Ев рапа Была ссора, раз есть комплекс Разыграли этот комикс и страховки нужен полис. Ой, глядите на сатрапа! Он спускается со трапа. Там единая Европа — тешит солью там Ев рапа. Улыбается наш папа — ко всему своя там лапа, Перекрыли нужный клапан и весь день у нас заплакан. Ну, а знаешь, мир б болидом улетел, где всё там ладом, Где курящие жмут чадом, да и прочим земным смрадом. Европа Съев рапу сиропа, сев, ропщут с Европы. Лизали и лапу. Ползя по этапу. Не жили — нет, жали, тащили — не жилы. А жалить не жаль ли? Сбежалась, где жалость? Дерюжки, где рожки, кривые дорожки. Туземцы у жилы — с башкою уже ли? Ну, а жизнь всё гаже, куда это гоже! С её виражами, с братвы кутежами Европеец Видел где апатия, нюхал на лопате я. И раскрыты ротики, для лихой эротики, Приуныла модница, разве она скромница, С зорями-то росными, странами несносными, Верно, ли-то судите — все пред злом пасуете, А там запах ладана, суть то вам на лад дана! Злобы пантомимами — мимо панты мимами. Врежь же пантомимою той неутомимою. Светлое хочу чело! Шла бы ты! Ха! Чучело! Чудик чудям — чучело и такое всучило. Европейский учёт И в мозгах гнилых ютясь, расплетётся беса бязь. Мир икон, что истукан! Истукан и взял стакан. Истукан от вер модней — вмазал в грязь, он столько дней. Душу то кино растравит в мир мирской от растра вид. Мифами мы: ми, фа, ми. Мы им доля — ми, до, ля. Доля наша в мифа се — доля-доля ми, фа, си. Европейский то учёт и везде ему почёт. При хитах ты лги не лги, долги дни одни долги Тьмы церковной тут же сеть — у магнатов денег сейф. Злюкою их морды строй — злой ужасный этот строй. Его вольты В голове его валеты, напирает вновь — вал лета. Все посажены там, в клети, то ученье: пряник — плети. Поломались банкоматы и слышны в том банке маты. Не скомандуешь там пли ты — давят, пресса эти плиты. Возникают только культы и живи среди акул ты. И не рады те не рады от словесной той тирады. Разве-разве и ты рада, что звучит та зла тирада? Их обслуживать — уволь ты — В душах лёд, там люди люты. На уме, одно — валюты. Егоза Там расчёт, а где просчёт. Он за упокой прочтёт. Ум протез и костылём не решишь ты всех проблем, Но не совладать с жульём и завоешь кобелём, И пойдёшь ты за рублём, там строгаль за строгалём. А то было зло гнильём, крыто церкви алтарём, Был обласканным жульём — он им грех простил сим днём, Ветер ходит ковылём — видно крест над ковалём, Нет там счастья кузнеца! Своего ждёт мир конца! Навернулась вдруг слеза. Оболгали за глаза, И лбов мудрость приме шла, и их удаль пример зла. И на мир тот тень ползла, то ещё ну, как пол зла. Егозить Пишут нам писания о, чудном спасении! И что там тесания, ведь сел не в те сани я, И льды без стеснения взошли в воскресение. Тёк вашими креслами — каплями воск красными, Достал вас криз снесения домов тех в воскресение. Тёк от вер воск, криз сними, днями-то воскресными. Босс загрёб лапищею — страну оставил нищую. Видеть чьё хочу чело? А оно то чучело! Вы видали жулика! — мёд с чужого улика. Привели-то к лирику, чтоб приставить клирика. Говорят у зависти, ну, совсем нет совести Дана та страда лицу, довели страдалицу Чудил яко миссия, кричал: — Я комиссия! Сойдёт горе струями — смерти поцелуями, Едва же Ах, дни то те не добры, ведут в зимы те дебри, А босы те в таверне, а мы сидим в каверне. И мыслей, нет радушных — наслал дней простодушных. К кому, когда, то добр рой? И нет нам ночи доброй. Посев той мглы отборной — артист, что глист в уборной. И ты не ври, не ври тьме — крутясь, как вша, не в ритме. Без совести и вести в таком вы месте мести? Лапшу же всем навесьте, о чёртовой невесте. И слухи не плети ты, что множат аппетиты — Судьбы стегают плети! Расставлены зла клети. К чему все слухи эти — уже попали в сети, Вы все там, в жажде мести и все в одном вы месте. Едем Шантрапа по жизни кружат. Сплетен выльют нам ушат. И земля уже не Эдем! Человек тем злом ведом, Кто скучает за уродом? Что метёт Заура дом? Вот и станет дом их бредом. Станет дом последним дном. Кто же там плетётся следом, горе дам тот горе дом. И быть, верно, разным бедам, если этот дом бедлам, Птица горькая в ночь плачет о своём злом палаче. Единица А с нулями единиться, может-то и единица. Объеденьице у вице — та мечта об единице, Очередь дней вереница — очень странная вещица, Средь златой волны шла жница, где — колышется пшеница, Сплетня та от лихоимца — небылица проходимца… Наваждение вер снится, улетела с рук синица. Для неё весь мир больница и живёт в нём лишь блудница, А попов тех вереница, есть ли правды в них частица!? И течёт зелья водица, то не видит пап зеница. Единожды И то Нострадамус ас. Гнала нас страда до масс. Поставь нос страда до муз, пусть играет карапуз. Скользкий, наст рад и ни я, чахнет астра да ни я. Но-но остр Адама ус — он любит, но ада муз, С той постой, но остр дам мусс. От ехидин эх, един — стиль всех стилей — господин. Улицу, на «У», лицу — под лицо, да подлецу. Миссия там мисс и я, месиво от месс его. И об этом с Канн да лист, и привёз тот скандалист. Вот и вера наш сюрприз, ей прикрылся моралист. Как идёт страда лицу — вожделённому глупцу Потому что под лицом — оказался подлецом. Что за мысль в душе жнеца — он хулит в глаза лжеца. Я мечты пасу и те, убегут по суете, Едкое словцо Уж, заехало по роже! Поднялся и бац порожек. Как до стенки бьёт горошек, то от выпитых ним кружек. Высосем, увы, из пальца сказ вам про того страдальца. Пишет по проспекту кольца, а возможно он пропойца Выгляните лишь в оконце, когда к вам заглянет солнце. Сказ идёт про богомольца или дурня добровольца. Испоганили там реку! Не жалеют там калеку! От него не много проку, от него прёт рок от року. Все там пашут на аптеку, дружно едут все на Мекку. Все и всем творят помеху — нет-нет там, на ум намёку! Уползите гады вшою, вытолкать вас гадов в шею. Не кривите вы душою, не тяните это шоу. Старь покрылась вся паршою, знать покрылась вся парчою. Мозг — забитый ерундою, всё пошло той чередою. Едок док Средь земной, вечерней тверди, мне люблю-люблю тверди. Вот бы не было беды — вырваться бы из среды. Мало им словес бурды — настрогали ерунды. От словесной той руды в пух и прах летят труды. Полны души ерунды — в пустоту ушли труды. На слова там едок док, он хороший был едок. Чушь неси ты бодро-бодро, главное, вперед бедро! Вам ходить на поводу, мыть молчком сковороду. Станет, в горле поперёк, кличь — за водки пузырёк? Пустотой пузырь нарёк и похоже ваш он рок. Едут в Сити Соловей наш соло вей, были бы условия! Зло есть суть сословия, тошно от злословия. Далека та милая, что теперь сварливая. Стая та орлиная стала цветом сивая. Дали моде ржавые дни самодержавия. Зажрались служивые, видны морды лживые. И вот ваш гимн, на стихи, для ума гимнастики, Мракобесов стыки — свастик головастики. Едут все на Мекку, К опытам править бытом и там бес стучит копытом. Не вёл к опытным и сытным, а вёл к верам ненасытным. Пальцем ты в него не ткни-ка, молча дни свои тяни-ка. Не жалеют там калеку, там быть загнанному веку. Злобы, где мелькнёт туника, там заплачет и калика. Все там пашут на аптеку, дружно едут все на Мекку. Стенка там идёт на стенку, каждый хочет там снять пенку. Да под зад бы им коленку, душ бы сделать вам уценку. Уши — чуют все простенки — простирали их простынки. Рассчитали ль вы силёнки — поотбили вам печёнки. Уползите гады вшою, вытолкать б вас гадов в шею. Старь покрылась вся паршою, знать покрылась вся парчою. Едче ночи А там парит неземное и радует глубиною, И это не темница, душа к небу стремится, Огненная колесница, вредная та кобылица. Скачет лихо кобылица, сомневались кабы лица. За бутыль порвёт станица не ровня-то ей столица. А у троицы троится, их качается землица. А девицы, а девицы, ну им можно удивиться Они рыкают как львицы, а они в обще певицы. И там жизнь-то не теплица она допинга темница. Её будни Льёт вам не коррида ром, прут быки тем коридором. — Давки, где дурни да ром! — не кори быков тех даром. В дебри кто там заведён, от той чести он зловреден. У кого низа-то видны, очень даже незавидны. Это дно! Кричи! О, дно! Там экстазы только видно. Горем ты зови те дни — хочешь, назови их — будни. Леденит там леди нить, её будни словно блудни. Паскудней и бедней, и дрянней, и беспутней, Её косынка Вот и маленькая сценка, там стоит твоя оценка. И сказал нам Авиценна: — «Красит вещь, увы, цена!» Разве лбы от брака добры — расцвели от рока дебри, На краю белиберды, на волне абракадабры, Темнотой своею горды мракобесов злые орды. Всё летит в тартарары — раскрываются тартары; Где натянуты зла корды, где красны от водки морды, Засверкали кадры-кадры: в небоскрёбах гибнут кадры. Ах, понятия, что ложны! Чуши эти сердцу чужды! Натянула злоба вожжи и со злом сражаться сложно. Её роса Медресе мудреца, окон чёрных зеницы, Этой жизни гнильца — жизни рвана страница. Сажа трассы краса, и вся в саже терраса От кадил чудеса — дым того лоботряса. И на радость дельца — красит сажа та лица, То такой тип лица — н е ума там теплица. Клеветы кружевца, где же чести крупица!? Ежели Мона стырь и в Монастырь, прочитай им там псалтырь Много-то из стари ков, слушались все стариков. До зари доза ори, выпита ли до зари? И ошибок те пучки заведут в те тупички И СМИ скажут пустячки — веселятся простачки. Пламени зла язычки, лживые тьмы язычки Мракобесы казачки закурили табачки, Может, вам на то везло, но на то, на то вы зло. Люд витает в облаках, спрашивают: — А вобла как? Жизнь тут уж не идеал, от стыда, иди и ал. И твой босс не похудел — устранил ли недодел? Ей бузу Красный цвет — юга роза, красный как та угроза. Зло грозой, рассвет розой — бирюзою сей бузою. От той прессы зла прессы. Не умы, а протезы. Вам пример, курьёзный — премьер грозный. Ума раз мы, у, маразмы — у касс мы ждем указ мы. Зыбок мир и он топок — от сгоранья ли топок. К вазе ли вазелин? Зелен клин, в азы линь! К зелью вам квас залью. К вазе льну — с зеленью. О долей — оды лей. Одой рею — одурею! Прямоток прям в роток, прямо тёк — ток тот прыток. К вазе май к вазе мёд. Вам займёт всё для сметы. Видел эти эксцессы не постигнуть процессы. Ей чудь ей. Искри, иск — риск, открой прииск, Сей искры, сей, в хомут сетей, Как скор на рост, как рос корост, Той искры чудь, и тьма причуд, Пыль искры сор, и с крыс, ор ссор. Крик-крик, крыс-крыс — от зла каприз. Горшок напять — обряд на пять! От пят до пят, не клят, не мят, Пестрят, всерьёз, там СМИ от грёз С риз искры с риз — полно подлиз. И риз, и криз — попа круиз, А мир — резня, о том мазня. Ей-ей Ждут благ от них нищие, там их горе-полчище. И летит сонм за наживою, с хваткой той неудержимою. Без азов непостижимая — истина не достижимая… Ты восстанешь в пламени, но из самородков племени, Поспевают гроздья душ, умещаясь в Имени. Что возводит знаний здание? Наше-то Самосознание. Для кого-то искры пение, а кому искра затмение, Вот от них и онемение, рушатся от них имения. Вы с нами сны сверили, а те клирики, что звери ли? Ела и те Вот кругом непрочности! И в курьёзах вы кружите. Хранят воду в решите — как несносны в речи те! По бокалу врежете, верно, врёте вы и те! Станут дни короче те, слышать дико речи те. И вода, что в решете. Слушай же: — Все врут и те! Вер кругом обилие — под хвост все усилия, Злобы изобилие, действия звериные, Еле в теле. И скользнули, и ускользнули, те дни, как лёгкие косули, Но тот святой, что ел икру, жив — средь витражей и злата кружев, А церкви там тянули шпили и развели обманов стили. Быть недовольной мине с трели, несли нам правду менестрели. Пронзал и пыток вопль те залы, где плоть крестами зла терзали. Ели А кто там лучший пленник стиля, Наверно и нужна пасть телу, чтоб кушать пастилу костелу. Ах, ваши лица постарели! Пересчитал все пастор ели. У пастора ли по сто ралли, или блатные пасторали? Уж может, боссу перелезть лесть, О, прелесть, языка опрелость, или то зла закоренелость. Ём кость Вот язык — издал рот ор, этот неуёмный ротор, Вызывает у них ропот, о, их действиях тот рапорт. Не горит стиха стопа, не дано уж ей и стопа! Разбуянилась толпа, с гасла искра у этапа. Вид позорного столпа сохранит для нас Европа? Как Европа та груба, комиссаров её труппа, А учёные столпы, на валюту ох, сто лапы! Ей не даст никто отпор, для неё и дурь не стопор. Он разрушит сталь опоры и выходит на просторы. Ему не Улыбается злорадно, может, выпил там изрядно. От жары и пота — баты и стираешь их со лба ты! Охры вертится пыльца, обведут вас вокруг пальца И лететь дурным там славам, не подняться наверх с лав вам. Он, наверно, нужный критик и он в думе нужный винтик! Может, то, там лишь предлог, ведь народ на это падок; Смерти мчится канитель, а за ними их гонитель. Мракобес её ценитель, Есть ли миру там целитель? Всё повисло в беспределе, в беспределе бес при деле. Ему позор Спой, буль-буль дозе озёр — тракторист пропил бульдозер. А кругом дали, обзоры, а кому газет обзоры. А то верно от доз хоры — выли до зори дозоры. Что накрылся и бульдозер и то, это, верно, мизер. Лечит прыщ на теле визирь и всё смотрит телевизор. Начался процесс из ссор, и не выдержал процессор — Для цветка он был колосом — как помята кала асом! И куда катить колёсам, и болтать о том, коль лясам! И идёт там бал — бал беса, да на радость пса балбеса. Нет, не будет там прогресса — это поле для регресса. Ему привет Испоганили рассветы — заманив народы в сети. Что с того, что он зло словит! Оттого ведь и злословит. Устоят ли от вир рамы? Не закрутит их вирами. Ему нравятся пираньи, он не брезгует пирами. Он балдеет от истомы, и та лень плодит фантомы Ясно всё там и банально перессорились канальи: Бабы-бабы его курвы! Сосчитали этих кур вы? Оторвались прочь от почвы — реактивные и ночвы! Навалили нищих толпы, все от голода как зомби Может, от того и злобы, и тогда смотри ты в оба. И возносят ламы мольбы, и не трахнула б их моль бы. Дрянь! Сжигают эти пальмы, той военщины напалмы. Ёмче Те до ста вы, верные, слухи достоверные? И как всуе верные, эти суеверные? С вер цепи пёс спущенный — распродал имущество, Но для крова сущие вши кровососущие, Сердитесь на сущее, ах, гнездо тут сучее! И вы вред несущие, портили насущное. Увели картинами, залили рутинами, Глотки-то лужёные — не обходят луж оные. Чокнулись стаканами — чокнулись, сто канули. И дела там важные — ворохи бумажные. И смешные смежные, те дела небрежные, Ерошить Где точно карьера — была кара эра? Где прок, ура, Ра! Сверх проку Ур ора, И было-то кредо, дошло, и до бреда, Пехтура пера та — боялась пирата, Театр отпереть та? Будет оперетта? Раз ветка разведка, в кустах людоедка, Манера манн эра и то для примера И то для примера: то словно прим эра, Манера — минёра, лицо лицемера, Карьера премьера, пример а: прим эра. И то рецидивы от опер ретивы, Ерунда Нет в душе следа — стаявшего льда. И чему мольба — не вина, мол, лба, Всё смог обозреть — смог он в оба зреть, Пропасть нищеты, мания тщеты, Вы о, дни одни! Злыдни вы злы дни. И от злобных дум — вздёрнут, наобум. Вот и варьете, там, где ворьё те? Золотом зори ты рассвет сори, Всё на том стоит: время всё таит, Золотом соря, восставай заря! Ершусь По блажи те блажи, на блажь вернисажи. И кто в них посажен, чьи же тут пассажи? Гляди, эки ражи, распухшие рожи, То унии жало и ложь её шала! Святая та клика — не вяжут и лыка. Визжащие клики ужасной той клики, Давайте улики, стыкуем тем стыки. Вот зов, где завис ты!? Шумят активисты И уж, клок за клоком, висеть вашим склокам. Поймал и ад зависть, пропала и совесть? На требу, у, не-не! Не блей на трибуне! И рвут пока рану — и рвут по Корану. От глаз кредо крыто, ты стой у корыта. И блеск там карата, и ложь депутата, Тот метод вам рана — гниют мозги рано. Если не Ты увидишь! То, восток, и ударит там вас ток. Он ограбил у вас торг, он наверно зла парторг. Ах, наверное, браток не закроет он роток, Перекинул он мосток, а дрожит как волосок, Грязи вертится поток, а на грязи — тот каток! Ты достигнешь потолок, и узнаешь славы толк. Зла покатится моток, это злобы прямоток, Там где в силе кабала — сила там всегда у зла, Разве к доброму остыл, если дара ось — ось тыл. Жнёшь беды покос ты ль? У тебя свой для касс стиль. Ест ржа Хочешь, больно укушу я, да тебя бы выгнать в Шую — Будешь жить там жизнь чужую! Фигу там дадут большую! Раз за разом вижу кражу, а в печати вижу лажу. И кому же я служу? Слёзы вылил, вылил с лужу, Как принять мне эту лажу? Эту чёрную дней сажу! Вижу-вижу злые рожи, вижу-вижу мира ражи, Копошится в золе там, он соскучился за летом. Может, был он там залётом, воспевал беду куплетом. Не возьмете вы награду — бьёт в башку сок винограда. Может быть, то кредо ада — может совести ограда. Естество Всё наверно жизнь смешала, улыбалась нечисть шало. И кого же ты смешила, ведь не спрятать в мешке шило. Вам смешки, а кто с мешком. Пред котом застыла мышка. Приоткрыта гроба крышка, а у смерти что отрыжка!? Кому с неба манны кашка, а кому упрёков шишка. Кто там пашет как мартышка, а им шоколадный мишка. И крушила всё — сметала, сор смела тот ковш с металла. Верно, в душах не светало. Кровушки с водой цвет алый. Есть бекон Спеси прессы — прессы псы! Непристойно для красы. И выносят там призы и к чему же то призыв? Сыплется та ложь вокруг, потому что крут лопух. И вокруг порочный круг. Видно ли с него вокруг? Этой церкви террикон, а в ней только рык икон. Хочет поп наш есть бекон и упёрся он быком. Витражей там колорит. И кого коло корит? Веры омут, это — муть, он для вас, ну как хомут. Это снова тот уклон — мат летит со всех сторон. Насмешили всех ворон, в день его же похорон. Запах зла — ров кала рыт, слов его — мат колорит. Тот мирок и шит и крыт — бабы у гнилых корыт. И ты уйму строк лови, где же там острог любви? Ну, давай ты только в яви, нам любовь-любовь яви! Потому и мир не светел, что не шёл там свет от тел, И за что они в ответе, где там дурости предел? Есть ещё есть Удивил-то нас ледник «Ник» — он же тех эпох наследник. Могут опьянить идеи — будут люди лиходеи. Жалости, увы, не купишь, жалости всегда на кукиш. Ты наловишь искр из клавиш и шедевры миру явишь, Дурь не сходит там с афиши — часто едут у них крыши. Наловил ты искр из клавиш, но злодеев ты не славишь! Искры утра вы из криви. Искра дня вся в негативе Плагиатом их иск кражи, благ и атом — их иск ражи. С плагиатом благ и атом — всё покроют плагиатом. Ада — слуги плагиата, пашут те на делегата. О, босс рано, обоз рано — обозренье оба зренья. Есть ли честь Вы видали сумасброда!? Где нужна та сумма сброда!? Но у Леты нет-нет брода, блеск дорожки, там свобода. Тянешься всегда к теплу ты, как последние те плуты. Злопыхатели те люты, им наверное салюты. Гласом он кричал могучим, обращаясь к этим кучам: — Здесь ли быть высоким кручам и по ним вздыматься тучам? Мы их в список гадов включим, видно нужно в рай им ключик. И до дней, великих лучших, мы их в горе мира включим. К вам мы кличем громким кличем, род становится колючим Ну, а воздух там стал лучшим — сигареты дым вонючим? Есть указ Пользовался связями — оплетал всех с бязями, А я вижу у! лики, это в яви жулики. Оболочку шара шили, всех нас ошарашили. Девы, что с мужчинами, стали все смущёнными. Кайтесь вы заранее за костра сгорание… Крыты балахонами, крики с бала фонами, С умными, но с тачкою, профсоюзы с стачкою, Расцветал сад дичкою — не полит водичкою. Факты сфабрикованы, взоры к ним прикованы. Клоуны с ужимками, на щеках грим с ямками. Обмотались лямками, не кричали — чавкали. Писан и тот кон нами — изошёл канонами. К счастью нас несущие — денежки насущные. Любит касса точки, то её касаточки. Есть что сказать Дни утекли — полно мороки. К душе бежит стока пророка, Но не зальёшь в душе сим стыка. Есть явь Прахом горе мелется — чёртова то мельница. Знают-то в уме лица: смерть вершить умелица, Правдой не сияли и, не было желания. Стали те изгоями, лить на всех помоями. Крутятся зла ролики, люди мрут, как кролики, Приуныла модница, разве, она скромница, У неё там колется пьяная околица, Ехала крыша Переполнил Терек он и от зла ему поклон. От святош одеколон, это словно папский клон. Слышишь-слышишь боль и ты, закрутила дрянь болты. Правишь-правишь там бал ты и здесь холод клеветы, Крыша ехала кружа, от такого виража. А наливка хороша, цыц, та песня хора ша! Вёсел час, тот весел час! Время каплями сочась. И плодя-плодя печаль, заставляет нас скучать. Вы нуждались в ловкачах, в знаменитых богачах. В них инфекции очаг и злой свет лишь в их очах. И налил там слёзы с лужу, плачет он: — Ему служу! И пошла поэта жуть по всему, по этажу. Дела вышли за межу — он увидел в заме жуть. Я ли ржу, а я ли ржу, оббивая гнили ржу. Ехид дна Время пишет вира кольца, свет зайдёт в твоё оконце, Это ритмы вихри танца, засияют блики глянца. Смотришь косо ты с торца — видишь там дурного старца. Что же взять с того страдальца, обмочили там два пальца. И жди венца (житель Вены) иждивенца, или властного саксонца, За слом дворца дали перца, где ларца зияла дверца. Переполнена зла кварта, ею бита твоя карта Эта музыка поп-арта и она в пылу азарта. Жизни нету там пиитам — завалил несносным бытом. Зло командует пли там — множится надгробным плитам. И кому-то это клёво, к левым клёв им, зла основа. И пошла худая слава и взбесилась та держава. И бушует зла орава. Как важна ей зла оправа! Сочиняла свои главы — славы жжёт тебя отрава, Ехидство Ты не дрожи, что не ухожен. Миф, И путь, как говорится, ложен, в нём масса лопнувших пружин. Пути нам к истине сложны! Особенно за счёт казны. На вид чуть-чуть аляповаты и может быть, и глуповаты О, как они жуликоваты, они страшны и жутковаты Но истины не виноваты, что все те папы психопаты, У них и денег миллиарды, и губят в мире всё их орды Они конечно вороваты, они конечно бесноваты! Ещё грамм Жертва смерти — агнец, проклял вас посланец. Этот смерти танец, не шути ты братец! Кому ветер улиц, он всегда скиталец. Топок путь тот илист, страшен, скользок, слизист. В руки бы синицу! Видел, где Жар-птицу!? Злобой жуткой влиться, может, зло то в лица. Класс — дела альфонса, под лучами солнца, Дурням — веселиться. Девы там как львицы. Будут веселится, те что в весе лица, Треплется тряпица — ветрена девица. Будет краска литься — крашены ведь лица, Знает тот тип лица — чувств его теплица, Ещё грамм — сопьётся, споит цаца хлопца. Ещё СССР У акулы зубы колья, у неё их на колье. И кто видел там моль эр, то не описал Мольер. Когда жизнь на волоске растворяется в песке. Не в дверном и косяке, он в дурном том порошке, Не залить рот сургучом, запугать ли палачом, Потому террор и мечет эта мерзкая мечеть. Учит дури минарет, что весь мир от мин орёт. И он судьбы портит трёт — и шайтана он портрет. Но не будь к ним слишком строг, запиши всё между строк. Ведь пороков вышло впрок, это, видно, злющий рок. Дрянь, за нами та, секла и распухла как свекла. И метёт её метла и язык, как у трепла. Как пороки широки, шире Леты зла реки. Сплетни вышибут мозги — не видать то там ни зги. Ею сею пыль Дня серость — вариации: шумы как зла вибрации Судьбы вертелась мельница, мозгов болела мыльница, Обманута умельцами и в пропасть теми ж рельсами. Всё те же декорации — слой пыли медитации. Не слижешь пыль страдальцами, не слижешь удальцами А травки стог, стог нации, те съели уж стагнации Растёт дерьмо столицами, моргает зло ресницами. И с кем там бес делиться, то сущая безделица. Там совести сужение и глупое суждение. Ею сею И серость дня — злобы предвестница, И пыль на них теперь тут кварцами — А осень красит всё искусница, но ноет безразлично улица, Ведь серый дождь душе — безвкусица, Он производное от корысти — то современности сей поросли. И с кем тот мёд делится. Нам не нужна метелица! |