Рассказы, истории, сказки

   
  1 • 30 / 30  

Настроение

Я проснулся за минуту до звонка, маленький попугайчик внутренне чувствуя время, пытается петь по мотиву будильника намекая, что пора вставать, большей попугай недовольно встряхивается, ему еще рано.. На работу собираюсь не торопясь времени достаточно, стараюсь никого не разбудить, а то отвлекут и можно опоздать, Заварил breakfast tea, Желтая гуска лимона плюхнулась в горячий чай ух, добавил еще дольку, получилась чудная картина: на темном фоне круглое лимонное солнце и долька месяца рядом, ворча зашипели кусочки сахара, быстрорастворимый цукiр, ложечка медленно погружается, превращаясь в золотую, помешивая, наблюдаю тайну мироздания чаинки и прозрачный месяц вращается вокруг Солнца, так и нашу систему кто-то слегка помешивает, отрезаю кусок белого хлеба, намазав его маслом, сверху накрываю парой ломтиков сыра, сыр лучше Тильзитер, теперь ему вернули историческое имя (был известен как сыр Советский ), Солнце и Месяц я конечно, есть не буду, это было бы уж слишком, но если Солнце сложить пополам получается хороший футляр для месяца, кстати на календаре начался новый месяц….

1 июля 2002 года  10:50:51
Alexx | MO | RF


* * *

Плач скрипки.

Я изо всех сил старалась сдержать непрошеные слезы. Тщетно… Он играл потрясающе трогательно и талантливо, и даже стук колес поезда не мог помешать его льющейся, словно из сердца, музыке. Люди в электричке замерли, боясь нарушить то особое очарование, что царило в салоне. Даже малыш, который до этого безудержно плакал, что-то требуя, перестал капризничать и широко открытыми глазами смотрел на человека средних лет, с виду ничем не примечательного, но дарившего людям свое искусство. О чем плакала его скрипка? Возможно, о трудной не сложившейся судьбе музыканта, которому приходится зарабатывать на хлеб насущный, играя в поездах и на улице. Или о несчастливой любви, о далекой возлюбленной, которая оставила глубокий след в душе этого человека на всю жизнь? А может, она плакала о его матери, умершей от тяжелой неизлечимой болезни… Она не плакала, его скрипка, она рыдала. Казалось, в ее звучании воплотилась вся скорбь человеческая, а он все продолжал играть, извлекая из инструмента волшебные звуки. Это был уже не просто инструмент, он превратился в живое существо, рассказывающее людям о своей боли, и музыкант, словно слился с ним в едином порыве передать эту боль. Как долго это продолжалось? Не знаю…. Казалось, время остановилось, все померкло перед совершенством настоящего искусства. Изменились вдруг лица людей, наконец, сбросивших свои маски! В них появилось то самое выражение, что делает их истинно человеческими, отстраненными от повседневных хлопот и всего наносного, навязанного обстоятельствами. Плач скрипки обнажил настоящую людскую сущность. Вот хрупкая старушка, слегка наклонила голову набок. Какие воспоминания навеяла ей музыка? Ее лицо безмятежно и прекрасно, оно стало вдруг почти молодым. Солидный господин прислонился к двери вагона и нахмурился. Интересно, о чем он думает, какая тоска гложет его душу? Маленькая девочка боязливо прижалась к матери, словно прося ее о помощи разобраться в том, что с ней происходит. Возможно, это первое ее впечатление от прикосновения к искусству. Кем она станет, эта малышка? Я встретилась взглядом с пожилой элегантно одетой дамой, она виновато улыбнулась и украдкой вытерла платочком набежавшие на глаза слезы. Молодая подруга музыканта, с пластиковым стаканчиком обходила пассажиров, и звон монет, грубо сливался с плачем скрипки. И было в этом что-то постыдное, низменное. Возможно ли, оценить и измерить деньгами те чувства, что подарил нам этот музыкант? Не мы ли все виноваты в том, что происходит здесь и сейчас? А позже машинист равнодушным тоном объявил название станции, поезд остановился, и уличный музыкант навсегда исчез из жизни всех этих людей, кому он подарил настоящее чудо – плач своей скрипки.

Нина Юдичева
Гамбург

Дата создания 04.06.02 13:53
Эссе

1 июля 2002 года  11:31:01
Юдичева Нина | Гамбург | Германия


Ion von Donn

Sexfilm.

По майдану тихо полз вечерний туман и люди.
Всё двигало в клуб имени «Лампочки Ильича».
Помочившись у замшелого изумрудного колодца, главный пастух коровячьего стада Васька Кнут, отхлебнул из мятой люминевой фляжки, мощно сплюнул водочный смрад в трёхметровые деревья крапивы, и, опираясь на коровьего пса Барбоса, повилюшничал в «кино».
Впервые в тысячелетней истории «Ильича» давали «Екатерину Вторую» в немецком исполнении.
У кассы перекуривали нетрезвые мужчины и девушки.
-Васька, вмазать е?- вынырнул из толпы, с прилипшим к носу чинариком «Беломора», свинарь Тараська.
Билеты продавал киномеханик Леонид Скрипкин.
Васька взял в первый ряд. Да и стоил он почему-то дешевле, чем на заплёванный балкон.
Под щёлканье семечек и хохотушки подвыпивших баб, Леонид Скрипкин занавесил окны и включил проектор.
В зале послышались нескромные вздохи, хруст обжиманий, возня на стулах и нежные пощёчины.
В первом ряду сидело: Васька и Тараська. Больше никого!
... и когда царица обнажилась с заду, и бухнулась в гранитную ванну, где её ждал черноусый гусар, до Тараса дошло:
-Дурень, ты, Васька! Надо было билеты на балкон брать. Увидели бы, что они в ванне
делают!

1 июля 2002 года  22:16:36
Ion von Donn | ua3qcq@gmx.at | Krems | Austria


Зайцев Вячеслав

Фантасмагория на вольную тему
Недалекое Росссийское будущее в стиле фентези

Фантасмагория на вольную тему.

Глава 1.

2012 год. Ровно в три часа ночи я обычным делом выхожу из подъезда своего дома. Предо мной простирается, леденящая морозом и пронизывающая ветром, пугающая неизвестностью, беспросветная темнота, второсортных улиц ночного города. Свет у нас выключают ровно в полночь. Поэтому кругом тьма, даже автономное питание никто почему-то сегодня не палит. Осмотревшись вокруг, как слепой осматривается при переходе через дорогу, я вхожу в ее объятия.
Кажется, что сегодня тьма осязаема, хруст снега под ногами и этот леденящий ветер. Нехочется, но надо. С другой стороны, самое лучшее время идти на толпуху за продуктами. Днем нельзя – толчек не работает, только ночью. Потому что новые поправки в законодательстве, разрешают некоторые вольности частной жизни только с полуночи. Городская милицмейстерская охрана, теперь, наверное, мирно дремлет, сидя безвылазно по машинам, дожидаясь смены с наряда или с ужасом наблюдает за стихией через стекло. Все эти патрули, засады, “шатуны”, электронные детекторы, ловушки и т.д., выставляемые каждую ночь «…для дальнейшего повышения качества охраны правопорядка».
Невидно вообще ничего. Очки ночного видения у меня отобрали еще на прошлой неделе и теперь приходится ходить на ощупь. Есть такое выражение – видеть дорогу ногами. Дорогу я знал. Только тротуар разбит, как будто по нему гоняли танки и возникавшее сомнение о том, что его когда-нибудь починят, уже давно не докучало местному населению напоминанием о себе. Сразу видно, что на этих улицах, никогда не жил ни один слуга народа.
Что открытые глаза, что закрытые – одинаково. Приходится идти, то по тротуару, то по дороге, то по натоптаным тропинкам. Дальше по ходу, нужно было пересечь замороженную стройку, кто знает с каких времен. На ней я внезапно перетянулся, через груду строительного мусора и воткнувшись в какие-то палки проторчал в них некоторое время не двигаясь. Сначала в голове мелькнула моя дурацкая поза в таком положении, затем сильно захотелось обложить весь этот строительный мусор и эту стройку и всех кто ее когда-то делал самыми последними словами. Но однажды дав себе зарок я старался их не употреблять в любой ситуации. Поэтому кое-как побеждая в себе нахлынувшие низменные чувства, я еле еле выбрался оттуда кряхтя и отряхиваясь. Борьба во мне продолжалась. Сволочь какая-то строила,— заорал я,— нет тварь какая-то деньги украла, чтобы достроить, нет нельзя. Только, суки все они и падлы. Нет нельзя так говорить, надо оставаться нормальным человеком всегда. Но эти слова, все-таки, полуругательные. Уроды вонючие, чуть ноги и руки себе не переломал. А в обход пойдешь – заловят твари. Гоблины. Ла-адно, так и быть, сам виноват, что с тропы сбился. – Потом язвительно про себя подумал. — Под ноги надо лучше смотреть.
Выйдя наконец с этой стройки я двинулся дальше.
А дальше, через дорогу, прямо по курсу, присутствовал обычный канализационный люк, очень глубокий, но без крышки, со вставленной в него предупредительной обрубленной веткой. В ночное время, для непосвященных людей, он производил то же самое действие, которое производит волчья яма для волков.
Еще дальше, по ходу движения, необходимо было пройти мимо мостика без перил, представлявшего, из себя, кинутую через глубокий ров плиту перекрытия. Естественно, эту незатейливую, архитектурную композицию все стараются пройти посередине, утрамбовывая и утрамбовывая все новый и новый снег. В результате, мостик стал ледяным и выпуклым, и слететь с него в ров, не представлялось ни какой сложности. Здешним людям, думается, тоже хочется прожить подольше, чем им видимо, отпущено на самом деле, поэтому они, как правило, обходят это место большой круговой тропой. Но иногда, кое-кто рисковый нет — нет, да и двинется по нему, ровно по центру, расставляя при этом ноги шире плеч, делая, нечто похожее на цирковое представление, устраивая целое зрелище для местных зевак.
Здесь, даже, иногда, разыгрывались просто трагические сцены. Как-то, женщина поскользнувшись, съехала по нему так, что осталась висеть на одних руках, соскальзывая потихонечку в ров. Мимо шла другая женщина и, спохватившись, стала помогать первой, выбраться назад. Но все их движения сковывал лед и неуклюжесть в одежде. Если попробовать мысленно, отбросить все остальное, то они походили на двух альпинистов, один из которых висит над пропастью, а другой держит его из последних сил.
- Женщина, хватайтесь за мою руку скорее, скорее!
- Ой, не могу, я тогда совсем соскользну. Лучше сейчас ногу постараюсь закинуть. Нет, не получается, гадость такая.
- Тогда берите в руку мой шарф. Шарф быстрее берите! Попробую так вас вытянуть. Жалко нету больше никого.
- Я схватила, держусь. Нет, все равно соскальзываю – руки не держат. Отпускайте шарф, а то я вас с собой утяну. Со мной уже, наверное, все кончено.
Копошатся вдвоем на мостике усиленно дыша и кряхтя.
- Я тоже соскальзываю, но постараюсь держать до последнего. Вот, кажется, галошей за выбоинку зацепилась. Вы только держите себя в руках.
Кряхтят все больше. Держатся друг за друга. Теряют силы.
- Вас как зовут? Меня Валей.
- А меня Альбиной. Может, не разобьемся?
- Нет, наверное, разобьемся, там бетонных плит куски какие-то, камни еще. — Но пока можно, будем висеть.
- Все, у меня силы кончаются, не могу, спасибо тебе, Валечка, за все, что ты для меня пыталась сделать,— со слезами на глазах и, всхлипывая,— но я бросаю шарф.
- Нет! Нет! Ой помогите люди! Помогите! – Валечка истерично разоралась на всю округу.
Их еле вытащили двое мужчин, которые проходили мимо. И Валя и Альбина, будучи на тот момент уже подругами, пошли по тропинке вперед.
Но зимой, все-таки, ходить лучше, потому что нет той жидкой, чавкающей, мерзкой, присутствующей везде, где только не надо бы, колоритной пачкающейся грязи, от которой простые смертные районы города окрашиваются в скучные тона безнадежно серого цвета.
За годы жизни, в нашем государстве, необходимость ходить в темноте, выработала у меня огромный опыт ориентирования на улицах, в условиях высокой сложности, что довела его до уровня искусства. Всего лишь для того, чтобы как-нибудь свести концы с концами. Потому что я работаю обычным инженером, значит, моей зарплаты хватает ровно ни на что. А цены в магазинах на самые необходимые товары постоянно входят в диалектическое противоречие с оплатой за произведенный мною труд, особенно, после начала входа нашего народа, в выход страны из социального кризиса. Теперь мне приходится, совершенно свободно пахать на двух работах (легальной и нелегальной), которые обеспечивают мое существование, и еще радоваться, что у меня есть такая возможность.
Товары в магазинах и на легальных рынках стали либо очень дорогими или нашпигованными всякой гадостью, что покупать их там все время, оказалось нецелесообразным. Тогда, поневоле, начали организовываться так называемые нелегальные рынки, причем в местах, казалось бы, для них совершенно не приспособленных, на которых товар сносного качества стал продаваться путем некоторых ухищрений, помогая, таким образом, человеку как-то прожить во, времени и пространстве, что стало, со временем, наказуемым. Вот на такой нелегальный рынок я и топал сейчас, по пересеченной местности, называемой в народе просто – “черным периметром” – что означает – обычные городские районы.

Глава 2.

Морозный ветер дул прямо в лицо и я, присматриваясь вперед, перестал контролировать улицу сзади себя. Шагая мимо железной тролейбусной остановки, я не почувствовал как сзади, от нее отделилась чья-то мрачная грузная фигура.
В следующий момент, мои ноги подкосило резким сильным ударом резиновой палки.
«Шатун!» — как молнией прошила меня судорожная мысль. Машинально я успел отвернуть голову, как у самого уха просвистел его тяжелый ботинок. Я рванулся в сторону, но сильный удар палкой по моей спине сделал побег невозможным. Падая в снег и изгибаясь от боли, я почему-то, невольно вспомнил фразу из какой-то рейтинговой телепередачи “…а свиней на балконе разводить выгодно и престижно, но конечно для этого необходим разум и терпение…”
- От судьбы не уйдешь! — кричал мне радостный милицмейстер, топчась своим грузным телом по моей спине и, застегивая на моих руках наручники,— нарушаем постановление 3.9 и указ 137, да?!
Эти нововведения, о которых говорил милицмейстер, предусматривали в частности, наказание за появление на улицах города в ночное время.
- Сейчас быстренько, в отделе, протокошку составим,— его радостное состояние, казалось, передавало даже частое сиплое дыхание прокуренных легких. Наконец он встал с меня, проявляя при этом проворность буйвола и тут же отворачиваясь от ветра, закурил.
- Я знал, что был виноват, за то, что попался, и теперь, в лучшем случае мне грозил штраф – три оптимальных оклада (по новейшему законодательству оптимальный оклад – это когда человек еще может, находится среди людей, но жить уже перестает полностью). А в худшем – 25 суток трудовых работ в домах законопослушных граждан. Эта мера поощрения для одних, кто является примером и наказание для других, кто не хочет нормально жить в рамках закона. Это, может быть, мыть бассейны или убирать зимние сады и т.п., но самое плохое, сидеть после этого в одной вонючей камере с бомжами, алконавтами и другими товарищами по несчастью, у которых зачастую, может быть, крыша свернута совсем или в отъезде с разной категорией сложности.
Между тем, подняв меня из сугроба и осветив с головы до ног своим фонарем, милицмейстер обшарил все мои закоулки и складки одежды, и кинув меня опять в снег, теперь прятал свои замерзшие руки в перчатки, держа фонарь под мышкой. Как вдруг, откуда-то из темноты, неожиданно возник второй его собрат и подойдя к первому замерзшими губами проговорил:
- Ну, что, у тебя уже норма?
- Да нет, еще два протокола надо.
- Какие тут протоколы, на такой дубарине? Скорее бы уже смена.
Меня опять осветили, резанув по глазам светом.
- Сегодня невезуха такая, мне тоже еще трех хлопнуть надо, да уже, наверное, не успею. Говорят, со следующего месяца еще план повысят.
- Да иди ты!
- Точно, тебе говорю!
- Знаешь, когда про плохое начинают говорить, оно обязательно сбывается.
- Говорил же, надо было, все-таки, на том переходе стать, туда с центра наши троих гнали, я по радиостанции слышал, а там знаешь же, один проход с перекрестка, они бы точно на нас вышли.
- Ладно, зови наших.
Перебиваемая ветром зашипела радиостанция.
- А, че ты ее включенной не носишь?
- Да, знаешь, у нее батарейки уже старые и на пол смены не хватит. Включаю когда надо. «Бор-2», «Бор-2», ответьте 28-му…
- А-а. А у меня радиостанции вообще нет, только сотовый. Нашему связисту уже пол года новые аккумуляторы не выдают. Зато у меня есть очки ночного видения и датчик движения.
- Ну, очки и уменя есть. А датчик движения тебе когда выдавали?
Время шло. Я уже задубел окончательно. Валяться в снегу с заломаными назад руками в наручниках, на таком морозе, дело очень неблагодарное.
- Мужики! Встать хоть можно? Ног уже не чувствую!
- Лежи гад! А то счас дубинухой получишь!
С противоположной стороны, из-за угла, рассекая фарами темноту улицы, выехала машина, сверкая синими мерцающими огнями. Около нас уазик резко остановился и тут же заглох. Кто-то безуспешно пытался выбраться из него, но дверца натужно сопротивлялась. После нескольких сильных ударов по ней плечом на улицу вылез недовольный водитель, вытаскивая за собой заводной рычаг.
Сначала он обратился к машине:
- Запарила уже, долбанная черметина! От достала! Так бы как дал бы,— замахнулся на капот, и только после этого он удостоил своим вниманием моих знакомых. — Сколько у вас?
- Да, я одного сейчас шпокнул,— сказал безразлично пленивший меня, танцуя от холода и хлопая себя по плечам. Затем он пнул меня ногой и обратился:
- Вставай, шнырь, быстрее!
- Не писал еще ничего на него? – продолжал допрашивать угрюмый водитель.
- Где писать, на этой стуже что ли?
- Тогда бросай его здесь, на вокзале наши штук пятнадцать приезжих взяли, протоколов на всех хватит, а то пока с ним тут провозимся.
- Да! Счас! так я его и оставил! Что, дятел что ли?
- Сам ты дятел тупой! У меня опер. группа в машине, надо завести на происшествие по пути. На него места нет!
- В сабачатнике пусть едет! ( Два задних откидных места в уазике, за задними сидениями).
- Теперь я для особо тупых повторяю — опер. группа у меня на происшествие едет, понял? Вакантных мест уже нету!
- Тогда я его на колени себе посажу.
Из машины хором начали орать:
- Вадик, поехали быстрее, пусть он его на себе несет если хочет!
- Вадик, заводи быстрее, пока собирались, щелкали, щелкали теперь здесь машину выдувает, я уже ног не чувствую! Бросай этих уродов здесь. Поехали!
- Серега! Ну, что ты выделываешься, как маленький? Говорю тебе русским языком, на всех протоколов хватит. А на коленях тебе самому сидеть придется!
Дверца уазика открылась. С кем-то в машине случилась истерика.
- Ну, вы запарили уже, два педика, рассказывать, кто у кого на коленях сидеть будет! Давай быстрее поехали!
- Завести ее еще надо! Заторопился он. Иди и крути тут сам.
- А, твоя колымага до вокзала доедет? — смягчился Серега.
- Не боись, моя ласточка доедет как-нибудь! – после этих слов водила разок крутанул заводную ручку и заорал в машину – Подсос на всю вытащи!
Вслед за этим, он начал пробовать заводить свою ласточку кривым стартером, неистово, с металлическим грохотом вращая рычаг, но машина только молча качалась и скрипела на рессорах. После небольших перерывов, все повторялось заново. Вдруг, неожиданно, мотор взревел на таких оборотах, что, наверное, поднял на ноги целый квартал, который и без этого, как мне представилось, выглядывая из-за штор, напряженно всматриваясь в темноту.
- Подсос убери! — заорал Вадик кому-то внутрь. Потом, заскочил туда сам, и только после этого машина заработала спокойно.
- Повезло же тебе, парень,— окоченевшими губами обратился ко мне мой милицмейстер, но ты сильно не переживай, не сегодня так завтра. Счастья тебе. Пока!
Пребывая в веселом расположении духа, он то же воткнулся в уазик.
- А наручники снять?!
- Ах да, браслеты забыл! Молодец, шнырь! – хлопнул меня по плечу.
Дверцы машины захлопнулись со звуком ружейных выстрелов, но одна правая, задняя, сколько ее не били об машину, не хотела закрываться совсем, пока внутри не раздался рассерженный ругательский крик и только после этого прозвучал последний удар, захлопнувший ее окончательно. Буксонув, ласточка сорвалась с места и, освещая улицу светом фар, исчезла за поворотом.
А я остался стоять весь вывалянный в снегу, среди темной улицы, один.
Да, действительно, мне повезло. Я задрал голову вверх и глубоко вдохнул морозный ветреный воздух. По моим впечатлениям, мороз пронизал меня до конца. Пришлось долго прыгать, плясать и оттирать лицо руками, чтобы хоть немного отогреться. Почему-то уже нет ощущения радости от этого везения, и тут я поймал себя на мысли, что мне как-то стало все равно. Пусть бы даже забрали. Очень странно. Нашарив руками железный остов остановки я опустился на холодную скамью и просидел так задумавшись некоторое время.
Нужно было идти дальше. Наполнив свое сознание тоскующей музыкой и я побрел вперед. Оставалось пройти еще немного. И там, впереди, освещая часть заледенелой улицы, на столбе одиноко горел старый помятый фонарь. Никто не знал, почему он здесь все время горел, но он светил всегда и днем и ночью, как исключение из общего правила и давно служил ориентиром на местности. Прямо под ним проходить было опасно, и даже на него идти было непредусмотрительно, потому что кто-нибудь мог обнаружить тебя сзади, по заслоняющему свет силуэту, и тогда могут возникнуть большие неприятности. Самая прямая дорога не всегда является самой короткой, поэтому, я обычно ходил через сквер, расположенный, не доходя до фоноря направо: во-первых — там много деревьев и кустов, во-вторых, там выкопано несколько траншей два года назад, чтобы прокладывать в них, наверное, трубы. На таком месте взять меня "шатуну" практически невозможно, а там в двух шагах уже и рынок.
От края сквера были видны, нескромно освещенные разноцветными огнями, здания главной улицы города. Здесь свет разливался без меры. Переливаясь всеми цветами радуги он совершенно не оставлял место ни темноте, ни убогости. Мне, только что вышедшему из небытия “черного периметра”, свет резал глаза, заставляя их жмурится и слезиться. Великолепие улицы потрясало воображение вне всякой меры. Этот новый способ уличного освещения был разработан какими-то заграничными спецами. Аппаратура освещения растягивалась высоко вверху, наподобие широкой паутины и создавала направленный поляризованный свет, таким образом, что освещаемая улица оставалась заполненной сиянием до краев, а высотные здания величественно поднимаясь вверх и постепенно тонули в небесных мрачных просторах. Здешние магазины, кафе, рестораны, муниципальные здания, учреждения и еще кто знает, что такое, все отдавало своей личной дороговизной, чопорностью и неповторимым блеском. Рекламные щиты, зазывные плакаты и безсмысленные по своей сути возвания, тоже не скупились на богатство выдумки и освещения. Но эту улицу мне необходимо было только пересечь не останавливаясь. Я например, прошел мимо огромного плаката, изображавшим счастливую обкуренную молодежь с надписью: “А ты согласен пробыть немного в Эдеме?” и ниже “Сизая даль – папиросы твоей мечты!” И уже мелким, незаметным шрифтом шла незатейливая предостерегающая надпись “Минздрав предупреждает об опасности употребления наркотиков!”
Идя через улицу спокойно, я уже не опасался встречи с защитниками города, так как этот кусок дороги контролировался частной компанией, неофициально конечно. Но вздумай я прогулятся сейчас по этой улице и 25 суток мне обеспечено на все 100%, без всяких оговорок. Днем пожалуйста – ночью нет. А те люди, которые могут спокойно и беззаботно расхаживать по ней взад и вперед, сидеть в ресторанах, ночных кафе, всевозможных клубах по интересам, так это совсем другие люди – у них имеется спец. разрешение, предоставляющее им право на совсем другую жизнь.

Глава 3.

Так называемый рынок был официально запрещен, но действовал с неофициальным размахом. Располагался он на центральном переговорном пункте, поэтому все люди собирались здесь, конечно же, только для того, чтобы позвонить или отправить телеграмму. Да и сам рынок, по сути, тоже был переговорным. Телефон, телеграф, и близлежащую территорию контролировала одна влиятельная частная компания. Попадая на эту территорию, человек уже мог не опасаться, что его могут схватить.
За стеклянным входом в огромное здание, меня чопорно встретила здешняя охрана — это три, неслабого вида, мужика, экипированные во все, на что только была способна фантазия их работодателей. Бронежилеты и резиновые палки, черная спецодежда и электрошок, газовые баллоны и револьверы огромного калибра. Третий из них стоял поодаль, держа автомат наперевес. Черные непроницаемые очки делали картину законченной полностью.
Пройдя мимо них и расплатившись за вход своей пластиковой карточкой я попал внутрь. Наконец-то долгожданное тепло соприкаснулсь с моим промерзшим насквозь телом. Некоторое время мне пришлось приходить в себя. Рынок же состоял из людей: сидящих, стоящих, снующих то туда то сюда, беспечно прохаживающихся. Никаких товаров здесь не было. Как только я вошел, ко мне тут же приблизился пожилой человек азиатского вида, дня три не бритый. Ломая слова, он тут же начал настойчиво меня уговаривать:
- МЧХ наборами, семь дней, хороший район, договоримся. Куда пошел? Что ты, все равно ко мне придешь.
(МЧХ — в переводе означало, масло, хлеб, чай, семь дней можно у них брать, хороший район — где опасностей возникает меньше всего).
Я шел дальше. Какой-то молодой парень, но, судя по его виду уже плотно притертый к этой рыночной жизни, менял сахар на модные теплые вещи, или продавал. Сбоку в толпе, кто-то предлагал менять домашнюю колбасу на бензин. Отовсюду ко мне доносились слова: продам консервы…, дешевле здесь не найдете…, конфеты, мясо…, сало…, и т.д. Рынок действовал.
Аналогичный вещевой рынок располагался возле стен и окольцовывал продуктовый по кругу. Торговцы, предлагавшие товары по дороже, лениво выстаивали своих клиентов в высокомерном чванстве, безошибочно определяя своих. Но основная публика толпилась вокруг дешевки.
И вокруг, куда ни пойдешь – пройдохи разных мастей и званий. Делают деньги в основном на человеческой глупости. Эти ребята не останутся без работы до тех пор, пока глупость жива. А судя по всему, умирать ей еще рано.
Еще один, довольно обширный сектор был занят предложением и покупкой интимных услуг с таким видом, что создавалось впечатление, как-будто здесь договариваются о продаже муки или сахара. Потому что обсуждая интересующие моменты данной сферы деятельности, никто уже не помышлял о вопросах данного движения души, а вплотную, тщательно, выбирался соответствующий желанию товар. Женщины и мужчины с дееописательными табличками на груди. По желанию покупателя прокручивают, для наглядности, все что они могут совершать на плоских мониторах и ноутбуках. Кучи предлагаемых приспособлений от механических до электронных. Каких видов удовлетворения тут только не было. За соответствующую плату – все для человека, все во имя человека. Дома, в бане, в сауне, на кровати, под кроватью, мазо, лесби… и т.д. и т.п. Любой возраст, любые фантазии. А фантазии в этом отношении у людей порой бывают такие, что умалишенные в желтых домах, по сравнению с этим, выглядят очень бледно.

- Что надо, браток? Остановись.
Я остановился и обратил внимание на бородатого, плотного мужика в возрасте за 40, одетого в какую-то потертую металлопластиковую куртку, из тех, что с автоподогревом.
Про себя отметил – курточка уже вышла из моды. Далее я всегда смотрю на обувь. Обувь – визитная карточка человека, по ней я определяю стоит или не стоит связываться с данным субьектом. Так, что у нас здесь? Ага, суперсовременные валенки японской фирмы “Mazen”. на наших прородителей почти не похожи. Да, такие можно купить у нас в городе пока только в дорогом магазине “Удар молнии” – моментальная доставка от производителей, супермодных вещей. Кто его знает, похоже такой жилить на граммах не будет и выдавать гадость за товар. Смотрит прямо, не дергается. Наверное стоит в своем бизнесе уверенно имея свой процент. Если цену предложит не слишком дешевую и не слишком дорогую, то можно взять у него.
- Тоже что и всем,— ответил я, не торопясь уходить от него.
- Всем нужно многое, а тебе чего? В общем, есть МЧХ, хорошая цена,— при этом он наклонился к моему уху и назвал цену,— Смотри парень? Ты походи, посмотри, приценись, а потом, если что, ко мне подойдешь, я на этом месте так и буду стоять. Тут к нему подошла его возраста женщина в простеньком теплом отечественном комбинезон-пальто и затараторила глядя на него.
- Там я договорилась на детское питание для Ленки, качественное, можно сделать все пробы и анализы вперед.
- Тогда бери сразу на весь срок, чтобы не брать потом раз попалось.
- Так я и договорилась на опт.
Я отошел от них прицениваться дальше.
Безразличных людей здесь практически нет, всех сюда приводит так или иначе нужда. В конце концов необходимо же как-то существовать? А купить или продать — это для каждого всего лишь средство, чтобы решить вопросы своего бытия на этой земле, и каждый мечтает, что удача вот-вот повернется к нему своим лицом, и обретение счастья станет для него реальностью. Но проходит время, проблем становиться больше, а не меньше, и в конечном итоге всякое дело, как бы хорошо оно не начиналось, в результате, наверное, приносит печаль. Тут я поймал себя на мысли, что расфилософствовался и просто иду сквозь толпу. Спросив еще у нескольких человек, я решил вернуться обратно к бородатому мужику.
- Мужик,— окликнул его я,— Давай возму у тебя.
- Тогда, запоминай, Юбилейная 47 квартира 18. Можешь приходить на неделе, в любое время после двух и до семи. Понял? Да, можешь предварительно позвонить по этому телефону, узнать дома мы или нет. Все понял? – Он протянул мне электронную бумажку с записаным номером на ней. Информация уничтожается автоматически, через заданное пользователем время.
Да, сейчас много развелось всего такого, о чем три-пять лет назад только мечтали. А теперь? Бумага, например, обычная — стала сплошь синтез синтетики и электроники – это дешевая, к ней нужна специальная ручка с лазерным стержнем. И как всегда дурдом, то к ней ручка не подходит – нужна фирменная, то сам папирус глючит и в некоторых местах не воспринимает ручку. На солнце вообще ее не держи, а то совсем у нее крыша съедет. А обычная, которая из дерева варится – только в дорогих магазинах по баснословным ценам.
- Хорошо, запомнил. – продолжал я разговор. – Только со мной без всяких заморочек. Уйду сразу.
- Я клиента всегда возле себя стараюсь держать, на том стою. Вот увидишь, со мной выгодно. Я и клиента не обманываю и себя не забываю.
- Ладно. Посмотрим.
- Да, я работаю обычно, деньги качнем с твоей карты через сеть посредников. Я всяких там нововведений непроверенных не люблю. Так надежнее.
- Ладно, договорились. При передаче товара и качнем. Ну, до встречи.
- Пока.
Идя обратно к выходу, минуя назойливых продавцов, я невольно задумался, что раньше было как-то лучше: компьютеры, internet, кто сейчас помнит Microsoft с ее Windows. Кто сейчас вспоминает 1 Ггц на процессорах? Вот раньше была вольница! Я еще застал. Не то, что сейчас, кругом все забито закрыто и пущено только в официальное русло. Вся информация просвечивается насквозь, шаг в право, шаг в лево и с твоей карточки снимут энный штраф или суд. Но и сейчас конечно, что-то можно, но это уже совсем не то.
Теперь оставалось всего лишь, попасть домой. У милицмейстеров скоро будет пересмена, поэтому за обратный путь я был более спокоен, но непредвиденные обстоятельства могли возникнуть всегда, поэтому я на этот счет никогда не обольщался.
Выйдя из огромного здания на освещенную фонарями улицу, я побрел обратно в темноту, опять привыкая к морозу и ветру. Я шел другой дорогой, которую всегда отрабатывал как запасной вариант. На этих улицах, даже в звездную лунную ночь присутствовала жуткая темнота. Подворотен и закоулков было так много, что ловили здесь кого-нибудь, в основном, только во время облав. Идя осторожно вдоль замусоренной улицы, я постоянно натыкался ногами, то на кирпичи или палки, то на картонные коробки или какие-то пластиковые банки.
- Услышав впереди приглушенный шум, я остановился ближе к стене, и притаился. Оттуда же донеслось сдержанное рычание, потом опять. Я начал догадываться, что лучше бы меня засунули в уазик. Нет, после первого провала нужно было возвращаться домой, а я не понял предупреждения и вот тебе на. Опять. Тихо пятясь назад, я старался найти, где-то здесь, рядом, на стене дома, висевшую пожарную лестницу, чтобы уйти, если возможно, через крышу. Но мгновение спустя, меня окружили, как это сразу же почувствовала моя задница, огромные свирепые псы. Прислонившись к стене, я замер ожидая развязки. Собаки, наверное, овчарки, штуки три, рычат, схватили за штаны не давая шевелиться. Через некоторое время, не торопясь, ко мне подошли какие-то люди, освещая всего меня своими фонарями. Псы занервничали еще больше.
- Фу, место,— скомандовал им один из них, при этом он наставил свой фонарь мне прямо в глаза, потом провел его лучом по всему мне и добавил, теперь уже в мою сторону,— та, это ж барахло. На этом месте мы уже ничего не возьмем.
От компании фонило шмалью на всю улицу.
Кто-то, стоящий в стороне, произнес:
- Он уже все понял,— и этим явно поднял настроение всему сброду, которое и так было игривым.
- Ну, что, братан, давай сам, что есть у тебя. Может быть золото, бриллианты?
- Продолжал первый.
Про себя я подумал,— Да пошли вы все – уроды!
- Нет у меня ничего,— ответил я, понимая, что эти слова не в мою пользу.
Получив в живот сильный удар, я согнулся от резкой боли, и упал на колени. Меня тут же подняли на ноги, и как бы нехотя, лениво обыскали.
- Да с тебя, братан, и взять то нечего, даже часы, наверное, дома оставил. Ходишь, куртка третьий сорт, боты тоже старые. — Говорил же что нет у меня ничего,— оправляясь от боли, снова ответил я.
- Говорит, нету, а сам с толчка идет? — глухо пробубнил кто-то другой.
Ну вот, видишь как плохо? Ничего у тебя нет и ты даже не баба!
Идиоты, промолчал.
Свет от фонарей наводили только на меня, а моих собеседников я увидеть ни как не мог.
- Спорим, что у него и дома ничего такого нет? Давай забьем? — Первый голос обратился к глухо бубонившему.
- От ты, Колана, открытие сделал, а то я думал, что он здесь, по этой помойке идет набитый еврами,— Не сдавался бубонящий.
Ну, что? Оставим его тут лежать, чтобы не стуканул? — Обратился еще кто-то к дружкам.
- Да кому он нужен. Кто его слушать будет? Пусть валит отсюда. Что зря, подкармливаем людей, что ли? А ну вали быстрее!
- Пошел!
Меня толкнули вперед, придержали своих псов и, идя вдоль темной улицы, за спиной я опять услышал их веселые удаляющиеся голоса.
- Давай лучше сразу ко мне зайдем, собак оставим, а потом на центр пойдем, оторвемся лучше в кабаке, а то сегодня дубняк такой.
- Тогда пошли на “Францию”, отогреваться…
Ну гады! Раньше я о них и не слышал, Первый раз напоролся.
Пробираясь домой, мне уже не верилось, что я когда-нибудь туда попаду. Холодно здесь.

Продолжение следует …

All Rights Reserved.

2 июля 2002 года  22:18:19
Слава | slava64@mail.ru | Северская | Россия


Martin Walser

Ein springender Brunnen
I. Der Eintritt der Mutter in die Partei

1. Vergangenheit als Gegenwart

Solange etwas ist, ist es nicht das, was es gewesen sein wird. Wenn etwas vorbei ist, ist man nicht
mehr der, dem es passierte. Allerdings ist man dem naher als anderen. Obwohl es die
Vergangenheit, als sie Gegenwart war, nicht gegeben hat, draengt sie sich jetzt auf, als habe es sie so
gegeben, wie sie sich jetzt aufdraengt. Aber solange etwas ist, ist es nicht das, was es gewesen sein
wird. Wenn etwas vorbei ist, ist man nicht mehr der, dem es passierte. Als das war, von dem wir
jetzt sagen, dass es gewesen sei, haben wir nicht gewusst, dass es ist. Jetzt sagen wir, dass es so und
so gewesen sei, obwohl wir damals, als es war, nichts von dem wussten, was wir jetzt sagen.

In der Vergangenheit, die alle zusammen haben, kann man herumgehen wie in einem Museum. Die
eigene Vergangenheit ist nicht begehbar. Wir haben von ihr nur das, was sie von selbst preisgibt.
Auch wenn sie dann nicht deutlicher wird als ein Traum. Je mehr wir's dabei beliessen, desto mehr
waere Vergangenheit auf ihre Weise gegenwaertig. Traeume zerstoeren wir auch, wenn wir sie nach ihrer
Bedeutung fragen. Der ins Licht einer anderen Sprache gezogene Traum verraet nur noch, was wir ihn
fragen. Wie der Gefolterte sagt er alles, was wir wollen, nichts von sich. So die Vergangenheit.

In dem Augenblick, in dem der letzte Zug an diesem Tag in W. haelt, greifst du schon nach allen
deinen Taschen. Es sind mehr, als du auf einmal fassen kannst. Also — konzentriert — nacheinander.
Aber schnell, denn ewig haelt der Zug in Wasserburg nicht. Immer wenn du eine weitere Tasche in die
Finger kriegst, entschluepft dir eine andere, die du schon gefasst zu haben glaubtest. Zwei oder drei
oder gar vier Taschen im Zug lassen? Das geht doch nicht. Also noch einmal mit beiden Haenden
nach moeglichst vielen Taschen greifen. Da faehrt der Zug an. Es ist zu spaet.

Woher kommen denn Traeume? Erzaehlen, wie es war, ist ein Traumhausbau. Lange genug getraeumt.
Jetzt bau. Beim Traumhausbau gibt es keine Willensregung, die zu etwas Erwuenschtem fuehrt. Man
nimmt entgegen. Bleibt bereit.

Die zwei Maenner, die den Vater auf einer Bahre durch den Hausgang hinaustrugen, hatten Uniformen
mit Rotekreuzarmbinden. Elsa, die riesige Bedienung, und Mina, die zierliche Koechin, hielten die
Fluegel der Schwingtuer, deren obere Haelften aus geriffeltem Glas waren. Die Haustuer stand schon
offen. Johann beobachtete alles von der Kuechentuer aus. Da die Haustuer nach Osten geht, starrte er,
als die Maenner mit dem Vater auf der Terrasse zum Krankenwagen abgebogen waren, in einen
Glutstrich. Die Sonne wuerde gleich ueber dem Pfaender aufgehen. Durch die offene Haustuer kam eisige
Kaelte herein. Anfang Maerz. Diesmal muss der Vater ueberlebt haben. Das Wort, das er Johann, der
noch nicht in die Schule ging, dann buchstabieren liess, hiess Rippenfellentzuendung. Eine der
Lieblingsbeschaeftigungen des Vaters: Johann lange Woerter buchstabieren zu lassen, die auch einem
Drei-, Vier- oder Fuenfjaehrigen, der bei seinem Bruder schon alle Buchstaben mitgelernt hat, auf den
ersten Blick unlesbar vorkommen. Popocatepetl. Bhaga-wadgita. Rabindranath Tagore.
Swedenborg. Bharatana-tyam. Woerter, bei denen man nicht schon nach drei oder vier Buchstaben
den Rest ergaenzen konnte wie bei Hin-denburg, Fahnenstange oder Hochzeitsschmaus. Wenn
Johann fragte, was so ein Wort heisse, sagte der Vater:

Tu's in den Woerterbaum. Zum Anschauen. Wenn im 1. Stock ein Gast auf die Klingel drueckte, fiel
die Zimmernummer hinter Glas in das fuer sie vorgesehene Quadrat des Klingelkastens, der im
Hausgang neben der Kuechentuer an der Wand hing. Dem Gast musste sofort das warme Wasser
hinaufgetragen werden, damit er sich rasieren konnte. Neben dem Klingelkasten, auch hinter Glas,
die Tennisspieler auf dem Deck des Norddeutschen Lloyd-Schiffs Bremen. Ein gemischtes Doppel.
Die Herren in langen weissen Hosen, die Damen in Faltenroeck-chen, auf den Koepfen Hauben, die
von den Bubikopffrisuren nur noch die Simpelfransen uebrig liessen. Bruggers Adolf sagte immer
Simpelsfransen. Johann scheute sich, weil Adolf sein bester Freund war, dem zu sagen, dass das
Wort Simpelfransen heisse.

Respekt, Respekt, rief Herr Schlegel, sobald er Helmer Gierers Hermine auf sich zukommen sah,
und trat zur Seite und neigte den riesigen Kopf. Nicht jedem und jeder goennte er seinen
Respekt-Respekt-Ruf. Er konnte in seiner ganzen Groesse und Schwere auf einen zugehen, konnte
einen, obwohl er in der Rechten einen Stock hatte, der allerdings, verglichen mit Herrn Schlegels
Koerpermasse, ein Stoeckchen war, konnte einen an beiden Schultern packen und dann rufen: Wo
ischt Manila? Wer nicht sofort geantwortet hat: Auf den Philippinen!, der wurde von Herrn Schlegel
ausgelacht oder beschimpft. Ganz, wie es Herrn Schlegel gerade passte. War er gut aufgelegt, zog er
am edel geschwungenen Griff aus seinem Stock einen Degen, liess den blitzen und rief: Von Friedrich
dem Grossen persoenlich, gleich nach der Schlacht von Leuthen. Und steckte den Degen zurueck in
den als Scheide dienenden Stock. Manchmal allerdings konnte Herr Schlegel seinen schweren
chinesischen Teeloewenkopf kaum heben. Wenn man ihm dann unter die auf roten Lidern lastenden
Augen kam, sagte er knirschend hart: An die rote Wand gestellt und erschossen. Johann war, weil
Herr Schlegel jeden Tag am Runden Tisch seinen Seewein trank, schon mehr als einmal in diesen
Satz hineingeraten. An die rote Wand gestellt und ... Kleine Pause, dann im gleichen Kehlton: ...
erschossen. Lieber war ihm schon, wenn Herr Schlegel, sobald er ihn sah, rief: Pernambuco! Wer
ihm antworten konnte: Sie-benundsiebzigeinhalb Stunden!, den liess er passieren. Wer, wenn Herr
Schlegel rief: Lakehurst-Friedrichshafen!, lediglich mit Fuenfundfuenfzig Stunden antwortete, wurde an
beiden Schultern geschuettelt, bis aus ihm noch herauskam: Und dreiundzwanzig Minuten. Warum der
riesige Baumeister Helmer Gierers Hermine hat nie passieren lassen, ohne ihr sein Respekt, Respekt
zuzurufen? Vielleicht weil ihm Hermines Vater, der laengst verstorbene alte Helmer, den Satz vererbt
hatte, ohne den er jede Woche mindestens einmal nicht haette sagen koennen, was gesagt werden
musste. Die Bescht ischt nuaz, hiess der Satz. In der Kueche der Restauration konnte er den Satz
nicht sagen, ohne vom Spuelstein her von der dort spuelenden Prinzessin, die allen Dialekt hasste,
wuetend korrigiert zu werden: Die Beste ist nichts. Den gewaltigen Baumeister reizte das, so
verbessert zu werden, er drehte sich rascher, als man es ihm zugetraut haette, zur spuelenden Prinzessin
und fragte in einem Hochdeutsch, das dem ihren ebenbuertig war: Wo liegt Manila? Und die
Prinzessin rief hochhell zurueck: Auf den Philippinen!! Respekt, Respekt, sagte Herr Schlegel, zog
den Degen, neigte ihn zur Prinzessin hin, steckte ihn zurueck und verliess die Kueche, wie ein Schiff
einen Hafen verlaesst, und ging, wo er, vom Runden Tisch kommend, doch hinwollte, zum Abort.
Andererseits war der Baumeister faehig, nachzugeben. Als er Helmer Gierers Hermine auf offener
Strasse die Per-nambuco-Frage stellte, sagte sie im hochmuetigsten Hochdeutsch: Nicht die Bohne!
Und er, einfach beeindruckt: Respekt, Respekt. Einmal hat sie ihn auch rein mutwillig mit Dialekt
abblitzen lassen. Wenn i it ma, isch aes grad aes wenn i it ka. Und er, sozusagen ihre Sprachrolle
uebernehmend: So, so, wenn du nicht magst, ist es gerade, wie wenn du nicht kannst.

Ganz ohne Geplaenkel kamen die beiden nie an einander vorbei.

Ohne sich etwas zu vergeben, sagte der Vater, putzt Helmer Gierers Hermine in den Villen der
Zugezogenen. Was in diesen verschlafen am See liegenden Villen passierte, haette man ohne Helmer
Gierers Hermine nicht erfahren. Immer lag von Ostern bis Allerheiligen das Motorboot des
Reutlinger Fabrikanten zwischen See-weg und Dampfersteg, jeder las am aufstrebenden Bug
SUROTMA, keiner wusste, was das hiess. Johann musste dieses Wort, als er es zum ersten Mal sah,
gleich buchstabieren. Aber Adolf, den er durch das Buchstabieren beeindrucken wollte, wusste
schon von seinem Vater, der es von Helmer Gierers Hermine wusste, dass SUROTMA aus den
Anfangssilben der Vornamen der Kinder des Reutlin-ger Fabrikanten gebildet sei. Susanne, Ursula,
Otto und Martin hiessen diese Kinder. Das wusste man jetzt und sagte es sich auf, wenn man drunten
am Ufer Zeuge wurde, wie die SUROTMA mit donnerndem Motor sich nahezu aus dem Wasser
hob und dabei zwei dieses Donners wuerdige, weiss schaeumende Waelle hinter sich herzog. Helmer
Gierers Hermine, ein Nachrichtenquell. Ihr genaues Gegenteil, Frau Fuerst. Herr Schlegel trat auch
vor Frau Fuerst auf die Seite, neigte den schwersten aller Koepfe dieses Dorfs und damit der Welt und
spendete sein Respekt, Respekt. Und Frau Fuerst sagte nichts. Und Herr Schlegel wusste das.
Niemals haette er Frau Fuerst die Manila-Frage, die Pernambuco-Frage oder die Lakehurst-Frage
gestellt. Von Frau Fuerst erfuhr man nichts, oder wie Helmers Hermine es formulierte: Nicht die
Bohne. Ihre Lippen sahen aus wie zugenaeht. Dabei kam sie als Zeitungsfrau in noch mehr Haeuser als
Helmer Gierers Hermine. Nicht einmal einen Gruss erwartete man aus diesem Mund. Niemand,
weder der Pfarrer, aber sie war wahrscheinlich ohnehin evangelisch, noch der Buergermeister, konnte
behaupten, von ihr je wahrgenommen oder gar gegruesst worden zu sein. Sie trug ihren Kopf immer
so, als muesse ihr die Sonne unters Kinn scheinen. Frau Haeckelsmueller dagegen ging immer so, als
muesse ihr die Sonne in den Nacken scheinen. Wie koennte das Dorf eine Welt sein, wenn es darin nur
alles, aber von allem nicht auch noch das Gegenteil gaebe! Frau Haeckelsmueller legte so
vornuebergebeugt nur den Weg von ihrem Haeuschen zur Kirche und von der Kirche zu ihrem
Haeuschen zurueck; aber auf diesem Weg durch die Moos genannten Wiesen war sie andauernd.
Sobald das Gras seine Hoehe hatte, sah man von ihr nur die kleine Rueckenrundung. ueber Frau
Haeckelsmuellers wahrscheinlich winziges Gesicht haette nicht einmal Helmer Gierers Hermine etwas
sagen koennen. Der Gesichtsausdruck von Frau Fuerst dagegen, sagte sie jedem, der neu ins Dorf
kam und sich ueber Frau Fuersts Gesichtsausdruck wunderte, habe sich gebildet, als Frau Fuerst
mitgeteilt worden war, dass ihr Mann in Memmingen nach dem Mittagessen habe in das Herrn
Mehltreter gehoerende, vom Schmied Hans gelenkte Auto steigen wollen und dabei tot umgefallen
sei. Dreiundvierzig, unterwegs, fuer Herrn Mehltreter das Wachs zu verkaufen, das Herr Mehltreter
nach eigenem, streng geheim gehaltenen Rezept im frueheren Pferdestall der Restauration
produzierte. Aber davor hatte Herr Fuerst im Souterrain des Schlegelschen Hauses Reifen
vulkanisiert. Aber davor hatte er versucht, in einer finsteren Stadt, die Dortmund heisst, Radios zu
verkaufen. Hermine hatte von ihm und das Dorf hatte es von Hermine erfahren, dass man in
Dortmund, wenn es laenger nicht regne, den Mund nicht aufmachen duerfe, weil man sonst sofort den
Russgeschmack im ganzen Mund habe, und zwischen den Zaehnen knirsche es. Aber davor war er im
Krieg gewesen, Offizier gewesen. Ein ausgezeichneter Offizier sogar. Helmer Gierers Hermine
beendete die Fuerstgeschichte immer mit dem Hinweis, dass Frau Fuerst jetzt mit den vier Kindern im
Souterrain hause, in dem davor Reifen vulkanisiert worden waren, und Frau Fuerst sei dem
Baumeister Schlegel noch nicht ein einziges Mal die Miete schuldig geblieben. Respekt, Respekt,
sagte Helmer Gierers Hermine dann und liess ihren rechten Zeigefinger, der bei ihr immer das, was sie
sagte, durch Hin- und Herticken begleitete, ploetzlich ganz aufrecht still stehen. Souterrain, eines der
vielen Woerter, die durch Helmer Gierers Hermine aus den Villen, in denen sie putzte, ohne sich
etwas zu vergeben, ins Dorf gebracht worden sind. Souterrain, Kleptomanie, Migraene, tabula rasa,
Psychologie, Gentleman und so weiter.

Das Dorf blueht unterm Boden. Oder soll man sagen: Der Herbst legt seine bunte Hand auf unser
geliehenes Gruen. Dann spielt sich der Schnee als Bewahrer auf. Schneeborten auf allen aesten. Der
Schnee sorgt fuer Stille. Einzelne Laute rahmt er. So ueberliefert er sie. Wie eine Ruestung gleisst der
See dem Winter am Leib.

Wir ueberleben nicht als die, die wir gewesen sind, sondern als die, die wir geworden sind, nachdem
wir waren. Nachdem es vorbei ist. Es ist ja noch, wenn auch vorbei. Ist jetzt im Vorbeisein mehr
Vergangenheit oder mehr Gegenwart?

7 июля 2002 года  23:14:15
Сердитый Ёж |


Александр Тим

Как важно быть серьезным
Эпоза о конкретном

Как важно быть серьезным
Любите ли вы Джорджа Бернарда Шоу? Нет, любите ли вы его так, как люблю его я — всеми силами души моей? Любите ли вы именно его, как именно его — я?
Ерунда! знать — вовсе не обязательно! главное — это любить, и именно всеми силами души...
В понятии "знать" есть некая заданность, мерзкая определенность и унизительная мера. Или ты знаешь — кто, что, кого, как и когда, зачем, куда и сколько, или знаешь не полностью и приблизительно, или — дырка в скворешнике. И сквозь эту дырку мысли — птисэй вольною витают.
Любить — это совсем другое дело! Любить можно сегодня немножко (сил "после вчерашнего" ау! и — стоять! я сказал), а через неделю — гораздо больше и энергичней. Летом любовь безоглядна и ленива, зимой — неистова и остра... Любовь с насморком — совсем не то, что любовь при здоровой носоглотке, и если любимая забыла вовремя прикупить сигареты (это конкретное, не для всех) — а любимый рискнул употребить "ну да, конечно" вместо "уже бегу, дорогая", то любовь к Джорджу Бернарду Шоу может ощутимо измениться. Ну, как и всякая иная, более банальная любовь. Споримте?
Все в мире конкретно, и всему можно найти причину, объяснение и концы-начала. И еще есть, к сожалению — меры: все эти граммы, унции и футы, фунты и километры, ангстремы и синусы, гектары и парсеки. Их стало уже столько, и столько еще не придумали! — и это они свели конкретность и единую значность к циви-лизации. Фу и ах. Неверно применил меру (не то и не к тому) — ошибся, и скатываешься к простому "на нюх и цвет — советчиков нет", или вот еще — "у ромашки лепестков — сколько рядом женихов", или к истерическому "я знаю — что ты сейчас обо мне думаешь!" Чем измерить любовь к Джорджу Бернарду Шоу, если у меня — грипп и нет его? любимая опоздала на электричку — а остальным веселье? по телеку "Отчаянный" с Бандеррасом — а видик сдох? в Тюмени племянник описил свой первый забор — а в Таиланде приятель хватает свой первый сифилис? почти месяц нет никаких заказов — а другой иной приятель звонит через по полчаса: давай встренимся, давно не встречались? на балконе любимая сажала анютины глазки — а в рост пошел каштан, сунутый в грунт на "ах" аженно два года тому? если по образу и подобию своему — то и Господь спит единова, видя сны?..
К этим конкретностям рука не поднимается применять уни-версальные меры длин, весов, волн, объема, площадей, степеней и прочей богомути. Я не представляю себе, как это мой русский насморк, измеренный в трех таблетках ацетилсалициловой кислоты и зеленом чае по пять-шесть кружек на день и этим всем благополучно устраненный — может соответствовать милой Миле из Флориды или странному Питу из Австралии? Нет у них там нашей ацетилки! Мне скажут — не бери в голову, остановись и оглянись, о чем речь вообще? плюнь — а коли не плюется, будь серьезнее! Нет и отнюдь, не такова, как кажется, любовь моя к Джорджу Бернарду Шоу!
...Помнится, в университете достославного града Ростова, что у Дона притулился, наша препа по древнерусскому языку, дымящая Беломором по-фронтовому крутая дама Слезина — голубые вопрошающие глаза, которые прятала она под густыми некрасивыми не женскими (или нет?) бровями, коренастая фигура, высокие скулы и тонкие губы, резкий поворот локтем и хрип в голосе — ох, лапушка, как же она потрясла всех нас на выпускном! — облегающий панбархат в темно-синем колере, странная вплетенка в жидкие (куда там — в узорливо! убранные волосы), высокий каблук, жемчужное ожерелье — и тонкая почти девичья шея, которую всегда до этого скрывали армейского вида воротники на платье-костюме,— вот пример маскировки: женщина всегда выглядит, как хочет, девушка — как скажет мама... если хорошая девушка — то как не хочет подруга (это к слову, личное и биографическое) — и вот, эта Слезина, оказывается, против всей официальной науки в славистике, заметьте, году этак в 71 или 73 (прошлого столетия, вот где фишка!) — провозглашает: строку из не помню чего "Веселие на Руси есть пити" следует читать как "Веселие на Руси есть и пити", почувствуйте разницу... Кто понимает в "чертах и резах" — тому и так ясно, а девочкам, чтобы не говорить о непонятном, скажем: не мешай, противная — там одна такая черточка в тексте, о которой можно спорить, но если ты не специалист со степенями, то и закройся. Одна черточка! в чудом сохранившемся тексте! и характер, путь и предназначение целого народа меняется на глазах, приобретает достойный смысл... Мера — совсем другая, но — к сожалению — в официальной науке имеет хождение лишь как вариант, а не доминанта. В ходу сейчас иные меры.
Вот еще факт, вернее — наблюдение: одна наша славянка, увезенная родителями в Штаты, очень долго соображала — а почему в Америке на Рождество и иные замечательные праздники желают веселья, и лишь потом всего остального? Миф о штатовских трудоголиках уже навяз на губах, знаем — халтурить там (как и везде) умеют, любят и практикуют повсеместно. Судя по киношкам (а это правдивая энциклопедия стандартов и штампов образа жизни), вообще все серьезные (то есть не веселые) дела решаются за обедом. И беспрестанное "ты в порядке?" говорит лишь об одном — ты благополучно отошел от обеда? Только любовь к Джорджу Бернарду Шоу может гарантированно вернуть равновесие душе и бодрость телу — но там (как и во многих других странах) о нем мало и плохо знают (не путайте с "его знают"). А между тем творчество этого человека просто исходит криком — как важно быть серьезным, чтобы по достоинству оценить веселье! Или наоборот?
У нас в Русии это также самое первое пожелание (на все праздники), хотя иногда варьируется со здоровьем. Желать веселья — значит постоянно напоминать о твоей несерьезности, и призывать к оголтелой серьезности. Меня мама до последнего своего дня называла несерьезным (хотя я-то видел, что это ей в общем по душе), и призывала стать серьезным. Типа — это важно в жизни. И я тужился, пока не полюбил Джорджа Бернарда Шоу. И мне стало хорошо, ибо я не умел теперь делать вред другим.
Помню, как бесславно закончилась моя кратковременная карьера комсомольского вожака в редакции молодежки (а как же, и мы не только выбирали — нас тоже выбирали кое-куда, периодически!) — поручили разбирать на собрании поведение одного коллеги — случай совершенно дурацкий, но в обкоме ему "придавали значение", советовали подойти по-серьезному.
Но мне было по фигу! — и я сознательно все скомкал, свел на шуточки и прибауточки, на треп (как завещал нам великий Джордж Бернард Шоу). Помните пьесу "Как важно быть серьезным"? я прочитал ее в шестом классе, взахлеб и с изумительным холодком в груди: ах, как это верно и замечательно! — в английском варианте название может иначе звучать, но смысл-то остается: все самые гадости на свете делаются с серьезным выражением лица... И потом: обсуждать и осуждать парня, который в служебной командировке выпил не с тем, с кем надо и не так, как надо — извините, сам грешен. И мог бы спокойно приготовить приличную кучку камней для всех тогда присутствовавших в уверенности, что осталась бы она нетронутой: даже моя сверхлюбимая, активистка-комсомолка-красавица имела опыт вкушания самогонки после комсомольских конференций или на биваках студенческих стройотрядов...
Обошлись порицанием и предложением "наверх", если кому интересно. Могло быть хуже.
Когда ходил через несколько дней регистрировать протокол к куратору в обком — там уже по всем этажам ходила главная шутка, которую я тогда учудил и соответственно оформил: уж если этому делу придается ТАКОЕ значение, то я предлагаю обратиться в организационный отдел, чтобы там составили список тех — "с кем можно" и "с кем нельзя", а также примерный перечень сортов пива, водки и вин, которые можно употреблять без риска подпасть под такое вот собрание. В целом ребята меня одобряли, а в частности руководство рекомендовало через несколько недель переизбрать — чтобы освободить мои несерьезные силы для более качественного выполнения обязанностей в областном штабе Комсомольского прожектора... Я вообще в молодости вел бурную общественную жизнь, и не жалею нисколько, но чаще всего дела заканчивались тем, что со мной наперебой ездили в командировки, зазывали в компашки в фотолабораторию "на три стакана" или обращались за советом (как же, писал доклады для верхнего начальства!) — однако по лестницам "не двигали" — из-за несерьезности. Ха. Подозреваю, что я и любимую мою "купил" (кроме прочего) перспективой занятия на всю жизнь — сделать из меня несерьезного что-то более путевое, и так как она привыкла всякое дело доводить до конца, то я абсолютно спокоен насчет крепости нашего брака: мало что так сильно привязывает человека к другому, как собственные обязательства или незавершенные дела. Ха-ха.
Печально, что некоторые, кто не любил Джорджа Бернарда Шоу ни тогда, ни сейчас — и которые имели касательство к этому собранию и краху моей секретарской карьеры, встречаются мне иногда в столичных "высоких" кабинетах или депутатских комнатах (если конкретно — по делам), ибо непознаны еще пути и перекрестки жизненных лестниц — пути в столицу (где делают все дела серьезные люди) привередливы и странны, и двери на лестничных площадках одних ведут в кабинеты, других (это личное, биографическое) в двухкомнатную малогабаритку, забитую доверху Джорджем Бернардом Шоу, с видом из кухонки на Останкинскую башню, с выращенной под балконом березой воооот такой вышины и сиренью рядом, в самом красивом и зеленом дворе Москвы — похожем на всякий, где способна расти хоть какая-то зелень, двор любого другого города моей веселой страны.
Уверен, что лишь одна любовь к Джорджу Бернарду Шоу, еще живущая в душе моих ровесников, и потихоньку заражающая плоть и кровь других и молодых (от кого и зависит будущее) — не дает серьезным людям окончательно испоганить жизнь в одной из самых лучших стран света...
Александр Тим.
Москва, Останкино.
atos$comail.ru

9 июля 2002 года  04:41:34
Александр Тим | Москва | Россия


Семенов Юрий

"Разочарование?"
фрагмент романа "Автор и режиссер - Бог"

Беатрис поставила сумочку в густую траву, развела в стороны руки, и сильно вздохнула. Ее грудь, при этом, так сильно натянула блузку, что казалось – еще чуть-чуть, и маленькая пуговка, не выдержав такого напора, отлетит прочь, и освобожденное из плена женское естество, вырвется на свободу. Сладкий вздох обворожительной спутницы, так взволновал Альфреда, что он стоял как завороженный, упиваясь видом пре-красного женского тела, не в силах отвести от него взгляд, который красноречиво говорил обо всем, что сейчас происходило в душе нашего мученика.
Вдруг, на улице резко потемнело. Сильный по-рыв ветра шумно пронесся над речкой, вызвав сильную рябь на поверхности воды, и спрятался где-то в кустах на противоположном берегу, по пути, прошелестев ли-стьями, стоявших на склоне вековых дубов. Через мгновение – одна крупная капля, затем другая, тре-тья…и вот – их уже миллионы! Небо разверзло свою плоть, и обрушило на землю сильный, и по-летнему те-плый дождь. Все вокруг ожило – и деревья, и трава, и, казалось, спящая до этого река. Вся природа, как будто проснулась и теперь ликовала, веселясь брызгами бес-численных капель, под музыку шелеста тысячей листь-ев.
Беатрис восторженно скинула босоножки, от-кинула голову назад, и, подставляя лицо теплым пото-кам, открыла свой ротик, пытаясь напиться этой живи-тельной влаги. Это было не утоление естественной жа-жды, которую испытывает обезвоженный организм, а, скорее, акт единения женщины с природой. Беатрис как бы отдавалась сейчас власти стихии, позволяя ей войти в себя и, восторгаясь испытываемым блаженством. Из недр освободившейся женской сущности, вырывались на свободу стоны удовлетворения, сливаясь с криком бушевавшего вокруг нее мира.
Альфред созерцал всю эту оргию, но как стать участником этого действа, молодому Литке еще не бы-ло дано знать. Широко открытыми глазами, он изум-ленно смотрел на извивающееся от получаемого на-слаждения женское тело. Тонкая, намокшая от ливня ткань одежды, обнажала возбуждающие своей наготой формы этого тела. Сарафан Беатрис обхватил теперь ее бедра и ягодицы, показывая все, невидимые еще пять минут назад, прелести своей владелицы. А мокрая блузка, как бы тонким прозрачным покрывалом, лежала сейчас на груди Беатрис, выделяя нежные контуры сек-суального лифчика, и, призывно подчеркивая, набух-шие от ласкового прикосновения дождя, ее соски.
Альфред был зрителем, сраженным талантом неизвестного, но великого режиссера, поставившего все это великолепие, в котором Беатрис, несомненно, сейчас играла главную роль. И актриса, полностью оп-равдывала надежды этого гениального режиссера, вы-бравшего ее, из сотен тысяч претенденток, а декорации, созданные Им, поражали своей красотой и гармонией. Но какова развязка этого ошеломляющего действия? Что за реплику уготовил талантливейший из авторов прекрасной героине в конце придуманного им спектак-ля? Или по его замыслу еще только должен появиться истинный герой этого произведения, когда несведущие зрители, думают, что кульминация уже наступила? А может быть, главный герой, пока еще – в зрительном зале, а час его выхода на сцену, неведом ему самому?!
Дождь кончился так же внезапно, как и начался. Воздух вокруг был прозрачен и свеж. Где-то запел со-ловей, и ему стало вторить множество других, менее голосистых, но таких же беззаботных пташек. С веток, срываясь вниз, падали капли, но это были уже едини-цы, приютившиеся на время в лоне зеленых листьев.
Беатрис повернулась к Альфреду. Она казалась уставшей, но лицо ее светилось счастьем и удовлетво-рением от произошедшего только что. Женщина развя-зала резинку, удерживающую узел ее волос, и встрях-нула головой. Черные длинные кудри мягко легли на ее плечи, шею и грудь, словно она, хотела прикрыть ими, наготу своего роскошного тела.
Беатрис, лаская кончиком языка свои губы, смотрела на стоявшего перед ней молодого мужчину, который так же, как и она, весь промок. Надетая на нем рубашка как бы облепила его, и теперь, перед ее глаза-ми был почти обнаженный мужской торс. Красивые волнистые волосы, стали еще кудрявей, и обрамляли лоб Альфреда, хаотично улегшись, на молодой коже. С длинных густых ресниц, свисали прозрачные капельки, а его зеленые глаза, были устремлены на нее.
И она, растворясь в море этих глаз, и не в силах более сдерживать возникшего вожделения, обвила шею Альфреда руками, и утонула, в нежном поцелуе.
Спустя пять минут, Альфред впервые познал женщи-ну. Как оказалось, физические ощущения при совокуп-лении, мало, чем отличались от того, что он испытывал, изнуряя себя в своей мятой кровати. Разве, что сколь-жение было более теплым, влажным и плотным. Да еще, к аромату Ее духов, добавился странный, непри-ятный запах, напоминающий кислый дух плесени пере-зрелого сыра. А вот ощущения, которые испытывала не плоть его, а Душа, оказались совсем иными, чем он мог ожидать. Из героини фантазий, из этой, почти мифиче-ской богини, созданной его влюбленным сознанием, Беатрис превратилась в обычную, просто очень краси-вую женщину, которой он только что овладел. Она сла-дострастно стонала, реагируя на каждое движение его плоти, вошедшей в нее. И сейчас, она, побежденная и отдавшая ему часть своей Души, лежала в мокрой тра-ве, готовая вновь покориться его власти. Альфред, вдруг, поймал себя на мысли, что реальная Беатрис, от-личается от Беатрис, приходящей к нему ночью в его грезах. Лежащая в эту минуту рядом с ним женщина, оказывается, имела морщинки на шее и в уголках глаз, низ ее живота, пересекал уродливый шрам, а оттуда, куда уходила полоска черных смятых волос, начинаю-щихся прямо под этим шрамом, исходил неприятный запах. В общем, образ богини растаял, и осталось толь-ко укрощенное, и, вспотевшее от множества сокраще-ний, тело.
- Тебе хорошо было, Альфред? – сказало оно, и ласко-во погладило его волосы.
«А разве это может когда-нибудь быть плохо?» — про-мелькнуло в его голове.
- Не хорошо, а просто классно! – Сказал мужчина, и, улыбнулся. Достав из рубашки смятую и промок-шую пачку сигарет, Альфред приподнял свою голо-ву, и подпер ее рукой, упершись локтем в траву. – Хм, так хочется закурить!
- У меня в сумочке сигареты и зажигалка, надеюсь, дождь не достал их. И мне прикури, пожалуйста!
«И руки пахнут этой кислятиной!» — подумал Альфред, прикуривая. Отдав Беатрис сигарету, он сказал:
- Пойду обмоюсь, вода, наверное, еще теплее стала!
Было видно, что женщина, услышав его слова, смутилась. Она вскочила и побежала к реке:
- А я первая, я первая!
Альфред не спеша, пошел следом, выбросив сигарету, которая, как оказалась, тоже впитала запах. Он подошел к реке, и окунул в нее ногу. Чуть в сторо-не, стояла по пояс в воде Беатрис, задрав сарафан, и удерживая его левой рукой. Ветра теперь совсем не бы-ло, и сквозь прозрачную гладь было видно, как женщи-на, не много присев и чуть разведя в стороны колени, свободной рукой трет у себя между ног. «Видимо, так надо делать перед тем, как заниматься этим» — подумал Альфред.
- А водичка, сегодня, как никогда приятная! – сказал он, зайдя тоже в воду, гордо расставив ноги, и акку-ратно омывая свое, удовлетворенное «достоинство».
Спустя минут пятнадцать, это произошло на берегу еще раз, но продолжалось уже, не много дольше.
Окончательно повзрослевший Альфред, про-водил Беатрис до дома, в котором она снимала комна-ту. За исключением некоторых мелочей, всем произо-шедшим сегодня на безлюдном берегу Виет, наш моло-дой герой был доволен.
Поцеловав на прощание Беатрис, и поинтере-совавшись у нее планами ее завтрашнего дня, он, на-свистывая какую-то мелодию, пошел домой. Альфред очень хотел съесть большой кусок вкусного, сочного мяса, приготовленного для него, мадам Болонье.
Так что же, все-таки стало, истинной причиной охлаждения безумного чувства любви, испытываемого Альфредом к Беатрис? Ведь он так ждал того, что про-изошло у них на берегу. И не стала же Беатрис за те де-сять дней, что отсутствовала, менее привлекательной и сексуальной!
А все дело в том, что Альфред, видел ее тогда, в первый день их знакомства, всего пару часов, и влю-бился он уже в идеализированный образ, созданный им самим в ее отсутствие. Этот образ был лишен всех не-достатков, которыми обладает реальная женщина, пусть, и безумно красивая. Когда Альфред, на берегу реки, овладел Беатрис, он познал именно натуру, с ко-торой его воображение написало портрет, приукрасив этот портрет и опуская все детали, способные его ис-портить. Ведь наша память устроена так, что она остав-ляет только все самое лучшее и приятное, что мы ко-гда-то видели или чувствовали. Иногда, она даже обма-нывает нас, отбрасывая истинные подробности, спо-собные испортить существовавшую реальность.
Кто знает, какие чувства, пришлось бы испы-тать Альфреду, и какие испытания пережить, если бы Беатрис не вернулась в Париж! Может быть смысл слов, сказанных ему Розой Болонье за ужином по пово-ду ран, которые способна оставить юношеская страсть, уже сейчас приобрел бы для Альфреда значение горь-кой истины. Ведь наш молодой герой, полюбил бы то-гда настоящую женщину, а не вымышленный им пер-сонаж.
Как бы то ни было, сейчас он шел домой, в предвкушении вкусного ужина и крепкого сна.

16 июля 2002 года  13:48:57
Семенов Юрий | foodsrv@westrussia.ru | Калининград | Россия


Узники Эдема
продолжение вроде бы следует

пьеса о событиях столь же достоверных, сколь и немыслимых, произошедших в
Германии, а также где-то еще

Действующие лица

Автор
Бубликов – создатель Вселенной
Регент
Адам
Ева
Лили
Роберт

Проводник
Бармен
Картина 1

Купе загородной электрички, соответствующее звуковое оформление
Входит автор с зонтиком, истекающим дождевой влагой

Автор.
Пустое купе... Чего, впрочем, следовало ожидать: кто же двинется на прогулку или в
лес искать грибы по такому дождю? Избаловался народ в Германии... (зрителям)
Сегодня на ваших глазах случится стопроцентно невероятная история и я бы
посоветовал не принимать ее всерьез или, тем более, слишком близко к сердцу,
иначе нас вероятнее всего, поднимут насмех...
Простите, забыл представиться, я – автор, профессия, поверите ли, настолько
неблагодарная... (указывая в окно) Посудите сами: на улице прехолодный дождь,
ветер, слякоть и вот – изволь тащится в такую даль!(вздыхает) Грибы, черт бы их
побрал, хобби!

Аккуратно ставит зонтик в угол

Сейчас в наше купе заглянет человек удивителтьный, вы сразу поймёте. Гении, видите ли, такой народ... Его имя вам конечно ничего не скажет, а ведь
Бубликов(понижая голос) Именно он создал нашу Вселенную. (улыбаясь) Понимаю,
очень даже хорошо понимаю вашу иронию! И тем не менее... Самое смешное в том, что...
Появляется Бубликов, вполне добродушного вида полный мужчина в плаще

Бубликов. Guten Morgen!
Автор. Прошу Вас, заходите, располагайтесь поудобнее.
Бубликов. Ах, свои...

Входит и начинает медленно освобождаться от плаща

Бубликов. Надеюсь, я не помешал...

вешает плащ

Автор. (любезно) О что Вы, что Вы! Пока нас здесь только двое и мест, как видите,
достаточно. Но даже когда появится Ваш вечный оппонент, думаю, и в этом случае
мы устроимся со всеми удобствами.
Бубликов. Что-о? Хотя... Насколько понимаю, я нахожусь в присутствии автора этой пьесы?
Автор. Разумеется.
Бубликов. Нда... Однако, должен сказать: вы и наворотили, господин литератор!
Знаете, когда человек, крайне далекий от науки, берется описывать столь фундаментальную историю, невероятная путанница и масса противоречий,
очевидных для потомства, практически запрограммированы. Я бы на вашем месте
прежде чем загружать текстовую программу, потрудился ...

возникает Регент

Регент. Моё глубочайшее почтение всем присутствующим!

Усаживается

Бубликов. Ну вот.(автору) Всё ваша неуёмная фантазия! Скажите на милость, к чему
нам этот господин? (Регенту) Как Вас зовут? Регент? Благодарю.. Странное
имечко... (автору) Знали бы вы. как мне он уже успел надоесть...
Регент. (непринужднным голосом, устраиваясь элегентно. Кстати, он легко, изящно
одет и абсолютно сух) Маэстро частенько бывает не в духе. (приятно улыбаясь)
Между тем прекрасно осведомлён, что я ему нужен позарез (достает портсигар) Вы
не против? Благодарю.(закуривает) Философские экскурсы нам ни к чему, иначе я
бы сослался на законы диалектики, действующие в вашем мире, Маэстро (лёгкий
поклон) Добро рождается только лишь в борьбе со своей противоположностью и
другого пути...
Бубликов. (нервно)Оставьте это! Ненавижу демагогию. (автору) Ужасно сыро, а я
забыл в спешке свой термос. Интересно, здесь можно как-нибудь раздобыть
горячего чаю?
Автор. (пожимая плечами) В пригородной электричке, ?
Регент. Господа, вам стоит только пожелать!(легонько стучит в перегородку)

моментально появляется представительный проводник

Проводник. Was wollen Sie?
Регент. Будь любезен, три стакана горячего, крепкого и сладкого чая. С лимоном.Mit
Zitrone, klar?
Проводник. Ein Moment!

сноровисто уходит

Регент. Такие вещи делаются в самом деле мгновенно.
Бубликов.(иронически Регенту) Вы так полагаете...

появляется проводник с чаем, расставляет их на столике и удаляется

Регент. Прошу!

разбирают стаканы, небольшая пауза

Автор. (Регенту) Всё это очень мило, но я бы попросил Вас до поры, до времени отойти на задний план...

Регент пожимает плечами, затем делает успокаивающий жест

Автор. (Бубликову) Я думаю, нам пора поговорить откровенно и об очень важных детялях. Вы создали Вселенную...

Бубликов возражающе поднимает руку

Автор. Не будем касаться технических деталей, я – в самом деле человек, далёкий от
науки, драматург. Но вот что существенно: наша Вселенная сотворена и Вы — ее
создатель! Это факт, который мне как автору пьесы следовало бы знать.
Бубликов. (прихлёбывая чай) Да, и притом поэтапно, ...
Автор. Мне кажется, наша публика об этом более или менее осведомлена... Сейчас
меня интересует другое: в ближйшее врмя к нам присоединятся два новых
персонажа: сперва Адам, а потом...
Регент. (ему не терпится вставить слово) Господа, я хотел бы заметить
следующее...
Бубликов. Лично Вас я бы не программировал, это инициатива автора, мне не
совсем понятная. Вообще, много абсурдного в этой пьесе... (автору) Ну вот,
например... Вы уверены, что Адем и Ева так уж... так уж необходимы миру?
Автор. (опустив стакан с чаем, задумчиво смотрит в окно) Посмотрите-ка, дождь
кажется уже прошел... Ах, какие грибы выглянут сегодня из-под травки!
Ну как же без человека? Пьеса закончится, так и не начавшись...

проезд останавливается, неразборчиво объявляют остановку

Да, и кроме того, людей Вы, Бубликов, всё равно давно уже создали, они
существуют в мире живой природы. Осталось всего лишь навсего...
Регент. (желчно) Всего-навсего! А вы хорошо обдумали, любезнейшие, возможные последствия этого эксперимента? Ведь это не шуточки: подарить человечеству...
Автор. Я же просил... (предостерегающе) Тсс..

Появляется Адам, в руках увесистый багаж

Адам. Привет, ребята! Наконец-то знакомая речь, немецкий за сутки так надоел...

Заходит
Адам. Приятно познакомится! Адам!

оглядывает стол, весело

Ну вы даете. братва, казеный чай в пригородной электричке. Подстаканники! Где разжились?

Закидывает баул наверх

Я до Деггендорфа, а может и дальше, фиг его знает...

Автор. (Бубликову) Ну что же, через пару минут моя остановка, грибы, грибы, вторая страсть литератора! Предоставляю Вам, Маэстро, полную
инициативу.(Адаму) Очень приятно было познакомиться, молодой человек! Мне пора, но мы с вами возможно еще и встретимся – как знать? (берет зонтик, Регенту)
А с вами мы, кажется. условились... Никакой самодеятельности!

Регент делает успокаивающий жест

Адам. Давай, папаша, грибы, если их умеючи засолить, да еще с чесночком – первая закуска!

Автор кланяется и уходит

Адам. (обращаясь к присутствующим) Соскучился за общением, язык-то ведь выучил не так чтобы с местными болтать. Мужики, вы тоже на природу или как?
Бубликов. (усмехаясь) Думаю, ты очень удивишься если с ходу попробую объяснить.. Кроме того, люди всегда уверены в станции своего назначения. Ты
вот например, едешь сам не зная толком куда.
Адам. Точно. А откуда...
Бубликов. Что бы нам не возвращаться к это теме, Адам, давай сразу условимся. В данном мире я знаю всё. Ничего странного, в конце концов я же – его создатель.
Адам. Ну ты даешь!! Вы чего пили, братцы? (заглядыывает в стаканы) Вроде чай...
Регент. (решил наконец прервать долгое молчание, Бубликову)Маэстро, мне
кажется, Вы несколько забываетесь. Может быть, что-то
более.. эээ.. правдоподобное?
Бубликов. (Адаму)Видишь ли, наша встреча в этом купе конечно не случайна. Ты умудрился влипнуть в довольно неприятную историю, оказавшись в незнакомой
стране без крова и практически без средств. Я же – как раз Тот, кто мог быпомочь... Конечно, на определенных условиях.
Адам. Нич-чего себе... Ты – то откуда всё обо мне знаешь?
Бубликов. Тебе как атеисту это сложно объяснить. Ну скажем, версия о посланцах других цивилизаций была бы ближе?
Адам. Это что, летающие блюдца или как?
Бубликов.(с досадой) Нет. Летаюие тарелочки — сказки для детей среднего школьного возраста... Но
возможно ты знаком с теорией... точнее сказать, некоторой гипотезой, которая предполагает, что
Вселенная, в которой проживает человек – всего-навсего программа, созданная неким высшим разумом для немыслимого компьютера?
Адам. Ха! Да это же наш, програмистский анекдот!
Бубликов. Ну так вот, коллега, я – как раз тот самый программист.
Адам. Парни, мне не до шуток... Я ведь в самом деле вляпался в дурацкую историю... Главное, фирма-то была солидная, и в Штатах и повсюду! Прошел конкурс, документы оформил. Визу получил, приезжаю – на перроне никто не встречает! Позвонил представителю – говорит, разорились, больше нет такой фирмы! Как тут выражаются, пляйте. И куда я теперь? Главное- с евровалютой не густо, обещали сразу аванс. Ну говорит, поживи сутки на моей даче в Деггендорфе. А потом вали домой. Ага..
Бубликов. Я редко шучу. Посмотри в окно, сейчас проведу поезд через субстанцию, для вашей Галактики не характерную...

Адам механичеки заглядыывает в окно

Адам. Ой... ммамочки... Да вы ...? Вы как? Гипноз или что??
Бубликов. Успокойся. Конечно, я понимаю, что значит подобное зрелище для человека неподготовленого... Адам, у меня к тебе серьезное предложение. От
такого не отказываются! Я приглашаю тебя в Эдем.
Адам. Знаете что, ребята? Я наверное...

подниматся с места

Бубликов. Адам, через сутки тебя выкинут из Деггендорфа и что потом? Обратишься в российское посольство? Вернешься? Допустим, удасться, намучаешься
конечно... Но ты же уволился отовсюду и в Москве за твоим компом давно сидит другой. Пока найдешь работу, а есть каждый день хочется... Я же не предлагаю тебе
ничего преступного. Поднапряги своё воображение... В конце концов почему бы и нет?
Адам. (расстроенно) Вы правы. Хотя... ( с опаской смотрит в сторону окна) А что, там всё еще Это?
Регент. Можешь смотреть спокойно, вы уже проезжаем мимо довольно сипатичной рощицы. Кстати, предложеньице советую принять. Тем более – это давно уже запрограммировано...
Адам. Какая дикая история.. Эдем.. это рай что ли? Хотя... с таким именем.. Удружили
мне предки, нечего сказать!(пытается также улыбнуться)
Бубликов. Вот именно... Итак, тебе как атеисту проще будет принять теорию о пришельцах? Хорошо, в таком случае интерпретирую ее следующим образом: представь
себе ...ты конечно слыхал о телеигре, которая на Западе называется Big Brothers, а в России «За стеклом»?
Адам. Ясное дело, смотрел. Запирают народ в комнате на какой-то срок как пауков в банке и смотрят на них потом через телекамеры... чистый зоопарк...
Регент.(в полном восторге) Замечательное сравнение!
Бубликов. Я попросил бы!(Адаму)Так вот, молодой человек, моя игра называется «Эдем».Условия её чрезвычайно выгодны для вас... Я не предлагаю всевозможных земных благ: высокой должности или денег. Этого Вы могли бы попросить у господина... ээ...
Регент. Меня зовут Регент, маэстро... Впрочем учитывая количество и масштаб Ваших проблем ...гм, подобная забывчивость совсем неудивительна. (сладко
улыбнувшись) Что же касается так пренебрежительно упомянутых Вами земных благ, должен заметить, что человеческая цивилизациии на основании своего
тысячелетнего опыта давно пришла к выводу, право же...
Бубликов. (непривычно для него сурово)Помолчите! Вас же
предупреждали... (Адаму)
Я тебе подарю нечто гораздо более драгоценное, чем даже должность Генерального директора «Дженерал Моторс» Нечто, свойственное только нам... мне
...Я создам твой ум как бы заново по образу и подобию своего разума. Это — Дар глубинного видения вещей... В современном понимании, если любопытно, это ни что иное как возможность постоянной коммуникации с Творцом по всем вопросам мироздания.
Адам.(скептически)Да? Любопытно... А поконкретнее?
Бубликов. Ближе к практике, хочешь ты сказать? Ну что же... Фактически с этим Даром ты можешь стать одим из величейших гениев в истории Земли. Пойдет?
Адам, Пойти-то пойдет... а условия?

Неожиданный рывок поезда. Остановка и еле слышный диктор объявляет её

Бубликов. Некий срок ты проживешь в мире, который я назвал Эдемом....
Регент.(вмешивается) О, там не испытаешь недостатка ни в чем. Уж поверь!
Бубликовю(Регенту) Вы несносны... (Адаму)
Ты будешь там не один... назначенный срок вам придется выполнять определенные условия, жить по вполне конкретным правилам. Я вам их объясню – нет ничего
проще.
Регент. Вопрос довольно спорный...
Бубликов. Каждый выполнивший эти условия остаётся в Эдеме...
Адам. Хм... а вы уверены, что я захочу покинуть этот мир?
Бубликов. Почему бы и нет? Собственно, твоя новая действительность ничем не будет
отличаться от прежней. Разве что ты станешь совсем другим...
Адам.А если я... или мы... ну, не выдержим испытания, что ли?
Бубликов. Да, вопрос логичный... Это довольно суровое условие, но... Боюсь, что в этом случае я буду вынужден вернуть Вас в этот поезд, в эту же самую ситуацию. В
любом случае Вы ничего не теряете.
Адам. Так, да? Послушайте, я ничего не понимаю!! Ну вот хотя бы тот же «Биг Бразерс» или наше «За стеклом»... Я считал: обывателю, утомленному от
равномерной бесконечно однообразной жвачки, так необходимо подстегнуть своё вялое воображение, заглянув в камеру, где запертые в замкнутом пространстве, бесятся другие люди... Но вам-то, Высшему разуму, вам зачем это нужно? К чему? Захотелось новизны, острых ощущений?
Регент.(укоризненно) Молодой человек... (покачивает головой, но видно, что доволен)
Бубликов.(небольшая пауза) Посмотрите на это иначе... Я дарю Вам уникальную способность стать в полном смысле Человеком, способном гораздо продуктивнее
использовать возможности своего разума, о которых Вы не имеете ни малейшего понятия, хотя и закончили с отличием МВТУ имени Баумана... Но Дар можно
воспользовать и во зло... Поэтому Вам необходим испытательный срок. Результаты игры «Эдем» как раз и должны показать готовы ли Вы духовно для того, что я вам хочу предложить..
Согласны?
Адам.(воинственно) Почему бы и нет!
Бубликов.(уже гораздо более мягким голосом) Вот и чудесно! Я ведь на самом деле необыкновенно расположен к Вам... А поэтому первая подсказка: для того, чтобы
успешно пройти своё испытание Вам, голубчик, жизненно необходимо парадоксальным образом в самом деле поверить тому, что я действительно создал
окружающий мир(широкий жест)
Адам. Но каким образом??!
Бубликов. Возможно правильнее было бы поставить вопрос несколько иначе:"В каком смысле"? Это сложно объяснить... Пока. Примите на веру, так будет
проще... И поверте, я очень... в самом деле очень хочу создать вас заново по образу и подобию своему! А там – глядишь – и новое потомство на Земле....
Адам. (улыбается) Даже так? Но ведь я один...
Бубликов. Это самое простое из всего....

Появляется Ева, которую не назовешь голливудской красавицей, но в лице её есть
нечто, способное растопить и ледяное сердце.

Ева. Здравствуйте! Я слышала ваши голоса! Как здорово встретить наших в чужой стране.
Адам. Ева?? Здесь, в Германии! Каким образом, черт возьми?
Ева. Адам... Вот уж не ождала встретить! И где?
Адам. А я ожидал? С тех пор как ты уехала в Тулу с Валерой...
Ева. Адам, нет больше Валеры.... Дорожно транспортное.. и всё...
Адам. Прости... Я не знал... (пауза)
Ева. Ну а ты? Слыхала от общих знакомых, работал сперва на ВЦ «Нефтехима», потом Сычов забрал тебя в Центробанк... Что делаешь здесь?
Адам. (смущенно) Попросту решил немного поработать по контракту. Зато вот тебя встретил.. Как здорово...
Ева. Да, и при каких обстоятельствах, Адам! Ты не представляешь что за странная история произошла со мной только что. Сама не понимаю как, но вернувшись в
поезд после прогулки по перрону, я не нашла своей тургруппы. Все как один исчезли бесследно! Наверное я перепутала экспересс. Вот дура! Нет ни вещей, ни
документов, вообрази. Кошмар... Но зато... зато я встретила тебя! Адам, скоре всего тебе придется занять мне немного денег, поеду в Бремен, при удаче еще застану своих.
Адам. Ева! Что за разговор!(лезет за бумажником)Однако... Ведь я и сам (внезапно осененный како-то мыслью, оборачивается к Бубликову)Господин, герр, я так и не знаю Вашего имени...
Бубликов (весело)... Что характерно для меня: всегда забываю самое главное!(Адаму и Еве, любезно) Федор Михайлович Бубликов! А как зовут вас, молодые люди, я
уже знаю...
Адам. Федор... Федор Михайлович, если не ошибаюсь, Вы говорили, что вы Эдеме я буду не один?
Бубликов. Конечно, Адам, конечно....

Конец 1 картины, занавес

18 июля 2002 года  15:02:45
Фауль | Н | Г


Узники Эдема
продолжение вроде бы следует

пьеса о событиях столь же достоверных, сколь и немыслимых, произошедших в
Германии, а также где-то еще

Действующие лица

Автор
Бубликов – создатель Вселенной
Регент
Адам
Ева
Лили
Роберт

Проводник
Бармен
Картина 1

Купе загородной электрички, соответствующее звуковое оформление
Входит автор с зонтиком, истекающим дождевой влагой

Автор.
Пустое купе... Чего, впрочем, следовало ожидать: кто же двинется на прогулку или в
лес искать грибы по такому дождю? Избаловался народ в Германии... (зрителям)
Сегодня на ваших глазах случится стопроцентно невероятная история и я бы
посоветовал не принимать ее всерьез или, тем более, слишком близко к сердцу,
иначе нас вероятнее всего, поднимут насмех...
Простите, забыл представиться, я – автор, профессия, поверите ли, настолько
неблагодарная... (указывая в окно) Посудите сами: на улице прехолодный дождь,
ветер, слякоть и вот – изволь тащится в такую даль!(вздыхает) Грибы, черт бы их
побрал, хобби!

Аккуратно ставит зонтик в угол

Сейчас в наше купе заглянет человек удивителтьный, вы сразу поймёте. Гении, видите ли, такой народ... Его имя вам конечно ничего не скажет, а ведь
Бубликов(понижая голос) Именно он создал нашу Вселенную. (улыбаясь) Понимаю,
очень даже хорошо понимаю вашу иронию! И тем не менее... Самое смешное в том, что...
Появляется Бубликов, вполне добродушного вида полный мужчина в плаще

Бубликов. Guten Morgen!
Автор. Прошу Вас, заходите, располагайтесь поудобнее.
Бубликов. Ах, свои...

Входит и начинает медленно освобождаться от плаща

Бубликов. Надеюсь, я не помешал...

вешает плащ

Автор. (любезно) О что Вы, что Вы! Пока нас здесь только двое и мест, как видите,
достаточно. Но даже когда появится Ваш вечный оппонент, думаю, и в этом случае
мы устроимся со всеми удобствами.
Бубликов. Что-о? Хотя... Насколько понимаю, я нахожусь в присутствии автора этой пьесы?
Автор. Разумеется.
Бубликов. Нда... Однако, должен сказать: вы и наворотили, господин литератор!
Знаете, когда человек, крайне далекий от науки, берется описывать столь фундаментальную историю, невероятная путанница и масса противоречий,
очевидных для потомства, практически запрограммированы. Я бы на вашем месте
прежде чем загружать текстовую программу, потрудился ...

возникает Регент

Регент. Моё глубочайшее почтение всем присутствующим!

Усаживается

Бубликов. Ну вот.(автору) Всё ваша неуёмная фантазия! Скажите на милость, к чему
нам этот господин? (Регенту) Как Вас зовут? Регент? Благодарю.. Странное
имечко... (автору) Знали бы вы. как мне он уже успел надоесть...
Регент. (непринужднным голосом, устраиваясь элегентно. Кстати, он легко, изящно
одет и абсолютно сух) Маэстро частенько бывает не в духе. (приятно улыбаясь)
Между тем прекрасно осведомлён, что я ему нужен позарез (достает портсигар) Вы
не против? Благодарю.(закуривает) Философские экскурсы нам ни к чему, иначе я
бы сослался на законы диалектики, действующие в вашем мире, Маэстро (лёгкий
поклон) Добро рождается только лишь в борьбе со своей противоположностью и
другого пути...
Бубликов. (нервно)Оставьте это! Ненавижу демагогию. (автору) Ужасно сыро, а я
забыл в спешке свой термос. Интересно, здесь можно как-нибудь раздобыть
горячего чаю?
Автор. (пожимая плечами) В пригородной электричке, ?
Регент. Господа, вам стоит только пожелать!(легонько стучит в перегородку)

моментально появляется представительный проводник

Проводник. Was wollen Sie?
Регент. Будь любезен, три стакана горячего, крепкого и сладкого чая. С лимоном.Mit
Zitrone, klar?
Проводник. Ein Moment!

сноровисто уходит

Регент. Такие вещи делаются в самом деле мгновенно.
Бубликов.(иронически Регенту) Вы так полагаете...

появляется проводник с чаем, расставляет их на столике и удаляется

Регент. Прошу!

разбирают стаканы, небольшая пауза

Автор. (Регенту) Всё это очень мило, но я бы попросил Вас до поры, до времени отойти на задний план...

Регент пожимает плечами, затем делает успокаивающий жест

Автор. (Бубликову) Я думаю, нам пора поговорить откровенно и об очень важных детялях. Вы создали Вселенную...

Бубликов возражающе поднимает руку

Автор. Не будем касаться технических деталей, я – в самом деле человек, далёкий от
науки, драматург. Но вот что существенно: наша Вселенная сотворена и Вы — ее
создатель! Это факт, который мне как автору пьесы следовало бы знать.
Бубликов. (прихлёбывая чай) Да, и притом поэтапно, ...
Автор. Мне кажется, наша публика об этом более или менее осведомлена... Сейчас
меня интересует другое: в ближйшее врмя к нам присоединятся два новых
персонажа: сперва Адам, а потом...
Регент. (ему не терпится вставить слово) Господа, я хотел бы заметить
следующее...
Бубликов. Лично Вас я бы не программировал, это инициатива автора, мне не
совсем понятная. Вообще, много абсурдного в этой пьесе... (автору) Ну вот,
например... Вы уверены, что Адем и Ева так уж... так уж необходимы миру?
Автор. (опустив стакан с чаем, задумчиво смотрит в окно) Посмотрите-ка, дождь
кажется уже прошел... Ах, какие грибы выглянут сегодня из-под травки!
Ну как же без человека? Пьеса закончится, так и не начавшись...

проезд останавливается, неразборчиво объявляют остановку

Да, и кроме того, людей Вы, Бубликов, всё равно давно уже создали, они
существуют в мире живой природы. Осталось всего лишь навсего...
Регент. (желчно) Всего-навсего! А вы хорошо обдумали, любезнейшие, возможные последствия этого эксперимента? Ведь это не шуточки: подарить человечеству...
Автор. Я же просил... (предостерегающе) Тсс..

Появляется Адам, в руках увесистый багаж

Адам. Привет, ребята! Наконец-то знакомая речь, немецкий за сутки так надоел...

Заходит
Адам. Приятно познакомится! Адам!

оглядывает стол, весело

Ну вы даете. братва, казеный чай в пригородной электричке. Подстаканники! Где разжились?

Закидывает баул наверх

Я до Деггендорфа, а может и дальше, фиг его знает...

Автор. (Бубликову) Ну что же, через пару минут моя остановка, грибы, грибы, вторая страсть литератора! Предоставляю Вам, Маэстро, полную
инициативу.(Адаму) Очень приятно было познакомиться, молодой человек! Мне пора, но мы с вами возможно еще и встретимся – как знать? (берет зонтик, Регенту)
А с вами мы, кажется. условились... Никакой самодеятельности!

Регент делает успокаивающий жест

Адам. Давай, папаша, грибы, если их умеючи засолить, да еще с чесночком – первая закуска!

Автор кланяется и уходит

Адам. (обращаясь к присутствующим) Соскучился за общением, язык-то ведь выучил не так чтобы с местными болтать. Мужики, вы тоже на природу или как?
Бубликов. (усмехаясь) Думаю, ты очень удивишься если с ходу попробую объяснить.. Кроме того, люди всегда уверены в станции своего назначения. Ты
вот например, едешь сам не зная толком куда.
Адам. Точно. А откуда...
Бубликов. Что бы нам не возвращаться к это теме, Адам, давай сразу условимся. В данном мире я знаю всё. Ничего странного, в конце концов я же – его создатель.
Адам. Ну ты даешь!! Вы чего пили, братцы? (заглядыывает в стаканы) Вроде чай...
Регент. (решил наконец прервать долгое молчание, Бубликову)Маэстро, мне
кажется, Вы несколько забываетесь. Может быть, что-то
более.. эээ.. правдоподобное?
Бубликов. (Адаму)Видишь ли, наша встреча в этом купе конечно не случайна. Ты умудрился влипнуть в довольно неприятную историю, оказавшись в незнакомой
стране без крова и практически без средств. Я же – как раз Тот, кто мог быпомочь... Конечно, на определенных условиях.
Адам. Нич-чего себе... Ты – то откуда всё обо мне знаешь?
Бубликов. Тебе как атеисту это сложно объяснить. Ну скажем, версия о посланцах других цивилизаций была бы ближе?
Адам. Это что, летающие блюдца или как?
Бубликов.(с досадой) Нет. Летаюие тарелочки — сказки для детей среднего школьного возраста... Но
возможно ты знаком с теорией... точнее сказать, некоторой гипотезой, которая предполагает, что
Вселенная, в которой проживает человек – всего-навсего программа, созданная неким высшим разумом для немыслимого компьютера?
Адам. Ха! Да это же наш, програмистский анекдот!
Бубликов. Ну так вот, коллега, я – как раз тот самый программист.
Адам. Парни, мне не до шуток... Я ведь в самом деле вляпался в дурацкую историю... Главное, фирма-то была солидная, и в Штатах и повсюду! Прошел конкурс, документы оформил. Визу получил, приезжаю – на перроне никто не встречает! Позвонил представителю – говорит, разорились, больше нет такой фирмы! Как тут выражаются, пляйте. И куда я теперь? Главное- с евровалютой не густо, обещали сразу аванс. Ну говорит, поживи сутки на моей даче в Деггендорфе. А потом вали домой. Ага..
Бубликов. Я редко шучу. Посмотри в окно, сейчас проведу поезд через субстанцию, для вашей Галактики не характерную...

Адам механичеки заглядыывает в окно

Адам. Ой... ммамочки... Да вы ...? Вы как? Гипноз или что??
Бубликов. Успокойся. Конечно, я понимаю, что значит подобное зрелище для человека неподготовленого... Адам, у меня к тебе серьезное предложение. От
такого не отказываются! Я приглашаю тебя в Эдем.
Адам. Знаете что, ребята? Я наверное...

подниматся с места

Бубликов. Адам, через сутки тебя выкинут из Деггендорфа и что потом? Обратишься в российское посольство? Вернешься? Допустим, удасться, намучаешься
конечно... Но ты же уволился отовсюду и в Москве за твоим компом давно сидит другой. Пока найдешь работу, а есть каждый день хочется... Я же не предлагаю тебе
ничего преступного. Поднапряги своё воображение... В конце концов почему бы и нет?
Адам. (расстроенно) Вы правы. Хотя... ( с опаской смотрит в сторону окна) А что, там всё еще Это?
Регент. Можешь смотреть спокойно, вы уже проезжаем мимо довольно сипатичной рощицы. Кстати, предложеньице советую принять. Тем более – это давно уже запрограммировано...
Адам. Какая дикая история.. Эдем.. это рай что ли? Хотя... с таким именем.. Удружили
мне предки, нечего сказать!(пытается также улыбнуться)
Бубликов. Вот именно... Итак, тебе как атеисту проще будет принять теорию о пришельцах? Хорошо, в таком случае интерпретирую ее следующим образом: представь
себе ...ты конечно слыхал о телеигре, которая на Западе называется Big Brothers, а в России «За стеклом»?
Адам. Ясное дело, смотрел. Запирают народ в комнате на какой-то срок как пауков в банке и смотрят на них потом через телекамеры... чистый зоопарк...
Регент.(в полном восторге) Замечательное сравнение!
Бубликов. Я попросил бы!(Адаму)Так вот, молодой человек, моя игра называется «Эдем».Условия её чрезвычайно выгодны для вас... Я не предлагаю всевозможных земных благ: высокой должности или денег. Этого Вы могли бы попросить у господина... ээ...
Регент. Меня зовут Регент, маэстро... Впрочем учитывая количество и масштаб Ваших проблем ...гм, подобная забывчивость совсем неудивительна. (сладко
улыбнувшись) Что же касается так пренебрежительно упомянутых Вами земных благ, должен заметить, что человеческая цивилизациии на основании своего
тысячелетнего опыта давно пришла к выводу, право же...
Бубликов. (непривычно для него сурово)Помолчите! Вас же
предупреждали... (Адаму)
Я тебе подарю нечто гораздо более драгоценное, чем даже должность Генерального директора «Дженерал Моторс» Нечто, свойственное только нам... мне
...Я создам твой ум как бы заново по образу и подобию своего разума. Это — Дар глубинного видения вещей... В современном понимании, если любопытно, это ни что иное как возможность постоянной коммуникации с Творцом по всем вопросам мироздания.
Адам.(скептически)Да? Любопытно... А поконкретнее?
Бубликов. Ближе к практике, хочешь ты сказать? Ну что же... Фактически с этим Даром ты можешь стать одим из величейших гениев в истории Земли. Пойдет?
Адам, Пойти-то пойдет... а условия?

Неожиданный рывок поезда. Остановка и еле слышный диктор объявляет её

Бубликов. Некий срок ты проживешь в мире, который я назвал Эдемом....
Регент.(вмешивается) О, там не испытаешь недостатка ни в чем. Уж поверь!
Бубликовю(Регенту) Вы несносны... (Адаму)
Ты будешь там не один... назначенный срок вам придется выполнять определенные условия, жить по вполне конкретным правилам. Я вам их объясню – нет ничего
проще.
Регент. Вопрос довольно спорный...
Бубликов. Каждый выполнивший эти условия остаётся в Эдеме...
Адам. Хм... а вы уверены, что я захочу покинуть этот мир?
Бубликов. Почему бы и нет? Собственно, твоя новая действительность ничем не будет
отличаться от прежней. Разве что ты станешь совсем другим...
Адам.А если я... или мы... ну, не выдержим испытания, что ли?
Бубликов. Да, вопрос логичный... Это довольно суровое условие, но... Боюсь, что в этом случае я буду вынужден вернуть Вас в этот поезд, в эту же самую ситуацию. В
любом случае Вы ничего не теряете.
Адам. Так, да? Послушайте, я ничего не понимаю!! Ну вот хотя бы тот же «Биг Бразерс» или наше «За стеклом»... Я считал: обывателю, утомленному от
равномерной бесконечно однообразной жвачки, так необходимо подстегнуть своё вялое воображение, заглянув в камеру, где запертые в замкнутом пространстве, бесятся другие люди... Но вам-то, Высшему разуму, вам зачем это нужно? К чему? Захотелось новизны, острых ощущений?
Регент.(укоризненно) Молодой человек... (покачивает головой, но видно, что доволен)
Бубликов.(небольшая пауза) Посмотрите на это иначе... Я дарю Вам уникальную способность стать в полном смысле Человеком, способном гораздо продуктивнее
использовать возможности своего разума, о которых Вы не имеете ни малейшего понятия, хотя и закончили с отличием МВТУ имени Баумана... Но Дар можно
воспользовать и во зло... Поэтому Вам необходим испытательный срок. Результаты игры «Эдем» как раз и должны показать готовы ли Вы духовно для того, что я вам хочу предложить..
Согласны?
Адам.(воинственно) Почему бы и нет!
Бубликов.(уже гораздо более мягким голосом) Вот и чудесно! Я ведь на самом деле необыкновенно расположен к Вам... А поэтому первая подсказка: для того, чтобы
успешно пройти своё испытание Вам, голубчик, жизненно необходимо парадоксальным образом в самом деле поверить тому, что я действительно создал
окружающий мир(широкий жест)
Адам. Но каким образом??!
Бубликов. Возможно правильнее было бы поставить вопрос несколько иначе:"В каком смысле"? Это сложно объяснить... Пока. Примите на веру, так будет
проще... И поверте, я очень... в самом деле очень хочу создать вас заново по образу и подобию своему! А там – глядишь – и новое потомство на Земле....
Адам. (улыбается) Даже так? Но ведь я один...
Бубликов. Это самое простое из всего....

Появляется Ева, которую не назовешь голливудской красавицей, но в лице её есть
нечто, способное растопить и ледяное сердце.

Ева. Здравствуйте! Я слышала ваши голоса! Как здорово встретить наших в чужой стране.
Адам. Ева?? Здесь, в Германии! Каким образом, черт возьми?
Ева. Адам... Вот уж не ождала встретить! И где?
Адам. А я ожидал? С тех пор как ты уехала в Тулу с Валерой...
Ева. Адам, нет больше Валеры.... Дорожно транспортное.. и всё...
Адам. Прости... Я не знал... (пауза)
Ева. Ну а ты? Слыхала от общих знакомых, работал сперва на ВЦ «Нефтехима», потом Сычов забрал тебя в Центробанк... Что делаешь здесь?
Адам. (смущенно) Попросту решил немного поработать по контракту. Зато вот тебя встретил.. Как здорово...
Ева. Да, и при каких обстоятельствах, Адам! Ты не представляешь что за странная история произошла со мной только что. Сама не понимаю как, но вернувшись в
поезд после прогулки по перрону, я не нашла своей тургруппы. Все как один исчезли бесследно! Наверное я перепутала экспересс. Вот дура! Нет ни вещей, ни
документов, вообрази. Кошмар... Но зато... зато я встретила тебя! Адам, скоре всего тебе придется занять мне немного денег, поеду в Бремен, при удаче еще застану своих.
Адам. Ева! Что за разговор!(лезет за бумажником)Однако... Ведь я и сам (внезапно осененный како-то мыслью, оборачивается к Бубликову)Господин, герр, я так и не знаю Вашего имени...
Бубликов (весело)... Что характерно для меня: всегда забываю самое главное!(Адаму и Еве, любезно) Федор Михайлович Бубликов! А как зовут вас, молодые люди, я
уже знаю...
Адам. Федор... Федор Михайлович, если не ошибаюсь, Вы говорили, что вы Эдеме я буду не один?
Бубликов. Конечно, Адам, конечно....

Конец 1 картины, занавес

18 июля 2002 года  15:02:54
Фауль | Н | Г


Узники Эдема
продолжение

2 Действие

Действующие лица

Бармен
Адам
Ева
Роберт
Лили
Мужик с мешком
Философ
Пьяница

Гостиничный комплекс «Эдем»
Картина 1

Гостинная Эдема, несколько столиков. Цветы и накрахмаленные салфетки.
В углу бар, где кудесничает неповторимый умелец.
За столиком Робет и Лили, беседуют. В руках высокие бокалы.
Философ и Пьяница сидят у стойки бара.

Пьяница. Профессор, Вы явно сдали за неделю. Сегодняшняя утренняя порция,
всего лишь-навсего две «Лунные сонаты», четырежды- я правильно считаю? – «I live my litl Girl”- и уже не в форме.
Философ. (грозит пальцем) Недооцениваете возможностей собеседника. Впрочем... А сами? То, о чем Вы толкуете – не определение человечности, а небрежно замаскированное Scheisse, как мило выражаются в моей стране.
Пьяница. Зачем же так? Это уже похоже на осуждение.
Философ. Всего лишь оценка истинного философа (бармену) Шотландского виски
добавить лишь грамулу я просил... Да и со скачками полный конфуз! Д-двести ойро просадил вчера на треклятом «Голубом ветре», отставшем от «Рыжей сволочи» на пол-корпуса. Это Вы мне подсунули русскую водку, уверяя что нет ничего лучше для прочистки мозгов! Вот и вычистило. Где был мой разум, чистый... как...
Бармен. Как слеза ребенка?
Философ. Причем тут слеза? Mein Gott! Никак не могу привыкнуть к бармену, выражающемуся так, cловно он нарочно подражает (Пьянице) вашему Владимиру
Набокову. Которого я имел удовольствие вчера прочитать в оригинале. Знаете, уайльдовская педофилия мне чем-то ближе тайно-порочной страсти к
несозревшим девочкам.(цедит из бокала) Ну а чем Вам пришлась НЕ-ПО-ВКУСУ моя теория добра, юный друг?
Пьяница. Да потому что Вы игнорируете двойственную природу вещей. Понятие «Добро» вообще не имеет смысла в отсутствии зла. Как белое различишь на белом
же фоне?
Философ. (смеется) Gotteswillen, какая цветистая фраза. Кстати, не желаете отведать
содержимое своего бокала? Это древний американский джин, наш бармен, настоящий гений алкогольного рая, раздобыл его специально по моей заявке,
здорово пришлось побегать, бедняге!
Пьяница. Одна из бед человечества как раз в одержимости идеалами гумманизма.
(пригубил бокал) Да, в этом джине что-то есть... Настояно на кайенском перце,
(бармену) не находите? Перец чудно оттеняет вкус алкоголя, а он не каждому нравится... (Философу) Да, человечество вечно ищет путей к утверждению добра
на Земле, а так как точки зрения на сей предмет у людей не всегда совпадают, результаты поисков так неэстетично-кровавы.

Входят Адам и Ева

Ева. (тихо Адаму) А я думала... Мне казалось, что мы будем здесь одни.И, честно говоря, хотелось бы. Кто все эти люди?
Адам. (так же) Ни малейшего понятия.
Философ. Господа, поприветствуем новых пассажиров нашего божественного лайнера, на полных парах идущего к недостижимому совершенству!
Пьяница. Профессор, теперь не время. (вошедшим) Прошу Вас, заходите пожалуйста! Очень рады! Роберт, Лили, вы можете отвлечься на минутку? Нашего полку прибыло.

Лили и Роберт поднимаются со своих мест и подходят к новичкам.
Роберт – настоящий донжуановский тип.

Лили.(громко Роберту) Какая чудная пара, не находишь? (вошедшим) Меня зовут Лили, а вот этот господин(окатывает Роберта продолжительным взглядом) рыцарь, настоящий средневековый рыцарь! И зовут его...
Роберт. Роберт!(улыбаясь пожимает Адаму руку) В самом деле приятно!
Адам. Мне тоже, ребята! Адам.
Ева. Как здорово, что вы все здесь по-русски! Хотя и странно... Ева...

Роберт жестом просит ее руки и почтительно целует

Философ. (подходит незаметно) Милая девушка! Черт возьми, Вы в самом деле уверены, что мы говорим по-русски?
Лили. (игриво толкает его в бок) Господин профе-ессор, как наивно с Вашей
стороны полагать, что едва переступившие порог Эдема уже все на свете знают!
Философ. Лили, вы проткнёте мне печень... Ну разумеется, господа Адам и Ева не учитывают, что райская история произошла эээ... скажем так: задолго до разрушения Вавилонской башни, когда на Земле существовал еще единый язык и все народы прекрасно понимали друг друга.
Роберт. Уважаемый философ, Ваши рассуждения безупречны, но люди с дороги и еще не устроены. (Адаму и Еве) Я покажу где будете жить, идём.
Ева. Спасибо, Роберт!

Уходят втроём

Лили. (смотрит вслед) Интересно, кто затащил их сюда... неужели Сам? В Адаме определённо что-то есть, зато она...
Философ. (возвращается к стойке бара и берет свой бокал, Пьянице) Ну, что скажете?
Пьяница. (декламирует)

И вот плывёт между созвездий
Волнуясь черными ужами
Лицо отмщенья и возмездий,
Глава отрубленна ножами..
О призрак прелести во тьме!
Царица равная чуме!

Философ. Божественно! За Ваше здоровье!(осушает свой бокал)
Пьяница. Профессор, на вашем месте я бы всё-таки воздержался от слишком больших доз.
Философ. Вы не можете этого понять, юноша. Посредством сладких напитков я разбавляю горечь жизни.

входят Адам, Ева и Роберт

Адам. Здорово! Ну и оборудование у вас, ребята. Супертехника, а что за зофтвэр, спецлитература! Да это же рай программиста.
Философ. (отрываясь от бокала, с необыкновенной едкостью) Супертехника! Зофтвэр... Рай — он и есть рай, ч-черт побери!
Адам. (растеряно) Не понял иронии. Что я сказал?

Роберт и Лили о чём-то тихо переговариваются смеясь

Пьяница. В нормально, Адам. Просто не забывай, что ты – в самом настоящем раю.
Здесь каждый в одно мгновение может осуществить самую заветную мечту. Да, именно так. Например, всеми уважаемый герр профессор (кивок в сторону
Философа) с детства не желал ничего более как оказаться в библиотеке, где собраны абсолютно все книги, написанные в истории человечества. Да еще читать их на языке оригинала! Соученики, а уж после и ученые коллеги посмеивались над этой странной фантазией. А здесь в распоряжении моего почтенного друга именно такая библиотека. Исключительно подлинники, включая древнеегипетские папирусы! И он читает их, понимая всё до последней строки...
Адам. Да, но мне кажется... (кивает на Философа. Он выстраивает на стойке бара бокалы с разноцветными напитками) Что-то не очень похоже...
Пьяница. Ах, вот вы о чем... Понимаю. Да, результат – пожалуй, самое непредсказуемое в занятии, который мои соотечественники, кажется, называли «сказку сделать былью».
Ева. Адам! А ведь о главном мы с тобой и забыли! Ты говорил об игре «Эдем» и её правилах. Ребята.. Господа, ведь правда же, всё это вокруг – какое-то шоу? Что-то
вроде телеигры?
Роберт. Милая Ева! Отвыкайте постепенно от сравнений, которые Вам были предложены для того, чтобы легче понять всё, что увидите здесь. Это не игра. Мы
в Эдеме. (настойчиво и в то же время ласково) Мы действительно в Эдеме и это совсем не обычный мир.
Ева. (в замешательстве) А как же условия?..
Лили. (неожиданно резко) Чудная крошка! При чем здесь условия? (Роберт успокаивающе кладет ей руку на плечо)
Пьяница. Позвольте мне.. (Адаму и Еве) О, всё достаточно просто, вы легко поймёте. Можете назвать свою жизнь в этом мире чем-то вроде испытания. Но не
считайте пожалуйста, что некто, невообразмо могущественный просвечивает вас словно рентгеном! Здесь проявляется внутренняя сущность каждого из нас и всех вместе. Ваше глубинное предназначение. Понимаете, что я имею в виду?
Адам. Боюсь, что не совсем. Что-то заложенное на уровне генов?
Пьяница. Что Вы, гораздо глубже! Неуловимая внутренняя суть человека — именно то, что определяется только Им (указывает наверх) Тем, с кем вы уже имели честь
беседовать. Внутренняя сущность не зависит от образования, воспитания, а также интеллекта. Поэтому знаменитый профессор, читавший лекции в престижных вузах Германии по сути может оказаться заурядным любителем тотализатора и пьяницей...
Философ. Н-но-нно! Я каре.. категорически... не согласен!
Адам. Ну допустим... Хотя верится с трудом. А условия? Будем грубо говорить, правила игры?
Пьяница. Ещё проще. Вы конечно ничего не читали из иследований Священного Писания?
Адам. Да, у меня другой профиль.
Пьяница. Не важно. Так вот Господь запретил первым людям Земли есть плодов с дерева добра и зла, то есть не судить о морали. Именно – не судить никого и
ничего. Абстрактно рассуждать мы, разумеется, можем о чем угодно..
Философ. Кто посмел бы з-запретить мне.. МНЕ рассуждать о морали?
Пьяница. Итак, мы не имеем право ничто и никого осуждать, судить о том, что хорошо и плохо.
Ева. И нарушивший будет изгнан?
Лили. (с неприязнью, которую даже не пытается скрыть)Ага! Пинком под зад! Неужели вы могли бы представить себе милейшего Федора Михайловича в роли
вышибалы?
Адам. (после долгих размышлений) Ничего себе! Да ведь...
Пьяница. Очень просто – судить только об истинности и ложности, а не о том, что плохо и хорошо. В сущности это совсем легко, при одном условии разумеется...
Ева. Каком же?
Роберт. (приближается к ней совсем неслышно и смотрит в глаза) Ева, только вообразите себе – мир, где исполняются ваши желания...
Ева. (совсем тихо) Все?
Роберт. Лишь самые-самые... Закройте глаза, сосредоточтесь, помолчите... Так.. А теперь попробуйте спросить у самой глубинной своей сущности – что бы Вы пожелали в этот момент?
Ева. Да... кажется, знаю...

Звучит волшебный, очень эмоциональный блюз
Адам и Ева медленно идут навстречу друг другу и начинают танцевать
Их диалог на первом плане, остальные участники действия отходят и как бы
образуют фон

Ева. Боже мой! Боже мой, Адам, ты узнаешь эту музыку!! Этот блюз?
Адам. Еще бы... мы танцевали его на выпускном вечере...
Ева. Да! Но как? Как они узнали... Это – сказка... Я не могу поверить.. Это – сон?
Адам. Нет, Ева, не сон...
Ева. Адам! Я вспоминаю всё! Тысячи чувств –и каких!- эта лёгкость, восторг, радость, Ах, как захватывает дух! Цветы, красные астры, их дикий тревожный
запах!.. мама плачет.»Девочка моя, я совсем не заметила как ты уже выросла!» И зал
– совершенно пустой- мы танцуем только вдвоём. Я и ты... Помнишь?
Адам. А я никогда не забывал...
Ева. И ты вспоминаешь, что сказал мне тогда?
Адам. Да...
Ева. Повтори!
Адам. Я люблю тебя... А что ты мне ответила, помнишь?
Ева Конечно, милый.... Разве забудешь такое ?
Адам. Повтори...
Ева. Я люблю тебя!
Адам. И ведь это действительно так...
Ева. Адам, как странно... Только что мне неожиданно пришло в голову как звучит
эти слова на множестве языков мира...
Адам. Конечно. Что может быть проще! Я кохаю тебе...
Ева. Ихь либе дихь
Адам. Ай лав ю
Ева .Же те
Адам. Во ай ни
Ева. Ти амо
Ева. Я люблю тебя...
Адам. Я люблю тебя!

Длительный поцелуй.
И всё звучит бесконечный блюз...

Занавес. Конец 1 картины

20 июля 2002 года  00:04:53
Фауль | Н | Г


* * *
Из буфета, где бутерброды с сырокопчёной колбасой и осетриной...

Фауль, на самом интересном месте занавес опустили!...

20 июля 2002 года  16:07:29
Зураб | Moscow | Нэ скажу


Узники Эдема
продолжение

2 Картина

Утро. Завтрак.
Вся компания кроме Адама и Евы уже в сборе.
Появляются наконец и они

Адам. Здесь классный бассейн.(присутствующим) Доброе утро, ребята!
Ева. Адам, ты плаваешь как дельфин, за тобой не угонишься.

рассаживаются

Ой, мои любимые гренки с сыром!
Пьяница. (вежливо) Приятного аппетита!
Ева. Спасибо!

раздаётся характерный для звтрака стук ложек, звон бокалов и просьб полушепотом: »Передайте мне соль, будьте любезны». Внезапно происходит нечто странное
В гостинную вваливается жуткого вида грязный, лохматый и въерошенный Мужик. На плече он тащит еще более грязный мешок, набитый чем-то видимо очень
тяжелым.
Мужик бросается к столу и плюхнувшись в свободное кресло, начинает жадно запихивать в рот, голодно урча, большие куски жирного мяса. Мешок при этом он
продолжает держать на спине, придерживая его левой рукой.

Ева. Боже, какой ужас! Кто это... кто это такой?
Роберт. Не беспокойтесь, Ева. И вообще, нужно постепенно привыкать к тому, что здесь Вам могут встретиться самые неожиданные люди также как и странные явления.
Ева. Да, но кто это.. И как он здесь очутился?
Лили. (громко) Всё-таки на месте Самого я бы сначала вымыла этого типа. Всё-же люди завтракают!
Пьяница. (добродушно) Вполне естественное явление: в Эдеме порой встретишь людей из самых ранних стадий развития человеческого общества, когда понятия о
гигиене не вполне совпадали с нынешними. В мешке конечно золото, которого возжелал наш новый друг в очень большом количестве.
Адам. Ага, значит сюда попадают и такие!
Философ.(вызывающе) Почему бы и нет? Как знать, может быть, это субъект – не худший представитель своего века. А то, что презренного металла захотел, а не.. эээ, высокодуховных ценностей, так ведь у каждой эпохи своя мораль.
Адам. Интересно, долго ли он проживет в Эдеме?
Лили. Не думаю. Наверняка уже заподозрил кого-то из нас в намерении стащить его драгоценный мешок...
Ева. Да уж, наверное недолго протянет. Интересно, а какой срок даётся нам для того, чтобы пройти испытание?
Пьяница. Каждому свой... А впрочем, протяженность времени вообще не имеет смысла.
Философ. Да и что здесь время! Неопределенное понятие...

Мужик вскакивает и, не глядя на окружающих выбегает, придерживая свою ношу

Пьяница. (глядя вслед) Скорее всего, отныне мы лишены удовольствия общаться с этим милейшим господином... (швыряя салфетку на стол) Жаль, пропал аппетит.
Лили. У меня тоже!
Пьяница. Лили! Наши новые друзья не слышали еще твоего голоса... Снизойди к моей слабости и как ранняя пташка... Спой что–нибудь, скажем, из бессмертных французских шансонов.
Лили. (неожиданно обращается к Адаму, который о чем-то шепотом беседует с Евой) Вы не против. Адам?
Адам. Конечно же нет!

Лили порывисто встаёт и направляется к небольшой эстраде, на неё сразу падает
луч прожектора. Звучит прекрасная взволнованная мелодия и сразу же возникает
звук неописуемой красоты и силы, напоминающий Мирей Матье в расцвете молодости и таланта

Роберт подходит к Еве и приглашает на танец. Они медленно кружаться в центре сцены.

Адам.(Пьянице) Боже мой! Я никогда не думал... Как она поёт!
Пьяница. Да, пожалуй больше нигде в мире вы теперь подобного и не услышите. Лили- неповторимая, гениальная певица...
Философ. Так.. А по-моему, самое время промочить глотку. Господа, не желаете чего-нибудь освежающего?
Пьяница. Пожалуй. (Адаму, который как зачарованный смотрит на Роберта, нежно прижимающего к себе Еву) Пойдемте к стойке, я угощу Вас восхитительным
напитком.
Адам. (не отрывая взгляда) Но я...
Пьяница.(настойчиво) Пойдёмте же.

втроём подходят к стойке бара

Пьяница. (бармену) Трижды «Гефсиманский Сад», дружище.
Адам.(кивает на поющую уже вполголоса Лили) Гениальная певица.. Конечно, стала ею здесь?
Пьяница. Была ею всегда. Но здесь... да, пожалуй — небольшая добавка того волшебного вещества, без которого изумительный коктейль остаётся заурядным
пойлом...

бармен выставляет три бокала

Пьяница. Один глоток напитка и – Вы забудете все земные печали. Этот коктейль готовят только здесь в раю и больше ни в одном баре Вселенной, клянусь !
Адам.(пробует, вежливо) Неплохо.
Пьяница. Слишком скромная оценка, мой друг! Кстати, хотите знать историю нашего бармена, который почти всегда молчит? На земле он был знаменитым писателем, испившим все сладкие и столь же горькие напитки славы, его считали уже почти стопроцентным лауреатом Нобелевской премии в области литературы.
А в раю совсем неожиданно выяснилось самое пожалуй интересное свойство его личности — неповторимое и непревойдённое умение смешивать алкогольные
напитки в самых разнообразных и восхитительных сочетаниях. Такого бармена на Земле конечно нет и не будет никогда.
Философ. (уже заметно нагрузился) А самое главное во всём — САМОЕ ГЛАВНОЕ – здесь он счастлив (бармену) ведь правда же? А там страдал от творческих мук,
недооценки современников, наглых папарацци и злобной критики.
Бармен. Профессор, меня всегда восхищало Ваше умение в нескольких словах выразить самые сложные вещи.
Философ. За твоё здоровье, гений! (пьёт)

Лили заканчивает пение и подходит к Адаму
Тихая музыка продолжает звучать, Роберт и Ева по-прежнему танцуют

Адам. Лили, я потрясен Вашим искусством! Здорово!
Лили. (улыбаясь) Спасибо за комплимент! Впрочем, каждый хорош в своём деле, сюда ведь редко попадают заурядные личности. Вот Вы, например, в своей
области, Адам, если не ошибаюсь, специалист высокого класса.
Адам. Можно сказать и так, пожалуй. Я, знаете ли, никогда не думал о репутации, работы было слишком много...
Лили. (придвигаясь к нему)И мне Вы конечно расскажете о своей работе?...

Далее звучат один за другим два диалога: Роберт вполголоса на первом плане беседует с Евой, а Лили с Робертом

Роберт. Меня всегда интересовал следующий вопрос: когда женщина прекраснее — осознав всё величие своей красоты или будучи в неведении...?
Ева. Лили назвала Вас рыцарем... Это конечно шутка? Здесь легко поверишь в любое чудо.
Роберт.(улыбается)Не похож?
Ева. Без железного панцыря и меча? Хотя ...мне лично доспехи всегда казались бутафорией. Вы похожи на рыцаря, Роберт! И мне это нравится... Но как Вы
оказались здесь, чего желаете? Ваша внутрення сущность ...Это не слишком интимный вопрос?
Роберт. Возможно, но ведь мы сами устанавливаем для себя глубину погружения.
Ева. Погружения? Простите, не совсем поняла...
Роберт. Погружения в глаза друг друга, хотел я сказать. Ведь глаза – это океаны души... То, что минуту назад казалось чересчур личным, легко и возможно если мы применим очень простой приём: например, перейдя
внезапно на «ты»... Согласна?
Ева.(после паузы) Хорошо, пусть будет так...

Роберт. Не могу судить о своей внтуренней сущности, но история моя несложна.
Всю свою жизнь я был ужасно робок. Я панически боялся женщин, то ли потому что заикался с детства и не мог быть изящно-непринужденным в разговоре, а может
по иной причине. Но до тридцати лет я не знал что такое поцелуй любимой.
Ева. Ужасно...
Роберт. Ну почему же. В конце концов, у меня было достаточно занятий: походы, сражения, турниры... Год прорлетал за годом. Однако (смеётся) если правы наши
философы, толковавшие о некой энергии любви, то у меня должно было бы накопиться немало за те годы, когда совсем не использовал её!
Ева Энергия любви, которую можно накопить вроде статического электичества в лейденской банке? Боюсь, что...
Роберт. А хочешь эксперимент? Я сделаю вот так... (берет голову Евы в кольцо своих рук так что волосы струятся между пальцами) Сейчас ты должна
почувствовать нечто вроде легкого удара электрическим током. Чувствуешь?
Ева (вздрагивает)Ой.. что это?
Роберт. (настойчиво) Ты почувствовала?
Ева. (тихо) Да, но, Роберт, право же, Вы.. ты...
Роберт. Знала бы ты как прекрасна в эту минуту...
Ева. Кажется, я поняла, в кого тебя превращает Эдем...
Роберт.В того, кем я был всегда – человека, умеющего любить...

Музыка, а с ней и волшебство танца прекращается, Роберт и Ева садятся за столики

Адам. (продолжая беседу с Лили, которая до сих пор велась в полголоса)

продолжение следует

20 июля 2002 года  17:03:47
Фауль | Н | Г


* * *

Адам. (продолжая беседу с Лили, которая до сих пор велась в полголоса)
В самом деле чудеса, вчера за ночь я дальше продвинулся в расшифровке алгоритма человеческого разума, чем за пять лет работы над этим проектом в Москве.
Лили. (достаёт пачку сигарет и закуривает) Значит, Вы работаете над искусственным интеллектом?
Адам. Да, в каком-то смысле. Для начала я бы хотел понять математическую логику поступков человека. Тем более сейчас, когда выяснилось, что нас так лихо
программируют!

Философу надоело молчать и о всё с большим интересом прислушивается к разговору

Философ. Молодой человек! Так вот Вы на что замахнулись? Ну и ну...
Адам. Что же в этом плохого? Или неразумного?
Философ. (качая головой) Бог создал человека, человек создал компьютер. Но создание никогда не сможет сравниться с создателем. Никогда!
Адам. (усмехается) Странно, что Вы так отстали о жизни, господин профессор. Компьютеры давно уже многое умеют гораздо лучше нас.
Философ. Да, считать, рассчитывать. Но вы же хотите поверить алгеброй гармонию жизни. Вы замахнулись на человеческий разум, а он, если и запрограммирован, то не Вами... А догадываете ли Вы, молодой человек, как
опасно всё это?
Адам.(пожимая плечами) Опасно? И Чем же?

Роберт и Ева, заинтересованные громким спором подходят ближе

Философ. А тем, что человек с его моралью — нечто граздо большее, чем простая совокупность нервных клеток, способная производить математические и
логические операции. Человек обладает душой, а она есть ни что иное как часть Вселенского разума, как его не назови, хотя бы и Федором Михайловичем
Бубликовым! Мозг подчиняется командам сверху, а Вы его хотите подчинить низшему. Тогда низшее поработит Вас!
Адам. Не слишком ли громко сказано?
Философ. Сказано по сути. Компьютер, не имеет морали и мне жутко, когда думаю о том, что он сможет когда-нибудь руководить человеком.
Адам. Скажите пожалуйста, мораль! Хотите, я заложу в программу христианские заповеди?
Философ. Не поможет! За множество столетий до первого компьютера апостол Петр говорил о ваших машинах: »Я — медь звенящая, если любви не имею»... Медь,
аллюминий или пластик – какая разница....
Адам. Но для меня Ваши фразы – сотрясение воздуха. Назовите хотя бы один пример, когда компьютер управлял бы человеком?
Философ. Знаете ли Вы, что психологи и психотерапеты давно называют компьютерной зависимостью? Интернетозависимостью? Вы ничего не слыхали о
людях, которые ночи напролёт проводят у монитора, захваченные играми, интернетовскими форумами и чатами, не имея силы воли оторваться, вернувшись в реальную жизнь?
Пьяница. Мне кажется, Вы несколько преувеличиваете опасность профессор... В конце концов, человеку и до изобретения вычислительных машин было
свойственно увлекаться самим же созданными иллюзиями или попадать в различные зависимости... Наркотики или, например, алкоголь, которым Вы кстати, чересчур злоупотребляете последнее время...
Философ. Людям и раньше было свойственно убивать друг друга, но ружьё увеличило опасность истребления человечества вдесятеро, а нейтронная бомба – в
миллиарды раз...
Адам. Профессор, но ведь остановить науку евозможно...
Философ. Ничего подобного я Вам не предлагаю, не смейте передергивать! Наука не должна быть аморальной, только и всего! А Вы выпускаете из бутылки джина!
Компьютерный разум, клонированные чудища... Это преступно!
Лили. (присвистнула)Фьюиить... Господин профессор, да вы подзабыли кое о чем...
Философ. Ни о чем я не забыл! Всё я прекрасно помню! Не нужен мне Ваш рай, что я здесь потерял? Только спиваюсь потихоньку.(швыряет бокал, он со звоном
разбивается)
Что делаю я здесь? В Гейдельберге меня ждет кафедра, студенты, полдесятка научных работ.А я.. Боже, как стыдно! Ка-ак стыдно!! (хватается за голову)
Немедленно собирать чемоданы, я не останусь тут ни минуты! ( бежит к выходу)
Пьяница. (кричит вслед)Профессор, кому оставляете чудо-библиотеку? А ведь именно здесь Вы осуществили мечту своей юности — прочитать любовные письма
Нефертити к Аменхотепу четвертому! Вы прочитали их все! В оригинале!
Философ ( в ярости) К черту Аменхотепа! Я, безмозглый глупец, бросил на произвол судьбы плоды всей своей жизни. Как долго я не был в университете? Меня лишат кафедры! Ал-лкоголик чертов!
Пьяница. (Еве тихонько) Поняли теперь как изгоняют из рая? Это еще что, то ли еще приходилось видеть.. Жуткое зрелище... (громко обращаясь к Адаму и Роберту)
Господа, будьте добры, помогите профессору вынести чемоданы, их у него четыре штуки и тяжелые Вызовите такси!

Адам и Роберт торопливо выходят вслед за Философом

Ева. (после длительного молчания) Да... и всё-таки у меня такое чувство, что философ в чем-то...
Пьяница. (мягко Еве) Теперь уже неважно. Кстати, вы что-то хотели у меня спросить?
Ева.(изумленно) Да, но как Вы об этом...
Лили. (громко бармену) Виски и лёд! Какая наивная девочка!
Пьяница. Ну что же, между наивностью и цинизмом я, не колеблясь выбрал бы первое... (Еве) Знаете, с самого раннего детства я хотел всё знать о людях Попросту
всё. Назовите это безмерным любопытством или есцеремонностью... Конечно, здесь в Эдеме всё до смешного легко, но если сохраню свой Дар... О, тогда я сумею читать в сердцах людей так же просто, как школьный учитель в замаранных детских тетрадках!
Ева. Странная у вас цель...

Бармен передает Лили узкий бокал. Она медленно пьёт

Пьяница. Скорее – не цель, а только средство... Итак, что же Вы желали спросить?
Ева. Да видите ли... Когда нас с Адамом пригласили в Эдем, я было уж подумала, что будет разыграно что-то вроде знаменитой библейской истории о первых людях
на Земле. Но они же были одни в раю. А здесь...
Пьяница. Гм, конечно. Но, видите ли, некоторые исследователи Библии склоняются к мысли, что Адам и Ева – образы, скорее собирательные.
Ева. Значит собирательный образ Евы предлагал яблоко собирательному Адаму?
Пьяница(с удовольствием) Вы определенно умны!
Лили. (Пьянице)Как Вы думаете, что привело сюда Еву?
Пьяница. Как что? Конечно – любовь...

Конец 2 картины. Занавес.

20 июля 2002 года  23:41:31
Фауль | Н | Г


* * *
Опять из буфета...

Павел о любви писал, в 1-ом к Коринфянам... Но это так, к слову... Фауль! Пьют много, но не впрок!...

21 июля 2002 года  15:57:58
Зураб | Moscow | Нэ скажу


* * *

морковка

21 июля 2002 года  23:29:00
Alex | Sac-to | USA


* * *

Интересный человек Вы, Зураб, талантливый, высокообразованный.
Спасибо за замечание, разумеется, Вы абсолютно правы!
Такие ляпы непростительны. Очень сожалею.

22 июля 2002 года  07:41:47
Фауль | Н | Г


Olenka

Собор

Я сижу на скамейке возле Собора. Я люблю это место. Люблю эти белые стены и золотые купола.

Рядом, слева пожилая женщина нервно перебирает четки. Справа мужчина, странный, впрочем, скорее сумасшедший, он непрерывно что-то глухо бормочет, взгляд его пуст. А еще голуби. Десятки, сотни голубей...

Я сижу. Наблюдаю. Слежка за людьми. Охота на души. Они такие смешные и слабые! Они совершенно беззащитны! Трусливы! Они приходят сюда просить прощенья. Требовать счастья. Молить о спасении. Они верят. ВЕРЯТ? Они надеются. Притворяются. Обманывают. Себя? Других? Бога?
Они слепы. Слепы в своей вере и выборе.

Я наблюдаю, как люди десятками заходят в Храм Божий, крестятся и выходят из этих маленьких врат. Куда они ведут? В Рай? Все хотят в Рай.

Вот допустим эта пара.
Женщина и парень, гораздо моложе её. Сын? Но разве так держат сына за руку, так ли целуют?! Любовник? Но он годится ей в сыновья. Может и то и другое? Он неуверенно шагает за ней, повторяет движенья. Рука поднимается в воздух. Пальцы касаются лба, живота, плеч, описывая крест. Исчезли.
Зачем пришли вы сюда? Просить прощенья или разглядывать цветные витражи?
А вот эта женщина в черном платке. Вдова? Да-а-а, она действительно одета по сезону. Короткая юбка, откровенная блуза и похотливые глаза.

- Молодой человек – женщина слева, улыбаясь протянула мне две свечи – поставьте свечечку за мое и свое здоровье.
- Как Вас хоть зовут, бабуля? – Я взял свечи.
Она произнесла свое имя, я встал и подошел к собору. В детстве меня учили креститься и произносить молитвы.

Вхожу. Крещусь. Центр. Полумрак. Люди. Иконы. Витражи. Священнослужители. Ладан. Духота. Копоть. Свечи. Тошнота. Распятие. Тягость. Напряжение. Слабость. Тишина.
Я ставлю свечи. Их пламя ровными языками пожирает кислород вместе с сотней других свечей.

- Ну, за здоровье. Еще минуту не отрываю взгляд от свечи. Сейчас я тоже, как остальные. Я притворяюсь. Я прошу. Я надеюсь. Я ХОЧУ ВОЙТИ В РАЙ!!!

В голове закружились люди, образы святых, распятие. Стало невыносимо душно от копоти свечей и запаха ладана. Потемнело в глазах.

Я выбегаю из собора на волю. Безлюдно. На скамейке остался лишь тот же сумасшедший, что сидел подле меня. Я подхожу ближе, все еще ощущая слабость. Кружится голова. Я хочу присесть.

Вдруг сумасшедший встает. Бросается на меня. У него в руках нож.

Дрожь. Тепло. Туман. Тишина. Ветер. Небо. Свет.

Сбылось.
Прощайте…

23 июля 2002 года  08:59:00
Olenka | elena@ukr.net |


Узники Эдема
продолжение

3 Картина

Гостинная Эдема, мягкие диваны, ковёр, журнальные столики.
На одном лежит трубка радиотелефона.
Входят Лили и Ева в купальных халатах, волосы мокрые после душа

Ева. Ну вот, размяли косточки, чувствую себя как будто заново родилась! Такого фитнесс-центра нет и в Лужниках.
Лили. Я и во Франции не встречала подобной техники Ты заметила, что датчики велотренажера контролируя давление и пульс, сообщают бортовому компьютеру, а
он уже предлагает оптимальный режим нагрузки? Скажем спасибо Регенту, постарался.
Ева. Это кто такой?
Лили. (усмехаясь) Лучший снабженец в мире. Каков хозяин, таковы и кадры.
Ева. А я вообще тренажеры не очень люблю. Гораздо лучше и естественнее – на велосипед и в горы. Вот где нагрузка на все мышцы, а красота вокруг!
Лили. Ты выросла в горах?
Ева. Нет, я родом из Украины. Это большая, замечательно красивая, но не очень счастливая страна... В детстве родители привезли меня в Москву.
Лили. Тебе нравится жизнь в России? Прости за распросы, я очень любопытна. И потом, здесь нас так мало, хочется знать побольше о каждом.
Ева. В России жить трудно, а нравится или нет — разве в этом дело? Я у себя дома, а это главное.
Лили. Понимаю... (настойчиво) А здесь? Чего ты ждёшь здесь?
Ева. (совсем просто) Я встретила любимого человека, которого потеряла когда-то, а теперь нашла.
Лили. И счастлива...
Ева (пауза) Сейчас уже и сама не знаю... Но хватит обо мне. Лили, милая! Я слышала, как ты поёшь! Ведь самые лучшие и прекрасные мужчины мира должны лежать у твоих ног.
Лили. Но мне нужны не все, а только один...

Молча смотрят друг на друга
Звонит телефон

Лили. (берет трубку) Гостиничный комплекс «Эдем» (Еве шепотом) Израиль на
проводе.(в трубку) Вам нужен Арье? Да, но сейчас его здесь нет... Может быть,
что-то передать? Боже... Как Вы сказали?!
Ева. Что? Что случилось?
Лили. Да, я понимаю.. Ужасно... Можете подождать у телефона? Хорошо, я сообщу. Он перезвонит... (вешает трубку)
Ева. Арье? Кто это?
Лили. Наш всезнайка, он ведь израильтянин. В шутку мы когда-то прозвали Арье «пьяницей», потому что ему известны марки всех спиртных напитков мира. Только
что убили его брата. Взрыв в самом центре Хайфы.
Ева. Кошмар... А где он, ты не знаешь?
Лили. Играет с Робертом в гольф. Сейчас позвоню ему на хенди. (набирает номер)
Арье, зайдите пожалуйста в дом, мы в гостинной... Да, это срочно. (Еве) Уже идут.
Даже не знаю, как и сказать...
Ева. Но почему?! Не могу понять. Именно здесь...
Лили.(зло) Да как раз здесь, в этом самом месте! А ты что думала? Не осуждать никого и ничто, когда всё вокруг чудесно – слишком наивным было бы рассчитывать на такую проверку. Испытание по полной программе... И чем ты духовнее, чем выше – тем оно тяжелее.
Ева. Но так нельзя! Это было бы слишком бесчеловечно... Так не испытывают!
Лили. А ты знаешь – КАК?

пауза

Лили. Бесчеловечно.. Хорошее слово и в самую точку! Жаль... Арье казался мне именно тем, кто может добиться своего. Он мечтал вернувшись незаурядным
политиком, подарить мир своей земле... Очень жаль.
Ева. Пожалуйста, не говори о нём в прошедшем времени!

Входят Пьяница и Роберт с клюшками для гольфа, оставляют у входа

Пьяница. Дамы, прекрасный денёк и этого вот рыцаря (показывает на Роберта) я сегодня почти уже поставил на колени. Партия отличная, никогда так не везло.
Что у вас тут случилось?
Лили. Да, случилось... Арье, тебе сейчас звонили из дому.
Пьяница. Так. И что?
Лили. Погиб твой брат Эдик... В результате очередного теракта. Арье, я думала как это сказать. Но...
Пьяница. Господи... да за что... ведь он был еще такой молодой! Эдик... (плачет)
Роберт. (подходит ближе) Я с Вами, Арье....
Ева. И я тоже...
Пьяница. Спасибо, друзья... Боже мой... Как жестоко! Как несправедливо...
Лили. Вы должны это принять...
Пьяница. Но я не могу и не хочу принять! Вы не знали его, Лили, и потому так говорите. Эдик любил жизнь! Он писал стихи! Господь Федор Михайлович не дал
ему таланта, но очень многие вещи мой брат понимал и чувствовал гораздо лучше всех нас вместе взятых. Незадолго перед... гибелью он написал:

Мы часто твердим, что судьба к нам излишне жестока.
Жестокими могут быть люди, а жизнь – это просто дорога...
Дорога,
Которую выбрали мы от порога,
И логики ждём от судьбы, и вечного счастья от Бога,
В конце лишь поняв, что в оценке ошиблись немного,
Что счастье шагавшего – именно эта дорога...

Ну а мой путь теперь – в Хайфу. Очень сожалею, но вынужден покинуть Вас, господа.
Лили. Арье! Пусть мои слова покажутся жестокими. Но я считаю Вас сильным
человеком. Брата не вернешь... А Вы – практически уже прошли всю дистанцию...
Пьяница. Во многом вы правы, Лили. Но сила тут не при чем. Это судьба. Желаю всем удачи! ( направляется у выходу)
Лили. Я провожу Вас...

уходят вдвоём

Роберт и Ева остаются одни, она сидит на диване, он-в опасной близости

Ева. Как страшно это.. Я никогда не думала... Вообще не думала ни о чем подобном!
Игра, развлечение, шоу, в конце концов шутка или розыгрыш. А здесь как и во всём
мире-так трагически всё и сложно... И я – как всегда одна...
Роберт. (после некоторого молчания) Где же Адам?
Ева. Он наверху, работает. Как всегда – работает словно одержимый! Совсем перестала его понимать, то ли в в самом деле стал гением а может быть- я
поглупела? Твердит о каких-то законах пространства –времени, о том, что уже почти раскрыл код Бубликова... А я остаюсь в одиночестве
Роберт. (мягко) Но ведь ты не в одиночестве, Ева.. Я с тобой...
Ева. Да, сейчас со мной именно ты. Это хорошо...
Роберт. Ева! Если бы ты знала, как важны мне твои слова! То, что мы вдвоём и нам хорошо – это совсем не случайно. Когда я тебя только увидел, понял сразу, что
ты – именно та женщина, которую искал всю жизнь!
Ева. Роберт, ты не должен так говорить...
Роберт. Я не могу не сказать! Слова рвутся наружу.. Если не скажу сегодня, завтра
придется закричать и эхо разнесёт мои слова по окрестным горам: Ева!!! Ева! Ева. И
уж совсем чуть слышно:»Ева»... Вот! Ты слышала?

Раздается далекое и отчетливое эхо»Ева, Ева, Ева, Ева, Ева... »

Ева. Господи, да что же это... (в испуге невольно приникла к плечу Роберта)
Роберт. Одно удивительных явлений здешнего мира — природа отвечает твоей глубинной сути. Ты чувствуешь, что я, человек, о существовании которого ты еще
недавно и не подозревала, становлюсь тебе дорог...
Ева. Это странно... и удивительно. Роберт, я действительно ощущаю это.. Но ведь...
Роберт. (полуобнимая её) История, древняя как мир...
Ева. Роберт... вот этого не нужно...
Роберт. Напротив. Нам обоим необходимо как глоток воды в пустыне. Ты – внутрннее одинока, я – тоже. И вот нас влечет друг другу сила страсти, которой
противится невозможно. (приникает к её устам)
Ева. Роберт...
Роберт. Молчи! Ведь ты чувствуешь, как я тебя люблю.
Ева. Да... (освобождается, но как-то не очень уверенно) Роберт, что-то мне не очень
хорошо... Пойду к себе.
Роберт. Конечно, хорошая моя... Я провожу...

Уходят вместе

продолжение последует

23 июля 2002 года  12:14:10
Фауль | Н | Г


* * *
Арчибальд, хочешь "пососатку"?...

Узнав о смерти брата, стишок прочитать — это глубоко... В индийских кинофильмах в такие моменты поют, ритмично пританцовывая... В конце картины ремарку — (приникает к устам) — советую заменить на — (целует "в засос") — это "усилит" замечательную реплику Роберта...

23 июля 2002 года  13:00:43
Зураб | Moscow | Нэ скажу


* * *

Это точно. Надоело о жидах.

23 июля 2002 года  13:10:00
Собутыльник |


Olenka

Васыль да Марфа
(не народная сказочка)

Расскажу-ка я вам деточки сказочку.

В каком-то Hекотором царстве жили-были царь с царицей. И были у них сын – Васыль (конкретный) да дочка – Марфа (не хуже).

И модный хлопец был Васыль! На все царство І бабник и хулиган (Ага!)!

А вот доченька дикая чего-то выросла (и притрушеная), видать каши мало в детстве ела (или еще чего-то белкового). Никогда в жизни из дворца не выходила. Свет Божий не видала!

Стал Васыль в школу ходить, и начали над ним школяры смеяться, что сестра, дескать, никогда из дворца не выходит (аргументировали тем, что, мол, страшилка редкая).

Вернулся он домой, и нажаловался матери, что над ним из-за сестры в школе смеются.

Услыхала такое Марфа, да с дуру КАК выбежит из дворца! Тут, откуда ни возьмись, черный Змей из черного царства. Подхватил ее и унес.
Погоревали они некоторое время, как положено, а потом Вася и говорит:

- Благословите меня тятенька, пойду, мать вашу, сеструху свою искать.

Снарядил его царь, да и отпустил.

Вот идет царевич лесом, полем, лесом, полем, забрел в болото какое-то, глядит – жабка на кувшинке сидит, а в пузе у нее стрела торчит и кровяка брыжжит (Видать Иван Царевич промахнулся).
И взмолилась жабка:

- Возьми меня быстрее! В жены, естественно, милок!

Васыль ее с ноги под пузо и в кусты:

- А не х&й лезть в чужую сказку!

Идет он дальше по болоту, вдруг, откуда не возьмись старичок — лесовичок на кочке появился, да и молвит Васылю:

- Эх, молодец, известно мне твое горе (целый день в новостях крутят), вот найди мне дохлятинки, поживиться, помогу я тебе, дам клубочек волшебный, куда-хош заведет, найдешь ты дуру свою!
- Так не фиг делать! Вон дохляк (бывшая жаба-царевна) в кустах валяется! Давай клубок свой!

Покатил Васыль клубок и пошел за нитью, искать Марфу. Катится клубочек – катится, идет он за ним лесом, полем, лесом, глядит – избушка на курьих ножках стоит без окон, без дверей.
Крикнул ей Васыль зычным голосом (видел он такой прикол по телику):

- Избушка, избушка! Повернись-ка к лесу передом, ко мне задом, и нагнись…

Только промолвил это, как вылезла из избы Бабка-Яга (и нога костяная, и шнобак полметровый – все, как положено):

- Ишь ты разорався! И шо тоби треба олух ты клятый! Шоб ты скис!
- Ты что бабка, тiмная, в натуре? Новости не смотришь? Васыль, царевичь я. Марфу ищу, Змей её унес! Знаешь ли ты, пришибленная, как ее отыскать?!
- Ой, сынок! Непознала! Прости! Знаю, как-же! Найти тебе нужно самый высокий дуб, на нем сундук, в нем еще какая-то хрень, в ней игла, а в ЭТОЙ игле смерть Кощеева! Разломи ее на фиг, и вернешь себе свою Марфу! А покуда не ушел отдохни с дороги, заходи в хату, приляг (и похотливо улыбнувшись, затянула Васыля в избу).

Посадила его на лопату и давай засовывать в печь! Яичко упало и разбилось. Дед плакал, бабка плакала. Нашел Васыль сАммый высОкий дуб. Разломал иглу. Спас Марфу. Привез её домой. Быстренько так они поженились. Жили долго и счастливо. И умерли в один день!

Вот и сказочке конец, кто не слушал – молодец!
Прощайте!

24 июля 2002 года  07:23:17
Olenka:)) | elena@ukr.net | Калмакан | Зимбабве


* * *

...и от сказочки деточки заснули сладким сном... и снилась им Марья-царевна в таком неглиже, что моё почтение...

24 июля 2002 года  11:08:38
Собеседник |


* * *

:)))))))))))))))))

24 июля 2002 года  12:35:25
Olenka:)) |


Узники Эдема
продолжение

Картина 3

Гостинная Эдема, полдень Лили в одиночестве за чашкой кофе.
Бармен насвистывая, полирует свои бесконечные бокалы, молча, как всегда
Заходит Адам

Адам. Добрый день, Лили! Ты случайно не видела Евы?
Лили. Адам! Я должна поговорить с тобой кое о чем. Присядь...
Адам. Даже так? (садится рядом) Ты пьешь слишком крепкий кофе, Лили.
Лили. Привычка, знаешь ли... В прошлом году мы готовили программу для фестиваля в Милане, представь себе, за несколько суток нужно было сделать
готовый номер – и я забыла, что-такое сон. Кофе в лошадиных дозах! Иначе на вторые сутки конечно свалилась и заснула бы на сцене... С тех пор я поклонница этого напитка. Хочешь налью? Это первосортный бразильский мокко
Адам. Спасибо, но не стоит пожалуй. Как правило, я обхожусь без искусственных стимуляторов... Ты хотела о чем-то поговорить?

Пауза

Лили. Уже которые сутки ты почти не выходишь из рабочего кабинета, Адам, ты
бледен как смерть... По крайней мере есть уже какие-то результаты?
Адам. Ах, вот ты о чем. Неужели я так жутко выгляжу, в самом деле? Да, впрочем не удивительно. Лили, я просто-напросто начал сходить с ума!
Лили. Адам... (делает движение ему навстречу) Что с тобой?!
Адам. И сам не знаю. Но это как-то связано с моей работой. Лили! То, что мне удалось открыть – это грандиозно! Фактически я расшифровал программу,
управляющую нашим миром, законы множества измерений, которые лишь начинаются пространством и временем.. Знаешь...
Лили. (подвигает ему чашку кофе) Милый, не отказывайся, пожалуйста... тебя это подбодрит...
Адам. (пробует) Жутко крепкий... Да, так вот... Так вот, ты не можешь себе даже вообразить, насколько это страшно,— выводы, к которым я стал приходить. Как
будто заглянул в бездну... И такое впечатление, понимаешь, мне так показалось, как будто какая –то часть моего разума к этой информации просто не подготовлена.
Словно дар прийти к этим грандиозным выводам я получил взаймы, а морально, духовно что ли, к ним не готов. В самом деле результаты чудовищные ...Лили. Я
слышу по ночам странные звуки! Это звуковые галлюцинации...
Лили(мягко) Ты не спишь которые сутки, совсем загнал себя работой. Удивительно ли...
Адам. Да что ты! Это же мой обычный рабочий режим. Но такого ещё не случалось.. Сегодня мне в очередной раз слышались голоса... Бубликов за что-то выговаривал Регенту :»Своим неосторожным вмешательством Вы чуть не погубили человека!» Среди белого дня – и вокруг никого! Бред какой-то...
Лили. Адам, нужно обязательно сделать перерыв. Бассейн, фитнесс, несколько дней полного отдыха – и ты почувствуешь себя гораздо лучше. Я знаю по себе! У меня же профессия собачья. И сколько раз дойдёшь до абсолютного изнеможения – нет сил, никакого желания жить! Брошу всё к черту, исчезну из Марселя на несколько дней и отмокаю в лесу, у реки... И силы возвращаются, да еще какие!
Адам. Ты не знаешь как это захватывает. И... похоже, что мы в самом деле программы. Роботы!
Лили. (очень резко) Что за чушь!
Адам. Ты думаешь? Похоже, мне удалось расшифровать Священные книги человечества, поверь – вся наша история там предсказана в мельчайших деталях.
От Адама и Евы... И причем – всё повторяет в веках!
Лили. Ах так, да? Предсказана, говоришь? Значит, Ева неизбежно понесет от Адама, родит Каина и Авеля, потом брат поднимет руку на брата- короче говоря,
вся священная мелодрама неизбежно повториться ?
Адам. Я не утверждаю, но...
Лили. Адам! И не хотела я говорить, да теперь придется. Знаешь – совершенно случайно – но я видела их вдвоём...
Адам. Кого ?
Лили. Не притворяйся! Нас здесь не так много... Я видела Еву в постели с Робертом!
Адам. Лили...
Лили. Да, так меня зовут с рождения! Желаешь знать – как все у них было? Этого ты не прочитаешь в своих священных книгах.
Адам. Нет! Я не хочу знать как ЭТО было и оставим разговор! (вскакивает)
Лили. Погоди. Какой же ты ученый если отмахиваешься от фактов, которые противоречат твоей теории? И ты не мужчина, если тебе безразлична измена любимой!
Адам. Лили, ты хочешь сделать мне больно?
Лили. (после паузы) Нет.. да... Иногда и боль бывает полезной... Так знай, они были вместе! Они обменивались сумашедшими словами страсти, они впивались друг в
друга, а потом.
Адам. Хватит, Лили, я не вуаёр!! Назови меня сумашедшим, блаженным или дураком, но я люблю Еву! Женщина может увлечься, ненадолго...
Лили. Да почему ты вбил себе в голову, что Адам обязательно должен жениться на Еве? Конце концов, это же идиотизм! Никакой библейской истории в новомодной
трактовке всё равно уже не получится! Пойми, глупыш, Ева попросту ушла с другим! А ты — оставь на время свои расшифровки и странные коды. Здесь есть
женщина, которая влюбилась в тебя и никогда не изменит.
Адам Лили...
Лили. Да, ты не ошибся. Очевидно, настали времена, когда мы должны взять инициативу в свои руки. И потому я признаюсь тебе в любви, Адам! Милый мой,
мы – люди и никому не позволим выдавать нам программы поведения.( с расстановкой, как будто внушая )Вот поэтому ты оставишь здесь женщину, которая
тебя предала и уйдешь со мной!
Адам. Предала... Довольно жестокое слово.
Лили. Другого слова нет... (взъерошивает волосы Адама) Пойми, же, малыш, что тебе просто наставили рога... Мужик ты в конце концов или тряпка? Ты человек
свободной воли или безмозглая программа Федора Михайловича Бубликова?
Адам. Лили! (вскакивает) Ты права, как всё на самом деле просто! Никогда и никому, ещё в детстве, мальчишкой во дворе я не позволял командовать собой. Я
грубил учителям и мог дать по роже начальнику. А вот теперь – скорее всего от сумашедшей работы в самом деле потерял ощущение реальности! Нет, програмёр
Бубликов коллега, нам с вами не по дороге! Мы уходим из Эдема! Уходим вдвоём, Лили. В конце концов, такой спец как я никогда не останется без работы...
Лили. Ну конечно! Я не ошиблась в тебе, Адам! Ты – настоящий мужчина, я тобой горжусь! И не просто мужчина, а – мой! (продолжительный поцелуй)
Адам. Идем же, идём отсюда поскорее!

Уходят взявшись за руки
пауза
Вбегает Ева, за нею Роберт

Ева. Не смей удерживать меня! Я видела Адама, он шел к автобусной остановке! Я должна догнать его... объяснить.
Роберт. Да.. и Адам не один!
Ева. Тем более... Пусти!
Роберт. Нет, так просто тебя не отпущу – я не мальчик. И то, что было между нами, в один миг не перечекнешь Подожди, Ева! Мы должны поговорить.
Ева. О чем? Адам – это моя судьба.
Роберт. А я? Наша любовь?
Ева. Любовь? Разве я говорила тебе когда-нибудь о любви?

Пауза

Роберт. Так что же, что было между нами?
Ева. Небольшое увлечение интересным мужчиной, любопытство... Кстати, о современном сексе ты не имеешь ни малейшего понятия!
Роберт. Но я люблю тебя! Ты не вправе просто так...
Ева. Роберт, ну подумай сам, это же просто смешно, честное слово. Что может быть между нами – связь на пару дней, не более. Ведь я не собираюсь томиться в
средневековом замке. Моя родина – Россия, а моя судьба — Москва! Там мне жить, работать, рожать детей...
Роберт. Я поеду за тобой на край света!
Ева. Романтический мальчик, ты где-то уже вычитал эти прекрасные слова! В современной Москве тебе нечего делать, мой рыцарь, это мир, в котором никогда
не разберешься и не найдешь себя.
Роберт. Ева, как это жестоко.
Ева. А на что ты расчитывал, Роберт? Думал, я брошу всё и убегу с тобой в чужую страну и эпоху? Хотя скорее всего, ни о чем не думал, только об одном, как все мужики! И кроме того... Уйди я с тобой или согласись жить в Москве, ведь ты изменишь мне через полгода, если не раньше, с какой-нибудь длинноногой
красоткой. Ты же волокита, Роберт! Сколько у тебя их было, женщин, которым твердил о вечной любви?
Роберт. Не так много как тебе кажется. Я – не хладнокровный соблазнитель. Клянусь, пылко, любил каждую из них, боготворил искренне...
Ева. ...и так же искренне оплакивал свою ушедшую любовь. Только я не из тех наивных дурочек. Давай расстанемся как друзья.
Роберт. ( с горечью) Как друзья – вечная формула...
Ева. Да. И потом – то, что я сказала, конечно очень важно. Но главное – я не люблю тебя, Роберт. Я просто люблю другого.

Уходит

Роберт. Ева, это жестоко!

Убегает вслед за ней.
Длительная пауза.
Затем поисходит следующее. Бармен убирает бокалы под стойку и медленно ,
насвистывая какую-то мелодию, подбрасывая в руках ключи, идёт к выходу.
Выходит и запирает за собой дверь.
Рай опустел. На сцене никого нет.
Занавес. Конец 2 действия.

продолжение последует

24 июля 2002 года  22:46:10
Фауль | Н | Г


Olenka

Ты ушла
(сублимация)

Ты ушла. Ушла! Ты снова ушла?! Мелкая дрожь пробежала по моему телу, что еще час тому назад ощущало твое тепло, твои прикосновения и ласки, твою любовь. И я жду… жду тебя, но ты не возвращаешься. Наверное я никогда больше не увижу тебя...
Кто знает, почему в чувствах не бывает равновесия!? Почему мы то и дело оказываемся более или менее любимыми?! Быть может это одна из закономерностей любви… Быть может стоит вывести специфически — специальные аксиомы чувств – за аналогией закона тяжения, а пока:

Я в восторге от женского тела,
Когда яростной ласки полна
Ты подходишь, тревожно и смело
Губ касаешься. Резко волна
Охватив всю меня в напряженьи
Тел объятья наполнит огнём,
И горячая дрожь наслажденья
На лице отразиться твоем.

Но ты ушла…

Прощай!

25 июля 2002 года  07:18:02
Olenka:)) | Калмакан | Зимбабве


* * *

КРЫЛЬЯ РОДИНЫ

Дятлы в цифрах и фактах для общего развития

Дятел оборудован клювом. Клюв у дятла казенный. Он долбит. Если дятел не долбит, то он спит либо умер. Не долбить дятел не может. Потому что клюв всегда перевешивает. Когда дятел долбит, то в лесу раздается. Если громко, то, значит, дятел хороший. Если негромко — плохой, негодный дятел. Дятел может с ветки на ветку так же ловко, как матрос с брамселя на бушприт. Умело брошенный дятел летит не менее 30-ти метров, втыкается по пояс и висит два часа. Мнение у дятлов всегда отрицательное. Сильный дятел может долбить за двоих. Гигантский дятел (в природе не встречающийся) может задолбать небольшого слона. Как и любое живое существо, дятел легко заводится от вставленной в зад рукоятки. Всякий дятел горюч. Синхронные дятлы водятся только в Австралии и работают парами, четверками и т.д. вплоть до полка. День рождения дятлов — пятница. Переносимая дятлом доза — 250 децибел, либо 40 рентген, либо 150 вольт, либо 4 пинка. В литровой банке дятла утопить невозможно. Дятел-самец, выполненный из железобетона в масштабе 32:1, является наилучшим памятником тестю. 200 дятлов, склеенных встык в виде сплошной панели, представляют собой роскошное зрелище. Микроскопический лобковый дятел абсолютно безвреден. Испанский храмовый дятел является единственной в мире жующей птицей, а его самка, согласно поверью, способна высовываться из дупла на три четверти. Живой дятел отличается от обычного температурой и работоспособностью. Подземные дятлы долбят в полной темноте с закрытыми глазами по памяти. Их предками были упавшие в колодец подбитые дятлы. Отдельного вида бешеных дятлов не существует, однако количество таковых в любой популяции — 77 процентов. Розовый поющий дятел, как и его пляшущая разновидность, встречается в основном в местах скопления алкоголиков. Почти все городские дятлы — одноразовые, с пластиковыми клювами 9 на 12 и изменяемой геометрией крыла. Промышленный пневматический дятел до сих пор вызывает споры среди орнитологов. В частности, подвергается сомнению его способность к воспроизводству, хотя в Кузбассе так называемые "отбойные" дятлы сидят в огромных количествах на всех деревьях и даже пользуются некоторыми гражданскими правами наряду с говорящими попугаями. Основной пищей дятлов всех видов является размоченная слюнями древесная долбанина. Описаны также случаи нападения дятлов на мешки с сахаром и фруктовые пироги. Друг другом дятлы, как правило, брезгуют. Случаи конфликтов дятлов с людьми редки, однако в Поволжье следует опасаться темечкового дятла, жертвами которого становятся пожилые люди, пренебрегающие панамкой. Скорость полета такого дятла — 340 метров в секунду, он наводится на солнечный блик, не боится воплей и всегда доводит дело до конца. Полная противоположность ему — безмятежный пуховый дятел, живущий, как правило, в зарослях ландышей и незабудок. Он, в сущности, не является птицей, так как проводит всю жизнь сидя, из-за чего его крылья срослись, образовав пальто, а клюв имеет только нижнюю половину. Кормится подаянием. Выраженной иерархии среди дятлов не наблюдается, хотя крупный дятел запросто может издолбить мелкого. В случае внешней угрозы колония дятлов неизученным пока образом выделяет из себя начальника (обычно майора) и обороняется под его руководством. После отражения угрозы такой дятел становится пеликаном и покидает колонию. Срок полного созревания дятла в яйце — две недели с момента удара об пол дупла. Маленький дятел сидит тихо и жрет все, что ему подают. Основная ошибка дятлов — внутридупловой перекорм, из-за которого гибнут многие так и не сумевшие выбраться наружу молодые птицы. Ручной дятел — явление столь же редкое, как и ножной, потому что приручить дятла можно только тремя ныне забытыми старинными словами. Домашний дятел хранится завернутым в мягкую портяночную материю и при бережном обращении не просыпается. В древности на Руси дятлы служили в княжеских банях ходячими вешалками для белья, толченые и квашеные дятлы украшали любое застолье, а редкостный по красоте двуглавый дятел послужил прототипом нашего нынешнего герба. И последнее. Если на новогоднем балу вы оденетесь дятлом — вас ждут слава, успех и большая удача в любви.

25 июля 2002 года  09:45:00
Pilat |


* * *

Hello all!!!
Классные, ну просто SUPERовые рассказы!!!
Загляните на страничку братьев по разуму http://teplovoz.com.ua/
Быть может вы пожелаете оставить и на ней след потомкам!
:))))))))))

25 июля 2002 года  11:01:43
Olenka:)) | elena@ukr.net | Калмакан | Зимбабве


Olenka ta Slavko

Дурь

Тишина в Киеве на Борщаговке. Привычно не ходят трамваи, маршрутки и прочий транспорт. Уже с утра все местные любители горячительных напитков медленно подтягиваются к гастрономам и ларькам. Бомжи под деревьями и скамейками дополняют привычную картину борщаговских будней.

Ваня вышел из дому и пошел на точку за очередной порцией дури. По дороге он думал о том, почему жизнь такая сложная штука. «Почему так сложно найти хорошую траву? Мировая несправедливость! Этот вопрос нужно вынести на ближайшую ассамблею ООН по правам человека!» — думал Ваня.

Вот и знакомый дом с крикливой техничкой на первом этаже. Ваня неторопливо поднялся на 6 этаж и позвонил в 66 квартиру.
- Кто там? Из-за двери послышался охрипший голос Ванькиного другана Коли.
- А там кто?
- А, это ты… Ну… проходи, коль пришёл – сказал Колян, почёсывая небритую щеку.

Тиха украинская ночь. Прозрачны звезды, небо блещет… После укурки ребят пробило на хавку. Воодушевленные состоянием измененной реальности и гонимые голодом, они пошли на базар купить еды. Но, придя на базар, они в ужасе увидели, что он пуст. Вокруг не было ни одной живой души, кроме маленькой, интеллигентного вида старушки, которая продавала морковку.

- Восемь килограмм, пожалуйста – сказал Ваня.
- Обожаю морковный сок… – мечтательно произнес Коля. – Кстати, а где все? – спросил он у бабки?

Как только бабка попыталась ответить, прогремел пушечный выстрел и то, что от нее осталось, с чавкающим звуком растеклось по полу.
- Ух ты! Вот это спецэффекты! – восхищенно произнес Ваня.
- Да, прикольно…

Но не успел Коля закончить свою фразу, как с неба на землю начали сыпаться гигантские яйца. Одно из них рухнуло совсем рядом. Яйцо раскололось пополам, и оттуда начали выползать противные черные блестящие тараканы. Шевеля длинными усами, тараканы поползли к Ване и Коле.

Пацаны с криками бросились прочь от этого страшного места. Они бежали, с ужасом замечая, что все вокруг изменилось. Разбитые трамваи, лужи крови, пустые дома и миллиарды тараканов – картина ночного Киева.

Пытаясь скрыться от опасностей, кореша забежали в ближайшее парадное. Консьержка валялась в луже крови, вся покрытая мерзкими тараканами. Друзья ломились во все квартиры подряд, но ни в одной из них не оказалось ни одной живой души. А между тем тараканов становилось все больше.

Оставался один выход. По ступенькам, скользким от крови и кишащими черными гадами, Ваня и Коля вылезли на крышу. Но тут их ждал очередной шок. Они увидели, что весь город захвачен мерзкими тварями. Тараканья масса шевелилась и, поглощая все на своем пути, громко скандировала «Требуем пересмотреть результаты выборов!» и «Зарплату шахтерам!».

Тараканы надвигались со всех сторон, уничтожая все вокруг. Ваню и Колю охватил дикий страх. Деваться было некуда. Мысленно попрощавшись друг с другом и со всем человечеством, наши герои, взявшись за руки, прыгнули вниз. Выкрикивая нецензурные слова, они летели мимо безжизненных квартир прямо в бурлящую бездну тараканьих тел. В полете они продолжали слышать лозунги, которые пульсировали в их головах и становившиеся все громче.

Ваня открыл глаза. Яркий свет из окна на мгновенье ослепил его. Был полдень. По телевизору политики выкрикивали свои программы. Рядом лежал ошарашенный Колян, непонимающе глядящий в потолок. Тараканов не было.
- Ни фига себе! А ты говорил, трава голимая… Вот это тыркнуло…

А на далекой планете Акенло тараканы готовились ко второй части операции по захвату Земли.

27 июля 2002 года  07:20:19
Olenka | elena@ukr.net |


Алтынбаева Наталья

Двери

Мне нравится подслушивать разговоры. Это такая игра. Обрывок чужого диалога, речи расширяет мой кругозор – банально сказано, вернее, приоткрывает дверь, и в щель я могу наблюдать происходящее – такой визуальный вуайеризм. Воображение дорисовывает детали, и картина предстает почти целостной.
Однажды, подняв телефонную трубку, я услышала вибрирующую тишину,— так бывает, когда говорящий сообщил нечто, вызвавшее ступор у оппонента, или кто-то ждет ответа на откровенный вопрос, заданный им собеседнику неожиданно для того.
- Как ты можешь? – услышала я наконец,— мы же договорились обо всем! – ошарашенный шепот явно принадлежал мужчине, из чего я сделала вывод, что звонил он с работы.
- Все изменилось. Изменилась и я,— ответила женщина.
- Нельзя же так просто взять и сломать все! – все-таки он повысил голос.
- А было что ломать? Ну ладно, мне пора идти. Может перезвоню,— гудки возвестили конец разговора.
За пару минут передо мной прошел отрезок чьей-то жизни, представляющий собой финал отношений.
Дальше я начала искать такие двери, позволяющие мне стать свидетельницей событий человеческой жизни, но уже не случайно.
Легче всего оказалось делать это на улице. Парки, скверы и остановки транспорта открывали массу возможностей,— главное правильно расположиться.
Любуясь на крокусы в дендрарии, я догнала двух девушек, и остановилась возле них, сделав вид, что разглядываю табличку у клумбы.
Одна из девушек – обладательница пружинистых прохимиченных волос, отставив левую ногу и раскачиваясь на полуоторванном каблуке, произнесла:ъ
- Белые… На * марта Колька мне такие дарил, пока я его под зад коленом не послала… Хоть бы раз розы принес, а то притащит пучок, обернутый листьями, сунет под нос и говорит «Да ты понюхай как пахнет! Весною».
- Да… Именно весною… — вздохнула вторая – высокая, с распущенными темными волосами, чем-то похожая на модель Боттичелли, и откинула с лица прядь.
Больше в течение десяти минут они не произнесли ни слова, а я, заучив латинское название белого крокуса, звучавшее как «Virginus krocus» — «Девственный бутон», пошла дальше.
Дойдя до середины аллеи, я заметила сидящую на скамейке женщину. Сложив в лодочкой пальца, она о чем-то думала, совершенно забыв о сигарете в уголке рта, и «Winston» ронял пепел на клетчатую юбку. Рядом с ней лежали детская курточка и игрушечное ведерко с формочками для песочных пирожков. Раскрыв книгу, я присела рядом.
- Извините, у вас есть часы? – обратилась ко мне она, не выпуская изи рта сигарету.
- Нет, но когда я в последний раз интересовалась сколько времени, а это было совсем недавно, было двадцать минут пятого,— дверь приоткрылась и я стояла на пороге. Возможно, меня приглашают войти и побыть немного, но принимать роль гостя — отступление от правил игры.
- Спасибо. Пора домой – словно очнувшись, она по-мужски выплюнула сигарету. – Дима, иди сюда! – позвала она. Откуда-то из-за скамейки появился мальчик лет трех, в болоньевом комбинезоне с Микки-маусом на груди, выпачканном кетчупом.
- Мама – произнес он,— тебе уже пора уходить?
- Да, сына,— она надела на него курточку.
- Почему? Мы совсем мало погуляли,— мальчик рыгнул и прикрыл рот ладошкой.
- Ну, вот… Опять отрыжка. Только не говори тете Тане о том, что мы ели «хот-доги». До чего пачкуч этот кетчуп. Нет, все равно видно,— она вздохнула и рывком застегнула молнию на курточке.
- Когда ты снова придешь? – малыш смотрел снизу голубыми глазами.
Мать взглянула на небо, такого же цвета, как и взгляд ее сына, и ответила:
- Бог знает, когда… Но я постараюсь. Идем, а то сегодня обещали дождь.
Ладошка в ладони шли они к выходу. Мальчик нес ведерко с набором формочек, а мать шарила по карманам в поисках зажигалки, которая осталась лежать возле меня на скамейке.
Когда фигуры вошли под арку главного входа, почувствовала, что дверь, приоткрывшаяся для меня, все еще приглашает войти и, не желая покидать так рано хозяев, не узнав всей истории, я захлопнула книгу, подхватила зажигалку, и бегом припустилась за ними. Догнала, однако, только на троллейбусной остановке.
- Извините, это ваше,— женщина обернулась и взглянула на меня такими же светлыми глазами, как у сына, только тонкая сеточка морщин проступала сквозь тональный крем.
- Спасибо. Тоша, смотри, тетя вернула нам зажигалку, а мы-то думали, что уже потеряли ее.
- Я… Мне показалось, что я могу чем-то помочь,— запнулась я.
- Не понимаю, о чем вы? – в ее голосе не было интереса. Стоило ли заводить разговор?
- У меня есть знакомый адвокат, друзья в Департаменте образования и среди инспекторов по делам несовершеннолетних… У вас же отобрали сына.
- Милая девушка, мне уже никто не сможет помочь, потому что нет смысла отсуждать у отца сына и возвращать его матери, больной раком. Пусть лучше постепенно привыкает к этой семье,— она поправила шапочку на малыше.
- Извините… Я не предполагала. В любом случае, если что-нибудь понадобиться, позвоните мне,— я протянула визитку.
- Почему вы думаете, что я позвоню?
- Потому что я сама однажды позвонила по телефону, оставленному случайным человеком, и этот звонок изменил мою жизнь.
- Хорошо. Но я не обещаю.
Подъехал троллейбус, и она, кивнув мне, взяла на руки ребенка и вошла внутрь. Уже оттуда я услышала звонкий детский голосок, перекрывавший голос водителя, объявлявшего следующую остановку:
- Мама, а кто такой рак?
- Это, сынок, зверь такой…
Шестой троллейбус уехал.
Две тетки, торговавшие на стакан: одна кедровыми орехами, а другая семечками, переругивались между собой, но в эту дверь мне не хотелось входить. Вспомнив, что забыла угостить старую подругу-белку, я купила орехов, и вернулась в дендрарий.
02.05.02.

28 июля 2002 года  18:34:21
Чертовка с пушистым хвостом* | hirurginja@mail.ru | Катькинбург | Рашин


* * *

Замечания:
1. "Визуальный вуайеризм" — тавтология
2. Попробуйте сначала сами произносить фразы, не выпуская из рта сигарету, а потом предлагайте то же действие литературному герою
3. Скучно всё это...

29 июля 2002 года  08:53:39
Дикий Конь |


  1 • 30 / 30  
© 1997-2012 Ostrovok - ostrovok.de - ссылки - гостевая - контакт - impressum powered by Алексей Нагель
Рейтинг@Mail.ru TOP.germany.ru