Александр Дубянский* * *Принимаю поздравления!День Рождения — 01.01.?? г.1 января 2009 года 10:51:36Алекс | Тель АшерИрония судьбы 2009Таль Ашер, Интернет газета Каббала мируДобро и зло оцениваются по действиям каждого в отношении общества.Бааль СуламОсталось всего несколько дней до Нового года. В такие дни, как в детстве, все кажется чудесным. Вот и сегодня было какое-то необычное солнечное утро. Казалось, что сам мир распахнул мне свои объятия, обдувая капот машины приятным морским бризом. Веселая музыка звучала из глубины сознания, словно оркестр, который спрятался за сцену оперного театра. Поставив машину недалеко от здания фирмы, легким летящим шагом я направился на работу.Настроение было чудесным, и мне хотелось поделиться им с сослуживцами. Но получилось все наоборот — они поделились со мной своим плохим. Сам не того желая, я заразился их взглядом на мир. Мой напарник полдня стонал о трудной работе, соседи по комнате жаловались на пло### еду, а в коридоре, не обращая внимания на окружающих, ругались уборщицы. От замечательного утра ничего не осталось. И я задумался.С чего начинается наш день? С какой мыслью мы ложимся спать и встаем? Чем отличается наш сегодняшний день от вчерашнего? Кажется, что наша жизнь течет своим чередом, и мы не вольны выбирать свою судьбу. Ведь мы — продукты общества, которое формирует нас с детства, продолжает воздействовать в молодости, и не оставляет шансов на изменение к лучшему, потому что формирует нас согласно старым ценностям. Это ценности сложились под воздействием прошлых преувеличенных желаний: к еде, сексу, деньгам, власти и знаниям.Радует, что за последний год мы осознали больше, чем раньше понимали за 10 лет. Политики, ученые, деятели культуры в выступлениях и статьях признают, что в погоне за деньгами и славой мы пришли к настоящему кризису. Многие начинают видеть, что эти желания, в своей эгоистической форме, приносят только войны, катастрофы и кризисы. Человечество будто прозревает, меняется на глазах. Оно начинает искать выход. Но сопротивление нарастает, потому что расстояния сократились, а желания остались прежними.Цивилизация уже привыкла жить в рабстве у своего эгоизма. И мы будто все еще пытаемся получать удовольствие от поездки на старой телеге, в то время как новый самолет стоит и пылится на аэродроме. Мы уже настолько привыкли к этой телеге, что не представляем, что можно подняться в воздух. А ведь не хватает совсем немного — только согласится лететь на самолете!Ирония судьбы в том, что от нас ускользает именно тот важный момент нашей жизни, когда мы можем принять свободное решение! Ведь в новой ситуации глобализации, когда весь мир взаимозависим, мы пытаемся использовать старые эгоистические приемы: отделится и не думать о других. А тем временем, у нас есть готовая — каббалистическая методика перехода на новый более совершенный уровень. Как же сделать это выбор?Это возможно только в масштабе всего общества. Мы проникаемся желаниями друг друга. Поэтому я не смог сохранить хорошее настроение, когда у всех вокруг было противоположное. И наоборот, попадая на вечеринку, человек, как правило, проникается общим весельем. Поэтому если изменить социальные ценности с эгоистических на общественные, каждый из нас будет просто неспособен сопротивляется общему альтруистическому желанию. Ведь интерес общества к человеку будет определяться не его счетом в банке, а вкладом в богатство всего социума.Именно сегодня когда выиграют все — выиграет каждый. Ведь прошлые поколения строили общество ради себя и потому были обречены. А мы можем его построить, чтобы быть ближе к нашей высшей ступени, где мы связаны любовью, а не эгоизмом. И тогда природа улыбнется и поможет нам, подобно тому как помогает пчеле найти свой улей. Ведь она несет мед не себе, а другим. И так поступает каждая, заботясь об общем благе. Если и мы будем заботиться друг о друге, как члены одной мировой семьи, тогда наступит эра всеобщего благоденствия. С Новым годом!Ссылки по теме:"Химия" идеального союза"Этот смутный объект желания"… - секс?Поколение "унисекс" Сайты по теме:- Каббала, наука и смысл жизни- Интернет-газета «Каббала миру» 2 января 2009 года 12:26:12Aniri | aniri_kiev@mail.ru | Киев | Украина Евгений РусскихоборотеньрассказОБОРОТЕНЬрассказСветлой душе моего брата ВладимираВолк объявился в округе под рождество. Лесник Егор Думнов встретился с ним на старой просеке неподалеку от дач. Волк был на редкость большой и тощий. С минуту они смотрели в глаза друг другу. И нельзя было понять: страх или вражда горели в серых, будто стеклянных, светящихся глазах зверя. Егор был без ружья. Разошлись мирно.В тот же день в зимовье лесника зашел Иван Родионов, писатель, живший с осени на одной из дач. Иван выглядел плохо. Исхудал, в глазах – неизбывная тоска. Джек, пес лесника, не узнал его. Чуть не захлебнулся собственной яростью, лая на гостя.Иван пробыл у лесника недолго. Даже ледяная короста на небритых щеках, усах и бороде не растаяла. Только сообщил, что видел волка. А уходя, в сенях уже, предупредил: ты, мол, Егор, в лес без ружья не ходи...А сам-то как без ружьишка? – поинтересовался Егор, которого тронула забота этого нелюдимого парня, видно, таившего в себе какое-то горе.— Нельзя мне, Егор, ружье-то дома держать,— сказал Иван. – Бывает, такая тоска заберет, даже разум мутится. А я книгу пишу. Мне ее обязательно дописать надо...— Ну, ну,— понимающе покачал лохматой головой Егор, сам знавший каково быть одному – с тех пор, как прошлой осенью похоронил свою жену Анну: — А об чем пишешь-то?— О, отец,— Иван взялся за дверную скобу. – Это длинная история. Как от природы неплохой, яркий, но очень гордый человек решил, что ему все дозволено. Но однажды ночью случилось с ним нечто необъяснимое... Ладно, Егор, пойду я...— Гордый, говоришь? – хотелось поговорить Егору с редким гостем. – Ее, гордыню-то, завсегда в узде держать надо. Не то вырвется зверем-то, и хана человеку...И потому, как вздрогнул, резко обернулся к нему Иван, понял, что сказал хорошо. У писателя даже глаза огнем полыхнули. Да ты, говорит, Егор, сказал сейчас все, об чем я пишу. Рванул дверь и выскочил из избы как угорелый.* * *Волк бежал по зимнику через заснеженный луг к реке. Ночь была морозная, лунная. Шерсть волка играла заиндевелыми искрами. Кругом снега, везде мертвая тишина да мохнатые кустики, по которым проходил зимник.Одолев снег реки, волк поднялся по спуску и вышел на трассу, уходящую в райцентр. Дорога поблескивала свежим двойным следом, оставленным машиной. Несколько мгновений волк стоял неподвижно, озираясь и принюхиваясь, потом поднял морду, окутанную паром, к луне и взвыл. Волчий вой, в котором клокотала темная ярость страха, высоко повис, и угрюмо стал растекаться окрест...— Папа, это волк? – спросил мальчик, испуганно прижимаясь к мужику, шедшему по старой просеке в сторону дач. А маленькая девочка, которую мужик нес на руках, при слове «волк» стала тихонько плакать...— Ничего,— пробормотал мужик в поседевшей от инея собачьей шапке. – Скоро придем... Печку затопим, елку поставим... Вон их сколь – руби, не хочу... Ну-ка передохнем маленько. Оп-па...Мужик опустил девочку на снег, и ее тотчас обнял, прижал к себе мальчик. А мужик достал из кармана полушубка бутылку, зубами вытащил пробку и сделал из горлышка несколько громких глотков. В нос волка, нагнавшего приезжих, ударил запах водки. Такой же ненавистный, как запах псины, исходивший от большого двуногого. Светящиеся глаза волка сузились. Двуногий в собачьей шапке пугал его и будил в нем слепую ярость.И когда приезжие снова двинулись по просеке, волк с подтянувшимся голодным брюхом побрел за ними, держась леса.Мужик с детьми остановился у крайней дачи – щитового домика рядом с черной цистерной, лежащей в снегу. Тихо матерясь, с трудом открыл висячий замок. И все трое вошли в темное, промерзшее помещение.Волк, стоявший у цистерны, вытянул шею – ждал, что засветятся щели в ставнях и потянет дымом из печной трубы. Тишину мертвого поселка нарушал лишь мороз, бухая выстрелами в деревянных постройках.Вдруг дверь дома со скрипом открылась, и на улицу вывалился мужик в расстегнутом тулупе и с вытаращенными глазами...— Папа, папа! – закричали в доме дети.— Скоро я... – бормотал двуногий, поворачивая ключом в замке. – Щас, только елку где срублю...Потом двуногий побежал к просеке, петляя и жутко оглядываясь, как зверь, убегающий от своры собак. Высунув сухой, горячий язык, за ним потрусил волк.— Курва... – доносилась до волка ругань убегавшего. – Ведьма!.. У-у-у... – вдруг взвыл двуногий и замер, оглянулся на дачи, слышно было только его хриплое отравленное дыхание...С высоты смотрела бездонная и страшная черная пустыня с замерзшей луной. Хмурые ели и сосны отбрасывали на снег темные неподвижные тени. Будто ждали – как поступит сейчас человек. Тот, взвыв, опять пустился бежать по направлению к трассе. Но лес будто не хотел отпускать его: двуногий споткнулся и рухнул в снег...Волк остановился; сдерживая ярость, смотрел на лежавшего — лежачего не бьют.Тот поднялся не сразу. Перевернулся на спину и жадными глотками допил водку. Пустая бутылка, посвистывая, полетела в кусты, чуть ли не в морду волка...— О, е... – выругался двуногий. – Чего это я? Улики разбрасываю...Вскочил, бросился к кустам.— Если что... – ползая в снегу, бормотал он пьяно. – Убью... Все отдал!.. Дом? На. Машину? На, подавись... Все бери, курва... Теперь вот детушек... Ну ничего... Ничего. Теперь одной веревкой повязаны... Ага, вот ты где...Двуногий сунул бутылку в карман и побрел к трассе, что-то напевая с пьяным равнодушием.Его машина стояла на обочине. Он открыл дверцу и хотел было сесть в машину, но вдруг на грудь ему прыгнул огромный волк.* * *Егора, спавшего на остывающей печи, разбудил лай Джека. С вздыбленным загривком собака бросалась на дверь. И в следующее мгновение, будто кто бритвой по спине провел: чуть ли не под окном взвыл волк!..— От, сволочь,— придя в себя, выдохнул Егор – Пугать, значит... Ну, дак теперь отвоешься...И еще раз отругал стервяка, но покрепче. И это как будто придало ему злости и храбрости. Ощупью привычно спустился с печи. Не запалив лампы, впотьмах, сел на скамейку, сунул ноги в валенки. Правая нога со старой военной раной, как назло, одеревенела...— Да уймись ты! – прикрикнул на Джека. – Чего панику сеешь...Надев ватник, Егор снял со стены двустволку, нашарил в ящике стола коробку с патронами. У оконца, разрисованного морозцем, зарядил ружье патронами с картечью. Картечь берег для лисы, волков-то здесь сроду не бывало, и вот пригодились, кха...Унимая колотун, Егор посидел на скамейке и как в атаку пошел. Толкнул дверь, вышел в сени и... оцепенел: волк – елки — моталки! – тяжело царапал когтями наружную дверь... Со страху Егор навскидку выстрелил в дверь...От выстрела он оглох и ослеп – будто сени снесло к черту. В кислом пороховом дыму нащупал запор, откинул его, открыл дверь и чуть не задохнулся от свежего воздуха с крепким морозом, ударившего в лицо. То, что он увидел, походило на чудо. Волк не убежал, а стоял у штакетника, шагах в пятнадцати от него и, как давеча на просеке, смотрел ему прямо в лицо. Выстрел опять оглушил. Опустив стволы, Егор с пронзительной радостью увидел: волк лежал, вытянувшись, у забора. Большой лежал. Будет что потом вспомнить...— Ну, что ты, дурень, в ногах-то путаешься,— пожурил странно притихшего Джека Егор, перезарядил ружье и, прихрамывая, пошел к добыче, поскрипывая по снегу валенками.Но чем ближе он подходил к темневшему на снегу волку, тем больше росла в нем уверенность, что он продолжает спать на печи и видит сон: у забора лежал не волк, а... голый бородатый человек. А неподалеку от него — лохматая шапка-ушанка...Егор перекрестился, хоть в Бога не верил, тоскливо посмотрел на луну, у которой вдруг выросли уши...— Егор... – вдруг кто-то тихо позвал его. – Это я, Иван...Одним рывком достиг Егор лежавшего, упал на колени.— Ваня, ты? Как же это? Я ить в волка стрелял... Я щас, Ваня, щас...— Егор... – прохрипел Иван, зажимая кровоточащую рану на груди. – Не суетись... Послушай. Там на даче, у цистерны, дети... Мальчик и девочка. Дети, Егор... Беги к ним, не то замерзнут... – Иван закрыл глаза, на его губах пенились кровавые пузыри...— Какие дети, Ваня? – позвал его лесник, ополоумев от горя. – Ты это, сынок, за шею меня держи... Я санитаром был... Все сделаю...— Не надо,— рука Ивана бессильно упала в снег. – Поздно. Помни: ты стрелял в волка... И не казни себя... Я сам этого хотел... Сам... Там, рукопись на столе... Возьми ее. Прочтут – оправдают... А того... у машины... я убил. Дети! – вдруг рванулся Иван. – Дай мне лыжи! Лыжи дай!.. – и замер, обмяк, глядя в звездное небо широко раскрытыми глазами.* * *Следователь районной прокуратуры Лир зашел в тупик. Егор Думнов утверждал, что стрелял не в человека, а в волка. Психиатрическая экспертиза показала его полную вменяемость, но психиатры не исключали временного умопомрачения на момент убийства Родионова. Думнов был непьющим. Об этом знали все – от районного начальства до браконьеров. Среди последних у Думнова могли быть враги – лесник он был неподкупный. Но какой мотив стрелять в Родионова? В писателя с неудавшейся судьбой? О нем сам Егор не мог рассказывать без слез. Уверял, что только благодаря Ивану, дети были спасены. Потому что он, будучи волком, сам подставил свою грудь под выстрел. Выходило, что Родионов был оборотнем. И только, умирая, вновь стал человеком по облику. Словом, чертовщина какая-то, полный бред!Между тем Родионов с простреленной грудью лежал у лесника, голый (одежду не нашли ни в лесу, ни у лесника), прикрытый тулупом. Убит он был из ружья Думнова. Скорее всего он и разбудил ночью лесника, сообщил о детях (а кто же еще?). Но тогда почему, почему он сам-то, живя в трех шагах от дачи, где замерзали дети, не попытался даже сбить замок, а понесся за десять верст по снегу, да еще без лыж, к леснику? По словам Думнова, в тот день Родионов приходил к нему дважды. Сперва, чтобы предупредить о появлении волка, а потом — ночью... Однако следов второго прихода Родионова к леснику криминалисты не обнаружили. На метле что ли прилетел! Зато двор лесника был буквально истоптан волчьими следами, не считая следов, оставленных лесниковой собакой. Волчьи следы были на редкость большими. Кровь на снегу, много крови. Где же волк? А шапка? Кто принес леснику шапку Сагдинова, которому зверь вырвал глотку?— Итак, что мы имеем? – Лир затушил сигарету о пепельницу с головой Мефистофеля. – Сагдинова загрыз волк. Думнов говорит, что эта, мол, гнида завезла ребятишек на смерть. Похоже на то. Не на пикник же он их привез глубокой ночью в такой сильный мороз. Машину оставил на дороге. Не хотел наследить? Когда Егор нашел детей, мальчишка лежал синий, обняв сестренку, которую накрыл своей одеждой. Похоже, сожительница Сагдинова что-то знает. Но темнит. Нервничала. Что и говорить, красивая баба. Но похоже, стерва еще та. Когда узнала, что Сагдинов погиб, глазом не моргнула. Ушла в приподнятом настроении. Даже не спросила – как дети и где они. Оно и понятно. Чужие ребятишки ей ни к чему. Сагдинов отписал на ее имя и дом, и машину. Зачем это вдовцу? Видно, Думнов прав: хотел угодить бабе. А та, обнаглев, потребовала уже нечто чудовищное...Лир поморщился. На своем веку он повидал, конечно, и не такое. Человек, потерявший совесть, страшнее лютого зверя. А бабу, как говорят в народе, черт золотом сманил. Но попробуй, докажи вину! Сагдинов мертв. Родионов тоже. А в сказки об оборотнях Лир, конечно, не верил...Лир почувствовал, что у него едет крыша от этого, простенького, на первый взгляд, дела.Машинально он стал перелистывать рукопись Ивана Родионова «На дороге ввысь или История одного превращения».* * *Фантастическая история, написанная от лица «Р», была не нова. Но сам процесс превращения героя в волка был описан с такой потрясающей достоверностью, что создавалось жутковатое впечатление, будто автор на самом деле был волком. Или, по крайней мере, жил некоторое время в волчьей стае, ну, как Маугли. Лир даже нюхал листы рукописи, и бумага, как ему казалось, тоже пахла псиной. Впрочем, псина била в нос и на дачке, где жил Родионов. А пол ее был усеян собачьей шерстью...— Или волчьей? – лукаво подмигивал выпуклый каменный глаз Мефистофеля. – Ведь у Родионова собаки-то не было. Как и у прежнего хозяина дачи. Откуда, мол, шерсти там взяться?Лир перевел взгляд на зарешеченное окно кабинета. Уже стемнело. Люди готовились к встрече Рождества. А он тут с чертом... Лир перевернул страницу Ивановой исповеди. «... Виной всему была моя гордыня,— писал Родионов. – Гордая моя душа стремилась к свободе, но с каждым днем я убеждался, что из меня никогда ничего не выйдет. Душа моя рвалась обнять всю природу, а я уныло ходил на службу, варясь среди людей в вареве из пошлости, мелких подлостей, зависти. Душа моя ссыхалась. Я хотел возненавидеть людей, но просто стал презирать их. Ненавидеть я стал самого себя — за мелкость. И мало – помалу ушел в подполье собственного «я». Что мне оставалось? Только мечтать. И я стал писать по ночам книгу, от которой бы, как я мечтал, сотни людей, пораженные истиной, упали бы ниц и в благоговении лежали бы, как мертвые... ».Дальше давался беспощадный самоанализ. Лир всю эту лирику перелистал. «Я жестоко наказан! — писал Родионов на последней странице. — Добрый по природе, я озлобился. Но мне ли, испуганному, быть волком! И надо ли говорить о том, какой ужас охватил меня, когда однажды, проснувшись ночью, я увидел на своей руке густую шерсть, а на пальцах,— на моих тонких пальцах! — острые когти... Беда заключается в том, что с течением времени светлые часы, когда я вновь становлюсь человеком по облику и по мыслям, бывают все реже. Сегодня я чуть было не напал на лесника, добрейшего, честного Егора. Чудом разошлись мирно. Но скоро – я это знаю! – память о прошлом оставит меня, а человечье во мне исчезнет. Я забуду свою жену, своего ребенка, которым не дал ничего, кроме горя. Я забуду мою мать, моего отца, родину. И тогда я стану только волком. Жестоким и кровожадным. Но я не хочу этого!.. Не хочу!»В этом месте рукопись обрывалась. Лир взглянул на часы, открыл сейф, положил в него рукопись и тут его взгляд упал на пакетик с шерстью, которую он взял при осмотре дачи Родионова, так на всякий случай. Он закрыл сейф, снял с вешалки пальто. Но вдруг, точно под гипнозом, неожиданно для себя набрал номер телефона морга и попросил патологоанатома срезать прядь волос с головы Ивана. Для идентификации, сказал он. Положил трубку. И почувствовал на себе чей-то взгляд. Когда он резко обернулся, то ему показалось, что Мефистофель, ухмыляясь, одобрительно покачивает рогатой головой...7 января 2009 года 14:48:02Евгений | evgenijruskich@yandex.ru | Вильнюс | Литва Евгений Русскихголубая звездасказкаКогда мой папа женился на мачехе, то она стала делать вид, что не замечает меня. Папа очень боялся этой злой красавицы и в угоду ей сам притворился, будто у него никогда не было дочери. И мне пришлось перебраться в маленькую дальнюю комнатку с окном в сад, где я зажила самостоятельной незаметной жизнью.Днем я читала книгу – подарок мамы. Это были сказки Христиана Андерсена. А по вечерам сидела у окна и смотрела на звезды. Одна звезда сияла так низко над садом, что казалось – протяни руку и коснешься ее. Не знаю почему, но ее голубое сияние утешало меня.Но однажды она исчезла с небосвода, а утром мне сказали, что в сад упал странный камень, похожий на лицо человека. От неясного предчувствия у меня сильно забилось сердце. И я попросила показать мне место, где упал камень.Камень лежал в конце аллеи неподалеку от сгоревшего ночью старого тополя. Он и вправду был похож на человеческое лицо. На доброе лицо пожилого человека, которое показалось мне знакомым. У него был длинный нос, высокий покатый лоб, а каменные пряди волос, припорошенные снегом, казались седыми...— Андерсен! – ахнула я.Конечно же, это было лицо Христиана Андерсена. Уж мне ли не узнать это излучающее такую доброту лицо! Ведь этот сказочник был моим единственным другом. С тех пор как умерла моя мама, и я часто разговаривала с его портретом, напечатанным в книге.Изредка я стала приходить к камню. И поверять ему мои горести. И камень с добрым лицом терпеливо выслушивал меня.В тот зимний вечер, о котором я хочу рассказать, в доме установили большую елку, и мачеха сама нарядила ее. А я по-обыкновению сидела в своей комнате и ждала папу, который еще утром уехал в город. Я надеялась, что как только он вернется, заглянет ко мне. Ведь было Рождество. Мой любимый праздник. Но он все не приезжал.Наконец, я услышала, как в доме хлопнула дверь, и раздался папин голос! Но, увы, прошел час, другой, а он все не заходил ко мне. Может быть, с ним что-нибудь случилось? Крадучись я вышла в коридор и в застекленную дверь зала, где вспыхивала огнями елка, увидела папу. Он сидел рядом с мачехой у камина с бокалом в руке.Вспомнилось, как год тому назад мама, папа и я вот так же сидели у камина. На улице лежал снег, и было холодно, а в доме царил уют, в камине горели дрова, и красивое лицо мамы озарялось каким-то неземным светом. Мама читала вслух сказку. От атмосферы таинственности по спине пробегали мурашки. Как хорошо было чувствовать себя дома в семье, видеть папу и маму живыми, здоровыми и думать о том, как ты приподнесешь им свои рождественские подарки!А теперь...Заплакав, я набросила на себя пальто и выбежала в заснеженный сад. Кроме камня, у меня никого не было во всем мире!Обняв его, я дала волю слезам. Мои слезы капали на каменное лицо моего единственного друга.— Как бы мне хотелось летать,— вслух мечтала я. – Выпорхнуть бы из своей клетки и взмыть к звездам. Прочь от злой мачехи, от скучной моей жизни, в которой нет места чуду! Ах, как бы мне хотелось быть сильной, красивой и вольной... Но чудес не бывает, не бывает, мой милый друг... ».И вдруг я почувствовала, что камень стал теплеть, будто хотел согреть меня в эту морозную ночь. Я говорила, а камень все теплел и теплел. Мне стало жарко. Невольно я отстранилась от каменного лица. Из его глазниц текли слезы и с шипением падали в снег... Я прикоснулась к камню, он был горячим! Таким горячим, что снег вокруг него стал таять.Снег таял очень быстро, превращаясь в столбы пара. И вот уже обнажилась земля. И на ней – о, чудо! – стали появляться цветы. Много цветов! Я тогда уже знала, что с людьми случаются странные вещи, которые писатели называют «сном наяву». Но нет – это был не сон! И я нарвала большой букет подснежников. О, как я была рада этому неожиданному подарку – живым цветам в канун Рождества! Конечно же, это был подарок! Милый камень! Но где же он?Я замерла – камня нигде не было. На том месте, где он лежал, зияла яма, а из нее выходил голубой луч... Он поднимался к небу, словно указывая путь – к голубой звезде, которая опять сияла на небе, ярче других звезд.— Подснежники? – изумилась мачеха. – Откуда они у тебя?— Возьмите, это вам,— сказала я весело, протягивая букет мачехе.— Мне? – лицо мачехи вдруг покраснело.— Да – а... – подошел к нам папа. – Подснежники в январе. Мда – а... – он не знал, радоваться ли ему или же насторожиться.А я глубоко вздохнула, набрала воздуха полную грудь, как это делают для храбрости, и вдруг всплыла к потолку. Я летала! А мачеха и мой папа стояли внизу и испуганно смотрели на меня. Господи, какими же они были маленьими!7 января 2009 года 14:49:47Евгений | evgenijruskich@yandex.ru | Вильнюс | Литва Евгений РусскихдырарассказКазалось, что сам сатана, подслушав план Влада, создал ситуацию, самую благоприятную для его осуществления.Влад оторвал взгляд от кобуры милиционера и почти побежал к трассе, где ни свет, ни заря, маячил какой-то оборвыш.Пацан задумчиво ковырял палочкой останки птицы, расплющенной колесами.— Эй! – тихо позвал его Влад, присев на корточки. — Иди, иди сюда...Тот подошел.— Слушай,— начал было Влад и осекся.На него смотрели глаза мертвеца, это были глаза неживого человека...— Чо зыришь? – промолвил нежить.— На! — сунул Влад в ледяную руку подростка мятую купюру. — Теперь, слушай. Вон за тем углом мент стоит. Подойдешь, скажешь. Мол, играл вон на той стройке. Видишь, где роща? А там, мол, труп. Девчонка. И все. Понял? И рви когти. Если сделаешь, о чем прошу, дам еще столько же... Раскумаришься.— Наколешь, – сказал мертвяк.— Придешь на кладбище, там есть склеп, дам еще. Не придешь, дело твое...Влад крепко стиснул костлявое плечо мальчишки, подтолкнул: «Пшел!».Пацан повернулся и, точно зомби, зашагал на угол, где между блочными пятиэтажками затаилась патрульная машина.Влад метнулся к дому. Обогнул его, из-за угла осторожно выглянул в проход. Мент сидел в машине. Влад ждал. Показался пацан. Мент опустил стекло. Мальчишка говорил дольше, чем требовала информация. Влад собрался в пружину. Вдруг мальчишка попятился и скрылся из виду. Прошла минута, другая, третья... Мент не выходил. Где-то неподалеку зашаркала метла. Хлопнула дверь в парадном. Дом просыпался. Мент не выходил. Влад пошарил глазами по земле, усыпанной желтыми листьями. Зачем-то поднял камень, он был мокрый на ощупь. И тут мент вышел. Рыжий, коренастый. И нехотя направился в сторону рощи, к долгострою, где Влад провел самую горестную в своей жизни ночь. Оставалось опередить мента.* * *Пацан возник на кладбище точно фантом. Влад уже успел про него забыть. Сидел в склепе у костерка, пожиравшего маску с прорезями для глаз, приходил в себя, и все еще не верил до конца, что добыл пистолет. По каменным заплесневелым стенам склепа сочилась вода. Всполохи огня вырывали из сумрака то свастику, то адамовы головы, нарисованные на стенах сатанистами. Влад грел над хилым огнем руки и радовался, что обошлось без крови. Правда, рыжего пришлось вырубить. Но жить будет. Теперь – валютный киоск! План он обдумал до мельчайших подробностей. Все рассчитал. Срыва не должно быть.— У-у — у,— сдавленно замычал он, вспомнив про свое горе.Мысль о болезни старшего брата мгновенно вернула, даже не вернула, а швырнула в реальность, которая милостиво отступила в глубину сознания, пока он действовал. Опухоль мозга! Но шанс есть. Всегда есть шанс. Так ему сказали в онкологическом центре. И тут же, как обухом: нужна операция, но стоит она немалых денег. Будь оно все проклято! Но теперь он эти деньги достанет! А потом... Потом на Багамы! Он увезет брата к теплому океану, к его мечте. Ведь с тех пор, как умерли родители, брат не знал, что такое отдыхать. Заботился о нем, как о ребенке. Теперь настал его черед помочь ему. Год, два. Неважно. Но он не даст брату умереть! Океан, экзотические фрукты вернут ему здоровье, потерянное на заводах.Влад представил, как с досками для серфинга, загорелые, сильные, они с братом идут по ослепительно белому пляжу на фоне вздымающихся океанских валов, – когда из пелены дождя вдруг появился этот заморыш с мертвыми глазами нюхача.Это неожиданное вторжение в мечту вызвало злость на себя, которая затуманила сознание...— Сто ...– отсчитал он мятые купюры. – Чего ты? Бери и вали отсюда!— Я все видал,— зыркнул нежить из-под капюшона.— Что ты видел? — Влад был готов задушить гаденыша.— Как ты мента замочил...Сила, незнакомая, давящая, рванула и повлекла куда-то в глубокую глубину каменной могилы... Но усилием воли Влад заставил себя не дергаться.— Слушай,— тряханул он мальчишку за костлявые плечи. – Ты это хорошо придумал. Молодец. А теперь пошел вон! – И Влад сделал угрожающий жест.— Не,— сказал пацан и бросил на землю что-то мерзкое, кровавое...Влад всмотрелся. Лоскут кожи с клоком рыжих волос, запачканных кровью...— Скальп?! О, боже...— Руки за голову! Мордой к стене!– вдруг раздался сверху грубый голос.И на землю спрыгнул мокрый с ног до головы детина в распахнутой рокерке, надетой на голое тело. По заточке, которую он сжимал в руке, стекая, капала вода...— Пушку гони, сука! – взревел, плача, здоровенный ублюдок, надвигаясь на Влада.— Братка мой,— сказал мертвяк безжизненным голосом и протянул руку: — Давай пистоль. Отседа не сбяжишь...Детина беззубо оскалился и, приплясывая, пошел на Влада. Его обритая, бугристая голова с выпученными глазами качалась на тонкой, словно без костей, шее. Пятясь, Влад медленно полез во внутренний карман куртки и почувствовал под пальцами ребристую рукоятку «макарова».— Хорошо, хорошо, но скальп зачем с человека содрали? — наткнувшись спиной на стену пробормотал он, лихорадочно ища выход.— Это не человек,— пробубнил пацан.— А кто? – опустил предохранитель Влад.— Клоняк.— Ты чо там маракуешь, ты чо там... убью... – вдруг заблажил, зарыдал амбал, и бросился на Влада, выставив пику...Не сознавая того, что делает, Влад выхватил пистолет и выстрелил психу прямо в лоб.— Братка! – скребя пальцами по земле, забился малой.Ногой Влад отпихнул его. Положил пистолет во внутренний карман, но тут же, вскрикнув, рухнул на спину, крысеныш вцепился ему в ногу и стал ее рвать зубами. Взвыв от боли, Влад изогнулся. Выхватил пистолет. Перехватив его за ствол, резко ударил мучителя по голове и не только услышал, но рукой почувствовал хруст...Завалив тела братьев ржавыми крестами и палыми листьями, Влад бросился прочь.* * *Он остановил грузовик на трассе, спросил шофера в черных каплевидных очках: «Подбросишь до К.? » — «Садись»,— откликнулся шофер. В кабине Влад откинулся на спинку, закурил. Машина летела по мокро блестящей трассе на запад. Шофер молчал. Подавшись вперед, крутил баранку и едва слышно насвистывал однообразный мотивчик. Влад уловил, что водила несколько раз сбоку присматривался к нему. Но ничего не спрашивал.Можно было посчитать кошмаром все случившееся, а отсчет пробуждения вести с этого момента – как только он сел в машину, но не получалось. Напряжение не уходило. И вдруг Влад отчетливо понял весь смысл случившегося. Он попытался вспомнить названия этой треклятой дыры, куда занесла его нелегкая. То ли Лаев, то ли Лаевск, черт бы его побрал! Бедная Россия! «Всех перестреляю, кто встанет на пути» — озлобился он.Впереди показалась милицейская машина. Разминулись мирно. Водила мотнул головой:— Зашевелились, мля... Слыхал? В Наголаеве мента замочили...— Нет.Влад невольно коснулся куртки, где чуть-чуть выпирала рукоятка пистолета.— Во! – покосился водила. – Пушку, грят, забрали. Но дорога тут одна. Отседа не сбяжишь...По спине Влада пробежали мурашки. Он взглянул на шофера. На сером безжизненном лице — злобная ухмылка. «Не сбяжишь... ». Влад почувствовал опасность. Она исходила от шофера. Было в его облике что-то такое, что вызывало в памяти лицо мента, скальпированного ублюдками... «Клоняк!»,— мелькнуло в мозгу. Влад занервничал. У него уже не оставалось сомнений, что убитый мент и шофер похожи друг на друга, как две капли воды. Шофер посвистывал. В кабине нагнеталось ощущение безысходности и обреченности.Приехали в К.Выйдя из машины, Влад почувствовал облегчение, будто вырвался из камеры смертников. Хотелось курить. Сигареты кончились. Влад выбросил пустую пачку, подошел к киоску рядом с автостанцией. Купил новую, взял сдачу. Кто-то положил ему на плечо тяжелую руку, Влад вздрогнул:— Побазарить треба... – смотрел на него водила в черных очках.— А в машине времени не было? – дернул плечом Влад.— Не.— А теперь у меня нет – на автобус опаздываю.— Зря.— Что «зря»?— На автобус зря, попутками надо... Ну, хорош базарить! Пушку давай!— Ты что, гад?— Здорова, мужики! — оскалился вдруг водила.Вадим обернулся. Через площадь к автостанции шел патруль, трое, такие же рыжие, как и водила. Шофер помахал им рукой. Один из них, с автоматом, махнул в ответ, окинув Влада подозрительным взглядом. И опять Владу показалось, что это...— Наголаевские,— радостно сообщил Владу шофер. – Пошли что ли?— Куда?— Коту под муда. В кабине отдашь.— Слушай, – взмолился Влад. – Не сдавай. У меня брат умирает. Я заплачу столько, сколько ты скажешь...Тупая, злобная ухмылка.— Отдашь пушку, там поглядим...Залезли в кабину. Менты остановились неподалеку, закурили, бросая взгляды на машину. Влад наклонился, достал из кармана куртки пистолет, вынул обойму, и отдал «макаров» шоферу.— Ну, я пойду?— Погодь,— суетливо засовывая пистолет за пояс, забормотал шофер. – Тебя ж тут враз захомутают. Отъедем малехо, отдашь маслятки, и бывай...Рыжий лихо развернул машину, и допотопный грузовик, разбрызгивая лужи, понесся обратно...* * *Влада нашли грибники. Закинув руки за голову, он лежал в траве, неподалеку от трассы. В его открытых глазах отражались облака, плывущие в синем небесном океане. Грибники, муж с женой, сперва подумали, что парень отдыхает, но вдруг заметили черную дыру на его виске.Вызвали милицию.Прибыли трое. Похожие друг на друга, как родные братья. Следователь в солнцезащитных очках, все время что-то насвистывая, склонился над трупом. И вдруг обнаружил в руке парня пистолет.— Макаров,— сообщил он. – Тот самый.Муж с женой удивленно переглянулись. Откуда? Никакого «макарова» у парня не было, когда они его нашли. Это не ускользнуло от глаз следователя.— Нездешние что ли? – спросил он. — Ну, ну... Документы! – вдруг рявкнул он, вставляя обойму в пистолет.И двое его сослуживцев одновременно повернули к ним головы и синхронно, точно роботы, потянулись к кобурам.7 января 2009 года 14:51:53Евгений | evgenijruskich@yandex.ru | Вильнюс | Литва Елена Нелванд* * *Принц, который потерял свои желанияКак уже отмечалось, мы видим и вообще чувствуем внутри себя, снаружи нет ничего, поэтому глаза могут отсутствовать, а человек будет видеть. Для чего глаза? — Чтобы пребывать в иллюзии, что перед нами что-то находится!Интернет- газета "Каббала миру"Жил был принц. Уточняю сразу — сказочный принц, и жизнь его тоже была совершенно сказочная. Судите сами: возможно ли не чувствовать себя довольным и счастливым, когда все без исключения заняты лишь одним — выполнять любое твое желание.Да... Вот только... выполняли они, выполняли, да так все и выполнили. Без остатка. И проснувшись в одно далеко не прекрасное утро, наш принц не нашел у себя никакого, даже самого пустякового желания, чтобы начать новый день. Он тщетно искал причину спустить ноги с кровати. Ничего. Как ветром сдуло.Для более глубокого понимания его проблемы давайте, пожалуйста, вспомним? что мы все время чего-нибудь хотим. Практически непрерывно. Мы хотим жвачку, или мороженое, или мотоцикл, или гол, или стать звездой класса, или завести щенка овчарку, или запустить змея, или поехать в Африку, или побыстрее вырасти, или снова стать маленьким, или..., или..., и так далее, без конца и края.Ну, а принц уже осуществил все, на что ему хватило воображения. Повторяться было скучно, а нового ничего в голову не лезло. А главное, он понял: что-то здесь не так. Как будто кто-то без конца шутил с ним одну и ту же злую шутку: в момент получения желаемого желание исчезало бесследно, прихватив с собой и удовольствие. Ну, какой смысл было что-нибудь хотеть? Вот он и перестал.Это серьезнее, чем кажется — не хотеть вообще ничего. "Зачем?" — отвечал принц тихим голосом, что бы ни предлагали ему встревоженные отец-король, советники, слуги, психологи, и конечно доктора всех видов медицины. И какой бы резон не прозвучал в ответ, он лишь пожимал плечами и устало закрывал глаза. Были опробованы все известные и специально изобретенные развлечения — напрасно! Принц угасал со дня на день.И вот, когда несчастному королю оставалось лишь молиться о чуде, неожиданно пришло спасение. Какой-то просто одетый старик постучался в ворота замка, требуя немедленного свидания с принцем. "Я знаю, что это за болезнь,— утверждал он,— и никто кроме меня не сможет вам помочь!" Он явился словно из ниоткуда, и при других обстоятельствах его просто прогнали бы прочь, но приходилось хвататься за соломинку...— Чего бы тебе хотелось, мой юный друг? — спросил старик, оставшись наедине с больным.— Хотелось? — равнодушно откликнулось слабое эхо. — Мне? Ничего.— Не соглашусь с тобой,— возразил старик. — Будь положение действительно таким, ты бы уже умер. Человек не может пережить свои желания. Другое дело, что все испытанное тобой до сих пор было просто мелочью — слабенькие, ограниченные желания. И могу тебя поздравить — теперь ты вырос из них, как вырос из своих детских игрушек. Пришло время истинных желаний — ты должен обнаружить и осуществить их все.— Обнаружить? — удивление принца пересилило его вялость. — Где же?— Да везде. Они, можно сказать, просто толпятся вокруг тебя. Только здесь, во дворце, тебе их не распознать. Вот что: ты должен уйти отсюда. Слышишь меня? От этого зависит твоя жизнь.— Уйти? Но куда же?— Новое желание — искра твоих будущих желаний, выведет тебя на правильный путь.Не дожидаясь готовых прозвучать возражений, протянул старик руку и дотронулся до груди юноши, там, где сердце. Наступило молчание, и вдруг...— Да! Да! — румянец залил щеки принца, и былая живость начала возвращаться к нему — Это она, искра! Как я мог не чувствовать ее раньше? О, благодарю тебя, благодарю! Это... как точка света вот здесь, внутри, верно? Я... я хочу найти этот свет, тот от которого она зажглась! Прошу тебя, я же вижу, что для тебя нет тайн, научи меня, как достичь этого!— Научу, и с радостью... когда придешь ко мне.— К тебе? А где ты живешь?— Захочешь — найдешь,— улыбнулся старик, поднимаясь. — До встречи, мой юный друг. И помни — как можно скорее покинь дворец, и все что с ним связано. Я сам объясню королю, он поймет...Как послушный ученик, исполнил принц предписание наставника. Еще до наступления темноты собрал он рюкзачек, обнял отца, простился с прежней жизнью, и первый же поезд умчал теперь самого обычного парнишку, сразу заснувшего богатырским сном под перестук колес.Следующим утром он сошел на незнакомой станции. Ему повезло — он устроился официантом в кафе в центре города. Ни разу прежде не обслуживал он людей, и не зарабатывал денег, но жажда перемен бурлила в нем, и все новое доставляло удовольствие. Модное кафе было полно посетителей, так что принц, сновавший меж столиков, становился невольным свидетелем множества бесед."Странно! — размышлял он после своего первого рабочего дня. — А я то думал, что люди только и заняты, что моими делами... Оказывается, они хотят множество разных вещей — и все для себя самих. Мир полон желаниями, как лес грибами после дождя. Отлично! Так я смогу пополнить свой оскудевший запас!"Впрочем, принц быстро обнаружил, что поторопился в своих надеждах. Да, у людей не было недостатка в желаниях, но что же это были за желания? Большинство из них, а вернее все, сводились к одному: как можно удобнее устроиться в этой жизни."Послушайте! — горела его душа крикнуть им,— Я пришел оттуда — из вашего острова сокровищ. У меня было столько денег, сколько вы никогда не накопите, власть и слава, которых никогда не добьетесь. Я мог получить любые знания, испытать любое удовольствие в зтом мире. Поверьте мне: там ничего нет!А вы, не обладая теми возможностями, что были у меня, вы потратите всю свою жизнь на погоню за миражами, и даже если схватите что-нибудь — оно растает у вас в руках. О, подумайте об этом: чем больше вы будете наполнять себя, тем больше будете ощущать пустоту!"В первый же раз, когда принц попытался действительно объяснить им все это, он потерял свое рабочее место. Угрюмый и подавленный, шагал он по аллее парка, недоумевая: почему они не хотят его слушать? Как же он сможет помочь им, если сердца их закрыты голосу истины?И ... кто же поможет ему самому? Время уходит, а он еще не приобрел ни одного истинного желания, чтобы напитать им свою точку света. А вдруг она ослабеет и погаснет? Что с ним тогда будет?В разгаре этих мрачных размышлений, принц неожиданно наткнулся на другого идущего ему навстречу человека. Человек был около семи лет отроду, с огромным пузатым ранцем на спине. Он казался погруженным в свои мысли.— Эй,— принц присел на корточки. — Все в порядке? Ты не потерялся часом?— Сам ты потерялся! — обиделся мальчик. — Вон он — мой дом!— Ну, извини. А грустный такой почему? Трудный день?Мальчик пожал плечами.— Обыкновенный. Еще один день в школе...— Вот как... Не любишь учиться, а?— Знаешь... — вздохнул мальчик. — Я бы любил. Только... учителя... они все время отвечают на вопросы, которые я не задавал, а не на мой, один-единственный вопрос. И еще... они говорят что этот вопрос неправильный.— А что это за вопрос?— Для чего живут, если потом все равно умирают?— Да... — тихо ответил принц, помолчав. — Это действительно хороший вопрос. Я тоже не знаю. Но ты не отчаивайся. Самое главное: храни свой вопрос изо всех сил, слышишь? Что бы не случилось, не отпускай его от себя! Я обещаю, что добуду тебе ответ. Дай мне только найти моего учителя...— Вот повезло! — вздохнул с облегчением принц, после того как они расстались. — Значит, все правильно! Даже если этот мальчик — чудный мальчик! — единственный, кто задает этот вопрос (а я уверен, что нет!), то все равно есть надежда!И он пошел вперед, улыбаясь, чувствуя как светлячок в его сердце растет и теплеет, и освещает ему путь. Вот так в этот омытый солнцем полдень парковая аллея превратилась в начало дороги принца к свету. Это была долгая дорога, полная приключений, и каждое из них — сюжет для новой сказки, которую я, или ты, дорогой читатель, или кто нибудь другой, обязательно напишем.Пока же открою только, что поменял принц много профессий и городов, и познакомился с множеством людей. И были среди них такие, что стали его близкими друзьями — люди не боящиеся задавать трудные вопросы, люди не согласные довольствоваться малым, люди со светящейся точкой в сердце.Вместе поборов все трудности и опасности, нашли они, в конце концов, Учителя — того самого, что спас когда-то принцу жизнь. Вместе они учились у него и с ним, овладевая вечной мудростью правды и света.Принц не забыл обещания, данного мальчику, и не только вернулся с ответом на его вопрос, но и основал в его городе школу. Там он учил детей, рассказывая, для чего живет человек. Принц учил их познавать и использовать во благо этот бесценный дар — наши желания, развивать и соединять вместе точки света. А аттестат зрелости получал тот, кто сам становился всемогущим принцем, способным исполнять истинные желания других людей — что является верным и единственным залогом неиссякаемого счастья.Интернет- газета "Каббала миру"Статьи по теме:Вы любите ли мед?Саша, Ева и змей между ними">Виртуальный флэшмоб7 января 2009 года 21:44:42Aniri | aniri_kiev@mail.ru | Киев | Михаил БерсеневПобочный эффект ипотеки в семье Печкиных— Ну и чего ты ко мне со своими приставаниями лезешь? — нескольких раздраженно оттолкнула от себя Алиса Печкина супруга.— Как это чего лезу?! — опешил Юрий Печкин.- Лезу не абы как, а со своими мужскими обязанностями!
Александр Дубянский
* * *
Тель Ашер
Ирония судьбы 2009
Евгений Русских
оборотеньрассказ
голубая звездасказка
дырарассказ
Елена Нелванд
* * *Принц, который потерял свои желания
Михаил Берсенев
Побочный эффект ипотеки в семье Печкиных