Звучит «Аккорд*»,
и свет течёт из тьмы,
мелодия. И голос… Многотонный
взваливший груз пришедшей
вновь зимы,
иным казалось вовсе неподъёмный.
— У нас «снегирь*», ещё один убит.
Умолк напев, и лица погрустнели,
Связист кому-то в трубку говорит,
чтоб переждали до конца метели…
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
Белы окопы, блиндажи, шатры
палаток. И белым-бела округа.
О, как ветра январские щедры,
о, как поёт, нот не фальшивя, вьюга.
И согревая руки у огня,
и тело чаем, разогретой снедью,
сказал солдат: «Я видел снегиря,
перед обстрелом утренним, намедни»…
А мы курили, слушая рассказ,
и каждый думал о родных и доме.
Сосед шепнул: «Моя, как раз сейчас,
покруче чем в бою, впервой в роддоме».
А тот, «ботан», о снегирях вёл речь,
мы слушали его, как дети в школе,
кто где присел,
кто где сумел прилечь…
А ветер выл забористее в поле.
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
А кто-то спал и видел снегирей
в снегу замёрзших, грудки розовели…
Не снегири… Тела… Тела людей
под органзой узорною метели…
О сколько в эту ночь погибло их —
людей и птиц. Они не долетели
ни до весны, ни до родных своих,
уснув в степной
разостланной постели…
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
На воздух вышел в стужу января
и замер, на хрустально-индевелом
кусту — снегирь… И алая заря
как пёрышко лежала в поле белом. «Аккорд*» — аккордеон,
у нас «снегирь*» — убитый, (тяж. раненный) | 