Михаил ЛероевНаваждениеУ меня в холодильнике домовой завелся.Холодильный, я бы сказал, да язык как-то не поворачивается.Заглянул вчера – и диву дался: сидит себе на верхней полочке и колбасу за обе щеки уплетает. Маленький, мохнатый, глазищи чёрные, как ночь, и нос лимоном, серый, правда.— Чего тебе,— говорит,— Стучаться надо.Я прикрыл дверцу, рот, глаза – всё как положено. Выждал пару секунд – и по новой.На месте…Вот ведь как, с ума сходят: утром, перед самым завтраком и накануне больших перемен.— Докатились…— Катись не катись, а всё едино,— пробубнел домовой. И сок отхлебнул прямо из пакета. Ананасовый.— Ты что это… Кто ж его теперь пить-то будет,— запоздало возмутился я.— Никто, весь вышел.Пустой пакет упал к моим ногам, а нахал облизнулся и полез в морозильное отделение.А меня вдруг чёрт за язык дёрнул, говорю:— Ты это… давай на чай, что ли… Вдвоём веселей как-то.Чай так чай, он согласился.Пили мы его без сахара, с печеньем и шоколадом. Почти молча, а о чём нам с ним говорить? Не о диссертации же моей…Впрочем, нет, пару раз он всё же заговорил. Пожаловался на то, что шоколад недостаточно горький и в руках тает. А потом, усевшись на спинку кресла, потребовал сигару.Сигар не было.Домовой обиделся и скрылся под столом, едва на кухне появился хозяйкин кот. И до вечера не появлялся. Лишь ночью мне померещилось, что на кухне что-то разбилось.Впрочем, могло показаться…А сегодня опять столкнулись – место встречи, как говорится… Открываю холодильник, руку за молоком тяну – и от неожиданности вздрагиваю: сидит, родимый, там же, где вчера — и рожу корчит.— Думал, уйду? Нет, брат, я у тебя надолго.— Прости, не постучал…— Ничё, все свои. Котяркин твой вон, тоже так считает.И действительно: васька у миски облизывается, урчит как стиральная машина.— Ты что ж это, молоко ему моё отдал?!— Откуда мы знали, что оно твоё, стоит тут, прокисает, вот я и… того…Да-а-а… Веселая жизнь у меня с этими товарищами случится, как пить дать.А пока едой бы впрок запастись.То-то я гляжу, продукты у меня с зимы ещё зачастили «теряться»… Поговорили с мохнатым о его пристрастиях – верно, так и есть: курицу, йогурт, колбасу, выходит, предпочитаем, анансы для нас -наивысший деликатес… Всё по списку «пропаж».— Пиво тоже…Повезло мне! Домовой-алкоголик…А в обед ссора вышла. Грибной суп, видите ли, ему не понравился. Мол, жидкий и пахнет консервами. Я разозлился на такое хамство неслыханное и выставил парня за дверь.Сидит теперь в ванной, зуб на меня точит.Ждёт, когда сам с повинной к нему приду.Но я не сдамся. До ужина недолго…6.03.20086 марта 2008 года 18:28:29Михаил Лероев | michaelleroev@yandex.ru | Новосибирск | Россия Monika Feth (перевод с немецкого Евгения Кудряца)Америка - это Америка!Рассказ для детейАмерика — это Америка— Я тут! — сказал дядюшка Оскар и так засмеялся, что заколыхался его огромный живот. И он действительно был тут. Большой, толстый, с нечёсаной седой шевелюрой и мясистыми руками. Вздыхая, он закончил разбираться с чемоданом и сумкой, уселся за стол, протянул руку за куском пирога и начал его поедать...— Вот так приятная неожиданность,— сказала мама Грегора, доставая из серванта ещё один прибор.— С каких это пор я — приятная неожиданность? — дядюшка Оскар снова раскатисто засмеялся. Родители Грегора не обратили на это внимание.— Ты здесь по работе? — гневно спросил отец Грегора.— Можно и так сказать,— ответил дядюшка Оскар. — Я думаю, что да.- Только теперь он заприметил Грегора, который тихонько и незаметно сидел за столом. — А ты, стало быть, непременно, Грегор? — спросил он, и из его рта выпало несколько крошек.— Да, это и есть Грегор,— сказала мама Грегора. — Грегор, скажи дяде Оскару добрый день.— Добрый день,— прошептал Грегор.— Добрый день, дядя Оскар,— поправила его мама.— Добрый день, дядя Оскар,— прошелестел Грегор.— Добрый, мой мальчик! — и тут дядюшка похлопал его по плечу. Грегор наклонил голову, а дядюшка Оскар в это время шумно прочистил зубы языком.— Наш Грегор немного застенчив,— сказала мама Грегора. Грегор посмотрел в свою тарелку и покрошил остатки пирога.— Ешь прилично,— сказала мама. Грегор спрятал крошки в рот и положил руки возле тарелки.— У вас есть комната для гостей? — спросил дядюшка Оскар. Собственно говоря, это был не вопрос, а утверждение. Родители мгновенно обменялись знаками. — Славно,— сказал дядюшка Оскар и потёр руки. — Теперь мне нужен телефон и горячая ванна.Он звонил по телефону до вечера, затем лёг на 2 часа в ванну и запел. Он пел на языке, которого Грегор не знал. Песни понравились мальчику и он подкрался к ванной комнате, чтобы их подслушать.— Я думал, что он в Америке,— сказал папа Грегора в гостиной.— Он там и был,— сказала мама Грегора. — Возможно, он останется на пару дней, а затем отправится назад.— Твои бы слова да Богу в уши,— сказал папа Грегора.Затем дядюшка Оскар начал обустраивать комнату для гостей. Он повесил на стену пару рогов и часы без кукушки. Воздух стал голубым от дыма его сигары.— Кукушку сожрала одна мерзкая кошка,— сказал дядюшка Оскар,— Но, спорим, она сломала зубы об неё?Грегор молчал.— Ты мне не веришь,— сказал дядюшка Оскар.Грегор покачал головой.— Это самое печальное в современных детях,— вздохнул дядюшка Оскар,— Они верят только в то, что видят.Грегор рассматривал дядюшку Оскара, а тот оглядел Грегора. Грегор немного боялся этого незнакомого, шумного человека, который доводился ему дядей, и дядюшка Оскар заметил, что Грегор его боится. "Ничего, подождем",— подумал он.Проходили дни. Дядюшка Оскар рассказывал Грегору про Америку. "В Америке" — говорил он,— "есть здания такие высокие, как небо. Некоторые из них сделаны полностью из стекла, и облака отражаются в них, и даже самолёты, которые пролетают мимо. А с самого верхнего этажа можно разговаривать с человеком, сидящим на Луне, и это превосходные беседы, так как люди с Луны всё знают. Люди в Америке говорят по-американски1. Вместо кошки они говорят кэт, вместо собаки — дог, а вместо коровы — кау. Когда идёт сильный дождь, они говорят: |It's rains cats and dogs"2, что означает: "С неба падают дождем кошки и собаки". Но я никогда не видел, чтобы какая-нибудь кошка свалилась с неба". — Тогда люди лгут,— сказал Грегор.— Каждый лжёт порою,— сказал дядюшка Оскар.— Я — нет,— сказал Грегор.— Никогда?— Нет,— сказал Грегор. — Кто один раз солжёт, тому потом не верят, даже если он и скажет правду.Дядюшка Оскар заткнул уши: — Кто, чёрт подери, научил тебя этой присказке?— Тётя Гермина,— сказал Грегор.— Гермина,— простонал дядюшка Оскар. — Ужасная женщина! Я должен был это знать, ведь я чуть было не женился на ней. Слава Богу, мой брат оказался проворнее. И за это я бы поставил ему памятник, который он, собственно, заслужил. — Он зажёг сигару и пустил дым в воздух. — Но, возможно, он получит памятник всё равно, когда-нибудь, ведь он принадлежит к правильным людям, памятники которым стоят в парках всего мира. И Гермина позаботится о том, чтобы его памятник был самым устойчивым.— А ты видел в Америке индейца? — спросил Грегор.— Одного? — закричал дядюшка Оскар. — Тысячу! Они скачут на лошадях сквозь плотный транспорт. Если светофор красный, они тормозят коней, при жёлтом свете издают свой знаменитый победный клич, а при зелёном скачут галопом, аж пыль летит из-под копыт.— Пыль? — спросил Грегор. — На асфальтированной мостовой?— Конечно! — дядюшка Оскар выпустил кольцо дыма, которое поднялось выше его головы. — В Америке специально рассыпают пыль на дорогах. Как бы выглядела лошадь, если бы не было никакой пыли?— Рассказывай ещё,— сказал Грегор, и дядюшка Оскар рассказывал. Он начал, когда Грегор только вернулся из школы, а закончил — когда тот отправился спать.— Чем вы занимаетесь, собственно говоря, целый день? — спросила дядюшку мама Грегора. — Ты отвлекаешь его от уроков.— Я учу его кое-чему в жизни,— сказал дядюшка Оскар. — Это тоже важно. А я вообще редко выполнял домашние задания, а то и просто их не делал.— Я знаю,— сказала мама Грегора резко. — Вся наша родня наслышана об этом.— Ах, заканчивай мне морочить голову нашей родней. Они все любили делать уроки, но посмотри, что происходит сегодня. Они забыли свои мечты и только считают деньги. Чёрт меня побери, если бы я с кем-нибудь из них захотел поменяться!— Без ругательств ты не можешь? — спросила мама Грегора.— Да, проклятье! — завопил дядюшка Оскар. — Мне нравится ругаться! Без ругательств я был бы старым, хилым и больным. — Он ухмыльнулся. — В газетах можно было бы прочитать: "Дядюшка из Америки задохнулся от невысказанных ругательств. Его наследники возложили ему венок на голову и помолились за него".— Если бы ты смог что-нибудь оставить им в наследство,— мама Грегора выдернула невидимую нитку из юбки.— Кто знает? — заметил дядюшка Оскар. — Возможно, я обнаружу золотую жилу? Всё-таки Америка является страной неограниченных возможностей.— А кстати, насколько ты ещё у нас останешься? — спросил папа Грегора.— Я ещё не ломал голову над этим вопросом,— ответил дядюшка Оскар.— Мы это предполагали,— буркнул папа Грегора.— Чтобы мы могли всё организовать+ — добавила мама Грегора, а дядюшка Оскар зевнул.— Я подумаю об этом,— проворчал он и, шаркая, вышел из комнаты.— Он плохо влияет на ребёнка,— заметила мама Грегора. — Сегодня мне Грегор возразил! И к овощам он не притронулся. Дядюшка Оскар взял его в город и накормил сосисками с яйцом.— Наступит время, когда он соберет монатки и уедет,— сказал папа Грегора.— Вместе со своими рогами и ужасными часами без кукушки,— добавила мама.— Существуют трудности, когда кого-нибудь принимаешь.Ночь прошла под храп дядюшки Оскара, и храп этот сотрясал весь дом. А утром родители Грегора были, как обычно в последнее время, бледными и не выспавшимися.Дядюшка Оскар наоборот был свеж, как огурчик.— У меня есть для вас сюрприз,— объявил он. Родители Грегора многозначительно посмотрели друг на друга. — Я решил ещё маленько задержаться у вас,— сказал дядюшка Оскар и принялся завтракать. Прошло несколько секунд, пока родители Грегора не "переварили" сказанное.— Насколько? — спросил папа Грегора.— На недельку, а то и на две,— радостно сказал дядюшка Оскар.— Это очень мило,— заметила мама Грегора, отхлебнула глоток кофе и обожгла губы, с которых уже было готово сорваться ругательство.— Я бы попросил тебя,— сказал дядюшка Оскар. — Да ещё при ребёнке!— А можешь ли ты остаться навсегда? — спросил Грегор.— Ешь немедленно,— одернула его мама. — Ты же опоздаешь в школу!— Я тебя провожу, если хочешь,— сказал дядюшка Оскар. — Было бы неплохо разработать мои ржавые суставы.Они выбрали дорогу через парк. Хотя она была длиннее, но зато намного лучше.— В Америке,— сказал дядюшка Оскар,— один раз в неделю занятия ведут ученики. А учителя учатся всему по новой, так как они многое забыли. Как составлять неприличные слова, как драться, как изобретать порошок, от которого всё чешется, как мечтать и как стать грязнулей.— Господин Маусфельд — заметил Грегор,— не захотел бы этому учиться. Госпожа Кеттхаммер — тоже.— Это бы им всё равно не помогло,— сказал дядюшка Оскар. — Америка — это Америка. Там действуют совсем другие законы, чем здесь.Грегор взял маленький камень и бросил его в пруд.— Тогда всех наших учителей надо раз в году отправлять в Америку,— сказал он со страстью. Дядюшка Оскар кивнул головой.— И родителей тоже,— сказал он. — Они смогут там многому поучиться. Каждый год все родители в Америке должны сдавать так называемый экзамен на родительские права3. В каждом городе есть Детский совет, который проверяет родителей. Плохие родители должны раз в неделю посещать курс, где учат, как стать хорошими родителями. В сложных случаях достаточно нескольких месяцев, а в простых — двух недель.— Мои родители вовсе неплохие,— сказал Грегор. — Просто они следят за мной и нянчатся, как с малым ребёнком. Я не могу с этим сражаться. Иногда я себя чувствую связанным по рукам и ногам.— Случай средней тяжести,— решил дядюшка Оскар. — Ты должен это изменить! У тебя же светлая голова, воспользуйся ей!— Тебе хорошо говорить. Ты — взрослый и можешь делать и позволять себе всё, что захочешь!— Не всё, мой дорогой! — сказал дядюшка Оскар. — Всё не так просто, как ты думаешь. Ведь не зря я — "белая ворона" в нашей семье. Нужно кое-что делать для своей репутации. Если ты себя будешь вести как пугливый кролик, то нет ничего удивительного, что люди будут тебя воспринимать именно так. В какую-то секунду Грегор сильно разозлился на дядюшку Оскара. Он не знал, почему. Но был в таком бешенстве, что даже затрясся.— Что же, хорошо! — закричал он. — Начнём! Сегодня я не иду в школу! Вот как!— Это называется прогуливание,— сказал дядюшка Оскар и криво усмехнулся.— Я знаю, как это называется! — закричал Грегор и разозлился ещё больше.— Тогда я прогуляю сегодня школу!— Почему? — спросил дядюшка Оскар с бесстыдной ухмылкой.— По кочану! Потому что я так хочу! — сказал Грегор.— Меня это не касается,— сказал дядюшка Оскар, спрятал руки в карманы и начал свистеть.Когда они после полудня вернулись домой, госпожа Кеттхаммер уже позвонила.— Почему ты не доставил Грегора в школу? — спросила мама Грегора.— Доставил? — переспросил дядюшка Оскар. — Разве Грегор — пакет? Тогда тебе лучше его посылать по почте.Грегор засмеялся:— Адрес,— сказал он,— надо было написать мне на лбу адрес, а на щеки наклеить почтовые марки.— Ступай в свою комнату,— совсем рассердилась мама. — Я должна серьёзно поговорить с дядюшкой Оскаром.— Нет,— сказал Грегор тихо.— Что ты сказал?— Нет,— повторил Грегор немного громче.— Я думаю, что ты меня не понял,— сказала мама.— Наоборот,— ответил Грегор. — Но, так как речь пойдет обо мне, я хочу остаться.— +Америка, Америка-а,— стал напевать дядюшка Оскар и танцевать вокруг комнаты.— Вы что, оба сошли с ума? — спросила мама Грегора и посмотрела на сына внимательнее. — Он плохой пример для тебя,— добавила она. — Он старый упрямец и шалопай!— Мне он нравится,— ответил Грегор.— Как ты изменился,— сказала мама. О прогуле она уж и думать забыла.Через неделю дядюшка Оскар снял со стены рога и часы без кукушки.— Останься,— попросил Грегор.— Ты во мне больше не нуждаешься,— сказал дядюшка Оскар. — Теперь ты не выглядишь испуганным кроликом, сидя за столом. Кроме того,— проворчал он,— сегодня после обеда в гости притащится Гермина, а это зрелище не для моих нервов.— Ты хочешь убежать? Ты же сам говорил+— Да-да,— пробормотал дядюшка Оскар. — Но при Гермнине всё происходит иначе. Это — тайфун.— Что? — спросил Грегор.— Посмотри в словаре,— сказал дядюшка Оскар. — Время поджимает, я должен ехать.— В Америку? — спросил Грегор, и дядюшка Оскар кивнул:— Везде кроме неё мне тесно. Я уже пробовал. И в семье "белой вороне" жить очень плохо.— Ты боишься,— сказал Грегор, не веря. — По-настоящему.— Тссс,— дядюшка Оскар приложил палец к губам. — Не выдавай меня. Это бы повредило моей репутации. Рога и часы без кукушки — вот всё, что у меня есть.Грегор проводил его на вокзал. Дядюшка Оскар высунулся из окна вагона.— Возможно, ты посетишь меня, когда немного вырастешь,— сказал он. Поезд дёрнулся и стал отъезжать. — Бай-бай!4 — закричал дядюшка Оскар. Грегор смотрел на седую растрёпанную шевелюру и машущую мясистую руку до тех пор, пока поезд не скрылся из виду, затем повернулся и пошёл домой.________________________1 На самом деле, нет никакого американского языка, а существует американский вариант английского, который существенно от него отличается. (Прим. переводчика)2 Дождь льет как из ведра. (Прим. переводчика)3 Пародия на "водительские права". (Прим. переводчика)4 Bye-bye (англ.) — до свидания. (Прим. переводчика)— --------------------------------------------"Ich schenk dir eine Geschichte" 1997"Bertelsmann"- 1997, Мюнхен.Перевел с немецкого языка Евгений Кудряц— -----------------------------------------------------12 марта 2008 года 00:50:30Евгений Кудряц | kudryats@mail.ru | Аугсбург | Германия * * *Переводчики появились, когда был разрушен Вавилон.Все переводчики (если они действительно переводчики) знают, что людям для общения слова не нужны.Когда люди слышат и отвечают без помощи слов, они становятся волшебниками.А что бывает, когда волшебники перестают стебаться?15 марта 2008 года 13:49:38D | Михаил ЛероевСтеклянный мальчикЭлвину не суждено было вырасти. Как тут повзрослеешь, если мама у тебя волшебница, бабушка – крёстная фея, а папа и вовсе – летающий человек!И с самого рождения тебя окружают чудеса.Да какие там чудеса – самым обычным делом становится завтракать говорящими бутербродами и меняющим свой цвет молоком, в школу ходить через картину на стене гостиной – а засыпать в летающем гамаке?..Да разве есть ещё на свете дети, которые считают такое удивительным!Вот и Эл ничему не удивлялся. Жил себе и жил, как сотни других мальчишек с Зелёной улицы. И даже не думал о том, что может быть как-то иначе.Что уроки, например, кому-то приходит в голову делать самому, просиживая часами над глупыми прописями, складывая и вычитая непонятные цифры, читать скучные истории…Зачем всё это делать, терять драгоценное время, если есть удобное средство – волшебная палочка! Взмахнул раз – вот тебе и шеренга ровненьких, подтянутых, словно заправские солдаты, буковок. Взмахнул другой – и уже задачки сами собой начинают решаться. А если ещё и слово сказать заветное, то и совсем хорошо: вместо обычного чтения тебе на ночь покажут голографическое кино – да ещё и со всеми спецэффектами, чтобы потрогать, понюхать и попробовать было можно.Чем не жизнь? Разве убежишь от такого?А взрослые – у них свои заботы, и потому лучше продолжать жить по соседству с ними, но самому не взрослеть. Никто же не запрещает!Было, правда, одно неудобство: Элвина, как всякого мальчика, наказывали.За что? Да за разное, разве упомнишь… Оглянуться не успеешь, как попадёшь в очередную историю. А всё она – волшебная палочка родимая. Как ни крути, а соблазн большой. Вот и сидишь с утра до вечера и колдуешь себе всё, что заблагорассудится – мороженное, да какое-нибудь чудное, с абрикосовым фейерверком. Зверюшку – да необыкновенную, чтобы пушистая как белка и зубастая как крокодил. И ног чтобы не четыре, а все двенадцать. И непременно говорящая.Спит сестрёнка – очень хорошо! Понапустим в её сон таких сказочных кошмаров, чтобы до самой пенсии запомнились!Соседка-старушка в палисаднике цветы поливает? Ага! Так пусть же это будет не вода, а… малиновый сироп, цветы тоже сладкое любят!Вот так порой с невинного развлечения и доходило до настоящего безобразия. Пол-улицы выстраивалось в очередь на приём к маме-волшебнице, чтобы исправить всё, что натворит юный Элвин.И продолжалось бы это ещё долго, и неизвестно, чем бы дело закончилось, если б однажды взрослые не собрались на семейный совет.— Нет, что-то определённо нужно сделать,— сказала тётя Алисия, дюймовочка по профессии,— Ведь так он и нас во что-нибудь превратит.— Каррр,— согласился дядя Иероним,— Крааа кар куарр…— Эта птичка мне кого-то подозрительно напоминает… — бабушка Гортензия поднесла пенсне к подслеповатым глазам. – Никак вот только не соображу, кого именно…— Чего же вы от него хотите,— заступился папа,— Эл — самый обыкновенный ребёнок. Поколдует и перестанет! Я тоже был таким в его годы. Помнится, однажды я даже превратил своего дедушку в слона…Мама расстроилась от этих слов, но зато тётю Ванессу, ведьму на выданье, папины воспоминания очень развеселили, она хохотала так громко, что стёкла из окон колумбария вылетели окончательно – и всей семье пришлось браться за мётлы.Потом мама, достав свою палочку, долго вертела её в руках, чертила что-то в воздухе, делала таинственные пассы, даже рисовала на песке какие-то странные знаки… Никак не вспоминалось одно старинное заклинание.А когда вспомнилось, мама загадочно улыбнулась своему отражению в зеркале: мол, пара пустяков, проблема с нашим мальчиком решена.И когда Элвин спал, мама-волшебница тихонько отворила дверь в его комнату, убавила огонь в ночнике, вздохнула глубже — и вдруг ни с того ни с сего заговорила стихами…А когда мальчик проснулся, то ровным счётом ничего необычного не заметил. Пока к зеркалу не подошёл и не увидел… Никого там не увидел, даже себя! -Подумать только! – Элвин стал стеклянным, весь, от макушки до самых пят. И мог теперь сквозь себя даже голографические мультики смотреть – изображение нисколечко не искажалось.— Теперь мы все его глупости наперёд будем знать! – сказала мама за завтраком деду Пантелею,— И на корню станем пресекать всё то, что он задумал. Нехорошее, разумеется.— Вот только как его разберёшь, это нехорошее,— не унимался папа. Он парил под самым потолком – и потому всё слышал. – Порой вот тоже задумываюсь: а стоило ли мне взрослеть? Скажи мне, Сюзанна, быть взрослым – хорошо это или плохо?Мама такого каверзного вопроса не ожидала – и потому ответить ничего не смогла.Папа в наивном ожидании посмотрел сверху вниз на деда Пантелеймона, мол, скажи мне, мудрый старче…Но тот был глух вот уже как лет сорок, и поэтому папе пришлось остаться ни с чем, наедине со своими грустными мыслями.С того самого момента жизнь Элвина превратилась в самый настоящий кошмар…Соберёшься в школе пузыри понадувать из учебников – а дядя Иероним тут как тут – накаркивает что-то классной даме на ухо. Мол, смотрите, что наш Элвин задумал, какое уму непостижимое безобразие! Задачки все распухнут от волшебства и мы их никогда-никогда не решим!И дневник Элвина тут же пополняется говорящей двойкой!Бабушкины очки заставить хотел вверх ногами показывать – а она уже качает головой: ай, Элвин, как не стыдно!Задумал шутку над ребятами во дворе – да они уже всё знают – и врассыпную. Ни шутки, не ребят.Да что там волшебство – в обычные игры теперь не сыграть: видно же тебя насквозь, разве что в прятки удобно…Даже кошки соседские, завидев Элвина начинали шипеть – как заправские телепатки все его мысли читали…Скучно стало Элвину и одиноко. Впору в вампиры податься или в герои какие-нибудь, всё едино.А может?.. Может, это ещё не конец?— Да брат… — папа подлетел так незаметно, что мальчик вздрогнул от неожиданности,— Вот и со мной тогда тоже что-то похожее приключилось. Дедушке не понравилось быть слоном…— Я ведь не специально… само собой как-то… — всхлипнул Элвин.— Я тебя понимаю. Очень-очень. Да вот сочувствия моего здесь явно недостаточно. Нужно что-то делать! Не оставаться же тебе одному до самого конца волшебного мира.— А… долго ждать? – с надеждой поинтересовался Эл.— Да кто его знает. Меня в детстве тётка Гангрена тоже этим концом света стращала. Наступит когда-нибудь, как без него.Элвин вздохнул. Ждать этого «когда-нибудь» ему не представлялось возможным. Папа прав: делать что-то определённо было надо уже сейчас, вот только что?— Я ведь не смогу… Без волшебства будет очень скучно…— А зачем без волшебства? Ты понемногу. Сегодня сделаешь одно доброе дело вместо пары шалостей, завтра – другое, а через неделю – уже и по два в один присест. Привыкнуть несложно. А потом ещё и понравится!В папиных словах было что-то успокаивающее, придающее смысл этому «несложно».Что ж, может, правда, попробовать?— Ну, если это, и правда, интересно…— А как же? Стал бы я тебе тогда советовать?Элвин посмотрел на папу: его улыбка и прыгающие чёртики в глазах показались убедительными.Они ещё долго сидели в саду на скамейке, говорили обо всём – и важном, и так. Им было не скучно вдвоём.А потом папа отправился по делам – полетел спасать какую-то марсианскую принцессу из лап космических бегемотов.А Элвин решил: надо — так надо, а вдруг, делать полезные чудеса ему понравится?..И первым дело он расколдовал дядю Иеронима.15 марта 2008 года 18:39:26Михаил Лероев | michaelleroev@yandex.ru | Новосибирск | Россия УТРО СТЕКЛЯННОГО КАРАПУЗАМалыш проснулся сегодня как всегда счастливым и весёлым. Летающий гамак подкинул его к самому потолку, но малыш как всегда ловко увернулся от удара, мягко приземлился на шпагат и сразу же побежал за своей волшебной палочкой, которую на ночь всегда убирал в футляр. Он подбежал к трюмо, выхватил палочку и взмахнул ей, но произнести заклинание не смог. Палочка выпала из рук.В зеркале была видна только его вторая половина, а первая, которая придумывала шалости, гуляла допоздна с соседскими мальчишками, разговаривала с бутербродами и пила цветное молоко – исчезла!!!???— Не расстраивайся, малыш. — Сказал, не понятно, откуда взявшийся папа. — У нас вчера был совет, и мы постановили…. —Папа и все родные малыша были из времён развитого социализма, или недоразвитого коммунизма, что, в общем-то, одно и тоже. Они были очень сильными волшебниками и большими выдумщиками.— Понимаешь, малыш. Мы постановили сообща остяклянить тебя. Сначала мы хотели остяклянить тебя полностью, но потом подумали, что ты опять запустозвонишь, только теперь чем-нибудь стеклянным. И раньше-то, когда ты приходил, все просыпались и бабушка, и дедушка, и я и мама и сестрёнка. Поэтому мы ещё раз провели большой семейный совет и решили, чтобы ты стал прозрачным, как гласность нашей молодости, только наполовину.Малыш радостно по-весеннему засмеялся. Папа тоже засмеялся. Потом они сели на лавочку и долго говорили обо всём. Папа показывал фокусы и вспоминал свою молодость.А потом малыш совсем забыл, что теперь его мысли и так известны всем и принялся рассказывать папе, как здорово быть волшебником, и что все чувствуют, когда весна наступает на конец.Малыш пообещал папе хорошо учиться, а папа пообещал, что если малыш получит подряд пять говорящих пятёрок, то он поговорит с волшебниками, чтобы они расколдовали малыша. А ещё он пообещал, что теперь волшебники вместо малыша будут пороть чушь.Малыш посмотрел на папу: его улыбка и прыгающие чёртики в глазах показались убедительными.А потом папа улетел по делам – полетел спасать каких-то космических бегемотов из лап каких-то марсианских принцесс.А малыш вспарил, ну совсем как папа, к потолку и стал любоваться беседующими с юной нагой ведьмой опьянёнными от весны и магии её нежной речи волшебниками.16 марта 2008 года 17:41:05D | МАЛЬЧИКили почему ухеавшие немцы боятся не смешаться с русскими в МосквеНачальник «Таинственной полиции» был очень раздосадован и раздражен. Он уже полчаса пытался разобраться в материалах предоставленных ему «Департаментом таинственных оборонительных операций» по делу «О мальчике».К двенадцати часам по полудню он должен был доложить Магистру суть вопроса, так как Магистру КТО-ТО (?) доложил, что «кто-то из чужих (возможно из злобных троллей) систематически несанкционированно просматривает почту честных граждан, сканирует порты Королевства, порочит честь и достоинство верноподданных, передавая «наветы и оговоры» на территориях дружественных и нейтральных сопредельных, но и весьма отдалённых от цивилизации государств».С чего это Магистр решил сам заняться этим вопросом, неизвестно. У нас прекрасная полиция, причём «Тайная». Другой у нас никогда не было. Все сотрудники полиции делились на сотрудников «Таинственной полиции» и на регулировщиков. Сотрудники «Таинственной полиции» ведали вопросами негласного сбора компроматов и ведением «таинственных операций» как внутри Королевства, так и за его пределами. Регулировщики, хоть и носили форму, но государственными делами не ведали, а просто удваивали выручку служащих. Так что, полиция вполне могла сама решить этот вопрос, причем для его решения было достаточно пары регулировщиков.Из документов следовало, что «мальчик забрёл в Новогоднюю ночь во владения троллей, где они его толи заколдовали, толи он сам подцепил какую-то страшную инфекцию. В результате невыясненных причин мальчик стал стремительно стареть. К настоящему моменту его возраст уже перевалил за СТО- !!! -летнюю отметку. Местами (возможно тролли капали на эти места специальным раствором) извилины мальчика разгладились и он начал нести плохо рифмованную чушь о девочке Мальвине с голубыми волосами».Так – сказал себе начальник полиции,— так — повторило гулкое эхо. Ни черта наша разведка не знает, а начальнику разведки давно пора переходить в Министерство «Пропаганды Доходов и Социальных достижений». Достижений– хотело повторить эхо, но раздумало. Когда начальник впадал в раздражение, эхо замолкало.К делу был приложен «Трактат о виртуальной мстительности троллей».19 марта 2008 года 21:43:45D | А щоб ни чая нно Арлекин не снеслостихи - рассказки - стилистические замазкиОт себя нам не уйти, не уйти, Серёгастихо-стилизацияДолго ль нам ещё идти?И куда дорога?
Михаил Лероев
Наваждение
6.03.2008
Monika Feth (перевод с немецкого Евгения Кудряца)
Америка - это Америка!Рассказ для детей
* * *
Стеклянный мальчик
УТРО СТЕКЛЯННОГО КАРАПУЗА
МАЛЬЧИКили почему ухеавшие немцы боятся не смешаться с русскими в Москве
А щоб ни чая нно Арлекин не снеслостихи - рассказки - стилистические замазки