(приноровленные детьми для родителей) IО ДумеРаз был праздник. Благородные дети играли в песочек. И всё у них шло хорошо, и сами они были такие умные, и костюмчики на них нарядные, и ручки чистенькие. Вдруг приходит уличный мальчишка: волосы сосульками, рыжие, нос вверх ноздрями смотрит, босой да корявый. И гнусит: — Прими-ите в игру-у. Благородные дети ему и говорят: — Нет, нет, уходи. Ты нас ещё гадким словам научишь. — Ей-богу, не научу. Вот лопни глаза… Прими-ите… — Нет, уходи, уходи. У тебя коклюш и дифтерит. Нам мама не велит с тобой водиться. — Да она не узнает. Ей-богу. А я вас научу гнёзда разорять. И ещё я умею муравьёв рыть… И лягушек надувать умею соломинкой. — Ну? А не врёшь? — Ей-богу. И приняли его благородные мальчики в игру. А он взял да нарочно всем и напакостил. Одному благородному ребёнку крапивы в панталончики натолкал, другому синяк подставил под глазом, а самого главного генеральского ребёнка завёл в лужу, да там и посадил и оставил сидеть. А потом всех выбранил дурными словами и убежал. Прибежали на их крик родители и очень разгневались. Всех благородных мальчиков по домам развели и по пустым комнатам рассажали. А про уличного мальчишку сказали: — Ладно! Попадись ты в другой раз! А он стоит за забором, кажет язык, вертит кукиш и дразнится: Не боюся никого, Это всё, милые родители, присказка. Сказка ещё впереди. IIО конституцииЖил-был мальчик. И жила-была большая дворовая собака. Она жила в конуре на цепи. Она была добрая-предобрая, но голодная. И мальчик её всё дразнил. Вот он раз однажды привязал на длинную верёвку кусок жирной говядины. Потом подошёл к конуре и спрашивает: — Бабачка, а бабачка, хочешь ньям-ньям? — Гав! — Очень хочешь? — Гав, гав! Тогда мальчик кинул ей мясо. Тогда собака хам! — и проглотила мясо. А мальчик взял за конец верёвку и вытащил мясо назад. И опять спрашивает: — Бабачка, а бабачка, хочешь кушать? — Гав! гав! гав! Он опять ей кинул мясо, собака опять проглотила, а он опять взял да вытащил назад. И опять спрашивает: — Бабачка, говядинки хочешь? Тогда собака рассердилась. Кинулась, оборвала цепь и разодрала на мальчике новые штанишки сверху донизу. Мальчик убежал, а собака взяла да и съела всё мясо, и с верёвкой. Заплакал мальчик горькими слезами. Стал жаловаться папе-маме, дяде-тёте. А папа-мама, дядя-тётя и говорят: — А ты бы не дразнил собаку. Она голодная. Теперь вот её и на цепь не посадишь. 1907 |