Реанимация

Единожды я умер, если таковым считать исход души от тела. Точнее наверно все же не совсем, хотя потом говорили, что это был просто глубокий обморок.
Но все же, в какой то части моего сознания четко зафиксировано то новое состояние и те странные ощущения, которые я никогда ранее не испытывал, ни до не после того случая. Я лежал на больничной тележке в небольшой полупустой комнате, а рядом находилась мед сестра. Это была маленькая больница, где самым ценным прибором (кроме конечно наших душ) был небольшой телевизор, принесенный кем то из больных … Учитывая события предыдущих дней, мое тяжелое состояние было вполне объяснимым, и как сказал доктор нужно быть готовым к любому исходу. Похоже, все уже были готовы к развязке. Я не спал и, хотя глаза были закрыты, находился в полном сознании, осознавал, где нахожусь, и что со мной происходит. Знал что, наверное, скоро умру, и внутренне был готов к этому. Просто думал, что если такое событие с каждым происходит мягко говоря не часто, но хотя бы единожды это должно произойти, и поэтому чувствовал себя спокойно, и ожидал когда Это произойдет.
Сейчас же не чувствовал никакой боли, не испытал страха перед неизвестностью, скорее только сожаление, что это приходит ко мне в такие еще молодые годы. И как то даже буднично отметил, ну вот теперь умираю, но этого сейчас никто не заметит, почти никто, кроме разве этой пожилой женщины, но потом, конечно, кто то из самых близких по настоящему огорчится. Но сейчас они где — то далеко и узнают еще не скоро. А кто — то другой наверно равнодушно спросит и пожмет плечами: неужели, а кто это был? Был еще в сознании и стал размышлять, как изменится комната и все окружающие предметы, и пришел к выводу, что ничего вокруг не изменится, кроме меня самого…и поэтому мне захотелось получше разглядеть все вокруг себя и запомнить последний миг в этом мире. Тут стал рассматривать потолок, стену, стол и те немногочисленные предметы, что были рядом, медсестру и тележку, и свое худое тело, бледное лицо, закрытые глаза, далее стены каких то незнакомых людей в цветных старых халатах у телевизора, и опять комнату и свое бледное нагое тело… Тут я несколько удивился, отметив, что наблюдаю за происходящем как-то странно — со стороны и в то же время продолжаю думать, может быть Это уже свершилось и я умер? Подумал как будто извне.
Теперь это бренное тело потеряло какую либо чувствительность и гибкость и, похоже, уже не подавало признаков жизни, а душа, если это была она, распрощалась с телом и получила пространственную свободу мира и осматривала извне окружающие предметы, вот этот миг настал. Но почему так обыденно, почему никто не возвещает о происшедшем событии и началом дороги в никуда. Тем не менее, мне любопытно было наблюдать, как медсестра возилась рядом, но к моему удивлению, мое новое состояние не произвело на нее никакого впечатления, и она продолжала себя вести, как ни в чем не бывало. Эта дородная немолодая женщина вела себя, по крайней мере, странно. Она не суетилась, не бегала по коридору, не кричала, не плакала, как логично было бы ожидать в сложившейся ситуации, не полошила больных у телевизора за стенкой, никого не звала, и никуда не звонила, просто продолжала свое дело, как будто ничего не случилось.
Это была скорее Прачка с картины Домье, что стирает пододеяльники и спокойно откладывает в сторону очередное одеяло — своего неаккуратного клиента, это одеяло — мою душу… Или как какая то Стряпуха из какой то харчевни хлопочет со стряпней, в своем неописуемом наряде в широких штанах, фартуке с белым колпаком стряпает пирожки смазывая их, а между тем Она постоянно, что то бормотала про себя трудно было разобрать что, или, пританцовывая, пела: “лютики цветочки у меня в судочке…” А сама при этом огромным шприцем впивалась в холодеющую вену, выкачивала полный резервуар крови, а затем, повернув тело на бок, безжалостно вонзила иглу в ягодицу, и решительно вкачала всю эту бурую жидкость обратно в мое тело.
При этом она подсматривала в лицо, приговаривая: “Какой же красавец, ну, счастливчик…” При этих словах я с сомнением взглянул на свое бледное худое лицо с синеющими губами. Теперь мне захотелось разглядеть ее выражение лица, и опять провалился. Но теперь, уже через миг почувствовал всю тяжесть ее рук на своей груди и с трудом приоткрыл свои глаза, изнутри увидав ее расплывшуюся сияющую “моську” и едва различая ее голос: “Вот -счастливчик, просто красавец” повторила она, поймав мой взгляд, и вспомнив свой вид который я успел оценить со стороны, и сопоставляя с ситуацией ее слова, меня стал распирать смех, да мне было смешно, просто смешно, и вот я ей в ответ слабо улыбнулся, и получил в ответ, как с пластинки: “Вот -счастливчик, просто красавец”, и тут же провалился, теперь уже в настоящий обморок.
И душа смотрела на это равнодушно: и с тобой было, в общем, не плохо, и тобою быть не плохо, но было такое ощущение что кто то со мной вместе думал и с кем то я мысленно говорил, а потом пришло состояние полного доверия, но кто то это решал и определял, куда мне идти и где оставаться. Еще долго после этого случая я приходил в себя, и с удивлением в какой то миг заметил, что, как оказалось, поживу еще, и сам поверил, что счастливчик, как сказала медсестра. Новый статус мне вроде понравился, и душа поэтому, наверное, решила остаться и побыть в этом мире более того, что было определено прежде.
Но для себя отметил, что на самом деле меня могло бы уже и не быть, и теперь разные события, которые происходят вроде бы уже и после меня. Иногда кажется, что некоторые предметы знают мою тайну и поэтому относятся более снисходительно, как будто я немного и из их, того другого мира. А то исподволь мне помогают иногда не то что бы советом, а каким то положительным влиянием или озарением, как будто слабые фары светят в тумане. Когда идешь, и вдруг, внезапно обратишь внимание на какой то предмет, да вот хоть простой камень, и это становится, как новой точкой опоры, от которой начинаешь думать и воспринимать события по-другому, или как врубаешься, и лучше чувствуется жизненная ситуация. В этом можно привести массу примеров и случаев, которое легко списать на простую случайность, но точно знаю, что без внешней помощи тут бы не обойтись. Для чего-то же оставили меня здесь дальше жить в этом мире, и посмотреть, что же будет, когда тебя уже не будет, и как бы это все выглядело после нас, хотя и без меня ничего бы наверно не изменилось и продолжалось бы своим чередом или все же нет.

6 марта 2002 года  08:19:12
Alexx | MO | RF

---

Бенор Гурфель

Мечтатель

Бенор Гурфель

Мечтатель

- Что делают в России?
- Думают о России
- Я спрашиваю, что делают в России?
- Я отвечаю – думают о России

Фазиль Искандер

Я познакомился с ним, как было принято когда-то говорить, на «заре туманной юности». Всем нам было тогда немного лет. Мы легко взбегали по лестнице, безболезненно выпивали неограниченное количество, находили для всего время, мало спали и много работали. Шли шестидесятые, по стране дул весенний ветер, жизнь была удивительной и манящей.
Он был постарше нас – успел закончить два института: юридический и горный и занимал солидный пост в отделе Главного механика. В этом же отделе работал и другой мой приятель – Борис. Надо заметить, что большинство сотрудников нашего управления были людьми солидными, привыкшими работать по старому и нам троим приходилось затрачивать немало усилий чтобы приноровить изменения, происходящие на улице, к неспешному течениию жизни в солидных кабинетах с чёрными дермантиновыми дверьми. Многие владельцы этих кабинетов смотрели на нас неодобрительно, но мы не обращали на это особого внимания.
Мы – это Борис, Наум и я — были едины в своих пристрастиях и антипатиях. Зачитывались Аксёновым, Евтушенко и Вознесенским. Выписывали польский журнал «Кино» и не зная польского тратили вечера на перевод статей о Вайде и на изучение подписей под фотографиями кинозвёзд. Увлекались джазом и старались приобрести (недосягаемая мечта!) костюм цвета «морской волны» с узкими брюками. Обеденные перерывы мы старались проводить вместе. Покупали по слойке в булочной напротив, выходили на бульвар и там, бродя по опавшей оранжево-красной листве и дыша её прянным запахом, мечтали о своём будущем.
Каждый из нас представлял себе это будущее по разному. Среди нас наиболее солидным и уверенным выглядел и считался Борис. Коренастый и широкоплечий с аппетитом поедая слойку, он рисовал перед собой и перед нами сочную картину своей карьеры. Карьера эта основывалась на профессионализме и отличном знании управляющей системы. Он не был членом коммунистической партии, как впрочем, и все мы. Но ему и не надо было. Трезвый ум и знание психологии советских людей с успехом заменяли ему членство в партии.
Вспоминается такой случай. Как-то послали наше управление в колхоз на уборку картофеля. Мы трое шли впереди по хорошей грунтовой дороге, ведущей к картофельному полю. Остальные приотстав шагали за нами. Внезапно подмигнув, Борис произнёс :
- Сейчас мы проведём социальный эксперимент на тему «Партия – наш рулевой» и внезапно, круто свернув с удобной прямой дороги, пошёл в обход, по целине через овраг. С изумлением мы увидели как идущие позади, неуверенно потоптавшись, потянулись за нами – в обход.
- Советский человек нуждается, чтоб его вели – назидательно проговорил Борис.
Должен сказать, что в рассуждениях Бориса не было ни капли лжи. Мы понимали это, но от этого нам было не легче. Конечно мы завидовали Борису. Завидовали его спокойной уверенности, что дела пойдут именно так а не иначе. Завидовали его хозяйскому чувству. Чувству умного русского мужика, живущего на своей земле.
Мы были лишены такого чувства. Ни я, ни Наум не ощущали себя хозяевами жизни. Не трудно было определить причину. Она заключалась в принадлежности к гонимому еврейскому племени, которая была всосана с молоком матери в наше подсознание. И как бы мы ни стремились походить на окружающих, как бы успешно ни усваивали их манеру поведения, язык и женились на их женщинах — мы никак не могли стать ими. Всегда оставались: они и мы. Там где были они – была уверенность, самобытность и сила. Там где были мы – царила оглядка, подражательность и самокопание.
Я мечтал о научной карьере. В те годы это было модно. «За рядом ряд, за рядом ряд уходим в кандидаты... ». Представлялось, что именно научная карьера – это убежище, которое даст возможность сравнять очки в неравном беге за удачей. Научная стезя сулила не только материальный достаток, но, что было гораздо важнее, относительную независимость и свободное расписание. Но до этого было ещё далеко. Сперва надо было попасть в какой-либо подходящий исследовательский институт, надо было сдать так называемый «кандидатский минимум», надо было найти возможного научного руководителя, надо было, наконец, определиться с темой диссертации. В общем дел было по горло. Все дела эти были интересными и захватывающими, требовали энергии и смекалки.
Я рассказывал своим друзьям о моих заветных планах и замечал как огоньки интереса мелькали в их глазах. Но реагировали они по разному. Если Борис относился доброжелательно спокойно к моим идеям, так как его дорога уже была намечена, Наум воспринимал их значительно более восторженно, примеряя возможную научную карьеру и к себе.
Вообще он был интересным парнем. Будучи по натуре сангвинником, говорил быстро и зажигательно, сам загораясь от собственных слов. Его высокий, ломкий голос звучал убедительно, глаза сверкали, руки энергично отбивали ритм. Если планы Бориса были реальны, потому что исходили из реальных предпосылок, если мои цели, хотя и были относительно расплывчатыми, тем не менее опирались на некую потенциально возможную схему, Наумовские картины будущего были совершенно фантастичными.
Собственно эти мечты не имели ни рук, ни ног и не опирались хоть на мало-мальскую реальность. То он нам рассказывал, что он будет делать и как изменит всё к лучшему, когда займёт пост главного механика управления. Что было абсолютно нереально, поскольку существующий механик носил фамилию Патрушев, сидел прочно и собирался сидеть ещё по крайней мере лет пятнадцать. То вдруг он поведал нам как он поедет в Норильск, пробудет там пять лет, заработает кучу денег и уедет в Ялту. Где купит дом на берегу моря и будет ловить и коптить кефаль. Когда мы при случае спросили его жену об этих планах, она посмотрела на нас изумлённо и махнула рукой.
Но мы, или вернее я, всё ещё не представляли себе весь размах Наумовских мечтаний. Однажды, когда Борис был в командировке, мы гуляли с ним вдвоём. И вот тогда он меня спросил:
- А хочешь, я расскажу тебе про Израиль?
- Что нового ты можешь мне рассказать? Я и так всё знаю по газетам, что Израиль – это агрессор, а сионизм это плохо – сказал я, без особого интереса.
- Так -то по газетам. А давай я тебе расскажу без газет – и он открыл рот.

Часовой обеденный перерыв пролетел как одно мгновение. Исчезли громады серых домов, исчезла улица Ленина, исчез памятник Свердлову и передо мной распахнулось пронзительно синее Средиземное море омывающее белоснежную набережную Тель-Авива. А за ней терасами теснились одуряюще пахнувшие апельсиновые сады. А за ними, за ними вставали жёлто-золотые Иерусалимские горы, за которыми возвышался Храм.
Было просто поразительно, как при отсуствии практически любой объективной информации смог человек собрать и систематизировать такой объем данных. Он рассказывал о сельском хозяйстве Израиля, о кибуцах и мошавах, так как будто побывал там. Он рассказывал об истории освоения Негева и Галилеи, о развитии промышленности Мёртвого моря, о создании современной военной техники, о структуре Израильской армии и о многом другом. Неохотно возвращались мы в наше управление. Хотелось слушать ещё и ещё.
Так начались наши отдельные прогулки вдвоём. По мере того, как мы сближались, я узнавал всё больше о прошлом Наума. Оно оказалось достаточно ординарным. Детство в Донбассе. В годы войны семья оказалась на Южном Урале, в Коркино. Там отец занимал какой-то пост по снабжению. Первая жена умерла молодой. Женился вторично, на младшей сестре жены. Откуда у этого в общем обычного парня такой интерес и такая страсть к Израилю? Как-то пригласил он меня зайти к себе домой. Старенький домик в пригороде, очень скромная обстановка. Усадив меня за стол, принёс четыре толстенные папки с вырезками об Израиле. Оказалось собирает уже много лет. Чего там только не было и сколько надо было провести времени в библиотеках и книжных магазинах чтоб собрать такой материал.
- Зачем это тебе? – поинтересовался я – ведь ты живёшь в СССР и никогда не будешь жить в Израиле.
На это он мне объяснил, что понимает, что никогда не будет жить в Израиле (шёл 1960 год). А собирает он материалы просто так из любви и интереса
- Как же можно любить то, чего ты никогда не видел? – не отставал я. На это он мне не ответил.
Прошли годы. Изменилось время. А вместе с ним и изменились наши судьбы. Борис стал главным механиком министерства и уехал в Москву. Он получил шикарную двухэтажную квартиру и дачу в престижном месте. С этой дачей произошла любопытная история. Когда его вызвал начальник отдела руководящих кадров и сладко улыбаясь протянул ему ключи от дачи, Борис покраснел и сказал, что дачи ему не надо, что он вообще против скрытых привилегий и что дачу он купит тогда, когда заработает на нее. Начальник побледнел и был близок к обмороку. Нарушалась святая святых — номенклатурные блага. Был крупный скандал с заседаниями партбюро, профкома и пр. Дачу пришлось взять.
Я ушёл в исследовательский институт, стал заниматься проблемами экономического моделирования, поступил в аспирантуру и успешно защитил диссертацию по экономической кибернетике. Мой служебный и соответственно материальный статус непрерывно повышались. Мы купили породистую собаку, произвели капитальный ремонт квартиры и стали думать о приобретении автомашины.
Жизнь Наума тоже не стояла на месте. Он получил отличную квартиру в центре города, окончил заочную аспирантуру при Горном институте и защитил диссертацию по охране окружающей среды.
Казалось все мечты нашей молодости осуществились, стали реальностью. Жизнь была благополучно расписана до конца, до смерти. «И всё прекрасно, всё по мне... И вот красотка на коне... а мне хорошо, хорошо... » Но вот, казалось такой прочный, такой устойчивый мир, мир где место каждого было расписано, начал вдруг (вдруг ли?) потрескивать и подрагивать. На горизонте послышались отзвуки далёких громыханий и появились отблески зарниц надвигающейся бури. Началось, как всегда в истории, с евреев — этой наиболее чувствительной группы населения. Первым ударом по советской идеологии стала Шестидневная война 1967 года, когда «отсталый» и «нищий» Израиль за один час разбомбил так и не взлетевшую египетскую авиацию. Процесс Эйхмана, 6,000,000 погибших и Шестидневная война – эти темы стали занимать всё большее и большее место в общественном сознании не только советских евреев. «Евреи молчания» заговорили. И заговорили они о т.н. «воссоединении семей», о корнях, об исторической родине. Иными словами, заговорили они о желании покинуть великий Советский Союз.
Власти отреагировали немедленно, они понимали опасность. Были запущены на полную мощность идеологические и силовые структуры. Антисионистская пропаганда и антисионистские процессы шли в унисон. Но было уже поздно. Политика основанная на «держать» и не «пущать» стала давать сбои. По позднейшему выражению Горбачёва: «процесс пошёл». Возможно, он уже пошёл с появлением нового поколения. Поколения выросшего не только на страхе. Поколения к которому относились и мы: Борис, Наум и я.
И тут для многих (как не раз в прошлом) возникла сложная, порой трагическая проблема выбора. Остаться ли в стране где родился и вырос, культура которой стала твоей культурой или уехать в страну в общем чуждую тебе по языку, по культуре и по ментальности. И там переделать себя, и стать своим. Короче говоря, как шутили местные остряки: «брать зонтик или не брать зонтик».
После короткого периода обсуждений и колебаний моя семья приняла решение – уезжать. Мы отдавали себе отчёт в том, что мы оставляем знакомую среду, престижное социальное положение, друзей и могилы. Мы понимали, что наш выезд будет не легким и готовы были заплатить свою цену («... а нынче нам нужна одна победа, одна на всех – мы за ценой не постоим... »). И конечно мы весьма смутно предствляли себе наше будущее там, в Израиле. Знали только и верили, что оно будет прекрасным.
Как-то в это время зашёл к нам Наум. Прошёлся по сверкающему коридору, потрогал блестящую румынскую газовую плиту, взглянув на зелённый кафель ванной и оглядев свежекрашенные полы и дорогие серозолотые обои столовой, произнёс:
- Ну теперь-то после такого ремонта вы уж никогда и никуда не поедете...
- Вот теперь-то мы и поедем! – заявила моя гонористая жена.
Чем больше мы втягивались в предотъездную маяту, тем больше мы теряли с Наумом общий язык. Нет он не перестал говорить об Израйле. И попрежнему говорил интересно, ново и зажигательно. Но всё, что он говорил как-то не связывалось у него с конкретными, практическими шагами. Всё это оставалось литературой. Даже нельзя было сказать, что он трусил. Нет. Но было такое ощущение, что вся его энергия уходила на разговоры об Израиле, на думание об Израиле. А на практические дела уже не оставалось ни сил, ни времени.
Чтобы облегчить наш выезд и избежать возможного ареста, мы переехали в одну из прибалтийских республик. Это не решило полностью наши проблемы, но значительно облегчило наше положение как «отказников» .
Когда мы жили в Прибалтике, Наум каждый год приезжал повидаться. Нескладный, в мятом старомодном костюме с накладными плечами и широкими брюками, часами он просиживал над брошюрами, картами и книгами об Израиле, привозимыми туристами. Он изрядно постарел и полысел, о себе говорил мало, но жадно впитывал любую информацию «оттуда». Было его жалко и мы старались не очень-то припирать его к стенке своими вопросами. В последний раз он приехал в марте. Его самолёт уходил рано утром и мы поехали провожать его в аэропорт. Было ещё темно, шёл мелкий и холодный прибалтийский дождь. Взлётное поле блестело мокрой ваксой. И по этому холодному и мокрому бетону, в серой темноте, уходил Наум. Его длинное мешковатое пальто, намокнув било по ногам, шляпа обвисла. Так, шаркая ногами, одиноко, уходил он от нас, туда — в темноту. Больше я его не видел.

«Так всех нас в трусов превращает мысль
И вянет как цветок решимость наша
В бесплодии умственного тупика.
Так погибают замыслы, с размаху,
Вначале обещавшие успех... » В. Высоцкий

6 марта 2002 года  19:53:47
Бенор Гурфель | benorg@surfbest.net | Лос-Анжелес | США

---

АБ

обычный день

в этот солнечный субботний день я проснулся в полвине второго. открыв глаза я увидел свою ногу, которая торчала из под противоположного края одеяла. я пошевелил пальцами и усмехнулся.
- доброе утро. — услышал я вдруг голос. это было существо, нависшее над моей кроватью.
- а, это ты... — безразлично промычал я.
- я приготовил кофе... — сказало мне существо, указав мохнатой лапой в сторону кухни — сегодня на улице стоит ужасная жара.
я поднялся с кровати и медленно поплелся в ванную. существо достало какой-то компакт-диск и вставило его в сд-плеер. из ванной я услышал, как запел Том Вэйтс. умывшись и почистив зубы, я еще раз посмотрелся на себя в зеркало и застыл. в зеркале я увидел двух-димензиональное отрожение. будто кто-то с той стороны показывал мне мутные, нарисованные тупым карандашем контуры моего лица. "опять наркоманы балуются", подумал я. внезаппно мое внимание сконцентрировалось на черной бороде, которая состояла из редких щетинок и местами длинных, свисающих подчти до пола, волос. "оброс", подумал я, но решил, что бриться мне сегодня лень. я вышел из ванной и, все еще в пижаме, направился в кухню.
в кухне сидело существо и мазало булочку "нутелой", держа нож тремя из своих восемнадцати щупалец. из комнаты по прежднему доносился рычащий голос Вэйтса. я сел на против и налил себе кофе.
- ты заметил, что ковер опять пора стричь? — спросило меня существо, указав левой клешней на лежащий в корридоре персидский ковер, покрытый густой разноцветной шерстью.
- да, я уже звонил газонокосилке и договорился с ней на завтра. кстати, у телефона кончились сигареты, ты не мог бы пойти и купить пару пачек?
- конечно. я все равно собирался сегодня сходить на пасбище.
Через какое-то время музыка в комнате стихла. Существо собрало всю посуду со стола и сложило в мойку. мойка раскашлялась и начала поливать посуду сильной струей воды и тереть белой щеточкой...
В пять часов существо отправилось на пасбище, надев на хвост шляпу-котелок. я раскинулся в кресле-качалке, закурил трубку и, покачиваясь, начал наблюдать в окно.
Пейзаж в нашем окне очень своеобразный. Так-как мы живем на 2.374ом этаже, из окна видны кроны деревьев, растущих в нашем дворе. эти кроны переливаются на солнце всеми цветами радуги, создовая и мгновенно уничтожая все новые и новые оттенки. Эти игры цветов продоржаются от рассвета и до захода солнца, но иногда прирываются каким-нибудь пролетающим мимо идеальным черным телом, которое, словно губка, забирает все цвета в себя, на время превращая окна в черные дыры.
в этот день я не увидел на небе ни одного идеального черного тела и, под впечатлением новосозданных оттенков задремал в своем кресле-качалке. во сне я увидел себя, летящего с распростертыми руками в каком-то скользком и густом воздухе. потом появилось сущетво, танцующее буги-вуги, а потом я увидел пьяное пианино, которое ходило по кругу шатаясь и пытаясь удержаться за стенки комнаты. проснулся я от странных стуков и свиста. я вскочил с кресла, и понял, что эти стуки изходят из комнаты существа. я посмотрел на часы, было восемь вечера. но существо приходило с пасбища обычно в десять. на всякий случай я решил проверить, дома ли оно или нет. я вышел в корридор и подошел к двери в комнату существа. я прислушался: стук стал отчетливее, но свист куда-то пропал. я приоткрыл дверь и улыбнулся, увидев следующую картину: у существа на в комнате, на журнальном столике уединились две влюбленные пепельницы. я очень обрадывался и, чтобы не мешать молодоженам, осторожно закрыл дверь, вернувшись к себе в комнату.
так как молодой выводок пепельниц мог принести довольно солидную сумму бананов, мы с существом переодически скрещивали различные виды пепельниц, которые нам дарили друзья по праздникам. но, к сожалению, скрещевание пепельниц не всегда удавалось, потому что в мире пепельниц важнейшей основой сексуального партнерства все еще являлась любовь.
я уселся в кресло-качалку и снова закурил трубку. где-то в далеке за окном появилось первое за этот день идеальное черное тело. я встал, подошел к окну и опустил жалюзи. неожиданно разался звонок в дверь. я вышел в корридор и заглянул в глазок. за дверью стояло существо, котороке только что вернулось с пасбища. я разомкнул замок и открыл дверь. было половина девятого. солнечный субботний день подходил к концу...

11 марта 2002 года  02:23:27
абсолютер бегиннер | гоновер | фатерлянд

---

Нина Юдичева

Любовь с интернета
Дата создания 06.02.02 9:27 © ®

Андрей истосковался от одиночества. Его душу терзала не проходящая тупая боль, от кото-рой он никак не мог избавиться. В этой чужой стране, где он жил больше четырех лет, у него было не так много друзей, но почти все они были женаты, имели детей, и могли встретиться с ним с величайшей трудностью из-за большой загруженности на работе и дома. Андрей то-же имел когда-то жену, но что-то не сложилось… Они расстались много лет назад, и он ни-когда не жалел об этом. Его единственный сын давно вырос и готовился сам стать отцом. Андрею было сорок семь лет — возраст, когда страшно совершить новую ошибку и страшно остаться одному. Днем, пока он находился на работе, все было не так плохо. Многочислен-ные клиенты, что приходили в “Autohaus”* присмотреть и купить машину, не оставляли ему времени думать о личных проблемах, но вечерами он буквально сходил с ума от одиночества и тоски. У Андрея был обустроенный быт: двухкомнатная квартира, со вкусом и уютно об-ставленная, многочисленные электроприборы, которые делали его жизнь более комфорта-бельной. Он пробовал познакомиться по объявлению в русскоязычных газетах, но тщетно: всегда что-то было не так. Едва он звонил по объявлению, которое ему понравилось, как че-рез десять минут разговора испытывал разочарование и желание поскорее закончить беседу. Возможно, ему просто не везло. Несколько раз он ездил в Россию навестить родных, с тай-ной надеждой привезти оттуда жену, но ему так и не удалось встретить женщину, которую он захотел бы назвать своей избранницей. Андрей часто задумывался о том, что, может быть, он сам виноват в своем одиночестве, что он выдвигает слишком большие требования к жен-щинам. Он хотел красивую умную жену, с которой было бы интересно и радостно, женщину, с которой бы ему хотелось встретить старость. Он понимал, что она не за горами. Каких-то пятнадцать-двадцать лет – и он почти старик…. Грустно было думать об этом, но никому еще не удавалось избежать этого…. Конечно, здесь, в Германии, у него были связи с женщи-нами, но непродолжительные и пустые. После двух-трех встреч он навсегда забывал свою очередную пассию и номер ее телефона. Несколько раз, когда ему невыносимо хотелось сек-са, он покупал девушку с панели. Это было еще хуже: продажные ласки на короткое время без какой-либо духовной окраски, приносили лишь горькое разочарование.
- Представляешь, Костя, она даже не разговаривала со мной! – поделился он впечатлениями со своим самым близким другом,— Словно сексуальный агрегат!
- Послушай, Андрей! – весело смеялся тот,— С ней не разговаривать надо, а любовью зани-маться! Она же не гетера древнегреческая, чтоб тебя беседами ублажать! Заведи себе посто-янную подругу – будешь иметь и разговоры, и секс!
- Где я найду ее? – с грустью отзывался Андрей,— Всех хороших женщин, которые подходят мне по возрасту, уже разобрали! А молодым я не нужен….
Многое в жизни Андрея изменилось с появлением компьютера и интернета. Теперь вечера-ми он часами просиживал у монитора, изучая многочисленные объявления женщин, желаю-щих устроить свою судьбу. Он тщательно перечитывал каждое и подолгу смотрел на фото-графии, желая угадать за скупыми словами и красивой внешностью их истинную сущность. Наконец, он выбрал с десяток объявлений, которые его заинтересовали. Почему так много? Да чтобы не терять зря времени, если что-то ему не понравится. Теперь трудность состояла в том, как написать ответ, чтобы понравиться самому. Андрей никогда не отличался особым умением красиво писать, но тут надо было постараться. Он долго думал, пока, наконец, не нашел нужных слов. Первое письмо – оно ведь самое важное!

«Здравствуйте Инна!
Я прочитал Ваше объявление, и Вы мне понравились! Мне трудно писать о себе, но попро-бую… J Андрей, 47 лет, разведен (очень давно). Рост 180, вес 82, седоватый брюнет, глаза серые, живу в Берлине, работаю. Люблю книги, музыку, прогулки и путешествия. Хотел бы встретить женщину, с которой было бы интересно во всех отношениях. Буду рад, если Вы ответите на мое письмо.
С уважением Андрей»

Таким образом, Андрей написал десять ответов, только меняя имена женщин. Когда на сле-дующий день он вернулся с работы и сел за компьютер, в его почтовом ящике оказалось три ответа. Он закурил и с волнением стал читать послания. Первое было от Татьяны, что жила в Дрездене, симпатичная блондинка сорока лет.

«Привет Андрей!
Мне понравилось твое письмо, поэтому я отвечаю. Жаль, что мы живем не в одном городе, так было бы проще встретиться, но пока можно переписываться. Или хочешь, я лучше по-звоню тебе? Я работаю в пиццерии. Сам понимаешь, что не заведующей. J А кем еще мож-но здесь работать? J Мой диплом никому не нужен, а жить надо. У меня сын шестнадцати лет. О нем нужно заботиться. По профессии я педагог, преподавала математику в средней школе. С мужем развелась два года назад, уже здесь. Спился он, понимаешь? Он и там был не подарок, выпить не дурак. Да ну его к дьяволу! Это я так написала, чтобы ты знал. В Германии я три года, год одна. Скучно.… Устала, тоска берет. Сын все со своими друзьями, а мне хоть на стену лезь! Вот и дала объявление. Пиши. Таня»

Виктор разочарованно перечитал письмо еще раз. Его покоробило фамильярное обращение сразу же на «ты» и откровенная глупость жительницы Дрездена. Ну, зачем было писать та-кое о муже в первом письме, если она даже не знает, с кем имеет дело? Пустая бабенка…
Второе письмо было от женщины из Москвы, подтянутой ухоженной брюнетки.

«Уважаемый Андрей!
Вы написали о себе совсем мало, но я решила ответить. Как Вы знаете, мне сорок три года. Дочь недавно вышла замуж и живет в Германии, в Дармштадте. Я работаю инженером в строительной фирме, довольно процветающей. Я человек прямой, поэтому хочу сразу знать, что Вы ждете от этого знакомства? Кратковременные связи меня не интересуют. Не хочу тратить на них ни свое время, ни душевных сил. Вы не написали, кем и где работаете. Каков у Вас уровень знаний немецкого языка? Дочь писала, что в Германии социальный статус во многом зависит именно от этого. Как давно и почему Вы развелись с женой? Не обижайтесь, что задаю, может быть, не очень корректные вопросы, но я человек реальный, поэтому хочу знать, с кем имею дело. С удовольствием отвечу на Ваше подробное письмо, если, конечно, мне понравится то, что Вы напишите. С уважением Венера»

Андрей подумал о том, что она слишком «реальна», что такая женщина не сможет дать ему то, чего он хочет: душевного тепла и нежности, радости от общения с нею. Отвечать ей он не стал. Третье письмо было от рижанки, хорошенькой рыжеволосой женщины с голубыми гла-зами тридцати восьми лет.

«Приветик! J
Ну, вот и ты, милый… Меня так обрадовало твое письмо, что я не спала всю ночь! Наша с тобой ссора разбила мое бедное сердечко. Пожалей меня, мой зайчик! Твоя кошечка совсем извелась без твоих ласковых слов. Я совсем не хотела тебя обидеть. Просто, когда ты позво-нил, у меня сидела подруга. А она такая проныра, такая сплетница! Я не могла с тобой гово-рить при ней. Котик, я сегодня дома, звони! Я тебе говорила, что моего кота тоже зовут Ва-ся? Но тебя я люблю больше! J Шучу, мой зайчик, не сердись! Целую тебя всего, мой един-ственный и любимый. Твоя кошечка»

Андрей еще раз недоуменно перечитал всю эту чушь, потом до него дошло, что дама перепу-тала адрес, и послание предназначалось не ему, а какому-то Васе, тезке кота. Он улыбнулся и удалил письмо. На следующий день писем не было, потом пришло еще два, на которые ему тоже не захотелось отвечать.

Первое было тоже от слишком «деловой дамы», которых он на дух не переносил, а второе от женщины, которая так хотела жить за рубежом, что была готова выйти замуж хоть за черта, лишь бы уехать. Эта навязчивая идея сквозила во всем ее письме. Андрей с грустью подумал о том, что бедность и нужда заставляют некоторых женщин буквально продавать себя. Но он ничем не мог ей помочь. Ему хотелось, чтобы его любили ради него самого. Он написал еще несколько писем по объявлениям, но уже без надежды устроить свою судьбу.
Не успел он отправить последнее из них, как получил послание, которое заставило учащенно биться его сердце. Оно было от Инны из Мюнхена, той, которой он написал самой первой. Она нравилась ему больше всех. Сорока двух лет, но выглядевшая на фото не старше три-дцати, стройная шатенка с задумчивыми карими глазами. У нее была дочь десяти лет. Инна жила в Германии всего два с половиной года и училась. Он с волнением прочитал письмо.

«Добрый вечер Андрей!
Извините, что не ответила Вам сразу. У меня не было возможности. Мы с группой ездили на несколько дней в Италию, в Рим. Конечно, это безумие с моей стороны – тратиться, живя на пособие, но я так мечтала посмотреть Ватикан! Это чудо.…Словно попадаешь в другой мир! Я сделала великолепные снимки. Я увлекаюсь фотографией. У меня уже несколько альбо-мов, где помещены фото самых красивых памятников архитектуры Мюнхена. Расскажите мне о Берлине. Какой он? Я много о нем читала; видела по телевизору, что сейчас там много новостроек, но еще не была в нем. И о себе напишите… Инна»

Андрей перечитал ее письмо раз десять. Оно нравилось ему, как и женщина, что его написа-ла. Он нашел сайт с ее объявлением и долго смотрел на фото. Он отдал бы несколько лет жизни, чтобы сейчас оказаться рядом с нею, почувствовать тепло ее рук и услышать ее го-лос. Как давно он не ощущал такого волнения, видя женщину! Андрей написал ответ.

«Добрый вечер Инна!
Спасибо за Ваше письмо. Честно говоря, я уже отчаялся его получить. Вы просили расска-зать меня о Берлине…. Может быть, Вам лучше его увидеть самой? Вы могли бы пополнить свой альбом новыми снимками. Обещаю быть хорошим гидом и показать Вам все достопри-мечательности города. J Я понимаю, что, возможно, немного тороплю события, но мне бы очень хотелось Вас увидеть, поговорить. Мне трудно писать письма, я совсем к этому не приспособлен… Андрей»

Он получил ответ через три дня, в течение которых сходил с ума от ожидания.

«Добрый вечер Андрей!
Я думала о том, что Вы предложили… Мне ужасно страшно: ведь я Вас совершенно не знаю…. Нет, я вовсе не думаю о Вас плохо, но я не могу.… Простите… Инна»

Андрей тяжело вздохнул. Ну, на что еще можно было рассчитывать? Какая нормальная женщина поедет в чужой город к совершенно чужому человеку после двух его писем, кото-рые почти ничего о нем не говорят? Неужели, он потерял ее? Андрей долго сидел за компь-ютером, пока, наконец, написал письмо.
« Добрый вечер Инна!
Это Вы меня простите…. Я поторопился, когда пригласил Вас в Берлин. Я понимаю, что должно пройти время, прежде чем Вы согласитесь встретиться со мной, если вообще когда-либо согласитесь…Можно, я пришлю свое фото? Может, я Вам не понравлюсь. Тогда к чему вся эта переписка? Вы очень красивая женщина, Инна.… И получаете, наверное, сотни пи-сем от мужчин.… А я хочу быть единственным…. Ваш Андрей»

«Добрый вечер Андрей!
Мне не за что Вас прощать…. Конечно, Вы можете прислать фото, но меня больше интере-сует Ваша душа и сердце… Инна»

Андрей тут же послал фотографию, где он стоял возле своей машины, улыбающийся и до-вольный от только что приобретенной покупки. На нем была короткая кожаная куртка и
джинсы. Машина была почти новенькая и блестела на солнце, радуя своего хозяина. Ответ он получил через два дня, и все это время клял себя на все лады, что послал именно это фото.
Наверное, Инна подумала, что он хотел похвастаться, и наказывает его молчанием.

«Добрый вечер Андрей!
Извините, что не ответила сразу — у меня компьютер барахлил, пришлось звать мастера. Очень хорошее фото… и Вы… Инна»

«Я чуть с ума не сошел, пока дождался ответ.… Не мучайте меня так, Инна… Ваш Андрей» — тут же ответил он и получил сообщение: «Я писала правду о РС…. Я никогда не лгу. Инна»

« Я не хотел Вас обидеть, правда…. Могу я Вам позвонить? Только не говори «нет»! Мне необходимо услышать твой голос.… Твой Андрей»

« Позвони…089/33287521»
Андрей стал набирать номер, пытаясь унять дрожь в руках, но тщетно. Эта женщина на-столько ему нравилась, что он ничего не мог с собой поделать. Она подняла трубку тотчас.
- Здравствуй, это я! – только и смог произнести он.
- Рада тебя слышать, Андрей,— услышал он мягкий, немного взволнованный голос,— Добрый вечер! – теперь он звучал более уверенно, но от этого не потерял своей прелести.
- Добрый вечер! Наконец-то я слышу тебя! У тебя приятный голосок, Инна.
- У тебя тоже красивый голос…
На какое-то время повисла пауза. Андрей подумал, о том, что забыл все те слова, которые хотел ей сказать. Теплые добрые слова…
- Расскажи мне о себе,— спасла положение Инна.
- Что ты хочешь, чтобы я рассказал? – спросил Андрей,— Что именно тебя интересует? – он набрался смелости, и теперь его голос звучал уверенно, даже немного нагловато.
- Расскажи, что тебе хочется,— тихо отозвалась она. Его тон смутил ее.
Андрей понял, что перестарался, и попытался придать голосу мягкие интонации, говоря следующую фразу, но он подвел его и предательски хрипел от волнения.
- Мне хочется только одного – встретиться с тобой! Я приеду на выходные в Мюнхен…. Мы должны друг друга увидеть и поговорить! Я ни о чем больше не прошу – только о встрече!
-теперь его словно прорвало, он говорил эмоционально и без остановки,— Я тебя ничем не обижу! Если я тебе не понравлюсь, я сразу же уеду! Позволь мне приехать! – сейчас его го-лос звучал требовательно и страстно,— Я не могу так больше! Скажи «да»!
- Да… — услышал он,— Только с одним условием….
- Я согласен на все твои условия!
- Если я тебе не понравлюсь, ты тоже сразу же уедешь. Никаких «ради приличия»!
- Ты сошла с ума! Я влюблен, как пятнадцатилетний мальчишка! Я не уеду! Я останусь, и мы проведем выходные вместе! Не бойся! Если ты не захочешь, ничего не будет…
Опять повисла тишина, которая исчерпала последние капли его самообладания.
- Да не молчи же! Не забирай у меня надежду!
- Да, я согласна.… А у тебя есть кто-то в Мюнхене, кроме меня?
-У меня в Германии никого нет, я один…. Был один…. Теперь у меня есть ты! – едва слыш-но произнес он, потом добавил: — Я знаю, о чем ты думаешь…. Я остановлюсь в отеле…

Андрей приехал в Мюнхен в пятницу вечером. Они встретились на центральном вокзале и какое-то время, молча, смотрели друг на друга.
-В жизни ты еще красивее, чем на фото,— наконец, произнес мужчина,— Здравствуй….
-Здравствуй, Андрей,— Инна протянула ему свою маленькую руку, которая буквально пото-нула в его огромной ладони. Здесь, в Германии, было принято здороваться за руку, и она уже успела перенять эту привычку. На ней были узкие брюки, изящные кожаные ботинки и курт-ка. Распущенные темно-рыжие волосы выгодно подчеркивали белизну кожи. У Андрея за-стучало в висках от взгляда ее выразительных карих глаз.
- Боже, я даже представить не мог, что ты так потрясающе красива! – восхищенно произнес он, затем поднес ее руку к своим губам,— Ты чудо, Инночка!
- Спасибо… — ее лицо озарилось счастливой улыбкой, отчего она стала еще красивее.
- А как тебе я? Не сильно страшный? – пошутил Андрей. Он продолжал держать ее руку, ухоженную и мягкую, с длинными накрашенными светлым лаком ногтями.
- Нет, не сильно! – с иронией отозвалась она,— Ты довольно симпатичен….
- Спасибо. Пойдем в какое-нибудь кафе, перекусим? – предложил Андрей.
Они сидели у окна за небольшим столиком и тихо разговаривали. Казалось, они знают друг друга всю жизнь – так хорошо и уютно было им вместе. Инна рассказала о том, что в России, в Самаре, она работала в местной газете журналисткой, но здесь из-за плохого знания языка удастся ли ей найти такую работу? Сейчас она учится на профессиональных курсах на мак-лера по недвижимости. Собственно, особого выбора у нее не было: ведь без немецкой «ко-рочки» придется всю жизнь работать за гроши, а ее гуманитарный диплом здесь не востре-бован. Ей учиться еще полгода, но она рада, что получила эти курсы.
- А где твоя дочь? – негромко спросил Андрей,— Ты оставила ее дома одну?
- Она у сестры,— просто отозвалась Инна, но, встретив напряженный взгляд мужчины, осек-лась,— Я ее попросила посидеть с Анастасией этот вечер.
- В каком она классе? – с интересом расспрашивал Андрей, думая о том, как она желанна ему. «Уложить бы ее сейчас на лопатки и целовать, целовать, целовать…»
- В третьем. Она год потеряла из-за незнания языка, сначала училась в подготовительном классе, где учили практически только немецкий и немного математику. Но сейчас Настя го-ворит уже лучше меня, передачи и фильмы смотрит только на немецком языке.
Подошел официант, забрал тарелки из-под бифштекса и поставил чашечки с кофе.
- Куда поедем сейчас? – спросил Андрей, в надежде услышать «ко мне».
- Ты оставил машину на стоянке? – Инна опустила глаза, чтобы только не встречаться с его взглядом, таким притягательным и пылающим от желания близости. Она тоже хотела этого сильного красивого человека. Как давно она не знала мужской ласки! Ну не может же она едва знакомого человека пригласить к себе домой! Это ведь дикость! Она маленькими глот-ками пила кофе и смотрела на скатерть, чувствуя, что он не сводит с нее глаз.
- Да,— ответил Андрей, обдумывая, как ее соблазнить. «Может быть, в машине? А как она воспримет, если он будет слишком настойчив? Вдруг, оскорбится и бросит его»? Терять ее он не хотел, – Мы можем покататься по городу, ты покажешь мне Мюнхен.
К ним снова подошел официант и спросил, как они будут расплачиваться: каждый за себя или кто-то один? Андрей улыбнулся и вытащил бумажник. Он был не из тех мужчин, кото-рые позволяют женщинам платить. Другое воспитание, другой менталитет… Он рассчитался и оставил чаевые, как и положено: десять процентов от суммы счета. Они прошли к стоянке и сели в темно-зеленый “Audi”*. Андрей обернулся, протянул руку и взял с заднего сидения букет цветов, потом положил их на колени женщине.
- Это тебе, Инна,— произнес негромко,— Извини, что сразу не подарил. Я никогда не знаю, как держать цветы, чувствую себя с ними совершенным идиотом.
- Спасибо, Андрей,— она поднесла розы к лицу и улыбнулась. Как приятно быть женщиной!
Как приятно, когда такой интеллигентный и красивый мужчина оказывает знаки внимания!

Они катались по городу, разговаривая на самые различные темы, не касаясь одной единст-венной, которая их интересовала: насколько далеко зайдет их знакомство. Андрей рассказы-вал о себе, о своей жизни, о том, как было ему тяжело первое время в чужой стране совсем одному, что он брался за любую подвернувшуюся работу, чтобы подзаработать денег. Потом друг помог ему устроиться в «Autohaus», где он держится вот уже третий год и зарабатывает вполне прилично. Несколько раз он ездил в отпуск в Россию навестить сына и невестку. Один раз был в Испании. Прелестный там отдых! А так, по двух — трехдневным путевкам объездил всю Европу. Собственно, жизнь в Германии ему нравится, он привык к ней.
Они заметить не успели, как пролетело несколько часов, и настала ночь. Оба понимали не-ловкость создавшегося положения. Провести ее вместе? Но они едва знакомы!
- Андрей… уже поздно,— тихо произнесла Инна,— Мне пора домой.
- Я понимаю…,— также тихо отозвался он,— Я отвезу тебя.
Они, молча, ехали еще минут сорок, пока добрались до дома, где жила Инна. Каждый думал о своем. Андрей остановил машину и взял ее за руку, нежно погладил пальцы.
- Как тебе сегодняшний вечер? Есть желание еще встретиться со мной? – спросил он хрипло.
- Да, Андрей… — она была тронута этой лаской,— Мы можем завтра провести день вместе.
- Мне не хочется с тобой расставаться, Инна…- вкрадчиво произнес он,— Может быть…
- Я не могу…- едва слышно отозвалась она,— Ты должен меня понять…
- О, кей! Я и не ожидал от тебя другого ответа. … Так завтра мы встретимся?
- Да, конечно… — Инна хотела уже выйти из машины, но Андрей задержал ее.
- Побудь еще минутку…. Не уходи так… — он держал ее руку в своих ладонях и перебирал тонкие пальцы,— Я влюбился в тебя, Инночка. Ты такая прелесть! И красива, как богиня…
- Спасибо, Андрей…- она понимала, что если задержится еще на какое-то время, то утратит всю свою решительность и уступит ему; чувствовала, что теряет остаток благоразумия от его обаяния и ласковых слов,— Спокойной ночи! – она осторожно высвободила руку и вышла из машины. Андрей вышел тоже и подошел к ней.
- Мы ведь не дети, дорогая… — сказал тихо,— Ты хочешь, чтобы я остался у тебя…
- Прошу тебя, не настаивай…. Я не могу так сразу…. Я должна привыкнуть к тебе.
- Извини! – Андрей взял себя в руки и негромко спросил: — Завтра принадлежит мне, верно?
Я позвоню утром, а потом за тобой заеду. Возьми с собой дочь, погуляем втроем. Сводим ее куда-нибудь,— предложил он.
- Не так скоро, Андрей… Я познакомлю вас позже…
- Да, ты права… Спокойной ночи… если это возможно…
- Спокойной ночи.
Инна пошла к подъезду, а Андрей с грустью смотрел ей вслед. Ему хотелось броситься за ней, догнать, уговорить, чтобы она позволила ему остаться, но он боялся потерять ее. Нельзя торопиться, если хочешь завоевать женщину. А он, действительно, хотел ее завоевать. Анд-рей увидел, как она достала ключи, потом открыла дверь и зажгла в подъезде свет. Через не-сколько минут осветились ее окна. Он вернулся к машине, завел мотор и медленно поехал по дороге, думая о том, что она сейчас делает. Наверное, уже переоделась и направляется в ван-ную, чтобы принять душ перед сном. Он призвал все свое воображение, чтобы представить ее раздетой, и от этого видения у него застучало в висках. Ему казалось, что он никогда еще не желал ни одну женщину, как эту. Андрей достал “Handy” и набрал номер, который знал уже наизусть. Никто не отвечал. Значит, она точно в ванной. Он отключил телефон и тяжело вздохнул. Какой смысл звонить, если она все равно откажет?
Андрей поставил машину на стоянке у ближайшего отеля и снял номер. Лежа в одинокой по-стели, он долго думал об Инне, пока его не одолел сон. Ему снилась она…. Они занимались любовью, и ему было очень хорошо, так хорошо, что он даже во сне чувствовал себя счаст-ливым. Инна целовала его и шептала, как сильно любит. Ее тонкие нежные пальцы скользи-ли по его телу, доставляя неописуемое блаженство. Это была не женщина.… Это была сама Любовь…

Инна вообще не могла уснуть. Она думала об Андрее, о том, насколько серьезно он к ней от-носится? Может быть, ему нужен только секс? Она получала множество писем на свое объ-явление именно с такими предложениями. Некоторые мужчины были готовы даже платить за это. Более интеллигентные из них называли это «оказывать материальную поддержку», гру-боватые предлагали деньги без обиняков, оговаривая цену, словно на рынке. Инна никогда не отвечала на такие письма. Писали также мужчины, которым хотелось «домашнего уюта и тепла», но пока никто из них не заинтересовал ее. С несколькими из них она даже встреча-лась, но Андрей был первым, с кем ей хотелось продолжать знакомство. Мало того, что он обладал каким-то особым, неотразимым обаянием, Андрей был очень красивым мужчиной. Инна недоумевала, почему при таких данных он до сих пор одинок. Ведь любая женщина была бы счастлива, иметь такого спутника жизни! Она вспоминала его мужественное благо-родное лицо, которое от улыбки утрачивало всю свою строгость и становилось добрым и от-крытым; вспоминала его крепкую спортивную фигуру и еще тепло рук…. Ей хотелось, что-бы эти руки ласкали ее, а губы, такие чувственные и красиво очерченные, целовали ее тело.
Пять лет назад Инна овдовела. Валентин, ее муж, разбился в автомобильной катастрофе. Это было для нее тяжелейшим ударом. В течение шести лет брака она была с ним счастлива. Ва-лентин был замечательным мужем и отцом, они прекрасно ладили, любили друг друга и имели общие интересы. Валентин тоже был журналистом, работал в той же газете, что и Ин-на, в спортивной хронике. В тот страшный день он загрипповал, у него поднялась темпера-тура, но у него было ответственное интервью, и, несмотря на все уговоры жены остаться до-ма, все же поехал к тому спортсмену. Все произошло по дороге. Инне позвонили через сорок минут после того, как он выехал из дома. Когда она приехала в больницу, он был уже мертв. Врач, который сообщил ей это страшное известие, тихо добавил, что ничего нельзя было сделать: Валентин скончался через десять минут после того, как его привезла машина скорой помощи, так и не придя в сознание. Инна, словно в оцепенении, слушала ужасный приговор. Ее сердце сопротивлялось верить в неумолимый удар судьбы: ведь еще несколько часов на-зад он был жив, улыбался ей, говорил теплые слова и обещал вернуться! Нет, этого не может быть! Это случилось не с ним, с ее любимым, это какая- то ошибка! Но разум упрямо повто-рял: «Он погиб…. Больше она никогда не увидит его улыбки, не услышит его голос. Все кончено». Мир вдруг обрушился вокруг нее…. Она издала нечеловеческий, почти звериный крик, словно смертельно раненное животное. Ее подхватили несколько пар заботливых рук. Когда Инна пришла в себя, первая мысль, что пришла ей в голову, была о дочери. «Боже! Что я скажу Анастасии»?! Потом были похороны, соболезнования близких, друзей семьи и сотрудников. Инна до сих пор не понимала, как могла все это пережить тогда. Но у нее оста-валась дочь, о которой она должна была заботиться. Само трудное было объяснить ребенку, что значит «погиб»…А малышка упрямо продолжала спрашивать, когда же «папа снова при-дет»? Она никак не могла поверить, что это навсегда, что он больше никогда не подхватит ее на руки, вернувшись с работы, и не расцелует в обе щечки.
Переехала в Германию Инна после смерти мамы, когда ее ничего уже не держало в России. Мать ехать не хотела, и всегда говорила, что хочет быть похороненной на «своей, русской земле». А в Мюнхене, сестра Инны, которая была старше ее на пять лет и имела дружную семью, все время толковала ей, что «невозможно быть всю жизнь одной». Собственно, она и склонила Инну дать объявление.
-Ты ничего не теряешь, дорогая! – говорила она мягко,— Ты такая красивая, такая умница! Посмотри, как оборачиваются мужчины тебе вслед! Не губи свою жизнь!
Инна и сама иногда чувствовала непонятную тоску, желание снова любить и быть любимой. С годами боль утраты потеряла первоначальную остроту, жизнь брала свое. Но у нее была дочь, и Инна часто думала о том, как воспримет Настя чужого мужчину? Во всяком случае, торопиться не следует: она не может травмировать ребенка…. Если она и захочет вновь уст-роить свою судьбу, то ее избранник будет добрым, отзывчивым человеком, который будет хорошо относиться к ее дочери.

Андрей позвонил в девять часов утра. Его голос звучал взволнованно и хрипло.
-Доброе утро, Инна. Я не разбудил тебя? – он сидел в машине и звонил с “Handy”.
-Доброе утро…. Нет, я уже встала. Как ты?.. — услышал он заботливый голос, от которого его сердце бешено застучало в груди,— Ты откуда звонишь? Из отеля?
- Нет, я в машине.… Выгляни в окно, золотце!
Инна подошла к окну и улыбнулась. Андрей помахал ей рукой и улыбнулся в ответ.
- Я рада видеть тебя, Андрей…
- Я тебя тоже, моя хорошая.… Пригласи меня на завтрак, солнце! — произнес он в трубку, на-блюдая за ее лицом в окне,— Я хочу посмотреть, как ты живешь…
Какое-то время она молчала и только смотрела на него. Он вышел из машины. Их взгляды встретились. Он уловил в ее глазах смятение, может быть даже оттенок страха.
- Я обещаю, что ничего не будет, Инна! – твердо произнес он,— Даю слово!
- Хорошо… — тихо отозвалась она, чувствуя, что едва держится на ногах от навалившихся на нее эмоций. Ей было страшно признаться себе самой, но она была влюблена в этого челове-ка. «Неужели, такое возможно? Она ведь совсем не знает его»
- Только закрою машину,— сказал он, едва сдерживая возглас радости.
Он позвонил в дверь через несколько минут. В руках он держал пакет с продуктами из мага-зина “Minimal”*, которые только что купил в надежде позавтракать вместе.
- Привет! – произнес он,— На, возьми это! — добавил он, протягивая пакет. Инна взяла его и с любопытством заглянула вовнутрь. Он спросил: — Можно войти, золотко мое?
- Да, конечно! Проходи, пожалуйста! – отозвалась с улыбкой женщина. Она была в джинсах и голубой блузке. Андрей еще раз подумал о том, как хорошо она сложена.
Он прошел в зал и огляделся. Комната была обставлена скромно, но со вкусом: большой ди-ван, шкаф, в котором аккуратно стояли книги, компьютерный стол с РС, принтером и скане-ром, тумбочка с телевизором и видеомагнитофоном и журнальный столик, на котором лежа-ла раскрытая книга. На окнах висели белоснежные занавески, на полу лежал светлый ковер. Андрей подумал о том, что здесь никогда не бывает мужчины, он чувствовал это каждой клеточкой своего тела. Он взял книгу и посмотрел автора.
- Я тоже люблю Сидни Шелдона,— произнес негромко,— Он хорошо пишет.
- Да…- Инна все еще стояла с пакетом, не зная, куда его деть.
- Пойдем завтракать! – предложил Андрей, видя ее смущение,— Я так голоден!
Инна была приятно удивлена тем, что он, деловито вытащив продукты из пакета, принялся ей помогать готовить к столу, сам заварил чай. Через несколько минут они сидели в ее не-большой, но уютной кухне и завтракали. Инна сделала Андрею несколько бутербродов с сы-ром и колбасой, он поблагодарил ее, думая о том, как приятно, когда такая красивая милая женщина ухаживает за ним, подливает чай и тихо спрашивает, хочется ли ему чего-нибудь еще? Да, ему очень хотелось…. Хотелось только одного: чтобы так было всегда….
Он сдержал свое слово и вел себя безупречно, ни одним словом или действием не показывая, как сильно хочет обладать ею. Для него было главным завоевать ее доверие. И это у него успешно получилось. Инна расслабилась и вела себя совершенно непринужденно, с улыбкой рассказывая о своих занятиях на курсах, о том, как она первое время совершенно ничего не понимала, но потом втянулась, и сейчас у нее неплохие результаты. После завтрака она при-брала со стола, потом позвонила сестре и поговорила с дочерью. Ее голос звучал так мягко и тепло, что Андрей с замиранием сердца думал, когда же она с ним будет так говорить, и бу-дет ли вообще? Чем больше он находился рядом с Инной, тем сильнее ощущал свою привя-занность к ней. Если бы он мог, он увез бы ее с маленькой дочкой к себе в Берлин прямо сейчас, и назвал своей женой. «Интересно, как бы она прореагировала, если бы он сказал ей об этом»? Но, он не стал рисковать. Ему было страшно потерять такую женщину. Тем не ме-нее, он не собирался откладывать это надолго: ему нужна жена, и ему слишком много лет, чтобы ждать годами!
Инна положила трубку и улыбнулась ему,— Какие у нас планы на сегодня? – спросила про-сто.
- Поедем в город! – негромко отозвался Андрей,— Ты ведь обещала показать мне Мюнхен.

Они весь день бродили по городу, посетили несколько музеев, зашли перекусить в кафе. День пролетел, словно один миг, все более сближая этих двух людей, еще недавно не подоз-ревавших о существовании друг друга. Они говорили обо всем на свете: о музыке, о литера-туре, о жизни в Германии и России, об отношениях между людьми. Андрей, сам не зная, по-чему, рассказал Инне о своем не сложившемся браке.
Они с Наташей поженились совсем молодыми, тогда оба учились на первом курсе института. Встречались почти полгода, когда Наташа забеременела. Ей пришлось взять академический отпуск, а Андрею перейти на заочное отделение института. Он устроился слесарем в авто-парк, а вечерами занимался. Семейная жизнь сразу как-то не сложилась. Молодые супруги вечно ссорились по пустякам, никто из них не хотел уступать другому. Возможно, беремен-ность Наташи делала ее раздражительной и непримиримой, а может быть, усталость Андрея способствовала разладу в семье, но их брак рушился день ото дня. Подливала масла в огонь и мать Наташи, вечно настраивая дочь против ее мужа. И зарабатывает он, дескать, мало, и по дому почти не помогает, и времени не уделяет молодой жене. Татьяна Григорьевна ви-дела в нем только все плохое, не замечая, что он стремится получить образование, что он ра-ботает по восемь, иногда десять часов в день, чтобы только заработать лишнюю копейку и обеспечить ее дочери приличную жизнь. Как-то незаметно, любовь прошла, отношения ста-ли банальными и обыденными, быт уничтожил всю романтику, которая была раньше, когда они встречались. Когда родился Виталик, все стало еще хуже. Наташа, за весь день намаяв-шись с ребенком, требовала, чтобы вечерами заботу о сыне брал на себя Андрей. А он, ус-тавший после восьмичасового рабочего дня, садился за письменный стол и писал контроль-ные или курсовые. Жена в бешенстве кричала, что «этот чертов институт ей не нужен, ей нужна реальная помощь мужа»! Теща вообще перестала разговаривать с зятем. Ей было очень жаль единственную дочь, которую она растила «не для такого холодного и равнодуш-ного человека»! Мать Андрея помочь в воспитании внука не могла, потому что работала. Видя, «как относятся к ее мальчику, который все силы отдает семье», она просила сына, «чтобы он только не бросал институт, чтобы получил высшее образование, чтобы всю жизнь ему не пришлось так тяжело работать, как сейчас». Тесть и свекор предпочитали молчать и не вмешиваться во все это. Каждый из них понимал, что Андрей, собственно, прав, что про-должает учебу. Эта была не мужская солидарность, а понимание его правоты, но тесть не вмешивался, чтобы не настроить против себя жену, а отец Андрея не хотел показать, что он на стороне сына. Дошло до того, что Наташа целыми днями находилась у родителей дома, забыв о своем собственном. Андрей приходил с работы, уставший, раздраженный, и сам го-товил себе ужин. Таким образом, конфликт усугублялся, и однажды перешел в развод. В то время Виталику было почти три года. Андрей, едва услышав слово «развод», сразу ответил «да». Потом был суд, их развели без особого скандала, но Андрей остался практически ни с чем. Все имущество отсудила Наташа. Он не возражал: ведь с ней остался Виталик, которого он очень любил. Бывшая жена позволяла ему по воскресеньям встречаться с сыном и прово-дить вместе время. Вскоре она снова вышла замуж, как считала ее мать, «очень удачно», за одного из преподавателей в институте, где продолжала учебу после академического отпуска. Виталика устроили в детский сад, и Андрей частенько забирал его вечерами, когда Наташе с ее новым мужем нужно было куда-то пойти. У нее с «бывшим», как она называла его, были теперь прекрасные отношения, когда они не жили вместе, под одной крышей. Андрей про-должал работать и учиться, время от времени заводил себе подружку, но жениться не соби-рался. Первый неудачный брак отбил у него это желание, казалось, навсегда. Он работал сначала главным механиком, когда окончил свой Автодорожный институт, а потом инжене-ром в Автопарке. Он заметить не успел, как пролетели годы. Ему было уже за сорок. Сын вырос, но они сохранили теплые родственные отношения, часто виделись.
В Германию Андрей уехал, потому что хотел лучшей жизни. Терять ему особо было нечего. Там, в России, у него остались его старики, сын и сестра. Он надеется их всех перетянуть, но родители не решаются. Он уехал по статусу контингентного беженца *…
- Мне очень неприятно это спрашивать, Инна…. Но я должен знать.… Как ты относишься к тому, что я еврей? – его голос звучал напряженно и жестко, может даже, немного грубо.
- Я рада,— она улыбнулась своей милой очаровательной улыбкой,— Я хотела спросить у тебя тоже самое, но ты меня опередил. Почему ты всегда так торопишься?
Раскатистый счастливый смех Андрея, заставил обернуться двух стареньких элегантно оде-тых дам, которые прогуливали собачек. Пудель и болонка остановились, с любопытством посмотрели на двух смеющихся людей, и равнодушно отвернувшись, последовали за своими хозяйками. А эти двое, взявшись за руки, о чем-то теперь говорили.
-Первые полгода, когда я учился, то получал социальное пособие, потом работал, где при-дется, пока не нашел хорошее место. Сейчас у меня в жизни есть все, кроме одного: челове-ческого тепла,— негромко произнес Андрей.
- А твой диплом? Его признали? – с интересом спросила Инна.
- Да. Технические дипломы все признают. Только не всем везет получить хорошую работу.
Они провели вместе весь день и вечер. Им было вдвоем хорошо и легко.
- Знаешь, ты, словно солнышко, согреваешь меня своим теплом… — произнес вдруг негромко Андрей, когда они сидели в парке на скамейке. Рядом с ними по земле прогуливались голу-би, обхаживая своих голубок, деловито выпятив грудки и мелодично воркуя. В этом году была какая-то особенная, пьянящая весна, которая будоражила кровь и волновала сердце. Почки на деревьях набухли, и маленькие светло-зеленые листочки уже рвались на свободу навстречу новой жизни. Время от времени прилетал шмель и садился на цветок.
- Ты позволишь приехать мне снова, Инна? – спросил мужчина, взяв ее за руку. Его серые глаза напряженно следили за ее лицом. Он знал, что нравится ей, но ему хотелось услышать.
- Да…. Ты знаешь это… — ответила она тихо, и он почувствовал, как затрепетали ее пальцы в его ладони. Он сжал легонько ее руку и поднес к своим губам.
- Я теперь не смогу без тебя, моя хорошая.…Даже представить не мог, что так скоро влюб-люсь.… Вроде бы уже не мальчишка… — он улыбнулся,— Почему ты молчишь?
-Я слушаю тебя… — Инна тоже улыбнулась.
- Что ты думаешь об этом? – теперь его лицо стало серьезным.
- Мы должны лучше узнать друг друга… — уклончиво ответила она.
- Ты права.… Только не мучай меня долго, ладно?
- Я совсем не буду тебя мучить, Андрей.… Дай мне время…. Совсем немного времени…
- Ты просто чудо! – он снова улыбнулся,— С тобой так хорошо! Ты такая естественная! Мне нравится твоя искренность… — он облегченно вздохнул и вытащил из кармана сигареты.
Они закурили. Какое-то время молчали, обдумывая этот разговор. Они оба хотели быть вме-сте и знали это. Вероятно, истинная любовь всегда рождается сразу, вдруг. Две родственные души тянутся друг к другу и мечтают соединиться, но разум диктует свои условности. Им обоим хотелось близости, но они боялись совершить ошибку. Жизненный опыт научил обо-их взвешенно принимать решения и не торопиться. Слишком тяжелым и болезненным было бы разочарование. И в глубине души Андрей был даже благодарен Инне за эту сдержан-ность, хотя ему неумолимо хотелось ее поцеловать. Он смотрел на ее чувственные губы и вспоминал сон, который видел минувшей ночью, когда эти губы ласкали его и шептали о любви. Он думал о том, как много понадобится Инне времени, чтобы уступить и стать его женщиной? Сколько раз ему придется приехать в Мюнхен, чтобы забрать ее в Берлин?
- Я сегодня уеду, дорогая… — тихо произнес Андрей.
Инна кивнула и ничего не ответила. Что она могла сказать? Какой ему смысл ночевать в оте-ле, если утром все равно надо уезжать? Ведь ему необходимо хоть немного отдохнуть перед напряженной рабочей неделей.
- Я люблю тебя… — услышала она. Его голос звучал глухо, словно издалека,— Я хочу, чтобы мы были вместе. Мы оба свободны, не так ли? Что нам мешает?
- Андрей… прошу тебя.… Не надо меня торопить! – взволнованно отозвалась Инна,— Ты ведь знаешь: у меня дочь. Я не могу так резко изменить ее жизнь!
- Я буду к ней хорошо относиться…
- Я знаю….
-Мне сорок семь, Инна…Я хочу устроить свою судьбу.… С тобой устроить…
Она повернула к нему голову и посмотрела в глаза. Потом опустила ресницы. Она прочла в его взгляде любовь, нежность и что-то еще…Ей было трудно понять, что, но, кажется, боль...
- Знаешь, мне страшно… Я так долго жила одна…
- Я понимаю, поэтому не тороплю тебя.… Но, я должен знать, могу ли я надеяться?
- Да, Андрей… — услышал он и почувствовал себя самым счастливым человеком на свете. Он был уверен, что она сдержит слово.
Ночью он уехал в Берлин, окрыленный надеждой на скорую счастливую жизнь. Он не знал тогда, сколько препятствий встретит их любовь, сколько им придется пережить, чтобы со-единиться! По дороге он звонил ей и говорил, как сильно любит. Когда он позвонил из дома, наверное, в десятый раз, она тоже сказала, что любит его.
Уезжая на работу, Андрей написал ей на Е-маил сообщение:

«Солнышко мое, ты, наверное, еще спишь. Прости, что всю ночь мучил тебя своими звонка-ми. Я хотел снова и снова слышать твой голос. Не дождусь пятницы, чтобы увидеть тебя, со-кровище мое. Люблю… скучаю…целую.… Твой Андрей»

Днем он зашел в интернет с работы и застал ее письмо:

« Я тоже по тебе скучаю… мой любимый…»

Андрей не мог дождаться вечера, чтобы позвонить ей. Они говорили по телефону больше часа, он сам не мог бы сказать, о чем, но находились нужные слова, подсказанные сердцем.
Потом они написали друг другу с десяток писем, не отходя от компьютеров весь вечер. За полночь, после пожеланий доброй ночи, Андрей вошел в сайт, где нашел объявление Инны, чтобы еще раз посмотреть на ее фотографию. Объявление было снято. Он улыбнулся: какая она все-таки умница! Конкуренты были ему не нужны. Он тут же написал ей.

«Доброе утро, любимая.… Пришли мне свое фото, чтобы я мог смотреть на тебя, когда меня заедает тоска. Осталось четыре дня, любовь моя,— и мы снова будем вместе.…Не могу дож-даться! В пятницу постараюсь приехать пораньше. Люблю тебя… Целую твой Андрей»

«Я буду ждать тебя, дорогой.…Высылаю фото, как ты просил. Я тоже вечерами смотрю на тебя, когда мне совсем грустно. Как жаль, что мы живем в разных городах…»

« Я приехал бы к тебе, даже если бы ты жила на краю Земли…»

Наконец-то закончилась неделя ожидания, и наступила пятница. Андрей приехал прямо к Инне домой. Его ждал великолепный ужин и прелестная любящая женщина. Он привез ей цветы и конфеты, торт, фрукты, а еще красивую и очень дорогую куклу для Анастасии, чем очень растрогал свою возлюбленную. Они ужинали при свечах за красиво сервированным столом и тихо разговаривали.
- Боже, поверить не могу, что снова тебя вижу! – Андрей наполнил бокалы,— За тебя, родная!
- И за тебя, дорогой,— мягко отозвалась Инна. Она была в изящном темно-зеленом костюме, который очень шел ей. Приталенный жакет и узкая короткая юбка подчеркивали красивую фигуру и стройные ноги в дымчатого цвета чулках и модных туфельках. Умело подкрашен-ная, с красиво уложенными волосами, она выглядела неотразимо.
- Ты потрясающе выглядишь сегодня, сокровище мое! – Андрей положил на ее руку свою ладонь,— Я, как сумасшедший, летел к тебе – так хотелось поскорее увидеть.
То, что произошло в следующий момент, повергло его в шок. Инна заплакала. Несколько се-кунд он, словно молнией пораженный, не мог прийти в себя, но в следующий момент оказал-ся у ее ног и утешал ласковыми словами. Андрей не мог понять, чем так расстроил ее? Что он сказал, что вызвал эти слезы?
-Любимая моя, прости, я не хотел,— шептал он,— Я не хотел тебя обидеть…. Я даже не знаю, в чем моя вина, но все равно прости. Я не могу видеть твои слезы…. Дорогая моя…
Его нежные теплые слова сделали свое дело. Инне удалось взять себя в руки, она немного успокоилась, вытерла слезы, долго молчала, потом тихо произнесла:
-Это ты меня прости, мой дорогой…
Андрей взял ее руки в свои, поцеловал сначала одну, затем другую, потом заглянул в глаза. В них была безграничная любовь к нему и страх потерять.
- Что с тобой, голубка? – мягко спросил он,— Ты не доверяешь мне?
- Нет, все не так… Ты… Ты должен пообещать мне, что никогда не будешь ездить на боль-шой скорости.… Если с тобой что-то случиться, я умру…. – отозвалась едва слышно Инна.
- Ну, конечно, родная! – он облегченно вздохнул, но тут только понял, что произошло. Он чувствовал себя настоящим идиотом. Надо ж было ему сказать такое! Как он не подумал? Она ведь вдова.… Наверное, ее муж погиб в автокатастрофе… — Прости…
Андрей обхватил руками ее колени и стал целовать их. Она вздрогнула.
- Я люблю тебя, Инна,— произнес он хрипло,— Но, если ты не хочешь…
- Я хочу… – услышал он,— Я тоже тебя люблю…
Андрей поднялся и протянул ей руку. Она встала. Он обнял ее и поцеловал в губы. Сначала очень нежно, едва касаясь их своими, потом более настойчиво, поддаваясь нахлынувшей на него страсти. Его язык, раздвинув ее зубы, проник вовнутрь, вырывая из ее груди сладост-ный стон. Он ласкал ее небо, а его руки соскользнув со спины, теперь поднимали короткую юбку и гладили бедра. Она прижималась к нему, обнимая его за плечи.
-Пойдем в спальню, дорогая,— шепнул Андрей ей на ушко,— Там нам будет уютнее.
Инна кивнула, одернула юбку, потом взяла его за руку и повела в спальню. Андрей снова обнял ее, но теперь очень трепетно, осторожно, потом поцеловал в губы.
- Можно, я сам тебя раздену, милая? – тихо спросил он,— Мне так хочется этого…
- Да, любовь моя…
Андрей, ласково улыбаясь, стал расстегивать пуговицы жилета, затем снял его. Он увидел черный кружевной бюстгальтер на тоненьких бретельках, из которого соблазнительно вы-глядывала белоснежная грудь. Он со страстью прижался к ней губами. Инна погладила его темные с проседью волосы. Она испытывала непередаваемую нежность к этому человеку, который растопил лед в ее сердце своей любовью. Андрей расстегнул замок на ее юбке, она тотчас соскользнула на пол. Инна была в чулках на изящной кружевной резинке и черных крошечных трусиках. Андрей сел на корточки, снял одну туфельку, затем другую.
- Ты супер! – прошептал он, стягивая чулок и целуя оголенную коленку,— Красавица!
Он снял второй чулок и поднялся. Его руки потянулись к крючочкам и петелькам на бюст-гальтере. Они поддались сразу, без сложностей. Андрей погладил обнаженную грудь.
- Какая ты вся беленькая,— произнес он с восхищением,— Давно не была на море?
- Никогда не была,— Инна улыбнулась, потом тихо добавила: — Дальше я сама, дорогой…
Она юркнула под одеяло и искоса смотрела, как Андрей срывал с себя одежду. Казалось, и минуты не прошло, как он залез к ней под одеяло, совершенно голый, и принялся целовать. Инна отвечала на его поцелуи, нежно обнимала и шептала, как сильно любит. Одним движе-нием он стянул с нее трусики. Его красивое крепкое тело теперь прижимало ее к постели, доставляя неописуемое блаженство. Как восхитительно было ощущать его силу и мощь! Он брал ее уверенно и умело. Чувствовалось, что у него богатый сексуальный опыт. Его горячее дыхание буквально обжигало. Андрей целовал ее лицо, грудь, шею, губы. Как было неожи-данно прекрасно принадлежать ему! Инна гладила его плечи и спину, волосы.
- Любимая… ты чудо… — хрипло шептал Андрей,— Я с ума схожу по тебе!
- Нет, чудо это ты…
- Я тебя люблю больше самой жизни…
- Мой родной… любимый…
Они почти одновременно почувствовали кульминацию страсти. Мир вдруг вспыхнул яркими красками, и этот мир принадлежал им. А чуть позже, он, обессиленный, зарылся лицом в ее длинные ароматные волосы и сказал «люблю». Инна порывисто обняла его.
- Ты просто сказка! – Андрей поднялся, взял сигареты, прикурил, одну протянул ей. Затем взял с тумбочки пепельницу и поставил на одеяло,— Я тоже курю в постели, милая…
Инна прижалась к нему и ничего не ответила. Она просто улыбнулась ему. Ее лицо было озарено тем особым светом, который излучает женщина, когда она любима и любит сама.
- Мы созданы друг для друга, мое сокровище,— Андрей тоже улыбнулся, думая о том, как прекрасно жить, когда тебе принадлежит любимая женщина, такая красивая и нежная.
Инна поцеловала его в плечо и кивнула. Она во всем была с ним согласна.
Андрей докурил и затушил сигарету, затем с нетерпением посмотрел на Инну.
-Еще тебя хочу! – произнес он ласково,— Ты специально долго куришь, чтобы мучить меня?
Она затушила сигарету. Он убрал пепельницу с одеяла, потом обернулся.
- Почему ты все время молчишь, голубка? Что-то не так?
- Это от счастья, дорогой,— она улыбнулась так светло и радостно, что рассеяла все его со-мнения,— Мне нравится слышать твой голос…. Я люблю его, как и все в тебе…
- Я тоже в тебе все люблю…
Им снова было необыкновенно хорошо. Снова нескончаемые ласки уносили их в прекрасный мир, мир их любви, который распахивал перед ними ворота в рай. А чуть позже Андрей, об-нимая свою утомленную и сияющую возлюбленную, шутливо произнес:
- Ты будешь кормить меня сегодня или я еще не заслужил?
Инна сделала вид, что серьезно задумалась, потом весело рассмеялась:
- Ну, если ты так настаиваешь, пойдем, дорогой! Только отвернись! – она села в кровати, прикрыв одеялом грудь,— Отвернись, проказник!
- И не подумаю! – также весело ответил ей Андрей,— Я буду на тебя смотреть….
- Прошу тебя, милый,— Инна перестала смеяться,— Я должна привыкнуть к тебе.
Мужчина отвернулся. Инна оделась, потом оделся он. Они снова устроились за столом на-против друг друга. Андрей налил в бокалы вино и счастливо улыбнулся.
- Радость моя, ты даже представить не можешь, как мне с тобой хорошо! За тебя, Schatz* !
- Спасибо, мой родной,— мягко отозвалась она,— И за тебя…
Они выпили. Андрей с аппетитом ел все яства, которые с заботой и любовью приготовила хозяйка: несколько легких салатов, запеченное в духовке мясо, картофель фри и жареные грибы. Мясо и картофель Инне пришлось подогреть, потому что все остыло, пока они были в спальне. Но она сделала это с радостью, ей нравилось кормить любимого мужчину.
- Ты божественно готовишь, моя кошечка,— ласково произнес он, отправляя в рот солидный кусок мяса,— Я уже забыл, когда ел домашнюю еду! – он улыбнулся.
- Чем же ты питаешься? – озабоченно спросила Инна. Сама она ела совсем мало, только подкладывала лучшие кусочки в тарелку своему любимому,— Разве ты не готовишь себе?
- Нет, конечно! – он пожал плечами,— Я покупаю пиццу или котлеты, подогреваю в микро-волновой печи и ем. А так обычно обхожусь бутербродами. Одному ничего не хочется… — он немного помолчал, потом вдруг добавил: — Устал я от холостяцкой жизни, детка…
Какое-то время оба молчали. Андрей снова налил в бокалы вина и предложил выпить.
- Инна… Я не вижу смысла тянуть с браком, если мы любим друг друга….- веско произнес он,— Я знаю, что ты скажешь.… Но, я не верю, что время что-то решает…. Люди могут года-ми встречаться, но так и не узнать друг друга… Я хочу жениться на тебе, детка.… И, пожа-луйста, не отказывай мне! Ты хотела найти мужчину — ты его нашла…. Я буду тебе хорошим мужем, буду любить тебя и Анастасию. Я уже вас обоих люблю, милая…
Он говорил негромко, но убедительно. Они переедут к нему в Берлин, он снимет большую квартиру, чтобы у девочки была отдельная комната. Он достаточно зарабатывает, чтобы дос-тойно содержать семью. Они должны быть жить вместе, одной семьей.
- Дорогая, радость моя! Почему же ты молчишь? – тихо спросил Андрей,— Ты согласна?
- Да… — отозвалась так же тихо женщина,— Но я ведь должна закончить учебу!
- Я об этом думал… Целых полгода! Я не выдержу, родная моя! Ты можешь получить какие-нибудь курсы в Берлине,— мягко возразил Андрей,— Я не хочу ждать, детка…
- Я с таким трудом получила эту школу! – произнесла Инна,— Позволь мне доучиться!
Это «позволь» и влюбленный взгляд ее выразительных карих глаз заставили его почувство-вать себя самым счастливым человеком на свете. Он теперь нисколько не сомневался в ее любви и преданности ему. Он понял, какая отныне лежит на нем ответственность за эту хрупкую нежную женщину и ее дочь, понял, что все важные решения лежат теперь на нем.
-Хорошо, ты доучишься.… Но брак мы заключим в самом ближайшем будущем! – произнес он тоном, не допускающим возражений,— Все остальное разрешимо!
- Как скажешь, милый! – она ласково улыбнулась, а он в который раз подумал о том, как она необыкновенно женственна и прекрасна.
Они почти всю ночь говорили, строили планы на будущее и прерывались только, когда страсть бросала их в объятья друг друга. И опять это было необыкновенно хорошо и пре-красно. Они проснулись поздно, долго нежились в постели, шутили, весело спорили о том, кто кому будет приносить кофе в постель, потом вместе отправились на кухню. Пока Инна мыла посуду, оставшуюся после вчерашнего вечера, Андрей нарезал колбасу, сыр и заварил чай. Они устроились рядышком, на крохотной кухне, но им было радостно и уютно. Инна разливала по чашкам чай, с улыбкой поглядывая на то, как умело делает ее возлюбленный бутерброды. Она подумала о том, как одиноко и тоскливо, должно быть, живется ему в его холостяцкой квартире, и у него сжалось сердце при мысли об этом.
- Какие у нас планы на сегодня, радость моя? – услышала она.
- Решай сам, дорогой,— отозвалась тихо, продолжая думать о его жизни.
- Я хочу, чтобы ты познакомила меня с Анастасией… — негромко произнес он, затем посмот-рел в ее лучистые глаза,— Ты говорила ей обо мне? – вкрадчиво спросил он.
- Да, милый… Она умная девочка и отнеслась к этому с пониманием…
Андрей почувствовал в ее голосе напряжение и положил на ее руку свою ладонь.
- Все будет хорошо, родная…. Мы поладим с ней, вот увидишь! – успокоил он ее.
Сестра Инны жила недалеко. Пока Инна сходила за ребенком, Андрей забрал машину со сто-янки и подъехал к дому. Анастасия оказалась красивой воспитанной девчушкой, очень по-хожей на свою мать. Ее темно-рыжие густые волосы были аккуратно расчесаны и заплетены в косу, карие глаза с интересом смотрели на незнакомца. Он протянул руку и улыбнулся. Она вложила в нее свою маленькую ладонь и тихо произнесла имя.
- Да ты настоящая маленькая леди! – он пожал ее ручку,— меня зовут дядя Андрей…
- Я знаю,— отозвалась малышка и тоже улыбнулась. «Леди» ее еще никто не называл.
- Куда тебе хочется поехать, Анастасия? – мягко спросил мужчина. Он совершенно не знал, как обращаться с маленькими девочками, поэтому немного волновался. Андрей понимал, что ему совершенно необходимо установить контакт с ребенком, чтобы заполучить ее мать.
- Давайте поедем в парк! – предложила она, потом посмотрела на свою маму,— Там так хо-рошо! Можно покататься на качелях!
Инна села на переднее сиденье рядом с Андреем, а Анастасия сзади. Она немного освоилась и теперь без умолку болтала, отвечая на вопросы мужчины. За полчаса, что они ехали, Анд-рей узнал, как зовут всех ее подруг, школьную учительницу, соседскую собаку, узнал, какое мороженое она любит, что хорошо умеет нырять и плавать, и множество других важных ме-лочей из жизни девочки. Она увлеченно обо всем рассказывала, чувствуя к себе неподдель-ный интерес этого открытого человека. В парке Инна, сидя на скамейке, с улыбкой наблюда-ла, как Андрей ловко и в тоже время бережно подхватывал ее дочь, когда та с веселым сме-хом скатывалась с горки вниз и кричала ему «лови». Потом они долго гуляли, любуясь про-бившимися кое-где первыми крокусами и подснежниками, кормили голубей крошками хле-ба. Анастасия бегала по аллеям, то и дело обращая внимание взрослых на какой-нибудь но-вый цветок. Потом она устала, взяла Андрея за руку и стала задавать тысячи вопросов, на которые он всегда находил ответ. Теперь он уже не был для нее незнакомцем, как несколько часов назад, она всем своим видом показывала ему свое расположение.
- Зайдемте в кафе, перекусим! – предложил Андрей,— А потом сходим куда-нибудь.
Они устроились за уютным столиком у окна. Мужчина был приятно удивлен, как правильно ведет себя за столом девочка, как умело пользуется ножом и вилкой, как она хорошо воспи-тана. В кафе Анастасия больше молчала, только время от времени из-под полуопущенных ресниц наблюдала за взрослыми. Она чувствовала, что они любят друг друга, и что в ее жиз-ни свершилось что-то очень важное с появлением этого человека. Он нравился ей, она одоб-ряла выбор матери. Андрей, почти не прилагая никаких усилий, завоевал доверие этой ма-ленькой девочки, которая долго не знала мужскую заботу и внимание. Он заказал на десерт ее любимое мороженое, чем очень растрогал ее саму и маму.
- Ты это запомнил?! – удивленно спросила малютка,— Просто невероятно!
- Как я мог забыть, если это касается тебя? – искренне произнес он и улыбнулся.
Вечером они ужинали у сестры Инны. Александра и Григорий приняли его запросто, без це-ремоний. Они оба были его возраста, приятные, гостеприимные люди. Их старший сын, Ге-оргий, наскоро перекусив, отправился на дискотеку с друзьями. А дочь Лера, двенадцатилет-няя милая девчушка предложила Анастасии покататься на роликах. За столом, который бук-вально ломился от всевозможных закусок, велась неторопливая беседа обо всем понемногу, но в основном о жизни в Германии, о том, где лучше устроиться на работу, об образовании детей, о тех смешных историях, которые приключались с каждым в самом начале жизни в Германии. Григорий рассказал такой случай. Александра послала его за продуктами в боль-шой супермаркет. Он почти все взял, что она просила, только не мог найти курицу. Все ос-ложнялось тем, что он забыл ее название по–немецки. Как назло, никого из русских он тоже не встретил, чтобы узнать у них, как это здесь принято. Но, как известно, наши люди отли-чаются смекалкой. Он подошел к продавщице, вытащил из коробочки яйцо и с самым серь-езным видом, на какой был способен, спросил:
- Entschuldigen Sie bitte! Wo ist seiner Mutter? *
- Wie bitte? * — растерянно отозвалась девушка,— Keine Ahnung! * .
Потом до нее дошло, что хочет покупатель. Она с милой улыбкой повела его в нужный от-дел, достала из морозильной камеры курицу и спросила, это ли он хочет купить? Григорий радостно закивал, поблагодарил и покатил свою тележку к кассе, все время оглядываясь. Де-вушка, прикрыв ладонью рот, едва сдерживала смех. Он наклоном головы выразил ей свою признательность. Она тоже наклонила свою хорошенькую головку и улыбнулась. Теперь, когда он приходит в этот магазин, она всегда вежливо здоровается со «смешным русским».
Александра тоже рассказала интересную историю. Как-то приходит к ним сосед с верхнего этажа. В руках у него большой пакет. Он объясняет, что в нем мороженое, которым он хочет угостить детей. Плохо владея тогда немецким языком, Александра поняла, что он просит ос-тавить пакет на хранение в их морозильнике. Она забирает пакет у него из рук и говорит, что все ОК. Через две недели они по Angebot* купили мясо, которое надо было заморозить. Александра посылает сына, который лучше владеет немецким, к соседу. Георгий, принося тысячу извинений, объясняет ему, что они купили мясо, но их морозильная камера в холо-дильнике недостаточно большая. Сосед никак не может понять, какое отношение имеет он к их купленному мясу. Георгий сбивчиво спрашивает, не мог бы сосед забрать назад свое мо-роженое, чтобы освободить место? Сначала тот в недоумении, как можно оставить на хране-ние свои продукты в холодильнике соседей, потом делает вывод, что у русских это так при-нято, и широко улыбается.
-Das ist Geschenk! * — говорит он вежливо,— Essen Sie bitte!*
Георгий поблагодарил и вернулся домой. Они все долго смеялись над этой историей. Сосед теперь, встречая их, всегда весело улыбается и справляется об их делах.
Инна с Андреем просидели допоздна. Девочки вернулись и отправились спать. Анастасия перед сном спросила у Андрея, когда он снова к ним приедет? Он был тронут и взволнован-но ответил, что будет очень рад, если она со своей мамой приедет к нему в Берлин на сле-дующие выходные. Он покажет им город, сводит ее в детский театр и парк, где полно инте-ресных аттракционов. Андрей уехал утром, после завтрака. Расставание было тяжелым, ему мучительно не хотелось уезжать, а ей отпускать его. Он несколько раз звонил по дороге до-мой и говорил, как сильно ее любит, что без нее его жизнь совершенно пуста и никчемна. Она отвечала ему, что также его любит, и просила быть осторожным. Они договорились, что Инна с дочерью приедут к нему в субботу. Едва он вернулся домой, как тотчас включил компьютер и отправил ей сообщение.
« Дорогая, я приехал домой, но сердце мое осталось с тобой. Уже скучаю, как сумасшедший! Знаешь, мне пришла в голову мысль…. Ты должна приехать среди недели, чтобы мы подали документы для заключения брака. Standesamt* в субботу не работает. Сообщи, что ты ду-маешь об этом, детка. Целую твои глазки, сладкая моя. Твой Андрей»
Инна ответила тотчас телефонным звонком. Андрей взял трубку и устроился на диване.
- Дорогой…- она вдруг замолчала, потом собралась с силами,— Ты это серьезно?
- Серьезней просто быть не может, родная. К чему тянуть, если все решено? – мягко отозвал-ся он,— Ну, почему ты молчишь, солнце мое? Ведь ты же сказала «да»!
- Да… Я приеду, милый,— ее голос звучал взволнованно, но радостно,— Я тебя люблю…
- Я тоже тебя люблю, поэтому хочу, чтобы ты была со мной. Как Анастасия?
- Она от тебя в восторге…. Целый день только и слышу «дядя Андрей». Как тебе удалось?
- Она славная девочка… — его тронуло такое теплое отношение к нему ребенка,— Бери ее с собой, и приезжайте завтра же! Иначе я с ума сойду.
- У нее занятия в школе, милый. Я приеду сама. Завтра отпрошусь у преподавателя.
- Перезвони мне, как решится вопрос, Инна.
Она приехала во вторник рано утром. Андрей встретил ее на вокзале, крепко прижал к себе и поцеловал в губы. Его серые глаза излучали любовь и радость от встречи.
- Как доехала, счастье мое? – заботливо спросил он,— Сильно устала?
- Нет, совсем не устала,— отозвалась она мягко,— Ты сегодня работаешь?
- Отпросился, детка. Шеф отпустил без разговоров. Поедем! Машина недалеко.
В Standesamt у них приняли документы и сказали, что придется подождать три месяца. Такой порядок. После этого они зашли перекусить в бистро. Андрей допил свой кофе и закурил. Он был доволен собой, Инной и всем окружающим миром. Скоро эту нежную красивую жен-щину, что сидит напротив, он назовет своей женой, она приедет к нему со своей маленькой дочкой и останется навсегда.
- Знаешь, я завтра должна быть на занятиях, милый,— прервала она его размышления.
- Так скоро? – потрясенно спросил он,— Ты хочешь сегодня уехать?
- Я не хочу, но должна, дорогой… Мне надо купить билет на поезд.
- Черт! Черт! Черт! – выругался Андрей,— Почему?! Я не отпущу тебя!
- Милый, я еле отпросилась! Я пообещала, что завтра буду….
В конце концов, они нашли компромисс. Андрей купил билет на самолет на ночной рейс. Таким образом, они могли быть вместе еще пятнадцать часов. Они провели их у него дома, предаваясь любви. Время пролетело, как один миг. Они заметить не успели, как пора было ехать в аэропорт. И опять прощание было тягостным, согревала одна надежда на скорую встречу в субботу. Инна твердо пообещала, что приедет с дочерью по билету выходного дня.* Она не сдержала свое обещание, потому что Анастасия неожиданно загрипповала. У нее поднялась температура, начался насморк и сильные головные боли. Андрей в отчаянии, что не увидит их, и сам не сможет приехать из-за того, что оставалось мало времени на доро-гу, звонил несколько раз в течение дня и справлялся о здоровье девочки. Они с Инной подол-гу говорили, потом обменивались сообщениями через интернет. В воскресенье Инна позво-нила и сказала, что Анастасии уже лучше. А в среду Андрей, не выдержав разлуки, примчал-ся среди ночи в Мюнхен, чтобы только увидеть свою возлюбленную. У них было всего не-сколько часов, но каких счастливых! На Oster * Инна с Анастасией приехали в Берлин. У обоих были каникулы, и они погостили у Андрея неделю. Он не работал в праздничные дни и мог уделить им все свое время. Он показал им город, водил в театр, в музеи, на различные аттракционы. Анастасия еще больше привязалась к нему, между ними возникли прочные до-верительные отношения. Андрей купил ей игрушки, едва они приехали, и она вечерами мог-ла играть, чувствуя себя почти, как дома. Он их проводил и на следующей неделе приехал сам. Так пролетело три месяца, в течение которых они виделись только на выходные дни.
После регистрации Андрей с Инной отправились в свадебное путешествие в Венецию. Они хотели взять с собой Анастасию, но Александра возразила, что это неправильно, что она ос-тавит девочку у себя на эти две недели. Александра и ее семья приехали на бракосочетание и после отъезда супругов на неделю еще решили остаться посмотреть Берлин. Тем более, жить было где: квартира Андрея была свободна.
Это были самые счастливые дни за все время, что Андрей и Инна были вместе. Они гуляли по узким улочкам этого уникального города каналов и мостов, любовались красотой церк-вей, памятников архитектуры и площадей, одна из которых, Сан-Марко, отличалась особым великолепием. Они посетили множество музеев, художественных галерей, где хранились шедевры мировой живописи и скульптуры. Инна делала множество снимков, только успевая менять пленку. Бархатные летние ночи и очарование Венеции превращали их свадебное пу-тешествие в волшебную сказку. Они жили в уютном отеле с видом на набережную, переку-сывали в крошечных кафе, в которых готовили очень вкусную рыбу, катались на гондоле под мелодичное пение гондольера и целыми днями и вечерами гуляли пешком. А потом среди ночи возвращались в отель, уставшие и счастливые, и занимались любовью. Десять дней от-дыха промчались, словно миг. Андрей с Инной возвратились в Берлин. У него было еще че-тыре дня отпуска, а у нее каникул. Днем они занимались поиском квартиры, просматривали десятки предложений, но ни одна им не подходила: то место было неудобное, то сама квар-тира неуютная, то школа очень далеко. После двух дней поисков Андрей заявил, что сам бу-дет этим заниматься, что хочет оставшиеся два дня до отъезда провести с женой. Сама мысль о том, что они должны расстаться, сводила его с ума. Инна тоже с болью думала о предстоя-щей разлуке, но другого выхода не было: ей нужно было доучиться. Когда Андрей сажал ее на поезд, она с трудом сдерживала подступившие к глазам слезы. Он был бледен и все боль-ше молчал. То, что он должен жить раздельно с женой приводило его в бешенство. Все его доводы о том, что он сам будет содержать семью, разбивались об веские возражения Инны. Она говорила ему, что можно в любой день потерять работу, что будет надежнее, если она окончит свои курсы, чтобы получить немецкий Zeugnis*. Тогда она тоже сможет найти хо-рошее место: ведь он не хочет, чтобы она всю оставшуюся жизнь мыла полы! И все стало, как прежде. Андрей приезжал в пятницу вечером в Мюнхен, они проводили вместе полтора дня, после чего он уезжал и всю неделю думал о новой встрече. Выручали телефонные звон-ки и электронные письма, но они не могли заменить живого общения. Доходило до того, что Андрей устраивал жене грандиозные скандалы и по несколько дней не отвечал на ее сооб-щения. Потом бросал все и приезжал среди ночи, вымаливая у нее прощение. И она всегда прощала его, потому что любила и понимала. Тысячу раз у нее возникало желание бросить курсы и уехать в Берлин, но здравый смысл всегда брал верх над чувствами. В конце концов, они терпели три месяца, значит, потерпят еще три. Это делается ради будущего.
Когда Андрей рассказывал своему другу о таком положении вещей, тот весело шутил:
- Счастливец ты, старина! – Константин загадочно улыбался и объяснял: — Вот подумай сам! Ты приезжаешь к любимой женщине на выходные. Она встречает тебя нарядная, причесан-ная, пылающая от страсти после долгой разлуки. Тебя ждет великолепный ужин, нежные объятья и ласковые слова. У вас даже причин для ссоры нет — вы ведь почти не видитесь! А у меня? Двадцать семь лет живу с одной женщиной. Вместе ложимся, вместе встаем, вместе едим, вместе смотрим телевизор — все вместе! Я не говорю о том, что наряжается она не для меня, а только для чужих мужчин. Дома она ходит в халате и тапочках, ей в голову не придет сделать прическу, если мы не идем на концерт. А вечное недовольство моими привычками? Нет, старина! Не можешь ты ценить настоящую жизнь! Мне бы хоть годик так пожить!
- Иди ты к дьяволу! – Андрей улыбался. Он знал, что у Кости замечательная жена, и он очень счастлив в браке. Все это он говорит, чтобы его утешить.
- Ладно, дружище, не унывай! Когда-то все проходит.… Пройдет и ваша разлука! Инна у те-бя умница, что решила получить образование. Моя в пиццерии посуду моет.
В эту пятницу Андрей приехал пораньше. Шеф, понимая, как тяжело ему приходиться в по-следнее время, отпустил его рано. Инна, как всегда, встретила мужа ласково и тепло. Они ужинали все трое в зале и негромко разговаривали. Анастасия прижимала к себе плюшевого медвежонка, которого подарил ей Андрей. Он всегда что-то привозил ребенку.
-Я нашел квартиру, родная,— произнес он, глядя, как жена подкладывает в его тарелку пель-мени. Он подумал о том, что ей, наверное, пришлось лепить их ночью – иначе бы она просто не успела со своими занятиями. Мысль о ее учебе испортила ему настроение. Он, не в со-стоянии сдержаться, резко добавил: — Если, конечно, это тебя интересует!
- Дорогой, прошу тебя! Конечно, меня это интересует! – мягко отозвалась Инна и бросила тревожный взгляд на дочь. Ей не хотелось, чтобы Анастасия знала об их ссорах.
Андрей перехватил ее взгляд, и ему стало совестно: жена не знает, чем ему угодить, он слова от нее плохого не слышал, а он мотает ей нервы каждый приезд. Он виновато улыбнулся.
- Трехкомнатная квартира, детка,— как ни в чем ни бывало, продолжал мужчина,— У Анаста-сии будет отдельная комната. К тому же, есть Esszimmer*. Кухня небольшая, но с окном. Уютная прихожая. Зал двадцать восемь квадратов. Школа недалеко. Сквер поблизости.
- Как замечательно, милый! – радостно ответила Инна,— Ты уже подписал договор?
- Я думал, ты приедешь посмотреть….- негромко произнес мужчина.
- Я полностью полагаюсь на тебя… — жена опустила ресницы под его напряженным взгля-дом,— Я сейчас не могу отпрашиваться с занятий, дорогой. У меня скоро экзамены.
- Понимаю.… Значит, ты не против этой квартиры? – Андрей подумал о том, как приятно иметь власть над этой красивой нежной женщиной, как приятно принимать за нее решения.
- Я согласна на все, что ты решишь,— словно эхо на его мысли, отозвалась она.
- Что самое приятное, Schatz*, ремонта почти не требуется. Я сам все сделаю до вашего приезда. Настенька, детка, хочешь жить в Берлине? – мягко спросил он у девочки.
- Да, конечно! – ответила та с улыбкой,— А ты за нами приедешь?
- Ну, да, естественно, малыш! – Андрей рассмеялся, потом добавил: — Это будет самый сча-стливый день в моей жизни! Даже поверить не могу, что вы всегда будете со мной….
Он поверил, когда однажды в его приезд он застал у дома, где жила Инна, LKW*, в кото-рый трое мужчин грузили ее вещи: кое-какую мебель, коробки с посудой, огромные сумки, аккуратно связанные стопками книги. Андрей заказал машину заранее. Инна всю неделю упаковывала вещи, ей помогала сестра с мужем и их дети. Александра с Григорием стояли тут же, давая им наставления, словно молодоженам, как все распаковать, расставить, разло-жить. А Андрей, как завороженный, смотрел на свою жену и ничего не слышал, он только знал, что теперь она, действительно, будет принадлежать ему. Собственно, только теперь и начинается его семейная жизнь. Анастасия с Лерой о чем-то весело болтали, и Настенька то и дело сияющими глазами смотрела на своего отчима. Она очень его любила. С его появле-нием она перестала ощущать себя обделенной, как раньше. Теперь у нее тоже был папа, пусть не настоящий, но очень добрый и хороший, который искренне заботился о ее маме и о ней самой. И он уже договорился, чтобы ее приняли в гимназию. А еще он сказал, что купит ей собаку. А мама теперь не будет плакать ночами из-за разлуки с ним. К Андрею подошел водитель грузовика и сказал, что все загрузили, пора ехать. Александра расцеловала Инну, потом Настеньку и Андрея. Григорий пожал ему руку. Дети тоже попрощались. Наконец, Андрей усадил свою семью в машину, завел мотор. Родные Инны еще долго махали им вслед. Александра вытирала платком глаза, ей было жалко расставаться с сестрой, но она была рада, что та устроила свою жизнь с таким хорошим порядочным человеком.
- Сколько же они натерпелись, бедненькие! – сказала она мужу,— Инночка так похудела!
- Да.… У Андрея ангельское терпение! – согласился Григорий,— Полгода мотаться туда-сюда! Он мог новую машину купить за те деньги, что потратил на бензин на дорогу!
- Что ты вечно переводишь все в деньги! А любовь как же? Ведь он приезжал, потому что любит! – раздраженно произнесла жена, потом вспомнила, что это она посоветовала сестре дать объявление, хотя не очень верила, что из этого что-то выйдет. Александра улыбнулась и пожала плечами: — Подумать только! Любовь с интернета!
- Что тебя удивляет? В какое время мы живем? – резонно заметил муж,— Прогресс!

14 марта 2002 года  18:42:29
Нина Юдичева | lor-karina@yandex.ru | Гамбург | Германия

---

Мари Шансон

Франсуаза Саган

"Невозможно постоянно видеть одних и тех же людей."

"Привязаться ко мне, а потом страдать? Ну и что из того? Это лучше, чем скучать. Лучше быть счастливой или несчастной, чем вообще ничего, ведь так?"

"... лишь бы не быть заурядным, лишь бы не сделать того, что от тебя ждут."

"Мне всегда говорили, что жить с кем-нибудь очень трудно."

"Счастье — вещь ровная. Без зарубок."

*****************************************************

Не смотря ни на что, романы Ф.Саган показались мне скучными. Я выписала из русского каталога "Берёзка лучшие её произведения, но не дочитала даже первый том. Хотя, одно "но" присутствует во всех моих недовольствах: короткая мысль, как круг на воде от брошенного камня, жаждет разоблачения. И эта мысль следуйщего содержания —

"Демисезонное пальто мы носим в среднем 5-6 лет. Сапоги зимние или осенние — 3-4 сезона. Сарафаны, юбки, жилеты, свитера, в зависимости от уровня обеспеченности, 4-6 лет... Интерьер в квартире стараемся менять раз в год. Перестановка мебели, в зависимости от настроения — 1-2 раза в год. Машину — 1 раз в 6 лет... В Германии периоды обновления и свежести учащаются в 3-4 раза... Так как же нам удаётся с одним и тем же человеком жить всю свою жижнь? Почему к человеческим отношениям мы как будто прирастаем? Почему тридцати-сорока-летние браки у нас вызывают слёзы умиления и восхищение?"
Анжелика Миллер

14 марта 2002 года  22:32:55
Мари Ш@нсон | marischanson@hotmail.com | Вюрцбург | Германия

---

Алтынбаева Наталья

Дамские слезы

На хрен все.
Хмурое утро. Нос заложен. Проснулась одна. Перевернулась на живот и подкатилась к пустоте. Вспомнила, что все… Два месяца, как все…
На хрен. Уволиться, и уехать хоть на юга, хоть на снега…
Приготовила в микроволновке тягучую овсянку. Кофе варить не стала – сыпнула в чашку две ложки порошка. Чихнула – не люблю растворимый. Толку никакого от бурого пойла, зато быстро. Как и все в современной жизни – радости никакой и качество на нуле, но скорость в большей цене. Вот, и этот придется пить горьким – заменитель сахара кончился.
Распахиваю окно, и усаживаюсь на подоконник. За что люблю старые дома – так за широкие подоконники: хоть сиди на них, хоть спи. Как-то мы с Ним одним вечерком на этом самом подоконнике… Голова моя была там, за полосой карниза, в темной свежести, а здесь он придерживал за бедра, и ощущение полета было полным.
Я вздохнула, и натянула подол халатика на колени. Жду Юлькиного звонка.
- Мяу, солнышко,— скажет она. — Я только из душа. Ты как?
- Мяу. Пью кофе. Сейчас только заметила, что уже лето вовсю – почки лезут, цветы всякие, а я окна давно не мыла… Спала одна.
- Но-но… — Хмыкнула в ответ. А у меня вчера офигенный девственник был. В длину девятнадцать см., в окружности шестнадцать,— специально сантиметр взяла… О, у меня для тебя есть одна кандидатура. Впрочем, на твой взыскательный вкус подойдет ли?
- Кто? Опять студент?
- Зря так. Неплохой меценат. Ты же книжку хочешь? В постели экстази. Слыхала про многоступенчатый оргазм? Хочешь попробовать? Уступаю скрепя сердце.
- А с чего ты взяла, что у меня его не было? Вот за что еще не трахалась, так за материальные вложения. Спасибо. Совсем оголодаю – Мишку позову. Он опять из экспедиции приезжал домой на недельку. Ночью уже уезжает.
- Харе, не злись – не умеешь. С полуночи спонсор трется в баре «Дамские слезы» недалеко от твоего дома — в том, над которым неоновый плачущий глаз. Узнаешь по галстуку с вышитым каким-то жуком, козявкой этой священной египетской… Ты меня слушаешь?
- Со скарабеем? Продолжай, я слушаю, – я вытянулась, целясь яблочным огрызком в толстую сороку, пристроившуюся на проводе. Коленом столкнула чашку вниз, и она упала в мусорный бак у подвальной двери.
- Во, с тем… Так же вечерком могу предложить свою кандидатуру. Понежимся в ванне, посплетничаем. .. Чем ты там грохаешь?
- Хотела попасть в птицу огрызком, но получилось прямое попадание в мусорку чашкой.
- Дура… Ладно, чмоки!
- Чмоки.
Девятнадцать сантиметров… В этом она вся, Юлька. Мы познакомились в нехорошее для меня время, или как еще это можно назвать: период кризиса и черных полос, когда я мучительно долго уходила от одного человека. Пуповина не желала разрываться, требовались ножницы. Она и стала теми ножницами.
Случайная знакомая, встреченная в австралийском чате, оказалась не просто землячкой, но и проживала в одном доме с жертвой – совпадение с претензией на судьбу. Сомнений не оставалось никаких. Телефонный разговор, встреча в кафе, непринужденная болтовня и, наконец, разговор о деле. Общего оказалось поразительно много: она жила с мужем, который ей изменял и которому она изменяла с завидной регулярностью, но которого адски любила, а я с пятилетним стажем вялотекущего бесперспективного в отношении официальной оформленности, брака.
Далее события развивались по следующему сценарию со стремительной быстротой – весь процесс занял две недели. «Объект» был заманен Юлей в постель, все происходившее между ними зафиксировано на камеру. Кассета попала ко мне. Прорыдав некоторое время по поводу природной гнусности мужской породы, я приступила к исполнению своей роли шантажистки. Пришлось стать удавом. Чертыхаясь и плюясь от злобы, кролик попятился. Я обрела свободу.
Воля мне необходима для того, чтобы засыпать поперек кровати, и свесившись оттуда, трепать собаку за уши, бороться подушками с той же Юлькой; чтобы о мою черепаху больше не спотыкались; чтобы готовить омлет частому гостю – другу детства, Мишке; чтобы сворачиваться на его груди, любуясь в зеркальном потолке контрастом блондинистости и брюнетистости, мощи мужского начала ян и томной созидательности инь.
Утыкаюсь лбом в плечо.
- Мишка, увези меня отсюда. Ты же опять едешь копать своих юкатеков года на полтора, а мне так и жить в этом холоде… Здесь же такие зимы – пятки к стелькам примерзают! А я так и не научилась носить шапку. М-и-и-шка!
- Куда я тебя возьму? С собой в Аль-Кахир искать захоронения мамлюков? Или в Гоби? Там верблюды дохнут…
- А я выживу, не буду жаловаться… Вспомни когда я последний раз плакала.
- Наверно прошлой ночью. Нет, только бабы мне там не хватало.
- Ладно, замяли... Кстати, у тебя был когда-нибудь многоступенчатый оргазм?
- А тебе что, обычного мало? – захохотал он и ухватил меня за пятку.
- Все,— откатываюсь к стенке,— проваливай. Ну, тебя на хрен. Не затопчи свой прошлогодний подарок – где-то возле порога ползает.
- Эх, Танька, Танька… — завозился, отбирая у собаки ботинок,— невоспитанная она у тебя — глянь, шнурок сожрала.
- Умница, ну-ка выплюнь! – подскочила я. Псина сплюнула откуда-то из угла пасти коричневого червяка – то, во что превратился шнурок.
- Ладно, и так дойду… — Мишка приподнял меня за плечи и чмокнул по-братски в нос,— сказалось детское соседство по горшкам. – Я буду тебе звонить.
- Лучше пиши – я люблю, как пахнут письма.
- Чем же они пахнут?
- Километрами.
- А километры?
- Сухой ромашкой.
- Что привезти? Тушканчика или скорпиона? – объятие уже не братское.
- Птицу-Гамаюн. Может тогда, наконец, я буду счастлива… — запускаю руку в его выгоревшие на солнце и пропахшие дальними странами волосы. — Не уезжай, пожалуйста… Почему от меня все бегут? – вероятно, этот вопрос меня и в самом деле интересует.
- Это ты ото всего бегаешь… Укусишь, как гадюка, и ускользаешь… — только ему я могу простить такое сравнение. -И потом, он не слишком тебе подходил… Ты же сама все знаешь. А я не могу взять тебя с собой, но обязательно вернусь.
- Когда?
- Через год.
- Миша,— он обернулся на голос,— Ты… звони… Мне нужно слышать тебя,— сказала я, пытаясь смягчить до нежности свой взгляд, соприкасаясь им с его бархатным взглядом, и у меня почти получилось.
- Обязательно,— довольным тоном ответил он, и вышел, как всегда, аккуратно притворив за собой дверь.
Постепенно в комнате темнело, и становилось как-то неуютно. Юлька запаздывала. Обычно она появлялась раньше условленного времени, потрясая двумя бутылками пива, или ловко раскрывала в левой руке веером шоколадки (когда-то она работала крупье в казино, но уволилась, уступив желанию мужа) и еще с порога, заливисто хохоча, пересказывала свежий анекдот, пришедший в сегодняшней рассылке.
Нервная трель сотового оторвала меня от созерцания холодной овсянки – остатка завтрака, в котором, ползя от середины к краю тарелки, вязла муха.
- Привет, это я… — пустым каким-то голосом сказала Юлька.
- Что произошло? – конечно же, ничего хорошего, если в состоянии шока схватила первое, что попалось под руку, то есть сотовый. Это во время грабительского тарифа.
- Долго разжевывать… Он меня кинул… — всхлипнула трубка.
- Кто «он»?
- Супруг мой… Приеду через часок, если крайне хочешь, но придется ловить мотор… — что-то хрустнуло, и рассыпалось. – Слышишь? Рву брильянтовое колье, подаренное им. Сейчас до других вещей доберусь… Черт, бусины разлетелись по всей комнате,— заплакала навзрыд она,— теперь их даже пылесосом не собрать… Лучше бы продала, а ему сказала, что выкинула… На что я теперь жить-то буду? На его сраные алименты!?
- Ложись-ка лучше спать. Слышишь? Никуда не ходи. Я сама приеду утром.
- Нет. Побуду одна. Да ты не бойся, я травиться не буду...
Первый час, а ни компании, ни пива мне опять не перепало. Разглядывая с мыслью «брить или не брить?» ноги в зеркале, начала одеваться. Через двадцать минут я уже сидела у окна в баре «Дамские слезы» на углу улицы.
- Скучаете? – пришвартовался солидный кавалер (материальное благополучие заявляло окружающим о себе через галстук).
- Да, любуюсь уличной картиной… — внешне меценат вроде ничего…
- Представьте себе, очень люблю ночные панорамы… Что будете пить?
- «Кровавую Мэри»
- Ого… Я, пожалуй, начну с Текилы.
- Закажите бутылку с собой – улыбнулась я, и включила фильтр на сотовом.
- Ну, их на хрен, всех… — Собеседник последовал моему примеру, и отключил свой.
Проголодавшаяся черепаха флегматично жевала обрывок коричневого шнурка. «Объект» сидел перед телевизором, положив на ноги на батарею вверх дырявыми на пальцах носками и поглощая чипсы. Юлька капала двадцать третью каплю снотворного в стакан после того, как не дозвонилась ни оператору на номер доверия, ни мне. В это время ее муж ублажал двух девиц посредством креветочного салата в «Метрополе». Самолет рейсом на Каир (Аль-Кахир) набирал высоту, и Мишка думал о том, какой из огоньков, оставленных им далеко внизу, мой.
Я, сладко улыбаясь меценату, помешивала соломинкой коктейль.
14.03.02.

15 марта 2002 года  06:37:06
Чертовка с пушистым хвостом | hirurginja@mail.ru | Катькинбург | Рашин

---

Мари Шансон

:))))))))))

страсти-мордасти

15 марта 2002 года  08:30:14
Мари Ш@нсон | marischanson@hotmail.com | Вюрцбург | Германия

---

Алтынбаева Наталья

* * *

Скорее, мордасти, чем страсти :)))

15 марта 2002 года  10:18:12
Чертовка с пушистым хвостом | hirurginja@mail.ru | Катькинбург | Рашин

---

Алекс Богданов

***
Молодой парень с ником "Тюрк" зря надеялся, что его произведения останутся безнаказанными...:))) Всё, что попадает в руки к Мари Шансон - плавится...:)))

В общество равных возможностей вход всегда только для избранных.
Одним — львиная доля, другим — равные права.
Сливки общества — остаток после слива компромата.
Воистину справедливым может быть лишь общество равных привилегий.
Легче всего чернить белых ворон.
Сколько воров ни хватай, их всегда будет хватать.
Борьба добра и зла всегда привлекает много зрителей.
Борьба добра и зла приносит большой доход её организаторам.
Пиар — связи с общественностью, а 2пиар — круг полезных знакомств.
Общественные отношения хорошо скрепляются частными подношениями.
Глас вопиющего в пустыне не вызвал общественного резонанса.
О жизни хочется думать ............... выпукло
Жизнь — это театр одного актёра и множества ............. закулисных
херувимов

Только место под солнцем найдёшь — как солнце тотчас............... зависнет!
Прогресс — избавление от проблем путём замены их на ............. фобии
Не спешите выбирать меньшее из двух зол — скоро подвалят ............ ещё
Почему соль жизни всё время сыплется мне .............. за шиворот?
Хотя стоимость жизни всё время растёт, жизнь по-прежнему .............
дешева
В школе жизни хочется быть вечным .............. идиотом
Выпускные экзамены школы жизни проходят на .............. арене цирка
Наша грешная жизнь — это жизнь с .............. пафосом радости
...........(варианты завершения предложенных фраз и продолжение тренировок —
в следующих выпусках)

Если не знаете, куда себя деть — попробуйте выйти замуж.
В споре рождается недоношенная истина.
Сорит деньгами тот, кто обчищает карманы.
Самый доходный вид физического труда — это грести деньги лопатой.
Своё мнение держите при себе, а сомнение дарите людям.
Если уж опускаться на дно, то на золотое.
Пешки тоже стоят на одной доске с королём..
Наконец-то моё тело собралось с духом!
Когда душа поёт, голос разума молчит.
Никак не решу, какой голос отдать на выборах: толи голос разума, толи
голос совести, толи голос сердца.

.
Мои слова — отнюдь не ропот.
Но всё ж признаться надлежит:
надежды — это горький опыт
в слащавой оболочке ...
*
На страшном Господнем суде
придётся признаться в напасти:
друзья познаются в беде
и забываются в масти:
*
Пожалуй, наука не зря отмечает
прогресс человечьей натуры:
от диких зверей нас теперь отличает:
намордник, длинный нос и вставная челюсть от Кутюры ...

15 марта 2002 года  16:59:31
Мари Ш@нсон | marischanson@hotmail.com | Вюрцбург | Германия

---

Мари Шансон

* * *

Я, конечно, в праве ошибаться, но, по-моему, это ЕГО произведения... :)))

15 марта 2002 года  17:02:09
Мари Ш@нсон | marischanson@hotmail.com | Вюрцбург | Германия

---

* * *

БОГ???

15 марта 2002 года  22:57:51
Burunduk | Tamias | Sibiricus

---

Мари Шансон

БРЕД НОЧНОГО ТЯЖеЛОБОЛЬНОГО

Человеческие проблемы — они такие мелкие по сравнению с тем, что нужно УМЕТЬ жить. Нужно не просто ЖИТЬ, а — УМЕТЬ. Я сегодня силилась встать утром часов в восемь — не получилось. Хотя, не суббота. А почему? Потому что идти некуда. Спешить некуда. Не к кому и не за чем. Когда я была маленькой, меня мама гладила по пушистой курчавой головке, приговаривая: "Одуванчик... одуванчик... " и учила уму-разуму. Она говорила: "Вот вырастишь большая-прибольшая, станешь мамой, как я... " А я её непонимающе спрашивала: "Как же я мамой стану, если я замуж не собираюсь?" "Да, и не важно, одуванчик ты мой, главное, мамой стать... " Сейчас лежу, смотрю в потолок, трещины считаю — раз, длинная, тонкая; два, как стрела, на конце пёрышки; три, изломанная, пунктирная... Вот и мы так. Люди. Жизнь даётся всем с малолетства одинаковой порцией, а дальше мы её сами — укорачиваем, удлиняем... Ухудшаем, улудшаем...
Я рассказ села писать. Давно не брала в ручку ручку. А мысли в голове роятся, роятся и высказаться страсть как хочется. Один мой хороший знакомый почему-то больше любит мужчин. Я ему говорю: "Константин Эдуардович, вы же вполне приличный человек. За что же вы мужчин-то?... " А он мне: "Понимаешь, Катя, они мне по духу ближе. Никогда не предадут. Лишний раз языком не ляпнут. Да и возраст у меня, как ты знаешь, только для мужского общения... " Конечно, я проникновенно вздохнула, но сама-то не поняла... И почему? Да потому что лично мне больше женщины нравятся. Вот спросил бы меня этот самый Константин Эдуардович — за что? А я б ему и ответила, и не постеснялась... Женщины — беззащитные, нежные, добрые, материнские какие-то... Есть и недостатки у женщин, у кого их нет? У мужчин их нет, думаете?
Однажды я влюбилась в мужчину. Не в какого-нибудь, а в самого настоящего. Как мне казалось. Он посвятил мне целых два стихотворения и подошёл на одном из литературных вечеров, чтобы отдать.
- Привет! — сказал ОН. — Ты не помнишь аккорды моей первой песни? Той самой, которую я пел 18 декабря в Карлштате?
Я неожидала, что он ко мне подойдёт со спины и поэтому вздрогнула. Немного помедлив, собравшись с чувствами и мыслями, я ответила как Сама-Вежливость:
- Ты знаешь, здравствуй и тебе, у меня они в тетрадке домашней записаны. А тетрадка дома. — Я состроила сожалеющую гримасу.
- Ты не могла бы мне их переслать.
- Могла б... — сказала я пересохшим языком и с этого момента у нас завязалась переписка.
Сейчас лежу, смотрю в свой потолок на трещины и думаю о смысле жизни. Если кто-то решит, по моему эпизодическому вступлению, что рассказ о несчастной любви. Могучей и всеохватывающей, но не разделённой, то — ошибётся. Для того чтобы читатель не скучал, нужно побольше любовных сцен описывать, поярче — человеческих судеб и пообъёмней — мыслей. Своих, собственных. И, конечно же, чтобы в середине какая-нибудь заваруха, катастрофа или интрижка. Ещё лучше -смерть. Второстепенного героя. Смерть главного — в конце.
Я в Германии уже порядком. За это время поменяла кучу работ и не смотря на своё педагогическое образование, применение своим силам и способностям не нашла. Приехали родители в гости. Стали решать МОЮ проблему. Я — человек скромный от природы. Проблемы чужие решаю легко, а сама — без сапог, как сапожник. Бедный сапожник. Бедная я. Папа громогласно постановил: "Всё! Звоним в российское посольство, открываем визы и забираем с собой... " Папа не знал, что всё не так-то просто. Он не знал, что я последние три года потратила на то, чтобы получить немецкое гражданство. Я сдавала экзамены по немецкой граматике, я тряслась как ненормальная, я учила историю немецкого государства и переживала за каждый балл. Я работала, когда муж учился, чтобы нам не платил "социал" и мне можно было получить это самое немецкое гражданство только для того, чтобы зачислили в институт. Без гражданства я никак не могла сдать ДСХ — немецкий экзамен на знание немецкого языка. Но, не смотря ни на что, я всё равно висела между небом и землёй. Я постоянно хотела уехать назад, в Минск. Бедные свои мозги я довела до такой степени, что соображать было трудно: что я? Кто я? Зачем я здесь? У одной моей знакомой поэтессы есть стих, на который я придумала мелодию и исполняю эту песню с переменным успехом. Там слова: "... Всё незнакомо. Я — впервые здесь.// Как будто я попала не туда.// И я совсем забыла, кто я есть,// А может, и не знала никогда." Кому говорю, что еду назад, в Союз,— хотя Союза уже и нет, но мне нравится это короткое, колоритное слово, сочное как пирожок с капустой,— крутят указательным пальцем у виска. Я начинаю мешкаться, сомневаться, трепать родителям нервы:"... а если... а вдруг... " Папа злится и начинает перечислять всех своих знакомых, кто уехал... Один дослужился до подполковника. С семьёй, выехав в Германию и прожив два года, расстался и вернулся назад. Работает по специальности. Доволен. Другой — тренер по футболу. Тоже бросил семью и двоих детей, вернулся назад. В Германии грузил картон четыре года. Вернулся в Минск — его место занято. Он всё равно остался и ищет работу. Возвращаться не собирается. Конечно, думала я, "слушая" папин бальзам на сердце, я — молода, у моих сверстников всё получилось и живут они в Германии уже давно закончившие второе образование. Устроились на работу, в основном, медики или — программисты. Вот и муж мой стал инженером. И все его русаки-сотоварищи. Работу нашли. Нравится. Рады. Но почему мне всё не в дугу? Говорю папе, что я как в гостях здесь. Мне всё чужое: язык, страна, люди, культура. А папа огорчается и почему-то не смеётся.
Увлеклась я и об интрижке забыла. Родители уехали в Париж на три дня. Потом собрались в Голландию. Я — лежу и плюю в потолок. Я как бы болею. С поэтом моим отношения до сих пор не ясны. С 1996 года. Если посчитать — за это время знакомые женщины уже по два раза замуж вышли и детей нарожали. Поэт любит свободу. Вернее, он любил её в 1997 году, когда с женой разводился, а я под боком была, хоть и молодая-красивая, но замужняя. Принципы и у него, и у меня. На сегодняшний день он — редактор литиратурного журнала "Импульс", довольна-таки известного в широких русскоязычных читательских кругах. Название журнала, я, конечно же, придумала, как и всех героев этого рассказа. Непоколебимы остались — факты. Факты и мои мысли. Ровные. Спокойные. В порядке. Так вот, поэт мой — редактор и полгода назад женился на женщине с двумя детьми. От первого брака у него ещё двое. Я как узнала, думала умру. Ничего, выжила, сама себя отходила.
Родители должны приехать с вояжа в четверг. И я всё уже решила. Я давно уже всё решила. Окончательно. Только виду не подавала. Через год придёт гражданство. Я поеду в Минск, устроюсь учителем в школу и поставлю антраг на российское. Говорят, и Германия, и в Россия допускают двойное гражданство. Мужу-то здесь нравится. Прижился. Сын пусть остаётся. Он мне как чужей уже: не понимаю его немецких речей. А приезжать я конечно буду. К сыну, к мужу, если захочет. Расстанемся ведь не врагами, по-интеллигентному.
Лежу. В потолок не плюю. Горло пересохло. Я знаю, рассказ не интересный получился. Герои блеклые. Сюжет отсутствует. Интрижка — неубедительна. А умирать никто не собирается. И всё-таки, я написала рассказ и если его прочтёт хоть один человек и поймёт СУТЬ, я скажу ему — спа-си-бо.

16 марта 2002 года  06:30:46
Мари Ш@нсон | marischanson@hotmail.com | Вюрцбург | Германия

---

Мари Шансон

* * *

Странно... я делала обзацы... и не один не "сфотографировался"... :(((((((

16 марта 2002 года  06:32:01
Мари Ш@нсон | marischanson@hotmail.com | Вюрцбург | Германия

---

Вальди Прядман

BrainStorm у Польщі
І мову англійську я б вивчив за те, що нею співається MAYBЕ

Великі хіти приходять до нас несподівано. Мене MAYBЕ застало місяців два тому в дорозі, коли я пішки повертався увечорі з роботи.

Вперше за останні роки, мені якось лягає на душу англійська мова, – My body, My hand My heaven, My land My guardian angel is mine… Як кажуть поляки, – мурований хіт. Уже згодом я довідався, що це BrainStorm http://www.brainstorm.lv/( Брейнсторм ), та ще й з Латвії! ( Не плутати з геві-металевим BRAINSTORM http://www.truemetal.org/brainstorm/( Брайншторм ) з Гамбурга ). Виявляється латвійці подобаються не лише нам,— фанам поп-рока у різних куточках світу, їхні пісні вже почали експлуатувати навіть мовознавці – у Польщі сьогодні студентів англійської вчать на MAYBЕ. Латвійські музиканти про це, мабуть не знають, але ось Вам докази, увійдіть на цю сторінку: http://www.angielski.silesianet.pl/lyrics/brainstorm/brainstorm.htm
У лютому цього шлягеру вже не цуралася жодна варшавська радіостанція, у газетах та журналах все частіше писали про нове явище, а більш прискіпливі журналісти навіть випитували музикантів з периферійного містечка Єлгава, як це робиться? Тобто, як вийти у світові зірки з пострадянського простору. Звичайно, Renars Kaupers, вірніше,— Reynard Kouper не сказав про прибрану мову, про змінені прізвища, про елементи “сексі” на сцені, в манері співу, в текстах піснь. Він наголосив на дружбі музикантів, на заощадливості, на творчій зосередженості і на відсутності зоряної хвороби.
І хоча Латвія ще сьогодні не в НАТО, гастролі їхньої групи почалися в один день з найкрутішими натовськими навчаннями на території Польщі Strong Resolve 2002 http://strongresolve.secondfleet.navy.mil/, тобто – з 1-го березня. Але, тривали вони на тиждень менше. І діяли на музичному фронті не Міністерство Оборони, а Концертне Агенство Odyssey. Трасу пілотувало музичне ТБ VIVA Polska.

Сенсацій і потрясінь не було, публіка також не валила у вікна та двері до давнього, з традиціями клубу СТОДОЛА.

Але, це були надзвичайно приємні хвилини і фактично усі ми пережили почуття глибокого вдоволення. Ще б пак! Виходять на сцену сільського, скромного вигляду хлопці. Вокаліст ніби з мого сусіднього селища Кархутори на дніпропетровщині, із зачіскою зразка Радянської України другої половини 70-х років. Але, коли почала набирати обертів махіна BrainStorm, то цей парубок раптом випростувався, його руки зателіпалися над тілом, мов в анімації, широковідкритими очами малого, цікавого світу хлопчика він охопив усю авдиторію і повів нас своїми гімнистичними, радісними, розбудованими, як добротні балади, композиціями, за собою. Спів, з відголосками MODERN TALKING http://www.modern-talking.de/ лунає легко і приємно, часом надзвичайно делікатно – звідки він знає, що саме такий вокал, така манера, так лягає нам сьогодні на душу? Це просто зараз в моді. Причому виконання таке притягуюче і щирооптимістичне, що фактично можна з відкритим ротом, посмикуючись в ритм, баранитися на сцену до останнього мажору. BrainStorm не “грузить”, він нас поважає і любить, навіть заграє й кокетує до публіки, з переважаючим дівчачим вереском. Це називається харизматична особистість, унікум — Reynard Kouper.
Після варшавського концерту BrainStormа, я зрозумів, чому Боб Дилан під час свого концертного турне по Швеції, ліниво переключаючи в готелі телеканали, зупинив свої втомлені очі на концерті ЄВРОвізії – 2000, і куняючи, раптом побачив BrainStorm – ’’О, цей пацан щось-таки має в собі, тільки що він робить у такому місці!? ’’ Більше, того, я тепер навіть сам пригадав тих латвійців, – завжди автоматично більше уваги звертаю не на якихось ірландців чи французів, а на “своїх” – литовців чи словаків, естонців чи хорватів.
Україна ще ніколи не брала участі в ЄВРОвізії на цих пісенних змаганнях не з’являються солодкі голоси з-під знаку UA. Хоча, якщо я не помиляюся, Україна є членом Європейської Унії Радіофонії EBU. Видно ми ще не європеїзувалися, у нас перед очима мабуть все ще стоїть привід романсу з фільму С ЛЁГКИМ ПАРОМ Нікітіних. Ми все ще там, у тому ПАРІ – Латвія уже в Європі, а ми... не на топі.
А тут справа в тому, що може, якби не ЄВРОвізія, то не було б і такого гарного всесвітньовідомого імені – BrainStorm. Адже для музикантів, які з 1989-го року, коли вокалісту було лише 14-ть, пробивалися в люди, саме участь в ЄВРОвізії стала зламною у кар’єрі. Після Стокгольму 2000 року, де вони ( несправедливо !!! ) посіли лише третє місце, хлопці зрозуміли, чого їм бракує, вони побачили куди треба рухатися, порівняли себе з іншими, познайомилися з необхідними людьми, оцінили свої можливості, і взялися до справи. І вже після цього з’вився оцей прегарний альбом ONLINE http://www.brainstorm.lv/albums/online.htm ( 2001 р. ) з MAYBЕ на чолі.

На концерті в СТОДОЛІ були усі – діти з батьками, підлітки-дівчатка, студенти, старші особи, музиканти, публіцисти і гості з української столиці.

“Таке враження, що тут люди справжніх концертів не бачили, якщо вони дійсно кожну пісню сприймають, як хіт. У нас, в Україні багато груп, які грають у десять разів крутіше – професійніше, і пісні більш хітові. МЕЙБІ тягне увесь альбом, усю групу. Якщо завтра вони не напишуть другу МЕЙБІ, то це буде група однієї пісні. Але, звичайно, енегретика, світло, звук – дуже сподобалося. Я був на ДЮРАН ДЮРАН, то мені той концерт не так сподобався, як БрейнСторм. В цілому, концерт дуже гарний особливо для жінок». Слова Юрія Нікітіна ( MAMA MUSIC ) підтвердила Оля Горбачова ( Народне РАДІО ). “Розчарувало те, що вокаліст за поведінкою, манерою схожий на сцені на російську суперзірку Іллю Лагутенка з Мумiй Троля http://mumiytroll.com.ua/. Вони навіть дружать з Мумiй Тролем. У нас, в Україні, є багато кращих груп. Якби на цю сцену зараз вийшли ОКЕАН ЕЛЬЗИ чи ВеВе, то зал би просто розірвали, і всі б зрозуміли, що БрейнСторм це просто дитячий садок. Але, у вокаліста дуже правильна поведінка такого “березневого кота”, він сексуальний”.
Е, ні я все-таки у більшому захваті, ніж Юрій та Оля. Мені абсолютно не шкода 50 злотих ( 12 $ ) за квиток, і 25 — за касетку. Хоча матеріал на касетці набагато слабший від того, що я бачив на концерті «на живо» BrainStorm набагато ліпший. І хай сміється з мене, старого поп-рокера, краянка і одночасно студентка Яна з Буковини, яка працює в російській редакції ПР, мовляв BrainStorm це примітивщина й банальщина, а я знову й знову скажу їй — Ти старуха симпатична й бездушна і все.

http://www.brainstorm.lv/

18 марта 2002 года  02:27:51
Вальди Прядман | vovo@handy.de | Варшава | Польша

---

перевод
продолжение позже, надо работать

Большие хиты приходят к нам неожиданно. Меня MAYBЕ застала меня два месяца тому в пути, когда я пешком возвращался вечером с работы.

Впервые за последние года, по душе мне пришелся английский язык, – My body, My hand My heaven, My land My guardian angel is mine… Как говорят поляки, – мурований хіт. Немножко позже я узнал, что это BrainStorm http://www.brainstorm.lv/( Брейнсторм ), да еще из Латвии! ( Не мешать же хеви-метал BRAINSTORM http://www.truemetal.org/brainstorm/( Брайншторм ) из Гамбурга ). Оказываеться, латыши нравяться не только нам,— фанам поп-рока в разных уголках мира, их песни уже начали эксплуатировать даже языковеды – в Польше сегодня студентов английского учат на MAYBЕ. Латвийские музыканты про это, наверное, не знают, но вот вам доказательства, зайдите на эту страничку: http://www.angielski.silesianet.pl/lyrics/brainstorm/brainstorm.htm
В феврале этого шлягера не стеснялась ни одна Варшавская радиостанция, в газетах и журналах все чаще писали про это новое явление, а более дотрошные журналисты даже выпытывали музыкантов из провинциального городка Єлгава, как это делаеться? То есть, как выйти в мировые звезды с постсоветского пространства. Естественно, Renars Kaupers, вернее,— Reynard Kouper не сказал про приятный язык, про измененные фамилии, про элементи “секси” на сцене, в манере пения, в текстах песен. Он подчеркнуо дружбу музыкантов, на экономичности, на творческой сосредоточенности и на отсутствии звездной болезни.
И хотя Латвия сегодня еще не в НАТО, гастроли их группы начались в один деньс самыми крутыми натовськими поучениямина территории Польши Strong Resolve 2002 http://strongresolve.secondfleet.navy.mil/, то-есть – с 1-го марта. Но длились онина неделю меньше. И действовали на музыкальном фронтене не на Министерство Охраны, а Концертное Агенство Odyssey. Трасы сопровождаломузыкальное ТВ VIVA Polska.

18 марта 2002 года  09:39:34
Ирина | irinaj@medcom.com.pl | Варшава | Польша

---

Мари Шансон

продолжение

Сенсаций и потрясений не было, публика всё-таки не валила в окна и двери как раньше, с традициями клуба СТОДОЛА.

Но это были необычайно великие минуты и фактически все мы пережили понемногу глубокое удивление. Ещё бы! Выходят на сцену сельского скромного вида парни. Вокалист не из моего соседнего села Кархутори на Днепропетровщине, из знакомого посёлка родной Украины другой половины 70-х годов....

(кто дальше?):)))

18 марта 2002 года  11:47:01
Печальная Зверушка | marischanson@hotmail.com | Вюрцбург | Германия

---

Мари Шансон, Ирина из Варшавы, Нестандарт, Данилевич С.

ТЛИ И ЁЖИКИ

В далёких старинных городах, где море плещется о песочно-золотые берега, где дубравы шумят и птицы не летят на юг, потому что огромное ласковое солнце светит всё ярче и ярче, жили-были два пионерских отряда. Отряд тлей и отряд ёжиков. Тли были девочками, а ёжики — мальчиками...
Тли рано утречком прилетали на работу, кто на Мерсе, кто на Бимере, кто на Запоре...
..кто работал головой, кто руками... кто никак... а вечером, вернувшись домой.. их ждали Тли.. с улыбкой в точечно-крошечных мордочках и с горячим борщем.
А там, за таким близким и одновременно далеким забором из густо плетущегося виноградника, жили вечно фыркающиеся Ужики. Они фыркали всегда. И когда были довольны, и когда не очень......... а те разновидности, что не имели корылышек, шли на работу пешком, ну, или пользовались общественным транспортом, но тем не менее их, после долгого рабочего дня, тоже ждали Тли. И у тех тлей тоже стоял на плите борщи.
Тем временем, совсем рядом, за деревом мирно спали ёжики, похрапывая под листочками свежесброшенных деревьев.
Пионерские отряды тлей и пионерские отряды ёжиков каждое утро выстраивались на опушке леса, поднимали вверх правофланговое красное знамя и командиры рапортовали председателю РКПБ о проделанной работе. Ёжики отвечали за сексуальную жизнь в лесу, а тли работали в "счётной комиссии". И, не смотря на то, что и у ёжиков, и у тлей на груди алели красные галстуки, сексуальная жизнь леса постепенно зашла в тупик. А почему? Потому что ёжики спали с тлями, а тли — с ёжиками. И никто, понимаете? — никто, не хотел спать со своей особью. Тли не спали с тлями, а ёжики не спали с ёжиками.
... и от этого, в детских садиках, и на лужайках всё чаще можно было увидеть Тлиноёжиков, чем-то милых и не таких колючих как ёжики, но с крылышками, как у некоторых разновидностей Тлёв.
А со временем Тли стали жить в Тель-Авиве и носить летом тельняшки, а зимой телогрейки. В Ёжево они употребляли ежевицу. Ежегодно телились. Или — тлились.
А Ёжики стали жить сами по себе, часто выходить на берег золотистого острова, смотреть на пурпурный закат и утирать слёзы пионерскими галстуками, которые напоминали о Тлях и о тлёвских эротических танцах в лучах восходящего солнца.

18 марта 2002 года  12:50:28
Сказочница | marischanson@hotmail.com | Вюрцбург | Германия

---

Мари Шансон, Ирина из Варшавы, Нестандарт, Данилевич С.

??????

Почему ОПЯТЬ нет абзацев? Я же делала абзацы?:(((

18 марта 2002 года  12:51:38
Сказочница | marischanson@hotmail.com | Вюрцбург | Германия

---

Е.N. Caterpillar

* * *

Какой класс!!!!!!!!

18 марта 2002 года  19:11:02
E.N. Caterpillar | evghenii@gmx.de | Dortmund | Germany

---

поправка

ТЛИ И ЁЖИКИ В Ёжево они употребляли ежевицу

это, видимо, ошибка при переводе. ежево пишется с маленькой буквы и на одном из русских диалектов означает еда, пища.

19 марта 2002 года  19:51:05
Sergey Danilevich | danilevich@web.de | Fischbach | Franken

---

Мари Шансон, Ирина из Варшавы, Нестандарт, Данилевич С.

* * *

ОК... поезд ушёл... ту-ту---\/

19 марта 2002 года  20:53:43
МаШа |

---

Мари Шансон

LEBENSLAUF (ЖИЗНЕННЫЙ ПУТЬ)

Родилась.
Пошла.
Закончила.
Не поступила.
Работала.
Поступила.
Закончила.
Вышла.
Родила.
Переехала.
Получила.
Закончила.
Работала.
Работала.
Работала.
Умерла.

25 марта 2002 года  11:02:51
Мари Ш@нсон | marischanson@hotmail.com | Вюрцбург | Германия

---

Алексей Быков

Закон лесной жизни
Сборник сказок «Маниакально-депрессивные зайцы»

Лес жил своей обычной жизнью — муравьи без устали таскали хвою и прочий мусор, жизнерадостно чирикали соловьи, патриотически орали вороны, ежи кололись, а волки конкурировали с лисами в заячьем геноциде. Прочие звери также не отличались оригинальностью, проживая свои судьбы, будто вызубрив учебник зоологии.
Терзаемый смутным дежа-вю, Заяц часто спотыкался внимательным глазом об этот жизненный конвейер. Родился-женился-умер. Романтика! «В чем же фишка существования? — гадал Заяц. — Уж не в хрусте ли капусты?» Перебирая простые варианты смысла, он чувствовал близкую разгадку и замирал, подгоняя обессилевшую мысль отчаянным «Ну же! Ну!», и... снова падал в мучительное ожидание прозрения. «Зачем я думаю? — мрачнел Заяц и повторял, сам того не ведая, вслед за Екклесиастом. — Бессмысленно все, как погоня за ветром».
Однажды за очередной думой его застал Сергей Волков (известный также под кличкой Серый Волк). Он с сомнением оглядел отпетого отличника: «Достаточно ли вкусен этот умник?» А тот и ухом не повел, знай себе размышляет, будто ему за это зарплату платят. Волков быстро сообразил, что калория лишней не бывает, и проглотил Зайца.
Вот и делайте вывод, ребята, что лучше — за смыслом гоняться или вовремя кушать.

http://poligraf.narod.ru/left/zai/1.htm

26 марта 2002 года  21:47:02
Альбертыч | на Некаре | Щвабия

---