Как я люблю безмолвие осени! Тишина и есть её поэзия, настоящая, не бросающая камни мыслей в тёмные колодцы вздохов. Тишина и есть моя смиренная родина, хозяйка моей уютной печали. Она не исполняет танец с саблями, размахивая блестящими рифмами, не целится из лука остроумия стрелой иронии в сердце истины, не сетует на равнодушие любимого человека, не декламирует надрывно свой патриотизм, не спорит с одиночеством — она не делает ничего звучного и великого, но и не молчит. Она учит меня быть тише тумана. Сегодня мне показалось, что я начал постигать эту науку. Я сидел берегу озера и пытался заглянуть в его глубину. Никому ещё это не удавалось, никому из произносящих красивые речи, ведь Создатель тишины — и сам Тишина, и только настоящий молчальник способен проникнуть в тайны безмолвного бытия. Вот и мне показалось, что я стал безмятежною рыбой в море неизреченной мудрости. Сейчас подплыву я к Богу, который рыбачит на мелководье Иордана, и стану его добычей, лучшим его трофеем, и он научит меня быть поэтом, пишущим тишину, и раскрывать свободные чувства, не заставляя их глядеть сквозь решётки строк на улетающих журавлей… И тут я проснулся, и рассеялся туман безмолвия, и душа моя пугливою веткой качнулась под тяжестью слова, маленького слова «я», — и посыпались яблоки образов в подол громкоголосой Музе… Увы, я тоже из тех несчастных, чья душа может проникать в песню, лишь разодрав пелену тишины. |