Я хочу, собственно, написать о рассеянности. То, что я напишу, будет для рассеянных людей вовсе не обидным, потому что они, по рассеянности, не прочтут этого. Они вообще читают мало, а если возьмутся за журнал, то долго, в тоскливом недоумении, будут размышлять, почему какой-то чудак решил напечатать весь текст вверх ногами, забывая, что привести журнал в нормальный, обычный для него вид очень легко: стоит только ещё раз перевернуть всё издание головой кверху… Для обыкновенных людей рассеянный человек чистое мучение: он надевает чужие калоши, иногда новые — вместо своих, целует чужих жен, думая, что это его собственная, и всегда забудет то, что обещал, или то, что ему поручили сделать. Я не настолько рассеян, чтобы забыть перейти от абстрактных рассуждений к конкретному случаю. У меня есть такой. Самый нелепый. Именно — о поручениях. Я стоял у прилавка книжного магазина, покупая какую-то книгу, когда вошёл он — это несчастное растерянное существо, будто ещё не успевшее оправиться от собственного рождения, существо, ещё более жалкое от того, что оно делало вид человека крайне памятливого, уверенного в себе и сообразительного. Этот человек подошёл ко мне и стремительно выпалил: — Дайте мне книгу! Я удивленно посмотрел на него и сказал: — Я всего только покупатель. — Отчего же вы стоите за прилавком? — Я стою не за прилавком, а по сю сторону прилавка. На него самая простая логика действовала мало. Он возразил: — Так я, значит, должен пойти по ту сторону прилавка, и, в качестве покупателя, я буду по сю сторону, а вы, как противоположная сторона,— по ту сторону, в качестве приказчика! видите? Он хитро прищурился, думая, что поставил меня в безвыходное положение, но в это время подошёл настоящий приказчик и спросил его: — Что прикажете? Тогда этот глупец расплылся в широкую улыбку и сказал с видом полного удовлетворения: — Да! Вот это настоящий! — Что вам угодно? — Дайте мне книгу! — Какую? По лицу его пробежала судорога мучительного усилия, и он смущенно выдавил из себя слова: — Эту… самую… — Как заглавие? — Дело в том, что я… забыл заглавие! Я… это самое… может быть, вспомню. Приказчику проще было предложить удивительному покупателю стул и оставить его вспоминать до вечера, но эта книжная крыса обладала, очевидно, добрым сердцем. — Вы, может быть, вспомните автора? (После мы узнали, что автором была Бичер-Стоу, а книга называлась «Хижина дяди Тома»). — Нет, автора мне едва ли уж вспомнить, но я твёрдо знаю, что главный герой — жгучий брюнет!.. — Ну, это для книги не характерно… Мало ли мы встречаем в книгах жгучих брюнетов! Как его звали, по крайней мере? — Его звали… Позвольте! Ей Богу, я вспомнил! Его звали… Ах ты, Боже мой! Это слово ещё на обложке почти каждой книги написано… — Выпуск? — Э, к чёрту выпуск! Ну, посудите сами: разве это мужское имя? Дайте мне… ну хотя бы полное собрание сочинений Тургенева! Приказчик был в полном недоумении. — Прикажете завернуть? — Кого? Вы положительно невыносимы! Как же в завёрнутых книгах я найду это слово! Дайте любую… Ага! Вот эту. Он торжествующе хлопнул по Тургеневу и воскликнул: — Видите! Вот оно, это имя… Так и героя звали!.. — Том I? Что же он был король? — Фу ты, наказание! Такой же, как я китаец! Кто вам сказал, что он король? Он задумался и потом хлопнул себя радостно по лбу (очевидно, вспомнивши о «хижине»). — Да, я забыл! Он был этим… как его… Домовладелец! Приказчик тяжело дышал, и волосы у него прилипли ко лбу. Он стал язвителен: — Скажите, не припомните ли вы, в какой части города стоял его дом? И доходный ли он? И аккуратно ли платят жильцы, чёрт их возьми! А? Отвечайте! Этот человек не смутился, а утвердительно сказал: — Этого не помню… Но он был чей-то родственник! — Покажите мне портрет того негодяя, который не был бы чьим-нибудь родственником! Какого чёрта толкуете вы там о родственниках?! — Он был их дядя! — Чей!!? — Их… вообще!.. Приказчик скрежетал зубами. Тогда я приблизился к нему и сказал: — Я, кажется, понял его: требуется «Хижина дяди Тома»… Дайте ему эту книгу и выбросьте его за дверь!! — Да, да! Так меня и дети просили: «Хижина дяди Тома». Он с удивлением повторил эти три слова. Я гневно спросил его: — Какого дьявола вы сразу не сказали, что Том — негр? Что это ещё за жгучий брюнет?! Он ядовито подмигнул мне и ответил: — Укажите мне тогда хотя бы одного негра, который был бы не брюнет, а жгучий блондин?! И, забывши заплатить деньги, он, сияющий, вышел с книгой на улицу. 1908 |