Интервью

Двенадцать часов дня. Известный драматург Крапивин бегает взад и вперёд по кабинету. Левой рукой он нервно крутит вихор над лбом, а правой делает жест, соответствующий тому месту в пьесе, которое ему никак не даётся… Полы его старого татарского халата, зелёного, в белую продольную полоску, развеваются по сторонам. На ходу Крапивин сквозь стиснутые зубы напыщенно декламирует:

— «Нет! Не проклятие, не жажда мести останутся в моём сердце, а холодное, вечное презрение… Ты разрушила…»

Горничная Паша показывается в дверях.

— Барин…

— «Ты осквернила тот идеал… Нет. Тот пьедестал, который…»

— Барин, там какой-то человек пришодши.

Крапивин останавливается и некоторое время смотрит на неё, точно спросонья, блуждающими глазами.

— Дура,— бросает он свирепо.— Если уж хочешь выражаться правильно, то надо говорить не пришодши, а пришодцы.

— Человек пришодцы.

— Никого не принимаю. Вон. Нет меня дома… Какой человек?

— Какой-то мужчина. Я ему докладывала…

— Вон. Я занят, заболел, умер…

— А они не слушают и лезут самосильно.

— Сорок раз тебе говорить, ворона псковская, что я принимаю только от… Что вам угодно, милостивый государь?

В комнату медленно вскользает очень молодой джентльмен. Смокинг, чёрный галстук, цветок ромашки в петлице, из бокового кармана торчит уголок фиолетового платка. Лицо бритое, с английским косым пробором. На губах очаровательная улыбка, в которой есть всё: простосердечие, наивность, восхищение, застенчивость,— но также и одна искренняя тонкая черта — прирождённый лукавый комизм.

— Глубокочтимый… высокоталантливый… миллион извинений… Я сам знаю, как всем поклонникам вашего блестящего таланта дорога каждая минута вашего дивного, прелестного творчества…

— Да-с,— грубо прерывает его писатель.— И вы сами видите, что в настоящую минуту я занят, о чём вам только что сказала прислуга. И, наконец, кто вы такой, чёрт возьми?

Но гость не смущён. Голос его становится ещё нежнее, произношение ещё слаще, улыбка ещё обаятельнее.

— Я сотрудник газеты «Сутки» — Бобкин… Вот моя карточка. Многочисленные читатели нашей газеты давно горят желанием узнать, над какой новой пьесой работает теперь ваше гениальное перо. Какие новые жгучие образы лежат в вашем неистощимом портфеле…

— Фу ты, чёрт,— тяжело вздыхает Крапивин.— Ничего я не пишу. Никакие не образы. Отвяжитесь вы от меня, Христа ради, господин Трёпкин.

— Бобкин… Ну, хоть не содержание, а только заглавие,— молит медовым голосом репортёр.

— И заглавия нет никакого. «Суматоха в коридоре, или Храбрый генерал Анисимов»… «Жучкина подозрительность»… «Две пары ботинок и ни одного шофёра»… «Красавица со шпанской мушкой». Молодой человек, оставьте меня в покое. Я вам это серьёзно советую в ваших же интересах. Уйдите, господин Дробкин.

— Ха-ха-ха,— смеётся подобострастно репортёр и быстро чиркает что-то в записной книжке.

— А позвольте спросить, дорогой учитель, хотя это, может быть, немного и нескромный вопрос: вы очень волнуетесь перед первым представлением ваших изумительных пьес?

— О-ох,— стонет Крапивин, бухаясь в кресло и обтирая лоб платком.— Ужасно волнуюсь. Чудовищно волнуюсь. Ничего не ем целый месяц. Пью бутылками самые сильные наркотины — хлоральгидрат и трионал… Не выхожу из ледяной ванны…

Репортёр кивает головой и поспешно строчит. Крапивиным овладевает испуг.

— Что вы там пишете? Слышите вы меня или нет? Это я шутя всё сказал, со злости… Положите в карман вашу гнусную книжку. Положите, я вам говорю. Иначе… Видите вы эту бронзовую статуэтку?

— Ваш бюст, кажется? Работа Трубецкого?1

— Не мой, а Шекспира… Но всё равно, вы отлично понимаете, что я могу сделать с этой бронзой, молодой человек,— добавляет он упавшим голосом,— ах, покиньте, пожалуйста, покиньте мой дом. Уйдите, господин Тапкин.

— Сию минуту, маэстро. Сейчас, сейчас… Ещё два-три последних вопроса, и я оставлю вас наедине с вашей музой. Ваше мнение о современном искусстве?

— Не знаю, ничего не знаю,— устало бормочет Крапивин.— У меня астма… Паша, квасу! Вы пьёте квас, молодой человек? У меня домашний… На смородине.

— Где намереваетесь провести лето?

— Не знаю… в этом самом… в как его, на северном экваторе.

— Взгляд ваш на футуристов?

— Отвяжись ты от меня, умоляю я тебя, несносный человек. Довольно того, что весь мой рабочий день испортил. Уйди!

— Что вы скажете о теперешней дороговизне предметов?

— Ничего… Брр. Паша! Да идите же, когда вас зовут, тихоход австралийский. Вот этот молодой барин, господин Типкин, очень торопится идти по весьма неотложному делу. Подайте ему пальто, шляпу, палку, калоши, зонтик, кашне и наймите ему автомобиль за мой счёт.

— О, как вы добры, дорогой писатель. Сейчас узнаешь драматурга школы незабвенного Островского. Последние вопросы: какого вы мнения о пораженцах?

Крапивин не выдерживает больше.

Быстро снимает он со стенного ковра старинный заржавленный пистолет с дулом в виде раструба, оружие времён Измаила и Чесмы,2 наводит его на репортёра и орёт, весь сотрясаясь:

— Я тебя, щучий сын, убью сейчас из этого поганого пистолета, если ты не исчезнешь!

Интервьюер исчезает. Последнее слово, которое, подобно львиному рёву, достигает до его слуха,— слово «прохвост».

На другой день известный драматург Крапивин, все его друзья и знакомые, а также все подписчики газеты «Сутки» читают следующую статью:

«У Б. Крапивина
(Личная беседа)

Мы застали маститого драматурга в самый разгар его творчества. Талантливый автор «Развала семьи», извинившись за утренний туалет (роскошный, вышитый шёлком атласный халат — дар, как мы догадываемся, одной из бесчисленных поклонниц русского Мольера), принял нас с своим обычным русским лукулловским радушием3 в роскошном кабинете, стиля Луи Каторз Пятнадцатый.4 На наш вопрос о том, какими новыми пьесами подарит нас плодовитый автор «Неуязвимой», знаменитый автор ответил:

«Я всегда из суеверия держу мои замыслы в секрете. Но для сотрудника „Суток“, так и быть, поделюсь кое-чем. Я одновременно работаю над несколькими вещами — такова моя манера творить. Во-первых, большая историческая драма из военной жизни, где центральная фигура — известный русский боевой генерал. Затем современная пьеса „Подозрение ревности“, в которой блеснёт своими великолепными туалетами несравненная наша артистка Танина-Перестроева. Кроме того, намечается план лёгкой комедии, нечто вроде любовного тонкого фарса, который думаю озаглавить „Женщина с родинкой“.

Во время своих премьер я волнуюсь, как мальчик перед экзаменом. Во время же работы опускаю ноги в ледяную воду, кладя на голову горячий компресс, и принимаю в большом количестве трихлороехинококк».

«Лето полагаю провести на Шпицбергене,— продолжал очаровательный собеседник, наливая нам бокал тонкого кларета из собственных крымских погребов,— а осень — в моей любимой Испании или на Принцевых островах».

«Мне нравятся экзотические крайности».

О современной русской литературе автор «Злых семян» отзывается с крайней осторожностью, но в голосе его слышится разочарование. Футуристы, однако, занимают внимание модного драматурга. Он со снисходительной улыбкой похвалил Вадима Тавричанина, Землянского и Колпаковского и, пользуясь своей блестящей памятью, процитировал наизусть несколько наиболее причудливых строф.

Теперешняя дороговизна предметов первой необходимости прямо кидает в дрожь симпатичного автора «Растраты».

«Это ещё ничего, что всё оно дорого,— говорит он с унынием,— но обидно, что многого и совсем достать нельзя. Свечей, например, и со свечой не отыщешь (простите за невольный каламбур,— улыбнулся нам обаятельный собеседник), а я всегда работаю при свете двух канделябров. Ничего не поделаешь — привычка».

На наш последний, самый жгучий вопрос о пораженцах автор «Пустых сердец» ничего не ответил, а только безнадёжно махнул рукой.

Полуторачасовая беседа промелькнула, как одна минута.

Прощаясь, мы попросили у знаменитого драматурга карточку с надписью на память.

«Ни одной не осталось,— ответил гостеприимный хозяин, добродушно смеясь.— Все поклонницы расхватали. Если угодно, вот вам мой бронзовый бюст. Это работа Родена…»5

Прежде чем расстаться с нами, автор «Дачного пикника» любезно показал нам свою небольшую, но богатую коллекцию старинного оружия, где особенное внимание обращают на себя прекрасные пистолеты работы известного Лепажа.6

Провожая нас до дверей, маститый художник пера, вполголоса, с лукавой, чисто русской улыбкой сказал:

«Сообщу вам одному на ушко, только, чур, никому не говорите: вчера отослал в театральную цензуру новую пьесу, под названием „Прохвост“. Боюсь, что придерутся к заглавию, а будет жаль. Вещица написана в сочных и ярких бытовых тонах и, вероятно, будет гвоздём сезона».

В заключение очаровательный хозяин предложил нам воспользоваться его автомобилем. Но мы поспешили отказаться и ушли, унося в душе радостное впечатление милого русского широкого радушья.

Граф Бобини».

1916

1. …Ваш бюст, кажется? Работа Трубецкого?… — Павел Петрович Трубецкой (1867–1938) — русский скульптор.
2. …оружие времён Измаила и Чесмы… — места крупных сражений в русско-турецких войнах конца XVIII века.
3. …своим обычным русским лукулловским радушием… — Лукулловский пир, лукулловское радушие и т. п. — выражения, употребляемые в значении: роскошный пир, щедрое гостеприимство, — по имени римского консула Люция Лициния Лукулла (ок. 106-56 гг. до н. э), прославившегося роскошными пирами. Ставя рядом слова «русское» и «лукулловское», Куприн пародирует стиль невежественных репортёров.
4. …стиля Луи Каторз пятнадцатый… — Бессмысленное сочетание — Луи Четырнадцатый пятнадцатый. Здесь Куприн снова пародирует репортёрский стиль.
5. …Это работа Родена… — Огюст Роден (1840–1917) — французский скульптор.
6. …пистолеты работы известного Лепажа… — Форе-Лепаж — французский мастер-оружейник (XIX в.).

Автор

Александр Куприн

Александр Иванович Куприн (7 сентября 1870, Наровчат — 25 августа 1938, Ленинград) — выдающийся русский писатель, публицист, переводчик. Автор многочисленных рассказов, очерков, фельетонов, повестей, романов, а также пьес и киносценариев. Редактор различных газет.Самые известные произведения: рассказы «Куст сирени», «Белый пудель», «Гамбринус», «Сапсан», повести «Олеся», «Поединок», «Яма», «Гранатовый браслет», роман «Юнкера».

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *