Когда мне жизнь поставит двойку
И от невзгод спасенья нет,
Чтоб обрести былую стойкость,
Я достаю его портрет. И вроде, он со мною рядом —
Тот человек — уже в летах,
С застенчивым и мудрым взглядом,
С улыбкой детской на устах. Тщедушный и предельно скромный
Он не боялся ничего —
Создатель самой страшной бомбы
(помилуй, Господи, его). Познал он тяжкие сомненья
И обвинений ложных пыл,
Несправедливость и гоненья,
Но совести не изменил. Как он стоял пред гневным залом,
Каким держался молодцом. И выглядит таким усталым
Его щемящее лицо. Рассказываю я несмело,
Как мы живем — нехорошо.
Как жаль, что столько не успел он
И так безвременно ушел. Он отвечает мне неслышно:
— Мужайтесь! Путь один — вперед.
Ну, что поделать? Так уж вышло.
Смотрите: первый снег идет. Ложатся сумерки на плечи,
За окнами все гуще снег,
Прошедший день уходит — в вечность,
Кончается двадцатый век. | 