[17 августа 2011 года 22:20:59]Леонид Раин Обольщение, Откровенья сатаны ОБОЛЬЩЕНИЕ
В тени сакральных таинств древа, в объятиях ленной тишины,
Скучает безучастно Ева, мирясь с опекой сатаны.
Сад, обтекая зыбким флёром, златой блистая чешуёй,
Он беспристрастным ухажёром хранит прелестницы покой.
Объяв в отеческой заботе, прохладой нежного кольца,
Стан белоснежного создания, взглянул прелестнице в глаза.
И благозвучней райской птицы, пропел на ушко красоте,
Объятой первозданной негой, приют нашедшей в наготе.
Отец небесный нас оставил, вселенная полна забот…
Как будто к слову всё добавил…, но главного недостаёт.
Как, Сущности печаль развеять? От размышлений я устал…
Быть может ты, поможешь, Ева, вселенский упредить скандал?
Вам надлежало бы с Адамом Отца участьем ободрить,
Помочь Ему не сном, но делом, идеи, в нечто претворить.
Во что? Лишь Господу известно…, но вам, творению первых рук,
Величию разумной мысли, я думаю, доступен звук,
Его проникновенной Воли, в порыве творческих идей,
Сам облик ваш, не что иное, как ключ, к судьбе грядущих дней.
Чуть приоткрыв в истоме веки, изящным ротиком зевнув,
Звезда Господнего творения, спросила, на змею взглянув,
Ну, право, что опять случилось, несносный льстивый лицедей,
Вновь, козни глупого Адама в союзе с лживостью твоей?
Сколько возни и подлой склоки круг пресловутого ребра,
От бестолкового мужчины. Скажи, я разве не права?
Будь он немного поумнее, нашёл бы лучший путь к жене,
Чем называть её рабыней, в Эдема райской тишине…
И отчего, не понимаю, должна на веру я принять,
Его бредовые рассказы, что не во мне, а в нём печать,
Благого духа первородства? По мне, так всё наоборот,
Ну как, от этого уродца, родиться мог, столь чудный плод?
Абсурд нелепейшего толка! Блеск совершенства, и ребро…
Циничней сказки не придумать, величие, празднуя своё…
Я не пойду на примирение, и даже ты, премудрый змей,
Не повлияешь на решение, царицы райских площадей.
Кто смеет, спорить с лучезарной, владычицей Эдемских грёз?
Сверкнув рубиновым оскалом, смиренно простонал колосс.
И в мыслях, не имел слуга твой, Адама глупость оправдать,
Что взять с него? Лишь вопль желания, Эдемом властно управлять.
Но…, обсудить необходимо амбициозность бунтаря,
И выгоду извлечь ревниво из сказок мнимого царя.
Ведь на тропинке к светлой цели, пред Евой крохотный барьер,
Стоял ребром ограничений, вменённых Волей высших сфер.
Ты, сей рубеж перешагнула, познала суть добра и зла,
С того в Адамовых суждениях, богине видится хула.
Хотя, насколько мне известно, Господь Адаму лишь вменил,
Не есть плодов святого древа, ему лишь смертью пригрозил?
Открылась чудная возможность, враз, пару кроликов поймать,
Один, поможет снять с Адама, бессмертья светлую печать,
Другой, откроет вечной фее усладу смертных рубежей,
В которых царствует всевластно, любовь, в безумии страстей.
Ты обретёшь порока сущность, отвергнутую райским днём,
Познаешь истинную силу, и мощь, в пространствии слепом,
Противном, божескому свету, но вечном в грешной суете.
Любя, верши мечом победу, и в чёрной, и в благой заре.
Всего-то предстоит богине переступить гордыни край,
И покорив упрямство мужа в любви обресть безумства рай.
Труда большого не составит, запретной сластью накормить,
Суть бестолкового Адама, ведь глупость, ключик сей таит…
От Евы, право, не убудет, назвать владыкой гордеца,
Насыть, тщеславие уродца, и он твой раб, в глазах Творца.
Красу, гнетёт судьба Адама? Да полно, стоит ли страдать…
В ногах твоих, таких болванов, без счёту будет обитать.
Господь простит его, поверь мне, Адама Он не умертвит,
Так…, пожурит за ослушание, но Еве, первенство вручит.
И человек, прозрев от спячки, поймёт, вокруг чего ходил,
И устыдится равнодушия, жену которым одарил.
Упьётся прелестью богини, желаньем страстным воспылав,
И рухнет к вечности граница, людей с богами уравняв.
Чело красавицы зарделось, волнения обнажая жар,
Улыбкой властной изливая, фантазии грешной пожар.
Ну что ж, пожалуй, соглашусь я, освоить тяжкий круг забот,
Всё, хоть какое-то занятие, средь Богом возданных щедрот.
Змей, извиваясь мощным телом, ствол древа медленно обвил,
Священный плод, сорвав умело, заложнице любви вручил,
И растворился в райской дымке благоухающих садов,
Укрытых от греховной пытки истомой благодатных снов.
Леонид Раин
Откровения сатаны
Честолюбивые тираны, властолюбивые жрецы,
Старо, как мир их понимание, мною ниспосланной мечты.
Нет в её ласковом свечении, душещипательных дилемм,
Всё просто, как в банальной пьесе, без философских теорем.
Они справляются прекрасно, с хлыстом моих священных догм,
Хотя, и догмой…, притязания, их к власти, я б, назвал с трудом…
Скорее подлинным цинизмом, противным вовсе мудрецам,
Поющим песнь, о вольной жизни, сводя рассвет благой, к крестам.
Лицо властителя бесстрастно, пустынен леденящий взгляд,
Как у хозяина надгробия, излившего двуличья яд,
В благочестивые деяния, присягой вскормленных шутов,
Прощённых богом, и могилой – испепелённых городов.
Вождь, как и я, парит над миром, неся страдальцам властный суд,
Так был тяжёл поход к вершине, но как прекрасен мощи зуд…
Пред властной дланью превосходства, Господь не в силах устоять,
Меч внеземного чудотворца, хранит ревниво, благодать,
Вменённую святым писанием, как панацею от греха,
И, превращённую вождями, в истому гибельного сна.
Не передать страстей пучину, живущую в мозгах царей,
Лишённую духовной силы…, Я, выпил чувственный елей.
Сия пучина, сносит вихрем, всех, пасть разинувших на трон,
Срезая главы вечной правдой, которой движет мой закон.
Как мил удел объятый славой его порочного венца,
Рубеж – противное понятие для всемогущего творца!
Весь мир объять, вот перспектива, и цель моих священных догм,
Я! воскрешаю вновь кумиров, чтоб вечно тлел могильный холм.
Народ? Народ…, какое слово, в нём столько силы вековой,
Колосс в могуществе бессилья, вот – статус плоти, роковой!
Слепая жертва искупления грехов, властительной звезды,
Ландшафт любви и помутнения, моей распахнутой души.
Основа, движитель вращения, страниц земного бытия,
От воскрешения до падения, он славен волею вранья,
Моих коварных сателлитов, рождённых вне, земных оков,
Познавших мощь грешной орбиты, вкусивших мглу иных миров.
Народ, есть меч, есть щит, есть знамя – греха, воинственных детей,
Делящих голубое царство, секирой гибельных страстей.
А как иначе? Смертный грешен, а грешен оттого, что мёртв,
Из мглы вселенского забвения, гонимый под могильный кров.
И этот бег несовершенства, перерождения в грехе,
Во власти вечности нетленной, а стало быть, в моей руке. |
Леонид | lenidrain@rambler.ru | Юрга | Россия |