Баба Яга А тучи гуще, в ветрах бегущих,
Дождями мучат, хоть сядь и плачь. И в лужах тонут дождинок тонны.
Ручьи питоны несутся вскачь. А ветра стоны, тьмы полутоны,
Огней бутоны — мираж в лучах. В порывах частых утонет счастье.
Идёт ненастье — потух очаг. Дожди рыдали — закрыты дали,
Что маху дали, что серость враг. Завеет вьюга — тепло в юга, а!?
Придёт подруга Баба Яга. Завоет фугу, покажет фигу.
Трепещет флагом белым зима. Баклуши
наполнили бак Луши. На лице худом опалом,
Луч в глазах сиял опалом,
Он служил душе запалом,
Вот мир в розовом и в алом. Затопила мозг реклама,
Будто это реки хлама.
За то пила рюмку масса,
Залит водкою ум аса. Масса любит бить баклуши,
Тьмы бряцая жупелами.
Сплетней полнится бак Луши,
К ней летят они орлами. Эти истины известны:
Не попасть бы в сети лести,
Как слова приятны лестны,
Но не забывай о чести. Крутят бесами деньжищи
И не станет свет-день чище,
Мы попали в эти клещи
И помоев море плещет. И проходит час — день гама,
Где-то пахнет он деньгами.
Ну, зачем стучать ногами?
Так ль воздействуют на гаммы? Ну, а ты крути мозгами,
Сочиняй тут музы гаммы,
А мир полон муз врагами
Истопчут ноты сапогами. Бал ада И где прозябала проза бала?
Ночь убила — выпустив ли пыла?
Знать, не знать наверно призабыла.
Тайна, жуткая — суть приза была. Правил бал Адам, шёл тот бал адом.
Отдавал он свой досуг балладам,
А не тёпленьким вашим баландам,
тем расцветшим во сне их — лавандам.
***
Это ли невидаль — Невы дали!
Бережком дави, жми на педали.
И что Бог подал, и ты не падал.
Не крушил, как вандал, бюст поодаль. А он, в грязи сплетен, вас валяя,
ведь для них растёт та лжи аллея,
Где они все босса восхваляя,
стоят, в славе, пионом алея. Купалась зоря в платьице алом
и то было, для вас идеалом.
И с лихвой юнцам платится в целом,
но плачевным, то стало финалом. Там заведовала злоба валом —
набросала тех сплетен навалом.
Закрутило помело овалом,
обернулось то, в мозгах провалом. Из под носа уведена лира,
то твоя злая-злая соль эра.
Кислород сжигает вам соляра,
а зелёным не ясна соль яра. Покидает муза земные пределы
и с песни той не сделать новеллы!
И настала уж химии эра —
вместо песен здесь секса химера. И вновь там купалась зоря в алом.
Та новость шла по стране, шла валом.
Тьма узнавала, что уз навалом —
муза отдана во власть шалавам. И видал, и у Невы дома я,
все они замерзают до мая.
Ой, и я вижу, что не вы дома
и душа там никем неведома. И неведомо кем, чем ведома —
за мной летала та Веда дома.
Не ведомая — толк, в воде зная,
По волнам шла рябь, цветом иная. Бал дам Ты терпенье одолжи, в этом мире море лжи.
Ты идеей одержим, ты дойдёшь до той межи, Может, даже мир блажен, выполняет он блажь жён,
Но разъела сплетен ржа, мир теперь лишь в деньги сжат. Ночь уйди ты, не чуди. Не гуди ты ночь в груди.
О, полна та жизнь дерьма, не уйти в нём от ярма. Тот удар не дал взрасти, И сошёл там с трассы ты.
Разрослись и трест, и траст, и такая была страсть! Кто накормит эту пасть, от неё кабы не пасть.
Накормить во всех вирах, накормить во всех мирах. И за всем там шёл порок это, видно, земли рок.
Выпасть небу лоскуту, не получишь ласку ту. Стал вопрос тогда ребром, он для вас как жуткий гром.
Перепил босс, может, грамм, иль другой какой-то срам!? Стало очень броско там, так ты вызов брось скотам.
Да ну их всех-всех, к шутам, этот подлый-подлый штамм. Ведь подвластна голь бунтам, голь подвластна и плутам.
Там гулять и клеветам, по тем жутким-то летам. Всуе там всем суетам, зло летам, быть маетам,
Знакам смерти — быть крестам,
пропасть в вере всем мечтам. Бала муть Музыка бала — музы кабала.
Ночи тьма смола, как она смела! Стройна и бела. Сна то пелена,
Высшая шкала — путь под купола. Вышла бала муть — слышишь, баламут!
Ты души о, муть! Не навесь хомут! Умоли ты плоть, не коли иглой.
Омут вышел мглой — день ушёл былой. Омут как глубок — размотай клубок.
Омут наш глубок — слышишь голубок? Смят, покрыт он мглой, всё кричат долой.
Не дойдёшь домой, где ты домик мой? Занят — ерундой, изойдёшь бедой.
Раны чем омыть, Родина о мать!? От огня шамот — не тащи… ша… мот!
Не сменить маршрут — мухи люди мрут. Люб изюм им руд — зелен изумруд,
Словно рабский труд, путь к азам им крут. Тьма — азы и муть, где же азимут!?
И всюду одно — биться вам о дно. Бард в баре Сосен уборы — шапки у бора,
Дождик бор мочит, бор весь бормочет.
Бор язык треплет это игл трепет,
Дружбу он крепит, ветками скрепит и, Пишет бор оду нашу отраду,
Ей душа рада, ибо от роду —
Вижу за бором, с длинным забором,
То кафе с баром, где сидят «бары». Где в пятак, даром, даст чёрт за баром.
Пей, так, «за даром»: джин, коньяк да ром.
Впустит босяк их, внутрь, без всяких,
Впустит в бар боссов, пусть пьют барбосы. Пьяная свора. Брать легче с вора.
И с девиц сборы — грубая свара.
Глаз девиц бурит, где девиз «дури».
Где тупиц дурят — счастлив, пьян урод. Главное в баре стойка у бара.
А у прибора строгость убора.
Жми до упора блат твой опора!
В баре поборы — кладут приборы…
…
Стынут у бара бурые тени,
Может, раз тени — тень от растений?
Раз буры тени, то Буратино!
Вот из тени — выросли стены. Лучики добры, а без них дебри.
Тьма там, как кобра, зла тьма не добра.
Бра не святая, а под ней стая.
Мозг в дыму брани, этот мир бренен. Музыка ночи зла огонёчек,
Вьётся на очи дрёмой вонючей.
Танец зла кобра, танец зла образ.
Мозги морочит, нагл и нарочит.
…
Сняли уборы, видно проборы.
Строгие «бары» клёво им в баре.
Пляшут в паре пышные дамы,
Держат пари и бестии парии, Гладкие боссы, дикие бесы,
Слышен бас их, мучит бес их.
Девочек боссу: голых и босых,
Томных и сладких, кожею гладких. Рядом уж с боссом девочки босы.
Рявкнул сам басом: — Пляшу самбо сам.
Боссу сосите рыбками в сите.
В Сочи, учтите, он ваш учитель.
…
Бар объект кассы. Бар убьет аса.
Твердая такса. Рядом такси и…
Деньги так сеять, роскошью сиять,
Станут святыми, куплен свет ими. Любят бар боссы, пьют, как барбосы,
Дайте им сводку на пиво с водкой.
Даст фору матом. Наш форум атом
От сопромата сопли мотай. Ай! Что институты, для проституток?!
Где культ «ура!» — нет и культуры,
Тут не до спора, раз переборы,
Рига напором, прям на приборы. Как за бугром мы! Гни маты буром,
Здесь наш культ «ура!» Здесь нам культура!
Здесь нет добра ли?! Жизнь, не добра ли?
Иль перебрала, бросив забрала. Нам наорала: — Меч на орала.
Вас не пороли, роли ли о роле?
Всех нас корила, баба о рыло!
Весь набор мата пьяни формата. Баба недобра, смотрит, как кобра,
Моет приборы от перебора?
Видно по гостье — бич на погосте,
С пышным форматом, даст фору матом. Взять ночью дам. Были вы чудом.
Лучик был светел. Виделся свет дел.
Но вы не святы! И чуть привяты,
Вы не сваты и не цветы! Дурью привиты… вот и приветы!
Душу сгубили, усугубили.
Бабы из зоны — сносят вазоны,
С плотью бизона, помнут газоны. Бабы жуть с виду, простят ль обиду!
Зады не мыли, а задымили.
Сохло, орало горло Аралом.
Асы по ралли, им, не пора ли? Пора кутилам! Видно по рылам,
Псы одурели — злые пострелы.
Грамота мата, тьма — срамота, та!
Что автоматы пьяные моты. Прёт в бар балбесов. Это бал бесов.
Ходят в бар боссы злые барбосы.
Ус в баре мочат, маты бормочут,
Грамотой мата очень богаты. Выйду из бара, словно из пара.
Что за избяра? Люди без дара.
Что за панно там? Всё, как по нотам.
Мрази полно там — рай этим мотам. Жизни моменты! Все мы клиенты!
Медикаменты, медики-менты.
Чур, одно око! Что одиноко?
Будет зароком: «Око за око»… Чья там сутана? Не сатана ли?
Под кем стонали! Вот суть она то!
В вечности канем, как в воде камень.
Мир наш покинем. Наш ход конём — нем. Бард дели С кем усердно, что бард делит? Бар дели тот на бордели.
Бес при деле в беспределе и в приделе все артели. Где разгадка та кроссворда —
что даёт-то кросс вор-вор да?
Может, он герой от Форда или просто держиморда? Он отснял, как инок кадры, эти кадры кинокадры,
Как на фронте гибнут кадры, а тут кукол тянут корды, А они войною горды, вот такие злые морды,
То и лорды и милорды, в общем, беса то аккорды. Там барбосы из разведки: клетки ставят там и сетки,
В общем, Марио, не тки и, ты ту вервь марионетки. И хотя мы не те лица! и мычим не как телица,
И уж не хотят телиться правдой той те теле лица. Жаждут, что в уме те лица?
Чтоб уму была темница.
Чтоб жива была блудница, будут на неё молиться? Будут те напитки литься — пьяны, в стол лица — столица.
Вот и вновь родиться с вас —
стих, и трясёт вас тик от свастик. Ни за что вам быть избитым, бить по вам-то из изб битам.
Веселиться там бандитам и фашистам паразитам. Бардак Замелькали белы бёдра, понеслась белиберда.
И текла бели бурда, с рук мелькала алебарда. Выловили бакен барды — понеслась и слов бурда.
Пели песнь, те алы, барды, а у бардов бакенбарды. Ус нам кажется бардов у пивных тех местных бардов
И орут те чёрти в рупор — на то ставится упор. Вот и дали балла б Ольке! Той трещотке, балаболке.
Та б произвела фурор и сыграла под забор. Ведь те бары бара банят — по ушам нам барабанят.
Словно адский был бардак и поехал их чердак. Эти бары бара ранят. Мы свернём их в рог бараний!
Ни с сего, ни с того, вдруг — отбивает дрянь подруг. Вот и волн шум, и гам бардов. Звон в ушах от мегабаров.
Шум давал излишний крюк, как нашкодивший бирюк. Тьму, да ров от тех даров — вспоминай же миги баров,
Словно бы нам не бар рок, а тот адской тьмы барак. Фон галлюцинаций ярок, это кайфа, тот подарок.
В голове бурлит бурда — бурит, словно, там бур да? Не найти в той буре брода. Жизнь замучила урода!
И бурда та бара да? В риге барда борода. Оплевали бакен барды — мокрые и бакенбарды.
А в глазах белиберда, а в башке то ерунда. Бес их дёргает за корды, ну, а с виду типы горды!
Не мешают бели ядрам — насмотрелся же я драм. Где сверкала алебарда и с вина там алы барды.
И течёт бели бурда — в голове белиберда. Ерунда-то и добыта. А кому же там до быта?
Опыт, что тот от копыт? С ним потеря: честь и стыд. Барракуда (Хусейн) И спилил араб и ели — мыслит гад-то еле-еле.
И поймал араб и бели, что врачи там оробели. А чтоб черти его ели! Чудеса творил в борделе.
И в такие канители, нам то ясно канет тело. Говори Бараку, надо! В реку сунута ограда,
Очень много браку — рада! Эта самая зла Рада. Вот беда та барракуда, от Барака ждали чуда!
Над рекой остов барака — не видали в нём Барака. И никто, увы, Обаме не рассказывал о БАМе.
Вспоминать ты скор араба. С короба там скоро баба! Испугался оробел ли, иль рассказ, там, о рабе ли?
И пришла пора о, бели — восполнять нам те пробелы. Красных быль, и быль про белых. И одни уж там пробелы.
Заходили все в бордели, о, них пели барды или? Обелиски белы иски. Обе Лизки — обе лиски.
Положили обе ль иски — их, ему на обелиске? Крутит буря пылевая, болит рана пулевая.
Эра пыли, эра были, позабыли — позы были? Иль наветы эти мести — или ложные те вести.
Всё умом наветы взвесьте — не лететь б на ветер чести! И несут уж ту новь вести: — Белы ль вести, как невесты!
Говорят, то были вести, что мы вместе в одном месте! Бары шей Много барышень — много барышей.
Был вопрос решён — мир наш грешен-грешен.
Катят греха валы — от стыда вы алы…
Нам тоску суёт суета сует. Взяли и по первой, им то не впервой.
Встал ткача навой от той песни бравой.
Стал тут кут тюрьмой, дракой, кутерьмой…
Свяжешься с оравой — будет она правой. Духом он опал, с гас он, как опал,
А с ним же опала и на нас опала.
Воздух как пила — песнь под купола,
Как прекрасно пела, там плыла капелла. Выше-выше валы — выше-выше воли.
И поток похвал, так взлетал ли бал?
Выше-выше баллы взбили вышибалы
И от жара ал — выпит был бокал. А та пара же, выше в вираже.
Всем-всем-всем пора же,
всем-всем-всем по ражу.
С ним и мы кружим, славим мы режим.
А ты мой парашу, вспоминай порошу. И я поражён — шла к нам пора жён.
Та пора завеет — лик порозовеет.
И от иска жён мир сей искажён —
Номер два заветы и вся липа в этом. Бас та Ты слышишь клики касты, а касты-то клыкасты.
Огонь риз у кастрата — а злоба у костра та. Закрыты вам врата-то и времени зря трата.
Растрата — трата эта! Сживут его со свету. И оклики: — О, клики! — плывут святые лики,
Пасквиль-то был у паствы, боитесь там упасть вы. И видно-то по госте, жила та, на погосте,
И кожа да и кости, ну дикости у касты! Посты и нам постыли, дерётся мразь по стилю,
Поспели стлать постели — напишут дрянь по стеле. Тьма темпера от дуры, от тел температуры —
Такие все натуры на базе той культуры! И загребал всё Босс то, ну, хватить, может, баста.
Подонки ишь лобасты — готовь на зиму ласты! Готовишь уж пресс ты же, то всё в твоём престиже.
И страсти же в Париже — соскучились по рыжим. Режим — опять мы режем, опять метала скрежет
И от режима слежек, и грех их там безбрежен. Солдата та — соль дата. Ума ли та палата?
Не выпросит, в снег, льда та — пила та за Пилата. Скажи же ты осине былину ту о сыне…
Вы молитесь о сыне, поклоны же осине. Кресты маячат в сине — терзают народ свиньи.
Страдают и безвинны, где веры той трясины. Сошлись там оси Нила и Павла осенило —
Костры и печи — сила, где церковь зло вкусила. Басня Один осёл, не шёл до сёл,
Он дома сел, что дом осел. И мрут ослы, от них мослы,
Зубов мосты и мозг остыл. Он подмостил — помоста стиль.
Шёл под мосты — подмажь и ты. Чей домысел, что дом осел?
Спросил осёл: — Чей замысел? А что за мысль, какой в ней смысл?
В уме кисель. Бум — масел сель. На трон осел тот зам осёл,
И он так зол, как и посол. Там гнида да? Огни да-да!
Идёт беда. Ушли года. Он не простил, след не простыл,
И упростил в те бредни стиль. Бедняга стиль — имел костыль.
И прах остыл! Сжёг сноп кос ты ль? Нет, то костёл! Он жёг кость тел,
Его костёр огнём кость стёр. Жёг на кресте, ох, крысы те!
Гимн красоте — сжёг на кресте. Баш маками Башмаками с бляшками — и сверкали б ляжками,
Надо же в бикини те! Ну и ложь лбы кинете! В кабинеты — стуками, с подхалимов трюками.
С откатными связями, в очередь за мразями. Не дар раз умение — недоразумение.
Воют: — Пока я не я! — нет им покаяния! Подлости знамение, то в мозгах затмение,
Молвят: — О, змея ни я! — так до осмеяния. На дела их ратные их подвигнут ротные…
Завтраки креветками, бьют из в криви ветками. Бабами курортными, длинными и потными.
На подставу меткими, на язык свой едкими. Не клини-ка клиника, цепь цени-ка циника.
Цели жизни — ценники, где мужья изменники. С клон, нести от склонности — все его наклонности.
Склон пошло склонение — пошло клона мнение. Клоны с клона склонами — клоки с клока склоками.
Клики кликнут кликами, липы липнут липами. Лоно к лону клоуны — рассыпают локоны,
Спорами там коконы, все года оплаканы. Ложь кому там ложками? Голыми дев ляжками,
Липами и вязами, где цветочки с вазами, Шутники с репризами, девы их с капризами.
Заблестит сан ризами — манит парадизами. Манит СМИ девизами, девы те стриптизами.
Вызови свой визави — постращай плоть визами. СМИ полны круизами, фото их с подлизами,
Мир пестрит маркизами, всякими сюрпризами. Вижу сплетен тени я — сплетен тех сплетения.
Вёл тень на плетень не я хитро зла сплетение. Бегу-бегу Вижу нору и ору, ржу. Выйдет кто с неё наружу.
Я покой их всех нарушу? Заору и скорчу рожу. Ты круши ну, ты круши ну! Обдирая тем крушину.
Навивая тем кручину и не быть там круче чину. Не плоди-то ты шут утки, всем нам вовсе не до шутки.
А мы шутку, а мы шутку променяли на Мишутку. Но стабильность была шатка, расшатала страну шайка?
Маты там промеж жутки — войны, войны, промежутки. На рожон он шёл — неважен и он в клоуна наряжен.
Наг лицом — будь наглецом. И ходи как идол важен. Я слегка покой нарушу и пойду-пойду наружу,
И в предутреннюю стужу — не хочу-то сесть я в лужу. Буду петь я песню ту же, может, те сражу я стражу,
Я не ставлю здесь на лажу, для меня та лажа вчуже. Не твори зло для дружины, много злобы — те пружины.
От костров стряхни-ка сажу не поддайся веры ражу. Не дрожали — недра жали, а слова те унижали.
А они воображали! Но нет жали, ни в чьём в жале. Вот бегу, бегу — уж жарко, вот прохладная там арка,
А под нею два подарка — выпили, пожалуй, чарку. Быть душевному пожару, ведь кому-то всё нашару.
Им не испытать позору, не упасть-то вниз их взору. А может, просто дать бы дёру, да под стать то бузотёру,
Не носить бузой обузу, нажираться тут от пуза. Беды кузнецы То истцы там молодцы — то великие спецы,
То беды там кузнецы, оголтелые дельцы, То от власти подлецы, удальцы и хитрецы.
Понастроили дворцы и звонят им те звонцы. Жизнь, выходит, ты прожил, оказалось ты бескрыл,
Этим только боль прижил, ты теперь тут старожил. Без души ты всех души. Слушай туши, свет туши!
Главное то барыши, остальным же пусть шиши. Ветошь нить, там ветошь нить —
не смотри ты, ведь, тошнит.
Вот открылась дверь ларца, старца видели с торца. Он уж очень даровит и к тому же именит,
Он заменит нам истца или ждать нам всем конца? Слог — пращой, но ты прощай! Да ты ошибся невзначай!
Жест: — Прощай! — не упрощай. Да ты, видно, разгильдяй! Не таи, скажи про счёт — был ли там, тот твой, просчёт.
Всю ночь плачет звездочёт, ведь попам всем тут почёт. Беж от ленцы Дом оставили свой люди и по странам чужим блудят.
Заблудились, с ними, страны и всё выглядит там странно. Авели-то масть овечья, ну, а глупость человечья —
Кеб у боссов тех увечье, в мире только бессердечье. С пьянки вы, что осовели? На сочельник ставь вам ели.
Сладко пели-пели Лели — от спиртного ошалели. Где та слава вас овила, кого к чёрту да на вилы.
Где шикарные там виллы — славословили дебилы. Слава, чья, лихие цели? Распустились там зла цвели!
И от злобы, зло вы выли, не со всем вы удалые. Вновь о том там позабыли, на трибуне — позы были,
И что были за призывы, получили, что призы вы? Что за злобы те посевы? И чего чины спесивы,
И на что у них позывы, кроме, дикой-то поживы. Грязью шли, словес болота, право править идиота.
Кем дана на смерти квота — распахнули злу ворота. С вашими же лжетрудами — слезы лились там годами!
Ну, а эти простофили — делали с нас филе или: Оргии и лужи крови — бесноватых речь к ораве.
Разве вы то делать вправе, потакать глупца забаве? Беженцы — Не видать нам воли! — жалобно вы выли.
Они дом оставили — овечья масть — Авели. С пьянки осовели? Вывели в ад хмели.
За чей гнались долею — под их были волею. Слава ли овила — к чёрту да на вилы.
С дорогими виллами — кого славословили? Слава, чья, зла цели? Зла цвели гниль -цвели!
И от злобы, алые — все вы неудалые. К чему-то призывы, взяли все призы вы?
В башке вашей марево — к чему это зарево!? К чему зла посевы? Деланные гневы?
Грязью шли, болотами, биты идиотами. С вашими трудами слезы лить годами!
С вашими итогами в ад пошли дорогами. Кровью полны годы — расплодились гады!
На кого вы ставили, раз вы всё прогавили!? Без Дарьи Шутку ты нам бес дари, пусть смеются бездари.
А тот пьяный бес, да ром, ведает тем бездарём. Бездарей тот бес — дар ей, занялся бес Дарьею,
Ей прислал бес дударей, пред дорогой дальнею. И во славу алтарей, те задули арию,
Дули и для дочерей, по его сценарию. В мире скучно без даров! Пари ей там с парией,
Жил прожил и был здоров, ори ей, пой арией. Танцевал архиерей — тянется зла ниточка,
Он главарь от тех вралей — на зло будет скидочка. А у здешних звонарей вспыхнула улыбочка,
То во славу лекарей — знатная ошибочка. Хохотал тот с Лидок док — он, быть может, выродок.
В славе сытый там едок — плачут с его выходок. Пустим кайф, на осла, дым — напряглась зла жилочка,
И мы вас тем насладим — это боль затылочка. И с ослом всегда СОС лом — прочитай отрывочки
Ну, а слом, всегда с ослом! Так верти бутылочки. И ты стянут тем узлом — жизнь маячит узами,
Всё там связано уз злом — пхнёт ошибок грузами, Жизни видится излом — свяжет жизнь обузами,
Да-да злобою и злом — ветхими союзами. Ну, не видят умы зла и, в нём-то злого умысла.
На то дан и ум осла, нет на то и промысла. И о том идёт молва — пишут о том повести,
Ублажили бы, мол, льва, а у зла нет совести! Шевели свой мини ум и узнай хоть минимум!
Видно, все мы лени ум, уж наступил миллениум. Как метут слова снегами — не расстаться с негами.
Ты тут только не хами — веселись с коллегами. Беж жал Ты верёвки плёл из жил — целиком себя изжил,
Там бедняге режут крылья… и словами зло пыля, Вас тем словом крыл и я, где я тлел, где не жил я;
Та страна не для жилья, где полно, увы, жулья. Я о том и узнавал, что там шёл обузы вал.
И кто сколь обузы дал, пухнет от обузы даль. Я то так истолковал, что там был всего обвал.
Что там, в памяти, провал? Счастье то там босс ковал! Донимал там дерезу, перешёл на егозу
И обузу, и в бузу — не в одном они глазу. Вал росой нас умывал, веселил тот умы вал.
Мысль засела под подвал, норовит уйти в отвал. И бежал я под Ливан, потому что подл Иван.
И я с родины бежал, ведь искал я мир без жал. Цвет беж им и мы бежим. Славили и мы бы жим.
Ну, подумаешь прижим, скорчи злую рожу им! И друг друга здесь мы режим, потому что здесь режим.
Мы невинных здесь сажаем — надоела сажа им. Без протеже Фантазия без края, зов вечной суеты…
Куда идти не знаю, рассеялись мечты. И всё осталось голым и розовый туман
Ещё струился болью, с моих душевных ран. Ты думал, жизнь вечно, качает на руках
И ты парил беспечно на розовых мечтах. Мечтам отдал все силы, сгорел ты на глазах
И розовые мысли, вдруг, превратились в прах. Всё до последней искры, сгорело. Вот итог!
И почва также быстро, уходит из под ног. Без стартовой площадки ракета не взлетит.
Ты истина простая за искренность прости, Что взором, где ни кину, всё пошло на земле.
И жизнь моя пустыня, и миражи везде. Бездна Кукол дёргают за ниточку и смыкаются ряды к напиточку.
А то очередь на пыточку, ох попали все под пяточку. Пятачку идти на пыточку, делать новую попыточку.
И устроили попы точки и готовят списочки. На волне греха религии, век кровопролития.
И конфузя до контузии — что мозги текут в иллюзии. Проводя с народом опыты, о народе, мол, это хлопоты,
Добавляя костров копоти, под те жуткие ведьм молоты. Уж ума есть ли наличие — в злобе ваши-то обличия.
За ужасными вер кличами — потеряли всё приличие. В этой бездне безразличия — беса видим мы величие,
Кажет он своё обличие — уж его полно в наличии. Испоганили все книжечки, по набили черти шишечки —
Ой, смотри, он богу молится и ему звонит та звонница. Безобразница Резво стих пел в резвости, говоря о трезвости.
И вес точка в весточке, важность от довесочка. Кто заметит разницу, чем торгуют в розницу.
Резвость безобразница — и бузы то разница. И попа то ризница и судьба капризница,
Может безобразница, от бузы та разница. Лги, ты что, умерено, чтоб сказать уверено?
Лгали убедительно, папы исключительно. Может у них колики? И в глазах те нолики,
Видно, их наличности действуют на личности. Злобы — топи пагубы жизни нашей тяготы,
Это были фатумы всё от бога якобы. Искра Божья теплится за души теплицею.
Всходит небыль птицею, катит небылицею. А звонит ишь звонница, где душа покойница.
Где суть беззаконница, где суть без оконница. Белена А копоть свеч, та теплота
И пепла та-то чернота, И инквизиций маета,
И сих костров — жертв пестрота. Вам старцы была лепота!
От ваших вер одна беда. И по векам там лебеда,
Ничто не думала балда. То веры, видно, белена,
То злобы вер белиберда, Несётся лжи та ерунда
И клевета, и кутерьма. И там для мыслей лишь тюрьма,
Средневековая та мгла, Сгноилась юная мечта
И дней несётся мишура. Страшна молва — за грех мольба,
Больна братва — слепых бразда. Буза, гульба, гурьба, деньга.
Стезя — острога, о, строга, Ну, просто та, та простота,
Ну, прямо та, та прямота. И прима эта — пустота,
Глаза открыты — слепота… И уши слышат — глухота,
Где чернота — нечистота. Мозгов в лаптях та хромота!
От лжи помоев тошнота И смехота, та срамота,
Вас зло забило — маета! Белые аисты Что летят листы средь серости, мол, летят, белые аисты.
А летят-то от нелепости, ведь летят листы от лености. Вот и не имеют жил листы, но листов тех строки жилисты.
Хитро-мудрый он, с ним и лис ты!
Злые мысли ваши илисты. Уничтожат слабый лоб пасти, ведь у зла языки лопасти.
И вот мир на краю пропасти и все те затеи — попусту. Мути, пали тьмы путиною, путами вам пали с тиною.
Шёл из Осло полу истиной водопад слов Палестиною. Брызжет злоба та в Ев ропоте, ненавистники в Европе те.
Поощряли террор нечисти, для них взрывы это прелести. Слышал и бас Тиля я: — «Развалилась и Бастилия?»
Да, поймал грязи пасс тыла —
я, жизнь ты истина постылая. И кричал: — «Бил зря лоб, баста, я!» —
эта злоба дрянь лобастая.
Минаретами горластая и ужасная, зубастая. От бессилия пусть стыну я, шёл людскою пустынею,
Вера канула — пучиною, счастье кануло трясиною. Лучший мир добра пал истиной.
Ложь не может быть вам истинной.
Шёл террор тот Палестиною, в омут дни лжи пали с тиною. Тут с утра орут мечети, ля — всё на радость-то мучителя.
Хранит небо- цвет льна тщательно
и здесь жизнь так замечательна. Бемоль Вынь из музыки бемоль и глаза нам не мозоль.
Этих снов летает смоль, ясно-ясно вы тьмы боль. Злоба там что идеал, что народ так одичал?
Что народ так одичал — мракобес там идеал. Переводит всё он в кал — мракобес оригинал.
Смерть там видно идеал, и от крови мир тот ал. Нас не рань той моды дрянь, где летит слепая брань.
Былью поросла вся быль, собирает ость там пыль. У шести, у тех утех он набрался там потех.
И нежданно по годам потекла, там, нега дам. Права дочки — права дам, перешли по проводам.
Вот очередной запой — с дамами возьми запой. Не прикроет грех лопух, уж неясно кто вам друг.
Шок там просто, иль испуг и спасательный где круг. Берёза Берёзы вижу листьев часть,
Покрылась золотой гангреной.
То золото зимы печать,
И власть её уж над ареной. Поблекли проблески идей.
И осень входит потаённо.
Лишь только вы берёз знамёна,
За нас краснеете людей. Красней берёза от стыда!
За то, что согрешила летом,
За то, что белые бока
Уж в пятнах-то и с чёрным цветом. Красней природа всей страны!
За то, что всё вокруг постыло,
За то, что серые умы
От чёрных мыслей не отмыла. Красней! За то, что ты людей,
Да, рассорила в ночь идей,
За то, что речь своих парней
(И этот трюк нам непонятен)
От чёрных не отмыла пятен. Беру в союзники жару Я рад дурманящей жаре,
Когда я вижу, как открыто,
В движеньях лёгких, как в игре,
Из волн выходят Афродиты. И волн лазурных быстрый бег,
И ветра вольное дыханье,
И этот серебристый смех…
Чего ещё! Предел желанья. Природы вольная краса!
И жемчуга солёных капель
Застыли в мокрых волосах,
А запах волн мне так приятен! На пляжах нежный ветерок
Сбивает жар, лаская тело.
Жара ты, верно, света рок!
Дам раздеваешь. Это дело! И не стесняясь, многих глаз,
Вы до купальников раздеты,
Вы украшаете Кавказ,
Где красота была в запрете. Где грудь девичья под свинцом
И паранджа была на лицах…
Рождал же мир таких глупцов!?
Кто красоту желал стыдиться. Природы вольную красу,
Я ни на что не променяю!
Судьёй мне стать я попрошу,
Тебя любовь! Любовь земная. Бес тебя Стая зла зубастая. Скалила та зубы стая,
Масса та горластая — мракобесием тупая. И сказал: — Всё, баста! — я.
Ну, на что ты жизнь пустая?
Та мирская, мерзкая и прогнившая до края. Та муры коммерция — перспективою мерцая.
Та далась инспекция, за глазами полицая. Вам камней коллекция! На спрос стая непростая!
Об искусстве лекция — время трата-та пустая. Чудь Европы вензеля — в путах вся земля святая.
Пастору зло векселя — и ушёл в ад, наш свет тая. Гниль — интеллигенция — ах, какие-то устои!
Вора индульгенция — жмёт уста-то и у стаи. Вот то квинтэссенция — стряпают вам, вам пустое!
Слышу песню старую — вы, наверное, в отстое Ах, та стая клыкастая, белозубая та клика.
Каста языкастая, этой клики рыки-крики. Бесам Эм уча Эти бесы мучают, эта участь к лучшему?
Как они мычат? Любим мы их чад. Тень ты, о, дремучая, на одре их мучая!
То тень палача — догорит свеча. Бесами и мучаю — ох, Бесамемучею!
Где та суть ключа, тайна плоть луча. Ой, какие лодыри, что те наши бездари.
И нам бес дари, пустоту ту от дыры. И тем бесам неуча, всем бы до всеобуча.
Результат — ничья — премия ни чья! Грыз же, без сомнения, их тот бес сомнения.
Бес то невесом — крутит он тузом. Правит тут уныние, всё тут беса мнение.
Не до аксиом! Мир за лжехристом! Это без сомнения, тьма у беса мнения.
Это беса блиц — павших с горя ниц. Там живу и ныне я, где живёт уныние.
Не та колея, этот мир жулья. И где жизнь не лепиться — сплошная нелепица.
Штучки главари не видать зари. Мир шумел оравами: левыми и правыми.
Народ пригубил — в очи сыплет пыль. Всё пошло нарывами — от террора взрывами.
Хочешь, погадай, вопли — к Богу дай! Всё на радость пагубам, вот и быть там жалобам,
Прёт зло, по, губам, не мир, а бедлам. Бессарабская луна Покой не жаждут чудаки!
Нам некогда делить печали!
Я вновь шагаю без устали
Натёрли ноги башмаки. В век скоростей — избиты ноги?!
И этот мир, и эта быль,
Где мчится зверь автомобиль,
Не жди от них добра, подмоги. Я не завидую таким,
Но хочется, чтоб справедливо,
Делили совесть земляки,
Бессовестных — тьма расплодилось. Им безобразие по плану,
Не им вокзалов суета…
Мне туфли натирают рану!
Кассир билеты… «От винта!» И под луной шаги тяжки.
Не ночевать же мне на поле!?
Моя такая злая доля:
Мои лихие башмаки. На три десятка километров
Надежда только лишь нужна,
И бессарабская луна,
Как леденец застыла в ветках. Среди волшебной тишины
Шаг металлическим раскатом,
В пространстве тени сплетены,
Сон нависает грёз каскадом. И вьются призрачные тени,
Неслышно сон прядут, прядут,
Они помощники Селены,
Не вырвешься из их ты пут. В глазах гипноз, гипноз, гипноз.
Плывёт волшебница ночная
И всё вокруг спит, засыпает.
Лучами — путами волос Покрыв дороги, перелески,
В металл, окрасив все поля
И сказки, звёздами пыля,
Застыли в кронах звёздным блеском. Всё так красиво, как в бреду!
Для сказки этой мало хита!
Я тишину дроблю, иду
По голубому малахиту. В лучах вода заиндевела,
В канале никелем вода,
Дорога рвётся за пределы,
А в тишине лишь ночь да я. Беспокоят Радо-радо чадо чаду, что живёт, глянь там, в аду.
Эти льют в чат воду у, у дерьма на поводу. И в порочном том кругу, яд врагу сольют в рагу.
Мат там, к ругу, в том кругу, все поблажки на торгу. — Вот приходят к Раде те. — Ясно: крадете и те!
Видно, это край дуги — где оплачены долги. Радуга-то в рай дуга, Радуга ушла в юга.
Беспокоят Раду Га, бес покоит — в плачь округа, Да то бес покоит их, беспокоит их и мстит.
Стонет-стонет от банд юг — депутат их из бандюг. Радуга ты смех подруг, в Раде Га летят под руг.
Раздают к чертям те Га — с заграницы-то рычага. Раду Га рад-рад дуга, взяли бога за рога.
Вот такая кутерьма — плачет там по ним тюрьма. Депутат пел: — Вот тур мой, уж закончился тюрьмой!
С золотою зла канвой, там попутал их конвой. Беспредел Весь отдел устал от дел, есть терпению предел.
Ведь везде там беспредел, это-то его предел. Вот и серость у лица, все права там у истца,
Веселиться там балдам — шёл бал дам, то шёл бал дам. В голове лишь грязи сель — крутит дьявол карусель.
Городской тот наш бедлам в радость ксендзам и муллам. В голове лишь грязи сель — крутит дьявол карусель.
Мысли, словно зла пастель — смерть готовит вам постель. Загремел с небес котёл, то гремит на мир костёл.
Он века жёг кости тел — на кострах он множил страх. Это видно край беды не уйдёт он от нужды.
Там кругом среда вражды — не найти на них узды. Среди этой злой среды, злобных мыслей чехарды,
Много в головах бурды. Честны будут ли суды? Среди этой злой среды, среди этой ерунды,
Шёл тот путь в тартарары и на этом лбы тверды. Бесчиние Нет гиблее мест извилине,
в той стране, стране бесчинии.
Мракобесия засилие, над сознанием насилие, Лоботрясов полны скинии и напрасны все усилия.
Там, где бреда вер идиллия, где прямая в ад-то линия. И у них на всё там старица, и чего же им-то стариться.
Света жаждут в уме, те, лица?
Не нужна им там метелица. И несётся небыль лицами, полнится-то небылицами.
Шита та эстрада дельцами,
а дельцов страда — страдальцами. Бряцает чем коалиция, кто снабжает мир — тупицами.
И торопиться полиция разобраться с поли лицами. Ну, а те без мыла мылятся, за грехи чужие молятся.
И чужие тянут денежки, загребают, не сняв варежки. Уж сошлись факты и факторы,
в странах террора — реакторы,
Отпевают наш мир пасторы и приклеят веры пластыри. Биография Я помню розовый рассвет,
Его лучей хмельное счастье.
Казался розовым весь свет.
Я жаждал от него участья. Взошёл светила красный лик.
Я мнил себя его частицей.
Не знал я, как наш мир двулик,
Мне б под звездой родиться птицей! Не раз я укорял свой рок,
Что не прозрел я утром ранним.
По-детски принимал урок
И вот теперь жестоко ранен. Я вторил розовым лучам,
Я был тогда такой зелёный
И верил я любым словам,
Как околпаченный влюблённый. Меня пленила красота,
Где поцелуи на устах…
На знамени парил надежды,
Такой пустой и безмятежный. Глупцу юнцу и стыд, и срам,
На пышные попался фразы,
Когда созрел, то понял сам,
Мещанской похоти заразу. Куда стремится человек?
Изнеженный и весь в надежде?
Был мальчик ветер в голове.
Такой ли он теперь как прежде? От совести сбежишь куда?
Парить, чтоб в розовых потоках!?
Когда в башке лишь ерунда!
Кабы потом, не стало плохо! Меня несёт, как щепку вниз,
Что за река не разобраться.
Казалась мне счастливой жизнь…
Куда стать в очередь за счастьем? А счастье это горизонт.
Оно везде, со всех сторон,
Но руки протяни, исчезнет.
И ты без капельки надежды. И рухнула стена из грёз,
Прошла пора — затмений фаза,
Несёт меня река из слёз,
А в ней мещанская зараза. Огонь несбывшихся надежд
Во мне горит неумолимо.
Сгорю дотла среди невежд.
Они покорно молчаливо, Уходят прочь, уходят в ночь.
Мрак — не поделишься душою!
И разорвут мир бесы в клочь —
Там сатаны большое шоу. Битами Что творит программа с Битами, наломали щепы битами!
С битами стали бандитами, с Битами улетели орбитами. Теплится мысль от наития? Бытие это событие!
Квант та мысль лишь весила — но в голове то, месиво. В голове та, эта мания, начался бред-то иль марево.
Мысли стали черным-чёрные — наши-наши то учёные! Откромсали попы локоны, свёрнуто зло веры в коконы.
В коконы коны законами, для ума людей заслонами. Занялся теми ас зонами и со зла злобы, канонами.
Мата, мира аксиомами и святых воров тех сонмами. Лунами да над лагунами, комики они, то клоуны!
Дни сидят, мочат салунами, там дев лоно, пары сауны. Совести лишь угрызение, что такое невезение.
И во всём, и том сомнения, может это, да та мания? А вот где оно мгновение, случая чай, исключения.
Всё оно сошло за клонами и пошло туда уклонами. Битое зря То кому экзотика — символ-то эротики:
Старые невротики, кушают наркотики. Дело то не в ротике и не в том невротике,
А то, что из готики вылетают чёртики, Три пике на тропике, так, что были трупики.
И все эти логики все закрылись в гробике. Сыпьте заду манны — так те дни задуманы.
На волне тех тем они — дым они те демоны, Он судьбу: нёс — нёс ноя, та судьба несносная.
Среда вредоносная, яда — смертоносная. Ты сознанье распрями, битое, зря, распрями.
Сыплют сплетни растрами —
СМИ, от лжи вихрастыми. Поняв ли — смыкаются, и потом СМИ каются.
Это та страда лица, ведь печать страдалица. Пишут там умы: ты, мы — быть им не умытыми.
С инфра Фазы тронули синхрофазотронами. Мегаватты уж не тронами, а летят они нитронами!
Кара-то тайными нитями — их вы, точно, не догоните. Вдруг станет жизнь яркою над каждою козявкою,
Но тут явится зло явкою и попы на лад затявкают. Бичуем
Сами бич чуем, а других бичуем. Ой, как Возбуждён ас оною с желтизною той осеннею,
Той голубизною синею, жёлтою дивясь осиною, Словно нега золотистая та листва да светлолистая.
А вот буря норовистая, там от злата всё очистила. Ох и осень — неказистая, шла пора шипов тернистая.
Пила шайка голосистая, что от ругани нечистая. Их бичуем безразличием, их бичуем неприличием,
Мы страдаем их наличием, с матами их, с злоязычием. Пусть смешное приснится и, и смехом радостью прыснется
И нет, скажут-то насилиям, и дадут путь изобилиям. А пока ям изобилие и вер, и попов засилие.
Всякой гадости обилие, и не хватит вам усилия. Вот Гиена та гниения — и не хватит там терпения.
Окунулся я гниения — словно в ада-то гиене я. Битва за мировоззрения, битва вечная для Гения.
И не катится воз зрения, вот такие там воззрения. Поле битвы-то для Гения, но в победе опасения.
Вот такие то сомнения, не имеет он сам мнения. И ловить мне лишь мгновения — ожидать того гонения.
Справедливого решения — вот от этого гниения. Блажь женствует Блатная-то блажь женская на пляжах там блаженствует.
Лукавый злобой энскою, там правит блажью женскою. А вот и мощь, хи-хи, жена, но ей досталась — хижина,
С неё парня дня сжижена, она, ведь тем обижена. Тобою жизнь насижена — домой ему неси жена!
И как бороться с ложною с задачей этой сложною? Ведь где, та денег скважина! Хоть, дома всё налажено.
Ах, хороша уха жена и будешь ты ухожена. И на всю сажень, цыц! Созрели беса саженцы.
Дождём тропа за лужена, дыра не там залужена. Льёт дождь и уж не кажется, туфлями льётся кашица.
А в зале злоба ражею — дышу курящих сажею. И мир от дыма кружится, им приглянулась кружечка.
Ну, хватит вам куражиться! Уж нахлебались, кажется. А мир в очках тех розовых, в улыбках одноразовых,
Сорвали лбы те розочку и пнули ногой кошечку. Алло, жена! На, ложь она, реагирует слажено,
Дань на страну наложена и гнида та уважена. И я тебя зову жена! Страна мурой завьюжена.
Погружена в золу жена, но дурость не залужена. Я понял — на полу жена и с ней кому положено.
Ведь чудо аэробыки, фанаты аэробики? Блажь И вновь-вновь, злобы блажь.
Тех слов несётся ералаш
И от наветов богослова,
Людская кровь бежала снова. Там СМИ несётся репортаж —
Залили мир той ложью, аж:
Что кровь-кровь — бытия основа,
Чудесного их дара слова. Свободу дали вы словам,
Но слово! Слово весло ль вам.
И потому и не везло вам,
Так как слова век зло вам. Исполнит слово соло вам,
Оно в мешке не шило вам.
По главам и лететь тут главам,
Не течь, не течь тут чуши лавам. Плестись той сплетни кружевам,
Ой, плохо-плохо будет вам,
Там против слова нет приёма
Да! Против не попрёшь-то лома! Отваров много там от трав
Без слова, там полно отрав
И быть террора тем оравам —
Набрались срама от ислама. Всё познаётся по словам…
Вас поздравляю — кисло вам!
А может это лишь уловка?
Обманули святоши ловко. И что за гадость несло вам?
Нужна клоака не словам!
Но тот, кто занят Делом плёвым —
Он занят лжи сплошной уловом. Сотворена и ось-ложь ним,
Себе же жизнь осложним.
Ведь не поймав мысль Божью,
Он познакомил всех нас с ложью. Отчёт давайте вы словам!
Ведь слово не весло и вам.
(не обольщайтесь лживым словом)
Ведь от того и не везло вам,
Что внутрь засело зло вам. Блеск Пласт особый — масса, течёт как пластмасса,
Кланы — игры массы: баловства, гримасы. Странный всплеск — месса. Знают ни бельмеса.
Чепухи блеск в смеси. Слепота бельм аса. Разжигая мести, сиди дурь на месте!
Брёх тут неуместен! С местью жить ли вместе? Злобу не месите, свивши мессы сети.
От церковной мессы вылетают бесы. Бред нести от мести. Сор мести нам вместе,
Не убий, чтоб мыслить — ты любви наместник. Вместе долго мы шли, чтоб родились мысли.
Если мысли скисли, мы упёрлись в высь ли? Тени ночь сгущала, проникая в щели.
Мучила, стращала — ну, нет идеала! Нас зоря смущала: очень была ала,
В клещах криминала — злобы там немало. Люди обнищали, псы те одичали…
Опять сна начало всё идёт сначала. Блеф Полнятся тьмой полыньи, без ума все полые.
Ждут их, видно скинии, по ряду по линии. Дурости обилие — веруют в уныние,
Тут посты у тупости — в бесконечной глупости. Жалкие создания нет им оправдания.
И за те страдания нет им сострадания. Знать была та мафия, знать была та шатия,
Знать была та братия и у них апатия. Знать пила за здравие, для статьи заглавия.
А везде бесправие и режим кровавее. Где там равноправие, то кругом бесправие!
Знать безмозгло правила, не для них-то правила! Путь нашли топологи, лечат их патологи.
С фразой той вы вескою, спрятались за вывеской. В яви лики жулики — всем оставят нулики.
Ах, они то умники — тормоз для республики! Повод быть у повода, нет другого довода.
Молотом дни молоты! Вера — жизни проводы В этот век тех неучей не хватает светочей.
Нет у них толковости, это мир суровости. Реквием по совести. Это смерти повести.
Как плохие новости доведут то горести. Мода-то гадатели, правды-то предатели.
Сути соли истые, отпеты солистами. И хватает наглости, говорить о пакости,
Им возносят почести на виду у нечисти.
*
За окном та улица, квохчет словно курица.
И дорога курится, а на ней распутница. Век за то поплатиться — разорвали платьице.
Всё за счастье платится! Слышишь ты развратница! С нашею породою занялись природою,
Вылилось всё шкодою, стало и невзгодою. Искра Божья теплится за души теплицею.
Всходит небыль птицею, катит небылицею. А звонит ишь звонница, где душа покойница.
Где суть беззаконница, где суть без оконница. Жалкое подобие — ваше преподобие,
Веры твердолобые, вер правдоподобие. Люд сомлел от окрика, чёртова риторика!
Сыплются те присказки, как лихие искорки. Лишь от той риторики бдят урон историки,
Им из камня готика, а кому эротика. И утрами ранними, не стать бы нам крайними!
И прокукарекали нам про Кука реками. Не стихом, а рыками, гам — шумят, арыками.
А слова как с кратера не для прокуратора. И кругом ша-ша! рыки, как же жить на шарике?
И чьи они там шурины пьяны и прокурены! Дурость там единая, свора вер крысиная.
Стон летит за злобою, сгинули зазнобою. Травлею обидами, стало всё то бедами.
Блеф вошёл пороками, полон он зла роками. Близь Ниццы Ах! чего близнецы поссорились близь Ниццы?
Скучала ты зарницею — слыла ведь озорницею. Тянула провод Ницца, как время проводница.
И сбросила, и платьице, за то уж больше платится. Хозяйка озёр Ницца — хозяйка озорница.
Хозяйка греховодница — беду творить-то шкодница. Что красная девица смеётся нагло в лица.
Ей не страшна бессонница, то этой ночи сводница. Любила и блуд Ницца — великая блудница.
Издавала звон Ницца, ну, как простая звонница. Это твой позор Ницца — крик, ругань по зарнице,
Ах! этот базар Ниццы и, девы-то тут позорницы. Что фестиваль, глаз Ниццы — экраны, что глазницы.
И фильмы те не год Ницца — судила уж негодница. Смеялись с опер Ниццы киношных опер жрицы.
Твоих дней там исподница — смеялись все соперницы, Где истины крупица, где странница — страница?
Узнала с опер Ницца, что муза не соперница. Какая ты шутница! То сплетен мель, мель Ницца.
Твои ли то в уме лица — ты сети вить умелица. Идёт дней вереница, плясала, пела ветреница.
Ну, сущая безделица, а суть твоя бездельница. Плутала и в вере Ницца — дней страшных вереница.
Звонит эпохи мельница — зла церковь рукодельница. Борзой поток с вер ринется и вот конец зверинца.
Готова на ложь Ницца, как короля наложница. Блики Блики той зорьки кораблики, их уж не купить за рублики,
Что ж вот такая-то рубрика, и она, для нашей, публики. Я любовался с утра вами — блестящими в росе травами.
Не интересовался я правами. Где управляют ветра вами? Вы заведуете рёвами, прочими теми оравами.
Займутся злобы ветра вами — и вы станете отравами. Лучше смотреть на то издали — ложь издали СМИ изделие.
СМИ готовят это зелие, всё-то злее озверелее. И с утра то мы с утратами и с утра ними томимы мы.
И не убудет то с мимами с их смешными пантомимами. Искры камина беспечные, вьют гаммы арф и скрипичные.
Беспечные искры вечные — трутся о кладки кирпичные. Добывались искры пачками — скрипачами и скрипачками.
А дела плелись ловкачками, ловкими их задачками. Там не знают слова краткого, не имеют пути гладкого
Много в жизни там их гадкого и нет на деньги духа падкого. Не идти вам стезёй краткою, воровать что, так украдкою.
И иметь вам дело с водкою и вот с ложной этой сводкою. Блудница Смерть на одре их мучай — мечтают о мысли дремучей.
Будет правда, будет случай — разберутся с этой бучей. Нега ада, нега ада, надо, снизошла на гада.
Вывела того юрода, а быть может-то урода. А крыльца идут к рыльцу! И дополняют кровопийцу,
Благословят братоубийцу, там, в стиле чистого арийца. Народы кушают ту пиццу, благословят того тупицу
И хвалят там его светлицу, где ложь та перешла границу. В трёх соснах та заблудится, всемирная та-та блудница.
Пошла несчастий вереница — раздута веры небылица. И по всем скучает плаха, доберутся тут до лоха.
И споют ему Аллаха в дебрях, ишь, чертополоха. И серость дня надели лица, дней несётся вереница,
Терпенья лопнула крупица и уплыла души частица. А жизнь забита удальцами, обтяпана вся дельцами,
А там бы совести крупица — крениться там души криница. Богачи Лёг снежок-то на лице, и вода блестит в конце,
Влага была на лицо, это радость для глупцов. Тянет на сое день нить. Об этой сое день ныть?
В счастье, как соединить, чтобы увидать зенит? Не рвали б соседи нить! Что же в этом лёд винить?
Много странных тут идей, пользует их лиходей. О, бед нить! Ох, о, бед нить, ты нас можешь обеднить.
О, бед нить! О, беды нить! Можешь ль ты объединить? Вот и ныне там тот воз, и взбешён кремлёвский босс.
Не там-то стоит вопрос: — Мы пихали паровоз? Ой, кого-то греет шок — думали, ну где грешок.
Он под аплодисменты жён, так и лезет на рожон. Вопи-вопи: — прости рай, эти мысли простирай.
С этих мыслей прост и рай, ты со смертью не играй. Доложили Варе те: — Мы пойдём все в варьете!
А уж, в том-то варьете, лгут Варе ворьё-то те. А он пьян от трёпа чей? И от трёпа трепачей.
И течёт, вот те моча. И торчит там, мачта чья? Ведь кому там нужен матч, а кому качество мачт.
Чья-то сгинула мечта, и вернуть её тщета. Ах, как любят трепачи, то, что всучат палачи,
Любят плачи палачи — они смерти трюкачи. С палачами и прелаты, а за теми то — Пилаты.
А врачи их ну, врачи! Богачи и панычи. Богиня грёз Погряз я в грёзы чёрных роз.
Ведь тьма владыка над умами.
А может сбросить темень грёз
И алым, розы, запылают? Но трудно сбросить негу грёз
И ясность здесь искать решиться.
Богиня плачущих берёз
Меня прикрыла звёздным ситцем. И звёздный блеск был, как дурман
И сладкой негою гонимый,
Я видел лишь изящный стан,
Летел за ней непостижимой. Она звала меня с собой.
А может хрупкая богиня
Звала вперёд меня на бой,
За неподкупную твердыню?! Я галогеном рвал туман
И натыкался я на стены…
Душой я чувствовал обман,
Метался я в пылу сомнений. И понял я, пекусь я зря,
И виснут руки, всё без толку —
Спились там три богатыря
И честь страны отдали волкам. И как позор снести такой?
Закрыть глаза, сказать не вижу?
Махнуть на всё вокруг рукой.
Не зарабатывать же грыжу! Себя, пытаясь оградить
Забыл ты истину простую:
«С волками жить, по-волчьи выть».
Иначе с ними не столкуешь. Бой Ниццы Там где быль иль небыль, там, где был, иль не был.
Пялят к небу лица — виснет небылица. Это небыль месса — ясно не бельмеса.
Если небыль лица, значит: небылица, Ну, что псих больница! Окна как бойницы.
Подрались блудницы — бой идёт, бой Ниццы. На заре зарница — девка озорница,
Красная девица, жаром пышет в лица. Хочет бесом влиться, профиль её — львицы,
Как не удивится — как у той певицы, Вот и жару виться! — замы там и вице,
Грёзам грёз явиться, кружатся живицы. Клан, иди, велится — это диво лица.
Знает дева лица, видно дьяволица. Счастье озорницам — танцы по зарницам.
Вот и по зарнице пьяны ученицы. Вот позор и Ниццы вспыхнет по зарнице.
И то озорницы — то жар о, зорь Ниццы. То базар зорь Ниццы, и позор взор Ниццы.
Чтят тут озорницы счастье по зарнице. Странница страница, сводница стран Ницца.
Вся в огнях — жар-птица — праздника столица. Судьбы баловница — много балов — Ницца.
В ней тот имеют тип лица — злобы там теплица. Зло не устраниться, зло не у страницы.
Много тем Ниццы, там твои темницы! Сеют ли свет лица, им твоя светлица?
Жизнь тебе безделица — смертью лишь делится. Вот позор Ниццы вспыхнет по зарнице.
И то озорницы — то жар о, зорь Ниццы. Болото нашего
времени. При слове том: «грядущее»
Зевают равнодушные,
Надели, для приличия,
Маску безразличия.
Ушли в страну «неверию»
И пухнут от безделия,
Высокие материи,
Их только, рассмешат. Смеются блатоманчики
Девочки и мальчики,
Словами непристойными,
Моралями подпольными,
Втоптали в грязь дорожную,
Что свято и дороже нам.
Соткали атмосферочку,
Что трудно всем дышать. Живут в ней блатолапые
Их нервы не потрёпанны,
Живут в ней равнодушные,
Плевать им на удушие.
Живёт, кто пресмыкается,
В ком честь не просыпается
Растёт и размножается
Семейство лягушат. Боль Вани Вот время странное настало. Его как не было — не стало.
Сталь закаляться перестала? Низвергли зверя с пьедестала. Кому усердно так служили! Бацилл набрались с лужи или?
Кому вы песенки сложили, когда, вы люди, так зло жили!? И я в кармане совесть прячу, за службу палачу и не иначе.
Нет, не смеюсь я и не плачу, за всё плачу: за страхи ночи. Живу, живу и вижу грёзы. Они нужны нам как наркозы
Я видел пряжу этой мрази. И мир поник от безобразий. Маразмы били нас маразмы, душили и обиды спазмы,
Не вырвешься из этой грязи, пропили люди вовсе разум. Друг друга паучьё, в вскрик, жалит.
Что там библейские скрижали!
Заботы те уж череп сжали. Естественно нам не до жали. Уж потеряли соль листы, глаза мозолят нам солисты,
Ну, разве мир добро осилит? Ну, не пряма там ось элиты. Но можешь то осилить ты, что здесь прямые оси Леты.
И вы от Леты не атлеты, и ваши ни к чему отлёты. С вас тут же сделают котлеты.
В шкафах здесь спрятаны скелеты.
У маски лета ума скелеты и смерть сменила эполеты. И там всегда везде Пилаты — полны больничные палаты.
(Как любят плачи палачи, от них больничные палаты).
За них мы смерти платим плату, на честь больничному халату. Боязни Ну, не ссорься с ними, с сердца боль сними,
Говори с иными, можешь, фильм сними. Злобные коллажи, совесть одолжи.
Там забит кол лажи, пойте оду лжи. То-то экипажи, эки и пажи.
Набрались там ражи — прочей ерунды. Мы душой не гаснем. Всем там нега с ним.
Правда, быть боязням, от чего ас нем? Выпали из ряда — горя шла гряда,
Тому нечисть рада — толку от труда. Вот она тирада: — Варится руда,
На просторах ада — только ерунда! От религий топи, страхи тираний,
Наломали копий, рад и папа Пий. Что козе и маты, и пьяные посты,
Не ей казематы, тяги маеты! И что к вазе мата сыплются мечты,
И что к вазе мода — квазимодо ты. Стали гаже ражи — мира миражи,
Лажи от поклажи — это мира жизнь. Бра в урну Эй, запевай бравурно! Попала что бра в урну.
А может и в три урны. И хныкает там траурно? А нервы внутри и, что дали те овну три?
Их проворонили, а сказ про ворону ли? А кого хоронили — те нитью хора ныли.
Ты не ходи по темени, а то дадут по темени. Все за бугор то пёрли, там их святые перлы,
Недоволен страж нами, он страж вчерашнему. Что матом они пёрли — орлы и эти карлы.
По чуду старшему, по чуду страшному, Нашему балагуру досталось с балла гуру.
Мутировать и в мути, облазить мути омуты. Братки Провода троллей, веточки аллей,
От стыда алей, за зло королей. Кушали битки, набивав ротки. были и убытки,
Пирожков лотки кушали братки. Вон, гляди приток тысяч на пяток,
Под сверканье пяток заблестел пруток. Ой, какой бандит! Дай ему кредит.
Вот он апатит — злющий аппетит. О, пять и опять были о пяти?
в глотки шли глотки, пойте дураки То авторитет, весь приоритет.
Давки тет-а-тет — флирта комитет. Рока фаворит и ему фартит.
С юности артист, юркий аферист. Накопитель злоб, железякой в лоб.
Льётся кровь в сугроб, по заказу гроб. Видно, то тузы, знают ли азы!?
В церкви образа — в головах буза. Вот подлиз квартет с ними тет-а-тет.
Был приоритет — босс авторитет. Нотных гамм гам бит, это что гамбит.
Сходит ли с орбит юный тот бандит? Бред Миражи там море лажи, куражи от лжи и кражи.
Отговорка пьяни та же и мир станет гаже-гаже Другу вставят здесь костыль и,
надпись просто дикость стелы.
Ту-то чушь несут костелы — чушь крестов их ореолы. А клан тьмы, лучше каст ты ли, души пусты ли — остыли.
Это была та кость тела, что остыла, как ость тыла. Наделён мир был уютом, вот и похоть тем дебютом.
Вот и казни тем дебютом, всем наверное каюк там. Да пошёл тот мир распадом пора дом пускать парадом,
Это счастье парадиза, если принята там доза. Нет и глянца у поганца. Да и ранца у багрянца.
Плач тот жалкий оборванца. Гибель агнца голодранца. Тут дружина куш пружина, тьма тужила, что тут жила,
Нерушимо — чушь рушь мимо.
С два аршина смерть машина. Не найти там жизни броды и от жара, только бред и.
И всему там будет крышка, всё разбила хвостом мышка. Бреши Ты не греши, не трать гроши!
Ты не бреши: беда не бреши! За бар реши те барыши,
Все там грешны, едут ишь крыши. Мы не грешим, там нег режим.
Гурьбой кружим. Иди ты к рыжим. Мы не дрожим то недра жим.
И понарошку, и вам на рожки, Нашлёт порош вам порошку.
Пробьёт покрышку, то вам на крышку. Умом кроша, вокруг круша,
Как чёрт кружа, поедет крыша. Играть кружку, играть рожку,
Сразил старушку — сжёг и сторожку. Сойти душку, храни башку,
Нюхнул рюмашку, сорвал ромашку. Шнурок мешку, бич к ремешку,
Сразил мор мышку, лови мормышку. Не запрещу торчать прыщу.
Злом не кроши — с ним едут крыши. Карандаши — Коран да шик,
Какие рожи, на месте кражи! Как жить реши, где кореши?
Злом не кроши, шли кражи к роже. И жизнь души там за гроши,
И мрази позы — из грязи розы. Бриг гада,
а там пиратов бригада Подложу я чурки — загудит в печурке.
Расскажу дочурке, сколько дач у урки. Дочерь, дочерь та — знает до черта.
Пройдена черта — раба дочерь рта. Чиркнет лишь дочурка спичкою до чурки.
Вспыхнет вновь печурка — греется дочь урки. Дочерь, дочерь ты, дойдёшь до черты.
Дошли до черты — в страхе дочь и рты. Чёрта начертали, эти ночи рта ли?
Им замки на пасти — начались напасти. Пришёл дров черёд — спалят очерет.
Очередь плетня, вот та сплетня дня. Дочь Урала ось, ась! Точно, до чуралась,
Дерзкая дочь арки, склонная до чарки. Дочь ори среда, то чар череда,
Дни шли чередом, зажгли чары дом. Тьма гори ли ада — спесь Гаврилиада.
Шли года прочь гада, ушла прочь и Лада. Верно, горе да — в злобе города.
В голове бурда, воет буря да? Не убить бы гада. Взбесится бригада.
Рубикон преграда? В кровать прыг и рада. Но то, не черта! Личности черта —
Знает до черта эта дочерь та. Вам плодить урода — тьма стоит у рода.
Дочь чему ты рада. Та о чём тирада? Требует чирь йод — всему свой черёд.
Глупость лишь орёт — не спасёт народ. Чёрта начертали, эти ночи рта ли?
Им замки на пасти начались напасти. Глупости посты, что и свет постыл
Головы пусты — сломаны мосты. Масти ввёл масс ты — всё в объятьях мести,
Сядь, сиди на месте, думать надо вместе. Напасть ночи рты, намёк, на черты.
На пне начерти: — Злые ночи рты. Бриг гада, 7
а там пиратов бригада Подложу, туда, я чурки — загудит огонь в печурке.
Расскажу, о том, дочурке, сколько дач, теперь, у урки. Дочерь та, да дочерь та — знает дочерь до черта.
Пройдена вот та черта — не откроет дочерь рта. Снятся Ночные — кошмары, снятся жестокие свары.
От вин пустые бочары, вот они и дни как чары. Напились, в том жизнь щедра, ну, а было то вчера.
Проводили вечера у соседа овчара. Чиркнет только лишь дочурка спичкою, в момент, до чурки.
Вспыхнет огнём вновь печурка — греется подле дочь урки. Вот пришла дров череда — порубают очерет.
Очередь придёт плетня, вот такая сплетня дня. Видно, дочь Урала ось, ась! Точно, точно до чуралась
Эта дерзкая дочь арки — она склонная до чарки. Так сказала дочерь ей: — Дайка крем мне до чирей!
Флаг кумач тот дачи рей, да на радость дочерей. Дочь ори-ори до чары. Блеют-блеют там кошары.
Чары эти очаруют, но там всё пойдёт впустую. Дочь ори среда-среда, то чар, то чар череда,
Дни шагали чередом, и зажгли там чары дом. Тьма гори, Га ври ли ада — это спесь Гаврилиада.
Шли года куда-то гада, ушла прочь и эта Лада. Ну, не городи ты ада — вспыхнут в злобе города.
В голове бурда-бурда, воет-воет буря да? Не убить бы это гада. Взбесится, та ведь, бригада.
Рубикон всегда преграда? В кровать прыг к тому и рада. Но, увы, то, не черта! Черта-чёрта — ночи рта.
Дочерь ты, дочерь ты, дойдёшь как все до черты. Вам плодить того урода — тьма стоит, как смерть, у рода.
Дочь чему ты очень рада. Та о чём гласит тирада? Требует гнилой чирь йод — каждому здесь свой черёд.
Только глупость и орёт — не спасёт она народ. На кресте дурь начертали, эти ночи горя рта ли?
Им замки креста на пасти, начались от вер напасти. И раскрыли ночи рты, на твои-то, на черты.
На песочке начерти, что хотели ночи рты. Будни Навеки раз сею, посею раз сою.
Раз сею Россию, покрою росою. Там дева с косою под хатой косою,
Мужик с перепою — в сажень косую. Он машет косою, с шпаною косою,
Речною косою, жужжит что осою. А ты ел с кем сою под спирт тот с камсою,
Гремел глас бузою, страдал ли дресвою? Всё вам — назло было, дела то дебила.
Знать, знать туполоба. Там правила злоба. Сиди ты на месте! На вас жалко мести!
Ведь вы-то все вместе, да все в одном месте. А там веры трутни, замыслили плутни —
Исламские блудни, террора жнут будни. Сомненья рассею — люблю я Рассею.
Так я асам блею на всю ассамблею. Буза Не ври тьме, крутясь не в ритме,
собирай ума ты в митре,
Ведь-то чем в митре полит от божка митрополит? Ведь дела твои не хитры, объясняют тут же титры.
Будто тот в метро полип на грехи настропалит. Не держи на то обиды, все на то имеют виды.
Там на горе — горе вдов, там и голод городов. И гляди, Козьмы Пруткова засверкала тьмы подкова.
Он подкованный Прутков, тут от вер, много прут, ков. Ведь они то не железо, гни про тезу два протеза,
На глазок, так нагло зэк, жвачку клеил на глазок. Тут явилась антитеза, привела головореза.
Он давил с огрызка сок? Глянь, давай, ещё разок! Ты в тумане шёл отрезок — ощутил ты это трезво.
В голове же тот трезвон, он давил со всех сторон. Суть того, без дам, вопроса: —
Норовят всё взять без спроса?
Это сказы, как с козы, из-за этой зла бузы. Бурьян Как мир наш тошен, доклад их точен,
За всем стоит-то чин весь мир в плену причин. И мир не прочен — блок зла сколочен.
От злобы глубь пучин — злобой верный начин. И чин наш гнусен, он в лжи искусен?
Чин кушем искушён, ума, видать, лишён. С души прёт буря, а есть к ней сбруя?
У стелы той бурьян, слегка народец пьян. А степь та бура, дрожит от бура.
И льётся та мура в карманы не добра. Уж, очень странны добром страны —
Коснётся ветер ран, гниёт там ветеран. Зло вам та рана то зло Корана.
А празднует тиран и празднует Иран. Звенит от песен и пир их пышен.
А совести на грош и им режим хорош. Тьма шла наружу, назло чинушам,
И был успешен вождь и вызывал он дрожь. Были те Были В ось венца царя пришельца. Вкось винца от отщепенца.
Грош цена там управленцам от тех с бесом примиренцев, Тот Германии Освенцим, что вдолбил тот папа немцам.
Он подбросил в ад поленце — ну и выкинул коленце! Череда там всепрощенцев, в них ума как у младенцев.
Уж не пройдено дистанций по делам от тех инстанций. Движет кто людей умами? Чья мораль в уме у мамы?
И кто вбил, зачем то маме, странными, от вер, томами. Папа Римский в низа метил, а как метил не заметил
И текут в низа метилы, и считают за мёд илы. Ум разит гнильём у мрази и зашёл их ум за разум.
Бесноватых видим ражи и крутых подонков блажи. Костры, печи ли печали были-были ли в начале?
И качали нас качели, пели вер виолончели. Наболтали стоков реки, сколько гнили в человеке!
Куклы-куклы вы на нитке! Ниточки те — пытки-пытки. Бюрократ Я Комсомола был бойцом.
Теперь слыву я удальцом.
В роскошной Волге мимо вас
Я проезжаю на показ. Мне в транспорте не мнут бока
И очередь не мне пока…
Бюрократу особый счёт!
Мне принесут и вложат в рот. И крикнуть хочется порой:
Хорошим стал Советский строй!
За парня вы работайте друзья,
А этим парнем буду я. | 