На дне Капчагайского моря — часть 4

4.
В ночь перед их с Отцом дня рождения Мальчику приснился странный сон.
Они едут по улицам города на новой машине. Ясный солнечный день, город живет будничной жизнью. Отец весел, он что-то рассказывает. Все как обычно, но Мальчику не по себе. Почему, например, обычно сдержанный Отец неестественно возбужден?.. Он беспрестанно смеется и треплет сына по голове, хлопает по коленям. Из окна автомобиля идущие по тротуару люди напоминают скорее декорации, чем живых. Они двигаются хаотично, словно их водят тысячами магнитов. Вдруг то ли с неба, то ли с верхушек деревьев на город опускаются клубы густого липкого желтоватого тумана. Видимость — расстояние вытянутой руки. Дорога, деревья, дома, люди¬декорации, — все куда-то исчезло. Мальчик с испугом смотрит на отца недоумевая, как ухитряется управлять машиной? Но отец теперь молчалив и собран. Он склонился вперед, полукольцом обхватил руль и к удивлению мальчика еще сильнее давит на акселератор. Туман уже просачивается в кабину и вместо Отца виден только его растворяющийся силуэт. Мальчику становится страшно. Он пытается заговорить с Отцом, но не слышит своего голоса, — голос словно увяз в желтых ватных хлопьях. Мальчик протягивает руку к отцу, но рука проваливается в пустоту. На месте водителя, где недавно сидел отец, — никого нет. Автомобиль не управляется, но несется с ускорением, это чувствуется по усиливающейся тряске и скрипу колес на поворотах. Мальчик парализован абсурдом происходящего, но понимает, что автомобиль может столкнуться с препятствием. Он чувствует как страх вот-вот парализует его и тогда смерть. С усилием воли он открывает дверь и вываливается наружу. Вместо удара о жесткую землю раздается всплеск и тело проваливается в воду…
Мальчик открыл глаза. Вытер рукой пот со лба. Напуганный сновидением он натянул до самых глаз простыню и несколько минут лежал всматриваясь в полумрак комнаты.
«Сон… это просто сон…»
На улице светало. В квартире царила тишина и лишь через приоткрытое окно вместе со свежим утренним воздухом вливались первые робкие голоса птиц.
Вскоре страх вытеснила боль. Минуло два года… Мальчик невесело вспомнил, что сегодня ему исполнилось пятнадцать. В позапрошлом году, когда в день его рождения погиб Отец, ему было тринадцать. Тринадцать… Тринадцать — несчастливое число… «Может, если б мне тогда было четырнадцать или двенадцать, отец бы не погиб? — наивно предположил он и тут же отбросил: — Глупость, всем когда-то было тринадцать лет, но не у всех же погибают отцы..» Мальчик с силой зажмурил глаза и, перевернувшись на живот, уткнулся в подушку. Слез не было, за год было потеряно много слез. Во время похорон Мальчик как и все плакал, но настоящее осознание неисправимого пришло позже. Осознание того, что Отец навсегда ушел. Его нет, его никогда уже не будет, потому что он там, откуда не возвращаются.
Сильно повзрослев за эти два года, он хранил память об Отце еще в той, детской безмятежной памяти, в которой не было места смерти и теплилась надежда, что когда-нибудь, ярким солнечным утром его разбудит Отец и вырвет его из этого тяжкого сна.
Мальчик полежал некоторое время с открытыми глазами, затем поднялся с кушетки, и на цыпочках вышел из своей комнаты. Подойдя к двери ведущей в комнату Матери, прислушался к ее ровному дыханию.
«Пока мама не проснулась, надо успеть… — подумал он и, вернувшись в комнату, принялся одеваться.
Он быстро облачился в свою желтую майку и джинсы. Затем вытащил из шкафа заранее приготовленную спортивную сумку. Уже в прихожей он вдруг вспомнил, что хотел прихватить еду и прямо в кроссовках направился на кухню. Отрезал треть от палки копченной колбасы, прихватил хлеба, пластиковую бутыль с напитком и завернув продукты в большой целлофановый пакет, сложил в спортивную сумку, где уже лежало большое махровое полотенце.
Вскоре он украдкой вышел из квартиры и, стараясь не щелкнуть замком, закрыл дверь. Выйдя во двор, Мальчик невольно улыбнулся робким солнечным зайчикам, пробивающимся сквозь листву деревьев, и заторопился на автобусную остановку.
Когда он подходил к автовокзалу «Саяхат», вовсю уже хозяйничало солнце, и город жил привычной суетой.
Автобус с надписью «Капчагай» уже готов был отчалить. Женщина-билетерша, посмотрев на мальчика, поинтересовалась:
— Ты один?
— Один.
— А деньги у тебя есть?
Он показал деньги. Билетерша подтолкнула его за плечи:
— Залезай в автобус, расплатишься с водителем…
Старый «ЛАЗ» отчалил и, маневрируя среди других автобусов, вышел на Красногвардейский тракт. Мальчик сидел на самом заднем месте у окна, выходящим на солнечную сторону. Прячась от лучей за мятой розовой шторкой, он глазел на улицы. Уже на выезде из города посмотрел на часы.
«Мама уже проснулась… Интересно, нашла ли она мою записку?..» — переживал он, продолжая рассматривать из окна ранние улицы.
В памяти мальчика вдруг всплыл один случай, происшедший три года назад, когда они всей семьей ездили отдыхать на Или, за поселок Баканас, где у отца был знакомый егерь в бывших аэрофлотовских охотничьих угодьях. Отец тогда преподал небольшой урок.
Они расположились в живописном диком месте, среди тугайных зарослей, расставили палатку. Пока мать колдовала над примусом, сели с удочками у великолепной заводи. И вдруг, совершенно неожиданно, — рывок! — поплавок отцовой удочки так стремительно скрылся под водой, что леска даже зазвенела от напряжения.
«Скорее всего сазан, его манера!» — предположил Отец в ответ на вопросительный и восхищенный взгляд сына.
На крючке явно сидела большая и сильная рыба! Удилище японской телескопической удочки извивалось змеей и, казалось, развалится на пополам. Все затаили дыхание — леска и крючок на удочке вовсе не были рассчитаны на крупную рыбу, — одна ошибка и она уйдет!
Отец не допустил осечки. Они тогда с матерью с замиранием сердца следили как отец «водил рыбу». Он то разматывал катушку на удочке, чтобы не оборвать леску, то подкручивал. В конце концов, вымотав рыбину и лишив ее сил, подтянул к самой кромке берега, и взял голыми руками. Рыба действительно оказалась пятикилограммовым бронзовым сазаном. Вот было радости!
Мальчику тогда захотелось поиграть с рыбой, и он сам вызвался охранять ее. Получив рыбину в руки, посадил сазана в ведро с водой. Отец предупредил, что сазан рыба сильная, и свободно может выскочить из ведра и даже добраться до воды. Но мальчик не внял его советам. Наигравшись с рыбой, он чем¬то увлекся, и позабыл о ней.
Так и произошло. Сазан, до определенного времени не привлекая внимания, тихо сидел в ведре. Потом вдруг ударил хвостом, выбросился на землю, и совершив несколько невероятных кульбитов, в три счета добрался до реки. Мальчик, проклиная свою оплошность кинулся его схватить. Да это и удалось бы ему, так как рыбина лишь наполовину лежала в воде и застыла с открытым ртом, то ли от усталости, то ли от удивления, что ей дали добраться до реки. Но отец остановил его.
«Сынок, подожди! — он кивнул головой на сазана: — Вот сейчас, эта рыба, на первый взгляд безмозглая, своими действиями подтвердила две истины, которые, если ты их поймешь, станут тебе полезны. Первая истина: она наглядно показала, к чему приводит халатность. Рыба — мелочь! Но в жизни, халатность приносит большие беды тем, кто несерьезно относится к взятым на себя обязательствам. И второе: у этой рыбы, сынок, был очень маленький шанс спастись, ведь она лежала в ведре, далеко от воды. Но тем не менее, — тут Отец сделал паузу, и многозначительно посмотрел на сына, — но тем не менее, она предприняла все усилия для того, чтобы уцелеть. Может, рыба и не осознавала что делает, может, к этому ее подталкивал инстинкт самосохранения, живому, но это пример! Образец того, что в любом, самом безнадежном положении есть выход. Его только надо найти. Поэтому, — отец вновь пытливо посмотрел на сына, — чтобы мои слова запомнились тебе на всю жизнь, мы… отпустим рыбу в воду!
Мальчик тогда не поверил своим ушам, — неужели Отец отпустит рыбу, которую с таким трудом поймал?
Но Отец обнял его и потрепал по голове:
— Этот сазан заслужил право на жизнь, и мы не вправе помешать ему уйти!
Он подошел к рыбине, бережно взял ее в руки, и, войдя по колено в реку, опустил в воду. Сазан только этого и ждал…
Отец тогда ни словом не попрекнул. Но мальчик прекрасно понимал свою вину. Его охватило чувство стыда за свой поступок, которое, тем более увеличилось, так как этот сазан оказался единственной крупной рыбой, которую они в тот день поймали. А они так хотели сварить уху и пожарить рыбу на сковородке!.. И когда вечером у костра они ели жиденькую уху из двух лещей и одной воблы, мальчик попросил прощения за то, что из за него пиршество не состоялось, и даже расплакался.
Родители рассмеялись, а отец прибавил:
— Не расстраивайся, сынок, голодными мы не останемся, у нас полно еды. А сазана мы еще поймаем!
«Я больше никогда не подведу тебя!», — подумал он тогда, и с любовью посмотрел на Отца. А на следующий день они наловили много жереха, сплавляя по течению кузнечиков на крючках.
Почти три года прошло, но кажется, что было вчера…
Раньше, вместе с отцом отправляясь на рыбалку, Мальчик не раз проделывал эту дорогу, и приближение поворота на Рыбколхоз угадал безошибочно.
— Остановите на повороте, — попросил он водителя.
«ЛАЗ» тронулся к своей конечной точке городу Капчагаю, а мальчик пошел по пыльной накатанной дороге в сторону Рыбколхоза, поминутно оглядываясь, в надежде увидеть попутку.
Вскоре на его призывы остановился автомобиль, в котором сидело трое мужчин. По номеру автомобиля и по виду последних, Мальчик угадал городских рыбаков.
— До моря не подкинете?..
Рыбаки взяли его с собой.

Продолжение следует..

Автор

Марат Галиев

журналист, во Франции с 2001 года мой ютюб канал: https://www.youtube.com/channel/UCo-q4CpBCcfYSob5WHGVWlA?view_as=subscriber

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *