибочки.

И капели с тучки, озорные штучки,
Ночки вы веночки — расцветут зла веточки.

Веночки

Радуги веночки — искры с глаз вин точки.
То вина вин ночки в голове — звоночки.
Надо телу ванночки — магия вы ночки.

Из футляра вынь очки! Вот из Вены вам веночки!
Плотью из кровиночки — искры вины ночки.
Вьёт тьма-ночь виточки — искры вьют веночки.

Белой феей, скромницей мне та искра мнится.
А может фокусницей — царства зла царицей.
Как к ней примениться, знает тьмы лишь рыцарь.

Танцы, позы ночки — стольник из заначки,
Чину, ведь по дачке, взяткой прут подачки.
Кандидат он зоночки, слышит лишь звоночки.

Извини ты и звени, К нам они из Вены.
Языки их язвенны. Сеют аз — измены.
Извини уж извини — ну, они и свиньи!

Ты про то звени, звени — гадом они званы.
Вытащи их с ванны. С вони их и звоны.
Их измены низменны. С Вены их измены.

Вышли из крови те — дайте искре выйти!
Взвыть извилин тону, скрою за ним тайну.
Вечно ль кушать манну — дай ещё нам а, ну!

Этот тон-тон смерьте, Этот тон-тон смерти.
Виснуть смерти стону на всю веры зону
И поклон к поклону выйти смерти клону.

Скорчишь мину ты, как летят минуты.
Знаешь, дни минут, ты — ценишь ли минуты!
Видно, не поймут те, так что не пой мути.

Искры свей веночки — искры и вы ночки!
Сном те искры вились — мысли искривились.
Сеет ведь искра день — кодами он краден.

Культ прядут о, драма — о, драме одрами!
Скачет поп из храма, им и иск от срама.
Блуда панорама — босс торчит из рамы.

Вера, надежда,
любовь

Есть в воспитании промашка —
душа ребёнка промокашка!
И пропитается легко,
чернило ей, что молоко.

А что впиталось в нас с чернилам?
Каких примеров больше было?
Эх, наши школьные года,
как мало дали вы тогда!

Без веры вывели невежду —
забыли дать то нам надежду,
Привить забыли нам любовь.
И зло слетает с этих лбов.
(Ну, просто не хватает слов!)

И мы рассада чуждых знаний,
дурной пример для подражаний,
Десятый класс — рабочий класс…
кто воспитал такими нас?

Нас воспитала перемена,
где мозг наш, вырвавшись из плена,
Покинув забубенный класс,
свободен был от скучных фраз.

В курные мы бежали туалеты,
где постигали тайны света:
Учились подрожать творцам —
браниться там, на зло дворцам.

Плевать на всё, чтоб быть похожим,
всем отплатить монетой той же,
Чтоб быть, как все, чтоб пить, как все.
Нам цель достичь… Плевать на всех.

Две стороны есть у медали!
Не уместились в уме дали.
Что ж совпадение причин —
мы клином выбивали клин.

И злобу мы носили в сердце.
От злобы сочинишь ли скерцо?
Пронизала всю злоба плоть,
она вошла, как в горло кость.

На нас ворчат пенсионеры.
Мещанский ум их недалёк,
Им право видно невдомёк,
мы брали с вас. Да! С вас примеры:

Мы партизаним вечерами,
мы улиц стали королями.
Вам было, где вогнать штыки,
а мы теперь, что должники?

Вы воспитатели плохие:
бурчите, как собаки злые.
Не вам корить в грубости нас.
Вы сами, откровенно, грубы…
и мал словарный ваш запас.

Вы где попало — крыли матом
и стали с ним дегенератом!
Да вы святое слово «Мать»,
смогли оклеветать, как тать.

В глаза вы посмотрите правде!
Как говорите, что и где?!
И вам теперь и стыд, и срам!
Дурной пример вы дали нам.

Вердикт

Средь земной, дневной той тверди,
мне люблю тверди-тверди.
Пусть сыграет фугу Верди,
подпоют пусть фугу барды.

И пусть путь тех вер дик-дик — мракобесия вердикт,
Темнотой своею горды мракобесов злые орды.

О, как головы тверды! — мне об этом не тверди.
На краю белиберды, на волне абракадабры,

В этом мире зла бурды — все на поводу беды.
Всё летит в тартарары — смерть ему несут терроры.

Среди этой злой среды, среди вечной-то вражды,
Где натянуты зла корды, где красны от водки морды,

От словесной той руды натворили ерунды.
Засверкали кадры-кадры —
в небоскрёбах гибнут кадры.

Ты скисаешь от нужды! Что-то ждёшь ты тут — ну жди!
Ах, понятия, что ложны! Чуши эти сердцу чужды!

Пятый День, он словно нужник,
и дерьмо в нём все вожди.
Натянула злоба вожжи и со злом сражаться сложно.

На волне абракадабры, на краю белиберды.
Ощутит мир вер удары — пасторы ведут отары,

Хоть и истины те стары, но проблёмы всё остры.
Инквизиции костры — языки огня как астры.

Всё летит в тартарары, там не лица — аватары!
Сыплют искры от коры, а идеи как копры,

Захлебнулись злом порталы,
погрузились в тьму кварталы.
Все дрожали с той поры — не выходят из норы.

Вере вёл в вере ревел

Суть вспарывал — веры рвал вал.
Он споры вёл: — Про вред зеркал?

Он веру вёл, в кристальный зал.
От вер ревел — таков пострел.

С злом порывал поры той вал.
Но окривел, свернул штурвал.

И в рай не ввёл, таков козел.
Он горевал — он горя вал.

И ты всё взвесь, не будь как взвесь.
Свой глас возвысь — нет жизни здесь!

Религий смесь, рождает месть.
И всё, не в масть, уходит в пасть.

В грязь б не попасть, нырнув по пасть?
И в пропасть пасть, какая страсть!

Как рок не клясть, погибель власть,
Язык трепать, на ветер в сласть?

И дань умам, суть и соль вам —
Хвостом вилять, глупца валять.

Об этом ль вам рычать как львам?
Дано зло вам — рычать словам.

Вертеп считалочка

Вертеть глазами, вертеть тазами,
Крутить низами, владеть азами,

Вот верь азам и будь нам асом,
А сам верь разам, крученым фразам.

Давай-ка врежем! Словам быть фрезам.
Ведь врал раз зам, что всё то розам,

Давай, вновь врежем, на радость грёзам!
Слетел фазан — и сдвиг по фазам.

Открыть Сезам под дымом сизым.
Взял тему зам: — «Ну, что тем узам?»

Суть тем мозгам? Суть тем, тем музам?
Шёл мимо зам — и гнить мимозам.

Ум музам зам и верил массам.
Ноль он тузам и тем барбосам.

Боль зам — бальзам, ушедший к асам.
Пошла буза на радость мессам.

От прока зам, ушёл к проказам?
Он под наркозом, бежит с нар к козам.

Был клич про тезы — беречь протезы.
Ветра раз дули — костёр раздули.

И в тот раз дали вам ерунду ли?
И всем раздали в тот раз по дуле.

Рок стал раз долей — ушёл в раздолье.
Ты раз долей! То стало долей.

Ведь дан пост Рунам — ударь по струнам.
Верь, эти типы, клянут вертепы.

А ветры пели, а вы, терпели.
Смёл, вытер пыли — вертепы были.

Честь пала чья-чья — калач и в клочья.
В честь палача, а! Пришёл — час плача.

Вертеп

Вертеть на мир глазами, вертеть средь бань тазами,
Крутить болты низами, владеть впотьмах азами,

Вот верь, ты тем азам и будь всегда нам асом,
А сам верь розам, разам, крученым мощным фразам.

Давай-то водку врежем! Словам быть словно фрезам.
Ведь точно, врал тот раз зам, что всё то лишь мимозам,

Давай-давай, вновь врежем, на радость этим грёзам!
Вдруг, улетел фазан — и сдвиг-то был по фазам.

Откройся же Сезам под дымом сизым-сизым.
Тут тронул тему зам: — «Что нужно тем-то узам?»

Что дали те мозгам? Что дали эти музам?
Прошёл-то мимо зам — и гнить живьём мимозам.

Ведь верил уму зам и верил диким массам.
Не верил он тузам и тем лихим барбосам.

Имел на то боль зам — он верил только асам.
И выпил он бальзам. На радость местным мессам.

От прока, скис как зам, ушёл он прочь к проказам?
Он словно под наркозом, летит, бежит с нар к козам.

И клич там был про тезы — беречь бы вам протезы.
Ветра-ветра раз дули — костёр души раздули.

И в тот раз дали — дали, вам ерунду подали?
И всем вопрос задали: — В тот раз — раз дули в дули?

Стакан, тот, стал раз долей — ушёл и мозг в раздолье.
Ещё ты раз долей. И это стало долей.

Ведь отдан и пост Рунам — ударь-ударь по струнам.
Так верь, что эти типы, полюбят и вертепы.

А ветры-ветры пели, а вы, позор терпели.
Смёл, вытер ветер пыли — вертепы были — Были.

То честь там пала чья-чья? Вся разлетелась в клочья
Есть честь у палача, а? Там плата — время плача.

Веры нанос

Несут вас грязи — нанос Вера!
Другое дело наносфера.
Ведь в мире веры, лишь на нос,
а в остальном — дерьма нанос.

Куда же светят фары веры?
Уходят мысли в Бога сферы?
Рассыплешь мысли фейерверк
и пусть летит, той феей вверх.

А жизнь-то есть, но не с чем сверить.
Вы озвереете как звери!
Что взглядом лица злым сверлить
и слёзы душевных сфер лить.

Кто станет манну со сфер лить?
Всё то афёрой им оформить?
Хватит врать-то, хватит врать -та!
Вам грех не откроет врата.

Уходят мысли в Бога сферы,
туда, где не пройти афёре,
Ведь я не верю в правды рать
и вот зачем об этом врать.

Там всё летает ложь в эфире.
Что их мозги — желе в кефире?
Король вложил всю душу в рать,
а та всё продолжает врать.

Верь в рубль Люсь

Гляди! как дождик моросит,
страну, быть может, мор разит.
Со рта уморы пар разит — он же наверно паразит?

Нет, уж умом он поразит, вам, приготовив реквизит.
И этим чувства выразит, и это словно рек визит.

Как что, он ждёт ума росы! То чем же, наш, умора сыт?
Давно уж пьяные матросы и все от этой мат росы,

Они друг друга и грызут — так возникает к игре зуд…
А мысли душу вырежут — вот ведь такая это жуть.

Тогда и грязь-хлябь развезут.
Кому-то здесь тот раз везёт,
А кто по стулу развезёт. Так изучают разве КЗОТ?

Ой, же, Маруся уморюсь! Так скажи же: — Умора Русь?
И где занять ума Руси, то может, даже у Маруси?

И почему я не врублюсь, уж очень верит в рубль Люсь.
А неба Люсь я не боюсь. Молюсь я, словно, тот моллюск.

Ну и не верь ты в рубль Люсь! Придут года и я врублюсь.
По лоску проведу полоску и ты увидишь с ним мой лоск.

Купи уж лучше Врубеля, его, начальству вру беля.
И на кусок тот кабеля, и я спускаю кобеля.

— А вдруг и это россказни? — слух страхами рос — казни.
И даже если безотказна, ну, не растёт от рос казна.

И не дадут те россказни, вам в результате, рост казны.
Пуста казна — пустые козни и это, может быть, как знак.

Верю в чудо любви

Очи ясные! Верю чудесам!
Ночи страстные перепали нам.

Эти прелести я ли целовал?
От истомы я! Я ли умирал?

Мы возвысились. На земле был рай.
Я прошу: — Любовь! Ты не умирай!

Чтоб из вечности нам плести венок,
С человечности человечек вновь…

В бесконечности наш растаял род.
Пусть любовь нас переживёт!

Вес сна

Весна оставит нас без сна. Такие прихоти весны.
Её желанья полновесны, у неё желаний бездна.
А можно установить вес на?
И весь установить — вес сна?

Как сновидения те росны так интересно — масса рос.
Ах, как весна эта — чудесна, душе моей да-да чуть тесно!
И росно-росно — и ток рос сна,
а он весна, торчит весь на!

Я жду весну! Явись же ну! Явись же ну! дай яви сну,
Весна, и потекла чудь сна, она прелестна и чудесна.
И золота на вес — сны?
Всегда ведь вновь и новы сны!

И я мечтал о чуде сна! О как чудесно чудо сна!
Во сне всегда моя весна, и мысль эта лестна,
Прелестна и как сон ясна — весна душе тесна.

Весенний снег

Ой, вы нежные листочки! В белой седине зимы,
Не летают ласточки, всё под снегом сад и мы.

Зиму не видали снега, а в апреле снег пошёл,
Эту вы ей дали смету, умыкнули наш кошель!

На зелёные листочки, на цветущие сады
Встряли льдом зла коготочки, что ж не миновать беды!

Что-то всё перемешалось, где зима, а где весна?!
Или это бога шалость! Выпал снегом он весь на…

Яблонь нежные цветочки. Вы познали наши зимы
Распушились веточки, что уже на шизе мы!?

Взять природу саму летом! Иль цветения страду —
Подменили с амулетом… дни пороли ерунду!

Не накличь, плохим ты словом, бед на головы людей!
Слава там ли пустословам? Не труби зло-то лиходей!

Холод носим в наших душах, и слов грязь всегда в ушах
Не отмыть те души в душах! Злоба то неверный шаг.

Приглашай на вечер званный. Доброту свою пролей.
И страны, зла юмор странный, не полей ты на людей.

Ветер в голове.

Снова налетит задира ветер.
Основа полетит — мы все в ответе
За ветер в голове.

Слово потемней всего на свете!
Вышло потом дней, не заметив,
подлость у дверей.

Снова потемнеет всё на свете.
День не устоит. Вечерний приветик.
Вам, без света — тик!

Леденец луны ещё не съеден,
Весело горит, весело лучит на харч, что беден.
Да! Да! Ерунда!

Значит: Солнце там, над миром бродит,
Всё же там горит и лучик виден,
там ждёте вы день!

Вехи

Как шумят весною реки! Исполняя нам хардроки
И за наглость их упрёки — они рока пороки.

И полно весной мороки, тут не сухо, как в Марокко.
От жары там обмороки, расскажи мне об мороке.

Злом весну ту нареки — схожи с ней ручьи на реки.
Вода прётся злом в прорехи, вымывая все огрехи.

И дороги пишут крюки, — Заливает! — слышно крики.
И терпенья тают крохи, перессорились все лохи.

Грубостью зло нареки — перешли слова на рыки.
Изобрази лжи арыки — крутит-крутит ложь та трюки.

Как дурны твои повадки, от тебя годки все гадки.
И сбываются догадки, что земные дни все шатки.

Зло грозою нареки, не рычи ты там на реки!
Не даётся счастье в руки, ветер пишет злые трюки.

Наркоты цветут там маки, все сорвались, как собаки.
Налили брехни тюки, яда больше, чем в гадюке.

Вече ром

А вечером, а вечерком!
Течёт-течёт овечий ром.
И быть девичьим, на вас, чарам,
и ромом плыть и плыть ВИЧ эрам.

Тот ром увечий — человечий: бугром,
багром бьёт по лбу гром.
И петь церквях церковным хорам
и быть, от вер, бесовским карам.

Послали к ним попа и лам, ведь пьяны все там — пополам?
А что творится с вечерами, что освещают свечи рамы?

Давно уж всё выходит с рам и лезет пошло со всех срам.
И разве, это-то во рамы, там установлены ворами.

Кругом свои-то там врали и в тех руках воров рули.
Те лица в рамах, ибо рдели, да то, наверное, бордели!

И на друга злобу валют. Плохой тот дом что, без валют!
Плохой и дом, что без валюты, тебя там обозвали лютым.

Кассир метал и рвал, и лют,
он обозвал, той рванью — люд!?
Пусть радость будет солью там,
жжёт, ярости беда, салютом.

И выхода, ни где, не вижу —
от радости, я не визжу.
И толком-то мы там не жили —
где тонко рвутся нервов жилы.

Ведь мир чужой здесь вижу я. И он оглох, ко всем, жуя!
Вы босса нежили, не жили, а он тянул с вас эти жилы.

Взвесь ж\м

Лучше мысли ваши взвесьте на острие лихих известий!
И уж, в весте той, весь ты, чтобы дури извести.

Им поклон и вы отвесьте! Вот и весь ты в своей вести,
Чтоб цвести и расцвести, будут вести — вести стиль.

Я смотрю, прекрасен глобус! Увести б людей от злобы.
Чтоб опомнились кабы, просветлели б наши лбы.

Навести мосты бы дружбы, чтоб уменьшить злобы тяжбы,
Пусть, воркуют эти лбы, были б дали голубы…

Вот найтись бы чародейке удалила б тьмы ячейки.
Выпусти для жизни лучшей — нашей радости лучей,

Мысль заполнит обечайки, выпорхнет, как обе чайки.
Не поймает их злодей, будет мир и для людей.

Но плодите вы зла вести, совесть злом людским завесьте,
Всё у вас не по-людски, а всегда по-воровски.

И поклон ворам отвесьте, тем, что на высоком месте.
Они жаждут мести и, и в ад мир могут свести.

Вид Урала

Краля с книжки выдирала распрекрасный вид Урала.
Нет-нет, у чужих не крала, её совесть не карала.

Как дошла до криминала? Обросли гнильём каналы.
А истории анналы: где мечи, а где орала.

Там и космы выдирали; в голове «святых» дыра ли?
На кострах тела сгорали — у «святых» же с гор ралли.

Ой, ура ли на Урале, красочный то вид у ралли.
Там святые загорали, их религия гора ли!?

Ой, святая то гора ли, то открылся вид на ралли.
Ну, а этим дюжим к ралли, ну, конечно нужны крали,

Грех прощаем этой крале, грех с воров за то, что крали,
Вот и денежки у крали, что святые не украли.

И светилось, и там гало. Гало ша полна галоша!
Гало то опять солгало и тому рад и святоша.

За грехи текут гроши, дни той жизни хороши,
Отпускают зло святоши, не гроши, те видно, куши.

Пытки — ногти выдирали! Задымило воздух ралли.
Может это вид ура ли!? Иль обширный вид Урала?

Ой, видали вы же ралли! Уж, бензин лишь выжирали.
Там все рады обирале и святому обжирале.

Ох, какие там морали! Там святые в ритуале!
Только драли кожу ралли. Это что вам кожура ли!?

Ну, а сколько кож Урала, ну и сколько кож украли?
На ура ли, на Урале? Изощрение пера ли!?

Видал избу ты Ирки

Вышли джины из бутылки, теперь пишут из Бутырки.
Пишут по стене мелки, пишут тёлки и телки.

И довольна тем каналья, что к той тёлке тут канал я.
А избу ты ля! Ты ля! Не видать из бутыля,

Тьмы пустили кривотолки, что свалили избу тёлки.
Тому время уделя — пропил деньги с утиля.

С ним и рыбку мы удили, это вот и есть суть Тиля.
Сумму ему ссудил я, колбасу с ним ту деля.

Пил росу ту с маку и я, всю свободу дня смакуя.
Намекал он, нам икал. Подсыпал он нам и кал.

Бес на то его науськал, капнул с неба на ус кал.
Как мираж нам Мекки ал, то осёл и намекал.

Не живёт чело века, а! Куда тянет человека?
Да, там нужен навык, а! Не терять всё на века.

Видел, крыс ты!?

Подлость, где воскресла, держат там вас кресла.
В чреве зла воскрес и ты. Зря содержат вас кресты!

В кресле вижу крыс ли? Что друг друга грызли…
Были и их игры злы… там, где пива им разлив.

Крыс ли держат кресла и лихие чресла?
Видел ли у дел крыс ты? Глянь на них, блестят кресты.

Руки все скрестили, те, что крыс скрестили…
Чтобы душу соскрести, тут кричат уж СОС кресты.

Зла блестят кристаллы, глазками крыс стали.
Ты в душе от пестроты, вновь дошёл до пустоты.

Тронулись, и — стали. Лязг зубов — хруст стали.
Сняли вас, святых, с креста? Тени вы от пят Христа?

Путы те постыли! Напасти посты ли?
Поросль дружно зла росла, и здесь труд — кара осла.

Надо, то, скрести ли? Делать с креста стили?
Ляг и рученьки скрести, уж не надо и скрести.

Мысли же искристы… Что создашь из крыс ты?
Души крыс-то о пусты! С них напишешь опус ты.

Прогнили по корни! Те, кто им покорны.
В грех ошибок мозг обут и ваш путь собранье пут.

В лапах вы наживы — точите ножи вы…
Бесы все же живы вы, и бесстыжи все увы!

Петь что о престиже! Запустил пресс ты же!
Нас, хитро грехом, жури, ведь где же оно жюри?

Вилково

У дощатых перил я глазами водил,
Я представил себе, как живут на воде.

Лодкой к хате подплыл, на дощатый настил,
С шаткой лодки на брег, вышел вновь человек.

Дом пропах весь ухой, стол скорее накрой.
И хозяйка, нам щи, подаёт от души.

Кушай-кушай мой дед, уж готовый обед.
Вилкою вороти, Вилково хвали ты.

Где по узким ручьям по утрам, вечерам
Ты в труде и в поту с рыбкою на борту.

Осень с рыбкой пройдёт, свадьбы справит народ.
Холода всё сильней, ветры шум камышей.

А зимой в белых снах, в белых снежных жуках,
Забелеют дома, как порой голова.

Лишь весна тронет лёд, ты боишься — зальёт.
И бегут кто куда, и вопит детвора.

Кто на крышу залез, а вода до небес,
Всё вокруг залило и родное село.

Что зовут городком, тихим мирным мирком,
Где вам жить хорошо. А воды то с вершок!

Хорошо-хорошо! Половодье сошло.
Возвращается люд, снова песни поют.

О могучий Дунай! Сколько хошь заливай,
Всё равно будет жить и дома возводить

Непокорный народ, что так песни поёт,
Что стихии назло возрождает село.

Вин дети

И это вин-то дети на радости вендетте!
А кто там предки Ноя? Уж вижу, прёт кино я.

Вы звоны те звоните! Услышать бы звон нити!
И с вони, и звони! Как выбраться из вони?

Вы с вони не звоните, не слышат те в зените!
Плетут ли из вин нити. За дурь вы извините!

Вы ни те! Извините! Звените, и звените!
И что вы вызвоните, не слыша звоны нити?

Звените вы, звените! Душа, увы — звон нити.
Всегда-всегда звеня и — звенели цепи звенья.

И вызвони высь вони! И в голове высь звоны?
Тебя не съест свинья, и — нет лучше откровенья!

Мозги в вине не едки? Так надевай виньетки.
И вынута не эта! Сознала-то вину та?

Глотнуть вино минута — спасибо-то вину то!
Башка-та в вине грета — торчит из винегрета.

Душа цветы, что эти, а мысли самоцветы.
Как жаль что в зоне клети, там мысли не сонеты.

И раз не тех вините, вне логики вы нити!
Поют, то, что о нити? О, разве они эти?

Те тени, те не эта — расставили тенета?
И все там души в тлене — день тень и ты раб тени,

Судьбы хитросплетенье и вы как, то, растенье,
Не думали главами и злоба правит вами.

Вин тики

Мысль БОГу — разрядками сеют маги грядками.
Бдит он за порядками, бдит он и за предками.

Чищен запор едкими, снабжён запор редкими.
Знаками зла краткими — тайнами не кроткими.

Цифры слоги, листики — взялись из логистики.
Вы им слоги кинете — логики кинетика.

Толи кибернетика, где хибары этика.
Логики той листики от дурной стилистики.

Истины гонители, греха исполнители.
Что там под контекстами —
фальшь звучит оркестрами?

С вашими контактами, брачными контрактами.
Уж дела рутиннее — пропасти пучинные.

Перепили критики — перепили нытики.
Вы вините вин тики, а они лишь винтики!

Мысли не канатики, а извилин кантики.
И ты Каберне теки струёй кибернетики.

В мозге-то заиленном — сохнуть уж извилинам.
Пни сожгли пол Имени — полыхало полымя!

Не того вы гоните истины гонители!
Троны мысли тронете! Цифры при ней тронами,

Спины прут нитронами — сошла масть нейтронами.
Введен иск код оными числами исконными,

Фразами, что фрезами, с мыслями-то резкими.
Как ума нарезками по нейронам фресками.

Винт им

То лубок не тьмы — спесь, клубок нить мы.
Надо ли ныть им, что любовь — интим.
То финты тем им? Мы вам мозги ввинтим.

Молвлю: — Выньте! — им. Винт им влез в интим.
Быть финтам винтам — с выпитых вин там.
Криком: — «От винта! — пала, вот от вин, та!»

Смерти это прорвы, говорят про рвы.
Их терроры — рви. Совесть вся в крови.
Зла манёвры вам! И не рви нервы!

Вот твоё ревю! Я с тобой реву.
Разговор прерву. Прорву — я прорву.
Заманил бар Еву. Не веди ораву!

В яви ль, наяву, было рандеву.
Рань не рань и деву! Я во сне плыву.
Так мысль сна оправу, имела по праву,

Как сварливы вы! Так свет фар ли вы?
Прыгали вниз ль вы, как без мозга львы.
Много там, коль вин — цвели ль, как снежный Кальвин?

Виски

И то ваша вывеска — говорите то вы веско.
Пьёте гадкое вы виски, потому седы виски.

И не надо вывески и на матюги вы вески.
Душу то не высказать! Знать, лишь только, нужно знать.

Ну, а чем те зоны вески, что не надо занавески!
Что за гадость вёз казак, чтоб за горло веско взять.

Голосовали веско за, а материал вискоза.
И смеялись вы с козы. Забивает визг азы.

Ты это и выскажи. Ну, что лезли так вы с кожи?
Да собрали уж по двести. Но вас могут подвести.

Вы их на крюке подвесьте. Не копай погреб под вести!
Могут тебя вывести. Вот, слыхали и вы вести?

Могут в зону вывезти. О, виват, ас ты! Остынь!
И не надо вывески — говорите-то вы веско.

И вот я узнал из вести — хотите нас извести.
И эта смерти фреска, так близка нам, до гротеска.

Вихри пели

Вы слыхали? Вихри пели, жгли порошей, как шрапнели
И натужно так хрипели, то ль в груди игра свирели.

И камины искры пили, и летели дыма пыли,
А деревья в такт скрипели, дополняя зимы трели.

Мир деревья охраняли, эти снежные анналы,
Хлопья снежные роняли — шпалы белые рояли.

Утром солнца охры плыли, там у них свои каналы,
Морозца ход укрепили. И на реках льда броня ли!?

Эту прелесть сохраните! Солнца луч, то с охры нити.
Разлетайтесь искры мысли, уж пришли из Крыма если!

Раз нам радость искры сеют, получив же иск — русеют.
Верно, искру и чины, высекут не из кручины!

Речь попа тем и скрепили, что пустили искре пыли.
Не прочти вам там скрижали. Где теперь те искры жали?

Из красна и искра пива, жизнь — палящая крапива.
А душа, увы, пропита, как и у того пиита.

Вкус те ли

Кровь уже остыла — холодна ось тела
И не тлеть уж фитилю — затянула смерть петлю!

Вот и ость кость телу! Так скажи костёлу!
И указ аз телу: — «Он не ручка костылю!»

Кости их остыли, видел, их ость или…
Вам по стилю постелю и размажу пастилу…

Ты дорогу в ад стели, где кресты по стеле.
Быть в мозгу там пустырю и вам не видать зарю.

Знали асы в кус те ли? Зло нашли в кусте ли!?
Пеплом кос-кос стыли… ввысь кресты, что костыли!

И наветы вам спустили — головы совсем пусты ли?
Зазвенели хрустали, разбежались кобели.

Молвишь, опус ты, ни… плёл, что о пустыне?
Глуп пусть ты, глуп пусть ты — мысли все твои пусты.

Но что кровь так стынет — трусишь ты отныне?
Касты те клыкасты, там, где дурости посты!

Здесь же простор ралли — пили и Граали
И на нас плюют уста, злобою полны у ста!

Ралли пастора ли — пыльны пасторали!?
Постарались — с куста вся папы капуста.

Во, пали, в опале!

Зажгла уж осень дерев купола.
Мазками краски мир купала.
Заря нам полыхала ало,
а нам казалось красок мало.

Искристость инея упала —
кому попала корона из опала?
Об этом не звонят колокола.
Находит зимняя опала.

Звучат осенние капели,
как будто голоса капеллы.
Мороз последний листик выест.
Холодным стал осенний выезд.

Сижу я в холоде, в опале
и листья выпали, опали.
А типы их те в грязь втоптали.
Ушла краса их в грязь, в топь та ли?

И не напрасно, все, роптали,
что от стыда они не алы.
Что ясные деньки пропали
и грязи развезли кварталы.

А гады курят, хоть мода отпала.
И дым «Опала» глотает, кто попало.
И мысль пропала — от проб ала.
То проба Аллы рассказать про балы.

И вот расстались мы с зимою —
и пошли весны прямою.
И мы расстались с суммою
и вот пошли с сумою.

Отпели капели и птицы прилетели.
Отпели капели хором, капеллой.
И возвратился смех былой
и радость прыгнула кобылой.

Гремел оркестр, заняв пол ямы.
Котилось хора эхо над полями.
Пушинки кружились долями, ну,
что поделать с тополями?

Во просторы

И поём мы до, ре, ми, словно бы, по Торе мы.
И твердим мы теоремы, и они дают проблемы.

Злоба тернии уму, не решить злобой дилемму!?
И вам этот вопрос Торы: — «Чьи же это зла просторы?»

Плодит уму злоба тьму и быть злобе, как бельму.
Вопрос Торы: — Во просторы или ваши просто эры?

Славословие хором, много выпил-то хор ром.
Зла стороннику иному, крепкого налью я рому.

Пожелаешь месть и ты — вылил злобу мессы ты.
И мечтая там о роме, не решаешь теоремы!

Не желаем зло мести, но, чтоб было по-людски.
Но метёт вера без чести, веником той лютой мести.

Потому не по-людски, а всегда по-воровски.
И сидим мы в месте вместе —
все давно в одном мы месте.

Вы все веры том дыму! Что помог террор уму?
Вырыл миру террор яму, не решал и теорему.

Как там глупости посты? Лбы от глупости пусты!
Наши трасты, наши страсти — полились рекой напасти.

Ох, набрались веры тьмы — засорили ей умы.
И той злобы панорамы, вышёл вот террор за рамы.

А от веры холуи разгребали жертв угли,
Это вирус зверя или вот и суть с ним все сверяли?

Злобы веры-то весы — делить пая вер кусы,
Кус несут вам ваши мессы, с них выходят мракобесы.

Во рожки

Листва как чувства ворошит, листвой играет ветер.
Он вырвался, он нагл и смел, и он посмел играть пострел.

Листвой асфальт, ну во! расшит — от охры скверик светел.
На то наш свет и был умел — он много шлёт из охры стрел.

И он пестрел-пестрел-пестрел — я этому-то свидетель.
А я иду листвой хрущу — весною тут жужжать хрущу.

Вдруг, ветра глас: — «Разрушу!» и бьёт нас словно грушу.
Кричит: — Шуршу и ворошу, даю и смысл я виражу,

Я красным листья крашу, мету на вас порошу.
И этим волю выражу? Раз вырвался наружу.

К тому крышу я лист на крышу, что угадить хочу я рыжим,
Вам мой этюд не непостижим,
ведь вира жизнь, то виражи!

По рыжим крышам красным —
весь мир я сделаю прекрасным.
Я ваш покой и сон нарушу и я нарушу ваш режим.

И ты любуешься пейзажем,
нельзя всё мазать будней сажей!
Молится каждому прыщу, молится каждому грошу!

Ну, не считай мой труд напрасным —
без игр, ведь станет мир ужасным!
Уже дошли вы до межи — перебесились этажи.

А на душе скребутся кошки, закрыты ставнями окошки.
Я день, увы, не ворочу! Мозги плывут от вира чувств.

Ах, ветки там как диво рожки! Гадают девы у ворожки.
И любопытно там грачу. А девам надобно к врачу!

Горит берёза, словно пламя, гоняет ветер кучи хлама.
Навалит скоро снег зима. И дождь сегодня дал ума!

Уж сорван и последний груздь! Осенняя навалит грусть.
И давят вас проблемы грузы — вы попадётесь в эти узы.

Во роток

Фразы мы, фазы мы. Плоть уйми, встань к семи!
Веселим — мил всем мим.
Фильм сними — с ними мы! Прозы мы, хлад зимы.
Вера тьмы — пой псалмы.

Боль земли — быть зверьми! Быть людьми не зверьми!
Век тюрьмы — веры тьмы.
Врут кремли в пору тьмы. Зла каймы знаки мы.
Войн дымы — звери мы!

Цвет красой, зло грозой. И у гроз сеть угроз.
Род отброс ой, барбос!
И от рос горб отрос. Газ от трас — лоботряс!
СМИ отброс: тьмой оброс.

Рот разинь на разинь. Лишек скинь раз и сгинь,
Раз и мы — розы мы.
Зла разы, как с грозой. Розы мор в мор азы.
С прозой мы кутерьмы!

Квази май к вазе мёд. От тех смет вам займёт.
Тьма зимой ум с сумой:
Тяжких дум полон ум. Плена ум, пленум бум.
Наобум в дебри дум.

К вазе ли вазелин? Вёл и чин величин.
Квази лён, квас силён.
Кассе ли квас сули. Все нули в кассе ли?
От личин до кручин.

К зелью вам квас залью. К вазе льну к квази льну!
Ты синь лён, ты силён
Юн, зелён — ты силён. Квасили — квас села.
А у зла прок узла.

Развели, раз велит. Разве лик раз велик?
Разве лик, возвели?
Раз велик — тьмы тупик. Всёх на воз? — вот вопрос.
Всех на воз — чисть навоз!

О, долей — оды лей. Одолей — с вруньей пей!
Воду лей — волей ей,
Жизнь долей — водолей. Долей рад ретроград.
Без преград выпал град.

Прям, в роток, прямо тёк — прыток ток — прав и док.
Вира ток. Вора так!
Городок — горе док! Во, роток! Свара рта!
Свара та с ворота, свара та — с вора та.

Вода

Вода слеза ты, Вода со льда ты
И пот со лба ты. Стекают даты.

Стекают даты… Судьба — судьба ты.
Идут солдаты… Ты соль даты.

Вот вод полоска И вёсел всплески.
И бес на лёске При полном блеске.
Припев
При полном лоске. Луч на полоске.
Висел скелет На выселке лет.

При полном лоске Висел скелет…
Мир на волоске Так много лет.

Водица

А девица модница и шутов поклонница,
И чуть-чуть разбойница, вся её околица.

Так за модой гонится, что уж мать покойница
И всяк к ней-то горнится, для того и горница.

Виснут прокламации, в горнице овации,
Ну, как в прок ломаться ей, без сей прокламации?

Тёмною водицею — чертей коалиция.
Мозга деградация, шла туда и нация,

Ведь, вам по формации, эта информация
И вам три по нации — нужны трепанации.

Надо ли амбицию прятать в амуницию,
А потом юстицию путать и полицию?

И как мне то кажется, в головах та кашица!
Улыбалась рожица, пора под итожиться.

То от вер эмоции — всё там в диспропорции.
Отцветет акация, это чья-то акция.

Вот и дней процессия — сессия за сессией.
Это вер агрессия, мира то регрессия.

Водочка

Гитары пламенный призыв и заиграла в жилах водка.
И стала дурость брать призы: и заорала моя глотка,

Зачем-то матом крикнул грозно и на жену занёс кулак,
Напоминал я бесов разных: ревел, пищал, как вурдалак.

Испортил день, испортил праздник
и наплевал я в душу всем,
Во мне гулял джин безобразник,
а может быть и целых семь.

Изобретатель… Ум горячий.
Чтоб как-то мозг расслабить свой,
Нам изобрёл напой свинячий, который горячит с лихвой.

Напиток, этот предназначен, был людям с умной головой.
А дураку? Вопрос всем ясен?! Нельзя и граммочки порой.

Ну, ты достала нас родная!
На водку спрос, в стране, большой.
И от тебя страна дурная. Ты стала славой и душой.

Не можем мы порой без водки,
плясать, иль плакать день по дню.
И о том готовим сводки — в общем, мир идёт ко дну.

Воду ли

Мы очнулись. Право, где мы? Оказалось при воде мы.
И душа парит как демон, Имя восстаёт эдемом.

Там геном врастает геном, размножается рефреном…
Нарастать беды проблемам, всё на радость феноменам.

Где качают права дамы, там навесим провода мы.
Что нетленно станет тленом,
сеть же лжи там станет пленом.

Хороши нам гамы дамы, то для уха просто гаммы.
Ну, а дама за Адама? От Адама ада яма!

Обмотавшись проводами, расскажи же права даме!
Краска жиже прав Адама и не знает права дама.

Расскажи же мим про воды! Зазвучали, право, оды.
Ну, а доводы лжи своды, там текут, как ада воды.

Браво дам, летит тем адом, и великим быть бравадам.
Это надо было ль даме, но покрылась суша льдами.

В голове простыли думы, на то есть права и Думы.
Но забыли право думать, и боятся вольнодума.

С чего ведома вы дома! И куда толпа ведома?
Вверх лететь права дыма, это верно права мима.

И течёт люд мимо мима. Вверх не сдвинув ни сантима.
Это злая пантомима, только бесит пилигрима.

И в ходу ли там ходули! Ветра дули и в год дули.
Гибли лихо и идеи, а жили, лишь лиходеи.

Вожжи лажи

Приходит осень по дожди. Пройдут дожди, ты подожди!
Ветра задуют как вожди, накинут ледяные вожжи.

Вой ветра же на витраже и страшно стало госпоже,
Весь страх тот в ветра кураже, он не стоит на рубеже,

Где тянут вожжи, там вожди. Стоит на месте том воз же.
На нём уж красоваться рже,
там лебедь, щука, рак с них ржи.

Там полон-полон воз ли лжи. И кто на нём там возлежит?
Его трофеи муляжи! Ах, хороша, там стала жизнь.

Во, жди, получишь, дева жди — наваждения, где вожди.
Тебе достали не виз же, так что лучше и не визжи.

А слышат-то едва вожди! Их не поставь, не положи!
Отвадил честь, все в мифах лжи,
то вид, вид ражи витражи.

Там классно, тихо, возле, жить —
на гроб веночек возложить.
Так смерть закончила сюжет — её излюбленный то жест.

Возня

От возни день возник. Луч возьми: пхнём воз мы.
Возим мы воз зимы. Воз зимы — тьма тюрьмы.

Встань к восьми — все в ось мы, Горе тьмы — кутерьмы.
Ты возник тьма возни, Узник тьмы лёг костьми.

Винтик ты от возни. Иск мазни от казны.
К нам сквозь знак прёт сквозняк. Недра мы драмы тьмы.

Дни неслись — дни не слизь, К нам неслась-то не сласть.
Это гнёт перемен, Нас согнёт бич времён…

Где возник зла сквозняк? Ты весь сник вестник дня.
Лязг в ушах — злобы шаг, Псы кишат — зла аншлаг.

Века ум — вакуум. Несёт страсть аса с трасс.
Средь зимы — измы мы, Низменны — и низ мы.

Суть тьма грёз, что наркоз! Тьма угроз мы у гроз.
Страх раздуть — не тот путь. Жизнь прожить порой жуть.

Волдырь

Полечу в поле чувств, Полечу плоть чуть-чуть.
Волдырь с пят, в день дыр пять.
Время вспять — сбой опять.

Поводырь, жжёт волдырь! Путы дурь, мозг пустырь.
Лиры те! Литры тех, Бич утех, злобный смех.

Красна кровь бурлаков, Спрос таков с простаков.
Ложь оков — лошаков, Бель белков, бал волков:

Стал закон тупиком. Сдал за кон, в зад пинком.
Катил ком котелком. Скула, ком с кулаком.

Спятил ком — пятый ком, Бесов ком с пятаком.
И пал ком пал полком. Кол по ком колпаком.

Гоп по ком гопаком Заплясал трепаком.
Дома нет, ни монет… В сей момент, мима нет.

А пока глубока Глупость та глупака,
А пока глубока Клоака вишняка.

Волна черно морочка

Огонь взглянул и тихая волна
Запела изумрудом света.
Он думал: — Верно, влюблена.
Решил он «жар» волны изведать.

Стал приближаться ближе, ближе,
Волна горела ярче, горячей.
Огонь воскликнул: — Ой, ты боже!
Ты стала ярче и свежей!

Да! Да! Мы родственные души
Ты, так игрива, и красна!»
Огонь влюбился, и по уши.
И выбор вот: волна — жена.

И слился с ней огонь мечтатель.
Но лёд, как холодна она!
Она, увы! как отражатель,
Она — холодная волна.

Ну, что ей, что горит огонь!
Подумаешь, какое счастье!
Ошибся он, облит водой…
Огонь пропал, волна погасла.

Застыл, зачах огарок жалкий.
Не смог разжечь той бездны лёд.
Вода горит в объятьях жарких,
Тот жар — деленья ядер плод.

Дружил бы с каплей дождевой,
Что так приятна жарким летом,
Но капля, что перед волной?
Упала. Вот её и нету.

Она ушла под песнь дождя.
Поила землю райским соком,
Цветком тем стала для тебя
И яблочком с румяным боком.

Всё — красотой прельщает в малом!
Волчонок — люб нам, как щенок,
Огонь свечи — тьму режет смело,
А термояд?! Рвёт жизни волосок.

Волна

Волна восстала вдалеке и солнечные блики
Поплыли к берегу ко мне, как золотые рыбки.

Как лилии цвели они в лучах небес ярила
И бой вели те две волны о берега крутые.

И вновь с разбегу вверх прыжок, сверкая огоньками,
А гребень так волны высок… шепчу, люблю губами.

Люблю я выкатом залив, где волны бьются вольно
И запахов вкусив актив… желанье шло невольно.

Люблю барахтаться меж волн и часто брежу ими…
Но ними под завязку полн.
Они мне стали вдруг чужими.

Но я всё брежу о волне и к их взываю сердцу,
Но волны не идут ко мне, и я задам им перцу.

И вот ещё один бросок, возьму волну руками,
И гребень, аленький цветок, застынет под губами.

И я лицо своё в волну… в азартном я порыве,
В захлёб… как рыба ртом блесну…
застыл я будто на обрыве.

И солонеют мои губы — играя той волною.
Уже играют рая трубы. О, Боже! что это со мною!

Волшебная фраза

О, как чудесно на террасе!
О, как красивы эти розы!
Блестит всё в хрустальной росе…
Так не пусти косить косу?
На эти розы, на ту красу,
На ту плетущуюся косу,
Соединилось всё в глазу!
Люблю всё и всех сразу!

Во всём краса! Важна не раса,
А вечная любви та фраза.
Воспринимаем враз азы:
И всё сложилось не в разы,
У этой странной егозы,
Она сбивала картузы
И с ней знакомились тузы.
Судьба — любви приказы.

Кричат: — «Спилась та дева Муза!»
Ох, большинство гнилая масса!
Она то верит в чудеса
И на у шах её камса,
А тут от вер тех телеса,
Их ввергли в веры той леса,
Взлетает рук тьма все мы за:
Чернить кого, иль мазать.

И вот то в ад прямая трасса,
Они ж находка Лоботряса
И с крокодильей той слезы
Идут истоки той бузы
И не под силу им азы.
Ума в них меньше чем в козы
Взбесились вовсе мракобесы!
И нет ума любить у мрази.

У мамы набрались ума мы.
Ума просили мы у мима,
Но время подобие мима,
Его-то там вьётся кайма
Ему не поставишь клейма
А знать не хватает ума
Его установка пряма —
Прошла мимо нас, мимо.

Идут бессловесные мимы,
Всё в этом мире мнимо.
Судьба на вести ты нема!
С ума сведёт беды сума,
Катилась, без вести, слеза
Слезой растопится зима
Цветёт хотя в душе мимоза.
Не пройти бы мимо аза…

Вопль

Всё в одном, всё верх дном, то дурдом не роддом.
С тем стыдом мир ведом, суд судом, смерть одром.

Чередом, черёд ям, Через дом, чередом.
Дик орём дикарём с Иродом и роддом.

Эра дом с волдырём. Эра дам, быть вралям.
Все в ролях пух и прах. Ах, враньё бытиё.

Главарям, тем зверям по статьям, по смертям.
В масть вождям быть бадьям.
Быть враньям столь в рань ям.

Тем кремлям им крем ям. Быть ремням — путь не прям.
И тем злом был излом, ведь-то в злом зло узлом.

Вор о нем вороньём, воронил вора Нил, уронил урон Нил.
Волостям вал остям. Гарь костям, дым мастям.

Гон жульём, житием, колеям колы ям.
Быть резням, лжи стряпням, злобы пням зла струпьям.

Западням запад дням, быть возням смрад зорям.
Быть грызням брызготням, по судам пасу дам.

Лесть властям — течь сластям, чин упрям туп и прям.
Храним честь, значит: месть, во напасть болт на пасть.

Быть страстям выть властям по статьям суетням.
Гнить гнильем с тем жильём. Выть вытьем ныть нытьем.

Козырял козырям, озарял кесарем.
Гари им не горим, им гарем, мима грим.

Грезил Крёз слепил криз, всем сюрприз, злобе приз.
Отопрись о, то приз, бед реприз, туда не прись.

Время

Ветер, ветер веет пух тополей.
Неизменен твой воздушный танец.
И струятся всё быстрей и быстрей
Дни и годы в бездну мирозданья.

Ритм движенья время мошкара,
Нотки, словно, труженицы пчёлки.
Ты растаяла, словно, вчера,
Разнесла мою ты душу в щепки.

И летит твой тонкий, нежный стан,
Словно ветер, сквозь мои ладони,
Как песчинки, льётся как туман…
Ускользает время, не догонишь,

Заполняя грудь мою тоской
И рождая призрачные грёзы.
Оставляет память всё с собой,
Все, рисуя ветхие узоры.
Рисует память ветхие узоры.

Всуе

Просчёты к расчёту, Что ищут так тщетно.
Чёт нечет, чёрт нечисть! Сорви ты сор свиты.

Советом со светом, СОС в этом — СОС света.
Со светом зло в этом, Заветом, наветом.

И всуе на свете Повесы все эти!
Есть плети, есть клети, Все эти — всем сети.

В зените все нити, С вины те звените.
Тень спала с полотен Бес плотен? Бесплотен.

В потоке он сплетен, Из мифов он сплетен.
Пар ада — парады… Ветродуй порадуй.

Ветрами до храма, Та драма — ад срама.
Та драма ислама от штамма бедлама.

Вы вески

Шили, шили поре дела! И наука поредела.
И у общего задела — мафия — портрет от дела.

И кого же то задело? Что и бьют его за дело?
И кого же то задело, что, что хвалят жён за тело.

А кого бревном задели — то тебе что зад ели.
Тяга тела тяготела. О теля с того отеля!

Но она то проглядела! И шли впрок дела отдела.
По затее, по затее — зла затея пузатее.

Килограммы проглядела, от укоров браг яд ела.
Наполняет до задела! Жир жирок, то доза тела.

Иди каркать! Иди каркать! Ну и, плюхи, и дикарки!
И где твари, и где твари, какой быть там детворе?

Головою то вари, где там воры, там воры.
Ничего не говори, где товары быть то Варе.

Злу не надо вывески — на словах вы только вески!
Но не трёте вы виски, а вы пьёте в баре виски.

Вы вехи как вывихи

Справедливость — привидение, возникает при видениях.
Эта жизнь, она неведенье, а лишь на тот свет введение.

Но, однако, по ведению — вашему быть поведению.
Удивят ли угри зрение — совести бдит угрызение.

Колешь сердце болью острою — станет боль души острогою.
Под охраной мозга строгою — мысли заперты на острове.

Сочными летят остротами — харкая беды мокротами.
Прут с утра там злобы атомы, адскими задев утратами.

Вверх, как все залез, я зная, что, там мразь — она железная.
Глупость, цели, бесполезная — сплетня старая и мерзкая.

И разносит-то мразь местная, от рожденья разномастная.
Нищая страна, облезлая — жизнь в ней штука бесполезная.

Вы дым — видим

Рассказ про то пространный, про разные, про страны.
Там странные вещи, тех стариков вещих.

Умом вы подсобите! Как вникнуть в суть событий.
Вам не уйти от быта — зла не подбив дебита.

Я вам такое выдам: — Стесняете вы дам там!
Своим тем гнусным видом — позорили вы дом дам.

Ну, ясно быть обидам, испорченным обедам
И прочим разным бедам, на радость мироедам.

Не прячьтесь, аса адом, он стал там зоосадом.
Достал и аса док, так — в душе дерьма осадок.

Вам всадят нож за садом! — у них дурь самосадом.
Зачем пускаете вы дым? Вы думаете, мы не видим?

Ваш куш на пользе воен. А мы тут в страхе воем.
Зачем пускаете вы дым, С невозмутимым видом?

Вы думаете, мы в дыму и ничего не видим.
Видали тот вид мимы и вы идите мимо.

И мы всех занос водим, налили много вод им.
Мы, может, их обидим, раз их до слёз доводим.

Вы же ралли

И точно, сточный вижу ров всяких мерзостных жиров.
Под цвет опала те жиры — от городской той, мишуры.

От града лужи — сто жаров, то радуга огней Стожаров.
И много слышим мы укоров —
таков, ведь есть народа норов.

И вам то в лужах не пожар, то отражение в них Стожар.
Наш мир — бензиновых паров — живи-живи и будь здоров.

Ну, напороли боссы вздоров —
и к ним укор летит тех взоров.
И началась с начальством ссора,
ведь там везде так много сора.

Сиял как нефть опал жиров — ну, не пасти же здесь коров.
Ах, наломали с дуру дров — лишились неба мы даров.

Их смрад, их яд потёк по жилам —
не дал он жизни пожилым.
Ведь боссу важен был калым,
стал поносивший их паж алым.

И сытый босс как жирный боров —
осадок он на дне фужеров.
И вы там водку выжирали, и прозевали вы же ралли.

Как беспокоят и нас ралли, поработили те нас роли.
Мы их глазами пожирали, о, как любили пажи ралли.

Ну, пригласили вы обжор — жир на лице сузил обзор.
Где красота вот эта зорь? В дымах, остался лишь позор.

Как хорошо теперь пижонам! Ну, вы даёте волю жёнам —
Вы дайте-дайте джина им и вмиг,
запахнет в мире жжёным.

И там введут вам шариат, и будет равен шар, и ад,
И будет с нашей эры ад — так может сделать Эр-Рияд.

И вот из города кошара, и шариат всего-то шара.
Забила вам мозги жара. И далеко вам до ажура.

По закромам там шарит ад и всё, всё этот шариат.
Шарахаются от шарад. И превратили наш шар в ад.

Вы нить вин нить

Марионетки нить, чего тут плакать, ныть?
Марионетки но! Уморы едки но!

И там объедки но! И там объект кино.
И здесь, и вот кино! Ручей тёк водки но!

Марионетки но! Марио! Нет, кино!
А жизнь вам, кинет — нет. Ты злобы не тки нить!

Тащили то вы нить, а нас начнут винить!
Душою нам темнить, у нас не та тем нить.

Ах, пьют-то, а вы — ну! Пьют, а на нас вину.
Пусть льют, а вы ну та? Отдалась вину та.

Давай дуй от винта! Страдай там от финта
Уже пьяна от вин та и кричит: «От винта!»

И в этом нас винят, за выпитый вин яд.
Хотите вы винить сюжета ту вы нить?

И не те вы — не те и мысли в вине те.
Он мог такое гнуть и в вине он тонуть.

Повадки на годки — по водке поводки!
Вот повод для мякин — ты только повод кинь,

И будут в ад манить — злом попусту звонить.
Они тащили нить, а вам всего лишь ныть.

Ты дурь зри, раз ори — добро не разори.
И в стену в лаз оря — вставала зла зоря.

На дне все пузыря и всё напрасно — зря.
За этою зарёй труп глупого зарой.

Вы пиит

Кто же там обпит, это вы пиит!?
Это ваш гамбит — битой бит там Бит.

Капли льют, кап — пот, пар, поднял капот.
В мыслях тот компот — выпил идиот.

Нитей там как пут — кому-то капут.
Капать, ведь, на тать — могилу капать.

Совесть покупать — в грязи по купать.
Мысли всё опять: — Можно ль выйти в знать?

Ой, какая страсть — грязи там по пасть.
Там пасётся тать, ей там благодать.

Не попасть как в пасть!? Как туда не пасть?
Пропасть эта пасть! Напасть взять напасть

Всех куда послать — насмеёшься в сласть.
Кто такая власть, ты туда не в лазь!

Вы ражи злобы виражи.

Ну, а чьи то виражи, чьи кривые злые рожи!?
Это, видно, вира жизнь — бытовые кражи-ражи.

Власть то наша как хапала — вал кругом, они тень вала.
Яму всем она копала и кругом там запах кала.

Власть сама в неё попала, оттого и морда ала.
Возводила купола — в молоке свой зад купала.

Слёзы разума хлебала — не достоин, мол, хлеб балла.
Темнота та пала краха и завыла горько кроха.

А чины, так отчитают, что душа у отче тает.
Были да, тогда устои, во времена того застоя.

В никуда она попала? Всё вертела попой Алла,
Из соседнего квартала к нам пришла та кварта Алла!

Как набрались мозги ила — от того сгорела вилла.
Вход пошли тогда и вилы, так напомнил о том Вили.

Сигарет тот дым «Опала». Что душа давно опала.
Душу ты, не опали, если началась опала.

Сплетничать и вы решите — носить воду в решите!?
Водочки ты врежь и ссора — вырядится в режиссера!

А нацистская зараза к нам приходит раз за разом.
И библейские уроки, все, летят под хвост сороки.

Подцепили зла заразу и наелись дерьма сразу.
Чем же вы особ разите, сразу вы сообразите.

Вымысел

Зло оставь, нас оставь. Свет составь свой состав.
Прёт состав. Жжёт сустав… Жить устав. Чей устав?

Свет зачах на очах. Замочусь в слёзах чувств.
Я мечусь, в яме чувств. Как же чуть зимы чудь?

Кризис мы — крик зимы, В прозе мы резюме.
Я мечусь — зима чувств, Хлад зимы это мы.

Я мечусь в яме чувств, Мучусь, мчусь, в этот час
Злу учусь, злу почёт. Жжёт, печёт, злу учёт.

И мир был-то гнил и душе был не мил.
Мир такое чудил — хватало чудил.

Мир запел от кутил заправил и крутил.
Мести стиль — измесил. Вымысел!? Измы сил.

Выше вала вышивала

По пляжу Валя вышивала. А волны моря выше Вали,
Гипюром пены вышивали, катились выше-выше воли.

А волны вольно в даль бежали,
и разбросали пен скрижали,
Где тонны волн друг друга сжали,
там, словно, слышится крик жали.

И громыхали, скрежетали, будто,
слышен скрежет стали,
И эта дурость будет та ли,
где террорист мир режет сталью.

А что скрижали! Что скрижали!
Ну, ты не выдавишь с крыс, жали.
И эта власть нас унижала —
они своё расправят жало.

Ах! Волны! Тишину взорвали,
туда бежит, бежит взор Вали.
Кричи: — «Отвали-то от Вали,
а то ты вылетишь в отвалы?»

От водочки братва уж — ала,
и хочет брать враз с ходу валы.
Кругом матросы и мат расы,
их руки тёртые о тросы,

А впереди морские трассы, прощайте берега террасы,
Шпана рассыпана — расы пана, на что надеются те расы.

Да бородою ты тряси! Для них даны морские трассы.
Скажи! Та раса от Тараса, от тары раса, пасёт отары.

То полосатых мата раса — людей тех в виде-то матраса.
От вихря — в голове воронка. Зачем такая ветрогонка!?

Баранку крутит та воронка,
а пены столько — там возгонка,
Крепка волна, как самогонка,
хлебнул и хороша сторонка.

Вязки

Какие моды писки На золотом песке!
Красуются там писки, А мир на волоске.

У фразы вот дописка: — Зажали нас в тиски!
Крик доходил до писка… Играешь бес с кем ты.

Тащились по песку у! У беса это искус.
Писали вы записку: — «Плати налог за писку!»

Ох, эти визги-писки! Слинять бы от тоски.
Там алиментов иски, Дырявые носки.

И ты в запой пьёшь виски, И трёшь свои виски,
И дни тянулись — вязки, Когда на крыльях вязки.

Схватили нас за крыла, На этот свет пролёт,
И дверь судьба закрыла. Бег баламошных лет.

Какою картой крыла, В отсутствии крыла,
Как ты меня корила, Как ада короля.

Ответ на это резок… Каков нам в том резон?
От вязок шли до резок. Ушли мы в область зон.

Автор

Семён Свердлов

Здравствуйте мои читатели! На 10.10.2018 у меня есть сочинённых мною 70 тысяч мелодий, из них 1500 песен на мои стихи. И сочинённую мною мелодию, моей песни "Ловушка" крутили 2 года на канале Россия 24 каждый час, под названием "Краткий текстовый обзор".Допустим: у Европы есть сто сорок знаменитых композиторов и каждый написал по пятьсот мелодий, это семьдесят тысяч мелодий, столько к этому времени, я один, сочинил мелодий. В 1967 я окончил художественную школу им. Репина. Но никто не хотел выставлять мои работы. Сказали, что у нас много людей краской мажут бумагу. Тогда я начал писать фантастические рассказы и пошёл в союз писателей. А мне сказали, что у нас все пишут фантастику. Тогда я начал писать стихи и понёс свои стихи в редакции. Там мне сказали: «У нас все пишут стихи!» Тогда я начал на свои стихи писать музыку и пошёл с песнями в союз композиторов. Там мне сказали, что у нас все пишут музыку. Через 30 лет оказывается моя музыка на телеканале Россия 24 под названием «Краткий текстовый обзор» и на телеканале Россия РТР во время прогноза погоды и другие не против "одолжить" у меня мелодии. В 1980 году я сочинил песню под названием "Караты". На удивление! Моя песня уж очень похожа на песню Азербайджанцев выигравшую Евровидение в 2011 году. В плагиате их обвиняет и американская группа One Republic появившаяся 3 года назад. Они ругаются а мне смешно: где они были в 1980 году,когда я сочинил стих к песне "Караты" на мелодию, которая уже была раньше сочинена мною.Свердлов

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *