Чапайник

— Василий Иваныч, смотри — Фурман пьяный в сиську идёт!

— Не в сиську, Петька, а в задницу он идёт — я его туда только что послал.

* * *

Василий Иваныч третий час перекладывал картофелины по столу, объясняя Петьке стратегию боя.

— Это всё понятно, Василь Иваныч. Ну, а вот где во время боя находится комиссар?

Чапаев внимательно осмотрел картофельное побоище и прицельно плюнул на стол.

— Здесь, Петька!

— Хорошая позиция,— одобрил Петька,— голыми руками не возьмёшь.

* * *

— А это, комиссар, что за фигня такая? — спросил Чапаев, разглядывая в бинокль белогвардейское построение.

— Это, Василий Иваныч, психическая атака.

— М-да, тяжёлая работёнка предстоит,— молвил комдив, внимательно вглядываясь в лица вооружённых до зубов психов.

* * *

— Василь Иваныч, откуда это ты такой?

— С разведки, Петька.

— И чё разведал?

— Да, ничего, Петька. Ума не приложу, как эти беляки меня раскусили? Усы сбрил, папаху и бурку снял, шашку и наган оставил, одежду крестьянскую натянул, целый день в роль входил, а эти гады только меня увидели и как начали стрелять — пришлось тут же назад вернуться. На лбу у меня что ли написано?

Василий Иваныч смачно матюгнулся и слез с броневика.

* * *

— Петька, давай в «подкидного дурака» сыграем!

— Спасибо, Василий Иваныч — в прошлый раз по уши наигрался.

— Я тебе за это свою саблю отдам.

— Ага, а завтра опять заберёшь — знаю я тебя.

— Именем революции, я тебе приказываю! Откажешься — расстреляю, как гада!

— Ладно-ладно, Василий Иваныч, не горячись — согласен я. Только вы с Фурманом, если уж подкидываете меня так высоко, то хоть изредка ловите что ли. Я и так уже всю задницу о камни разбил.

* * *

— …Не время ещё — подпусти их поближе, ребята.

Когда до белогвардейцев оставались считанные метры, чапаевская дивизия по команде Фурманова зажала нос и громко пукнула. Атака врага моментально захлебнулась, и через пять минут все беляки уже валялись на земле в неестественно-скрюченных позах.

— Ладно, ты выиграл,— сурово сказал Чапаев и протянул свою шашку комиссару,— твоя.

— А спорим, что я этой шашкой самолёт собью! — не унимался Фурманов.

— Не спорь ты с ним, Василий Иваныч,— посоветовал Петька,— у них на Путиловском знаешь какая подготовка!..

* * *

— Василий Иваныч, что такое «любовный треугольник»?

— Как тебе объяснить, Петька… Возьмём, для примера, тебя, меня и Анку…

— И Фурмана впридачу!

— Нет, Петька, это уже не «любовный треугольник» будет, а разврат какой-то.

* * *

Ночь. Чапаев уже почти уснул, как вдруг в соседней комнате раздались душераздирающие крики. Комдив слетел с печки и открыл дверь. На пороге стояла смертельно-бледная Анка.

— Пёстрая лента, пёстрая лента,— сказала она и упала в обморок.

— Твоя работа? — спросил Василий Иваныч подбежавшего ординарца.

— Да я ж ей хотел приятное сделать,— пробурчал Петька, подымая с пола разноцветную пулемётную ленту.

* * *

— Василь Иваныч, я сапоги хромовые купил!

— Они чё — из хрома что ли?

— Ну ты скажешь тоже — из хрома,— возмутился Петька и ушёл хромая на обе ноги.

* * *

— Товарищи бойцы,— говаривал Чапаев перед боем,— отступать некуда — позади Москва и Фурманов с пулемётом!

* * *

— Василий Иваныч, белые идут!

— Пусть идут, Петька, пей дальше…

— Василий Иваныч, белые уже в село вошли!

— Спокойно, Петька, пей ещё…

— Василий Иваныч, белые уже к дому подходят!

— Ничего, Петька, выпей ещё стакашек.

Тот выпил и рухнул под стол.

— Вот видишь, комиссар,— сказал Чапаев,— клин клином вышибают, а ты всё: белая горячка, белая горячка!

* * *

В избу водят арестованного. Чапаев смотрит на него добрыми глазами:

— Ну, мил человек, говори, что ты делал у железнодорожного моста?

— Брат Митька помирает — ухи просит…

— Ага, интересная версия…— комдив посмотрел на часы и повернулся к ординарцу.— Знаешь что, Петька, допросы мы продолжим завтра, а этого типа ты посади пока к остальным митькам.

* * *

— Тихо! Чапай думать будет,— проорал Петька и выстрелил из нагана в воздух.

— Вот ведь даладон,— пробурчал Василий Иваныч сворачивая газету,— не успеешь до «очка» дойти, а об этом уже вся дивизия знает.

* * *

— Василий Иваныч, гонец из штаба армии прискакал!

— Гони его сейчас же обратно!

— Это ещё почему?

— Работа у него такая.

* * *

— Петька! Что это там за шум на улице?

— Коммунистический субботник, Василий Иваныч — Фурманов дорогу убирает.

— Он что, совсем офигел?! Уберёт дорогу — где ж я буду ездить?

* * *

— Василий Иваныч, подозрительную личность поймали — шёл вдоль железной дороги, весь в зелёном, сливался с местностью.

— Что при нём нашли?

— Ерунду всякую — два чемодана с тряпками, торт и маленькую сумочку.

— Значит так, торт — мне, чемоданы — комиссару, сумочку — Анке, а этого типа до выяснения личности — в карцер.

— Вот так всегда, Чебурашечка,— обратился субъект в зелёном к маленькой сумочке,— тебя к бабе, а мне всю ночь на каменном полу валяться.

* * *

— Петька, ты куда гармошку потащил?

— Да, Фурманов кружок народной самодеятельности открывает.

— Кружок самодеятельности? Зачем? — Василий Иваныч пожал плечами.— Мы тут и так все — сплошная самодеятельность.

* * *

В избу влетел очумелый Петька — глаза выпучены, волосы взъерошены, пена у рта:

— Василий Иваныч — белые!!!

Чапаев вздохнул с облегчением:

— Тьфу ты, напугал, прости-господи — я уж думал, что чёрные!

* * *

— Чапай, почему у тебя усы всё время вверх торчат?

— А я туда проволочку вставил.

* * *

— Комиссар, что это ты пишешь?

— Роман про тебя, Василий Иваныч.

— Доброе дело. А глянуть можно? Ну, хоть, чуточку.

— Ладно, смотри.

Чапаев читает: «Ур-ра-а!!! Бах-бах-бах! Тра-та-та-та-та! Бах! Вжик-вжик-вжик! Ур-ра-а-а!!! Буздырк! Твою мать! За мной!!! Пах-пах! Тра-та-та-та-та!»

— Жизненно написано,— похвалил Василий Иваныч, а про себя подумал:

— Вот это стиль! Сразу видно — грамотный человек. Не то, что эти петькины «тыгыдык-тыгыдык-тыгыдык!»

* * *

Петька битый час уговаривал командира:

— Василий Иваныч, пошли к Анке!

— Отстань!

— Я тебя умоляю — пошли!

— Я занят!

— Ну, Василий Иваныч.

— Мне некогда…

Наконец, Чапаев оторвался от пасьянса:

— Петька, да пошёл ты…

— Спасибо, Василий Иваныч — через полчаса вернусь!

* * *

— Василий Иваныч! Звонил Скотовский — просил передать, что завтра в дивизию приедет Бухарик с Бляхером.

— Петька, болван ты эдакий, сколько раз я должен тебе повторять — не Скотовский, а Котовский! И не Бухарик с Бляхером, а Бухарин с Блюхреном!

* * *

— Ну, а в мировом масштабе, Василий Иваныч, ты командовать сможешь?

— Нет, Петька — идишем-то я и не владею!

* * *

Петька возвращается из города весь ошалелый и прямиком бежит к Чапаеву:

— Василий Иваныч, я только что Ленина видел!

— Да ну?!

— Правда-правда! Выхожу на главную площадь, а там народу — уйма! Наверное, целый миллион будет! И он — Ильич — стоит на броневике, руку вперёд протянул — кепку в кулаке сжимает…

— Ну и как, ты с ним поговорил?

— Конечно! И про нашу дивизию ему рассказал. И про тебя, и про Фурманова, и про Анку…

— Ну а Ленин, что он-то тебе сказал?

— А что он скажет — он же памятник!

* * *

Петька уговаривает пулемётчицу:

— Анка, пойдём на сеновал.

— Да идёшь ты.

— Ну, пойдём.

— Не пойду я — не хочу.

— Ну, Анка. Ну, очень надо.

— Ишь ты какой шустрый! Не успели познакомиться, а он сразу — на сеновал. Не пойду я и всё!

В избу входит Фурманов:

— А вы двое что тут делаете? Опять от работы отлыниваете? А ну, живо на сеновал! И чтоб вилы с собой прихватили!

* * *

Фурманов, Чапаев и Петька третий час блуждают по лесу.

— Василий Иваныч, смотри — белые!

— Стреляй по ним, Петька! Стреляй, не жалей гадов!

ТРА-ТА-ТА-ТА-ТА!!!

— Ну что, всех пострелял?

— Всех!

— Молодец, Петруха!

Идут дальше.

— Василий Иваныч, смотри — вон опять белые!

— Бей их гадов! Не жалей патронов!

ТРА-ТА-ТА-ТА-ТА!!!

После очередной перестрелки встревает рассудительный комиссар:

— Слушайте, братцы, стреляйте-ка вы, лучше, по мухоморам и поганкам, а то мы так грибов и до завтра не соберём.

* * *

— Петька, хочешь — я тебе ребёночка подарю?

— Вот ведь баба выдумала — ребёночка! Что я с ним делать-то буду? Ты мне, лучше, сапоги новые подари или будённовку.

* * *

— Здорово, комиссар, чё это у тебя за книжка?

— Учебник французского, Василий Иваныч. Решил выучить язык, чтобы с французскими пролетариями разговаривать.

— Ну, ты даёшь! А скажи чё-нибудь по-французски!

— Жэ.

— Ой, чего это?

— Это по-французски значит «я».

— Ишь ты — «жэ»!

— А, скажем, выражение «жэ пердю» означает…

— Да понял уже,— буркнул Василий Иваныч и, крепко зажав нос, выбежал из избы.

* * *

— Анка, смотри, какого беляка я поймал! Шастал тут возле складов — вынюхивал чего-то…

Анка критически взглянула на добычу и тут же распорядилась:

— Вот что — пойди на двор, прирежь его, сними шкуру, а потом уже тащи в избу — тут я его и выпотрошу.

— Вот ведь зверь-баба, чуть что, сразу — «прирежь»! Я его лучше на волю отпущу.

И Петька вынес зайца во двор.

* * *

Чапаев вальяжной походкой вышел на крыльцо. Вслед за ним появился комиссар.

— Мон шер ами,— обратился Василий Иваныч к Фурманову,— что это за народ толпится возле нашей усадьбы?

— Это же ваша дивизия, Василий Иваныч!

— Фуй, фуй. А это что за приветливая крестьянка с пулемётом на дрожках?

— Это же Анка — наша пулемётчица!

Василий Иваныч послал ей воздушный поцелуйчик:

— А этот симпатичный блондин с голубыми глазами?

— Это же Петька — ваш ординарец!

— Феноменально,— молвил Василий Иваныч и полез в нагрудный карман за пенсне.

Петька выскочил на крыльцо и, вполоборота повернувшись к чапаевцам, закричал:

— Смотрите, братва, что эти поганые беляки с нашим любимым комдивом сделали!

Петька обернулся к командиру:

— Василий Иваныч, скажи — они тебя били? Они тебя пытали?

— Пытали? — Чапаев брезгливо поморщился.— Фу, как это неэтично!

Петька снова обратился к чапаевцам:

— Вы видели, во что эта белая контра превратила нашего Чапая?! Отомстим же за честь нашей дивизии! Все по коням! Ура-а-а!!!

— Ура-а-а!!! — подхватили чапаевцы, словно резиновые мячики запрыгивая на коней.

— Гарсон! — воодушевлённо гаркнул Василий Иваныч.— Всем шампанского — я угощаю!

— Спокойно, Василий Иваныч,— сказал Фурманов, вцепившись железной рукой в плечо комдива,— а ты, Петька, угомонись — тащи сюда срочно ящик водки! Ты, Анка — неси огурцы и пельмени! И затопите баньку покрепче!

Фурманов сорвал с себя шапку и смял её в кулаке:

— Чапаевцы!!! — холодный октябрьский ветер властно взлохматил шевелюру комиссара. Фурманов тут же натянул шапку на голову.— Даю вам слово большевика, что к вечеру мы эту белогвардейскую заразу из нашего комдива начисто выбьем,— с этими словами комиссар вынул из запазухи увесистый томик Карла Маркса и потряс им в воздухе. Уже уходя с Василием Иванычем в избу, Фурманов ненадолго повернулся к чапаевцам:

— А вы, товарищи бойцы, раз уж все на конях — захватите пока какой-нибудь хуторок.

* * *

— Петька, объясни мне, старому большевику, как это так получается — с Анкой уже вся дивизия переспала, а ты всё у неё в женихах ходишь?

— Василий Иваныч,— в сердцах сказал Петька,— ты же сам ей пулемёт доверил и теперь такие глупые вопросы задаёшь…

Чапайник: 2 комментария

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *