— Придётся мне к месту моего жительства ездить,— сказал младший агент охраны Уткин Василий,— видно, не миновать мне начальству писать прошение. Уткин Василий вооружился химическим карандашом и начертал некрасивыми буквами такое: «ЗАЯВЛЕНИЕ начальнику 2-й команды 3-го района охраны грузов Сев.-Зап. ж.д. Товарищ начальник, прошу вашего ходатайства о выдаче мне сезонного проездного билета от станции Медведево — места моей службы — до ст. Едрово — местожительства. Младший агент охраны грузов Уткин Василий» Взяв с собой произведение своей руки, Уткин Василий отправился в Едровский сельсовет и сказал председателю: — Заверь мне, милый человек, заявленьице! Председатель сельсовета жидким чернилом на обороте уткинского произведения написал так: «Подпись руки Василия Уткина Едровский сельсовет удостоверяет. Председатель Васячкин». Засим Уткин Василий направился в волостной исполком и вышел из него, имея на своей бумаге ещё одну приписку, пониже на две строчки: «Изложенное и подпись предсельсовета Васячкина Едровский ВИК удостоверяет. Предвика (подпись неразборчива). Секретарь (подпись совершенно неразборчива)». Кроме того, на бумажке Уткина Василия помещались две печати: одна в левом верхнем, другая — в правом нижнем углу. Печати были очень красивые, круглые, синие, и в центре их помещалась закорюка, отдалённо напоминающая изображение серпа и молота. — К кому бы ещё пойти заверить? — рассуждал сам с собой Уткин Василий.— Впрочем, больше ни к кому не надо. Подписей достаточно, и парочка печатей. Правда, ни один леший не разберёт, что на этих печатях, но это всё равно. * * *Засим начались уткинские неприятности. По прошествии времени, которое полагается на волокиту и бюрократизм, получил обратно от начальства Уткин своё заявление, на котором было написано красивым и бойким почерком: «Ввиду неясной и неразборчивой печати в просьбе отказать и не выдавать до получения заявления, заверенного ясными печатями». Уткин, по прошествии времени, которое полагается на то, чтобы обомлеть, пополз опять в сельсовет и из сельсовета в ВИК с новым заявлением. Новое заявление ему опять заверили и поставили те же самые печати. По прошествии времени, которое полагается на бузу и волынку, Уткин вновь получил от начальства своего заявление с резолюцией: «Отказать за неясностью печати». Уткин явился вновь в сельсовет и ВИК с новым заявлением, причём сказал: — Видно, братцы, ваши печати делал Федя, на свою рожу глядя. Уткину вновь поставили на бумаге Федины произведения искусства. Уткин отправил бумагу начальству, и по прошествии времени бумага явилась обратно с резолюцией, которая Уткину уже была хорошо знакома: «Отказать за неясностью печати». Тут Уткин сел на стул и заревел, как от зубной боли. * * *Чем всё это кончится — неизвестно. Что вы, граждане, в самом деле, младшего агента охраны Уткина умучить хотите?! 30 апреля 1925 г. |