На следующий день ветер не утих, и море раскачалось еще сильнее. Славик весь день провел у Алисы, а Настя с родителями все же отправились на пляж, − Галчонок надеялась, что, может, хоть ненадолго наступит затишье и можно будет поплавать. Но ее надеждам не суждено было сбыться. Огромные волны с грохотом ударялись о берег, налетая до середины пляжа, − редкие отдыхающие загорали на значительном удалении от воды. В полдень скучавшая под грибком Настя стала свидетельницей грозного природного явления: зарождения смерча. Из низкой тучи вырос опрокинутый черный конус и стал быстро удлиняться, а ему навстречу из воды поднялся конус поменьше, − вскоре они соединились, образовав извивающийся столб. Он стал быстро приближаться к берегу. Особо впечатлительные пляжники с визгом кинулись прочь.
− Без паники! − объявили из динамика. − Смерч не выйдет из воды, это может случиться только в устье реки. Отдыхайте спокойно, но в воду никому не заходить.
Из туч опустились еще два смерча поменьше, и вся тройка стала перемещаться в сторону Туапсе. Кажется, там есть речка, подумала Настя, не дай бог сейчас оказаться рядом. Вот страху натерпишься.
И ей впервые захотелось уехать.
− Настя, у тебя сотовый верещит! − крикнула мать. − Это Наталья.
− Настюха, привет! − услышала Настя радостный голос подруги. − А я в Сочи. Ой, как здорово, что я тебе дозвонилась! Как ты?
− Да ничего, − отозвалась Настя, − море вот только. Ни искупаться, ни поплавать. Сейчас целых три смерча наблюдаем.
− Мы тоже их видим. Как я по тебе соскучилась! Здесь такая тоска! Мамахен меня ни на шаг не отпускает. Куда пошла да зачем пошла. Скорее бы уж это море закончилось. Спасибо, что мобильник купили, хоть тебя услышала. Счастливый Никита, он там дома один, − что хочет, то и делает. Представляешь, уже студент. И Вадим поступил.
− Наташа, ты мне не звонила? А то кто-то мне звонил, когда мы к морю ехали. Какой-то незнакомый номер.
− Это, наверно, Вадим. Он у меня твой номер спрашивал. Наверняка, он. Ему отец мобильник привез.
− А чего он не отозвался?
− Наверно, не решился. Ты же с ним так себя повела. Позвони ему, он будет рад.
− Нет, не буду.
− Ну что тебе, трудно? Ему сейчас так хреново! Отец уехал, а мать, − ему кажется, что у нее крыша поехала. Заговаривается. Одна радость, что поступил.
− Наташа, ну что я ему скажу? Что сочувствую, уже говорила. А что еще? О чем говорить, не знаю.
− Ну, как хочешь. Вы долго пробудете на море?
− Если погода не утихомирится, то, может, завтра-послезавтра уедем. Что тут делать?
− А мне, представляешь, еще две недели здесь торчать. Такая тоска! Уж лучше бы дома осталась. Но мать меня разве оставит. И братец, гад, тоже заявил, что ни за что со мной не останется. Ну, я ему припомню! Как я к тебе хочу, ты не представляешь! Да разве маман отпустит.
− А ты попросись. Мои возражать не будут.
− Так вы же до Сочи ехать не собираетесь. А сама она меня ни за что к вам не повезет и одну не пустит. Нет, об этом можно и не мечтать. Ну, пока, я тебе потом еще позвоню.
И она отключилась. А Настя еще долго держала мобильник в руке, улыбаясь, сама не зная чему.
− Что она тебе наговорила? − поинтересовалась Галчонок. − Как там Никита − поступил?
− Поступил. И Вадим тоже. Пап, может, мы съездим в Сочи, заберем ее. А то она там от скуки помирает.
− Нет, дочка, в Сочи я не поеду. Там такие серпантины. Не рискну. Да и денег у нас в обрез.
− Если завтра ветер не угомонится, уезжаем, − заявила мать. − Мне это надоело. Поехали на север.
На том и порешили. А ночью разразилась давно назревавшая гроза. Да такая, какой Насте еще не доводилось видеть и слышать. Среди ночи ее разбудил чудовищный раскат грома, затем ослепительно полыхнула молния. Было слышно, как заплакал в соседней комнате Славик. Молнии непрерывно озаряли комнату, и раскаты следовали один за другим несколько часов подряд. Потом упал сплошной стеной ливень и шумел до самого утра. А утром разом все кончилось: ветер стих, дождь прекратился, облака ушли за горы и засияло солнце, миллиардами своих собратьев отражаясь в каплях воды на листьях и траве. И море утихло.
И тогда Галчонок, что называется, дорвалась. Опасаясь, что эта благодать задержится ненадолго, она весь день не вылезала из воды. Даже отказалась от кафе, заявив, что ей достаточно хачапури и фруктов, которые носили по пляжу загорелые до черноты продавцы. В итоге ее кожа стала красной, как помидор, и даже слегка облезла.
А ночью у нее поднялась температура, и вся спина покрылась волдырями. Несчастная Галчонок лежала на животе и плакала от боли и обиды. Как же: из трех дней она только один раз накупалась вдоволь, − и вот, пожалуйста, сгорела. Она так стонала, что отец собрался вызвать «Скорую». Но Галчонок резко воспротивилась этому, самокритично заявив, что не дело из-за всяких идиоток гонять людей среди ночи. И тут Настя вспомнила про мазь, подаренную Вадимом, − она ее предусмотрительно захватила на всякий случай. И вот этот случай настал. Она помазала не очень сопротивлявшейся матери самый воспаленный участок спины, и боль утихла.
− Не болит! − изумилась Галчонок. − Мажь всю.
Через полчаса жар спал, а еще через час все крепко спали. Утром Галчонок встала, как ни в чем не бывало, и объявила, что снова отправляется на море. Но отец, молча, сняв с веревки купальники, кинул их в чемодан и заявил, что с него моря достаточно. У них осталось на все про все меньше двух недель, − а ведь надо еще доехать до Питера и вернуться к началу занятий, да при этом посетить родственников в Муроме. А от них тоже сразу не уедешь, надо побыть в гостях хоть пару дней, иначе обиды не оберешься. Поэтому завтракаем, укладываемся и в путь.
− Ну, хоть на полчасика! − одновременно взмолились мама с дочкой. − Клянемся не загорать, только окунемся!
− Знаю я ваши полчасика! Галина как уплывет, ее по всему морю не сыщешь. Собирайтесь! − И сердитый отец отправился за машиной.
− Настя, хватай купальники и тикаем! − скомандовала мать.
− А завтракать? Я есть хочу.
− На море перекусим.
− А ты представляешь, как он разозлится?
− Ну, разозлится, ну и что? Позлится и перестанет. Зато еще хоть окунемся. Иначе я буду страдать всю дорогу.
− А твоя спина?
− Плевать! Почти прошла. Бежим, а то он, кажется, уже едет.
Они, крадучись, выбрались из домика, и, прячась за деревьями, удрали. На пляже мгновенно переоделись, и, бросив одежду рядом с родителями Славика, ринулись в море.
Вдоволь наплававшись и нанырявшись, мама с дочкой повернули к берегу, стараясь не думать о том, что их ждет. По своим подсчетам они провели в воде те самые полчасика, что и обещали папочке. Уже выходя на берег, услышали оглушительный детский рев − на весь пляж. Ревел Славик. Ревел так безутешно и самозабвенно, что просто невозможно было пройти мимо и оставить его в таком великом горе. Оказалось, что отправляясь с Алисой ловить крабиков, он закопал свою новую машинку в песок, чтобы ее никто не утянул. И забыл где. И теперь требовал перерыть весь пляж, но непременно ее найти. Никакие обещания купить ему две таких же положительного результата не дали, − ему была нужна только та, любимая.
В поиски пропавшего сокровища включился весь пляж. Даже отец, полный негодования на своих дам, не смог удержаться и тоже принялся копать песок извлеченной из багажника лопатой. Правда, при этом приговаривал, что этот дурдом ему до смерти надоел и лучше бы он взял путевку в Домбай. Искали долго, но безуспешно. Эти поиски временно отвлекли грозу от наших купальщиц, − правда, ненадолго. Когда оравшего Славика родители спешно унесли с пляжа, так и не попрощавшись, как следует, с соседями, отец грозно заявил, что дает им на все сборы десять минут. В противном случае, уезжает сам, а они пусть добираются домой на поезде. Испугавшись такой угрозы, дамы спешно покидали свои манатки в чемодан, − и семейство, наконец, тронулось в обратный путь. |
