С вас тик Вслед ненастье-то визжало, хлад его острей кинжала.
Вьюгой вьюга вьюжила, и кружили тьмы кружала. Жало кинь его кинжала, что оно воображало.
Нам на что тьмы кружево — острое ну, как-то жало. Не содеять шприц из жала — жалобой синеет жила,
Знать с ума уж выжила — напустило зла страшило. Как бы зло не ворожило — им не сделать с вора шило.
Уж ржа в чина — ржавчина и вот он большой чудило. Шар земной, его-то жали — так в пустую дни бежали.
Сжали лбы те жалобы, сжало лбы от дикой злобы? А кому тех жалоб мало б, сделал б мусор с прочих жалоб,
Ворожило, горе ожило, не вошла жизнь в нужный желоб. Жди от жалобы укола, видно, это зла лекало.
Клика лихо кликала — накликала радикала. Знать кутить там обожала, улыбалась клика шало.
Ах, какие шалости — кути себе разудало! Нас всех злоба ниц, вниз жала — шало было то начало.
У неё нет жалости! Как там клика возмужала! И права те залы жали, их закон-то залежалый.
Их идеи залежалые, их не сдвинуть нам, пожалуй. Не пришла-то заря жали, нетерпеньем заряжали.
Времена тяжёлые, а вокруг воображалы. Чем сварить-то гимна стыки! Пар шёл яро с гимнастёрки
В шесть во время той гимнастики! Были-были дни те ярки. Нет добра ушло навеки — вам работать на аптеки!
Злобы это вестники — наци тайные потехи. Вот и бьют теперь с вас тики! На плакатах клики лики.
Там фашистов свастики и не быть добру вовеки. С вин я Злоба нить тенета: в нём тень, даже, не та.
Тянут тень-то эту сажей на планету. Зло есть тень-то эта, от тени тенета.
И плени планету, мысль подсунь им не ту. Поводки по водке — зла её повадки.
То твои наводки смешаны на водке, То есть: зло тень эта одного тенета!
Инн, терние это — дело Интернета! Хвост же тени та! Не то, кабы не та!
С тени кабинета не писать сонета. Путы те тенета — есть везде тень эта.
Катится монета в ноги-то нонета. Пробка вынута та! Отдалась вину та.
Эй, же от винта! Уж пьяна от вин та! А вам жизнь — нет, кинет, ты нить зла не тки, нет!
Злу, ведь, латки нет, и вот жизнь вас кинет. С этою с виною — хрюкаешь свиньёю.
Ну, кого вините, что мозги в вине те. Языком звеня и, рвутся цепи звенья.
Мысли ты вынь эти, что от вин, вин дети. С кожи Свет мой солнышко скажи? Кто там лезет ночью с кожи?
Водворяя ночку лжи в эти странные те межи. Кутежи и куражи, Кто намылил куда лыжи?
Картежи там, дележи. Что поехали, чай, крыши!? Шантажи и грабежи, а ещё там к раже — кражи.
Чьих икон там витражи в эту ночку, ночку лажи? Поди, правду укажи, бес и ангел ведь похожи!
Чтоб не вышло души кражи — миражи там, миражи. Вира мыслей виражи. Кто был в трансе или в раже.
Вирус с вирусом похожи, это ты разведчик вражий? Врежу я, поди, тебе! Быть-то ли, тогда победе?
От того и быть беде — Раз отчёт о полном бреде. Говорят все о вреде. Я замок, поди- то, врежу,
не забывши о среде, может, вору тем и врежу. С люда А я тебя злю да! Ну, что ты смотришь люто?
Колючий взгляд их как слюда, они смеются с люда. А у него в руках лоток, штаны «блестят» от латок.
И от любви каков следок? Ледок — тот холод с Лидок. Альта звук музы сальто! Звезда, моя Изольда?
Ты вся наверно изо льда — минусовое сальдо.
***
И пульс-то участится — ушла души частица,
И прёт та злоба в лица, и лица как кислица. А злобу где сливают, с той дурью вековою,
С той психикой больною, с страною чумовою. Кто движет воду литься? И лить ту воду в лица?
Уж, напилась столица, судьба видать шутница. Получат вести лица, и им грозит столица.
И им грозит темница, терпенья, где частица! Ведь на посту те лица! И их юдоль шутница.
Захлопнулась страница и спиться колит спица. Когда смеюсь я с люда, тебя, наверно, злю да?
Блестит слеза слюдою — и кажется водою. И тяжесть та, душою висла — мишурою,
И не летит мечтою, за той, за чепухою. И всё-то от уклада, то для мозгов шарада,
И все грехи отсюда — не дуйся, как зануда! Ну, нет с тобою слада, плывёшь ты словно лада,
И от того досада. Пойти ли нам до сада? А может, всё же, сладим? И уплывёт прочь зла дым?
И небо звездопада, и мимов клоунада. Какая то отрада, какая то услада,
Как те огни салюта, как ночи серенада! С ней трону Давай, с ней трону, до глуби тронутый,
Звезду с нейтрона, сквозь бездны омуты. Сражу с ней троны, ясней сна стороны.
Летят нитроны — пути коронные. Смотри, не троны, нитроны ветрены!
Их звезд короны горят витринами. А звёзды рани, уж вышли ранние,
На наши раны и душу ранили. Зовут врунами звонящих струнами.
Звать ведунами ведомых рунами. Пути пред нами легли путинами,
Беда чинами придёт пучинами. И где те манны — там снятся демоны.
И клоны, кланы — всё дело в Имени. И просто рамы — пути просторами,
Пути не прямы — возьмут упрямые. Врата конами — звезда с коронами:
В ней кварки тронами — шла тьма нейтронами. С окошка проводника Рощи мелькают за окнами часто,
Дымка край неба крадёт
И на душе по-весеннему ясно:
Песню запел поворот. Смотришь в окошко в сиреневой стуже
Ярко пылает закат,
В чуть примороженной розовой луже
Ранний купается Март. Вечер морозный, застыли деревья,
Тихо на зорьке стоят.
О чём загрустили? от дней творенья —
День не воротишь назад. Ветер вам завтра расчешет все космы,
Лихо плясать во всю прыть.
Спите спокойно и старенький леший
Будет вам сказки дарить. Пудрой кусты осыпает волшебник,
Тропки покроет ледком,
Пятна берёз нарисует художник
Чёрным, как бездна углём. Чёрным окрасит огромное небо,
Выдавит звёзды на нём,
Выпустит в полночь ленивую негу,
Только лишь мы не уснём. Будем с тобою мечтать до рассвета:
В печке не гас бы огонь!
Как мы скучаем зимою за летом!
Слать ли за ним-то вдогон? Только зимою, поймёшь всей душою,
Что упускать не должны —
Миг теплоты, что для нас был с тобою,
В каждом порыве весны. С Опель Красивый камень был опал. От сифилиса нос отпал.
— Убью я всех! — он взял запал, но в душу страх, увы, запал. И он пыхтел, ну, как тот Лель, сопел-сопел, пустил сопель.
Величиною, видно, с Опель. И вот запел. Ох, эта трель! И каждый знал его бордель, и толстый тот его кошель.
Он сигареты брал опал и у него давно опал. Он не купал кленовый лист, зачем ему, он финансист.
Могилу тем копал себе и быть беде, и быть беде. От скорби, скарбы снял с орбит — он вылетел как ось с арбы.
Ты видишь, сором-то скор быт и сор летит-летит с орбит. С рок С арок не гонят сорок. Здесь их сорок, то нам урок.
А барбос тот ест сырок, на цепи сидел он срок. И вот потому, за рок, не возьмёшь с него зарок,
Ест когда он окорок — то не видит око рок. Сытый спит он как сурок. Там во сне его мирок.
Вот рассвет! Он чудо — ярок! От цветов цветёт ярок. И тяну-тяну я рок. И устал я от морок.
Что скрываю между строк: рок со мною был ты строг. Меня случай остерёг — не по мне гудит острог.
Я страдал от недотрог, ведь не дал мне денег рок. Что чихать там начало? Ночь начхала на чело.
Позабыла и число — зло и злобу зачало. Сага жена Скажи! Кому ни к акции тянуть коммуникации?
Дорожка зельем устелись. Ведь горлышко, то устье лиц. И то коммуникации — питать тем, кому нации.
Средь пламенных зарниц — растить тупых телиц. Кому-то демонстрации и запахи акации…
Трубят во все концы — от правды те истцы. А гена жизнь загажена и это Сага Га жена!
Со злом сопряжена и суть искажена. Приплыла та муть акции, а говорят мутации.
От веры все лжецы и лгать они спецы. Уж, злобой жизнь заряжена, а мафия изнежена.
Вставай же ты зоря жена — планета вся заражена! Зоря жена, зоря жена — программою заряжена.
Признаться, я то поражён — настала уж пора же жён. Сажей жизнь — пере сажена, в мозг злоба пересажена.
И всходит эта заря жён, весь мир же ею заражён. Магнаты живы лажами — несёт грязь миру скважина.
Неверностью мир заряжён, и в ангела тьмы наряжён. Сад исток Истина и стена… вопль исторг вод исток.
За столом тамада. Темнота там-там ада. Прёт вода прямо да? Ну, а там яма да?
Ябеда, это да! И обида Аида. Договор он расторг — оргии тот раз торг.
Райский сад. Сад исток, говорят от садисток. Надо ли привода! Ты с горы при вода!
И не надо обеда, вот такая обида. Замолчи же ламбада, ведь то ламы беда.
И горит тут лампада — это свет лампы ада. Ночи чёрный подол, свет луны-то по дол.
Нажимай на педаль — кто упал тот и падаль. Не читали том (книга) вместе развесёлом, том, месте.
Отдаваясь и шкодам, и полночным тем одам. Душу всю ей отдам, научи суть ходам?
И куда мы идём? Что зовём мы тьму чудом? И повис дым злым чадом. Ну и ну! — мычу дом.
С инфантильным тем чадом — дым сигар там вис чадом. Странностей рос-рос ток и пророс зла росток.
В темноте вёл-вёл Адам, страждущих всех тем адом. Кончилась эра дрём — рядом аэродром.
По родам — пора дам. Так порадуй парадом! Чередом, черёд ям, Через дом, да к чертям.
Эра дом с Иродом. Эра дам, сер сэр родом. Он красив, но не видом — отразись в Неве дом.
Ни кем дом не ведом — путь ему тот неведом. Пятый День, ибо, там, дребедень, ибо, дам.
Может быть, так и в Эдем на осле мы все въедем? Саж жгут Так дни коротаю — лью слёзы караты.
Напрасно рыдаю — лжи, чуши корыто. Сказать вам открыто? Там всё шито-крыто.
И в мути дня траля, в тех водах зла враля — Ловили дурь тролля, всем рожицы строя.
От нашего строя — газ тролля — гастроли. Стал чёрным от сажи — мир в клетку отсажен.
Гуляют по саже и в нашем в пассаже. И в нас бес засажен — и видно за сажень.
И, правду сожгут и — везде же саж жути. А тьмы промежутки ужасны и жутки.
И смерти бдят жатки, и грани тьмы жёстки. Не гладят по шёрстке на том перекрёстке.
А чести — напёрстки — костюмы в полоску, Встречают по лоску, растут зла отростки,
Свихнулись подростки, сходя на подмостки. И строй наш неладен, и дышит на ладан.
Мир сплетен из сплетен, доносами латан. Тем путь наш укатан, маршрут не угадан.
Пути мага даны — растут Магаданы. Сак Не нуждались лбы огласок, на всё много там окрасок.
Был платан высок-высок, но не пейте тот вы сок — От гранёного стакана, поощряя истукана,
Наломали дров сполна — этим странна и страна. Вы видали ли болвана, вот из местного шалмана?
Он, смотри, высок-высок, не достанешь и висок. Мир тот держит шарлатана — за его спиной сутана
И он продавец дурмана, сыплют деньги, словно, манна. И незвано, и незвано, вроде, то была Нирвана,
На что, именно там, на… ставят в мозги Имена? А вот тут из занавесок — тот этюд от зоны весок.
Нас волнует глубина — великана слабина. Есть один ещё вопросик: — Ты просёк там сколько просек?
Вёл от клики кликуна — кривизна от крикуна. И с тебя там пили соки, где лежат одни осоки…
Босса там то крутизна и Гулага новизна. Бригадир их очень резок, он пил сок лихих берёзок.
И попал тот ум впросак, как набитый тирсом сак. Там ругают графомана, в церкви ставят истукана.
Гордый увалень рысак, а попал как мы впросак. Сверкание Плеяд Канули как нули в Лету. Свив обиду на лету.
Птицы мошек жрут. Ну, лето! Им что скажешь о нуле то? И поев еды той плотной — кроют вниз узор лепной.
Раз знакомы вы с налётом, не видать и вам сна летом. От сверкания Плеяд, выстрели со рта, пли — яд!
От стыда, за всех алея, стыла при луне аллея. Ну, зачем на мир плевать? Создаёт этап ли ад?
Блеском сыпь о, колея, там загнёшься околея. Будем на себя пенять, не дошедши до пенат.
Будут их слегка пинать, те, кто сильно пенят пену.
*
И закон тот ними принят — лишний шкалик ними принят.
И раскручен смерти привод, и мы им кричим: «Виват!» С сором воду льют и пенят. Не поднявшись на ступени.
Чем же им забили память — не хотят они понять. И останемся не с чаем, потому что мы нищаем.
А ублюдков насыщаем. Не видать же луча им! Свет в конце туннеля Иди, ищи ветра в поле! Иди, ищи ветра там,
Где каждому вольная воля, Где платят сполна по счетам. По щитам, пролетая туннеля Ты вспышка, рассеянный свет.
И смотришь, и смотришь уныло На мир, где тебя уже нет. Где плоть обитала в мученьях, Где мысли блудили в ученьях;
Металась, где до помраченья, За роком, судьба по летам. Летай, вылетай — дали волю. Пространства прожорлива пасть.
За долею доля — бездолье И в крайности, кабы, не впасть. Ты станешь фоном вселенной И память твой выпустит тлен,
Расстанешься с телом ты ленным, Оставишь ты землю, как плен. Ты капля энергии поля, Сейчас ты свободен во мгле,
Но изменить злую долю, Не сможешь на бренной земле. Светофор Светофор вам из метафор. Свет от формы — светофор мы.
Точная метафора, мета фора, нам ура! Сфера эта Люцифера, сфера лоции эфира.
Заглянуть бы под лицо злостных гадов подлецов. Эра! Там креста афёра. То религий грешных сфера.
Фора формы, фора фирмы — засорим эфир и мы. Мани шик, то Мони шок — нет отбоя от монашек.
От их белых уж манишек, даже и у Мани шок. Говорил-то Моше Ник: — Ты у нас большой мошенник.
Ты руками греби шок — вчистую, под гребешок. И ты с дуру не бреши, что заполнены все бреши.
Он пошёл на это же, на скандал на этаже. Каждый на тебя грешит. То реши и реши это.
Ведь в уме то решето — клоуны и шапито. И сомненья камыши — уж заполнили все Души.
Дрянь крушит всё и крошит, видно мир не лыком шит. Мысль покинула чело и опять грязь — в иле тело.
Ну, не варит котелок и упёрся, как телок. Свечи Ра О, как страна-то одичала!
И злобу вся, уж, источала,
И обнищала, отощала,
И то не дождичка начало. Нам надо знать азы-начала,
Ведь здесь от крови той ночь ала.
Ах, ночь та применила жало,
Ну, нет, у этой ночи жали. Жуть! Где края нашего края?!
Зажгли лбы те свечи рая?
И вот горят свечи — свечары.
И разливаются свеч чары. Как нам там жить во тьме кромешной.
Злой рок висит над нами вещий.
Как свечи заменили вече…
Что с совестью, а! с человечьей? Да что за строй бесчеловечный!?
Не вирус ли в шкуре овечьей?
Презлой, прожорливый и вечный
И совестью своей увечный. Кто дал права тут живоглоту:
Магнату, мракобесу, моту?
Даёте вирусу вы квоту.
За ним вы чистите блевоту. Свидание с Байкалом Горы ленивый, ворчливый народ.
Эхо умножив, глядят в бездну вод.
Чтобы напиться с Байкала воды,
Давкой пивною толпятся хребты. Лихо макушки им ветер чесал,
Словно искал у воды пьедестал,
Шарил по соснам, ходил по воде
И залетал сквозь окошко купе. Капли на лбу — дул, сушил хулиган,
Да тут жара, а не тот балаган!
Вот бы рвануть закорючку стоп-кран,
С берега в воду и брызг ураган, Множить и множить плеская рукой…
Поезд лениво шумит над водой,
Вьётся, кружит, как о берег волна,
Время теряя, о сталь полотна. Стайка домишек, мелькает лужок,
Поезд туннель пронырнул, как шнурок.
Вдруг, распахнулся, синея простор
Солнцем залитый и воздуха полн. Льётся дорожкою солнечный путь.
Краешек солнца гладь тронул чуть-чуть
И заиграла цветастая рябь,
Заревом вспыхнул байкальский закат. Снова туннель и гора массой зла,
Тучей нависла, затмила глаза.
Машешь рукой. Там вдали всё играл,
В песне заката, хрустальный Байкал. Свинюшник Террор — святая вера, Пришла ислама эра.
Гробы и смерть, пороки! Религии пророки. Судьба дней дым — суть битым, Событий тех судьбина.
Судьбина, что та льдина, Одна — лиха година. От звонниц самозванца: Бег агнца — вихри танца,
Смех пляска, крик паяца. Зла встряски, все боятся. Спят с нами и бдят снами, Суть — гномы зло-то с нами.
За ритмы вам могилы. Зарыть тьму-то смогли ли? Заре тьма ли светило? Фугас — тьма, взрыв тротила.
Звереет зла синюшник, Созрели вы в свинушник. Лелеют ту свинушку, Лакают и с вин юшку.
Упрямство-зло барана, Что шишка-то лба рана.
Ни поздно и ни рано… Туда уж не пора нам? Сглаз Лили слёзы с глаз, бес вселился — сглаз.
Он вселился в вас — и вам свет погас. Это вам не трюк, это там нет рук.
Это есть ваш рок, путаности строк. Времени бег-трек, словно рок — бег рек.
Ой, как рок ты строг, ты души острог. И идёт всё в прах и там море драк,
Мрём мы на пирах, прямо на дарах. Выход в рай тупиц, то желанье лиц,
Похоть та столиц, все упали ниц, В марево темниц, спутанных частиц.
Видел ты тех лиц — сотканных с крупиц. Танец небылиц, мир тот без границ,
Вспышки от жар-птиц, блеск любви тех жриц. Ах, те миражи, здесь же мира жизнь —
Мир тот полон раж, то бандюг кураж. Мир тот стал кислить, слёзы желчи лить,
Сколько виселиц, столько в выси лиц, Благо — о, свет лил — всех не осветлил.
Потому свет тлел и мир не светлел. Сдвиги Им хватило — мрази разу, чтобы ум зашёл за разум.
Подхватили зла заразу, все поймались эти сразу. Так хотелось, было грезить, но заели бели рези.
Это вам не бель берёзы, это вам не в небе грёзы! Это вам людские грязи, где попало разы-разы.
Разыграли — раз играли, замарали сразу Граали. Это все из-за морали — умирали, умирали.
Видели умы те ралли, шли на поводу морали. Обмарались в аморальном. Ну, что говорит мораль нам?
Ох, те разы! Разы сразу, подхватили мы заразу. Знать азы, потом экстазы, те азы должны знать асы!
Их шальные выкрутасы, вы наверно круты асы. Ой, заразы той покосы, там по гостье ждут погосты,
Дни жужжат-жужжат, как осы, и не радуют дев косы. Навалились те вопросы, со стихов, да враз во прозу!
Здесь уж точно их курьёзы, сдвиги, стрессы и угрозы… Загубили розы мимы, веет холод, это зимы.
Эти разумы их разы! Эти разы — фразы, фразы! Эти фразы — фазы, фазы! Порчи нам не снять заразу!
Вирус принял не ту фазу, не подвластен он приказу. Селенга Между россыпи камней Мчись, ломись быстрей, быстрей,
Мой с разбегу берега, Мчись, ломись о, Селенга! Отражай лазури цвет, Лейся песней в толщу лет.
Уноси мою печаль. Сократи на счастье даль. Чтобы уловил мой слух, Твой мотив и песни слог,
Рокот скачущих колёс — Это поезд нас увёз, В забайкальскую тайгу, Мерим, мерим Селенгу,
Нависая над рекой, То, скрываясь за горой,
Сквозь туннели прём, ой-ой! Мир с оконца виден мой. Селяви То такая одурь жизнь И надстрой и этажи…
Как бесцельно вились годы: Закрывали чины ходы. Се ля ви, так се ля ви! Не в те сани сели вы!
Едут сани,– и вы правы, Доски тёсаны — гроб въяве! Справедливость ты яви Разве вы уже мертвы?
И кому-то на халяву Власть придумала забаву? Вызови док визави Не считай на смерть рубли
Выпей водку и в канаву, Или учинить расправу. Ой, те дури от травы? Ты ту байки не трави!
И чины, то те, раз правы, Очень любят те расправы. Ой, те дури от травы? Ты ту байки не трави,
Ведь чины, то те, раз левы — Пива любят те разливы. И вокруг одни слова, С ними пухнет голова
И идёт дурная слава, Слава та, что дурь ослова. Вот такая там и весть, Что подмочена и честь.
И те сочные, те сливы Пали в сточные те сливы. Лезет свастик и с вас тик, Это путь и он в тупик.
Тик, то свастик головастик, Или дури вашей вестник. Бьёт, из свастик, из вас тик. Свастик злобы пауки.
На всех хватит зла мастики От несносной лженауки. Вам приятен зла гнойник И исламский боевик —
Джихад злобы той наместник, Надо верам тем намордник. Совместить ли зло с добром?! Вам не скрыться за бугром.
Так сиди дурак на месте, На тебя-то жалко мести — Был опасный-то синдром, То не кончится добром —
Смерть возносит старый блудник! У террора это будни. Семечко Чья там крестница слёзно крестится?
Зла наместница, горя вестница. Душа лавами — зло шалавами,
Беды валами — злобы шквалами. Сменим темочку, трём-трём темечко.
Шло-шло времечко, взросло семечко. Цвет — орнаменты всё парламенты:
Краска темпера — темпераменты. Музы кантами с музыкантами,
Блиц талантами, хор кантатами. С прейскурантами бой курантами,
Ходят франтами — тьмы гарантами. Начнём оргию за утопию.
Эту копию в лоно опию. Съесть и злу пора — сор из рупора,
Мысли струпьями, пали с трупами. Мир с иконами, мир кумирами,
С мракобесами и балбесами. Нервы струнами, мысли рунами,
Трёп трибунами, террор суннами. Кровью пьяные — лбы с изъянами.
Веры рьяные — окаянные. Теми тропами, теми трупами,
Нервы трёпаны, мимов труппами. Трепанация — трёпа нация,
Зла мутация — злобы акция. Семисвечник Улетай же мрак Горыныч, Разлетайся, гори ночь.
Всё предсказано, тем паче, Всё предсказано точь-в-точь. Вправду выскажешься ночью. В эту правду в пору чью?
Убедившись в ней воочью, Понесёшься по ручью. Расцвела заря салютом, Как молва там, а не слух.
Как молва об абсолюте На панели пошлых шлюх. Улетай же горе ночи! Я не в силах всем помочь.
Может, будет всё иначе, Если всех умов бы мощь. И отбить ту злобу напрочь… Да тебе уж саван шьют.
Даниил, что напророчил, Телеграммы скорби шлют. Ну, что там за аллилуйя? Золотого холуя.
Воспою, тогда хвалу я, Восхваляю силу я. Жить по струнке напряжённым… Господи ты подскажи!
Лучше так ходить — блаженным… Дай же нам твои азы! Семь оков Пролился дождь, чеканя лужи.
Кому ты дождь сегодня нужен?
Зачем пошёл гулять по лужам?
Лазурный шёлк покрыл ты тучей. И мокрый лес, и мокры крыши.
Ты в душу влез, влез серой мышей.
Зачем гулять пошёл по лужам?
Кому ты дождь сегодня нужен?! Зачем гулять пошёл по крышам?
Зачем же дождь гулять ты вышел!?
Пролился дождь, текла вода
И вырос мост на все цвета. Пробился свет, пал в волоса
И пёстрый цвет твоя краса.
Тот пёстрый цвет лица, волос
Не даст ответ на мой вопрос: Картина ты, фантазия,
Иль маска безобразия?
Все семь цветов вложились в лик,
Как семь оков, как моды крик. Семь пятниц От сверкающих зарниц и от плясок озорниц,
Зори вызрели крупицами, засверкали лучей спицами. Что за чудо по заре, перламутром в пузыре.
Век покажет козыри — доведёт до одури. Пишут чудо попурри, что напился поп урин.
Запастись бы суммами на знакомство с умными. Что за темень кругозор не обходит круг озёр?
Поговорить бы с умными — думами лжи — шумными. Дума дала меч-меч та, в злобу вылилась мечта.
И приходит пятница, пред мечтою пятится, Деньги кап, кап, кап — туту! Сумму ты не скопишь ту.
Сумма не накопится и судьба беспутица. И бежишь ты весь в поту, не попасть бы под пяту!
Обходя углы те пятые, глупостью запятые. Плачет по тебе тюрьма — о тебе ведут тома…
Что добавить к опыту, можно только копоти. А народ везде обпит, только слышен стук копыт.
И опять, на попятную, и пошло всё пятнами. А живут там подлецы, в помощь там им наглецы.
Мир пропит тупицами — с воровскими лицами. Ах, тот опиум для масс — опоили его класс.
В голове то месиво — западает мессами. Семя бурака Семя посадили, семя бурака.
Самогонку пили аж, в три бурака. Ох, земное семя, семя бурака…
Водка бич у племя, Ваньки дурачка. Только в сказках трезвый, Ванька дурачок,
А в пивнушке резво спирта съест бочок. Под забор сыграет, культурно полежит,
Но чуть отрезвеет, к жёнке побежит. К жёнке он прискачет, в челюсть угостит,
Если в вытрезвитель он не угодит. Сеть тки Кипят как кипятки. Сверкнут той клики пятки.
Мириться их попытка. Попы ложь могут ткать. Ты, Марио не тки, ту нить Марионетки!
Ведь нервов рвутся нитки, ты сеть себе не тки! Пой марево, пой нотки, а, папе то монетки.
Текут его медки, где люди простаки. Их прибаутки едки, харчи — одни объедки.
За ваши пятачки поставят вам жучки. Допросы вам и пытки, отбросите копытки
Льёт слёзы арлекин и вам несут венки. От этой же попытки пойдут попы в избытке,
От вер, где чудаки мутят кисель реки. Вернутся пережитки — религий злые пытки,
Ведь, нет у них башки, раз в них одни божки. Вот и прибавь, к их «утке», ты эти прибаутки.
До драки гады прытки — берут они прутки. Попы на путы прытки — ткут сеть с одной попытки
И им попам фартит, в них злющий аппетит. И дно вы дно попытки, то видно нам по пытке.
Вонзают в плоть гвоздки. И всё не по-людски. Сигареты Сигареты, сигареты… Сцы, гори, сигай, ори ты.
Выпускай псих гари эти. Псих не знает горя рейтинг. Разговор об сигарете. Псы горите, псы горите!
Кислородные гориллы Пиво, водка: вот то рыло! Сигареты, как горели, Ну, а смокчут их гориллы.
Горилла с ига редкого Гори ты сигареткою! Сиди на Уж высохли осоки, с них высосали соки.
Хотя старик высок ох, но весь на старость высох. И он сухой, как посох. Таков с него набросок.
Сюжет как видно бросок — маячит ящик с досок. Желанья вышли писки, и писки шли на иски.
Отписка там от писка, там злобы той солистка. Там кровь занавеске — ошибки века вески.
И льются лихо виски — виски седы от виски. И зоны дни те вески, и зоны дни те мерзки.
Те злобы зоны вески — на совесть занавески. Тропинки зоны склизки торчат там обелиски.
Забиты обе лиски, в гробах уж обе Лизки. А на душе вис кус и, весь превратился в искус.
И вера та стилистка укажет стили иска. Признаться, эти иски не превратились в виски.
И то мора ли иски, то вера моралистка. Их злобы хвост свис тени — сквозь зубы то свистенье.
В добавок-то эскизы — старик в ком сжался кисы. А там и бабы с Вислы, их биты зады свисли.
От них его и мысли, родились там, и скисли. Сила Ты на девицу брось коситься! Ну, что понравилась косица?
Да! Можно ей удивиться. Косица класс-то у девицы! И взглядом — наповал косила. А в красоте такая сила.
И лишь опустятся ресницы, Как снова этот мне рейс снится. Ну-ну, а сплетням есть, где виться, Когда девчонка озорница.
У неё и зам, и вице — уж поспела чечевица. Азы водою в решете, те! Вот вы проблемы и решите!
Где, кем пробиты бреши эти, И вы об этом не брешите! Синь Давида Прекрасен его стан да вид, и дурью на мозги не давит.
И как в то время царь Давид — Израиль, силой, только славит. Чтоб стать Давидом дави дам, и станет мир тот деве адом.
А я её тебе не выдам. Любили, ведь — да, да! и вы дам. И мимо счастья, мимо летом, вы пролетели мимолётом.
Не беспокоят боли дам, и пусть летят они болидом! Река плохого Уда вида. Удавы да! сжили Давида.
Сын див видом и кем ведом, увы! и мир ему не ведом. Пристала, толи, синь до вида, пристала, толи синь Давида,
Пристала долей с индивида и ты синюху-синь дави да! Долей же долей синь до вида, труха ссыпалась с индивида.
Каков синдром? Синь диви дом, синь с индивидом — девы видом. Разлилась синь-та — дива видом! И плохо стало с индивидом.
И мы туда вас доведём, где разливалась синь Давидом. И гни до вида, гни для вида, и гнида вида гни Давида.
И это что та синь Давида, всё сыпалась там с индивида? И лилась синь, так дико там, потусторонним синдикатом.
И прыгать с Индии котам. О том сказал и сын: — «Дик атом!» Уйди ты сдав и дом с Давидом! Узнаешь, какова мзда видом?
И путь тот никому не ведом. Ещё никто не правил адом. Довит виток регресса жатка и давит глубь веков, уж жутко.
Но пущена тех сплетен утка и нет веков тех промежутка. Ну, Голиафа сбил Давид. И для церковников то довод.
Давида красят — индивида, последний то мазок до вида. Синька Тьмы разлилась синька, темень прёт в леса.
Чушь пори осинка — леса чудеса. И пори чушь Зинка! Больно бьёт лоза.
Где мозгов заклинка, светится слеза. Слёзы по рисунку, то пари, сынка.
Шар глотнула луза, полная буза. Пухнет от наркоза! — шалая коза.
И чем рвана блуза? — мокрая лоза. Это беса узы — нечисти гроза.
Это чья там риза? В ад ведет стезя. От беды колосса пали телеса,
И летят с откоса мысли, в те леса. Крутятся колёса счастья полоса.
Ценность от вопроса, можно в небеса? Где там жизни проза говорит про за?
Счастье от наркоза — никуда нельзя. Разлетелись утки. Ложь-то чудаки!
Эти утки чутки, но к нам не чутки А в том много ль плюса — по миру колеся,
По стране Союза, хоть на полюса. Дошло до конфуза — мир чудес — Алис,
Им страна обуза — сколько не молись. Это зла-зла месса, для души тиски,
Жуткого замеса — злобы рычаги. Зла пошли курьёзы — вылезут мозги.
Злобы там изгибы — не видать ни зги, Сити Вы ответа не просите, Что сквозит сквозь решето-то.
Может здесь рассказ про сито? Дело было шито-крыто,
Чуда нет, мы у корыта! Вот проблемы и реши-то, От проб леммы — дело шатко,
Ставил не на ту лошадку… И выводит тьма лжи жатку.
С этой ложью жить нам жутко. Пойманы как рыбы в сети Человечишки все эти,
Им не жить на белом свете, Без огромных этих Сити.
И поблажки не просите! Да ну слушай, не свисти ты! Можешь всё к нулю свести ты.
А кого куда вести-то? И кому, какие вести?
А ну, уши по развесьте! Переврала чушь святых всех, Передрала чушь цветы все,
Ей такие гнёзда свиты, Где рождают бесноватых:
В этом мире бес новатор. И течёт вода сквозь Сити, Сквозь огромное — сквозь сито.
Пред глазами не сквози ты! Не входи в свои азарты.
Всё равно не квазар ты. Сквер нами Как обгажен сквер нами — всякими-то сквернами.
С вашими-то пытками — методами верными. Вовремя ты вынырни, с тех болот с кавернами.
Не живи их маннами, брезгуй их романами. А попы, с их мессою, навалились массою.
Злобы же там смесь сия, не поможет мессия. И где будет мисс сия — провалилась миссия!
Ничего от месс его — в голове то месиво. Правит беса Азия — масса безобразия.
Худшей нет оравы и, по той Аравии. Не людьми там, а рабами — истекает кара лбами
И в мозгах их розово, там, в мозгах коррозия. Сквозь им Я лечу сквозь года, я лечу сквозь метели.
Я лечу в города, где хапуги мёд ели. Иногда-иногда возникают виденья,
Инок я, инок я, и со мной провиденье. Ну, а там горе да? Набегает зло тенью.
Ада там тамада, всё запутано ленью. Сонна там та мадам, у неё вожделенье.
Все сидят по рядам — то вожжи деленье. Съели ли белены, видят ли сновиденья.
Взгляд из-за пелены — резкости наведенье. Все в своём там плену — в две те дырки сопенье.
Ли чины под личину — под личину уменье. Может, гром-то грядёт, может и просветленье!?
Во что случай рядит — от чинов изумленье. Случай нас наградит! Всё за то неуменье.
Зло колоса родит — жизнь даёт нам знаменье. Злобой мир наш сквозит, странно их поведенье.
Может им повезёт, повезёт на мгновенье? И мир сообразит, обложив то зло данью,
Особ вирус разит, что ложь не оправданье! Скелеты Набросайте краски лета, Когда мы сквозим сквозь зимы,
Ветви как ума скелеты, И сквозь Лету сквозим мы. Какой вид у маски лета? Мы забыли в эти зимы.
Высох, нет ума скелета, Какой скис наш мозг и мы. И сквозь лето, и сквозь зимы, Сквозь зло, то, сквозим — ранимы,
Нависают зла режимы, Ну, как бантик к вазе мы. Уж, имеют фазы зимы, В это время фазы мрази,
Вложим в карму квази суммы… Слёз ручьём квасим умы. Мы ошибками разимы — Видим в них мы образ мима,
Может, образ образины — Ой, дождёмся вер режима! Подхалимы, то не мимы. Мимы крутят пантомиму.
Пролетают они мимо. К вазе мой тот квас зимой! Свет заной за злобой оной. Мы бредём зимою сонной.
Кто там носится с ним зоной? Но не ходит по прямой? Кеб скелеты — иски лета, Может даже, иск элиты.
К вазе масть, к той вазе мути: И запутались пути. Там такие азимуты? Не поймём мы азы мути,
Мысли нет у нас полёта. От плута могил плита! Скиния Осеняет, синяя гладь небес, осеняя.
Песня птиц весёлая, но уж не весенняя. Утром, свежесть инея, освежает гения.
И там сонный и не я, после сна видения. И, не до гниения, прочь те огорчения.
Осени агония, но где свет — огонь и я. В иней омовение, о, вот то мгновения.
И благоговение, тем благословления. В нём стирал носки не я — встретила нас скиния.
В том краю уныния — мираж благочиния. Я теперь не сетую на сеть тропок свитую.
Там гуляю с свитою, завтраками сытою. Вера прокажённая и умалишённая,
Имела иск оная, та земля исконная. Не быть поре прежнею, шла пора та снежная
А она не нежная — тешишься надеждою. Речь пошла пространная про дела, про странные,
Про хрупко-стаканное стаккато стеклянное, Вера пала манною и судьба поломана…
Там дубы с осанною бдят дорогу санную. Бьёт она ознобами, вас и нас, с зазнобами.
И такими санями нам не ехать с санами. Заблудилась скиния с парией из Кении.
О нём сразу мнения — нет уразумения. Возбуждён ас оною — идола иконою,
Ей, от вер той зоною, быть умам препоною. Сутью искажённою правит банда зоною —
Страной, искушенною, в край изнеможённою. Склеп Ветки пали, их пали сор. Клубы пыли — не пыли вздор.
Запевалы и поёт хор, эхо словно — был тот хор с гор. И бахвалы — не до зорь ор, Выпивалы — шёл дозор зорь.
Заправилы и вокруг круг вздор. Те морали, гиль от тех пор. Нас марали и потух взор. Вертикали, власть гнездо свор.
Обмарались — правит там вор. Грёз вуали, ты ворам вторь. Фестивали, а вокруг мор. Карнавалы — олухов двор.
Доставалы — их террор свор. Надувалы, весь простор тор. Пасторали — пастора ор. Постарались — в дыму простор.
Эти дебри — дебри зла вер, Изуверы — веры изувер. Скос ой Плясала бабушка с косой и заправляла жизни кассой.
Боялась девушка с косой, её хлестал и дождь косой. Капель жужжала зла осой, дождь прыгал мелким бесом.
Лоб выражался злобно басом, по лужам прыгал бард босой. Он хочет стать наверно боссом и лаять в дождичек барбосом.
Его послали видно к асам. Допрыгался, не зная сам. Стоял за стойкой бара сам и чмокал, мымра, барбарисом,
Но в баре пахло колбасой, на зависть-то голодным псам. А управлялся бар Борисом, как по плану Барбаросса.
Лилась там белая роса — на радость местного туза. Ты с тем Борисом борись сам. И то до стенки, ибо рисом.
Набор неверных хромосом, он с глупостью той в унисон. Как исполнять до стен акт рисом,
тем злюкам нашим — тем актрисам.
А соль, то есть, лиса Асоль. Свела с ума та аса соль? Любовь скрутила ловеласа, как тот острог смял лоботряса.
Греметь натужно дымным трассам, от силы лопаться тросам. Уж довела до гроба трасса и рада раса та Тараса.
В башке, наверное, тирса, играет мыслями попса. Скрип Сеют искры пачки — курят и скрипачки.
Ох, пошли денёчки — примам то примочки. В глоточке комочки, глоточки — глоточки.
Сцены голосочки, там пошли годочки. Вот страстей накачка — сцены вам подачка.
Заиграй же скрипочка — веселись скрипачка. И не для словечка зажжена слов свечка.
Пусть в поту и личико, но искри, пой птичка. Глянь искусств уделы — где одни чудилы,
Там искусств уделами правят воротилы. Мысли одолели, словно ода Леля.
Что там взять от удали? Прыть проси у дали. Ездил ты по свету — не видал просвету…
Слышал глас ты совести — ложь несут все эту. Запасись ты ведами! Слышал Веды вести?
Глупые учения, там сиди на месте. Как мосты я наведу — нажимай на Веду.
Счёты с глупостью сведу, мир, как глуп, он с виду! Я туда вновь еду, лить стихами оду.
Но кто рад-то выводу: «Льёте слов вы воду!» Скул лис Не вой ты не скули, и, что страх там сводит скулы,
Там бизнеса акулы, мир полон там хулы. Там погребённых стела, там дань берут и с тела,
Там страшен доку лес, а люд вид доку лис. И труппа та отпела, там плачет и Отелло.
Ты влез же до кулис, чтоб ты как док не скис. Страшна нам пасть акулья. Не зубы в ней, а колья.
Ах, смерти то колье, сбежишь так на сто лье. Гляди у зла застолье выходит нам юдолью.
Уходит колея, прогнёшься от жулья. А к культам там, а к культам приставили акул там.
Не кебы, а культи, как с их пути уйти! Гудит там знать, как улей, о злой хуле акульей!
А чаду, а курья! И травки на кальян! Вон к чёрту на кулички — цените акул лычки.
Колоться роль типца и косо око лица. Мы сами-то с «усами» — смеялись с акул сами:
— Нет у акул лица, всё начинай с конца! Беда вам о, кулисы! Акулы там и лисы.
Пёс жалобно скулит, как чёрт скулит с кулис. Гудит же мир как улей, о той хуле акульей.
Акула — ей хвала, вопит: хула, хула! По поприщу, плутище — не станет тот мир чище,
Казал: — Я как поп рыщу, прочь сбив, с пути толпищу. И я, как поп пищу, у, придя сюда по пищу.
И тут остатки плит, здесь помер инвалид. У попика лапищи — он мастер был по пище.
Сидеть не запрещу, не быть бы там прыщу! С ним комаром пищи: — Щи! — смотря на те лапищи.
Что вешают лапшу, где рад поп барышу. Слажу А у нас поэта жуть разнеслась по этажу!
Хочешь, песенку сложу и, натреплю сонетов с ложу? Будет на луне ажур — на неё надеть б абажур!
Ну, не говорю я лажу, на луну, ты хочешь, слажу? Но довольны простачки, не пустуют их толчки.
Щупают пучки пучочки, в рот кладут за обе щёчки. Вот такие чудачки мажут в розовый очки.
Ну, а там и ангелочки и дошли они до точки, Вот такие мастаки, не сказать что дураки,
В некуда ведут мосточки, а в конце гроб и веночки. Может-может, ас с лаж ныть. Вьётся-вьётся осла ж нить.
Не хочу быть сложным и знаваться с ложным! Не ту тянет ас, ложь нить, может жизнь осложнить.
Ведь всегда тот умник памяти зла узник. Я и песню вам сложу, вам про то, что злоба жуть.
Я в огонь за книгой слажу. И я с лажей нашей слажу. Кто там вылил жижи лужу!? У него там всё — ажур!
Он в театре греет ложу и воюет смело с ложью. Песенку о том сложу: — «Полномочия сложу!»
Не хочу и я быть сложным, и сейчас знаваться с ложным. Ну, конечно все решим, что не нужен нам режим.
Мы наукой ум наш нежим. Нужен-нужен ум и нашим. И ответим умно ж им: — «И зачем на ум нажим?»
Кто дал волю веры стражам и от веры ералашам. Ох, как любят подло жить и свинью нам подложить.
Правда, скрыта за миражем и дан ход и прочим лажам. Не хотят там умно жить и хотят жизнь осложнить.
И ту злобу дней умножить, ведь та ложь от Осла ж нить. След Боль измен, крах Имён. Наш безмен — бизнесмен.
Чья модель — омут дел? Ому дел, проглядел. Наследим, наш лёд им, Вниз летим — пульс един.
Наслать дым — насладим, Налей им пилигрим. Пили грим. Грянул гром. Пал и Рим, мы не врём.
Дым кальян — с дыма пьян. И по ним всем аминь. Веры дом — пепел, дым Веры масть, просто мразь.
Пессимист. Писем иск. По семь месс — моды писк. Паств семестр — псальм псам петь.
Псальм песнь пьес — веры пресс,
В дурь б не впасть — в веры пасть,
Пропасть пасть — в ней пропасть. Слиты Мы с лета мысли слиты. И мысли правды слитки.
Посулы ли сули и тки. Не смейся и с улитки. Запомни, из серёдки гниют мозги селёдки.
А мысли ещё с лета, с того тупого слёта. Скелеты — скалы лета. Ты скрепкой сколи это.
И споры раскали та! Зачем та краска лита? Лови хвост мысли ты — что мы, как сталь-то слиты.
Вари, вари мослы ты! И сваришь с массы слиток. Над ними мессы лидер. Над ними массы даты.
Гробы одни и плиты торчат от масс элиты. Как холод, масса льда ты. Залог ума — соль даты.
Тогда и вы грешили! В том выигрыши или? Нет чистого то злата, а наглое есть зло то.
Как дорогая зла ты — полюбишь и козла ты. За хвост лови и мысли ты, лишь вместе все мы слиты!
И мысли — чуда взлёты. Но что влипаешь в зло ты? И мысли, что мы слиты, трясёшь, как те мослы ты.
И ты заметь, что с литок, увы, не сваришь слиток. Грибы тогда соли ты, проси и мзду с элиты.
Но слиток тот с ледочек — растаял вот следочек. Слова Слова, что быстрою бегут строкой,
Слова рождают смысл, тот, роковой,
Слова зальют вас быстрою рекой
И не дадут уйти вам на покой. Слова, что так серьёзны и скучны,
Слова, что можно надорвать пупы.
Слова, что могут быть и модны, и глупы.
Ты, загляни за острие лупы! Слова кругом! Кругом одни слова.
И вот кружит от славы голова,
А может то мираж, то гало вам?
А мир наш брошен-то на откуп львам!? Даст слово правды волчий вам билет.
А слово это, может, твой полёт.
Огромно слово, как с звезды болид,
Есть слово, от него душа болит. Есть лечит слово — доктор Айболит.
И не болид, но слог наш в небо лит.
Но времени растаял жалкий бит
И нас скрывает смерть под слоем плит. Да, есть слова, как мразь, как будто газ,
Они нам, пыль гуляк, пускают в глаз.
Да, те, гуляк предпочитают сказ,
На них наводит, этот сказ, экстаз. Есть слово чести, а есть одни слова.
Ты снова не найдёшь основы слова.
От слова закружится голова
И наберёшься с мира слова злого. Слога Даны слова одним из газа, они пускают пыль в глаза.
Слова доводят до экстаза — религии неся заразу. И нам болезнь они проказа. Нагрузят горло до отказа.
Иль пусть уж убивают сразу, своей реакцией на фразу. Заходит с словом ум за разум. Кто не ругался зря не разу?
Пора вам всем мозги разуть. Тем, кто заносит в кровь заразу. Кругом слова у нас слова. О том идёт дурная слава.
Кругом слова у нас отрава и матом — полнится орава. Слова, по сути, что соль вам, они заходят с права с лева.
Слова что грозный рёв со льва, не дотяни ты до их зева. Слова исполнят соло вам, вернутся к вам с лихим уловом,
Назло тем бестолковым ковам — слова из прочных сплавов. Огнём палящим быть словам —
словам пылать, под стать, тем лавам.
Ты ж не найдёшь опоры в слове и наберёшься слова злого. И стал, иконы ты слуга, ну, что ещё возьмёшь ты с слога.
Дошло до слуха, там слегка: — Ну, что возьмёшь ты с лоха! На слове кто инфаркт словил, он часто босса славил.
Тот гной мозги остановил, та жизнь ему плоха как плаха. От слова пухнет голова и много в нём гнилого.
Формулировка слов плоха, а было ж Слово Логос. Случай идол Какой урок нам случай подал? И случай зол, и случай идол.
И быть беде, а не победе, И ад большой, туда мы едем. Нам случай враг. Кто судьи ада? И это папская бригада.
И не бывать там рая-сада! А лишь пахать по воле гада. В засаде все! За садом рота. Там, в чёрных чащах идиоты.
Вам невдомёк, в груди надсад, У зла учился адресат. Где ты увидел врата рая? Ну, позовите санитара!
И то история вторая. И доведёт то до тартара. Не ухватить мечту, как птицу! Там, чья душа во тьме коптится?
Не увидать вам выси лица! Уже готова виселица. Слюда Ох, ну, «чисты», как слюда да? Эти сплетни сходят с люда:
Плоть блюди, то не для блуда, то начальнику на блюдо. И желали люди чуда — довело оно до худа.
Выросла улик там груда — загудели аж до гуда. От того, до денег зуда, опозорился паскуда.
У него была причуда, он большущий был зануда. И дождались мы салюта и папашу абсолюта,
Баб забрал он до приюта, ну, а ты иди отсюда. Бабам важна та валюта, прям, наверно, для дебюта
И бордель теперь повсюду — наше время оно люто. Трудна баба до подъёма — ведь особого объёма.
Брюхо, так себе, отъела! Жиру, как с всего отдела! Боря чёрный, как Отелло, он обмазал какой тело.
Шли смотреть и с гор отдела, как его чудак отделал. Он проделал это дело — его дева залетела.
Точно видно мед пила — он нажрался и метила. Он тащил тот ком с коморок, ком морок был очень марок.
Он там сделал много мерок, но наделал там помарок. Он устроил лес с метёлок, он белок там пил от белок.
О шести, у тех то ёлок, он кричал: «Тащи-ка тёлок!» Вот и Вера дружит с Петей. Захотел он там рас спеть ей.
Ну а Петя был стрелок — настрелял очей, для стрелок. Смешок с мешок Что открыл вам вечер рты, у последней вы черты.
Где те аховы эксперты? От них, видно, воздух спёртый, Ну, чего открыли рты, носите вы чьи черты?
Доиграетесь вы черти — вас не соберут эксперты. Опресняете спирты, веселитесь как шуты,
От того такие флирты и те мысли из под митры. Всех бы их туда попёр ты — не раскроешь с ними рты.
Если только есть торты и деньгу им класть в конверты. Смешан и смешон смешок, он величиной с мешок.
На щеках его пушок — видно, он стреляет с пушек. И вот тут прошёл слушок, и получен ними шок.
А фотограф сделал вспышку — испугал он этим пышку. Скинь грехи же простачку, но будь с ним ты начеку!
Ты прости-прости и ночку, твоему пади сыночку. А кому-то там вершок, кому зоны запашок.
Отсидел ты по звоночку, трудно было позвоночку. И дождались ли беды, та не лучше лебеды.
И такие там беседы — от среды и до среды. Жизнь, не будет — та белей! Та бель ей от табелей!
Палки в спицы это кредо! И от жара много бреда. Смык каются Куклы дёргаются кордами и звучит хвала аккордами.
Верно, СМИ та клика зоркая! СМИ — то зло кривого зеркала. Бюрократ закрутит гаечки — главное: поставить галочки.
И заполнило их гало очки — на авто-то блеск мигалочки. И не сшить-то море нитками, а дела марионетками.
Мы уладим дело взятками! Для него экстаз — монетками. Пусть танцует падло полечку, скачет дурень через палочку.
Пусть смакует в смак те яблочки — сладкими у дамы смоквами. Что содеять смог он с кланами? Со своими, горе, замами?
Только в сеть свою, со срамами, заманил их теми дамами. Ах, они вампиры сущие, и то их дела насущные.
О, вампиры кровь сосущие, заграницу всё несущие! Пой же песни периодами, приближайся переходами.
Не помог оберег с кодами — и летят там перья одами. Ну, а зэки шурша робами, мрут с голодными утробами,
Стали люди, в мольбах, сгибами — бессловесными тьмы рыбами. Сновидения Сгубили прочь вы день и я, прошли уроки видения.
Дежурим: ночь вы, день и я, а ночью сновидения. Урок вам по видению, вам дан по поведению,
Пришло игр проведение, дошло до провидения. И говорят, вы день и я, смотрели сна видения.
И ты из сна суть выдели, кого они в нём видели. Вожди тупые ленные, а морды вожделенные.
Сынов благих видения, от воли сновидения. Вдруг с ветки прыг — решения, полны те прегрешения.
Даю от речи и не я, от злобы изречения. Быть распри и ранению и зла распространению.
Гром ада, то гром Одина — уходит вас громадина. О, асы вой освоили и полегли в безволии.
Настигли думы чёрные и в голове то терние. Кому вожжи деление, кому же вожделение,
Пришёл вот снова день и я — забыл про сновидения. А деньги, ваши прибыли, оставьте на день гибели.
Ах, подхалимов пение — их адское терпение И депутатов гении — от них страны гниение.
В умах поди религия — вы стали икон лигою. Сны жены снижены Уже давно мы не пижоны, но вот во сне, чужие жёны.
Запряжены мы в сбрую гнева, ревнуем, то для злобы нива. Чужие нервы напряжёны — видать полопались пружины.
И кайф горит в душе зажжённый.
Жар в жар и гоны — в мат жаргоны. Уже и волос сед, и снежен, и ты уже не так-то нежен.
И наши чувства, как шанс сонны и уж, звучат не те шансоны. Белиберда живых и их-их, то ли-то просто мозга вывих.
И всё от мыслей, мыслей лживых,
до вод бегущих рыжих, ржавых. И время наше шито крыто, сквозь решето течёт в корыто.
Ушло, оно на нас сердито. В достатке было колорита. С судьбою справились вы, с чьею — и мы подставили там шею!
Подставили и замы шею, тут он сказал: — «И я замшею!» Те дни плелись, как жизнь лишая, кого-то жизни вмиг лишая,
Но гадкие нашлись умишки, и всё забрали там у Мишки. А время душу-то крушило и вставили душе те шило.
Ушли те дни, что нас смешили, от них осталось лишь страшило. И та среда нас истощила — вино тот гной, что из точила.
И месть мозги там источила, то был источник грязи ила. Сов есть Не знаете, вы трети, штанами стулья вытрите,
А в деле том — вы третьи и жизнь вас лупит плетью. Слова закон — вы вески, они для злобы вывески,
Реальность зоны веска, она зла занавеска. Собрали то вы вести — любого могут вывести!
У зла такие жесты и начались аресты. Играют зла оркестры, проводят злобы тесты.
И вот, сейчас по чести, не воздают и почести! Спросили, что вы весь те, так флаги лиги вывесьте!
И лучше мысли взвесьте на острие известий! Чтоб мир из себя вывести и клон из сплетни вывести.
Поклон уж им отвесьте, вы в шоке от той вести. Взвели воз выси те, за них и глас возвысите.
Вы ходите под вестью, дамоклов меч подвесьте. Нашли и честь в отвесе те и им поклон отвесите.
Вот и не в себе вы весь — плакат уж слёзный вывесь. И голоса возвысите, что всё на вашей совести.
И вам те будут почести, и некролог по чести. Совесть с неба не льётся Небо треснуло, как блюдце. Загремел корытом гром.
Собирать он, видно, рвётся Дождевую воду в нём. Нынче стирка у природы И текут кругом ручьи.
Ты, отмоешь босы ноги — залило кругом пути. Залило, аж до колена. Ванна стала с мостовой
И купаются машины. Обдавая нас водой. Душ окатит град словечек, Слов свобода жжёт огнём.
А язык, так изувечен, Разряжается, как гром. Не краснеют, мутны воды. Серый цвет у облаков,
Дождь смывает грязь природы, Совесть же с пустых голов. Совещание Есть секрет у этой тары. Подсобил мне секретарик:
Видишь там, где секретерик Чайный, гоголем, сервиз. Расскажу вам про каприз. Про каприз одной особы
И про вкус его особый, И капризен он, как бриз. Он купил сервизик модный, Но пивал он чай холодный.
Чай холодный?! Вот чудак! То не чай был, а коньяк.
***
На столе сервизик чайный, Самовар сопит фатально.
Этот взгляд сюжет случайный Расскажу вам изначально.
***
У начальника совесть в чайнике, Совещание у начальника,
И заварочка уж на чайнике, И за Варечкой, уж начальничек,
Всё ухаживает отчаянно. Говорит: — «Я обещаю вам! Жизнь сладкую необычайную.
Давай выпьем, что скучаешь ты? Выпьем, выпьем чашку чаю мы».
***
А она: — Пусть сладок чай! Ты мне денег обещай.
Он её же голоском: — Чай, побалуешь чайком? Чай и пульс нам учащает, От простуды защищает.
Станет жизнь слаще чая! И в гостях залейся чаем. Пей! Никто не запрещает. Сколько хочешь, угощаю,
А не выпьешь, я отчаюсь. Знай, на небе отче есть! А она: — Ну, что мне чай! Ты мне денег обещай.
Нету денег! Не скучай! (Ой, начальник ты бес, чай!) — Не руби ты так с плеча И меня ты не печаль.
Чай не вкусен этот чай? Ну, скорее отвечай! И блестит, как никель чайника, Лысина начальника.
Ну, что лысина для Варюшки? У неё роток, что варюшка.
***
— Жизнь начальник изучай! Что мне пить с тобою чай?
Ты мне денег обещай. Нету денег — не скучай!
***
Так сидят они за чайником Совещаются с начальником.
Совесть в чайнике у начальника — Совещание у начальника. Согласилась Ты скорая, ты озорная, Девчоночка ты неземная,
Ты дай хоть каплю счастья мне И я сегодня «на коне». Влюбился я по уши! Желаю, счастья от души!
Спасай девчонка, мучусь, Я пропаду от этих чувств. Как рыба бьюсь на суше, Себя не помню я уже!
Запала ты мне в душу И я стою на рубеже. Она от смеха покатилась: Ты робость брось свою, оставь.
И согласилась, согласилась! И сладкий мёд твои уста. Ты от оков освободилась И вот свободна, и легка…
И синусоидой катилась Моя дрожащая рука. Сократ Со дней мироздания Мир правды сокрыт.
Насмерть мы розданы, Костями сорить. Мы ищем познание, Как прав был Сократ,
В дебрях незнания, Ошибаясь сто крат. Звёзды, на знамени, Все сто карат.
Звезды, на знамени, Нас то корят. Ведь жизнь отмерена Нам в аккурат.
И злонамеренно, Клич: — Век ура! Кругом дней месиво — Замес его.
Месяцы бесятся — Зла баловство. Кругом зла мелево — зла шутовство
И очень весело То плутовство. Вот пресс зла вещего Боль от того,
Злого зловещего. Мира сего. Солисты Солисты вы соль лести. Артисты, а рты тесты.
Артисты — атеисты? Баб тискать-то «бабтисты». Артисты и солисты, Соль истых в их стилистах.
Зовитесь вы, хоть, лестью! Зависли вы зла вестью. И завистью зовитесь, Явитесь зла — о, витязь!
Вы славитесь зла витязь. И зло светясь, явитесь. И зло-то вы из лавы, Приносите и зла вы.
СОС в этом и со светом. Советом и с приветом. И зло вы тьмы изловы. Из злого-то из слова.
Заветы суть со света. Зови том за заветом. Но пали клеветами. И изошли слезами,
И вот зла век и зло вам… Там ложь та правит словом. Соло моно Пропела смерть, соло ли ямы? А в ямах жуток соли миг,
Урчит в кишках — соло: соль, ля, ми, Пустые кишки не солями. И век бы ели сало мы — Свободы ж ели мы соломы —
Мычим майдана соло мы, При чём здесь царство Соломона? Ах, как любили соло мы! И чухались, как он в соломе.
Как увлекался солом он Библейский прадед Соломон. Прошёл остывшим залом он, Ум, мощь он показал былую.
А ты здесь выжат, как лимон, Споют уж скоро аллилуйя. И водит время менуэт, Вдруг выкинув шутку иную.
Земная жизнь-то зла дуэт, От холода и зла минует, А мим то был неутомим. Пусть стерео, пусть соло моно,
Бьют арапа, здесь вер режим, Мир пал — от веры гегемона.
(Ведь мир в руках попа Гапона!) Как спеть хотели соло мы, Надеясь на попов хвалённых.
И в ту же лужу сели мы, Она из слёз, из слёз солёных. Соль вами Слышишь, говорим: — Спой, мы, как туман ползёт к нам с поймы.
Я тебя слезами не пройму. Не пойму — попали в пойму? И у примы есть приёмы, вдруг закрыть окон проёмы.
Ведь сегодня примы не те — вы к ней хитрость примените. Расскажи быстрее, приме ты, все народные приметы.
Хитрость к приме примените — вы обрежьте приме нити. И к сведению примите вы: примы это примитивы.
Кто у примы там при мате!? Меры примите приматы? Ухажер её при мате, так ведут себя приматы.
И сказала прима: — «Не те. Не те люди при монете!» И вы меры уж примите — вы поставьте пост при Мите.
При деньгах как при магните. Матом на них прима гните! Сильно примы те упрямы. Не поставишь их ты в рамы.
И увидена соль вами — в прядки ей играть со львами. Соль Вам рапой не полить герани! Цветам живым она жестка.
Ведь убивают соли грани — Пронзают ткань и плоть цветка. Прости, что грешен и не стоек, Как хочешь, это назови…
В душе моей ты льда осколок, А ото льда не до любви. И жалят душу, в крик, кристаллы, И ревность режет, как кинжал,
Не остаётся в сердце жали, Любви там остывает жар. По капле ускользает счастье, От наших сор душевных ран,
Уходит с ливнем в дни ненастья, Сквозь пальцы, целый океан. Солёная волна не сладка! Не пей её солёных слёз!
Не может в жизни всё быть гладким!
Ты соль волны прими всерьёз. Сонет От вашей же ненависти, мостов, увы, не навести.
Меня ты здесь же навести! Отреагируй ты на вести,
На зло у боговой невесты, ведь для неё уже не вес ты!
Не отвести, не отвести, то зло, то зло от вести? Поклон земной лишь им отвесь ты.
Всё за и против только взвесь ты!
Воспламенился здесь весь ты: — Как может вера в тупик вести!?
И им ума чуть-чуть отвесь ты. Любовь-любовь ведь не отвес ты! Быстрей меня ты посети, послушай дурость по сети,
Какие там мелькают сети, какие фразы сеют эти,
И как живут они на свете, нас увлекая в сети, в эти. Сомн Смысл разжуй, мысль раз жуть, Наш день сжат в суть деньжат.
Все дрожат, нет деньжат И день сжат, аж визжат. Станет смерть выезжать, И вокруг воет жуть.
Смерть идёт, там по жар, Мир гнилой очищать. И в душе был пожар… Видят, чей очи час?
Очи часть видят бед… Очищать надо след. Очи чувств — счастье слё И чуть-чуть моря грёз.
Море гроз, море зла, Злых угроз тьма сползла. Сон ума, сонм умён… Пленума — плен ума.
Пьянь у, мат! Порч в умах, Ум в бутыль, век в утиль. Намутил… Нам уйти ль? Не видать нам и дат.
Порой жуть жизнь прожить, Нечем друг, дорожить. Сор тех ссор Убежал я прочь, убежал я в ночь.
Кебы не морочь, не о том здесь речь. Ты глаза не прячь — долю не запрячь.
Горе не пророчь — счастье не порочь. Лучше не перечь! Вот о чём тут речь.
Лучше злобу сжечь, растопить ей печь. Странная та вещь — мир без вещи вещ.
Боль кольнёт, как клещ. Гадость, не калечь! Это кара тать! Воровства печать.
О, спаси! — орать, — помоги о, рать! Знать не хочет знать. Распухает стать.
Как им лучше стать, где дней благодать? Землю не орать, и во лбу не пядь!
Вам ворон считать! Ела там щи тать. Грязь элит катать, так не зли-ка тать.
Как же лучше стать и улучшить стать. Сплетен там поток, ума на пятак…
И несёт печать нам одну печаль. Сороки Что у ёлки на макушке Новогодняя игрушка?
Что стрекочет, как мотор, Оглашая криком бор? Три сороки это праздник! Бор рокочет, как мотор.
Весело друг друга дразнят, Лес приветствуя, простор. Много видно им с макушки. И чего не птица я?
Полетел бы на пирушки — Увидал рубин Кремля. Нет не птица я, но в клетке! Эта клетка, что петля!
Затянула крепко, крепко, Путами цепей рубля. Сорта ли Земля — огней феерия, то фее эйфория.
Так вот она история и гонки истерия. Погубит фея мафию. А где нам взять ту фею?
Чай, гонят ахинеею? Под стать-то корифею. Уж с этой сворой беглою и лбы от зла белеют,
Шпана-то озверелая — приходят к юбилею. И заполняют ёмкости — тех чёрных ям кости.
Но в этой мира плоскости, где плоть какой-то ости. И памяти, всей ёмкости, полны там лютой злости.
И мира сего тонкости — гуляют на погосте. А рапа рта суть рапорта и странного-то сорта?
Словам тут не до паспорта, кого та рта когорта. И с нашими-то с эрами — жизнь наша сера та ли?
И с нашими-то сэрами — душа тут сирота ли? Вокруг той шайки удали и люди там рыдали,
Мразь множится без устали — там жуткий и рык дали. За злобы той моралями, всё судьбы злом марали.
И мир дрожит с уморами, ну, а у папства ралли. СОС слов Всё вокруг так мне постыло, даже жизни пастила.
Нечисть корни-то пустила — на высокий пост, пусть, тыла. Паства дружно та постилась, ну, не смейся ты с теля.
Оттого и жизнь постыла, что тот опыт пуст-пуст стиля. Трепотней страну сгубили, те лихие кобели.
Потекли у дурня бели, прям, под голубые ели. И дрова там штабели, речь идёт о штабе ли?
И сказать ещё вам то ли: «Не видать вам люди воли!» Ну, а слов, что брать с ослов! Шёл поток, не дел, а слов?
Пригубили — честь сгубили. Расскажи же бригу были. Пользу бы извлечь со слов! Но устроил он, СОС, лов.
Развлекали кони балы, правят миром каннибалы. Допускаете вы иск — допускаете вы риск.
Им поставят обелиск, где вокруг зелёный вереск. Ну, к чему об этом треск, тут стоит на этом крест.
Это ж надо иметь смелость, там такую пороть ересь. Весь там злобой день разведен. Ну, хорош тот разве день?
Эликсир зачем, раз вреден — смерть расставила свой бредень. И несчастье дробит день и весь день там дребедень.
В чём же мир то был умерен! А умерен только мерин. СОС Всё огни, огни, да! Гнида тьма, о, гнида.
Такова соль да, отблеск-то со льда! Я кричу — огня дай! Да не будь ты гнидой.
Не вей ерундой — ржёшь как конь гнедой! Восстаёт громада, создаёт гром ада.
Ада тамада. Это та мадам!? Тьма со смертью рада — страх всегда преграда.
В бездну шли года. Нечего гадать! По ним ты не сохни, вот огни там, охни!
Боссов суррогат — бесов маскарад. Эхо канонады, так столпам и надо!
То не чёрт, а гном — балует с огнём, То огни — там ада! Боя канонада.
В голове то мат. Кровь, то не томат! В голове зигзаги — жизнь — передряги.
И не до тирад — унести б свой зад. Там его медам и истёк дом мёдом.
Далеко с огнём — широко шагнём. А попы юроды — ведут в ад народы.
Крестят там крестом, а кого костром. Хороши те родом подпевать уродам.
Он прорёк: — Отдам, я концы от дам! А тот дом роддом, ты оттуда родом.
А вот те мадам, а вот тема дом. СОС кричать уж поздно — все уходят к звёздам.
Там идёт бал дам — не скучать балдам. Спали с Тиной Первым был по лести Ной, и владел он Палестиной.
А хитрец на лесть иной, всё уладит: он спал с Тиной. Ох, и любят высь тираны, люд вопит: — Зачем те раны!
И с Тираны бара баня, летят сплетни барабаня. То у нас не бар, а баня, слышна радость зла братанья.
Бранью в уши барабанят — ох и логика баранья. Что у нас не бар, а баня!? Капли влаги барабанят.
Вас покинула рубашка. Вы как голый Барабашка, С важностью того божка — бара, ба! башка, во, ряшка!
У божка болит башка — нужна боссу простоквашка. Да! Не нужен бар арабу!? Им бы лучше Тора-бора!
Тара бара — роста бара. Тары бары растабары. Как, хибары! Растут бары. Заполняет тара бары.
В этих барах дым кальяна — наркоманов там колено. Истину воткнули в тину — возвели тем злобы стену.
Наглотались дыма вздора — видят мир в гробу террора. От шахидов мир коробит — от ислама сей звероид:
Пап и мам, и Аллы ахи! И всем людям выпасть в прахи! Где ещё не пали стены — от злодеев Палестины?
По спине хлоп этой цепью, он дурной, объятый целью. Спали с Тиной с Палестиной. Склизка их мораль — и с тины.
Тянет тина, как трясина — страх, мор, бой — её три сына. Спели олухи спелеологи Ризницы не знают разницы и как бесы подло дразнятся,
Мысли не щадят — проказницы! и поют по пыткам здравницы. Осмотрели всю врозь Ниццу — распродали её в розницу.
Темень не нащупать пальцами, вот, тот мрак ощупать щупальцам.
Ой! Смотрите, книги палятся! Вот гулять по лицам палицам. Он звук стёр, его, звук стерео, он спел им губами спелыми.
Церковь пела со сцен арию — по бесовскому сценарию. А в год тика, тика нервного — славилась костров там готика.
Блики тела Христа голого, то церковная эротика.
Что им то, от праха смертного — идиотская экзотика? Эта вера станет стопором, выльется поповским гонором.
И в мозгах плескаться вакуумам, это всё на радость пагубам. Лечь на дно и по стакану ли? В нём народов уж сто канули!
Ты туда всю душу окуни — ведь туда уплыли окуни.
С инквизицией связь — уния, это пропасти уныния. Ожила о, жила линии — вспомнили и о желании.
Текло время — желе ленное, сохраняя вожделённое. Толи-то пусто-хвалёное, иль грехом вождей делённое.
Парни шли и с девками, и косили всех издёвками.
Фразами всех крыли ёмкими, поносили всех, маёвками. Идеологи, патологи, ну, а главное теологи —
Мастера те спелеологи эту песню спели олухи. Мы потешимся и шушвалью! Ну, как ветер буйный удалью.
Злоба в миг боднёт юдолею, станет-станет вашей долею.
Сварами, отрав отварами, твори ямы вместе с тварями. В голову, с утра-то рифмою, мысль вселилась мира травмою.
Прёт террор тот теоремою. Счёт потерь ему по терему. Теоремы те о тереме. Отрешенье от решения.
А у тех, для утех ария. А тем оргия Георгия,
А тех оргия зла теория — беса то лаборатория. Сполохи От жары, как кок она, вырвалась из кокона.
Жаром тем укокана, там смерть была около. Верою зла колона — секта движет клоуна.
С зверскими уклонами. Клоуна уклоны а! С веры зла-то клонами, от зла веры кланами,
Ты хвались попонами, и креста канонами. Светскими кумирами, воинов мундирами,
И святыми оными, да попа иконами. Рода то отродие — веры той пародия.
Ваше преподобие! Вы кого подобие. Рать с утра блаженная, звонит как скаженная!
Морды отрешённые, как умалишённые. Пахнет ахинеею, веры зла идеею.
Пахнет мракобесами, прочими эксцессами. Веры царство тленное, братия там ленная.
Поп развлёкся с Инною — стала попа синею. Разница в оттеночках, когда мысль в застеночках.
А слова лишь шорохи — как Авроры сполохи. Спора В грёзе белой роза бала, В прозе баллов прозябала.
Ритм отбила, ритм от Била, Срок отбыла, зла кобыла. Что добыла, тьмы пробелы? По рабе ум — парабеллум.
Ах! о, драма — ветер с рамы, Знати дрёмы — наши срамы. Суть о драме: сети драны, Время бремя, грани брани.
Спора путы — спор обутых… С пор опята, с пара пятна.
Спора дичка спорадично… Спор обычай, с пара бы чай. Спортивная Эта беготня и не ради славы! Яркий огонь вы зажгли.
А для веселья и боссов забавы, В игры играем-то мы. Припев
Это вам спорт, это вам спорт! Яркий огонь жжёт в душе.
Это вам спорт, это вам спорт Скорость она в вираже. Слышится века могучая поступь! Головы смехом кружит.
Делают спортом там новую паству, Только кругом миражи.
Припев Реву и дыму идёшь там на ощупь, Это дымит автоклуб.
Здесь все не помнят про нищих и щуплых
И про бедность халуп. Припев Среди чар Ручьями слёз, среди чар грёз,
Ошибок с лес — червь в душу влез. До боли срез, добили враз,
Святая резь — ума протез. Отрос отброс — таков опрос.
Речь ямы — класс! Слетели с трасс! Максима лесть — максималист.
Мак Сима хлыст — макси молись. Среди, чар грёз, дичал и крез.
Он локоть грыз, его бил криз. До мозга срез, мозги протез.
Блестела слизь близь тела клизм. И эрос рос от крепких рос,
Помоев сброс, дерьма отброс. Ползучих крыс сверканье риз
И хвост отрос прочней, чем трос. Колючки роз и рост угроз,
И ужас гроз — всё под откос Слетели с трасс, для мозга стресс,
Червь совесть сгрыз и пьяны вдрызг. Алмазных брызг и яда впрыск.
Корпел прииск на свой то риск. Летит с небес, летит не бес.
Здесь тёмный лес — страна чудес. Срез Эстрада музам — срез малахита
И бес уму зам — его там свита. Зла мало хатам! По одному за!
И всё под блатом. Одна плачь муза. Мечта канал им, а не канава.
Ах, те канальи! Нет сих в анналах. И мота сфера — мат и афёра.
Мечта жить, вора, без приговора. Как грудь дышала, колышась шало,
Деньга шуршала. Учли их жало? Оплот, где шалых? Сошли сна шали
И нас сношали, ну как сначала. Ночь входит хило, сна просит тело,
На всё начхало, татьбу зачало. И здесь, нет жали, и здесь вас жалят.
Как нам мешали! Оплот чум шалых… Попы все жулят, в башке их шулер.
Навис зла жупел, по этажу пел. Вмиг жалость влиться, там может в лица,
Вот виселица, а кто веселится. Мозг им провеют — плуты правеют.
Ад мы имеем и он нас имеет. Стада Ночка тёмная и дотошная, Кому томная, кому тошная.
Суматошная сумма точная, Ложь поточная — без урочная. Мера точная невезения, Стада тучные озлобления.
Так, зла гадости, иском лечены! От злорадности искалечены. В оба зрения — обозрение, Знать заранее до сгорания.
Извлечение из влечения, Из учения изучение. Из водицы, да, да и в полымя, Мысль изводится в полуимени.
Ну, а в имени запах вымени, С гнезда вымани — судьбу выменяй. Преступление — пресс, тупение. У прощения — упрощение.
Тьма текучая, шли те кучею. Вездесущие кровь сосущие. Где те чаянья? Тьмы течение? Излучение и злу учение.
Духом в Имени Душу вымани. Стакановцы Чья метафора — мата та афёра?
Жить, мечта та вора и без приговора. Перегары, воры, ох переговоры.
Вот такая свора — всё там сняла с вора. Мало-мало кода — течёт молоко да!?
Млечного пути путы, как спирали спрута. Наплели СМИ смуты и не выйдут с мути —
На три темы гама — альфа, бета, гамма, Ах, а то реклама — газетного хлама.
Бед то панорама людская то драма. Плеяды пли яды — сто жары Стожары.
Звёзд бильярды, а в душах пожары. Звезд миллиарды на любые жанры.
Мир умер-то если, для воров тут ясли. Их стакановцы отцы! И умы так куцы!
Возле кассы гусь ли — пели лести гусли. Ой, как души тусклы не люди, а куклы.
И тот, верно, мускус превратился в уксус. Сталь Как тебя бы не предали, не пасуй ты перед далью!
Боль тоску ты одолей и увидишь их пределы. Вы сказали, что устали. Где же прочность та у стали?
Прошептали вам уста ли? Мы проклятие от стали. А пустые то уста ли растрепались вне морали.
И внесли бузу, в детали, на порочные спирали. Это что для вас узда ли, где законы те издали.
Лучше видеть их из дали — не просить суда у доли. Тем проклятием мы стали, мы проклятие от стали.
Мы проклятие у ста ли? Безнадёжно мы отстали. Не солгали те уста ли? Серый цвет, зачем у стали?
И как люди там устали! Вновь лежат цветы у стелы. Злом валюта шелестела, шла, как с гуся, вода с тела.
Наша жизнь уж не проста ли? Говорим мы не про стали. Знает спрос ли, на то, та ли? Ну и это не спроста ли!
Шли по острию мы стали, на тот край того моста ли? Мы на пол пути и стали. В мозге тернии кустами —
Идиотству пьедесталы — глупость говорит устами. Стари ком Вынут, тот из Торы ком, тем ли то историком?
Плыли листья те рекой — в море, прочь, истерикой. В книге текст стёрт вами — скрыт он папы стервами.
Ну, остёр вы, ну, как стервы! Стервы его — стерео. Божьи струи нами — рвутся в дребезг струнами.
Звуки, выбив странные, ложь ползёт их странами. Полон свет врунами, отпевай нас рунами,
Славь и лиру дня, иными — стали дни руинами. Бес материками шёл — был матёрый рыками.
Подавлял всех криками — «лапками» все дрыгали. Ох, катился охры ком, полицейским окриком.
Полон тот бар ригами, пьяными барыгами. Шли в обход крюками, мысли взбиты мраками
Говорят мы разные с этими маразмами, Стали стариками с их то стари рыками,
Вынут с тары камень, крик тот ста арыками. Старик Шёл старик сутулился, Шёл по нашей улице,
Что-то странное в лице, Оборвалась мысль в конце. Что-то близко в личности, И до неприличности,
Не узнать, увы, лица, Во что может вылиться. Эта тьма над личностью, Лезет с пор наличностью.
Ах, паршивая овца, Что позоришь мудреца! Заскрипела ступица Воплями, как курица
И дорога курится, Пылью бьёт в лицо. Прям, по нашей улице Шёл старик сутулился,
Шёл старик и хмурился И, в конце концов: Наше в нём веление, В душах шевеление
И в Душе явление Старых мудрецов. С нами валы валятся, Беды уживаются
Правда познавалась, се, В терниях подлецов. Шёл старик сутулился, Шёл по нашей улице.
К нему странно так влечёт! Толи ангел, толи чёрт. Стеклись там, где воды стеклись Нелепость пели и те ля! Начальству гладко так стеля.
Ну, как тромбон мычит теля — то песня прежнего-то стиля. И стили пусть уж ложь пустили! И как свеча погас там ты ли!?
А мы в Америке гостили, кому погост-то, или? Листы, под знаками белы, они потоки той хулы.
Зачем марали и листы, те, фиговые моралисты. И прилипает ложь к листам, и вот они, под стать, плутам,
И музыка быстра — класс там, хоть ты вяжи коньки там к ластам! Глаза пусты — дни лжи густы, ну, гусь и ты — от зла посты.
Месть — эйфория власти, то там такие страсти. Не ладно, зла дно, с них «учись!» А если вклад не чист — лечись!
Вас привела к нулю не честь, а та мещанская-то нечисть. Язык, что лопасть зла, во рту, обнимет тать вор ту и ту.
И расплодили на посту вы напасть ту и напасть ту. У глупости на поводу, за хвост хватаете беду
И вы там все ну, как бреду, возводите редут в аду. У глупости на поводу, вы создаете ту среду.
Для «ясности» мутите воду и цветёте год от году. Там пьяницы идут по водку, так, словно пёс на поводку,
Что задымилась, и «проводка», когда вы вспомнили про водку. Предбанники уж задымились, где курящих зады мылись,
А ты на зады не молись, хоть говорят, там босса высь. Не удались в идеалисты — сожжёт идея книг листы!
Вер ощутите вы хлысты. На всех поставят там кресты. Стена отчуждения Своды пещеры — мещанской морали…
Душно. Катилась морщиной слеза.
Прямо у сердца мне боль вмуровали.
Ей не прикажешь: — «Слышь, хватить, слезай!» Что же сердечко тебя гложет совесть?
Разве сильно ты со злом совладать?!
Каждый на свете свою пишет повесть,
Но в одиночку не в силах страдать. Душу излить — незнакомцу открыто,
Болью очистить бы рану Души…
Пусть меня примут за идиота!
Мне наплевать! Все пути хороши. Гордость, зачем ты дана человеку?
Без детской улыбки — зловещие лбы.
Что там вскипает? Что гибнет без толку?
Маски на лицах, как вечные льды. Как мне стена отчуждения горька!
Люди, как люди! Что с вами сейчас?
Кто же придумал плести, втихомолку,
Сети мещанские, путая нас? Кто разделяет? Кто властвует нами?
Нашим инстинктам льёт масло в огонь?
Хитро играя людскими страстями,
Старой болячкою портит нам кровь?! Серость мещанская властвует нами.
Чёрная ходит подпольно мораль.
Чёрные мысли кружат головами.
Портит язык нецензурная брань. Виться ли тьме над головушкой долго!?
Или инстинкты сильнее людей?
Биться тут с пошлостью — нет у вас долга.
С злобою справится, вовсе, трудней. Стиль С луну пусть стиль слюну пустил,
Ты ткни тот стиль — он так постыл. И вот напасть ты зол на пасть.
Глаза пусты — сглаз запусти. Пусти! Пусть ты, мозги пусты
И пусть то ты — червь пустоты! Учёл вкус ты — пусты кусты:
Утку пусти, поймал кус ты. Ну, пусть и ты, листы пусты.
И ты ложь тьмы на свет пусти! Чудак! листы — слова хлысты,
Готов клясть ты мир пустоты. Клесту клясть ту — этюд к листу.
Итог листу — ползти глисту. Яд дней ли чист, взгляд не лучист.
Злы дни — учись. Злы дни — дно чисть. Нечисть не счесть и дно не честь,
Там жизням тлеть — готова клеть. Стихия Расплясалась стихия и пишу, те, стихи я,
И стихия не стихает, видно я, в черте стиля. Разговоры о стиле — если души остыли!?
Месть им нужно нести ли? Стелы — душ, там, настилы. Ох, поэзии мути! Доверяй азимуту.
Поживёшь. А зиму ту … не вини баламута… Лютой злобой замяты… Родина! Как зима ты.
Лагеря, казематы, познаём азы мата… Нервы вот, не из стали, но вибрировать стали,
И круша пьедесталы — уж достали, достали. Мысли звуками стыли, от вибрации стали.
О как люди устали… Гробы ваши постели! Нас стегали без устали, а мы чай, что безусты ли?
Где нужны те устои? С временами застоя. Сто лиц Ну, а цвет у лиц, словно серость улиц.
Разве, то сто лиц, на флагах столиц? Войны вер стались, зла листы верстались.
Как с тех лиц, с тел лиц — смех тот твой с телиц! Ветры злобы дули, нам тыкали дули.
С дуру тот — с тел лист, враз сдерёт стилист. Рой людей, что улей. Он что цель для пули?
С пули популист плавит попу лист. В церкви, где постились, мглы чистилищ стили,
Там и постелись, ложь — там пасс телес. Вид коров на льду ли — в том я суть найду ли?
Чтоб на брюхе лезть, та дана им лесть. Получи пилюли — кара в карауле.
Хочется уж клясть, на чём свет ту власть. Клясть их за те ралли, клясть власть за те роли!
Ты за ум-костыль не вини-ка стиль. В суть утоп ты ролей — в пропасти гастролей…
За зло королей со злобы не белей. Дни мозги втирали, отдыха в Тироле.
Пачкал ли стиль лист, где чудо-стилист! Чёл он вопрос Торы: — Чудь ли во просторе?
Толпы в ток стеклись, к радости тех клизм. Радость — жизнь Авроре, смерть глава в терроре.
Паинькой стелись — понял так стиль лис. В кебах много сора — нас достала ссора —
Этой злобы спора — грязная пора. Налетела свора, что училась с вора,
Дни не удались, в рай вер удались. Злоба до упора, то под звон собора!
Пасть нам плача ниц на ложь плащаниц. Сток о ней Поёт уж сток о ней! Копыт стук — сто коней.
Сближают нас каналы. Но ссорятся канальи. На карте сток линей, глазами стекленей!
И всё в узорах линий, они ведут до клиник. Глазами, тех линей (рыба), не видеть линий ей!
Каналы то анналы и будут там финалы. И день грядёт длинней, и комом стал блин ей.
Струится веры ладан. И дни ну, как бег ланей. Пасла одна коней — однако, спич о ней.
От клада там к накладу. До клада часть доклада. Копыт стук-бой — стаккато, но не от стока то!
А там и истуканы, полны и слёз стаканы. Проделки-то акульи — ушли в Оку нули.
Гудят града как ульи и раздают там дули. Весь мир ушёл в стакан — набросили аркан.
Средь полных-то стаканов желаний, тех сток, канул. Народов сто в сток канули и все на дно стакану ли?
Лит джин и лит, и ром, для всех элит лит литром. Структура Где на свете ты не будешь, По каким таким делам,
О начальстве не забудешь Ибо он напомнит сам. Ты к начальству добровольно, Со бутылочкой, ступай.
Льстить начальству беспредельно Ты, увы! не забывай. Не уважишь ты начальство, То плохи твои дела.
Видно мать тебя напрасно На свет божий родила. Надоела безнадёжно Лицемерная земля
И решил, тогда однажды, Побывать у бога я. Побывал в раю недавно, Но вернулся я назад,
Потому, что надо было Целовать там бозе зад. Что же делать? я в газету Сунул нос на ус мотать.
Говорят: Россию нашу Совершенно не узнать. Всюду гласность, перестройка,
Жить нам легче с каждым днём,
А в Кремле у нас, что боги…
Дружба, равенство кругом. Побывал в кремле недавно, Но вернулся я назад,
Потому, что надо было Целовать там… зад. И везде, везде преграды! Зады нужно целовать.
Не пора ли эти «зады» На человечность поменять? Стужи Ох, и ветры, мы в конфузе, ещё с холодом в союзе.
В голове там не быть музе, там провал как будто в лузе. И у зол такой же узел. И теперь там быть обузе.
Зона то несносной стужи, там ветра провыли уши. И вы жизнь ту нашу смерьте, тем мерилом страшным смерти.
Нет плохой другой той стужи — и за нами смерть-та тужит. И мозги всё уже-уже. Всё сильнее давит туже.
И у зла, и власть загрузла. Не войдёт родная в русло. У зла вой, марш-марш и левой. Не развяжешь узы лавой.
Ада злая — смерть же злая и под ней вся жизнь гнилая. Не пускай ты слёзы слизи, не взывай напрасно к выси.
Ни к чему твои пассажи и не порть земли пейзажи. Петли стали им потуже. И вот свет Души потушен.
И осталась только похоть и за ней пахать и охать. И за дверью звук протяжен, ляжем всем там фюзеляжем.
Зад его распухший душен — мир за горло взят — задушен. Натянули нервов жилы — за других вы видно жили.
И тот вовсе не отважен, от других он дел отважен. Жизнь, вы люди за ту жили, не свою и затужили.
Зато в книгах персонажи, а вокруг подхалимажи. Ступ пиццы Пьёт вновь, пьёт столица и смеются лица.
Пьян-то, пьян тупица — будет и больница. Хмелью может влиться — хлынет краска в лица,
С вилл отца свёл цаца — отыграв паяца. Дней сих вереница и судьба шутница,
Нет тут ясновидца в лицах тут ехидца. Водка будет литься, бросит в жар потница,
Свет имеют лица — барская светлица. И в пуху те рыльца, не расправишь крыльца.
Свинка у корытца, пахнет ей корица. Чудо баловница — на ветру тряпица.
Сплетней будет литься, будет и в три пицца. Вот смотря на пиццу, нам пора напиться.
Сдать Души частицу — прям там, в псих больницу. Счастья, где крупицы? Съели кровопийцы.
И вопят страдальцы: — Смерти, страшны пальцы! Ступ пиццы Разойдётся вновь столица и смеяться будут лица.
Пьян, с утра-то, пьян тупица — полная беды криница. Хмелью, может-может, влиться — хлынет-хлынет краска в лица,
Выгоняет отца цаца и ломает нам паяца. Цвет лица, что черепица, и напомнит чирьи пицца.
Дней пропащих вереница и судьба твоя шутница, Водка будет в барах литься, бросит лица в жар потница,
Поменяют цвет и лица, где роскошная светлица. И в пуху афёр те рыльца, не дадут расправить крыльца.
И та свинка у корытца, и на булке ей корица. То чудачка баловница, ну, как на ветру тряпица.
Сплетней к ней треп будет литься, будет-будет и в три пицца. Вот смотря и на ту пиццу, нам пора пойти напиться.
Сдать на склад души частицу или просто в псих больницу. Прилетит и чаровница, это, верно, псих больница.
Вижу бесов вереница, это просто в вере Ницца. Счастья, где, где те крупицы? Унесли те кровопийцы.
И вопят-вопят страдальцы: — Смерти, страшны, смерти пальцы! Ступицы Вот девчонка озорница всё мечтает о зарнице.
И до свадьбы-то сольются — надо ли салюта? Сплетня чмок из пальца, сплетня за страдальца,
Заловили удальца а, сделали скитальца. И рассол тут будет литься, перебрали очень лица.
Но смогли перепилиться! А где та перепелица? Будет водка литься. Глянь, в борще петлица!
И смеяться будут лица, выросли, чай, крыльца. Как идёт то к рыльцу, золотому быть крыльцу —
Празднует станица, празднует столица. Будешь пока рыться, рок не покориться.
Свинка у корытца, совести крупица… Это что им сниться Божия десница!?
Или заграница — папская гробница? Сглазит чаровница, упорхнёт синица…
Веры зла теплица — вся страна темница. Судьба отпетая Мелькают искрами рассветы И жизнь короче ото дня,
А мне бы на вопрос ответить: Кому, зачем тут нужен я? Припев:
А мы устали от того, Что злыми были,
А мы устали от того, Что не любили. Судьба, отпетая старуха! И я погряз во мраке бед.
Природа красота, а жизнь скука,
Мираж, враньё, пропитый бред.
Припев
Живу течением гонимый. Огромная течёт река.
И где тот берег, всем родимый? Коснётся ли его рука?!
Припев
Когда поймём, что счастье это, Приходит к нам в смятенье дня!
Не познаваема планета! Её движенье не унять. Судьба И ушло уж наше лето. Мы в салатных тех жилетах.
Это фирма ЭС, ЭС, ГЭ — то, в унисон-то ЭСЭС — гетто. А сор Бонна не Сорбонна. Сор вокзала не Сорбонна!
Ты, видать, моя голгофа — грязь скоблить Хауптбагофа! А нацистам там лафа — смоль сапог их до шарфа.
Это просто катастрофа — просится сказать строфа, Что они пьяны от кайфа и для них играет арфа.
А мытье Хауптбангофа, это есть моя Голгофа. Сумбур Нервы тянут кордами и сумбур бурдою,
Мрак ползёт аккордами — страх кольнёт иглою. Станет мысль ли гордою с этой тьмы ордою?
С нашими невзгодами — мразь всплывает с мглою. Стань утра свет охрою, солнца дай вдох раю,
Пой зоря нам хорами, говори о храме! Станут люди добрыми, вскроют окон рамы.
Радостью, пусть скорою, луч летит по краю. Слаще ли жизнь горькая? Зависть ли играет?
Не сбивай нас ссорою. Ссора хуже сора. Сферою — афёрою стала сера эра.
Не стань ты жизнь серою, от зла — режиссёра. Суть лба моя судьба и будет суд — суд лба. В пустой избе моя судьба играет жалобно на скрипке.
Упёртость наша вот суть лба! Судьба, зажала ты нас крепко. А нам труба, звучит труба, и делает тот рок с нас тряпку:
Опять привяжет до столба — опять устроит нервотрёпку. Она не хочет нам добра — последнюю закрыв нам тропку.
А в голове гудят ветра, опять нажал ты, не ту кнопку. И разливается хандра — нам по хлопку ту есть похлёбку.
Тьме ресторан, нам конура, что пишешь ты, уйдёт в растопку. Кому-то там дым от костра, а ты глядишь в пустую стопку.
А что возводит там кастрат — не перепрыгнешь как верёвку. Сверкает власти кожура, а ты идёшь по жизни бровке.
Пропала эра — фраера желают взяться за винтовку. Суть Ветер колышет герань.
Всюду какая-то дрянь.
И на заре скандальчик назрел,
Вылился в душу, словно пострел. Вечер. Нецензурная брань.
Нужно, для совести бронь.
Зла этажи дошли до межи,
Грань между этим, как положить? Ночью упорлив баран,
Копыта стучат в барабан.
По мостовой, по столбовой
Прёт революцию прямо домой. Годы упрямо летят,
Годы напрасных утрат.
(Годы упущенных дат.
Соль дат жестоких солдат.)
Годы, где важен лишь блат.
Годы, где зла тот диктат. Годы — летит всё под зад
Годы свихнуться хотят.
Под знаком звезды,
Под знаком тоски
До гробовой валим доски. | 