Бретонский Нептун

Над океаном — три домика. Вытянулись по краю обрыва в ряд — зелёный, красный и серенький. Домики маленькие, затейливой, словно детской постройки; вокруг каждого ограда из колючих тугих кустов кратегуса, в оградах игрушечные сарайчики и курятники. В зелёном домике живёт старая француженка со своим любимым шпицем Принцем; в красном — русское семейство, маленькая худенькая мама с дочкой, Соней. Третий домик, серенький — каменный, наглухо закрыт, на окнах жалюзи, собачья будка затянута паутиной, дорожки заросли серой высокой травой,— домик пуст, не удалось его на лето никому сдать…

Внизу шипит, плещет старый океан. Рыбачьи лодки, накренив паруса, везут в залив за скалы богатую добычу: сардины, скумбрию, плоскую камбалу, уродливых крабов в деревянных клетушках. За крайней серой дачкой длинный, высокий береговой отрез далеко ушёл в зелёную воду, размытый прибоем, отошёл от материка и стал необитаемым островом. Тут же, за дачкой, покачивается над обрывом на шесте пустая сеть. По вечерам хозяин ресторанчика, что на перекрёстке дорог, зовёт слугу и из-под ноздреватых скал тянет с ним на блоке грузную сеть: авось среди водорослей и пёстрого морского хлама краб попадётся на счастье.

* * *

Жилица из красного домика, худенькая Сонина мама, пошла с корзиночкой по верхней дороге за скалы к устью реки. Надо было поспеть вовремя, чтобы с рыбачьих лодок всю рыбу не расхватали. А Соню, свою единственную дочку, тихую маленькую девочку, отвела к соседке, старой француженке.

— Будьте, мадам, добры, пусть моя Соня у вас в садике посидит…

— О, пожалуйста! Мой Принц очень любит с вашей дочкой играть.

Мама ушла, француженка ручки на животе сложила и в складном кресле уснула, Принц под крыльцо забрался позавчерашнюю кость отрывать. Скучно стало Соне… Океан шипит, француженка храпит, шпиц ворчит, ветерок посвистывает в тёмных кипарисовых метёлках. Жарко и пустынно, зелёная вода с тускло-голубым небом на горизонте обнимаются, глаза слепят.

Девочка вышла за ограду. На три шага ведь отойти от дома можно… И на пять можно. И на пятнадцать — уж не такое преступление.

И представить себе трудно, как внизу хорошо! Серая тропинка сквозь бурьян сбегает зигзагами к океану. Отлив… Из воды вылезли далеко-далеко вперёд морщинистые коричневые камни. Вокруг камней густыми макаронами лежат водоросли, там и сям сквозят лужицы голубоватой воды. На берегу, в узком скалистом ущелье, бродят дети и взрослые, роют лапами песок собаки, девочки моют в воде резинового негра… Камни блестят, песок блестит, водоросли блестят — Соня не выдержала, подошла к краю обрыва и, шаг за шагом, цепляясь за крепкий бурьян, стала по тропинке спускаться вниз — к детям, к голубым лужицам, к весёлому, доброму океану.

* * *

В комнате, чтоб не скучно было, чтоб себя позабавить, нужны разные вещи: игрушки, книги, цветные карандаши. А у океана ни книг, ни игрушек не надо. Куда ни взглянешь,— всё забава… К обнажённым камням какие-то рубчатые ракушки присосались,— хоть кряхти, хоть ногти себе обломай, ни за что не оторвёшь. В лужицах у подножья скалы крошечные крабы в испуге в пёстрые камушки зарываются: очень страшно,— стоит над ним розовая девочка, ногой по воде шлёпает, а океан куда-то ушёл, и спастись негде!

Соня осторожно переползла с камня на камень, очень боялась, чтобы из густых водорослей её за ногу омар не ущипнул… Вернулась на берег, собрала драгоценную коллекцию камушков: обточенный волной кирпичный обломок, чёрный-пречёрный глазок с белым зрачком, лиловую сосульку, розовую рогульку,— полный кармашек набрала.

Чужую собаку водой из консервной жестянки окатила, собака обрадовалась, встряхнулась, солёные брызги с носа слизнула.

Обернулась Соня — люди шумят, бродят, едят, друг с друга фотографии снимают. Девочка резинового негра на верёвочке под камнем плавать учит. Какой-то толстый француз на одинокую скалу полез, до верхушки добрался и уселся, как помпон на колпаке… Насмотрелась Соня, перебралась вдоль берега через гряду валунов и попала в соседнее ущелье, выбитое в высоком берегу с незапамятных времён волнами. Здесь было тише, и почти никого не было. Только за скалой какой-то старичок наливал в бутылку солёную воду и выливал её. Пять, шесть, восемь раз,— Соне и считать надоело.

«Старый, а как пятилетний мальчик…» — подумала Соня и под острым, наискось врезавшимся в берег огромным камнем пробралась в третье ущелье.

— Вот… Здесь и устроюсь.

Ни души. Вверху небо светлым треугольником над ущельем застыло. Океан шлёпает за камнями, шлейф по водорослям волочит…

В глубине ущелья тёмная щель. Пещера! Соня осторожно подошла ближе и вошла. Крепкий слежавшийся песок от входа бугром подымался в глубь пещеры, по бокам вдоль скал темнели серые полосы… Ай! Что за гадость?! На песок со стен запрыгали отвратительные длинные мокрицы.

Соня стремглав вылетела из пещеры. Села под скалой в тени и засмотрелась вдаль: на коптивший небо медленный трёхтрубный пароход, на вспухающие валы, косо бегущие к берегу. Сидела долго, убаюканная тёплым ветром, ленивым солнцем и ворчаньем воды, сидела долго и неподвижно, словно бабочка на тёплом вишнёвом стволе.

И вдруг всмотрелась. Где же дальние коричневые камни? Почему водоросли набухли и просочились водой? И жестянка, которая валялась перед ней на песке в десяти шагах,— плавает… Почему? О! Как сердито шлёпнула волна об угол скалы… Пена до самых пяток докатилась.

Соня быстро вскочила. Прилив? Конечно, прилив! Ротозейка… И старичок, и все собаки, должно быть, давно ушли. Она побежала к наклонному камню, под которым был проход в соседнее ущелье. Прохода не было, и под камнем шипела и пенилась вода…

Побежала вперед к океану — пусть промочит платьице, не беда,— лишь бы во второе ущелье пробраться, а оттуда в первое к тропинке, что ведёт наверх… Но новая волна хлопнула в камень прямо перед ней; едва успела Соня отскочить и отбежать в угол ущелья. Прилив!

* * *

Вы подумайте только: маленькая кроткая девочка и огромный, одуревший океан… Ни вправо, ни влево дороги нет, вода закрыла все проходы и лазейки, пена и раскатистая волна с каждым ударом всё ближе подбираются к маленьким дрожащим ногам… А вверху, над головой, на высоте трёхэтажного дома, проезжают вдоль края обрыва автомобили, проходят беспечные пешеходы, и никому и в голову не придёт взглянуть вниз на прижавшуюся к мокрой скале девочку…

Влезть на отвесный берег? Но разве девочка мокрица, или обезьяна, или акробат? Бросилась Соня в один угол, в другой, словно мышь в мышеловке, заметалась во все стороны и, наконец, вспомнила о последнем средстве, оно всем детям знакомо,— стала кричать пронзительным голоском:

— Спасите! Спасите! Меня захватил прилив…

Но грубый океан басистым рёвом покрыл Сонин голосок, ветер унёс и разметал детские испуганные слова… И опять стала Соня кричать всё громче, всё отчаяннее. Волна, правда, её пока что ещё не трогала: подкатывалась к ногам и с шипящим вздохом, растекаясь журчащими ручейками и унося за собой пёстрые камушки, возвращалась назад в родное тёмно-зелёное лоно.

Где остановится прилив? На какой линии, у какой чёрточки? Камыш в глубине ущелья был сух, значит, волна туда не докатывается? Или он высох в часы отлива на горячем солнце под тёплым сквозным ветром? Ах, если бы мама, возвращаясь с рыбой домой, по дороге вдоль края обрыва, взглянула вниз на свою дочку!.. Бросила бы рыбу наземь, побежала в ресторанчик за верёвкой и мигом бы спасла дочку.

— Мама! Я больше не буду одна спускаться к воде… Что же это за несчастье! Ма-ма!

Кричала, кричала, даже закашлялась… Хоть бы орёл какой-нибудь пролетающий её за фартушек подхватил, она б ему у верхней дороги тумака под самое крыло дала и благополучно бы прыгнула на землю…

И вот, представьте себе изумление Сони: орёл не орёл, а из-за угла скалы, прямо из лопочущей воды вышел на её зов… Нептун, настоящий морской бог Нептун, как его во всех книжках рисуют. Седая, разметавшаяся борода, косматые брови, в руке трезубец, сам весь в водорослях, словно змеи по ногам его опутали, на плечах прозрачная мантия цвета рыбьего пузыря… Вышел Нептун из волны, приветливо улыбнулся оторопелой Соне, взял её на руки, точно лёгкую камышинку, и опять пошёл, взбивая мутную пену, в воду. Ахнула Соня, закатила глазки, головка набок свисла…

* * *

Очнулась девочка, ничего понять не может. Лежит она в чужой избе на высокой мягкой постели. Перед ней старушка вся в чёрном, вся в складочках, в бретонской наколке, сидит и изо рта водой на Соню брызжет. Словно прачка на бельё перед тем, как гладить. У стены высокий буфет с волнистыми полочками, на полочках расписные тарелки, пёстрые человечки и графинчики! А у окна,— девочка изумленно повернула голову,— Нептун! Сидит на скамье, трубку курит и круглую сетку на свет рассматривает.

— Очнулась?..— ласково сказала старушка.— Вот и чудесно, дружок мой.

Нептун подошёл, смотрит и улыбается.

Набралась Соня храбрости и спрашивает:

— Вы Нептун, правда? Почему же вы в избе живёте?

А старик рассмеялся, трубку на стол положил и говорит:

— Ишь ты, что ей с испугу померещилось! Почему же я Нептун?.. Разве Нептун трубку курит?

— Да ведь вы же из океана ко мне вышли, с трезубцем, весь в водорослях и в океан меня унесли…

— Гм… А ты взгляни-ка в окно.

Смотрит Соня: стоит у крыльца рыжий, широкогрудый конь, ноги расставил, ветер гривой играет, а за конём в двуколке бугром водоросли навалены и в них трезубец — вилы торчат.

— Вот видишь? Я у берега водорослями нагрузил тележку, мы их для удобрения на огород вывозим. Еду по верхней дороге, слышу: внизу писк, не то мышь, не то девочка… Посмотрел вниз, вижу: ты на мокрые камни карабкаешься, прилива испугалась. Спустился я вниз, как был с вилами, по воде вдоль камней прошёл, тебя подобрал и той же дорогой обратно вернулся… Вот я какой Нептун! А ты лучше скажи, ты где живёшь-то?

— В красном домике,— тихо ответила Соня и покосилась на клеёнчатый прозрачный балахон, что висел на гвозде. Вот она, Нептунова мантия…

Выворотил старик Нептун водоросли наземь, посадил Соню рядом с собой в двуколку и покатили: очень было весело ехать: океан, небо, ветер, лошадь фыркает, но в сердце то и дело булавочки покалывали… Придётся ведь и маме, и соседке-француженке всю правду рассказать…

1926

Автор

Саша Чёрный

Саша Чёрный, настоящее имя Александр Михайлович Гликберг (13 октября 1880, Одесса — 5 августа 1932, Ла-Фавьер, Франция) — русский поэт Серебряного века, прозаик, журналист, получивший широкую известность как автор стихотворных фельетонов. Наиболее популярные произведения: сборник «Несерьёзные рассказы», повесть «Чудесное лето», а также детские книги «Живая азбука», «Сон профессора Патрашкина», «Дневник фокса Микки», «Кошачья санатория» и «Румяная книжка».

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *