Га дай Но не трудно спиться, тем, кому не спится.
За весь век не спеться, в кузне кузнеца. И душа темница, мир как психбольница,
А язык как спица! Требует спеца, И как отрубило, и померкли были.
Спились мудрецы, хилые отцы, Трубами трубили, звук как от рубила.
Эти молодцы, глупости певцы. Где та слов водица, где её граница!?
Мир шёл до конца, горе мудреца, Виснет небылица, тянут к небу лица.
Падло! Подле «Цаца» нежит подлеца. Ну и утро было — насорило быдло:
Мусор нутро бала — запах санузла. Дров там нарубили, что на рубль или?
Битое оконце молвит о конце. И суть оскопиться. О том знают лица.
Рты у них как ларцы — счастья все ловцы, И кому теплица стольная столица.
Веры там купцы, в мути той пловцы. Такт — подлиться лестью и продлиться счастью.
И бежали прочь года, ах то ерунда. И раскрылись пасти, и такие страсти —
Глупости посты, что и свет постыл. Ну, глуп пан и весел, а язык брус вёсел,
Водкой его квасил, сколь хватало сил. Вес — ложь пана гирек — пойте панегирик.
И там страшный рык — жизни фон — арык. И усоп там лирик, и у власти клирик,
Ни к чему фонарик, если в ад нырок. Сумасшедший мирик, скис тут и сатирик,
Он и ртами арок город-то нарёк? Гаже Вечер, соткан, бежев — облака из кружев.
Ну, а в ветре свежем, да не спать тем вежам. А закат был бежев, наш герой отважен.
Ним язык загажен, а народ так важен. Стали у манежа — плоть ума мы нежим.
Кто-то был унижен, унижать — мир дружен, С матом выраженье, это вира жженье.
Нет там уваженья, где, то поношенье. К краже отношенье, босу подношенье.
Мир от сплетен гаже, мир ложь любит, даже. В рост шли тресты, трасты вот-то были страсти!
Кто накормит пасти — спасёт от напасти Мракобесов паствы. Можешь низко пасть ты:
Будешь, как подлиза, на всё будет виза. И на ширь круиза, будешь как маркиза,
Время парадиза, только жди сюрприза: Получатель приза дама из стриптиза,
То её реприза это от каприза. Галки Скатерть поля в чёрных точечках.
Бросишь снежку — точек нет.
Станет неба купол в крылышках. Стает испуганный след. Небо в крыльях стая галочек, крика носятся быстрей.
Вот присев на кончик веточек, шум и гам, кто веселей. А что-то за груши, что за яблочки? Чёрно-белых видно проб.
Это галки, это галочки на деревушках их скоп. А деревья белым белые: кору иней серебрил.
И галдёж такой на дереве, словно лес весь тот из крыл. А берёзки уши свесили — ветки низко опустив.
Что там, на галчиной сессии обсуждает коллектив? Галки песни голосистые, нам поют про лес и снег.
Вот сорвалась стая истая, слышен в воздухе их смех. Галки, галки хохотушечки, чёрнокрылый ваш наряд,
Сочиняете вы частушечки, зиму лютую, подряд. Отогрейте свою душеньку песней родины моей.
Запевает с вами песенку добродушный воробей. Гало ша Мразь собою хороша — потрошат из-за гроша,
А в лицо летит пороша, что от ветра бьёт по роже. А плакатов тиражи, глянь и ржи — остатки ржи.
И поедет видно крыша, заболит нутро как грыжа. Дожились уж до межи, в том какая доме жизнь.
А до этой нашей ражи, кругом тати, кругом кражи. Одолжи немного блажи, пусть сияют миражи!
Говорю я вам пора же — не скучать в раю по ражи! В ресторане куражи. Это просто кара же!
Та кора не на Коране и зиять открытой ране. И стоит там горе же, там под крышей в гараже.
Толь в Ираке толь в Иране горит шапка на тиране. Эти ражи гаражи ты за них теперь дрожи.
Не туда ведут дорожки — уже видно чёрта рожки. Это ада рубежи это горя этажи.
И в мираж уходят дрожки — гало гала, как от бражки. Галоп узы Мы там — мор фаза — метаморфоза.
И тяжесть груза — судьбы обуза,
Дурная фаза и скисла фраза,
И раз по разу — зоря зря азу. Прими угрозу, пиши как прозу,
Рисуй угрозу, как ту вот розу.
А тяжесть груза, дурная фраза —
Угроза разу все дури сразу. И ум резина раскис разиня —
Грусть образ Зине, клич образине.
Вот рот разину, правь спич на Зину.
А лимузину подлей бензину. В мозги что грузят? Шла груза грёза —
Святая уза, прочь от конфуза.
И асом блея — жнёт ассамблея,
Ас сам болеет и льдом белеет. Орали громко. Хрустела кромка.
Бумагу комкать, головоломка.
Бумагу комкать, хруст как соломка.
Видать поломка, беды котомка. Гам смен Ах, пострелы-пострелы — зла летящие мы стрелы!
На заводе, гам смен, нёс трели — смене, с трели менестреля. Отыграли мини с трели — вот с чего министры ели.
С ними денежки сопрели — не платили нам с апреля. — Льёт! — я говорю: — Ох! — к рою, — солнце охрою на Трою!
Утром быть у нас настрою, когда солнце над горою. Ведь любовь-то для дур манна — после пьяного дурмана
Крепко спит вся изба рано, толку с них, как из барана. И хозяин храпит рьяно, напоминая нам тирана.
Пьянка, явно, высь тирана и душа в ней выстирана. Прёт упорство из барана, от него изба как рана.
Там с перрона до перрона получилось два урона. Золотилась уже крона, выпустили на день дрона.
Кто с перрона прыгнул рьяно, башки нет — большая рана. И красна та кровь — багряна, от упорства то барана.
Может быть и по Корану мразь покарана и рано. То-то за дела Ирана у земли такая рана.
Съели бедного барана, это тоже по Корану. Пока рана, пока рана всё растёт там по Корану.
И исламская охрана, режет горло, утром рано. Ганг — Дон Головою не бодай — голубое небо дай.
Пахнет тою лебедой! Пахнет-пахнет ли бедой? Жухлой-жухлой лебедой — лебедой либо едой.
Думай, думай ты балдой, не болтай, а нам бал дай. В небо ты смотри балда. Либо да — та лебеда.
Обода, не слабо да! Ерунда, ну, а беда? Либо нет и либо да, забодай, дай, ерунда.
С частотою, то корунда, навалилась та беда. Не достичь нам там орбит, и о том душа скорбит.
По ушедшим вы скорбите. Собирают скарб и те. Над героем скорбит он? Иль за пазухой питон?
Муровать ты, скор бетон! Потому и скорби тон? До столба крик, достал лба, он придрался до столба.
До столба ли, либо до! Прёт болид и всё болит. И разбито до ста лбов — есть и иск нам до столбов.
Боли выпит ли бидон? Лебедя там лепит он. Что-то полон обид он? Переплыли обе Дон.
Как звучит он обертон!
Переплыл этот Ганг — дон (Педро). Гари А что за шум висит над елью? А Что за шум стоит неделю?
Там пилы косят штабелями — жужжат огромными шмелями. Так жадность пела и радела, и разрослись её пределы.
Нам завалить сосну, то дело!? Нетронутого нет удела. Снега обильные надели земные белые наделы.
Их для тепла страна (тайга) надела.
Снега легли и то на дело. А мы посмотрим на дела. Их славить надо ли недели…
И слёзы ли нам надо лить, и обижаться ли на доли? Гори огонь, гори без гари! Гори огонь, взвивая чары.
Лети игривыми лучами, как камень, пущенный пращами. Чаруют белым снегом горы, их чистота скрывает горе.
Грохочут реки к ним речами, но пожимаешь ты печами, И реки гор на льды рычали.
Огонь согрей зимы промёрзлось,
Своим святым огнём промерь злость.
Осведоми нас и про мерзость, Про правды нашей — злоб эрзац,
как в креслах от стыда не ёрзать?
Во имя как добра дерзать —
растормошить тьмы заскорузлость. Где быть Ехал он наделом, любуясь пределом.
Мрак тоску навеял и конец новеллам. Истинно, навёл лам и вот дверь на вылом.
От ломов да к вилам, эта новость виллам? С прессы воду выльем, пляс в нёй водевилем.
Где быть заправилам, пахнет мир тротилом. Катится всё валом, дева там и в алом.
Публику ту валом, готовят могилам. Причиной той был лом, где, то, зло шло балом.
А награда лба — лом и балл этим балом. И быть здоровилам, и прочим мочилам.
Зависло порталом, где герой порта — лом. И идёт молвою — не пою, мол, вою:
С ложью смеховою многовековою, Со СМИ той братвою, с дурью смысловою,
С гнидой мировою — травлей мозговою. Вставить ли ума львам теперешним Мальвам.
Вот и сесть на мель вам и отдаться мольбам. Где же дверь Дым — он конь царьков, дыма, полна ков —
Церковь царь оков, тайны зла покров. Церковь зла гонцов — истины путцов,
Мир тех хитрецов — ловят в сеть слепцов. Церковь кострецы, свечи — тьмы курцы,
С мнением борцы, тупости творцы. Ада те дворцы, с пеплом те ларцы,
Скрыта от отцов тайна тех ларцов. Скрыта от глупцов дверца тех ларцов —
К сердцу тех отцов, старых мудрецов. Как же быть отцу: в радость мудрецу —
С худом во шприцу — к гнусному концу? Добывают хлеб, в поте то лица.
Водку пьёт в захлёб — блудная овца. И в конце концов, чем учить юнцов,
Ведь и от квасцов — валит молодцов. Скрыта где же дверь, где же рай теперь!?
За какою зверь, боль тех всех потерь. Где И на брюхе там и лазали, от террора толи, визири.
В лазарет ушли и Лазари, где побили телевизоры. Подорвались, вышли — розы грыж,
то ещё тот был вам розыгрыш —
Топот, крики эти резвые, не всегда умом-то трезвые. Не покажут вам все козыри.
Вспыхнувшие за ночь квазары.
Что твоё лекало к озеру, что твои рассказы кайзеру!? Ну а зелень косят косари,
где в лаптях снуют лишь слесари.
И сума сошли там кесари, их забили видно стрессами. То буза ли буржуазии — вам привет буржуев Азии!
Не пришло от них оказии. Это просто безобразие! В ресторане тут ев раз и я, взял, сказал я в слух Евразия.
Кончилась, там моя миссия и не вышел с меня мессия. Скрыты те шипы за розою — обзавёлся я заразою.
И весь мир грозит угрозою — со фривольной сидит позою. Он стихами сыт и прозою, и он ходит в очках розовых.
Ну, а эти хоть не трезвые, как кого задрать, так резвые. Для бутылки стал лаз урною. На что море им лазурное?
В море охрою лаз зари, Лазарем поют там Лазари. Гели Приняли позы вы — похоти позывы.
Вы, неужто, спите на посту с пяти? Встать не с той пяты — ваши песни спеты.
Спятили — плати, спят или… с пяти? Дури до обузы и ошибок грузы,
Злобы это узы. Видно, то тузы! Вот, от лишней дозы, все разбиты вазы.
Знают ли — азы, тянет до бузы. Роль в кого тех рядит — в ней, кто больше грабит?
Вместит их гам — Бит! Разве то гамбит? Грех, что копит улей — метит в космос пулей.
Образ поразит, верно — паразит. Дай ему кредит, он об этом бредит.
К нам его визит — злоба реквизит. Смерти там качели — ада колыбели.
Монстры богатели, прямо, в бога теле. И для них бордели, и для них модели,
Вот, подлиз квартет, с ними тет-а-тет. Упадёт «Ранет» — голову вам ранет.
Уж приоритет — лож авторитет. Быль иль на Уране, мудрость ли в Коране?
И мой мозг зло ранит — он ведь не гранит. Гладь будет гладь Сплетен вам корзину — бель та муэдзину.
Гнули ли лозину — спичку да к бензину.
В грязи-то бельё и кругом враньё.
Влет шло вороньё, став там на крыло. Мира та дрезина, катит-то в трясину,
Смерть зла образина — крест-то образ сына.
Звал вас чистоган, грабил вас шалман
И был шал шалман, полон был карман. Напасть злобы рана, напасти тирана
Вервь от аркана — то-то от Ирана.
Лаж и ложь муры, монстрам те пиры.
Там капканы тьмы — лживы те пути? Злобою ты ранен — то беды те грани?
Брань брани на брани, шли на бой — бараны!
Только, ты зла рань, ты нас злом не рань.
Беды те миры — и вер их виры. И не рви вот тряпок, для тех нервотрёпок.
И уз блат-то крепок — не ума то слепок.
Давят гири горя смерти-то игра.
Пришла та пора, что от зла пестра. И то пост Ирана — и то пост тирана.
Им там эка рана — ложь летит с экрана!
Встанет зла гора: тьма там и мура.
В мыслях их хандра, что на стресс шустра. Глаз провал Огоньки вы этой ночки Ночки-ночки огонёчки
Чашечки и те чаёчки всё для нашей шаечки. Ночью вам открыты точки. Ах, какие это ночки
Водочки текут глоточки — Заорали ли лихо глоточки. Точки-точки красны щёчки, На двери, прикол, крючочки!
Летят деньги, как листочки, Прям, в навал валюточки. Девочки как ангелочки Голубки и голубочки
Портят водкой свои почки И уж тают денег стопочки. И обиды там комочки, Это вам не клуб, клуб бочки!
Это мафии клубочки — До краёв налиты стопочки. Ведьма им наколдовала. Лампочка накал давала…
Им лечили, до лам, почки, А всё пьют и им до лампочки. Лбом что бьёшься ты в столбочки?
На то донышко став бочки.
Да столпы не вы, — столпочки!
И с толпы кричат: — «Не сталь почки!» Скрыли Глаз провал очочки. И нет дел без проволочки.
Правят здесь права привычки.
Ставь примочки водкой примочке. Куклы вы на поводочке! Посмеяться повод дочке.
Вы на водочном крючочке! Ну, свихнулись, видно, чуточку. Глаза вы пучины Мозга недра тёмные, мысли негой томные.
В выходках нескромные — в хамстве вероломные.
Псы и злу чины, то грехов излучины.
Что собой чины, словно псы с обочины. Скверна отчебучена — словно отче б учена.
Расплясались тучею, горе с этой бучею.
Это отче буча! От всего всеобуча.
С смертью обручая, под вращенье обруча, Вот всё валит кучею, злой и вездесущею.
Со шпаной могучею, в злобе всемогущею,
Это отче буча! От всего всеобуча.
Веры той печати берегись-ка отроче. Надо света чистого и огня лучистого.
И всегда от частного требовать бы честного.
И злу чина та лучина, как реке излучина.
Новью и чины — злобою навьючены. И цель иска лечена — тема искалечена.
И то бессердечие, злоба у них в печени.
Вера скала чина, из лжи-лжи сколочена.
Полнит тоска чаны, что из тьмы то скачаны, С этой сворой сучьею воровскою сущею,
Болью лжи искручены — искру жгли и учены?
О, зола чины — места злобы злачные.
О, зола чины — тьмою озолочены. Ах, жульё — плечистые, на язык речистые.
Надо ли злу чистого света из лучистого.
Разве там по чести раздаются почести?
В ласть дана злу чина — гадостей излучина. Им места почётные — с возрастом почтенные,
С властью той дотошною и с судьбою тошною,
Пала раз честь чина, от зла не расчищена.
Радеть раз злу чина — с ним душа разлучена. В грязь у полно мочены — злом уполномочены.
Бденьем дрём мучили эти пни дремучие.
Рабы злу чины — нервов жгут излучины.
Жгли искру чины, вот так злом и скручены. Гады кровь сосущие — чины вездесущие.
И за той причиною — изошли кручиною.
Злоба! Вот и злу чины — лживых слёз излучины.
Мысль тот раз у чина, роль попа разучена. Это власть имущие — кровь людей сосущие —
И то гады сущие в мире вездесущие.
Вот с утра чины, для нас суть утрачены.
Сказ: — Суть вся — чины, уж полна вся всячины!
Крикни: «У чины!» Вы чему-то учены? Глоток для глоток Ночи колыбель — взвоешь как кобель
И вгрызёшься в кабель. Это кака быль! Общества порок, где от жизни прок?
И в дерьмо нырок, и судьба злой рок. Не пеняй на рок, это зла урок,
Ну, тут и мирок! Правит тьмы порок. В кебах ветерок, у других пирог —
Пьют под вечерок, а потом в куток. Распустилась мразь — головою в грязь.
Лучше к ним не влазь, иди с ними врозь. Этот лжехристос грабить виртуоз!
Злобы симбиоз — мир идёт в разнос. И не та черта, где нет ни черта.
Ночь тьме: ни чета — тьма и нищета. Жалка беднота, в лицах бледнота,
Смерть в виде креста, царство тут плута. Видеть — слепота, слышать — глухота!
В душах пустота, хапуг срамота. С храма шайка та, для них лепота —
Деньги, как с куста, а душа пуста. Чтим на перечёт — Лета, где течёт.
Пятки нам печёт, смерти там учёт. И хрипит там речь, головою в печь.
Раскрывай роток — воздуха глоток. На глоток поток паток нагло тёк.
И на зло он прыток этот зла проток. Мракобес кат тот — злобы тот каток.
И за тот порог наш ушёл пророк. Церковь ведь зла рок — идолов ларёк.
Кто-то там изрёк: — «То кому урок?» Торг и торги встреч, ну о чём весть, речь,
Полная лжи речь, чтоб капусту стричь, Чтоб в беседу встрять. Пошло время вспять.
Спятили! спят иль! Мысли с гас фитиль. Глупости каверны И настанут декабри и, и заснут земные дебри,
И зимы пушные одры, искрами своими горды, Замелькают блёском кадры, это холода театры.
Только эти злые кобры, почему-то к нам не добры! Ой, а в душах тех каверны, уж той глупости, как верны!
У лица та суть улика, улица вот суть у лика. У хором он стал укором — люд хвалы ему пел хором.
И неси, иди эфир — амба! Вот и будут дифирамбы. Грубой силы постулаты и мыслишки бесноваты.
В этом самом бес новатор, что мыслишки бедноваты. Закапались как кроты, утонули в тьме работы.
Это верно идиоты — расплескали то болото! Не цепляй, будь добр, роты, не включай им обороты,
Их достали доброхоты, не меняй, будь добр, охоты На штабные анекдоты, ведь получишь ты заботы.
И так шпарят анекдоты, так что рушатся те доты, На болоте из блевоты, на неё тут много квоты,
Заполняют ей пустоты, запах там на все широты. Глуши рыбку в глуши Вставай же чудо, не лежи! Уже открылись пляжи.
Скажи об этом Неле же! Её движенья неуклюжи, Она то ходит в неглиже и так, что совесть меня гложет.
А путь к ней, долог да и сложен, и груз забот с себя не сложен. А низ зло жён и он низложен. Был, как основа он заложен.
Далась Адаму слава жён! И изначально путь тот ложен. Да-да! А соль же — не со лжи, так не лижи в мороз ты лыжи.
Язык примёрз? Уж не солги. Не пей мезги прочисть мозги! Уморы злы же, по ним пли же! Круги пошли же — дальше, ближе…
Трепологом там не служи — ошпарят грязью с лужи, О, ода лжи терпенье одолжи. Наверно едут крыши.
Так для себя, свой ход, реши — напрасно водку не глуши. Глянь Ой, метель, чего, то, месиво, иль такая твоя миссия?
Ты метёшь-метёшь-то крошево, ничего, то тут хорошего. Глядь, с деревьев виснет кружево, а мороз ударил стужею.
То зима во всеоружии, все одеты — неуклюжие. Ну, чего же вы тут тужите, под глазами полукружие.
Вот и свечи видно к ужину, не придёт наверно суженый. Тьма лихая и матёрая, жизнь заполнена укорами,
Хитрецами и актёрами, и весна, увы, нескорая. Мистер и я, и мистерия, слушаем мы видно стерео.
Это же, какие серии, дни текут такие серые!? Вам на свет даны излучины, но с них мерзости получены.
Ведь сему чины те учены, им указы босса всучены. Сытые они все слухами, от начальства оплеухами,
Уже бредят заварухами или прочими прорухами. Гнёт Где та дева, в алом, встретят, валят валом.
Язык там помелом — он не пишет мелом. Слава — выпит ром! Все кричат там ором:
— Стали ль вы Петром? Хор поёт там хором. — Что вы львы Петром? Дурь та дует ветром!
Вами выпит ром! Вы не стали мэтром. И всем им поделом в этом мире милом.
Станет ли бодром — голова с кефиром? И пошёл молвою вой — мол, овитый славой,
Думай, мол, головой ты за той халявой. Мир за барахлом! Жить там заправилам,
Не взмахнуть крылом, рваться вашим жилам. Босс то дал и нам, ль — вам плясать овином.
Вот и петь си львам, по их прочим сельвам. Вставят ума ль вам, современным Мальвам?
И мир с тем мол, лбам — вам ль предаться мольбам? Сесть на мель и вам, плакать как тем Ивам.
Но вы, но вы, мол, львы — бросаетесь на моль вы. Вот и петь, петь си львам в опереттах Сильвам.
Сказ ломам и вилам, эта новость виллам? А быть ли се левым, тем патлатым Мальвам…
Илом селевым — вам, плыть по прочим сельвам. Гниль Как аисты белы листы. Начальства головы пусты.
Лист визируют персты и полны всего листы. Сними просто не шути, зло те мимы и шуты,
Зло не верит чудесам и благоволит глупцам. Веру влили тем слепцам, голову вскружив юнцам.
Мер не знают тем призам, кланяются тьме дворцам. Злобы пройдена межа, мы дошли до виража.
В это царство грабежа, воровского кутежа. Вот слышна нам снова тушь, только-то для толстых туш.
Пьют там туши, для души, ну, хоть свет ты там туши! Испытал ту боль-боль зам, потому и пил бальзам —
И устроил он бал сам, отдавал и дань басам. Доверял он суть спецам, ну, и прочим там дельцам.
И благоволил к льстецам, ну, и прочим подлецам. Ну, а там митрополит, словно из метро полип,
Он себя народом мнит, он ведь очень именит. Совесть он отдал крестам, славы почести — жрецам.
Мракобесов поводыри — опухоли волдыри. Гнутая стелька Мир, за зло королей, не вини-ка ты троллей.
Свет на то ты пролей — в суть утоп поп ролей. Вам мозги псы втирали, отдыхая в Тироле.
И не пачкал стиль лист, был чудесный стилист! Он не пачкал лист Торы — был он на, том просторе.
Толпы в массу стеклись, как на радость тех клизм. Радость — Были Авроре, всё исчезло в терроре.
Гнутой стелькой стелись — так сработал стиль лис. И в башке много сора — нас достала зла ссора.
Сглаз, очками стеклись. Все помои стеклись. Вам ли дни удались? В монастырь удались!
Свойства там, у тупиц, падать ниц — падать ниц. Пустота — тип лица и душа зла теплица.
Пасть от плача, чай, ниц, да на ложь плащаниц. Говори Бараку Вот пласты той черноты — всем поставили кресты.
Там у глупости посты и дела там непросты.
Клёва ты, клёва ты мутишь бездну клеветы. След простыл от доброты. У, простил, всё упростил!
Там и лесть до дурноты, назовёт их дурь на ты.
Пусть-то ты и пусть-то ты, там на пике пустоты. С долготы до долготы не отмоешь долга ты.
Долг порвал на лоскуты, ведь как любишь лоску ты.
И наверно не финн ты и к чему твои финты? Предлагал ему хор ром, босс поглядывал с хором.
Зам не верил и азам, но он верил своим псам.
Всуе ты, вот всуе ты и кругом тьма суеты. Говори Бараку, да! Бы, в реку, бар раку да?
Очень много браку да? И нести его куда?
И рун да, и рун, и да, соблазняет ерунда! Барракуда вот беда, с бара чуда, до суда.
Над рекой стоял барак, не живёт же в нём Барак.
И никто, увы, Обаме не рассказывал о БАМе. Вспоминать ты, скор раба. С короба там скоро ба!
Наболтали короба, ах та публика храбра.
Погреба борьба груба, и всему увы труба! Годки гадки Так высоки у, клёны! От них в мозгу уклоны.
У, клоуны уклоны — запущены нуклоны. Какие будут кланы, такие будут планы.
На клоны те наклоны и вам им бить поклоны. Чеканят шаг колонны и храма там колонны.
У вас не миллионы — на знания препоны. Достоинство у зелени — идут с ней узы лени.
Приклонены колени — попам там поклоненье. Усы от пива солоны — там бары и салоны.
По клону и поклоны, и ко всему псы склонны. Спускают их с вех склоны, бурды они ведь клоны.
У, клоны! То уклоны, они секрет колонны. Бегут стремглав годки — тем шумом смертным гадки.
Бегут-бегут догадки. Ну, что пристал до гадких? О, дикость злоба клона, куда идут уклоны.
Сошли с ума колонны — хлебав одеколоны. Ну, комики лгуны помоев вы лагуны,
Что распустили слюни — пустив нюни в июне. Гол у бок От дури враз пошли те врозь,
От боли фраз и злых угроз. И где тот врач, и где тот враг.
Кричи: «О, враг, глубок овраг!» Плач голубок! Тот ров глубок.
Трусливый драп, там всуе проб, Старинный драп и казни дробь
И в небо трап — выносят гроб. С судьбой игрок — суть бой их рок.
И зло их трюк — дела их рук. Страна лганья, хулиганья,
Труды все зря, жулья заря. Нет там житья — страна зверья,
Вам бес судья в рассвете дня. Возня жулья — крах вижу я,
А СМИ — ругня на лжи Кремля. Позоры зря, несли зоре.
Ты озари тот слух заре! И заори, как плач зари!
И раз ори, их разори! Внутри и звон, он как трезвон
Лгал трезво он — писал в ООН. Зовёт завет, зоре привет!
Взор озарит — земли той вид. Головы их горячи Думали о том чины, что дни будут их мрачны
Еле тлеет от лучин, от всего отлучен чин. Разве ль песни их звучны!? Не о том выли чины,
Разной-то величины — выли-выли там чины. Видел луч чин от лучин, отлучён чин от лучин.
Там балдеет ли-ли чин, да от тех ли он личин? Вылечены и тучны — выли-выли там чины.
Как себя вели чины разной-то величины? Много есть на то причин. Сделать он желал почин?
Но на пике чертовщин, много выдал матерщин. И от этих годовщин, среди оргий групповщин,
Он набрался там кручин, из-за всяких дурачин, И покрыт лик от морщин, нет защиты от кончин,
Забирает смерть мужчин, да таких-то молодчин. От террора мир редел и хорошему предел.
Начался там беспредел — перестройка, передел. Шёл тот сброд в тартарары, ними полны там дворы.
Шум идёт от детворы, а вокруг одни воры. Ох, какие ловкачи, ох какие лихачи,
Трюкачи и портачи, трепачи и циркачи. Головы их горячи — поднимают кумачи,
Выбьют в мах магарычи: власти-то параличи. Голос твой И согнули вас там в рог — выставляет грудь порок.
Зла прошли уже порог — голос твой к стене горох. В мозг шарахнул пузырёк, приняли наверно впрок.
Не бери с дерьма зарок — всё равно один порок. А начальникам почёт, им на книжках круглый счёт.
Ну и что, что там просчёт, ними куплен там учёт Времени пошёл отсчёт — мечет громы там мечеть.
Там ислам его печать, не дадут и пропищать. Заблудить вас — повод дыр! Заблудился поводырь.
Ничего не хочет дурь — дует щёки как пузырь. На… возник, у них, волдырь, а в мозгах, у них, пустырь.
Заливает мысли одурь, этот парень самодур. Где же мира-зла целитель? Смерти мчится канитель,
Дней сверкает карусель, закисает зла кисель, Вот и мира зла модель — дефилирует модель.
Зависает, виснет мысль и потерян жизни смысл. Голоса капели А под этой кручей ток воды падучей,
Полон лес ключей и нет к ним ключей. От воды певучей, до воды ревущей…
Ты, чей зверь ручей? Искрами лучей, В чаще сей дремучей, бьёт ручей бегучий —
Нас ты выручай, уноси печаль! Ты нас тут не мучай и на всякий случай
Счастья дай нам чай, счастья невзначай. Брызжет радость пуще, Как из райской кущи,
Радостью с очей — страсти горячей. Рань весны могучей, всё для жизни лучшей.
Праздник циркачей счастья ковачей. Стало дело проще — праздник в каждой роще
Искрами лучей — радость с тех очей. Как весною пели голоса: капели,
Ручьёв лихачей от лесных ключей. А вокруг купели пели и кипели,
И вода купала Неба купола. Ну, а мысли круче, всё бегут по круче,
Мысли от идей, смейся лицедей? Голый сам Как с цепи пёс спущенный — крал страны имущество,
С ним и власть имущие, эти — вездесущие. Тьма, глаза хоть выколи, и ослепли соколы,
На кого вы выкали — все пришли к высокому. Как им девы ахали — нравились им хахали,
Изошли все прахами, отошли с монахами. Побежал он голый сам, лишь прикрытый волосом.
Он мычал под вола сам. Диким страшным голосом. Излучал он силу сам — объедался силосом.
И влиял тут силами, чтоб шли гроб вы сивыми. Вот с гиганта полиса взяли силу колоса.
Взяли позу лотоса и тест тембра голоса. А те спят законами, стали фармазонами,
Всё там спят на голову, от случая тяжёлого. Вот попы с иконами с бесами-драконами,
Игроки с канонами, изошли все конами. Совращают оными: боссы миллионами,
Генерал погонами, а тот поп иконами, Короли коронами, банкир триллионами.
Ну, а там за рамами с стёклами оконными — Скрылись уж за далями охотники за долями,
Судьбы их юдолями, не блестят эмалями. Что же нам сулиться. Вся зараза с улицы?
Бич идёт сутулится, это есть суть улицы? А в руках не пяльцы, А с металла палица.
На них не надо пялиться, даже если пятница. Вод дорога курится и кудахчет курица,
Эта жизнь беспутница, сплошь она безвкусица. И рад ты от лажи но, всё то зло отлажено.
Там у злобы скважина — смерть её коряжина. Всё там злом загажено — унеслось за ражами.
Полыхает блажами, в изобилье лажами. Идиоты сущие от себя бегущие,
на себя берущие, без конца-то врущие. И живу тут ныне я — тускло до уныния!
Это те страдания, это беса мания. Горел костёр Вору круг, а вору руг, видно вору всё вокруг,
Караси, все караси с них ты ладу не проси. Вор и ходит по Руси, полный он блатной красы,
Не взойдут с ним небеса, с ним взойдёт лишь та лиса. Расплодили вы порок и кому-то то урок.
Кто на нервах там игрок, поглощает наш пирог. Кто устроил костерок, он нам так красив и ярок.
Как дробит там кости рок, и трясёт там поп жирок. Что имеешь от морок, сузился в твой мир мирок.
Навсегда там выпал мрак, коммунизм там терпит крах. Взведен в мысль там курок, каждый с смертью там игрок.
Не давай чертям зарок, не ручайся ты за рок. Видно, мир там очень плох — лох читает некролог,
Но там рай-то для пройдох, для попов и выпивох. Лох к всему мирскому глух, водит он в кино подруг.
Был он просто мракобес, вот и правит миром бес. И горел-горел костёр, языком своим кость тёр.
Это пламя ость-ость эр, пламени язык остёр. Ведьм сжигал огнём костёл и обуглена кость тел.
Пастор тот не сжёг простор! Вера — бред!
Мир прост — прост тор. Горькая тирада Выяснил: всё от прав лени, это суть того правленья,
Эти рожи то вельможи, что на всех чертей похожи. И вы рыжи, то виры же, что остались там в Париже
И на них у вас пари же и от счастья ты паришь же. Это злая жизни школа, ну, а может власти шкода.
Это избранных ниш коло, эта шкода, то тишь кода. Смазал тот раз гель идеи, где не глянь, там разгильдяи.
И несли там ахинеи асом блея ассамблеи. Смрада горькая тирада, казнокрада та шарада,
Будет вам его награда — прилетит армада ада. А прелаты и аббаты, что на слово-то горбаты,
Хитро так дают обеты, они верно мироеды. Не сторонник холуя я — не спою я аллилуйя.
И банкир те балом правил —
скрытность он придумал правил, И он крылья не расправил, и понёс как распри Авель.
И мир пышет-пышет раной, всё гниющей раной рваной. Готовили О, злыдни вы злы дни, шли зла о, дни одни.
И дни, на добро жадны! — они, как злыдни «ладны». Запутан ток лучей и весел лишь кощей.
А со змеёй гремучей и нет вам жизни лучшей. От истин нет ключей, иссох истин ручей.
Нас вера-то не мучай! Тех несчастий там кучей. А эти вот напитки — готовили на пытки.
Дурак на дураке вошёл в своё пике. От одной лишь пытки, отбросили копытки.
Ты принципы откинь, радей как арлекин. Как падки психопатки, лишь пала на лопатки.
Иконы есть божки и пляшут дураки. Искры человечка сцены вспыхнет свечка.
Круг событий очерти! Носите чьи, вы черты? Грамм Грамм вот лишний выпит. Это вы пиит!?
Дурь добавил в опыт, и вопит, вопит. Капли льют как пот, пар поднял капот.
В мыслях тот компот — рад и кукловод.
(Он беды оплот жизни бьёт испод) Нитей там как пут, а кому — капут.
Рад в мозги вам капать — яму вам копать. Совесть покупать — в грязи покупать.
Возникает пропасть — в грязи б не пропасть. Пасть такая пропасть, как там не пропасть?
Как туда не пасть? Уж открыта пасть. Ах, какая напасть — может вдруг напасть!
Как расставить снасть, получить, чтоб власть! Всех куда послать — насмеёшься в сласть.
Кто такая власть, ты туда не в лазь! Разыгралась страсть, слить, где злобы часть.
Угадаешь масть — выльется всё в месть. Забытья тьма гамм, на пути орд гам,
Бьёт он по мозгам. Ах, литературный штамп! Шёл помост там, прочь, бег и по мостам.
Не явись постам, сволочей там штамм. Грамота Я тропинку накручу, в высь взойду на кручу
И стремглав прорвусь к ручью,
сквозь, злых веток, крючья. Лейся чистая вода! Сказочного вида,
Ты отсчитывай года. Резюме — обида… Лейся чистая вода, пой как воевода
И отчитывай года каждого народа. Воду там извил и линь, дав ручью извилин.
От того он и звенит — что в поступках волен. Ручей можно извинить, от чего он и звенит,
Можно русло изменить, но себе не изменить. По извилинам кручу я свою кручину,
От усердия кряхчу… дань дам — икру чину, Деньги, ароматы… языка та хромота,
Чёртова грамота, что по-русски маты. Храма та хромота… и язык при матах.
Матку режь — прямота, Власть отдай приматам. Грёзы — грязи Грязь не ешь, ты грязь не ешь, даже если в неё грязнешь.
Липнут грёзы ну, как грязи — к вам пристанут и те мрази. Пальцем грозно погрози: — Ты не лазь слышь, по грязи!
Розовое всё разовое! Раз завою тучей грозовою. Засадил и суть травою — сутрою уж с утра вою.
Сутрами да с оравой, свой заливши рот отравой. И не езди ты в Аравию — береги от оравы выю!
О, трава ты что отрава? СОС рёвою — созреваю. Раз завою тучей я грозовою, поползу жижей грязевою.
От такой игры зеваю. И грызи выю, как грёзы веют. А ты ветер раз завеешь, а ты зоря розовеешь.
Эти грёзы родят грозы. В небе грёзы, в небе розы, И белеют лишь берёзы! Ибо розы, нам бы розы…
На земле одни курьёзы, а от них лишь только слёзы. Вот бы слёзы эти в росы! Пусть сияют росно-росно.
Пусть сияют звездоносно, это будет грандиозно. Навалились на мозг грёзы, залили его как грязи,
Затопили за раз сразу, за то пили зла заразу. Навалились на мозг грузы, завязали его в узы.
Прояснения им разы — не отделаться от мрази. Наркотою сразу или — нехотя глупцов сразили.
Это общества срез или — всем достались азы или? Не понятны нам азы ли, или все глупцы ожили?
Что не добрые, а злые, выдают их мысли злые. А в душе бушуют грозы — ужаса плодятся розы.
Прививая, враз, заразу и не светят зори азу. Гриф ель На кровати ты, на чьей, сколько спала, где, ночей?
Не идёт и впрок ночь ей, стала и игра ничьей. А страна та стала нищей — все с протянутой лапищей,
Где не пахнет людям пищей, затхлой пахнет лишь тряпищей. Тот священник, в уме, чей!? Мечет молнии мечеть,
Хочет нас в дерьме мочить. Видим, вот террор, мы чей! Мракобесам там почёт, не дождётся права отче.
Голову, зачем морочить, не увидят мира очи. И от той мечети злющей — окочурится Кощей.
За оградою колючей, вам не видно и лучей. Молится кто у мощей, с тёщей от ума-то тощей?
Хороши те щи у тёщи. Но от них чего-то тошно. Писан взгляд его очей — стал наживой сволочей.
Знак написан мелом чей? Всё дерьмо из мелочей! Согнутый у них луч шей — не ведёт он к жизни лучшей.
И вот этот взгляд колючий испоганил, видно, случай. Ты скажи мне смело чей, состоит день с мелочей?
А тот от мула — мулла чей, затеняет свет лучей? От лучей мир отлучая, свой клонирует зла клончик.
От него весь мир дичает, а он бьёт троллю поклончик. Миру причинён урон и страдает от причин он,
Он террором злоб отмечен. Чёрт там мечет зло в мечеть! Мир на смерть им обречён, потому и мир не вечен.
А поп мир кадилом лечит, и калечит — мир увечен. Гроб Бой идёт за хлеб и пиццу. В голоде растят тупицу!
Гроб хрустальный мы им сладим,
чтоб явился зла-зла ад им! Есть для босса шоколады и от Осло те доклады
Он же день не слазит с лады — только требует услады. Рабская важна порода, там для босса сумасброда.
И потом под каждой лядой, труп — очередной был ладой. И хулы витают даже, то-то видно, их пассажи!
Провели там честь по саже, там, на пике гнойной лажи. И от старки и мы ярки, путь от старки и до чарки.
В чарке не нальют овчарке и запрут её в столярке. Доедать ей там те корки и ни кто не даст икорки.
Там без чести дни те горьки — глаза зорьки лишь на зорьке. И видать урок в привете, там, для урок, спич о свете,
В ресторана кабинете, тати — за мир не в ответе. Куклу дёргают за корды — гимна слышатся аккорды…
Негативом заряжали, не пришла к вам заря жали. Мир наверно, верно тошен, он поношен там и душен.
А народ то простодушен и поповской верой точен. Искры нет на пол лучины и на то-то есть причины.
Тут та ночь запала ала, у неё-то запах кала. Гроза Льёт заря напрасно краску!
С неба пламя бьёт в опаску,
Нам не до такого лоску,
Дай-ка молнии полоску. Дай отведать дождя ласку,
Сплетню не пускай в огласку.
В сплетне, что найдёшь подсказку?
Весь лапшой её, как сказку! Вот гроза ты смыла маску,
Сняв с небес румян замазку,
Видно, небу надо встряску —
Смыть кислотную ту краску. Ой, гроза как приласкала!
То грозы лишь пол оскала.
Скачут все по лужам шало
И толпа лицом уж ала. Довело то до аврала —
Со сторон всех ветром жало,
Показало небо жало,
В лужу пало, под брызг гало. Радуги разлились краски —
Очутились, словно в сказке.
Что-то было по указке?
Паук сказки, паук в каске!? А вот кукла, что на лёске,
Видела молний полоски!
Блеск полоски — шутки плоски.
Хорошо ей, где много лоска. Гроши Мора рать о, мора рать, хватить Имя-то марать!
Это Имя чудо ков, это Имя чудаков. Век, по Имени виня, соком напои меня!
Голову мою промой и пусти-ка по прямой. Имя мира у, марать, зря хотела ума рать.
Звук оркестра, боль остра, там, где кости ор костра. Не души ты от души, хоть и гроши хороши.
Но ты вовсе не глуши, эту водку в той глуши. Будет много с вин оков украшений из венков.
Красоты венок надень, красоты венок на день. А из тёрна роща чья и те камни у ручья?
Ты страна любви ничья, ну и вот, и ночь, и я. А верста — там вер ста вой у дороги вестовой.
И стоит у столбов вой — у дороги столбовой. Груз — грусть Любовь к ручью, любовь кручу,
И с кручи трасс на ширь террас. И с кручи срез, нёс кучи грёз,
И мысли груз грызёт, как грусть. Скучище там — и дань счетам.
С куч проще счёт, ищи просчёт. С куч чище счёт, скучище — чат.
И с куч скачать — озлобы часть. И с кручи срез, иск круче с риз.
И с бучи гроз: учи иск грёз. Искра угроз, из крыс у гроз.
Искра у гроз и круг угроз. И мира криз у нас от крыс.
И вот от касс пришёл отказ. Мозгов протез — кручин протест.
Чем круче чин! Чин у кручин. Искру чего? И с круч его?
Искру учи — жечь из пучин. И фильм про тест, и то протест.
И против тез — кручин прогресс. Слышь, дока ас! Катись до касс,
Твой мат от рос, мозги матрось. Скандал начать, рычать на чад.
Судьба карга — под зад нога. Кручин мат раз, от зла приказ,
Террор, намаз — сотрут вас враз. Грусть в физиономии С инфра фазы тронули синхрофазотронами.
То нитроны — тронами стали нам уронами. Загубила сокола, всё кругом да около!
От рока жестокого ситуация шокова. Что за кара катится, что за каракатица.
Не надела платьице, так ей больше платится. Злобы накопители, дури укротители.
Грусть в физиономии — всё из экономии. Ломали лощинами дров с мужчинами.
Дали газ с оными и лежат газонами. У неё за сто ноченьки! Не хватает моченьки.
Надевает зам очки — лучше видны самочки. Замки его замочки, не страшны и зимочки.
Обморозил сам мочки, жалуется Симочке. Мысли только тощие той играют тёщею.
Эхо среди гор, да я — то природа гордая. Гряда И нега ада, нега ада, уж снизошла в миг на гада.
Уже звучит и ада ода — другого нам тут нету хода. Уж гад изгадил города, и выросла дерьма гряда.
В башку забита ерунда — настала веры их страда. Они устроили тир ада — от веры той у них тирада.
Нет истины, где лжёт легенда
и сплетен в воздухе гирлянда. Законы надо перечитать и незачем перечить тать.
Глупец слова перечинил — река течёт пир речи — Нил. Напасть! Настать, быть серым эрам
и продала нас тать тем сэрам.
Под стать и тати рейса — ссоры!
Раж разболтала и рессоры. Что, на года вам нагадать, где станет твоя нога, тать?
И вам бы всем под зад ногой дать,
ведь в каждом слове у вас мать. Ох, и годки! Увы, вы гадки! И это вовсе не догадки.
Пытаясь уходить до гадких, вы переняли их повадки. Грязь Ты гори огнём — огня и забудь про эхо дня.
Ты ума-ума кора — ты укора кара, ура! Не бери на веру же, то, как финт на вираже!
Дурости-то ведь игра и то в голове ветра. Пустота то та нутра и дожить бы до утра.
Я слезами тут утрусь и сказал: — Рада утру Русь! Про секрет тары ори, знают то секретари.
Поп ори нам попурри и жури нас не жури. Бедного пса ль тырь, прочитай ему псалтырь.
Не веди нас поводырь, не веди под монастырь! Ну и блажь подсчёт всех краж — это видно ваш кураж.
Проницает эта блажь и в башке сидит мираж. Дик — ори, там дикари. Дик орём мы с дикарём.
Они, чьи поводыри, только повод им дари. Брошенный уж там садок. Увы, простыл его следок.
А те, кто спёрли и спирали, шли, матом кроя с пира ли? Грязь несёт — наш след — ил. О, кто же там наследил?
Хлад нас хочет леденить, тянет эту леди нить. Вот и песенку ту пой, словно бы ты тот тупой.
И хулы такая блажь — душу ты о ложь не мажь. Не пускай же в душу ложь! Но пустили ну и что ж?
Капли потом по лицу и идёт там жизнь к концу. Выживут одни хорьки, да и дни там злом горьки.
Хорошо там подлецам и отъявленным льстецам. Гул В ад, о, дни! бегут одни. Не сыскать по ним родни.
Вред несут — несут вред дни, значит: все они вредны. В ссоры выжат в дребезг день, вечно эта дребедень.
Зло дробит-дробит и день, это гробит-гробит день. И открылись уста жён и он ними устыжён: —
Там у вас то форма зон, а начальник фармазон! Люд там лезет на рожон, там в бараках нары жён.
Там люд просто обречён. Ну и кто тем удручён? А кто выжат-выжат вовсе и то дело не в овсе.
Узлы вил он там из жил и совсем себя изжил. Ты на уши весь лапши — там и правды просто пшик.
Нет предела межам лжи, ты им кебы одолжи! Там, где грубых та межа, меркнет мир от дележа
И на фоне миража, много-много грабежа. Говорят, был мир сад-дом — звали град тогда Содом.
Снизошло к нему судом и покрылось всё стыдом. Гул утих, ваш срок истёк, закрутился скоморох,
Он ломает с комар рог, он устанет от дорог. Срок у тех сверх злых утех. От потех поток помех.
Ночь уйди ты, не чуди! Придури, хоть пруд пруди! Вира же на вираже, можно даже в неглиже.
Навострил куда ты лыжи, ты их только не лижи! Соблазнял гнилой ад дам, соблазнял их и Адам.
Погадай, хоть по годам и отдайся там трудам. Гульба Представляешь с ложности, одни только сложности.
Иногда век сложности к нам приходит с ложностью. Грязь в умах и ложь нести, может, век тот ложности.
В пазухе вам нож нести — нет бы чуть-чуть нежности. Жалили и оба жала бы, не хуже, чем обе жалобы.
Весь мир оббежали бы — стяжатели, обожатели. Не хватило крепких жил и за меня тот крепкий жил.
Языки там жалами, не проймёшь псов жалями. Не тузы, а тузики — сведут до контузии.
Неучи то дюжие, все там при оружии. Неучи досужие, в шутках неуклюжие,
Друг друга утюжили, все на лихо гожие. А махать раз ветками, то дружить с разведками.
Жечь словами меткими, меткими и едкими. То тузов их способы — уж особы особи!
И зовут их боссами с странными запросами. Их такие норовы — наболтали коробы.
Их бы да за вороты, чтобы были пороты. Слабы передками и — тяга их за предками.
Где день был с газетками со статьями редкими. Купленный монетками — мир с марионетками
Страхи там ракетками метят за таблетками. Сейчас СМИ с заметками с пошлыми пометками.
Были шутки меткими — для начальства едкими. Жалоба по жёлобу, к вам тянулась жалоба,
Босса не разжалобить — сытый он журналами. Гульбы Над землёй сгустилась тьма — полнятся тьмой полыньи,
Что за души без ума — без ума все полые. Под глазами, что за синь и глаза то синие!
Колокольчик динь-динь-динь, ждут их видно скинии. Одинок он как бобыль — дурости в обилии.
Может, это даже быль — веруют в уныние. И кого же тут посты, кто в плену у тупости?
Ты их Бог быстрей прости — их избавь от глупости. Проруби — растут грибы. Протруби у проруби.
Вот, средь этой то гульбы, набирай их коробы! То такие главари! Слышим мы их форумы.
Головою то вари, там какие кворумы. Не сердца у них в груди и не жмых, не отруби,
От них Боже огради, они-то уж не голуби! Гуру На радость песнь утру! С ней вам я нос утру!
Песнь с бала гуру, бал пел балагуру, Что свезли кенгуру, ох, к нам на Ангару.
Мир полон каламбуром, ну, словно калом бурым. Не обыграл Кент гуру, он дал мат — сняв фигуру.
Ах, этот балагурчик! Был он ну, как огурчик. И он взлетел в зенит. Он знал: даёт звон нить.
Его не урезонить! Давай о том трезвонить. И вот в ушах звенит, одной той цепи нить.
Крыш едут черепицы — лучей мелькают спицы. Да ты умри зенит, умри на дне зениц!
Умри и блеск зарниц от тех-то дев жеманниц. И кайф тот едет ниц, один от единиц.
И нам объединиться — брехать об единице. Не спиться б вам слепцы! Спецы бдят — те спецы!
А все кричат одно: — Мы все ушли на дно! Чтоб не было повадно — увидеть повод дно.
Давным-давно вы дно и вас, уже, не видно. И видно там во дно — куда же это годно!
Вам видно обид дно, ну, до чего обидно. Сказал и инок: «Ладно!» — уж это и накладно,
Влететь — вложить в одно, пошло на лад и дно. Чтоб не было повадно, да будь оно неладно,
Искала пава дно. О, дно все заодно! Гурьба То не мысли, а культи, бойся тех акул и ты.
Фу, какие кобели! Их Европа обели! Мир заказывай гробы — все у босса там рабы,
На гребне, у ерунды, не уйдёшь и от беды. В рай придут все города — через это горе да?
И его бежит гурьба, глянь, отвисла аж губа. Мира рать, мира рать, но зачем же вымирать?
Зачем совесть то марать, пусть, марает её знать. Ну, а знать, ну-ну, а знать ничего не хочет знать.
Мысли-мысли суть остра, тлен грехов хранит костра! Там хранит, та мысль остра и сожженный прах костра.
Это церковь так шустра, она дьяволу сестра. Не поможет медсестра — верующих-то муштра,
Это веры той мура — уж попы то мастера! Смерть хранит и тлен костра — память то огня остра:
Пережог там поп кость тел, там и кирха и костёл. Лжи считает поп ворон, а они со всех сторон.
Нанося всему урон — мракобесия уклон. Как те иглы ввысь костёл, срам, как в небо, кость тел.
Кирхи — неба костыли, это смерти касты ли? Тянут-тянут к небу шпиль — свечи — простофиль фитиль!
Прах летит — сожжённых пыль, этот шпиль в небо костыль. Смрад! Людей сжигал костёл и дробил кость тел, кость тел.
Жжённые там кости тел, о том зле знает костёл. Боль, что искорки костра, память боли та остра.
Эра оков, мир дураков, простаков — вот он таков! Гюрза И ум резина — раскис разиня
и образ Зине — вой образина. Вот рот разину, ну, как корзину,
тяну резину, как образина. Шла груза грёза — нервоза доза,
всё горе с груза, в мозги что грузят. И асом блея — прёт ассамблея,
а сам болеет, как лёд белеет. Хрустела кромка, орали громко,
мела позёмка, а рюмка ёмка, Там скрыта ямка, зла окаёмка.
Бумагу комкать, поёт о ком Кать? Там пост тирана постирана рана.
Страна так страна, прости нас рано! Расти ты рана! Что взять с тирана!
Открыл бар рано — ловец барана. От нервотрёпок комплекс закрепок —
мозг наш не крепок и очень хрупок. В нём комплекс тряпок, чтоб сплетни стряпать.
Какая напасть нет управ на пасть. Раз вширь экрана — напасти рана,
та напасть рана — на пасть тирана. Беда Корана — закручены краны!
Мулы охрана — муры все грани! Баланды мути! Ту грязь минуй ты!
Скользят минуты и чуешь вину ты. И рад одному ты — полна дрянь мути!
Готовь, зла сметы, на день той смуты. |