История о том, как Мендель Кантарович покупал у Абрама Гендельмана золотые часы для подарка своему сыну Мосе,— наделала в своё время очень много шуму. Всё местечко Мардоховка волновалось целых две недели и волновалось бы ещё месяц, если бы урядник не заявил, что это действует ему на нервы. Тогда перестали волноваться. Всё местечко Мардоховка чувствовало, что и Гендельман и Кантарович — каждый по-своему прав, что у того и другого были веские основания относиться скептически к людской честности, и тем не менее эти два еврея завели остальных в такой тупик, из которого никак нельзя было выбраться. — Они не правы?! — кричал, тряся седой бородой, рыбник Блюмберг.— Так я вам скажу: да, они правы. В сущности. Их не обманывали? Их не надували за их жизнь? Сколько пожелаете! Ну, и они перестали верить. — Что такое двадцатый век? — обиженно возражал Яша Мельник.— Они говорят, двадцатый век — жульничество! Какое там жульничество? Просто два еврея с ума сошли. — Они разочаровались людьми — нужно вам сказать. Они… как это говорится?.. О! вот как: скептики. Вот они что. — Скептики? А по-моему, это гениальные люди! — Шарлатаны! Дело заключалось в следующем. Между Кантаровичем и Гендельманом давно уже шли переговоры о покупке золотых часов. У Гендельмана были золотые часы стоимостью в двести рублей. Кантарович сначала предлагал за них полтораста рублей, потом сто семьдесят, сто девяносто пять, двести без рубля и наконец, махнув рукой, сказал: — Вы, Гендельман, упрямый, как осел. Ну так получайте эти двести рублей. — Где же они? — осведомился Гендельман, вертя в руках свои прекрасные золотые часы. — Деньги? Вот смотрите. Я их вынимаю. Двести настоящих рублей. — Так что же вы их держите в руках? Дайте — я их пересчитаю. — Хорошо, но вы же дайте мне часы. — Что значит — часы? Что, вы их разве не видите в моих руках? — Ну да. Так я хочу лучше их видеть в моих руках. — Не могу же я вам отдать часы, когда ещё не имею денег? — А, спрашивается, за что же я буду платить деньги, когда часов не имею? — Кантарович! Вы мне не доверяете?! — А что такое доверие? Если бы знали, сколько раз меня уже обманывали: и евреи, и русские, и французы разные. Я теперь уже разуверился в человеческих поступках. — Кантарович!!! Вы мне не доверяете?! — Не кричите. Зачем делать скандал? Ну, впрочем, ведь и вы мне не доверяете? — Я доверяю, но только — двестирублевые часы, а?! Вы подумайте! — Что мне думать? Мало я думал! Ну давайте так: вы покладите на стол часы, а я деньги. Потом вы хватайте деньги, а я часы. — Гм… Вы предлагаете так? Кантарович! Вы думаете, меня и немцы не обманывали? И немцы, и… татары всякие. Малороссы. Ой, Кантарович, Кантарович… Я теперь уже ничему не верю. — Что же вы думаете: что я схвачу и часы, и деньги и убежу? — Боже меня сохрани! Я ничего не думаю. Но вы знаете, если я потеряю часы и не получу денег — это будет самый печальный факт. — Ну хорошо… смотрите в окно: водовоз Никита привёз воду. Это очень честный человек. Дайте ему ваши часы, а я деньги. Пусть он нам раздаст потом наоборот. — Гм!.. Это ваша рекомендация… А не хотите ли моей рекомендации: пойдём к лавочнику Агафонову, и он нам сделает то же самое. — Смотрите-ка! Вы не доверяете водовозу Никите? Так знайте: я торжественно не доверяю лавочнику Агафонову!! — Так бог с вами, если вы такой — разойдёмся! — Лучше разойдёмся. Только мне очень жаль, что я не получаю этих часов. — А вы думаете, мне было не нужно этих двухсот рублей? О, ещё как! — Так мы сделаем вот что,— сказал Кантарович, почёсывая затылок.— Пойдём к господину уряднику и попросим его посредничества. Оно лицо официальное! — Ну это ещё так-сяк. Гендельман и Кантарович оделись и пошли к уряднику. Шли задумчивые. — Стойте! — крикнул вдруг Кантарович.— Мы идём к уряднику. Но ведь урядник — тоже человек! — Ещё какой! Мы дадим ему часы, деньги, а он спрячет их в карман и скажет: пошли вон к чертям. Оба приостановились и погрузились в раздумье. По улице шли двое: Яша Мельник и старик Блюмберг. Они увидели Кантаровича и Гендельмана и спросили их: — Что с вами? — Я покупаю у него часы. Он не дает мне часов, пока я не дам ему денег, а я не даю ему денег, так как не вижу в своих руках часов. Мы хотели эту сделку доверить уряднику, но какой же урядник доверитель? Спрашивается? — Доверьте становому приставу. — Благодарю вас,— усмехнулся Кантарович,— сами доверяйте становому приставу. — Это, положим, верно. Можно было бы доверить губернатору, но он как только увидит евреев,— сейчас же и вышлет. Знаете что? Доверьте мне! — Тебе? Яша Мельник! Тебе? Хорошо. Мы тебе доверим, так дай нам вексель на четыреста рублей. — Это верно,— подтвердил старый Блюмберг,— без векселя никак нельзя! — Ой! Неужели я, по-вашему, жулик? — Вы, Яша, не жулик,— возразил Гендельман.— Но почему я должен верить вам больше, чем Кантаровичу? — Да,— подтвердил недоверчивый Кантарович.— Почему? Через час всё население местечка узнало о затруднительном положении Гендельмана и Кантаровича. Знакомые приняли в них большое участие, суетились, советовали, но все советы были крайне однообразны. — Доверьте мне! Я сейчас же передам вам с рук на руки. — Мы вам доверяем, Григорий Соломонович… Но ведь тут же двести рублей деньгами и двести — часами. Подумайте сами. — Положим, верно… Ну тогда поезжайте в город к нотариусу. — Нате вам! К нотариусу. А нотариус — машина, что ли? Он тоже человек! Ведь это не солома, а двести рублей! Комбинаций предлагалось много, но так как сумма — двести рублей — была действительно неслыханная,— все комбинации рушились. * * *Прошло три месяца, потом шесть месяцев, потом год… Часы были как будто заколдованные: их нельзя было ни купить, ни продать. О сложном запутанном деле Кантаровича и Гендельмана все стали понемногу забывать… Сам факт постепенно изгладился из памяти, и только из всего этого осталась одна фраза, одна крошечная фраза, которую применяли мардоховцы, попав в затруднительное положение: — Гм!.. Это так же трудно, как купить часы за наличные деньги. 1914 |