* * *

Сидеть хорошо, лежать лучше, стоять не пробовал. Что-то холодное обдало мое тело. Похоже это душ. Где Я вчера был, что делал? Кто эта женщина? И почему она спит, а Я нет? Кто этот мужик? О господи, это зеркало. Почему так болит голова? Да, надо позвонить Максу. Хорошо. Кто такой Макс, и зачем ему звонить? Какой у него номер? А может быть это жена Макса, а я у него дома? Тогда где он сам и где он прячет деньги? И зачем мне ему звонить? А может быть Макс это Я? Тогда где Я прячу деньги, и что это за женщина? И чья она жена? Почему так пахнет бассейном? Я в бассейне? Что Я тут делаю? А может быть Я просто простыл? Если Я в бассейне, то где же тогда Макс? Да кто такой этот Макс? Звонит телефон. Может это не телефон вовсе? А если телефон, то почему никто не подходит? Не опоздать бы на работу. О, хорошо, если Я тороплюсь, значит Я где-то работаю. А может быть Я работаю в бассейне ночным сторожем? А Макс мой начальник? Чей это костюм? И чей это галстук? А может это мой костюм. Интересно, в каком магазине продают такие галстуки? А может Я работаю в магазине по продаже галстуков? Если так, то мне платят зарплату. Тогда где Я ее прячу? А может мне зарплату галстуками платят? Тогда почему он один? Я наверно плохой работник, мне платят один галстук. Это все Макс виноват, сволочь. Не буду ему звонить. Надо будет обзвонить все магазины и все бассейны, может меня кто узнает. Как она лежит? Что это за одеяло? Что за расцветка такая? Она же совсем не модная и не подходит по цвету к галстуку. Да и вообще, сейчас никто так не лежит. Боже, когда же она проснется..?

4 февраля 2008 года  00:02:13
Лапоть | Москва | Россия

---

Детство

Я знаю, что все дети помнят себя где-то с пяти лет.

Я помню себя с трех. Я помню, как мы с каким-то очень большим дядькой летели в Йошкар-Олу. Вернее, мы летели в эту Йошкар-Олу через Казань. Самолет приземлился в Казани, а потом мы поехали на поезде. Там в Казани до поезда он положил меня на холодную клеенку, не в постель, а в детский манеж. Я не знаю, почему-то там не было кровати. А может и была. Но я помню, как я остался один, в темноте, в детском манеже. Мне было страшно и одиноко.

А потом пришел милиционер и спросил – он?

Наверное, это был я, потому что меня обернули простыней, взяли на руки и понесли. Я видел только потолок. Лампы, белый потолок, перегородки, опять лампы, опять потолок, опять лампы. Поворот. Дверь. Комната. Потом меня положили зачем-то на холодные весы.

Потом взяли, обернули простыней, и закутали в одеяло. Было тепло и спокойно. Очень хотелось спать. И помню, как дядька сказал – это не мой ребенок. Это моей жены сын.

А потом он сказал зачем-то – три ему, года. Ну вот, решили отдать. У нас свой вот-вот родится.

Это практически все, что я помню про то мое детство.

А потом мы ехали на поезде. Старуха в черной одежде. В кирзовых сапогах. Мониста во всю грудь. Татарка.

Потом провал в памяти. Ничего не помню. Ничего. Помню только теплые нежные руки кладут меня в кровать с железными прутьями и голос откуда-то сверху – пиши, три года, зовут и…

Я очень хорошо запомнил про Казань, Йошкар-Олу и три года. Почему? Не знаю. Помню, и все. И дядьку этого помню. Наверное, отчим.

Мне исполнилось одиннадцать лет. Я привык, что ко всем приходят по выходным, а я сижу перед тумбочкой на кровати и рисую. И только тетя Паша пройдет мимо, потреплет жесткие черные вихры и скажет – не горюй пацан.

И вдруг однажды, в пятницу, «Рыжая Злыдня» — медсеструха злобная, которую все ненавидили за недоброту характера и рыжие волосы, вдруг говорит – чего сидишь? Передача тебе там.

Я к тому времени уже знал все приемчики и шутки, тупые и примитивные. Я не верил никому. Да и ждать чего-то хорошего, хоть от кого-то, в общем-то, причин не было. А «Злыдня Рыжая» откровенно меня не любила.

К нам каждую неделю приезжал Отец Иероним. Православный елейный старик, говоривший все время очень непонятно и долго. И пал же его взгляд на меня тогда. Зима была. Перед Пасхой. Географичка мне говорит – Икор, сайтите ф тиректроскую, к тиректору, пошалуйста, сейчас.

Я поплелся к директору. Ах, знали бы вы, какой кайф, слышать, как все занимаются, что-то произносят хором, кто-то отвечает у доски, все повязаны какими-то обязанностями, а ты совершенно свободен. Это действительно кайф – никому ничем не быть обязанным, и видеть все со стороны.

Дверь в директорскую была закрыта. Я постучал. Меня никто не захотел услышать. За дверью очень шумно «беседовали», если не сказать орали. У учителей очень развит голос. Иногда больше, чем мысли, которые они могут прокричать. Но это профессиональное. А значит простительно.

Я приоткрыл дверь и услышал – да он же жиденок. Как же вы можете? Это орала «Злыдня». Нельзя жидам к алтарю. Ее толстый зад закрывал весь обзор, за которым едва были видны макушки Иеронима и директора.

Но голосу Иеронима могла позавидовать любая сирена. Он так пронзительно врывался в уши, мозг, тело, что «Злыдня Рыжая» просто потонула в визге иерарха. Он так заорал, что даже я понял, как он прав. Он орал – а Иисуусс ккттоо!?? Поооооо ваашему, ктооооо!!? Быылл??? Армьаанка???

И тут директор увидел меня из-за зада «Злыдни Рыжей». и тоже проорал, но почти шопотом, тихи-тихо — иди на урок, пожалуйста. И я ушел.

Так что со «Злыдней» у нас были уже свои счеты.

Я и не подумал шевельнуться. Злыдня – она и есть Злыдня. Здесь одно развлечение – наколоть, унизить, ударить и разболтать, наврать в три короба и надсмеяться – а что еще умеют низкие души?

Но «Злыдня» подошла ко мне, взяла за руку и сказала – Игорь. Это меня проняло до глубины души. Меня-то тут все обзывали «тошнотиком». Я от удивления поднял глаза. Я впервые увидел не куклу, не елейно приторный взгляд, не врага, не насмешника, не притворщика. Это был взгляд человека, который обращается к равному. К человеку.

Дежурный передал мне голубой пакет, перевязанный бело-голубой ленточкой с малюсенькой шоколадкой в золотистой обертке, скреплявшей ленточку как замок у самого края пакета. На пакете было размашистым почерком написано готическими буквами An Daniel, а на шоколадке Danny.

Так началась моя третья жизнь.

7 февраля 2008 года  23:12:02
фон Мюлльбеккенофф |

---

Эдуард Снежин

Петя и Волк Децкая скаска для продвинутых деток

ПЕТЯ, ВОЛК, ЩЕНОК И КРАСНАЯ ШАПОЧКА В СКАЗОЧНОМ МИРЕ ВЕСНЫ

Мальчик шёл по тропинке в лесу, а впереди ковылял смешной лопоухий щенок.

Была весна, журчали ручейки, и кусты трещали от лопающихся почек. На ветках сосен тенькали синицы и щёлкали дрозды, согревшись, наконец, от зимней стужи.

Друзьям было солнечно и радостно.

Петя шёл и пел:

– Вместе весело шагать по просторам, по просторам…

А щенок согласно подвизгивал и всё время соскакивал с тропинки в лес, чтобы уткнуться чёрным мокрым носом в мох с запашистыми ростками зелени.

Наконец, путешественники углубились в густые, загадочные дебри, где за каждым кустом мог притаиться дикий зверь.

Продвинутый Петя совсем не испугался, однако, для собственного успокоения, запел героическую песню:

– Нам не страшен серый волк, серый волк, серый волк.

Где ты бродишь серый волк, серый волк, серый волк?

А серый волк бродил неподалёку и очень возмутился, что мальчик его не боится. Он выпрыгнул на тропинку навстречу компании, оскалил большие зубы перед щенком, так как тот шагал первым, и грозно спросил:

– Так ты меня не боишься?

– Не знаю, – махнул щенок хвостом.

– А что ж твой хозяин распевает, что я не страшен?

– А вы… Вы спросите у него, – ответил благовоспитанный пёс.

Волк обошёл щенка и оскалился на мальчика:

– Я тебе не страшен?!

– Страшен, – сказал мальчик, – но я не один!

И тут маленький щенок понял, что волк угрожает его любимому Пете, который каждый день кормит его манной кашей с сыром, прыгнул между мальчиком и волком, лицом к бандюге, широко расставил лапы, ощетинил шерсть и так зарычал, что волк растерялся.

– Наверно, у этого малыша такая любовь к хозяину, что он не пожалеет отдать за него свою жизнь, а мне, как минимум, откусит нос, – подумал он.

И зверь побежал вглубь леса с отвисшим хвостом, потому что, в отличие от собак, волки никогда не машут им. Тем более что бандюга заметил вдалеке Красную шапочку, которая пела, собирая подснежники, и ему очень захотелось, по весне, "впендюрить" ей.

Волки – они большие проказники и всё время ищут, кого бы съесть или трахнуть.

А Петя сказал щенку:

– Какой ты у меня храбрый! – и погладил между ушей.

– Теперь я знаю, что не боюсь волка, – подумал щенок, но мальчику не сказал об этом, так как собаки и волки не всегда могут говорить на языке, понятном людям, а только в экстремальных случаях.

Между тем Красная шапочка осторожно срывала с поляны нежными изящными ручками цветочки, благоухающие дивным запахом, и пела:

– Хорошо весной гулять,

Если солнце светит.

Приходи – я буду ждать,

Где ты, милый Петя?

И тут мы поймём, наконец, куда же направлялись мальчик с собакой.

Дело в том, что именно здесь, в глухом лесу, Красная шапочка назначила свидание Пете, опасаясь, что её застукает вечно подозрительная бабушка, следящая за сохранением нимфеткой девичьей невинности.

Бабушки и в старости живут по законам своей безрадостной юности, и, конечно, девочка стыдилась признаться доброй старушке, что давно уже не девочка.

А волк, услышав песню, в негодовании прибил лапой на лбу нахальную зелёную муху и подумал:

– И здесь облом! И всё из-за этого несносного мальчишки!

Однако, решив не сдаваться, сорвал притаившийся под ворохом опавших сучьев огромный пушистый подснежник и выскочил на поляну перед Красной шапочкой.

– Ах! – выронила девушка от неожиданности собранные цветы.

– Какой он великолепный! – промолвила она, разглядывая подснежник.

– Но у меня есть один, ещё более великолепный предмет, – игриво промурлыкал волк папанинским голосом, вдохновлённый успехом.

– Что же это за предмет? – невинно спросила девушка.

Тут волк вскочил на задние лапы, а Красная шапочка упала в обморок от ужаса при виде предмета, назначение которого она знала хорошо.

Кто знает, что бы случилось потом, не будь рядом мальчика с собакой?

Рыжий терьер, не терпевший надоевшее ему по телевизору порно-шоу в стиле «Дом-2», в два прыжка очутился около эксбициониста и со всей силой вцепился ему в демонстрируемый экспонат.

Волк взвыл и, с великим трудом высвободив зажатый предмет – всё-таки у нас добрая сказка – кинулся прочь, проклиная всё на свете: и весну-провокаторшу, и храброго щенка, и удачливого Петю, и соблазнительную Красную шапочку.

На этом мы закончим повествование, т. к. хэппи-энд уже состоялся – юные герои встретились, и не в наших правилах подсматривать, что же они стали творить там дальше, охраняемые смелым преданным щенком.

А весна растекалась свежими пьянящими ароматами по широким просторам и пробуждала у всякого существа Счастье новой жизни.

где то 2005 г. А Волк очинь хароший

8 февраля 2008 года  07:19:27
Эдуард Снежин | polistar-m@rambler.ru | снежинск | россия

---

Берсенев Михаил

Самое эротичное знакомство

В баре осталось лишь двое посетителей — весьма нетрезвых мужиков. Но они еще «держали удар», спиртное еще влезало в их организмы. Естественно, они потянулись друг к другу. Поговорить больше было не с кем, если только не считать лежащего под одним из столов причмокивающего во сне субъекта. Их осталось двое соображающих, идущих, так сказать, по лезвию бритвы массивной пьянки. Они переглянулись, и один из них, рыжий, небольшого роста, в дорогом костюме, с золотыми запонками и швейцарскими часами в форме сердца поднялся и направился к столу другого бойца. Он же по ходу заказал бутылку текилы официанту. Другой был широк в плечах, явно высокий, волосы имел редкие, одет был небрежно и даже бедно. Внешне он походил на атлета в отставке, сильно пьющего. Они познакомились. Того, что был миниатюрен и респектабелен, звали Юрием, потертого же жизнью спортсмена — Гришей. Они сели друг напротив друга и повели многозначительные беседы. В баре работал телевизор, и началось какое-то ток-шоу про то, как люди встречаются, знакомятся, женятся.

— А ты женат? – спросил Юрий бывшего спортсмена.

— Был женат, был.

— А как познакомился-то? Расскажи, что ли!

— У-у, у меня знакомство с моей красоткой очень романтичное было! Мы, можно сказать, с ней в полете познакомились!

— -Стюардесса, што ли?

— Да нет! Она прыжок делала с брусьев. Ну, знаешь, такой снаряд спортивный. А она у меня гимнастка! Красавица была! Я тоже в этом зале тренировался. Помню, взглянула она мне тогда в глаза, а я ей, так мы оба и застыли! Как будто пламя меж нами пронеслось, понимаешь! Ей кричат: «освобождай снаряд!», иди, мол, на «фиг» отсюда, дай другим тренироваться! Она и прыгнула с него, с переворотом, так красиво, и в прыжке мое лицо еще раз увидела. Сразу же «втюрилась» в меня! Так она мне сама потом рассказывала, опосля свадьбы ужо…Поженились. Да не сложилось потом. Выгнала меня она, я у мамы давно теперь на кухне живу. А так все романтично начиналось!

— Нда-с, красиво! Романтично! Особенно знакомство! – искренне позавидовал Юрий и затянулся пахучей, толстой, дорогой сигарой

— А ты тоже женат, как я вижу, Юрик! Теперь твоя очередь рассказать…

Юрик взял в руки бутылку текилы, разлил по очередной порции. Они подняли бокалы.

— Ну, за наших женщин! — продекларировал Юрик и мужики махнули по рюмочке, закусили нарезанными лимонами. Юрий помолчал, уставился куда-то вдаль, прожевал котлету и начал свой рассказ:

— Мы стояли с ней обнаженные. Вернее, она была в купальнике, а я в плавках. Я видел ее на фоне синего моря, по которому солнечными зайчиками играли блики. Стоял жаркий июльский день. С моря дул прохладный бриз. Мелодично, я бы даже сказал музыкально, кричали над головами чайки. В воздухе пахло водорослями и каштанами. Я смотрел на ее фигуру на фоне гребешков морской волны. Она была прекрасна! Знаешь, ее гибкий стан напоминал стройную березку средней полосы России, ее выпуклости под лифчиком были похожи на два спелых яблока в осеннем яблоневом саду. На голове у нее был повязан зеленый платочек, который так гармонировал с ее зелеными глазами…

— Как романтично! – Гриша перебил рассказчика мечтательно,— как сексуально! Самое эротичное знакомство! Давай выпьем за романтику!

Мужики пропустили еще по одной.

— Ну! Рассказывай дальше, друг! Рассказывай!

Юрий поправил золотые запонки на своем дорогом чистошерстяном костюме и мечтательно продолжил:

— А она смотрит на меня! Такими глазами! Ты не гляди, что я масенький, у меня мышцы тогда были ого-го! Жарко. Июль. По мне, по ней, бегут маленькие ручейки пота, делая наши обнаженные почти тела блестящими. Вокруг нас растут цветочки. Не знаю точно, как их называют, но они такие маленькие, с множеством голубых лепестков и розовым бутончиком. Я наклоняюсь, срываю один из них, маленький такой, и показываю ее. Я улыбаюсь. Она же почти кричит мне:

— Ну, иди же ко мне! Нет сил больше терпеть! Иди! Вставь мне! Помоги! Видишь, я вся горю! Я вся в поту!

— Так прям сразу и позвала?! Прям сразу?! — засомневался Григорий.

Юрий только лишь кивнул в ответ.

— Ай — да женщина, ай да смелая! – восхищенно заключил бывший атлет,— ну, продолжай!

— Только сапоги ее кирзовые мне тогда не понравились в ней! А все остальное — супер! Да и вскоре нам все знакомство романтическое спортили, Гриша: вышел из дома хозяин и заорал:

— Вы все дерьмо откачали, работнички!

Я сразу кинулся к своей будущей супруге помогать ей шланг в выгребную яму засовывать. А то она стояла с ним в руках, а опустить его в «дерьмо» брезговала!

— Какие кирзовые сапоги?! Какой шланг?! Какое «дерьмо»?! — обалдевший Гриша занервничал.

— Да ассенизатором я тогда только начал работать! В курортном городе, что на Азовском море. Первый день рабочий у меня был. Напарницу мне дали. Ездили мы с ней на машине с бочкой, а на бочке надпись «АССЕНИЗАТОРСКАЯ». «Дерьмо» мы из выгребных ям на садовых участках и частных домах через хобот в цистерну выкачивали! Мы бригадой ассенизаторов были официально, экипаж, так сказать, машины боевой! Так и познакомились. Жара стояла, в одежде работать было невозможно! Понял теперь?

Гриша сидел и, выпучив глаза, смотрел на рассказчика. А Юрий продолжил:

— Мы тогда первый день работали. Потом любовь возникла, выкупили постепенно машину эту, потом поработали еще, дали нам люди деньги, закупили мы еще несколько машин ассенизаторских, потом строительство везде началось, наши услуги всем нужны стали, мы с жинкой фирму свою организовали, потом еще одну, потом помимо «дерьма» стали туризмом заниматься. Сейчас мы не последние люди в бизнес — кругах города, я скоро в депутаты баллотируюсь. Жена по заграницам ездит. А мне и тут жить нравиться. Любовь же промеж нас так и сохранилась! Вот такое эротическое знакомство у меня с супругой вышло!

Гриша молчал. А Юрий налил еще текилы в бокалы и поднял тост:

— Ну, за самые разные знакомства между мужчинами и женщинами!

8 февраля 2008 года  14:40:22
Томская Светлана | Москва | Россия

---

* * *

Странно. Волшебники все равно понимают друг друга. Даже, когда прибегают к помощи слов.

9 февраля 2008 года  05:29:13
фон Мюльбеккенофф |

---

Михаил Лероев

Мальчик, который упал с крыши и остался жив
Подлинная история Гарри Поттера

Мистер и миссис Мюсли, обитатели дома №2-13 в Пельменном переулке, очень гордились тем, что могут в любое время заявить – у нас всё, слава Богу, не как у людей. Нельзя было и помыслить, что такие люди окажутся замешанными в чем-то обычном, ни на йоту не выходящим из рамок здравого смысла – они терпеть не могли всего того, чем заняты люди обыкновенные.

Мистер Мюсли, маленький лысенький мужчина в самом расцвете сил, работал директором заборостроительного завода, который, помимо всего прочего, производил самые необычные в Великобритании гвозди – гвозди без шляпок. Об этих гвоздях даже сняли документальный фильм и он с небывалым успехом транслировался по кабельному телевидению в самый прайм-тайм целую неделю.

Миссис Мюсли, тучная дама с тройным подбородком и очаровательной улыбкой, никогда не сходящей с ее лица, работала в театре хореографом массовых сцен.

У них было трое детей: тринадцатилетние двойняшки Дарла и Карла, а также маленький сын Бобби по прозвищу Колобок. Собственно, прозвище это совсем не соответствовало его худощавому телосложению, но, по мнению родителей, ни один ребенок еще не был таким желанным для всей семьи, как Бобби. И потому Колобок с самого рождения катался в лучах всеобщей любви и заботы как сыр в масле.

Кроме того, у семейства Мюсли имелась страшная тайна, которую они держали в большом секрете от окружающих. Имя этой тайны было Парри. Парри Мюсли, средний сын мистера и миссис Мюсли вовсе не был их родным сыном.

Когда-то давно, мистер и миссис Мюсли проснулись одной темной безлунной ночью от ужасного детского воя за окном. (Вой был за окном, а не мистер и миссис Мюсли проснулись за окном — Примечание переводчика. )

Все дети Мюсли спали в своих кроватках крепким сном. Поэтому мистер Мюсли, впрыгивая спросонья в свои кашемировые брюки, попутно сделал одно важное умозаключение – плакал чей-то чужой ребенок. Правда, под их, Мюсли, окном.

— Черт знает, что творится в нашем Пельменном переулке! — ворчал он, ползая по комнате в поисках своего любимого черепахового галстука в бабочку.

— Альберт, может быть все не так плохо?.. – успокаивала сама себя миссис Мюсли, надевая пушистые тапочки, и с трудом сдерживая зевок.

Она не договорила, а зевок так и застыл на ее пухленьких губках. Сонный взгляд сфокусировался на не до конца зашторенном окне. А за окном… Миссис Мюсли зажмурилась, встряхнула свою массивную трехподбородковую головку и снова открыла глаза.

Сомнений не оставалось. За окном на самом деле был пингвин. Самый настоящий пингвин (конечно же, миссис Мюсли в своей жизни никогда не встречала настоящих пингвинов, но увиденная картина не оставляла никаких возражений в том, что пингвин был настоящий). И пингвин… читал газету!!! Миссис Мюсли сделалось не по себе, и она опрокинула голову на подушку.

Мистер Мюсли пингвина не заметил – впрочем, случись по-другому, это ровным счетом ничего бы не изменило. «Пингвин, эка невидаль» — подумал бы он тогда, и сделал бы именно то, что сделал сейчас: спустился вниз и зажег свет в прихожей.

Надрывный детский крик на улице не смолкал ни на миг. Альберт Мюсли, осторожно переступая через спящих на коврике домочадцев (огромного пса Холидея и домоправительницы фрау Герхард-Браун, вернувшейся с очередного консилиума «Прогрессивных друзей Р.О.Ж.» изрядно уставшей), пробрался к черному ходу и, накинув на плечи плащ-палатку, вышел во двор.

Одинокий фонарь у самой калитки едва освещал двор, но для того, чтобы определить местонахождение источника детского плача, свет совсем был не нужен.

Ребенок, завернутый в тоненькое серое одеяльце, лежал на широкой дубовой скамейке, прямо под окном спальни и дико верещал.

— Вот тебе и на… — удивился мистер Мюсли, как будто ожидал увидеть во дворе облезлого бабуина или циркового клоуна с охапкой нарциссов. Кого угодно, только не маленького, завернутого в одеяло ребенка.

Сверток в свою очередь отреагировал на появление взрослого человека тоже довольно необычно для маленьких орущих детей. В палисаднике разом воцарилась тишина.

Легкий ветерок, прошелестев листочками тисовых деревьев, здесь и там гнущих свои ветви к земле, пошевелил одеяльце и ринулся на оторопевшего мистера Мюсли. А он, в тщетной попытке собраться с мыслями, переминался с ноги на ногу.

В дверях появилась заспанная фрау.

— Мой герр, я есть страшно разбудить яркий пламень… — она ступила в палисадник и смолкла на полуслове.

Альберт, обрадовавшись появлению домоправительницы в немой сцене, взмахивая руками и мечась между домом и скамейкой, попытался что-то объяснить. Речь никак ему не давалась (впрочем, и в повседневной жизни мистер Мюсли не блистал красноречием).

— Ах какая милый крошка! Герр Мюсслер скрывать от я такой прелесть,— покачала головой фрау Герхард и засуетилась вокруг ребенка. – Совсем замерзнуть! Надо забирать в дом,— постановила она.

Малыш, заагукал, улыбка озарила его личико, а лукавые глазки оценивающе и вполне осмысленно смотрели прямо на Альберта.

— Я так любить маленький детей… Чего же вы стоять как старый антресоль!

Фрау завладела свертком и уже направлялась в дом, когда до «старый антресоль» наконец дошло, что происходит нечто, что не вписывалось в его ближайшие жизненные планы и на что повлиять он уже не сможет.

Вечером следующего дня мистер Мюсли сидел в своем старом кресле в кабинете на седьмом этаже административного здания заборостроительного завода и курил сигару.

Домой он не торопился. Фрау Герхард взяла заботу о новоявленном члене семейства в свои руки, а решение о дальнейшей судьбе ребенка никак не шло в его голову, занятую заботами о внедрении в производство нового вида самозабивающихся гвоздей со сменными шляпками.

А еще эти странные люди, которых он все время встречал по дороге на работу и во время обеденного перерыва в городе. Нет, ничто в жизни не могло показаться мистеру Мюсли странным. Чудачества других лишь скрашивали его жизнь и придавали уверенности в том, что его собственные «необычности» — вовсе не из ряда вон. Но все же…

Как-то нелепо все это. Весь мир как будто вступил в какой-то небывалый досель заговор, а его, директору такого нужного, передового производства почему-то забыли поставить в известность.

По пути на работу ему казалось, что за спиной все шушукаются. В автомобильной пробке водители соседних машин сигналили мистеру Мюсли чаще обычного.

Стоило ему войти в кондитерскую, располагавшуюся на первом этаже заводской конторы, как хозяин лавки срочно завершил свой телефонный разговор и расплылся в понимающей улыбке. А одна незнакомая дама, молоденькая блондинка в старомодном кринолиновом платье, пристально разглядывала его целых пятнадцать минут.

Подчиненные приветствовали его как-то смущенно.

И, наконец, ближе к концу рабочего дня, неизвестный взлохмаченный господин, встретившись с ним в коридоре проектировочного отдела, как-то загадочно подмигнул.

— Эй! – запоздало встрепенулся мистер Мюсли и бросился догонять странного человека. Но того и след простыл.

— Ну и дела… — протянул Альберт и выпустил кольцо табачного дыма.

Мысли о гвоздях совсем улетучились, и он решил позвонить-таки домой, провести дистанционную разведку фронта. Рука уже лежала на телефонной трубке, когда раздался оглушительное дребезжащее «дз-з-з-зыннь!!! ».

Он отдернул руку как от горячей кастрюли на плите и несколько секунд набирался храбрости. Наконец, собрав все свое мужество, поднял трубку.

— Мистер Альберт Мюсли?! – вопросила она хриплым мужским басом.

— Д-да… с кем имею честь…

— Мортан Де Вол, партия «Летящие вместе»,— представился бас. – Вам, должно быть, известно о наших изысканиях.

Альберт задрожал всем телом. «Летящие вместе», быть того не может» — промелькнуло в голове. Или не в голове. Судя по всему, мистер Мюсли сказал это вслух, потому что в трубке раздался низкий раскатистый смешок.

— Может, еще как может. У меня к вам одна небольшая просьба. Дело чрезвычайной важности и… Секретности.

То, что услышал Альберт в следующее мгновение, многие годы спустя не давало ему спать спокойно…

Прошло пять лет с тех пор, как супруги Мюсли проснулись ночью от того надрывного детского плача и нашли в палисаднике собственного дома неизвестно кому принадлежащий сверток с непонятно откуда взявшимся в нем ребенком. Но теперь Маргарет Мюсли и представить себе не могла, что когда-то у нее было только трое детей.

При маленьком Парри не было никаких вещей, которые могли бы подсказать, каким таким странным образом он появился под окнами ее спальни. И главное – кто его родители. Впрочем, Маргарет благодарила бога, что так оно случилось. Лучше не знать никакой правды, чем знать что-то ужасное. «А вдруг он отпрыск каких-нибудь преступников, или того хуже…» — философски заключила она.

И потому, для своего спокойствия придумала себе никогда не существующую сестру. Авантюристку и шарлатанку, обдуривавшую лондонскую публику долгие годы на мистических сеансах телепатии – и подобру-поздорову бежавшую от расправы четного суда в Австралию.

Мальчик рос, рос и родной сын Мюсли, Бобби-Колобок. Девочки, так уж и вовсе ходили в начальную школу.

А Пельменный переулок совсем не изменился за эти годы.

Солнце днем, а луна ночью освещали все тот же милый сердцу Мюсли палисадник, и старую дубовую лавочку, и медную табличку у входа в дом с гордо вырисованными цифрами 2-13.

Постаревший Холидей все так же спал на коврике перед лестницей. А фрау Герхард-Браун все так же посещала своих «Прогрессивных друзей Р.О.Ж.»

Пять лет небольшой срок для великих перемен.

Впрочем, кое-что необычное все же произошло.

Вернее произойдет.

Прямо сейчас.

Но мистер и миссис Мюсли никогда об этом не узнают.

Маленький Парри проснулся оттого, что в дверь детской кто-то методично скребся.

Лунная дорожка пролегала по коврику и медвежьей шкуре у самого подножья кроватки Бобби и исчезала где-то в соседней комнате. Полночную тишину нарушало только тихое поскуливание Холидея за дверью.

— Противный псина! – шикнул Парри и перевернулся на другой бок. Но заставить себя спать уже решительно не мог.

Пролежав с закрытыми глазами несколько минут, считая молчаливых бесцветных баранов, как учила мама, он понял, что сон совсем куда-то пропал.

Бобби спал рядом, в двух метрах от него самого, и, наверное, видел счастливые сны. В распахнутое окно временами залетал легкий порыв ветра, приносящий запах сирени.

— Все. Совсем не хочу спать,— сказал сам себе мальчик и вынырнул из-под одеяла.

Побродив по комнате, подошел к окну.

Свет луны и редких фонарей освещал весь Пельменный переулок, пустынный и какой-то не-по-дневному притягательный.

— Вот бы пойти туда… Только мама с папой не разрешат, эх!..

Секундное замешательство перевернуло что-то в его маленькой головке.

— Это почему не разрешат? Они же спят, наверное… Как они могут тогда не разрешить?

(А тогда как они могут разрешить? Ведь спят же! – примечание переводчика)

Совсем ошалев от таких «непослушных» мыслей, юный Парри приступил к осуществлению своего неожиданного замысла.

Наскоро одевшись и едва совладав с рвущимся в детскую псом, он прокрался по лестнице вниз и чуть не споткнулся о что-то грузное, заполнившее весь проход между кухней и чуланом.

(Да, милый читатель, автор, по своей рассеянности, не предупредил, что фрау Герхард больше не спала на коврике в коридоре. По большому счету, как бы она теперь не именовала саму себя, она вот уже два года, как перестала быть фрау Герхард, и носила гордое имя миссис Вайлд. С Холидеем коврик теперь делил ее муж, садовник и личный водитель семьи Мюсли, гигантский мистер Роджер Вайлд. Он-то сейчас и попался под ноги Парри. – примечание переводчика)

— Бли-и-ннн… — присвистнул мальчик. – Если б споткнулся, весь дом бы перебудил!

(Чего-то Парри в этой главе не по-детски смышлен! – примечание переводчика)

Перепрыгнув через спящего мистера Вайлда, Парри прошмыгнул за дверь, выходящую в палисадник.

Ночь была в самом своем решительном расцвете, как сказал бы папа Альберт. Но сейчас Парри было не до родительских чудачеств.

(Действительно, чудное выражение «ночь в расцвете», только безумный мистер Мюсли мог придумать такое сравнение. Впрочем, часть описаний чудачеств Альберта Мюсли по соображениям экономии читательского времени при переводе пришлось из текста «выкинуть». Мистер Мюсли еще предстанет в своей полной «красе» в последующих главах. – примечание переводчика).

Сейчас ему хотелось просто ощутить полную свободу, окунуться в ночь – и в приключения.

А первое из них было на подходе.

Неожиданно внимание мальчика привлекло что-то необычное. Он даже не сразу сообразил, что именно вдруг стало в Пельменном переулке «не так».

Просто тисы и фонари, кусты сирени и маленькие аккуратные домики соседей, такие разные – и не менее уютные с виду, чем их, Мюсли, собственный дом.

Только подняв взгляд чуть выше, выше крыш, и еще, туда, где по детским представлениям начинается небо, Парри понял, что же заставило его удивиться.

Там, где еще некоторое время назад была только луна, с чудовищной скоростью что-то двигалось и росло прямо на глазах. (Ничего, конечно, на самих глазах не вырастало, даже ни на одном из них, просто так говорят, когда кто-то становится свидетелем чего-то необычного, то есть наблюдает что-либо в режиме «он-лайн» — примечание переводчика).

Серебристое дискообразное нечто, вращаясь вокруг своей оси, спускалось прямо в Пельменный переулок.

Парри никогда не видел летающих тарелок. И потому решил, что на их улице приземлился какой-то необычный самолет неизвестной ему конструкции.

Все произошло в считанные секунды.

А потом он почувствовал, что что-то поднимает его вверх. Какая-та незримая сила оторвала Парри от гравиевой дорожки палисадника и понесла вверх.

«Наверное, я сплю» — решил мальчик и, по привычке из сна, стал грести руками прямо в воздухе, будто попал в волшебный воздушный бассейн. Кто бы мог сомневаться – как в том же сне, результат не заставил себя ждать. Парри поплыл, вовсю помогая себе ногами.

Приблизившись к покатой крыше дома под номером 2-13, Парри вдруг вспомнил про самолет и обернулся.

Тарелка тем временем перестала вращаться и замерла в переулке между домами 2-17 и 2-18, по соседству с их собственным. В стене ее загорелось что-то похожее на окно или круглую дверь, и раздалось какое-то тихое жужжание. Еле уловимое, но почему-то от него у Парри сразу же заложило уши. Голова закружилась, и он почувствовал, что не в состоянии удерживаться в воздухе.

Последнее, что увидел Парри перед тем, как со всего размаху шлепнуться в кусты сирени – это выходящего из тарелки седого карлика с удочкой в руке. Карлик шел прямо по воздуху. А на его месте показалось существо настолько необычное, что Парри не сумел бы потом его даже описать.

Если бы Парри Мюсли был чуть старше своих пяти с половиной лет, он понял бы, что ничего необычного в этом существе нет.

Подумаешь, пингвин.

Ну и что, что выходящий из самой настоящей летающей тарелки.

Эка невидаль, тарелка!

Мистер и миссис Мюсли спали и видели четвертый сон, когда под их окнами начало происходить нечто удивительное.

Возникший прямо из темных зарослей старик с гигантским спиннингом в руках, направил свое орудие на лежащего в траве Парри и щелкнул чем-то невидимым.

Парри взмыл в воздух и, направляемый чудо-спиннингом седовласого полночного гостя подлетел прямо к распахнутому окну детской на втором этаже дома 2-13. Мгновение – и бережная сила уложила мальчика в его постель, даже не забыв накрыть юного искателя ночных приключений одеялом.

– Как странно, профессор, что мы появились здесь именно сегодня,— раздалось за спиной старика.

Карлик обернулся, встретившись взглядом с огромным пингвином.

Говорящим пингвином.

— Что же тут странного, Женевьева,— улыбнулся он,— Ровно пять лет прошло с тех самых пор, как юный Парри Готтер поселился здесь, в доме своих новых родителей.

— Ума не приложу, как они узнали, что его зовут Парри?

Старик немного помолчал, углубившись в свои мысли, а затем предположил:

— Не знаю, я много думал об этом, может быть, имя дается нам в довесок к нашей душе, и никакие обстоятельства не в силах помешать нам воссоединиться с этой второй своей сущностью?

Когда он сказал это и поднял взгляд, пингвина рядом не было. Перед ним стояла высокая молодая женщина в черно-белом скафандре, сияющем в ночи. За спиной ее развевался на ветру темный плащ с белой подбивкой. Женщина улыбалась. Но видно было, что на душе у нее не совсем уж спокойно.

— Знаете, Артур, не верю я в эти мистические бредни. Так не бывает. Что-то мы упустили тогда, пять лет назад.

— Как бы там ни было, сейчас все в наших руках. Мальчик не знает, кто он, и никто не знает, что он живет в самой обычной семье, на одной из самых обычных улиц Лондона.

Женвьева задумалась, глядя в распахнутое окно детской.

— Обычная семья, говорите? Блеск! – и она засмеялась,— В сумасшедшем доме – и то не так весело.

— Ну, будет, будет, дорогая,— урезонил ее старик,— Не так уж все и плохо. Его любят, он растет в настоящей семье. Что еще нужно для полного счастья?

– А Вообще-Неизвестно-Кто?

– Что «Вообще-Неизвестно-Кто»? – вспыхнул карлик,— Все прямо с ума посходили с этим «Неивестно-Кто». Очень даже известно!

– Как?!

– Обыкновенно. Я сам догадался. Если неизвестно, значит, его и нет вовсе!

Мысли Женевьевы совсем запутались. «Этот профессор Бабахблдор сам чокнулся на старости лет, вот и несет всякую чушь». Но вслух сказала только:

— Хм… Дык..

— Ну да. В современную эпоху глобализации ничего не утаишь… Разве что… — объяснил Бабахблдор.

Неожиданно в его руках возникло два бокала с искрящимся в лунном свете напитком.

— Давайте выпьем, профессор Дамвмордугалл.

Женевьева видела такое каждый день, но все равно была потрясена.

— А вы не перестаете меня удивлять, Артур. В вашем-то возрасте!

— Пустяки, пара ярмарочных фокусов.

— Скажете тоже, ярмарочных. А луна вон, даже с места не двинется. Все полночь, да полночь…

Артур Бабахблдор усмехнулся в густую бороду.

— Праздничную ночь не грех немного и попридержать, ведь сегодня исполняется пять с половиной лет и три дня мальчику, который только что на ваших глазах упал с крыши и остался жив!

Они переглянулись.

— Мы, кажется, собирались выпить?!

И они знали, что по всей стране, здесь и там, в городах и деревушках, в маленьких и больших домах, и даже в городской лондонской подземке, тысячи людей в этот миг пьют вместе с ними за здоровье этого удивительного ребенка.

«За Парри Готтера – мальчика, который упал с крыши и остался жив!»

Продолжение следует…

* Впрочем, я так и не понял, почему Готтер, а не Мюсли? Будем надеяться, что по ходу повествования автор нам все разъяснит. – примечание переводчика.

14 февраля 2008 года  00:15:07
Михаил Лероев | michaelleroev@yandex.ru | Новосибирск | Россия

---

Странно. Волшебники все-равно понимают друг друга
или, почему удар в пах неблагороден

Вы не могли не замечать, что герои романов, фильмов, повестей, практически всегда в борьбе используют одно и тоже оружие. Слово – слово, рапира – рапира, дзю_до – кон_фу, амт – амт, удар пружины ... А собственно говоря, почему?

Да потому, что #### гранатометом по безоружным, может любой мк.

И только волшебники благородны, потому что не только знают законы физики, но и знают неожиданные последствия их воздействия.

14 февраля 2008 года  23:54:48
Готтер Паттер |

---

Михаил Лероев

Соня в Зимнем Лесу

В один из холодных январских дней, по соседству со сказкой, чудеса приключились…

Чудесам ведь всё равно – лето на дворе, зима ли – у них круглый год дела важные.

А началось всё с того, что Соня пред самым завтраком в заледенелое окошко выглянула. И ничего там не увидела, узоры одни.

— И как я теперь узнаю, как там мои снегири, может холодно им? Заболеют ещё, маленькие… — думала она над нетронутой тарелкой,— Интересно, а манную кашу они едят?

— Едят,— сказала кукушка.

— Ой… — удивилась Соня,— Часы говорящие, чего только взрослые не придумают.

— Часы-то не говорящие,— обиделась птичка,— Только я… Мы ведь, кукушки часовые, и не то умеем…

— И загадки отгадывать?

— Конечно, и загадывать – и разгадывать, всё как положено.

Но тут пришла бабушка, и кукушке ничего не оставалось делать, как вернуться в свой домик. Девочка восторженно смотрела на расписные ставенки – как это она раньше не замечала, что часы волшебные!

— Ну что, горюшко луковое, не даётся тебе каша? – улыбнулась бабушка.

Соня покачала головой.

— Ладно, иди одевайся, гулять пойдём.

На прогулке всё было как обычно, да только мысли о необыкновенных часах всё не давали девочке покоя. Казалось, вот-вот и снеговик заговорит с ней, и ворона, что на ветке рябины пристроилась,— как будто подмигивает.

А снегирей-то нет…

Соня погладила снеговика – снежный бок был холодным. «Наверное, этот снеговик не простой, а из мороженого». Вот и конфета у него вместо морковки!

Тут ворона вспорхнула с ветки – и села на непокрытую голову снеговика. Села и на Соню глядит — будто сказать хочет: девочка-девочка, а мы ведь с тобой знакомы!

И правда знакомы, обрадовалась Соня – ведь это та самая ворона из Волшебного леса, как она забыть-то могла!

— Ой, здравствуйте, госпожа ворона!

— Карр!

— Как ваше здоровье?

— Кр-каррр…

— А я вот в новый год простудилась,— пожаловалась девочка.

Ворона оглянулась куда-то в сторону леса – и снова к Соне, а большие тёмные вороньи глаза как-то загадочно подмигивают…

— Вы из леса? А как там друзья наши поживают?

Ворона ничего не ответила, только нахохлилась, крыльями развела – совсем как бабушка, когда о чашке разбитой сожалеет.

Потом взлетела – и уже на соседнем дереве сидит.

Ой, как было бы замечательно, вот так, за вороной в лес, посмотреть, чего там интересного. Но надо же разрешения спросить!

Обернулась Соня, но бабушки не увидела.

«Ничего, я ненадолго, только на минуточку, лес-то рядышком – и ворона хорошая, в обиду не даст».

Санки оставила, а сама за вороной. Соня к дереву, ворона на другое, Соня к нему, а ворона уже где-то далеко в чаще.

Долго ли, коротко, так они шли, а поняла Сонька, что уже и минуточка прошла, и намного больше… Бабушка волноваться будет? Но, если подумать, то ведь девочка она большая, старших слушается, может всё и обойдётся?

Решила она, что ничего страшного не произойдёт, главное, ворону не потерять. А та, как заправский экскурсовод, вдоль тропинки ведёт, чтобы в сугробы не завести.

Смотрит девочка – а между елей раскидистых домик стоит. Да не простой, а та самая избушка на курьих ножках, что из сказки!

Ворона – юрк в приоткрытую дверь.

«Ну вот, к Бабе Яге в гости пожаловала…»

И вспомнила она, что сама же лесную колдунью президентом и назначила. Вот, пора узнать, чего там нового в лесу сказочном за это время произошло.

Как там говорится? «Избушка-избушка…»

— Ой, это в сказке про Ивана-Царевича,— опомнилась Соня.

А избушка сама ей навстречу дверь и распахнула.

— Явилась, умница-раскрасавица! – беззубый старушечий рот расплылся в широкой улыбке,— А мы давно тебя тут поджидаем.

Увидела Соня, что стол ломится от пирогов да ватрушек, самовар пузатый пыхтит, Котофей Учёный за столом сидит, из блюдца чай ароматный попивает, леденцом закусывает. И ворона тут же, на подоконнике, крылышки чистит! Мол, я не я, винить не меня, привела – и забыла.

А раньше, помнится, говорящая была, самая что ни на есть учёная!

— Обет молчания у неё,— объяснила Яга, догадавшись, о чём Соня думает. – Всё у нас нынче не так. Чудно как-то в Лесу заповедном стало… Русалки в спячку впали, Водяной в Домовые перевёлся, Лихо Одноглазое в отшельниках теперь. Зверушки разные невиданные появились… Что такое – ума не приложу, голову сломала, а понять так ничего и не смогла. Выручай, старую…

Эх, решила Соня, ну какой с неё-то толк, она девочка, в школу ещё даже не пошла.

— Помнишь клубочек волшебный, что дорогу указывает? Я его тебе в подмогу дам. Сходи с ним в самую глубь леса, разведай, что да как – поговаривают, что поселилось там что-то…

Была не была, выручать надо!

Отведала Соня старушкиных ватрушек, напилась душистого чаю – и в путь. На сей раз одна, без вороны, с клубочком волшебным.

Идёт, по сторонам смотрит, всему удивляется. Зимний лес он ведь совсем другой… Заснежено всё, а ёлки по-прежнему зелёные… Вернулся лесной художник!

Тихо вокруг, никого… Долго шла, времени счёт потеряла, клубок разматывается, а пряжа в нём всё не кончается.

И чем дальше в лес, тем морознее…

Вышла на полянку – и в тот же миг клубочек остановился, нить обратно сматывать начал.

Поняла девочка, что добралась, да вот куда добралась? Полянка как полянка, ну и что, что ёлки синие, и сундук под одной из них стоит. Что делать-то?

Присела на сундук и стала сказки вспоминать, может, слова какие есть волшебные? Вспоминала, вспоминала, да всё не то: Трое из ларца не появились, Сим-Сим не открылся, «по щучьему веленью» не помогло…

Вот так и ходи в лес одна, без спроса!

И холодно – жуть, зуб на зуб не попадает, шубка вся заиндевела, ручки замёрзли, личико тоже.

Сидит Сонька на сундучке, валенками друг о дружку колотит, согреться пытается.

Клубку вон хорошо – закатился в сугроб и греется!

Слышит – идёт кто-то. Снег хрустит под грузными шагами, и звуки песенки доносятся.

И тут, выходит на поляну дед, шуба искрится от драгоценных камней, бородища по пояс, глаза добрые, в правой руке посох блестящий – ледяной или хрустальный, поймёшь вот так разве?

— Тепло ли тебе девица? Тепло ли тебе…

Посмотрел на Соню — и диву дался.

Ресницами заснеженными захлопал, бороду левой рукой поглаживать стал.

— Маленькая-то какая, а туда же… Тоже за камнями самоцветными, жемчугами волшебными пришла? Вот тебе и раз… Удивила дедушку…

Смутилась Соня. Драгоценности ей, конечно, не помешали бы, да только вроде за чем-то другим её Яга сюда отправила? Только вот так сразу и не вспомнить…

— Чего молчишь? Али меня боишься?

— И совсем не боюсь! Вы добрый, на дедушку моего похожи.

— Ну, я на всех дедушек похож, не ты первая мне это говоришь! Чего ты-то тут одна делаешь?

— Лес спасаю.

Дед так и сел.

— От кого?

— Знать бы… — и рассказала как на духу – и про вороний обет молчания, и про Лихо одноглазое, и про спящих русалок. И про то, что в лесу, где-то в самом заповедном местечке поселилось что-то невиданное.

Старик выслушал, бороду почесал:

— Спящие русалки и раньше у нас водились, одна в пещере богатырской, в хрустальном тереме почивает, уж триста лет как. Водяной всегда чудачил, да и звери за морем всякие встречаются, каких у нас нет. Вот только Яга понапрасну тревогу бить не станет, это верно. Разобраться нужно… Посох мой волшебный, покажи нам Самую Глубь Леса!

Посох поворчал, но послушался: как давай на снегу что-то чертить – и открылись перед ними картины удивительные. Одна картина замерла, посох остановился – и увидела Соня:

Стоит в самой непроходимой лесной чаще, посреди снегов мельница, маленькая, с игрушечный домик, лопасти-вертушки крутятся на ветру, а во все стороны облачка цветные от них разлетаются.

— Чудомельница,— похвалися дед,— Только в нашем лесу есть, больше нигде! В красную сказочную книгу занесена.

«Ой,— подумала Соня,— У чудес, оказывается, тоже есть свои заповедники и красные книги»

— Всегда она там стояла, да только что не так?.. Неужто сломалась?

И правда: сказки какие-то неправильные из мельницы вылетали. Злые, неспокойные, неровен час совсем всё в лесу в запустение придёт… Как быть?

— Эх, память моя стариковская! – хлопнул дед себя по лбу,— Да как я забыть мог: ведь ветер западный выходные взял – в тёплые страны на отдых полетел. Вот мельница и сбилась с толку, ветров-то всегда четыре брата было.

Соня была девочкой умной – и сразу всё поняла: никакого чуда-юда в лесу не поселилось, это всё дедушкина память виновата. Не приди она в лес, да не повстречай доброго волшебника, так бы всё и испортилось…

— А теперь, Соня, держись крепче!

Набрал дед полные лёгкие воздуха – и как дунет, вокруг свист, метель, ураганный ветер… Потом всё успокоилось,— и увидела Соня в через посох: мельница уже совсем другие сказки даёт, правильные, добрые, совсем как в книжке.

А в книжке ведь почти так же, как в жизни, правда?

Потом они с Дедом Морозом ещё к Яге на чаепитие пожаловали, там их целая компания ждала: Водяной, русалки, художник лесной, звери самые разные. Ворона не смолкала, всё трещала, трещала, никак наговориться не могла, соскучившись по болтовне.

И бабушка Соню не ругала, когда она домой вернулась – потому что сразу в рассказанную историю поверила. Бабушка – она ведь добрая, добрее самой Бабы Яги!

Только вот, пока лесной дед мельницу чинил, случилось кое-что. Сундук с самоцветами, что под ёлкой стоял, улетел, только его и видели. Он ведь просто стоял, никто его удерживать-то не позаботился…

«Ничего, решила Соня, мы его потом обязательно сыщем!»

Но это уже другая история…

15/02/08

15 февраля 2008 года  01:11:01
Михаил Лероев | michaelleroev@yandex.ru | Новосибирск | Россия

---

И все-равно волшебники понимают друг друга

Вас я вирклихь жаль, что волшебники редко дружат

друг с другом.

У кого сундук улетел, у кого на мельницы не тот ветер дует.

15 февраля 2008 года  22:39:48
праттер риттер |

---

* * *

Помните Ослика Иа, такого печального и одинокого?

С какой непередаваемой горечью он говорил: "Грех жаловаться... У меня есть друзья: кто-то даже поздоровался со мной в прошлую пятницу. Это и есть дружеское общение... "

Жалеете его? Напрасно. Ослик Иа — существо низкое, завистливое и крайне сволочное.

Мало того, что он с мазохистским наслаждением смакует обиды, им же самим и выдуманные, но еще и никогда не упустит случая, жалуясь, опустить окружающих:

"Пока все это происходило, Сова разговаривала с Иа.

— Иа,— начала она,— Кристофер Робин устраивает Праздничный обед.

— Очень интересно,— отозвался Иа. — Полагаю, они пришлют мне объедки, на которых сначала потопчутся. Какие они добрые и заботливые! А если и не очень, то стоит ли об этом упоминать?

— Приглашение послано и тебе!

— И на что оно похоже?

— Обычное приглашение!

— Да, я понял. Кто его выбросил?" )))

Гениально, верно? Воистину, "самоуничижение паче гордости"... И всё это при том, что остальные обитатели Леса относятся к Иа не просто нормально, а очень даже хорошо: и во все игры принимают, и дом ему строят, и день рождения устраивают, а Пятачок так вообще однажды собрал для Иа букет фиалок, "ведь грустно быть животным, которому никто не дарил фиалок!" И — деликатно не замечают бестактные выходки "несчастного" ослика.

Например, такие:

"Иа важно откашлялся и произнес речь.

— Друзья, включая и всех прочих! Мне очень приятно, во всяком случае, до сего момента было приятно, лицезреть вас всех на моем Праздничном обеде. Сделанное мною — пустяк. Любой из вас, за исключением Кролика, Совы и Кенги, поступил бы точно так же. Да, и Пуха. Мои слова не относятся также к Пятачку и Крошке Ру, потому что они слишком маленькие... Итак, я совершил этот поступок, ибо убежден: если мы можем чем-то помочь, надо помогать!"

Я надеюсь, вы помните, что этот обед был устроен в честь Винни, а Иа не только не сделал ровным счетом ничего, но и вообще не знает о чем речь ))) Просто он, как всегда, привлекал к себе внимание за счет легкого, но ощутимого унижения других, "некоторых, у которых в голове опилки".

Наверное, Винни-Пух и все остальные правильно реагируют на все эти безобразия — попросту не замечают. Я, когда встречаю "осликов Иа", стараюсь реагировать так же ))) Только вот слишком часто они почему-то встречаются ))) Ну и пусть. У них — свое Дао, а у меня — свое )))

"- Я думаю... — начал Пятачок

— А вот это тебе ни к чему! — заявил Иа

— Я думаю, что фиалки ОЧЕНЬ ДАЖЕ КРАСИВЫЕ!- Пятачок все же договорил фразу до конца, подложил букет фиалок перед Иа и убежал вслед за Кроликом... "

16 февраля 2008 года  18:40:31
Лапоть | Москва | Россия

---

Татьяна Сапрыкина

Поросенок

Поросенок ходил по двору и не знал, чем себя занять. Сдувшийся резиновый мячик – слишком скучно, старая консервная банка – слишком края острые. Вдруг у забора Поросенок увидел стеклянную бутылку, и на донышке у нее — остатки простокваши. Поросенок очень любил простоквашу, поэтому он сунул пятачок в горлышко. И пятачок там застрял. Поросенок отскочил от забора и стал трясти головой, вот так: туда-сюда, чтобы освободиться от бутылки. Но та сидела крепко, только простокваша булькала внутри, вот так: бултых-тых! Тогда Поросенок стал трясти головой, вот так: сюда-туда. И остатки простокваши забрались к нему в ноздри. Поросенок поперхнулся, рассердился и стал чихать, вот так: «Чхи-хи!» Но от этого простокваша стала летать по всей бутылке и еще сильнее набилась в пятачок. Поросенок лег на траву и стал кататься с боку на бок, вот так: так-сяк, а копытцами пытаться стащить с пятачка бутылку. Но снова ничего не вышло.

Тогда Поросенок испугался и стал громко визжать, вот так: «Вуи-уи». И мы прибежали во двор. Мы взяли Поросенка за животик, так что ему оставалось только болтать ногами в воздухе, и принялись тянуть его в одну сторону, а бутылку с простоквашей в другую. При этом Поросенок жалобно стонал, вот так: «Ох-ах», а простокваша сердито пыхтела, вот так: «Ух-ых». Наконец мы дернули посильнее, и отлетели в одну сторону, а бутылка в другую. Поросенок отлетел к забору, а простокваша отлетела прямо ему на мордочку. И так как он очень любил простоквашу, то тут же стал слизывать ее со своего пятачка и аппетитно причмокивать, вот так: «Чмок-пок». Вот так!

17 февраля 2008 года  00:10:49
Татьяна Сапрыкина (Михаил Лероев) | Новосибирск | Россия

---

Михаил Лероев

Другие слоны

— Пап, а наши слоны, правда, настоящие?

— Конечно, настоящие, какие ещё бывают слоны? – улыбнулся отец.

— Да, просто, Инна Юрьевна вчера очень рассердилась, когда я ей о них рассказал. Потом долго смеялась и говорила, что настоящие слоны живут в Африке, ну в Индии, куда ни шло, они огромные и никак не могут поместиться под диваном…

— Много твоя Инна Юрьевна в слонах понимает!

В этот момент под столом что-то зашуршало. Ну вот, подслушивают, знают, хитрюги, что про них говорим!

Слонов было семь, на каждый день недели, и все разные. Тот, что подслушивал, был чёрный и пушистенький, с беленьким «галстучком» – ну чем не котёнок?.. И резвый такой же.

Выглянул из-под скатерти, встретил мой взгляд – и галопом в спальню.

— Рассказывать пошёл остальным,— сказал я.

Папа шутя взлохматил мне волосы и свернул газету.

— Ну, вот что, Денис, мне работать нужно. Давай договоримся. Сегодня у нас ты дежурный по слонам. Вечером – мамина очередь, только обещай, что помоешь посуду.

— Ух ты! – обрадовался я. Подумать только: воскресный день в компании забавных соседей, да ещё за главного у них!

Конечно же, я обещал папе, что не только перемою после ужина всю посуду, но ещё вынесу мусор и сделаю уроки!

Папа похлопал меня по плечу в знак полного одобрения, и отправился в свой кабинет. А я – к себе в комнату, считать слонов, все ли на месте.

Такая вот у нас договорённость: у каждого свои обязанности, а самое важное и интересное – в порядке очереди, чтобы обидно никому не было!

Когда я вошёл в спальню, то глазам своим не поверил… Там такое творилось!

Нет, потолок не рухнул и мебель под потолком не летала, но этого, видимо, оставалось ждать недолго.

Слонишки наши, всей своей удивительной компанией, носились по комнате, догоняя друг друга. Только лапы сверкали, да журналы с комиксами во все стороны разлетались. Что за безобразие!

А ведь сам их научил когда-то, покраснел я.

Завидев меня, слоны перестали бегать и виновато разбрелись по углам. Только не думайте, что я их строго наказываю! Нет, просто слоны совестливые очень, если видят, что хозяева расстроены, сами переживать начинают.

Я рассмеялся, взял на руки вторничного слона, того, что в крапинку и самый весёлый – и закружил его как на карусели. Остальные увидели, что я не сержусь, и тоже подбежали ко мне, чтоб и их покружил.

Когда нам надоело, каждый занялся тем, что нравится. Четверг с Воскресеньем устроили домик под батареей, а Понедельник приходил к ним в гости. Среда прилёг на полке, по соседству с плюшевыми игрушками – и не отличишь, как будто сам плюшевый и есть!

Пятница листал хоботом папин энциклопедический словарь – ну прямо профессор, очки только надеть.

А мы, со Вторником и Субботой, решили историю сочинить. Про нас. Потом я её запишу в тетрадь, а слонам выдам кисти и краски, пусть они себя сами нарисуют…

17 февраля 2008 года  00:13:39
Михаил Лероев (Татьяна Сапрыкина) | michaelleroev@yandex.ru | Новосибирск | Россия

---

Михаил Лероев

* * *

У одной старушки кот жил учёный. Он читать умел по слогам и ходить на двух лапах как человек.

По вечерам, когда во дворе становилось тихо, а бабушка уходила к себе в комнату смотреть телевизор, он надевал её очки, раскрывал книжку со сказками и читал, читал…Занятие это так его увлекало, что ночи становились короткими, запас свечей в комоде стремительно таял, а повседневная кошачья жизнь казалась уж пресной и скучной до умопомрачения.

Скоро он все сказки в старушкиной библиотеке до дыр зачитал. И про Красную Шапочку, и про Белоснежку, и даже про трёх поросят…

Дошло до того, что сказок в его маленькой кошачьей головке стало так много, что им просто не хватало места, они наползали друг на друга, путались и вываливались из кошачьих ушей…

Близорукая старушка не замечала распластавшейся на полу Золушки или улепётывающего от нее Гадкого Утёнка, и судьба сказочных персонажей не раз висела на волоске, еле-еле им удавалось избежать страшной участи быть растоптанными.

Герои перебирались из сказки в сказку, и доходило до того, что сюжеты их совсем выворачивало наизнанку. Теперь Серенький Козлик гонялся за Карабасом Барабасом, Русалочка изводила свою падчерицу старуху Шапокляк, Золотая рыбка жила в избушке на курьих ножках, а Иван-царевич летал на пушечном ядре… Даже у Дюймовочки за спиной пропеллер появился!

В общем, не сказки, а какие-то кошмары ночные. Они и являлись кошмарами в сон бабушкиного кота, и часто случалось, что посреди ночи он просыпался весь в холодном липком поту и вопил от ужаса… Даже мышей начал бояться!

Долго пытался кот сам справиться со своими страхами, но всё не уходили они никак. Что делать?

И решил наш Котофей Эдуардович – так его звали – в поликлинику сходить, на прием к профессору Комаровскому. Большому специалисту по сказочным кошмарам.

— Что ж Вы, уважаемый Котофей Эдуардович, так долго тянули с вашим визитом? – покачал головой профессор, строго глядя на кота из-под толстых стёкол в серебряной оправе,— Ваша болезнь уже слишком далеко зашла, прямо не знаю, что с Вами теперь делать…

— А…мяу…что за полезнь такая? И какая, простите, мурр, от неё польза? – осторожно осведомился кот.

Доктор тяжело вздохнул.

— Насчёт пользы ничего определённого сказать не могу. А диагноз ваш вполне определенен – Сюжетомания. Очень распространенное душевное расстройство. Пока, к сожалению, неизлечимое…

Услышав такое, наш кот, затрясся весь, съехал с кресла на пол и уставился в потолок, весь в печальных мыслях о своей неудавшейся жизни.

А там, прямо на потолке фильм показывали, с Колобком в главной роли. Блокбастер самый новый, пять Оскаров на Заморском Фестивале Искусств.

И до того правдоподобный ужастик, что Котофей Эдуардович с перепугу вскочил и по шторине на самый карниз забрался.

— Всё,— говорит,— хватит меня лечить. Сам вижу теперь, что дело бесполезное. Сколько я вам денег должен?

— Что вы, что вы! – вскинул ладони вверх профессор Комаровский,— Ничего вы мне не должны! Я прием веду бескорыстный. Только за квитанцию в регистратуре шестьсот шестьдесят пиастров, сущая безделица!

И совет дал на прощание: клин клином вышибают. А значит, нужно перестать сказок бояться и попробовать их приручить.

Котофей и приручил.

Вернувшись домой, он, дождался, когда бабушка уйдёт в магазин за молоком, надел халат и закурил старую дедушкину трубку. Кольца дыма поднимались к самому потолку, превращаясь в удивительные картины.

Порыскав на антресолях, кот нашёл баночку полувысохших чернил, а из порванной подушки вытянул настоящее гусиное перо.

— Вот… Тепе-ерь я самый настоя-ащий писа-атель…

— промурлыкал он…

17 февраля 2008 года  00:14:52
Михаил Лероев | michaelleroev@yandex.ru | Новосибирск | Россия

---

ОБЪЯВЛЕНИЕ
на правах прощальной записки

Мы планируем в самое ближайшее время

построить проект литературного кафе «КАЗЕМАТИК».

Но широкие массы литераторов (Лероялев

и друг Халтуринена господин Вицелицымерофф)

уже сейчас готовы радушно принять каждого,

кто сможет достучаться.

ПОВЕСТКА литературной дискуссии

(разрешенные к обсуждению темы)

1. надо ли разбавлять сивуху керосином

2. как правильно заедать «КАПУЧИНО»

соленым огурцом

3. об имманентной паскудности Пьеро и пригрезившейся ему Мальвины

(* прим. Администрации для кретинов – Предупреждаем

любые попытки использовать сюжеты, логику и мысли

будут наказываться либо личной физической расправой,

либо принудительным лечением на электрическом стуле.

При повторном нарушении мы опубликуем на всех

доступных нам сайтах паспортные данные нарушителя,

а также его родственников, друзей и знакомых.)

Все залы нашего кафе оборудованы таким образом,

что вы сразу почувствуете — все написанное вами

будет вечно храниться в мусорном ведре, которое

мы бережно сохраним в нашем колумбарии.

(* прим. Администрации для ослов, баранов и прочей нечести —

При попытке пролезть к кому-нибудь из посетителей в душу —

мы выбрасываем десант по месту прописки нарушителя и

устанавливаем пожизненное наблюдение в обоих режимах

ОН и ОФФ лайн.

При повторном нарушении (которое – ХЕ-ХЕ! — уже вряд ли

возможно) – мы вкапываем перед домом нарушителя столб,

приковываем его (а если таковые будут установлены, то и его

любовниц и внебрачных детей) и вешаем над их головами

дневник с жизнеописанием нарушителя, заботливо, но тщательно

составленный и прокомментированный нашим психиатром

господином Кошмаровским.)

Удобные кресла, радушные хозяева в масках, тонкие и понимающие литературные массы с нетерпением ждут вас в уютных камерах

нашего «КАЗЕМАТА».

Завсегдатаев других сайтов просьба не беспокоится. У нас и так места

мало, а вместо них мы планируем печатать архивы, архивы и еще

архивы.

Любые совпадения в лицах, фамилиях, масках с реально существующими

людьми просто чистая случайность.

Будем рады, если хоть раз увидим вас у нас.

17 февраля 2008 года  11:18:32
Администрация КАЗЕМАТИКА |

---

Лофич

Жизнь и любовь кота Барсика.
Любовь есть высшее проявление божественной сути всего существующего на нашей земле

КОТ БАРСИК. ЖИЗНЬ И ЛЮБОВЬ.

Жил у нас в московской квартире пушистый кот Барсик, который не просто жил, но и умело самоутверждался. Но об этом немного потом.

Принёс я его домой ещё полуслепым котёнком. Недалеко от нашего института, где я учился, находился неказистый магазин с пристройкой, под которой кошка родила котят. Когда мы – студенты шли из магазина, то видели, как из норки под пристройкой то и дело выглядывали голодные и полуслепые котята. Мы иногда отщипывали от своих покупок кусочки хлеба, колбасы и подкладывали всё это к норке. Голодные котята, после нашего удаления, хватали положенный корм и с урчанием стремглав исчезали в своём логове. Кошки, их матери, мы поблизости ни разу не видели.

Тут я подумал, а почему бы не принести одного из них моей старенькой бабуле, будет ей забава на старости лет. Подойдя к кошачьей норке, я положил кусочек колбасы у отверстия и стал ждать. И вот, через некоторое время, оттуда высунулась мордочка голодного котёнка, который вцепился в приманку. В тот же момент, я стремительно схватил его за загривок. Он яростно заверещал, стал извиваться, царапаться, стараясь вырваться и удрать. Но я крепко держал его за загривок и прижал его дрожащее от ярости тельце к свитеру на груди, в который он сразу вцепился и постепенно притих. Не выпуская его загривка, я стал его гладить другой рукой – он опять стал яростно верещать, не выпуская своих коготков из моего свитера.

Так, крепко прижимая, к свитеру на груди, маленький, еле покрытый шёрсткой, вздрагивающий время от времени комочек, я и привёз его домой для своей бабули. Поначалу, она сделала вид, что котёнок ей не нужен, но когда я сказал, что отнесу его обратно, она запротестовала и мгновенно забрала его у меня.

Время шло, и дикий полуслепой котёнок превратился в большого и пушистого кота. От хорошего питания, шерсть у него блестела и лоснилась. Когда бабушка лежала на своей кровати и отдыхала, то около неё рядом всегда находился Барсик, который дремал и довольно мурлыкал после вкусной бабушкиной еды.

Однажды, вернувшись с работы, я застал кота гуляющим между старой мебелью в нашем чулане. Когда он увидел меня, он запрыгнул на шкаф и, улёгшись там, посмотрел на меня. Белые кончики лапок изящно свисали с края шкафа. Подойдя к шкафу, я слегка хлопнул рукой по одной из его лапок. Он этого не ожидал и рефлекторно отдёрнул её. Но потом, упрямо вновь выставил её, как бы предлагая – а вот сейчас попробуй осалить, теперь, мол, не получится. Я быстро принял его вызов и опять решил осалить его по лапке. Но на этот раз мне уже это не удалось – он успел мгновенно отдёрнуть её, прежде чем я коснулся её. Барсику это понравилось, и он снова выставил свою белоснежную лапку.

С этого вечера Барсик «заболел» игрой в салки. Лёжа на кровати рядом с бабушкой, он ближе к вечеру уже не дремал, а ждал моего прихода с работы. Стоило мне войти в квартиру и стукнуть входной дверью, как Барсик стремглав срывался с бабушкиной кровати, к большому неудовольствию бабули, открывал дверь (она легко открывалась под весом упитанного кота) и мчался в чулан.

Там он, запрыгнув на спортивный шкаф, быстро ложился, свесив кончики лапок за край шкафа, и напряжённо ждал моего появления.

Бывало, я приходил с работы усталым и голодным, но всё равно шёл в чулан, зная, что там меня уже ждёт Барсик. Так как в пылу азарта тот иногда выпускал когти больше «положенного по игре», то я уже подходя к шкафу, одевал на правую (салящую) руку кожаную перчатку.

Постепенно, ко мне пришло уважение к Барсику за его непоколебимую верность этой игре и удивительный (для кота) азарт, понимал, что тот весь день ждёт спортивного вечера и старался не подвести его и быть у шкафа, даже если мне приходилось где-либо задержаться.

Когда я подходил к шкафу, кот меня уже ждал (ведь он уже слышал мои шаги ещё в коридоре), нервно вскакивал и, покрутившись на нём, снова ложился у края шкафа, свесив белые лапки, напряжённо следя за моей правой рукой, кончик его хвоста, при этом, нервно поворачивался вправо и влево. Я медленно подводил руку к его лапкам. Он неотрывно внимательно смотрел за моей рукой, так что, даже шёрстка прилегла к его голове. Как всегда, я старался неожиданно осалить одну из его лапок и быстро отдёрнуть свою руку обратно, прежде чем он в ответ осалит её своей другой лапкой.

С каждым разом, выигрывать у него удавалось всё реже и реже – Барсик становился беспроигрышным. Видели бы вы, каким торжеством блестели его круглые глаза после каждого его удачного осаливания меня. Когда ему удавалось осалить вдогонку мою руку, он был в явном восторге. Но, когда мне удавалось быстрее отдёрнуть руку, прежде чем он меня осалит, он промахивался по воздуху своей лапкой, не успев меня осалить, то он приходил в такое расстройство, что сразу вскакивал, начинал недовольно бегать по шкафу, демонстрируя этим случайность своего проигрыша. Наконец он успокаивался и ложился вновь в свою спортивную позу – лапки вниз. Игра начиналась снова.

С каждым днём мне становилось всё труднее с ним соревноваться. Барсик всё чаще демонстрировал своё превосходство в быстроте и реакции и в итоге оставлял мне мало шансов на выигрыш. Не надо забывать, я приходил часто домой утомлённый, голодный, а он целый день кушал свою кошачью еду, спал, дремал под боком у бабушки, копил силы и ждал моего прихода. Ему было конечно невдомёк, что мне тоже нужно поесть после рабочего дня. И когда я, очень голодный, сразу шёл на кухню, чтобы себе что-нибудь разогреть, он какое-то время сидел на шкафу и, не дождавшись меня, спрыгивал со шкафа, шёл недовольно на кухню ко мне, тёрся о мои ноги и мяукал, вызывая на очередной спортивный бой.

Однажды, мне пришла в голову идея пошутить с Барсиком, то есть осалить его с другой стороны, откуда он наверняка не мог ожидать появления моей играющей руки, вопреки сложившимся уже за довольно продолжительный период времени правилам игры. Придя, как всегда, вечером домой и, войдя через какое-то время в чулан, я обнаружил на нашем шкафу в терпеливом ожидании Барсика в полной боевой готовности. И вот, я одеваю на правую руку перчатку и начинаю ею водить перед кошачьей мордашкой, тот весь в напряжении следит за моими пассами. Усыпив, таким образом, бдительность Барсика, я внезапно и быстро осаливаю его левой рукою по его задней части. Что было! – От неожиданности (и, наверное, с испугу) он подпрыгнул вертикально верх.

Ну, никак он не ожидал такого подвоха, такого «подлого» поступка от меня, идущего в разрез с давно установившимися правилами игры и, не глядя на меня, в негодовании, хотел даже спрыгнуть со шкафа.

С моей стороны, я был поражён и не ожидал такой реакции от Барсика, такой откровенной обиды на меня, за такой неспортивный поступок с моей стороны.

Он долго не мог успокоиться. Его кошачья головка никак не могла вместить, что в установившейся игре по выработанным уже временем правилам возможен подвох, возможны действия идущие в разрез с ними. Но на то человек и «царь зверей», их законы ему не помеха в его победных действиях, всяческих уловках против них.

Во всех моих действиях по отношению к коту было откровенно покровительское отношение высшего существа к низшему, стоящему на низшей ступени развития, существу. После этого случая, у меня произошёл коренной пересмотр этих моих (общечеловеческих) заблуждений. Переосмыслив всё содеянное (не по злому умыслу) мною, я понял, что Барсик никак не считал себя низшим существом, а старался изо всех сил доказать мне обратное. В качестве одного из инструментов этого доказательства, он выбрал эту игру, в которой явно преуспел. После его неподдельного (почти горестного) состояния, я как бы прозрел, стал видеть в нём существо со своими мотивационными поступками, способным, не хуже человека радоваться, обижаться, торжествовать, негодовать и даже к принятию решения, продолжать ли свой доверительный контакт с обидевшим его лицом или нет. Я понял, что Барсик абсолютно независимое и самостоятельное существо, даже гордое, хотя, наверное, он помнил, что я был его «крёстным отцом». В нашей игре в «салки» он постепенно стал ведущим игроком и явно старался это подчеркнуть, демонстрируя лучшую, чем у меня реакцию.

Как он «считал», все вокруг него бегают, суетятся, шумят, спорят, и только он один ведёт себя как барин: с достоинством кушает, отдыхает, гуляет, где ему захочется в квартире, даже сражается на равных с «крёстным отцом» и даже успешно его побеждает. Как я сейчас понимаю, Барсик, играя со мной, как бы хотел мне доказать свою значимость в нашей семье, так важно он занимал своё игровое место на шкафу; относился к этой игре с таким удивительным азартом, что я диву давался, что это исходит от, всего на всего, простого кота. Вы не можете себе представить, как непритворно страдал Барсик, когда давал промашку или проигрывал «партию» (буквально испытывал комплекс неполноценности). Он так нервно бегал по шкафу кругами и даже после проигрыша не мог смотреть на меня – так ему было откровенно плохо и даже, каким то образом, стыдно, уж, очень слишком, он хотел победы и придавал ей какой-то свой, полной «кошачьей мистики» характер.

Было такое ощущение, что кто-то, из потустороннего, «тонкого» мира через нашего кота, хотел мне что-то доказать или же просто показать универсальность и совершенство психической жизни животного, ни в чём не уступающего в этой сфере простому человеку.

После вынужденного тайм аута, по моей причине, мне долго пришлось его уговаривать продолжить прерванную игру – я долго ласково его звал: Барсик, Барсик, не обижайся на меня. Наконец, он вроде бы, простил меня и, с остатками обиды, улёгся у края шкафа, выставив вперёд свои лапки. Жизнь продолжалась!

Теперь расскажем о необычной, романтичной любви нашего Барсика к миленькой кошечке, которая произошла на наших глазах у нас на даче.

Весной наше семейство решило отвезти Барсика на дачу в Крюково, что и было сделано с превеликим трудом.

Когда его выпустили на садовый участок, он забился под дом и не вылезал оттуда целых два дня, несмотря на все ухищрения нашей бабушки. На третий день Барсик соизволил появиться, как ни в чём не бывало и приступил к осмотру и освоению территории нашей дачи.

Он быстро понял, где кончаются наши владения, и в этих пределах стал доказывать соседским котам, кто тут хозяин. Утром он появлялся весь в ранах, с заплывшим глазом, израненным ухом у мисочки с едой. Своим боевым видом он приводил в неописуемый ужас бабушку, которая сразу же начинала его лечить всякими примочками. Барсик понимал, что надо терпеть и что ему желают добра, поэтому он стоически терпел, когда бабушка прижигала его раны йодом. Ведь завтра снова в бой.

Постепенно соседские коты стали обходить наш участок стороной, признав власть Барсика над нашим участком. Геройские победы нашего кота привлекли внимание соседской кошечки, которая благосклонно приняла его ухаживания. Теперь Барсик вступил в новую фазу своего дачного существования, пропадая на целые сутки. От взаимной любовной страсти он стал неумолимо худеть прямо на глазах, чем приводил нашу бабушку в полное расстройство. Она начала его усилено кормить, но он продолжал худеть, несмотря на значительное увеличение «пайка». Через месяц он впервые привёл свою пассию к своей мисочке на веранду. Бабуля ничего не могла поделать в такой ситуации и ей, пришлось, с этим смириться, то есть кормить теперь уже их обоих. Это происходило так: ранним утром раздавалось мяуканье, бабушка вставала и впускала их обоих на веранду. Первой к мисочке подходила дама, Барсик в это время любовался своей пассией и смотрел, как она ест. И только после того, как его кошечка полностью насыщалась, к миске подходил он сам. И всё это происходило под причитания бабули о том, какой же он худой и увещевания, чтобы он больше кушал.

Когда наступила осень и пришла пора уезжать, с дачи домой в Москву (неподалёку от ВДНХ), Барсик стал похож на тень. Когда он приходил с любовных свиданий, то его теперь шатало, бока его впали, когда-то блестящая его шерсть, гордость бабули, свалялась и стала тусклой – мы уже видели, что с таким образом жизни, он долго не протянет и с его такой испепеляющей любовью пора кончать. Его глаза покрылись нездоровой плёнкой и слезились. Надо было его срочно увозить в Москву, иначе он непременно тут сгинет от своей неуёмной похоти. Справедливости ради, следует сказать, что предыдущих два года Барсик жил в московской квартире затворником и ни разу не общался с кошачьим обществом. Понятно, что эта кошечка была его первой любовью, и всё это двухлетнее воздержание сказалось на его теперешнем темпераменте.

Когда наступил момент нашего общего отъезда, самый сильный из нас (как сказала бабушка), то есть наш отец, незаметно схватил кота за загривок (как я когда-то, когда он был маленьким котёнком) и быстро засунул его, отчаянно верещащего, в хозяйственную сумку. При этом, не забыв задвинуть молнию на ней, чтобы тот не смог удрать, во время его перевозки в город.

С превеликим трудом бабуля довезла Барсика до московской квартиры. Когда его вытряхнули из сумки, то он еле стоял на ногах, ни на кого не обращая внимания и не проявляя никаких признаков интереса к тому, где он оказался. Откровенно говоря, некоторые из нашего семейства не верили, что он выживет, настолько плохо он выглядел.

Но бабушка верила в Барсика и стала его выхаживать как малого ребёнка. Такая её забота не прошла даром, через неполный месяц, тело у кота округлилось, шерсть у него снова стала лосниться и блестеть.

После дачной жизни Барсик заметно изменился и повзрослел, за это время его кругозор неизмеримо вырос. Он познал прелести взаимной кошачьей любви и стал более задумчивым — у него явно произошла переоценка жизненных ценностей. Мы по-прежнему, но уже иногда, играли в салки в нашем чулане.

А примерно через ещё месяц, произошло новое неожиданное событие. Появилась кошка с другой стороны входной двери в квартиру, на нашем шестом этаже и стала отчаянно мяукать. Услышав её, наш Барсик, как с ума сошёл. Он помчался к двери, стал царапать дверь и проситься наружу, к этой кошке. Бабушка схватила кота в охапку и унесла его в комнату. Кошка продолжала осаду нашей двери, жалобно мяукая и вызывая к себе Барсика. Она чувствовала его запах, и как мы её не отгоняли от двери, она возвращалась опять и опять. Наша сердобольная старушка, стала даже выносить ей кой-какую еду, ведь та была явно неевши много суток. Бабуля сразу признала в ней ту самую кошечку, которая кушала у неё из мисочки на веранде в Крюково.

И вот мы однажды не уследили, а Барсик ждал этого момента и как стрела промчался между ног у одного из наших домашних, уходящих рано утром на работу и в спешке потерявшего бдительность. Тут к нему присоединилась кошечка и оба стремглав кинулись вниз по ступенькам.

Больше всех горевала наша бабушка, за эти годы она очень привыкла к Барсику и так успела полюбить его, что места себе не находила. Мы, как могли её утешали. Первое время, мы все думали, что они, наши любовники, обосновались где-нибудь в нашем дворе. Поэтому бабушка, не теряя надежды найти Барсика, каждый вечер выходила во двор с едой в руках и жалобно звала его, но всё было напрасно. Появлялись другие коты и кошки, но наших любовников среди них не было, и бабушка оставляла еду им и уходила с разбитым сердцем, которое принадлежало лишь пушистому красавцу Барсику. Знать, не задерживаясь, наш Кот с подругой отправились в обратный путь (в места их необыкновенной любви), на её родину в Крюково.

Вот вам и конкретный пример, как умеют любить в животном мире, такая вот уникальная любовь, не знающая границ, которой могут позавидывать и люди!

17 февраля 2008 года  11:27:54
Александр | allofich@mail.com | Москва | Россия

---

Михаил Лероев

Неопознанный летающий чемодан

Пролог

Странный он какой-то был, этот человек в плаще. Вовка это сразу почувствовал, да не стал говорить Киберу. Кибер рассмеется в лицо: «Читай больше свои замусоленные детективы. В жизни так не бывает, всё выдумки писателей-врунов».

Да только знал Вовка, что не выдумки. Вот прошлой весной Ольгу Ивановну, обыкновенную продавщицу мороженного, похитили бандиты. Увезли через все границы в маленькое европейское княжество, какого и на карте-то не найдёшь – и насильно выдали замуж за престарелого карлика.

Совсем не из добрых побуждений. Они перед этим заставили её все нужные документы подписать. И если бы тетя Оля не была бывшей сотрудницей секретных служб, так бы и плавать ей на дне глубокого озера…

Хорошо она их тогда укатала! Все газеты писали о триумфальном разоблачении международной преступной группировки. И всё благодаря обыкновенной московской мороженщице!

«Эх! Почему меня тогда рядом не было?»

Вовка посмотрел на ничего не замечающего Кибера. За чтением свежего номера «Мира фантастики», он, погруженный в другие миры, казалось, навсегда покинул их с Вовкой собственный.

Стало немного обидно. Скажи он сейчас другу о таинственном господине, прошедшем в соседний вагон, он его даже не услышит…

Вовка бросил взгляд напротив – бабушка и вовсе медленно засыпала над своим вязанием. Колумб свернулся калачиком рядом с ней и тихо посапывал.

Совершенно спокойными и ничем не удивленными выглядели и все остальные пассажиры.

«Неужели во всем вагоне только я заметил того жуткого типа?»

— Сань, а Сань,— толкнул он Кибера в бок. – Тут это…

Видел, тут в плаще один проходил… Человек, заросший весь, с палкой в кармане…

— Труба… — не поднимая глаз изрек Кибер.

— Что «труба»? – не понял Вовка.

— Подзорная труба это, а не палка.

— Как! Ты его тоже заметил?

Санька перевернул последнюю страницу и засунул журнал за пазуху. Снял очки. Зевнул.

— Он на самом деле немно-о-ого необычн-ы-ый…Эххх…Ну и что? Мало ли таких по нашим электричкам шастает? Бомж, наверное, или полоумный какой.

Воцарившаяся тишина тут же заполнилась напряженным обдумыванием Киберовых слов.

А тот нацепил какую-то смешную фуражку и отправился в другую сторону вагона. Когда Вовка услышал его нахальный голос, заглушивший динамики, в которых девушка объявляла следующую станцию, ему захотелось сквозь землю провалится!

Кибер проверял билеты у равнодушно взирающих на него пассажиров. Вот это хохма.

— Молодой человек! Я вам говорю, вы, вы, с усами который, билетик на проверку приготовьте! Что? Штраф платить в таком случае полагается…

Ему хотелось кинуться туда, схватить Саньку за штаны и приволочь обратно – и в то же мгновение возникало непреодолимое желание заползти под лавку и перетерпеть весь этот позор в укрытии. Слава богу, бабушка спит и ничего не видит.

В этот момент вагон качнуло...

17 февраля 2008 года  15:11:10
Михаил Лероев | michaelleroev@yandex.ru | Новосибирск | Россия

---

Ольга Разумовская

ДЕНЬ СУРКА
Все, узнавшие себя - ошиблись...

Люська проснулась, но глаза не открывала. Она боялась обнаружить, что ещё темно. На дворе январь, светает поздно, если за окном темно, значит, ещё нет восьми. А ранние пробуждения – верный признак депрессии, от которой Люська так долго и мучительно избавлялась весь последний год после развода. Поэтому она жмурилась, сколько могла, не желая признавать, что депрессия так никуда и не делась, а только на время спрятала когти, в любой момент готовая к прыжку. Зимнее утро лениво вступало в свои права. Воробьи за окном изо всех сил долбили клювами мёрзлый хлеб в кормушке, орали и дрались. Прикидываться спящей дальше не было никакой возможности. Да и сон пропал.

А какой был сон! Люське снился мужчина её мечты. Там он был высок, длинноволос, красив. Рваные джинсы, мускулистый, загорелый торс… Он подхватил её на руки при всех, а это означало, что… Впрочем, это и во сне ничего не означало. Наяву мужчина мечты, хоть и был лысоватым и узкоплечим обладателем обуви тридцать восьмого размера, иногда тоже совершал неожиданные поступки и говорил разные многозначительные слова по телефону. Но при этом осторожности не терял и продолжал оставаться чужим мужем. Так что — в плане легализации отношений с ним Люське ничего не светило.

Пришлось встать, сунуть ноги в тапки и включить свет. Наступил новый день.

День сурка.

Правда, в отличие от фильма, где в повторяющиеся сутки все же вносилось какое-то разнообразие, Люськины дни были одинаковые, как серые клеточки на тетрадном листке. И не в её силах было придать им другой цвет или размер.

Бывали такие дни, когда телефон не звонил совсем. Тогда казалось, что мир где-то там, далеко, даже – высоко над ней. Жизнь, сверкая фейерверками, с шумом и весельем проплывала, как прогулочный пароход по реке, а она, Люська, лежала на дне — беспомощная, не в силах всплыть, подняться к нему – яркому и манящему. Иногда, она даже не имела желания подниматься, зная, что её там всё равно не ждут.

Так, зубную щётку на место, полотенце расправить на батарее, крем для век… Заставив вздрогнуть, тостер громко выстрелил румяным кусочком хлеба… Так, кофе, сыр отрезать… Помыть чашку. Всё. Ну, можно ещё пыль вытереть где-нибудь. Хотя, со вчерашнего дня ещё не накопилась.

День сурка.

Люська, без надобности поправляя попавшиеся на пути предметы, подошла к компьютеру. Так, включаем… Почта: ничего…Сайт знакомств: в уголке замигала иконка в виде конвертика. Сердце под халатиком гулко стукнуло… «Здрассьте, Людмила!» День сурка: опять всё тот же замшелый дедушка. Пишет — пятьдесят два года, а на фотографии все семьдесят два — блестящая лысина и улыбка в два ряда новеньких пластмассовых зубов.

Ухоженные красавцы без материальных, жилищных и иных проблем, бравые лыжники на горных склонах, загорелые мачо, снявшиеся по колено в морской волне, обладатели подержанных иномарок, с ленивым превосходством смотрящие из-за приспущенного стекла или просто, прислонившиеся к чужой, модной тачке молодящиеся мужчины — не трудились даже отвечать на заискивающие люськины послания.

Можно выключать. Можно, конечно, и не выключать, а зайти на сайт предсказаний, где, нажимая на разные кнопки, погадать в режиме «on line» на исполнение желаний или попытаться заглянуть в будущее при помощи виртуальных карт таро. Но и там действует день сурка. На одни и те же вопросы виртуальная гадалка, виртуально зевая (как надоели ей эти одинокие, алчущие любви тётки!), даёт однообразные, вчерашне-позавчерашние ответы, а исполнение желаний откладывается на неопределённый срок.

Люська подошла к окну: забор, снег, вороны. Кот на перилах балкона в доме напротив провожает взглядом ворон, нервно переступая лапами.

День сурка.

Что ещё ждать от жизни? Может, Ленка позвонит. Будет жаловаться на пришлую секретаршу нового шефа, покусившуюся на святое — власть, завоёванную в жестокой борьбе и высиженную необъятной Ленкиной задницей за пятнадцать лет работы в приёмной.

Чёрти-что в голову лезет.

Где пульт? С экрана телевизора привычно засияла спокойная и мужественная улыбка самого крутого в мире Уокера.

День сурка.

Кто придумал отпуск в январе? Хотя, и после отпуска вряд ли что-то изменится. Равнотоскливые рабочие будни будут заканчиваться такими же вечерами — скорей бы спать и на работу! Да уж...

Люська плюхнулась в кресло и с надеждой посмотрела на телефон. Рано ещё. Сейчас любимый, но чужой мужчина в разгаре трудового дня. Ближе к обеду он выкроит минутку и в телефонной трубке раздастся его бодрый баритон: «Здравствуй, малыш!» Ещё раз малыш услышит своё «здравствуй», когда, уставший после работы Казанова, выйдет из офиса, закурит, достанет мобильник и посвятит разговору с ней три минуты ходьбы до остановки автобуса. После чего помчится домой, где хмурая, вечерняя жена, стяжавшая за годы совместной жизни недюжинные дедуктивные навыки, уже приготовилась допрашивать и обыскивать. После прошлого свидания маршрутка, на которой он ехал, попала в пробку на кольце, и шкодливый муж опоздал к семейному очагу на полчаса. Попал под строгий контроль, и теперь недели две встречи можно не ждать.

Люська наивно поискала на телевизионных каналах чего-нибудь позитивного, и, не найдя, оставила музыкальный, где располневший, роскошный Басков сосредоточенно тянул свою «Шарманку», и выключила звук. Басков, округлив глаза, широко и беззвучно открывал рот – казалось, он зевает или ему не хватает воздуха.

День сурка.

«Вот так и жизнь пройдёт, как прошли Азорские острова…» — всплыла в голове строчка полузабытого стиха. И ведь – проходит! И ничего не поделать…

А, может, помыть голову, накраситься, надеть новую шубу, поехать в центр, пройти по улице Горького, оставляя за собой шлейф французских духов, постоять мечтательно у памятника Пушкину…

Ага. Ещё скажи – купить себе букетик цветов. Ну, прошла, ну, постояла одна на морозе. Посмотрела, как мужчины и женщины, улыбаясь, идут навстречу друг другу, целуются и, обнявшись, направляются куда-то в тепло, в яркий свет, где звучит тихая музыка, витают гастрономические ароматы и дорогой алкоголь играет в хрустале...

Дальше что? «Мужчина, угостите сигареткой»? «Тьфу! Дура какая!» — ругнулась Люська про себя. «…Как прошли Азорские острова…» — вертелось в голове.

В прихожей призывно заржал звонок. И почему на упаковке этого чуда техники было написано «соловей»?.. Соседка. Буду ли я морить тараканов? У меня нет тараканов. Кто есть? А никого у меня нет…

Ещё бесцельно побродив по квартире, Люська улеглась на диван напротив телевизора, в котором к этому времени Баскова сменил Николай Дроздов, со счастливой улыбкой недоразвитого ребёнка пялившийся на какую-то мелкую живность, извивающуюся в его руках. Закрыв глаза, она пыталась вызвать продолжение сна. Сон больше не посетил и вообще – стал забываться, постепенно теряя мелкие детали.

Читать не хочется, на улицу не хочется. Есть хочется, но после пяти нельзя.

День сурка.

Слёзы сами навернулись на глаза. Стало так себя жалко, что захотелось сесть на пол и скулить, как больная собака, бессильно царапая ковёр. «Я симпатичная, молодая женщина, с высшим образованием, неглупая. И одета, и квартира. Весёлая, когда есть с кем и над чем посмеяться…» — подумала Люська, глядя в зеркало.

«Вся проблема – с кем и над чем» — мрачно сказала она своему отражению.

Телефонный звонок прозвучал неожиданно громко в пустой, вечерней тишине.

«Здравствуй, малыш!»…..

День сурка подходил к концу, плавно перетекая в следующий.

2006

18 февраля 2008 года  15:39:47
Ольга Разумовская | Москва | Россия

---

Татьяна Гурина

ДЭЖАВЮ
Рассказ

Она вышла на балкон, глубоко вдохнула и закурила сигарету. Было первое мая. Полуденное солнце щедро разбрасывало блики покрывая теплыми пятнами все вокруг. Щурясь от яркого света она затянулась. Вкус сигареты показался необычно приятным. И не удивительно, весенний воздух пьянил разбавляя невидимыми флюидами сигаретный дым. К запаху молодой листвы и табака прибавился легкий запах алкоголя — граждане встречали праздник мира и труда ударными дозами. У соседа справа, на балконе, стояли его коллеги по работе и энергично, подбодренные коньяком, обсуждали производственные проблемы. "С праздником!" — сосед со стаканом в руке глядя уже мутноватыми глазами искренне улыбнулся. "И тебя так же!" — ответила она и пошла в комнату. Вдруг в дверь позвонили.

Случается же такое, живут люди по-соседству и даже не подозревают, что их завтра нахлобучит. Так произошло и с ней.

" Кто там"? Мужской голос с, определенно, кавказским акцентом сообщил — "Девушка, вы меня затопили". Она открыла дверь. На пороге стоял человек, действительно, кавказской наружности.

После происшествия с жильцами из квартиры напротив она как-то не недолюбливала кавказцев. И тому была причина. Несколько месяцев назад в эту квартиру въехали труженики рынка из солнечной Грузии и стали периодически нарушать тишину в одном из самых культурных карманов подъезда. Они частенько таскали девочек и принимали гостей. Когда им в дверь звонили, кто-нибудь из квартирантов высовывался из дверей и зычным голосом орал — "Кто там?". Зачем орать через весь коридор, нет что бы подойти к общей двери и нормально спросить. Однажды эти соседи совсем достали — всю ночь ходили туда сюда и от души хлопали карманными дверями, при этом, что-то громко и возбужденно говорили на родном языке. Одно слово — дикари! Это же многоквартирный дом, а не сакля в горном ауле... В ту ночь она не смогла сомкнуть глаз. Через "Картонные" стены квартиры, время от времени, доносились убийственные звуки. Утром она встала совершенно разбитая — лицо осунулось, под глазами появились синяки. Весь день мучилась от головной боли. Не хотелось ни причесываться, ни краситься. В таком страшном виде она и выскочила в общий коридор когда они вернулись домой. После коронной фразы — "Завтра здесь будет участковый, а послезавтра СПЕЦНАЗ с автоматами" — соседи все поняли и пообещали соблюдать тишину. У них, в-прочим, не было особого выбора — регистрация была не у всех.

Сосед с низу оказался тоже грузин. На вид ему было сорок с чем-то. Средний рост. Крупное телосложение. Седина в курчавых волосах. Держался он несколько скованно, как бы извиняясь за доставленное беспокойство.

Она сначала не могла понять каким образом она затопила его и они спустились в его квартиру. На потолке ванной весели капли воды. Капли ежесекундно отрывались и падали на пол где уже образовалась приличная лужица. Они опять поднялись в ее квартиру. У нее в ванной было практически сухо, только выпал шланг из унитазного бачка и из него, тонкой струйкой, вытекала вода сразу под кафель. Видимо там были какие-то щели. Вода убегала и просачивалась на потолок соседа. Теперь было все понятно. Но что же делать дальше?

Сосед, несколько не решительно, достал сигарету и разминая ее пальцами спросил — "Нет ли у вас зажигалки?" — тут же объясняя, что свою забыл дома. Она заметила неловкость его положения и решив за одно загладить почти скандальную ситуацию с потопом предложила выпить по чашечке кофе.

Пили кофе, разговаривали. Сосед оказался довольно приятным человеком. Он напоминал ей одного знакомого, в которого она была когда-то влюблена. Держался он по-прежнему скромно и от этого производил еще большее впечатление. Она не любила нахалов. Ей чудилось в нем что-то такое близкое и в тоже время такое далекое — прошлое, прошлое... Это был персонаж из той жизни. ДЭЖАВЮ. Иногда, хотим мы того или нет, эти персонажи являются из анналов подсознания рождая разнообразные ассоциации.

По всему было видно, что ему доставляет удовольствие находиться в ее обществе. С ее же стороны не было даже мысли о кокетстве или каком-то заигрывании. Просто беседа. Ее уже достали господа музыканты со своими позами. Хотелось чего-то простого, незамысловатого.

День клонился к вечеру. Прошло уже часа три, как они сидели на кухне и увлеченные беседой не обращали внимания на время. Тут она вспомнила, что пора собираться. На кануне позвонил старый друг и предложил куда-нибудь сходить. "Посидим, выпьем, в кафе Блюз новая программа... " — мурлыкал он в рубку. Предложение не подкупало своей новизной — чай, кофе, потанцуем; водка, пиво, полежим. Ей совсем не хотелось пьяного секса, и конкретно, с ним. Но перспектива пялиться в телевизор тоже не прикалывала, и она согласилась пойти в кафе. По сему, встав из за стола, она дала понять соседу, что ему пора уходить.

Когда сосед ушел она начала собираться. Рассматривая свое отражение в зеркале думала — "Хорошо, что есть старые друзья. Как бы там ни было, но прокиснуть не дадут". Неожиданное знакомство с соседом сразу ушло на второй план и все мысли теперь были заняты старым другом.

Они встречались уже несколько лет. Последнее время их связывали не только эти встречи, а появились кое какие творческие планы. Но, чем дальше они залезали в дебри совместной деятельности, тем меньше и меньше она испытывала к нему влечение как к мужчине. Он, напротив, молча переживал эти перемены, и все сильнее и сильнее хотел ее.

Вскоре зашел друг и они отправились в кафе. Вечер оказался скучным, программа так себе, и что бы компенсировать это безобразие они ударили по алкоголю и деликатесам. Настроение стало быстро подниматься. Бычий кайф под звуки саксофона... Она была в ударе. Ей хотелось смеяться и строить глазки всем мужчинам вокруг. Он немного комплексовал рядом с ней, так к лицу было ей это стихийное опьянение. Посетители приходили и уходили, но не было такого мужчины, который бы не задержал на ней взгляд.

Домой пришли далеко за полночь и сразу легли спать. Уже под утро он пытался склонить ее к близости, многократно процеловав все тело до кончиков пальцев на ногах, но она была как дохлая рыба, такая же холодная из без всякой ответной реакции. Похоже он стал привыкать к ее периодическим отказам, и сделав вид что снова заснул, просто тихо лежал рядом и думал всякую фигню.

После завтрака, развивая бурную деятельность, он сунулся настраивать телевизор и зачем-то оторвал антенну. Телевизор перестал показывать. Он пообещал, что принесет паяльник и все наладит, она же про себя подумала — ищет повод привлечь внимание. Как оказалось позже, ни он один ломал голову над тем, как привлечь внимание этой строптивой девчонки.

Ближе к вечеру, когда она едва очухалась от вчерашнего похода в "Кабак" и выпроводив друга домой, валялась на кровати в компании книжки и семечек, снова зашел сосед. "Сегодня еще праздник. Что собираешься делать"? "А что, у вас есть предложение"? — ответила она вопросом на вопрос. Она обращалась к нему на Вы, он же говорил ей Ты. Шальная мысль уже родилась в ее подсознании, но сознания еще не достигла. Оно и понятно, похмельный синдром штука коварная — мысли продвигались со скоростью обмороженной улитки. "Может быть немножко отметим знакомство, выпьем чего-нибудь? Я ведь пью редко, очень болею потом. Посидим так, чисто символически... " — озвучил он свое предложение. В воздухе запахло тонким намеком на толстые обстоятельства. Когда мужчины говорят так, это не с проста, ох как не с проста... Она, конечно, догадалась к чему он клонит. Отшить его было делом трех минут. Но тут блудная мысль достигла таки сознания и она почувствовала, что просто хочет этого человека. Будь оно не ладно это ДЭЖАВЮ!

Вечер незаметно превратился в утро. Он спал как ребенок прижав ее к себе словно любимую игрушку. Сразу вспомнилось расхожее мнение что мужчины — это большие дети. Дети-то дети, только в мамки она не годилась — своенравная и избалованная. Какая, к черту, мамка? Ей самой еще мамка нужна, или папка...

Первая мысль, которая пришла ей в голову после пробуждения — "А вдруг соседи видели? Репутация, блин, немаловажный фактор". Вторая мысль вернула ее в приятные интимные подробности прошедшей ночи. Было ощущение, что они знают друг друга уже давно. Третья мысль, или, скорее, вопрос — "Как ты докатилась до такой жизни? Спишь с каким-то первым встречным грузином... ". Третья мысль была прервана движением его руки по ее бедру — "Боже мой, что он делает?" — в этот момент она поняла, что его вчерашняя скромность была явлением временным. Как тут не вспомнить байки о темпераментных грузинских мужчинах.

После "МАРТИНИ" она, помнится, так завелась, что выделывала в постели кренделя не хуже заправской путаны. Перешла на Ты, а он, напротив, стал обращаться к ней на Вы. А может быть это вовсе и не "МАРТИНИ", а долбаное дэжавю?

Теперь, проспавшись, и снова став добропорядочной дамой, она даже застеснялась вчерашнего. Но, по-ходу, он не заметил этого стеснения. Когда она оттолкнула его и сказала, что хорошего по-маленьку, он даже удивился.

Денек задавался хмурый. За окном висел серый занавес дождя. Дождь пошел еще ночью — настроение было испорчено с утра. Она поехала по своим делам отклонив его предложение довезти — "Куда скажешь". Она не хотела, что бы произошедшие обернулось ненужными отношениями, ведь это было только ДЭЖАВЮ.

Последняя редакция 17.02.2008

20 февраля 2008 года  05:38:34
Татьяна | gurina71@mail.ru | Барселона | Испания

---

Берсенев Михаил

Бой человека с бездушным автоматом
Как сесть за решетку из-за банки фанты

В этот день настроение у Семена Прохорова было паршивым: на работе не выдали зарплаты, жена снова с утра стала разъяснять ему тот факт, что он полное ничтожество, так как приносит домой жалкие крохи, сын прыснул ему из забавы дихлофоса в кофе, принесли пачку счетов на оплату, у компьютера полетел процессор и надо чинить…

К тому же на улице нещадно палило солнце. Семен захотел пить. Он подошел к автомату, продающий фанту и прочие напитки, вставил в купюроприемник сто рублей — все его деньги. Затем, в предчувствии освежения пузырящимся напитком, облизнулся. Автомат принял купюру безропотно, но банка фанты так и не выкатилась. Вместо него автомат издал звук, который каждый из нас часто слышит в уборной. Фанты не было.

— Не понял,— Семен перегнулся, чтобы, как он потом скажет,— «посмотреть в бесстыжие глаза» этого аппарата, то есть в секцию выдачи напитка. Автомат молчал.

— Пить давай, скотина!- Семен сразу стал заводиться. Такая жара, жена считает за ничтожество, денег нет, сынок вчера плюнул в лоб из трубочки пластилином, сцепление в машине полетело…

«Скотина» молчал.

— Ну верни хоть деньги!- Семен безуспешно пытался договориться. Он поспешно нажал на кнопку возврата денег – безуспешно. Семен взглянул вглубь автомата через стекло. Напитки красиво подсвечивал электрический свет. Значит, электричество не при чем.

Это еще больше взбесило Семена: он еще раз безрезультатно нажал на кнопку возврата денег. Тишина. Он нажал кнопку выдачи напитков опять-опять тишина. И тогда он нанес сокрушительный удар по крышке автомата, на что тот отреагировал весьма странным образом: выключился и застыл темным неприветливым монстром.

— Издеваешься!- взревел Семен и угостил автомат таким ударом, что тот зашатался.

«Последние деньги!»- мелькнуло у Семена в голове, и он в отчаянии стал колотить по автомату, приговаривая:

— Отдай, мое! Мое, отдай!

Удивленные прохожие обходили стороной этого великана, страстно бьющего по металлическому шкафу. Шедшая мимо старушка, перекрестилась: «Господи! Спаси и помилуй!»

Через пять минут избиений автомата руками и ногами появился милиционер – небольшого роста, лопоухий мужичок. Он хотел, было, остановить Семена, и ухватился за рукав его куртки, но Семен в пылу своего гнева, так съездил локтем в челюсть блюстителю порядка когда тот схватил его сзади за рукав, что тот навзничь повалился наземь и закрыл глаза. Семен охолонул и только теперь понял, что натворил: на земле лежал милиционер без сознания, рядом стоял совершенно разбитый автомат. Точнее, груда металлолома. Семен обернулся и увидел бегущих в его направлении пару рослых милиционеров с автоматами наперевес. Он испугался и бросился бежать…

Тот факт, что Семен стал еще убегать, сыграл свою скверную роль: Семен получил год тюрьмы. К тому же милиционер получил сотрясение мозга. Автомат был безнадежно испорчен. Через год он вышел из ворот тюрьмы бритым и похудевшим. На вокзале он захотел пить и, увидев автомат по продаже фанты, поместил купюру в щель приема денег. Автомат купюру принял, но больше никак не реагировал.

Семен стиснул кулаки, сжал зубы, но сдержался и пошел прочь.

22 февраля 2008 года  12:06:09
Томская Светлана | Москва | Россия

---

* * *

Всех поздравляю с 23 февраля! Успехов и удачи!

23 февраля 2008 года  16:53:59
Александр | из глубинки России

---

Михаил Лероев

Самиздат-Сибирь Сезон 2008 - Февраль

Для сибирского Самиздата февраль выдался горячим;-) Видимо, засиделись мы по своим конурам-скворечникам, заскучали по общественной активности…

Зимняя спячка, конечно же, ещё не окончательно канула в Лету, но… две встречи подряд – это уже что-то!

Впрочем, громко я заявил о «двух»… Собственно, дело в том, что собирались мы дважды вынужденно – разными составами, и практически никто не присутствовал сразу на обеих.

2-е февраля, как альтернативу зыбкую и призрачную, отмели на корню в третьем чтении, 9-е одобрили сразу, о нём долго говорили, всуе, кулуарно, на страницы сообщества в сети прорывались лишь отголоски бурного обсуждения… Казалось, что ещё совсем ничего, толику рассеянности – и, таки, собраться забудем!

Мария Иванова, известная в народе под волнующим ником Чудо – журналист ГТРК, а по совместительству автор Самиздата и активный член сообщества, пригласила на встречу своего коллегу, режиссёра художественных программ Юрия Алейникова, давно пылающего интересом к нашему творческому союзу. Надо сказать, Юра «шарит» в звукозаписи, а нашей давней мечтой, как помните, является «аудиализация» собственных текстов, с последующим их продвижением в эфир (кстати, скажу, чтобы развеять всевозможные сомнения: на радио Йошкар-Олы подобный проект «Тёмные аллеи» успешно действует, им руководит мой давний знакомый Олег Булдаков, в сети можете легко отыскать и его, и информацию о проекте).

В свою очередь, Ваш покорный слуга в долгу не остался – и пригласил на встречу СИ легендарного чела -Татьяну Сапрыкину, руководителя креативных проектов «Агарты». (Для тех, кто не знает: «Молодой рок Сибири», «Читалка», «Фабрика идей» — её детища, а в скором времени, уже этим летом, культурную жизнь Новосибирска ожидает настоящая сенсация: с открытием досугового центра «Агарты» стартует ещё целый сонм подобных и совершенно уникальных).

Местом встречи была обозначена памятная пельменная «Николаевская» (сейчас всем присутствующим на встрече полагается как минимум улыбнуться;-) – да, впрочем, прелести её обслуживания уже стали общим местом в наших обсуждениях, поэтому не будем о грустно-забавном)

Присутствовать обещала добрая половина новосибирских СИшников, только, видимо, это будет последний день существования Самиздата, если на встрече соберутся все!

Итак, в этот раз на встрече присутствовали: Маша-Чудо, Вячеслав Ковалевич (прямо с поезда, из Екатеринбурга), Лариса Подистова(Mayra) прямиком из Академгородка, морозы её не остановили, Ваш покорный слуга, Татьяна Сапрыкина, Наталья Павлович, Люда и Дима, а также Ирина Бочкарева и Анна Кабайкина – наши новые друзья. В ходе вечера не всех удалось запечатлеть для истории, но, думаю, дело это поправимое – и даже в очень скором времени. Встречи обещают в этом сезоне быть частыми.

Господин Алейников застрял где-то в области по пути в Новосибирск – и, не долго думая, презентацию возможности записи аудиотекстов мы провели собственными силами.

Затем Татьяна рассказала СИшникам о проекте «Читалка». Как выяснилось, в настоящий момент он остро нуждается в детских текстах – сказках и коротеньких историях.

Суть его в том, что написанные взрослыми и детьми произведения читаются совсем маленьким ребятишкам – в художественных школах, детских домах и садиках. Дети, в свою очередь, услышанные истории иллюстрируют – и лучшие тексты и рисунки отправляются прямиком в печатные СМИ, известные городские газеты и журналы. (Проверено «самолично»: печатают!!!)

В настоящее время по историям участников проекта ведутся постановки в молодёжном театре «Глобус», а также собственной труппой кукловодов «Агарты».

ДЕРЗАЙТЕ: У НАС ПОЯВИЛСЯ СОЦЗАКАЗ НА СКАЗОЧНУЮ ЖИЗНЬ!

Немного времени на встрече, естественно, было посвящено неформальному общению. Куда без этого: все мы живые и любопытные, как живут творческие люди по соседству, всегда хотим знать!

Оставшуюся же часть вечера, когда некоторые уже разошлись, мы провели в кофейне «Трэвэлерс» — той, что напротив часовни. Здесь дискуссия развернулась на темы историко-культурные, и литературоведческие. Рулили Умберто Эко и Кристофер Бакли со своими «Господь мой брокер» и «Здесь курят».

Вот собственно и всё…

— Мог бы сказать я, ан нет!

В среду, как оказалось, СОВЕРШЕННО ЭКСТРЕННО и незапланированно, Вячеславу Ковалевичу был свыше послан знак: собрать нас всех повторно!

Вот отсюда – я обращаюсь к тем, кто был на «правильной» встрече 9-го – фотографии, которых первоначально в фотоотчёте быть было не должно!

Встреча, на самом деле, была не менее «правильной». Как Вы понимаете, я сказал сиё только для красного словца;-) Нам посчастливилось увидеть многих из тех, кто уже пару-тройку- … встреч продинамил, руководствуясь спасением мира от мира и кучей других ужасно важных дел!)))

В «Кофемолку» на Красный проспект в этот раз пришли: Вячеслав Ковалевич, Альгея, Нита, Дарья Гущина (Лаки), Александр Мальцев, Светлана Копылова – и я, Михаил Лероев (не упоминайте моё имя всуе, а просто почаще приглашайте в гости!)

На фото почти все, кроме Ольги Виноградовой (Альгеи) – торопился человек, что ж тут поделаешь: учёба прежде всего, как завещал дедушка Владимир Ильич!

Вопросы обсуждались те же, по второму кругу и в спешном порядке. Зазывали на сайт ВКонтакте тех, у кого руки до него не дошли – сайт же эстонский, как мне по секрету нашептала Маша… Спорили о лозунгах и концепте, говорили о прелестях и недостатках тех или иных литературных порталов, делились своим, накипевшим.

А уже в пятницу мы с Ларисой, Славой и примкнувшим к нам Иваном «СВетром» Полторацким оказались на заседании литературного клуба Геннадия Прашкевича в Доме Учёных Академгородка. Встреча была посвящена презентации новых книг Геннадия Мартовича, экскурсу в историю отечествнной фантастики 20 века. Кроме того, мастер поделился своими воззрениями на современный литературный процесс. В общем, целая лекция, иллюстрированная уникальнейшим жизненным и художественным материалом.

Присутствующие тоже показались довольно интересными людьми, беседа интеллектуальной, атмосфера тёплой, посему был бы рад принять участие в последующих заседаниях.

После встречи радушная хозяйка Mayra пригласила нас на чай, и общение, уже своим СИшным кружком, продолжилось. В очередной раз затронули вопрос Литературного семинара. Как было бы здорово, если бы Геннадий Мартович всё же его возглавил.

В воскресенье эта тема обсуждалась и с Таней Сапрыкиной. В этот день гостей принимала уже она. Говорили о необходимости мощного PR-а, о возможных литературно-художественных и фантастических конкурсах, о том, что с «Белым Пятном» нам ещё как по пути, что ролевое движение и Нские фантасты должны сплотиться для создания своего собственного, новосибирского, Конвента.

Идей – тьма, и все реальные.

Друзья, вливайтесь – и вместе мы справимся!

____

Фотоотчёт здесь: http://zhurnal.lib.ru/l/leroew_m_g/samizdat2.shtml

24 февраля 2008 года  04:10:26
Михаил Лероев | michaelleroev@yandex.ru | Новосибирск | Россия

---

Лофич

КЛОН ПРЕОБРАЖЕНСКОГО - РОК РОССИИ.
Шариковы живут по понятиям

Все читатели Булгаковского «Собачьего сердца» помнят тот трагикомичный любовный треугольник в составе: главного героя Шарикова, его обворожительной невесты и благородного, но и мстительного Блюменталя, который жестоко отомстил за своё оскорблённое чувство к прекрасной незнакомке (из зрительного зала кинематографа), чуть не ставшей женой «нового человека» Полиграфа Полиграфыча.

Но мало кто догадывался, что талантливым Булгаковым было написано ещё и продолжение под названием «Собачье семя», которое было сразу же запрещено и, главным образом, за которое он (вероятно) и подвергся всем известной опале. Об этом мало кто знал, лишь самые близкие люди (которым он мог доверять свои провидческие мысли). Содержание нового повествования, хоть и было вполне банальным, но в нём впервые был поднят вопрос о коренном изменении генофонда России, которое имело трагические, далеко идущие, последствия для будущего народонаселения страны. Булгаков показал, как «клон», вызванный к жизни талантом проф. Преображенского дал громадную популяцию существ, внешне похожих на людей и очень точно внешне их копирующих. Это были, по своей сути дебильные (двухмерные) существа, полностью лишённые всякой морали, блестяще показанные Буниным в своих «Окаянных днях».

Мы помним, когда Шариков привёл в дом проф. Преображенского девушку (работавшую у него секретаршей), для последующего проживания там, в качестве его законной жены. По пути Полиграф зашёл к Швондеру и представил ему девушку, как свою невесту, сказав на ухо, что он, как «порядочный» человек, обязан жениться на ней, т.к. она уже от него забеременела (по воспоминаниям Швондера). Но об этом, естественно, не знал Блюменталь, который, оперативно устранив своего ублюдочного соперника, предложил руку и сердце, неожиданно оставшейся без своего начальника и любовника, красивой и мечтательно задумчивой бедной секретарше (от хронической бедности и её нового «положения», находившейся в крайнем отчаянии). Несмотря на предупреждение профессора о нежелательности такого поступка со стороны своего ассистента (и в силу какого-то предчувствия чего-то непоправимо ужасного), тот его не послушал, покорённый кротким и беззащитным взглядом юной особы. Ребёнок у них родился через восемь месяцев тихим и кротким как мать, но с бегающими глазами и уже с зубами, что неприятно поразило всех акушерок роддома.

Через некоторое время благородный Блюменаль начал о чём-то догадываться и с подозрением на чудовищную истину спросил прямо об этом свою юную жену. Та с категоричностью отрицала свои добрачные отношения со своим бывшим начальником. Несмотря на уверения его жены, Блюменталь настоял на том, чтобы оставить неприятного младенца в детском доме, дав ему современное имя Пролеткульт, а фамилию Кошкодавин. Как настоящий, порядочный человек, и, по-прежнему, питавший нежные чувства к своей жене, Блюменталь предложил ей переменить обстановку и переехать в Москву, куда вскорости они и уехали. К тому времени, проф. Преображенский вынужден был уехать за границу (донос Шарикова, с лёгкой руки Швондера, сделал своё гнусное дело). С тех пор прошло много времени, но новая популяция человекоподобных Шариковых стала с большой скоростью пополнять ряды маргиналов, обогащая их ещё большей наглостью, беспредельным хамством, и полным отсутствием всяких рамок приличий. Потомки Шарикова, в дальнейшем, стали успешно внедряться в верхние эшелоны власти, привнося туда особую манеру общения преимущественно на матерном языке, руководствуясь своими правилами поведения: кто первый встал – того и сапоги, с миру по нитке – голому рубаха, кто смел – тот и съел, кто с топором – тот и с мясом, кто сгрёб – тот и съё.., пусть трактор работает – он железный, и так далее. Это непечатное новое евангелие стало неофициальным кодексом поведения «новых подлых» людей в их победном марше по многострадальной России.

Тут необходимо напомнить о древних корнях «подлых» на Руси, для чего следует вернуться в те времена, когда слово «подлый» первоначально означало лишь то, что человек с этим эпитетом выходец из низов. «Подлые» проживали, главным образом, в трущобах за пределами городской стены, чаще всего расположенных в низовой (незащищённой от вражеских нашествий) части городского поселения, так называемом «подоле», аналогично нижней части женской одежды. До сих пор целый район, в нижней части Киева (у Днепра), носит название Подола. Люди, которые жили в этих поселениях, чаще всего имели смешанный этнический состав. Не все кочевые племена, проходившие мимо стен городов Древней Руси на Запад были враждебно настроенными. Они лишь временно останавливались табором неподалёку, поджидая отставшие обозы, и потом отправлялись дальше к богатым Европейским городам. Некоторые из них оставались в Подоле, где основная масса всё же состояла из лихого местного населения и тех, кого изгоняли из своей среды (за разные провинности и мелкие преступления) горожане. Смешавшись между собой, они представляли собой гремучую этническую смесь, которую боялись жители города, но часто нанимали для отражения очередных вражеских нашествий (от них пошли, известные своей лихостью и неотразимой храбростью, казаки) – «Як осели люде, тогда можнейшие пописались в казаки, а подлейшие в мужиках» — из летописи 19 века. В древности и вплоть до Петра Великого, подлый – означало простой и не носило того оскорбительного оттенка, какой смысл имеет это слово в последние два века, а говорило лишь о факте низкого происхождения индивидуума, и говорило о том, что они сельские жители или Подола, как тогда назывались окраины многих русских городов. «Мы из Скавронских, по подлому «Скаврощуки» — так говорила будущая Екатерина Первая (при встрече в военном лагере) графу Меньшикову.

Простые люди (простолюдины), или же, попросту, подлые, ввиду своего социального положения — не были обременены всякими элементарными нормами приличия в своих манерах поведения и общения с себе подобными, т.е., элементы сострадательной христианской морали им были незнакомы. Поклонялись, в лучшем случае, лишь внешним церковным атрибутам: иконам, утвари, обрядам, зданиям. Глубина христианского учения, по своей сути, им была чужда и не приемлема, ввиду их, практически, полу-животного существования и в силу их постоянных взаимных военных набегов. В последствии, чтобы оправдать и узаконить свою взаимную непримиримую, вражду они разделились на отдельные религиозные ветви: одни поклонялись четырёхконечному кресту, другие восьмиконечному; одни крестились двумя перстами, другие тремя; изменяли церковную обрядность и одеяние своих церковных служителей, которые, в свою очередь, одни отращивали бороды, другие тщательно брились. А самые глубокие культурные ценности христианского учения ими не воспринимались должным образом. Это стало понятным после взятия власти большевиками, когда рабоче-крестьянские массы спокойно воспринимали расстрелы священников, оскорбления христианских святынь, разрушения церквей. Нельзя без слез смотреть на кинокадры гибели Храма Христа Спасителя, в разрушении которого активное участие принимал народ, прошедший через обряд крещения (у всех на груди висели кресты).

И когда эти «нелюди» пришли к власти, то уцелевшая от расстрелов культурная элита России предупредила большевистских бонз о крайне негативном (и, может быть, необратимом) последствии этого для будущего генофонда страны (Булгаков в «Собачьем сердце» тоже пытался сказать об этом). В ответ им было сказано, что государством могут управлять и кухарки. Последствия такой «культурной» политики наша страна пожинает теперь – матерный беспредел захлестнул школы и театральные сцены. Уже выпущен учебник 6-го класса, в котором изучается матерщина, под видом «жаргонизмов» — куда дальше? И пока наш «социум» будет жить не по правилам «а по понятиям», будут у «нас» неизбежно побеждать Подлейшие, в отличие от Запада, где существует диктатура Закона (и играют по правилам) и где справедливо побеждает Сильнейший.

А. Лофич.

25 февраля 2008 года  20:33:51
Александр | allofich@mail.com | Москва | Россия

---

Михаил Лероев

Переполох на ежиной почте

Однажды папа Ёжик был разбужен госпожой Сорокой ни свет ни заря.

Всю ночь гремел гром и сверкали молнии – и оттого сон его был неспокойным, а тут ещё такая неприятность: чрезвычайное происшествие на колючей почте. Ой-ой, непорядок.

Папа ёж наскоро выпил чашечку кофе с яблочными сухарями, накинул дождевик, взял тросточку – и, никому ничего не говоря, отправился на работу.

Колючая почта находилась в двух полянах от Мокрого Холма, сегодня, впрочем, мокрым было абсолютно всё: деревья, кусты, вода подобралась даже к самым мышиным норкам, грозясь затопить обитающие в них семейства.

Папа Ёж сначала обходил лужи, но чем ближе он пробирался к почтовому ведомству, тем шире лужи попадались ему на пути – и вскоре пришлось шлёпать прямо по ним. Хорошо, что на ногах были старые дедушкины галоши.

А на почте его уже ждала орава ёжиков-почтальонов, главный редактор «Дырявых ведомостей» и «Дырчатой правды» господин Дикобраз и госпожа Трёхорешковая Соня из попечительского совета.

— Вы только подумайте, господин почтовый надзиратель! Ужасные времена наступили… — ревела она в розовый платок,— Все дырки исчезли…

— Как исчезли? – удивился Ёжик-папа.

— Совсем,— развёл лапами уважаемый сэр Дикобраз.

— Мы все недоумеваем,— выглянул из-за своего аппарата Ёжик-телеграфист,— Вот, со всех сторон графства наши ёжики шлют депеши: дырок как не бывало.

— Ещё вчера были,— трещала соседка Сорока,— были, были, вот как мы с вами! А сегодня с утра – нет, дырявеньких!

И словно в подтверждение её слов к ногам ежиного папы упала газета. Самая обыкновенная, НЕДЫРЯВАЯ. Как такое может быть?

Ёжик почесал в затылке. Да, непорядок. И сделать-то ничего нельзя.

— Ведь это настолько невероятно, что ставит под угрозу всё наше право на свободу от лишних новостей! – сказала госпожа Соня,— Сделайте же что-нибудь!

Вокруг столпились все – и старые почтовые ёжики, и молодые ежата-курьеры, и сержант Лис-на-пенсии, и господин Дикобраз.

И папа Ёжик сделал. Он взял старое ржавое шило, которым в стародавние времена, когда ещё почтой заведовали лисы, отколупывали сургуч от посылок. И проткнул этим шилом в газете дырку!

Самую обычную, дырявую, поднёс её к глазам – и посмотрел сквозь неё на господина Дикобраза.

И сквозь дыру в газете Дикобраз показался ему каким-то подозрительно-недырявым дикобразом. Совсем непохожим на того, который заведовал их «Дырчатой правдой».

— Вот кто виновник! – тихо-тихо сказал Ёжик-папа, – Посмотрите на него, ведь его иголки совсем-совсем тупы. Это не наш господин Дикобраз. Наверное, это его кузен, тот, что живёт на другой стороне леса!

Господин Дикобраз вспыхнул.

— Да как вы смеете!

А собрание загудело.

— Действительно, малость непохож,— согласилась госпожа Трёхорешковая Соня,— Но что с того? Ведь это надо ещё доказать…

— Да! – воспрянул духом Дикобраз,— Как вы докажете, что я это я, а не мой кузен? Вам ведь сроду не сыскать его в старом погребе Безумной Белки-Лейтяйки!

Сказал и вдруг замолк.

— Все слышали? – спросила госпожа Сорока.

— Ах ты злодей! – сержант Лис от праведного гнева стал рыжее обычного,— Оставить весь лес без дырок! Это тебе с иголок не сойдёт!

Ёжики обступили дикобраза-кузена. Его участь была предрешена. Со всех сторон к нему тянулись лапы с газетами.

— Мы тебя перевоспитаем! – говорили вокруг,— Будешь знать, как обижать нашего друга, Дикобраза-дырчатого!

— Так ведь мне было обидно: почему в лесу только одна «Правда», и почему даже «Ведомости» дырчатые… — пытался оправдаться самозванец.

— Вот ещё! Какую чушь он говорит…

— Неслыханно!

— Подумать только…

— Бред и ещё раз бред!

— И ежу понятно.

А папа Ёжик стоял в уголке и смотрел на всё происходящее. «Одной дырки оказалось достаточно»,— думал он.

— Стойте! Подождите! А ведь дикобраз прав… Несправедливо это. То вокруг всё дырчатое, то ни дырки не найдёшь… Так нельзя.

Лес притих.

Снаружи вдруг перестал лить дождик, а из-за туч выглянуло солнышко. Наверное, от этого стало светлей – и не только снаружи.

— Действительно, нельзя… — сказал ёжик-телеграфист,— Нехорошо как-то!

— Где это видано… — завела своё госпожа Сорока.

— Нигде не видано,— согласился Лис,— «Правда» должна быть разной.

Госпожа Соня ничего не поняла, и от обиды разразилась новыми рыданиями.

Насилу её успокоили.

С тех пор в лесу было две «Правды»: дырявая и простая, на случай кому какая нравится…

26.02.2008

26 февраля 2008 года  08:26:54
Михаил Лероев | michaelleroev@yandex.ru | Новосибирск | Россия

---

михаил евдокимов

* * *
про грузина на московском вокзале-диалог

грузин хочет купить телок

27 февраля 2008 года  14:06:59
сергей | пермь | россия

---

Михаил Лероев

Фанни и Фердинанд

ФАННИ И ФЕРДИНАНД

Кабанчик Фердинанд больше всего на свете любил ходить в гости.

Каждое утро, проснувшись, он перво-наперво делал зарядку, умывался, завтракал – и сразу же отправлялся в соседний подлесок, к кумушке Фанни, своей доброй знакомой.

Прихватив, конечно, какой-нибудь гостинец. В гости ведь не ходят просто так. А Фанни, всякий это знал, очень любила сладкое: сливочный шоколад, абрикосовую нугу, хрустящие вафли с апельсиновым конфитюром… На худой конец могло бы подойти самое обыкновенное леденцовое печенье.

У Фердинанда печенье никогда не переводилось, и потому с пустыми руками он не приходил никогда. (Чтобы ничего не напутать, нужно поскорее объяснить: конечно же, у Фердинанда никаких рук не было, но ведь не говорят же: «с пустыми копытами»…)

После недолгого путешествия по Одуванчиковой аллее и Одинокому пустырю, где паслась корова Гризельда, Фердинанд попадал к пряничному домику Фанни. Уютному даже снаружи, совсем кукольному, будто бы из магазина игрушек, – и не похожему на его собственный, серенький и покосившийся.

Завидев соседа ещё в окошко, Фанни прятала маленькое ручное зеркальце под подушку и выходила на крылечко.

— Какая неожиданность,— удивлялась она, хоть и ждала прихода Фердинанда каждое утро,— Копыта вытирать не обязательно! Ночью шёл дождик и очень хорошо помыл мой луг. Теперь здесь везде чистенько – и внутри, и снаружи.

Фердинанд был очень вежлив, поэтому перед входом в домик Фанни он всё же расшаркивался, а потом ещё и пропускал заботливую хозяйку вперёд.

После этого полагалось долго-долго сидеть в гостиной, на высоком диванчике, болтая копытцами и рассказывая друг другу, что видели во сне, какой громкой и страшной была вчерашняя гроза, и зачем Гризельда жуёт траву, и какой нынче выдался солнечный день, и что у Кривой сосны будет замечательная распродажа ситцевых платочков… Да мало ли о чём можно было поговорить таким замечательным утром!

А потом было чаепитие. Фанни заваривала терпкий фруктовый напиток, Фердинанд выносил на веранду стол с резными ножками – и устроившись в плетёных креслицах, они медленно потягивали его из блюдец.

— Хорошо-о-о,— говорила Фанни, улыбаясь и смахивая с розового лба проступившие капельки.

«Какое замечательное утро»,— молча поддерживал Фердинанд.

Птички чирикали, вторя их благодушному настроению – и было счастье...

КАК ФАННИ КАТАЛАСЬ НА КАРУСЕЛИ

Как-то ясным летним деньком, как раз перед обедом, Фанни решила прокатиться на карусели.

А почему бы не прокатиться? Ведь на Радужной полянке были такие замечательные карусели, что даже в «Дырчатой Правде» о них писали.

Вся округа с утра до вечера толклась на Радужной полянке. Каждый спешил урвать свою порцию карусельного счастья.

Билеты раскупались так быстро, что дедушке Персею, старому подслеповатому барсуку приходилось каждый день печатать новые: и когда синяя краска закончилась, в обороте появились зелёненькие, свежепахнущие листочки, почти что неотличимые от тех, что на деревьях.

— Сейчас немного покатаюсь – и домой,— думала Фанни,— Ведь если очень долго кружиться, все мысли в голове могут перемешаться – как тогда узнать рецепт земляничного пирога?..

— Никак не узнать,— услышала она за спиной чей-то тонюсенький голосок. Наверное, Фанни так сильно увлеклась своей мудрой мыслью, что не заметила – и сказала её вслух.

Голосок принадлежал давней знакомой Фанни – хрюше Тишке, большой домоседке и ужасной скромнице. Таких больше на весь лес не сыщешь. Тишка так редко бывала в обществе, что появление её здесь, на Радужной полянке очень удивило любознательную Фанни.

— Как, и Вы?.. – только и сказала она.

— Очень уж мне захотелось поглядеть, ну хоть одним глазком, что это за карусель такая… — объяснила Тишка.

— И то верно. Сиди — не сиди, а прогресс на месте стоять не будет. Нынче вон они какие, эти карусели: блестящие, и с огоньками на крыше. А лошадки прямо как живые, «иго-го» кричат — и норовят с карусели в лес убежать.

Фанни так усердно нахваливала карусельную жизнь, что Тишке ещё больше захотелось поскорее прокатиться. Хоть и боязно немножко.

«Ничего,— думала она,— Я как-нибудь поскорее, и глаза зажмурю…»

Но когда они подошли к суровой ежихе, продававшей билеты, оказалось, что билетов на карусель больше нет, все раскупились!

Но зато оставались жёлтенькие билетики на аттракцион с качелями. Целая пачка. Потому что качелями этим летом совсем никто-никто не интересовался.

— Ой… — расстроилась Фанни,— Бедные качельки. Им, наверное, должно быть не по себе.

От этих слов у добросердечной Тишки даже слезинка навернулась.

И они, не договариваясь, засеменили в сторону одиноких старых качелей.

День клонился к закату… Детский смех давно уже смолк, а Ежиха Катерина, распродав все билетики, тихо вязала под сенью старой липы.

Но Фанни с Тишкой всё не уходили.

Когда качели взмывали вверх – сердечко Тишки замирало, но всего лишь на коротенький миг. Потом снова становилось совсем не страшно.

— Давно я не чувствовала себя такой счастливой. Подумать только: столько удовольствия за маленький жёлтый билетик!

Качели были старые и облупившиеся, но свинкам не было до этого никакого дела.

Потому что вот так, когда взлетаешь к небу, вместе с тобой куда-то вдаль летят твои мысли, и полёту этому нет конца.

«Где-то там, за горизонтом,— думала Фанни,— теперь, наверное, заблудился рецепт моего пирога…»

ЛЕТУЧИЕ КОРАБЛИ

Фанни и Фердинанд сидели в саду на скамейке и наблюдали за ползущими куда-то облаками.

Был вечер, корова Гризельда тихо щипала траву. Пахло сиренью. И где-то вдали чуть слышно играла музыка.

— Смотри, вот то, розовое, с передничком, похоже на тебя, когда ты булочки печёшь. А вокруг, те, что поменьше и повоздушней – это мука рассыпалась.

Фанни посмотрела туда, где, по мнению Фердинанда, была ещё одна она, большая и летучая, – и хрюкнула от удовольствия.

— Какая я смешная! Никогда не думала, что так глупо выгляжу в этом кружевном фартучке…

И вдруг погрустнела.

— А откуда ты знаешь, что я муку рассыпала?

— А я и не знаю, так, придумал.

— Только я не булочки пекла, а рулет с голубикой… А ты можешь придумать, как та, другая, Фанни вязать научилась? Я ведь очень-очень хочу!

В этот момент в поле зрения Фанни попало ещё одно облако. Сначала она внимательно всматривалась в него, пытаясь понять, чего это в нём ТАКОГО. Так внимательно, что глаза заслезились и Фанни часто-часто захлопала ресницами.

А потом как давай смеяться!

— Смотри, Фердинанд, да это же ты на велосипеде! На трёхколёсном, с гуделкой вместо звонка. Правда! Вон и педали есть.

Фердинанд поглядел на облако и покраснел.

— Он двухколёсный, ничего ты в облаках не понимаешь!

— Ещё как понимаю,— не растерялась свинка,— Вон они, наши карусели, а там, чуть левее, бобровая запруда, посмотри, даже плотину видно.

— Точно, и Одуванчиковую аллею! А по ней кто-то идёт!

— Как ты думаешь, кто это может быть?

— Не знаю,— пожал плечами Фердинанд,— облака так далеко, что и не разберёшь.

— Наверное, это ёжик-почтальон. Несёт тебе телеграмму.

Они ещё немного помолчали.

В сад заглянула Гризельда, увидела, что Фанни и Фердинанд заняты чем-то жутко интересным – и присела рядом с лавочкой. Посмотрела туда, где были облака, и запруда, и полная одуванчиков аллея, но ничего не увидела. Её коровья фантазия никак не могла допустить, что всё это на самом деле может летать.

— А вон-то длинное как блин облако – оно какое-то ненастоящее…

— Ну да, блины такими большими не бывают!

Фанни задумалась.

— Может, это корабль?

— Хм… А где же тогда его паруса, где капитан? – замялся Фердинанд. Он был готов поверить, но…

— Как ты не понимаешь! Зачем летучему кораблю паруса? Мачты с парусами бывают у других кораблей, что по морю и по реке плавают… А у воздушных кораблей всё по-другому. И летят они потому, что у них там, внутри специальный пропеллер, только его не видно с земли.

Фердинанд внимательно смотрел на пролетающее мимо них облако-корабль.

— Знаешь, ты, наверное, права. Я вот что думаю: там, внутри, наверняка прячутся маленькие свинки, такие же как мы, только летучие. Они сверху смотрят на нас и думают: надо же, какая замечательная лавочка, и сад, и корова Гризельда. Вот только почему всё это не летает?..

19-27 февраля 2008 г.

27 февраля 2008 года  15:01:35
Михаил Лероев | michaelleroev@yandex.ru | Новосибирск | Россия

---

Лофич

ДУМАЮ НАДО ПРЯМО СКАЗАТЬ
честно говоря

Существуют такие ситуации, когда сказанные фразы, с одной стороны вроде бы звучат грамотно, а с другой, если вдуматься, звучат, мягко говоря, не грамотно, а то и совсем глупо.

Я не могу понять, почему это непонятно абсолютному большинству выступающих с трибун и по «нашему» телевидению руководителей самого высокого ранга, не говоря о работниках нашей «культуры».

Почему, выступая в эфире «они» то и дело вставляют в свою речь «я думаю» не понимая, что это естественное состояние любого грамотного и образованного человека, а всем постоянно об этом объявлять всё-таки глупо, а иногда даже и совсем не убедительно.

Возможно, «они» употребляют это слово, калькируя английское think, не понимая, что у англичан оно имеет более широкий смысл и множество оттенков (полагаю, считаю и т. п.), а не тот конкретный смысл, оглупляющий говорящего, который то и дело уверяет слушателей, что он, говоря, в то же время и «думает» тоже. Если бы «они» думали, на самом деле, а не «немножко рядом», то мы не были бы нищим позорищем для цивилизованных стран, в богатейшей стране мира.

Почему, в своих речах, вперемешку с «я думаю» эти люди обожают вставлять слова «я хочу сказать» помногу раз, и опять не понятна мотивация этого, ведь говорят уже какое-то время и уже надоели своей ни к чему не обязывающей речью слушателям (и себе похоже тоже), вдруг через час снова заявляют о своем зудящем хотении.

Выступающие в эфире и с трибун также очень любят употреблять: «надо сказать», «скажем прямо», «думаю надо прямо сказать», «можно сказать», «следует сказать», «необходимо сказать», «я бы сказал», «хочу сказать», и так далее, изобретают бесконечное множество вариантов..

Почему некоторые властьимущие (особенно экономисты и финансисты) так любят слова «честно говоря» и, произнося их в заключительной части своей речи, как бы доверительно сообщают, что все сказанное до этих слов, мягко говоря, не соответствует реальному положению вещей и слушатели могут не обращать на них внимание, а вот после этих «волшебных слов» – буквально «откровение от Иоанна».

Некоторые деятели из горячей любви к этим словам умудрялись в своей речи по несколько раз употреблять их, сбивая с толку опытных телеслушателей – где честно, где не совсем, а где, и явное враньё.

Предлагаю продолжить эту тему самому читателю.

Все эти слова-костыли, характеризуют одну из болезней русского языка и дробность мыслительного процесса «постсовкового» человека, означающий жесткий контроль, на уровне подкорки, за смыслом сказанного, по частям разбивая говоримое на отдельные смысловые блоки, вышеупомянутыми словами, причиной чего является боязнь на генном уровне не «ляпнуть» лишнее (основанное на вынужденном понимании своего косноязычия), хотя тотальное одномыслие вроде бы и ушло в прошлое, но 70 лет уничтожения свободомыслящих людей не прошло для русского народа бесследно. Отметим, для себя, как заметно отличается красивая грамотная русская речь старых эмигрантов и их потомков, лишенная многих слов-паразитов, появившихся в процессе мучительного выживания (и негативной селекции) народа России.

В результате такого отбора появился новый биологический вид людей, живущих по принципам: думаем одно, говорим другое, советуем третье, делаем четвертое, а получается «как всегда» пятый вариант! — по словам «красноречивого» Черномырдина В.С.

27 февраля 2008 года  21:54:08
Александр | allofich@mail.com | Москва | Россия

---

Берсенев Михаил

Мужчина для женского здоровья

Олесе Сидельниковой просто нужен был мужчина. Ей хотелось почувствовать хоть на время мужское плечо рядом, прижаться к мужскому телу, даже просто приготовить мужчине завтрак утром. У нее уже был один мужчина в доме – ее сын Петя, тринадцатилетний увалень, который больше всего на свете любил вкусно трапезничать, ничего не делать и играть в компьютерные игры. У Олеси иногда мелькала мысль, что она взрастила типичного нахлебника на свою голову. Сынок требовал денег, вкусные блюда, потом опять денег, потом опять еду. Он не отказывался от красивой и модной одежды. Учеба же была самым последним делом, которым он интересовался. Больше всего ему нравилось ожесточенно давить в быстром темпе на кнопки клавиатуры при прохождении очередного уровня компьютерной игры, отчаянно крутить игровой руль перед экраном монитора вместе со стулом, на котором он сидел при прохождении очередного виража на виртуальных гонках.

Олесе Сидельниковой просто нужен был мужчина и для физиологического здоровья. С отцом Пети она давно не жила и постоянного партнера у нее не было. К тому же эта молодая еще женщина тяготела к образованным, можно сказать интеллигентным мужчинам, с которыми можно было бы обсудить последние театральные премьеры в городе и качество игры немногочисленных звезд местного театра. Те мужчины, что частенько подходили к ней знакомиться на улице с фразой: «Лапушка, добавь тридцатку на портвейн, вместе выпьем!», не совсем соответствовали образу идеального мужчины ее жизни. Коллектив на работе у нее был процентов на девяносто женский. Имелись кое-какие мужчины, но то были объекты либо староватые, либо совсем не привлекательные или безнадежно женатые.

— Вы не находите, что у этого художника линии рисунка какие-то обволакивающие, овальные, такие нестандартные? – услышала Сидельникова вопрос на выставке художественных работ в городском музее творчества. Голос принадлежал мужчине в очках с золотой оправой. Олеся отвернулась от картины и увидела перед собой высокого, статного, улыбающегося мужчину примерно ее лет или чуть постарше. На мужчине был надет безукоризненный темно-синий костюм с белоснежной рубашкой, строгим галстуком и даже белым платочком в нагрудном кармане, уголок которого так приветливо сейчас торчал наружу. Аккуратная прическа, запах хорошего одеколона. «И откуда такие мужчины берутся в художественном музее нашего городка!» — про себя удивилась Сидельникова.

— Вы знаете, мне тоже так показалось! – медленно ответила женщина.– Возможно, но в данной работе художник хотел показать ощущение прыгающего мячика по асфальту. Как бы сказать нам, что мы все в чем-то похожи на обыкновенные мячики, брошенные в жизнь и скачущие неведомо куда и как.

— Вот-вот! Это Вы очень точно подметили! Мы – мячики! Хотя я как мужчина полагаю, что на данном полотне художник хотел выразить спиралевидность нашей жизни. Видите эти стружкоподобные наброски? Они показывают нам, как мне кажется, что не стоит горевать безнадежно по поводу потерь и неудач. Все равно по закону спирали наступит другая пора. Ой! Простите меня! Я не представился! Меня зовут Модестом Петровичем. А Вас?

— Олесей. Просто Олеся.

— А я просто Модест. Просто Модест,— мужчина взял ее прохладную руку в свою ладонь и деликатно поцеловал.- Я чрезвычайно рад знакомству с такой удивительной женщиной!

Сидельникова немного покраснела. Таких комплиментов она давно не слышала. В детском саду, где она работала заместителем заведующей, таких комплиментов не услышишь. Ей было, безусловно, приятно.

— Я тоже очень рада встретить такого тонкого, интеллигентного ценителя искусства! – в свою очередь поддержала знакомство работница детского сада.

— Позвольте угостить Вас кофе в буфете, Олеся! – предложил Модест Петрович.

Сидельникова кивком головы дала понять, что она не против кофепития и, взяв даму под ручку, Модест повел ее по направлению к буфету.

— Приготовься! Сегодня ко мне придет один человек. Мужчина. Прошу тебя вести с ним вежливо. Ты меня слышишь? Да отвлекись от своего футбола!

Петя с некоторым недовольством откатился на кресле на колесиках от экрана монитора и вопросительно уставился на мать. На экране компьютера в режиме паузы застыла картинка футбольной команды «Челси» против «Аякса». Петя отвлекся от монитора. Известие, что их посетит незнакомый мужчина, его заинтересовало.

— Это весьма и весьма культурный человек. Хорошо разбирается в живописи. Знает два иностранных языка. Очень прошу тебя ничего не испортить. Ты сидишь у меня на шее. Мне не легко. А он, насколько я поняла, мужчина работящий. А то в основном только одни нахлебники попадались. Когда нам к врачу?

Петя скакал по дому в небольшом пластиковом гипсе на костылях. Пацан неудачно упал с велосипеда и имел сейчас перелом ноги.

— Послезавтра. К доктору, мама.

— Хорошо. Я пошла, приготовлюсь к приходу гостя. Ты потихоньку, осторожно прибери свою комнату. Я приду и все здесь пропылесошу. И не подумай ничего плохого. Просто придет мужчина и, возможно, останется у нас ночевать.

— Да не переживай, маманя! – весело бросил сын,— Я ж все понимаю и знаю! Каждой женщине нужен мужчина. Если женщине нужна женщина…

— Достаточно! – перебила мальчика женщина.- Я знаю о твоей осведомленности из Интернета. Начинай уборку!

Модест пришел абсолютно вовремя. Опять же в костюме. С букетом алых гвоздик. Золотое пенсне его очков играло от бликов света. На одухотворенном лице его блуждала легкая улыбка спокойного человека. Он прямо в коридоре вновь поцеловал Олесе ручку, неспешно снял пиджак и остался в безукоризненно свежей рубашке. Коротко стриженые темные волосы были уложены назад. На среднем пальце левой руки блестел небольшой перстень с драгоценным камушком.

— Проходи, Модест, ко мне в комнату, я там накрыла стол.- Модест неспешно проследовал в указанном направлении. Стол был накрыт славный. В одном ведерке со льдом стояла бутылка шампанского, в другом ведерке – небольшая бутылочка хорошей и дорогой водки. В двух вазах покоилось ассорти из различных фруктов. Гроздья крупного винограда свешивались с уголков этих ваз. Тут же были разложены различные нарезки для закуски, пара легких закусок.

— На горячее сегодня у нас баранина с томатами! – похвасталась хозяйка.

— Весьма и весьма недурно-с! – похвалил усилия Модест Петрович.- Где можно помыть руки, Олесенька?

Это обращение очень понравилось маме Пети, и она проводила кавалера к ванной комнате.

Вскоре они сидели за столом и поднимали тосты за знакомство и за великих художников. Вечер обещал быть чудесным.

— А это мой сын Петр! – Олеся пояснила Модесту Петровичу появление на пороге комнаты взъерошенного подростка на костылях.- Я тебе о нем немного рассказывала.

— Здравствуйте, молодой человек! – поприветствовал парня мужчина.- Присаживайтесь к нам. Буду очень рад, очень рад!

Петя ловко прискакал к столу и сразу спросил:

— Выпьем за знакомство?

Мама сверкнула на него глазами. Модест же улыбнулся и сказал:

— Я думаю, от маленького глоточка шампанского ничего предосудительного не случится!

Они все чокнулись бокалами, и Петр принялся усиленно налегать на закуску.

— Вот, Модест, сидит целыми днями за компьютером. В игры играет. В Интернете по всяким разным сайтам лазает. Нет, чтоб книжку взять почитать, как мы в их возрасте делали! Нет ведь, играть в футбол ему гораздо интереснее за монитором, чем приобщаться к мировой культуре!

— Любишь в компьютерный футбол гонять? – поинтересовался гость.

— Люблю. Очень люблю.

— А какая прога у тебя?

— Футбольный менеджер 2008-го года.

— 2008- го?! – визитер немного встрепенулся, –А он уже вышел?

— А то!

— Можно взглянуть?

— Конечно!

Модест Петрович ослепительно улыбнулся хозяйке дома. Та в некотором недоумении прослушала этот диалог двух мужчин, ничего в нем практически не поняла и сказала:

— Конечно, идите, посмотрите, мальчики, ваши эти…Проги!

— Я приду через десять минут! – показал две ладони с растопыренными пальцами кавалер. -Десять минут.

Олеся не выдержала и пошла, посмотреть, что такое творится в комнате сына. Прошло уже сорок минут, как они оба ушли «смотреть проги», а никто не вернулся. Когда она зашла к сыну, то увидела следующую картину: Петр за одним компьютером, а гость за вторым, что стоял в углу комнаты, бешено стучали пальцами по клавиатуре. Они «резались» в футбол друг с другом через локальную сеть, что соорудил себе смышленый подросток. Модест Петрович ожесточенно колотил по клавишам, периодически стирая пот со лба рукавом своей белоснежной рубашки. Никто не обратил внимания на вошедшую женщину.

— Ребята, вы будете кушать? – повысила голос хозяйка дома.

Мужчина и подросток с трудом оторвались от мониторов. Они, как по команде встали и проследовали в комнату. Модест на своих двоих, а парень поскакал на костылях. Хозяйка дома ошарашено смотрела, как Модест махнул рюмку водки и зажевал ее салатом, а сын схавал бутерброд и запил его соком.

— Мы скоро придем – пообещали они в один голос и опять устремились в комнату с мониторами.

Олеся едва разлепила глаза от криков. Она взглянула на электронные часы. «Я уснула!»- мелькнула у нее мысль. Время было начало седьмого утра. В соседней комнате кричали. Она стала подходить к двери в комнату Петра, как вдруг услышала громкий голос сына:

— Да ты сжульничал! – не было здесь никакого пенальти! Ты жулик очкастый! Жулик и враль! И мошенник! Не было здесь пенальти!

— Да это ты маленький засранец! За твой обман, я тебе твои костыли знаешь, куда вгоню?! Догадайся сам! Ты все это время обманывал меня и жульничал! Ты, маленький засранец на костылях

У хозяйки дома волосы дыбом встали от такой перепалки. Мало того, что вместо мужчины ей пришлось довольствоваться спать одетой на диване в своей комнате. Мало того, что этот мужчина даже не обратил внимания на ее вечернее платье с глубоким декольте, а только пил и ел за ее столом. Так он еще ругается с ее сыном! Она влетела в комнату. Модест бешено вращал глазами, рубашка на его волосатой груди была расстегнута, галстук съехал вбок. Рубашка вылезла из штанов и висела над брюками. При этом мужчина еще жевал черемшу, половина стручка которой торчала у него изо рта. Рядом с компьютером стояла почти пустая бутылка водки и закуска на тарелочке. Примерно та же картина наблюдалась у монитора сына.

— Вон!– завопила Олеся на мужчину,— Вон! Я такого в своем доме не потерплю!

Ссора Модеста с подростком сразу прекратилась. Мужчина стал молча собираться, при этом обиженно всхлипывая.

— А как же наша игра?– как-то сразу сник Петр.

Тот молчал и продолжал поправлять свой внешний вид.

— Мам, пусть Модест не уходит! Мы с ним слегка поссорились! Оставь его с нами! – заканючил пацан.

— Еще один игроман и нахлебник в доме!? Нет уж, увольте! Мне был мужчина нужен, а не филиал Лас-Вегаса! Прощай, Модест!

Мужчина ушел. Женщина села на кресло и обхватила голову руками. Через полчаса надо было уже быть на работе в детском саду. Когда она пришла с работы, то ее лицо вытянулось от удивления: Модест опять был в гостях, и они опять резались в футбол.

Модест и пацан сразу же прекратили игру и пообещали:

— Мы больше не будем так долго играть! Обещаем!

Было видно, что они с трудом оторвались от мониторов. Женщина помолчала, подумала и сказала:

— Что ж, проверим, какое оно мужское слово – крепкое или нет. А сейчас я устала, с работы. А ну, вы оба, быстро на кухню готовить себе и мне ужин!

Взрослый мужчина на своих двоих, а подросток на костылях поскакали вприпрыжку выполнять распоряжение единственной женщины в доме.

Михаил Берсенев, Москва, 28/02/2008г.

28 февраля 2008 года  12:54:44
Томская Светлана | Москва | Россия

---