Прислали нам весной динамит для взрыва ледяных заторов. Осталось его 18 фунтов, и теперь наш участок прямо не знает, что с ним делать. Взрыва боимся, и отослать его не к кому. Наказание с этим динамитом! На всех видных местах в управлении службы пути висели официальные надписи: «Курить строжайше воспрещается». «Громко не разговаривать». «Сапогами не стучать». Кроме того, на входных дверях железнодорожного общежития висела записка менее официального характера: «Ежели ваши ребятишки не перестанут скакать, я им ухи повырываю с корнем. Иванов седьмой». На путях за семафором висели красные сигналы и надписи: «Не свистеть». «Скорость шесть вёрст в час». Поезда входили на станцию крадучись, с тихим шипением тормозов, и в кухнях вагонов-ресторанов заливали огонь. Охрана шла по поезду и предупреждала: — Гражданчики, затушите папироски. Тут у них динамит на станции. * * *— Я тебе кашляну (шёпот), я тебе кашляну. — Простудился я сильно, Сидор Иваныч. — Я тебе простужусь. Бухает, как в бочку! Ты мне тут накашляешь, что у меня взлетит вся станция на воздух. — Наказание с этим динамитом, Сидор Иваныч. — А ты сапогами не хлопай, вот и не будет наказания. * * *— Где вы его держите, Сидор Иваныч? — спрашивал приезжий. — В гостиной, на квартире. В мокрую тряпку его завернули — и под диван. — Как табак, стало быть? — Хорошенький табак. Это собачья каторга, а не жизнь. Детишек пришлось к тётке отправить. Они обрадовались, ангелочки. Начали прыгать: «Папа динамит привёз, папа динамит привёз…» Выдрал их, чертей полосатых, и отправил гостить. — Долго ль до греха! — Вот то-то. Дежурство пришлось устроить. Днём жена с винтовкой стоит, вечером — кухарка, по ночам — я. — Да вы б его отправили. — Пробовал-с. Сам завернул. Запечатал. Приношу на станцию в багажное отделение. А весовщик и спрашивает: «Что это у вас, Сидор Иваныч, в посылке?» Я ему отвечаю: «Да пустяки,— говорю,— не обращайте внимания, тут динамита 18 фунтов. В Омск посылаю». Так он, представьте, бросил багажное отделение, вылез в окно и убежал. Только я его и видел. — Вот оказия! — Мученье. Пробовал его другой дороге подарить. Написал им бумажку. Так, мол, и так: «Посылаю вам, дорогая соседка, Самаро-Златоустовская дорога, в подарок 18 фунтов динамита. Пользуйтесь им на здоровье, как желаете. Любящий тебя участок Омской дороги». — Ну и что ж она? Сидор Иванович порылся в кармане и вытащил телеграмму: «В адрес 105. Подите к чертям. Точка». Сидор Иванович уныло повесил голову и вздохнул. — А вы знаете что, Сидор Иваныч,— посоветовал ему приезжий,— вы б его попробовали Красной Армии подарить. Сидор Иванович ожил: — А ведь это идея. Как же это нам в голову не пришло. Вечером в службе пути сочинили бумажку такого содержания: «Глубокоуважаемый тов. Фрунзе, в знак любви к Красной Армии посылаем 18 фунтов динамита. С почтением, участок Омской дороги». При этом была приписка: «Только пришлите своего человека за ним, опытного и военного, а то никто у нас не соглашается его везти». Ответа от тов. Фрунзе ещё нет. 30 сентября 1925 г. |