Вадим Антошве - Куницки

БЕЛАЯ ЛЕБЕДЬ

***БЕЛАЯ ЛЕБЕДЬ*** Посвящаю КРАСЛАВЕ проживающей сейчас в Гамбурге. Белая Лебедь, что дом свой оставила? Что за причина, тебя что заставило? Берегом чуждым по душеньке срезана. Белая Лебедь, Руси ведь ты преданна! Також и древнему Роду князей, Роще дубовой, где звонкий ручей. Силе и верному словушку русичей, Сини озёр и безбрежью полей. Белая Лебедь, так часто случается, Берег чужой вдруг в гнездо превращается. Но не смогу никогда я поверить, Что стал он роднее. Тоску не измерить! Белая Лебедь над рощею кружится, Солнце на речке с закатами дружится. Медленно день превращается в ночь, Белая Лебедь, скажи, как помочь? З0.07.07г. Вадим

Вадим | 999.00@bk.ru | Гомель | Беларусь

Семен Венцимеров

Журфак-10-7. Оля Степанова

* * * Я снова приезжаю в этот вечер. И в этот город тихий и простой, И мама выбегает мне навстречу, И мама быстро накрывает стол. А папа разговор ведет о саде, О яблоне, о груше за окном. О вьющемся зеленом винограде И достает домашнее вино. Ом полон запахов, таких родных и теплых. Мои тетрадки, старенький халат... Из-за оконных запотевших стекол, Все фонари по-прежнему глядят. Я подхожу тихонько к пианино -- Вот клавиши, как много лет назад... По ним, как по ступенькам мимо, мимо -- Сбегаю к детству, к маминым глазам. Играю я про радость и про горе. Про все морщинки у любимых глаз. Про дорогой, меня растивший, город, Про все, что я не выскажу сейчас. Про время, беспощадное к разлукам, Про города, привычные дела. Про мамины единственные руки, Ладони бесконечного тепла. Про сон, который так и не приснится, Про колыбельную, пропетую давно, Про вздрогнувшие мамины ресницы, Про все, что нам запомнить не дано. Я приезжаю только на субботу. И улетаю. Что тут изменить. И мама провожает самолеты — Связующую тоненькую нить. Стихотворение Ольги Степановой Ватутино... Уютный дом. В саду деревья за оградой. Мир детства. Так отрадно в нем, Где близких душ чистейшей праной Наполнена, вдохновлена... Черкассщина – моя планета, Где я для счастья рождена. Недели, месяцы и лета Неторопливые сперва Быстрей над Шполкой побежали Когда решительно Москва Велела, чтобы согревали Послевоенные дома На Украине бурым углем. С ним. Правда, больше кутерьма: В сравненьи с черным был он тухлым — Не так старательно горел, Слабее соглевал хатенку, И по уборке больше дел: Он шибко зольный. На «пятерку» Не тянет – лишь на «троячок». Но на Черкасщине открылсялся. Какой-то ушлый мужичок- Геолог славно потрудился — Месторождение нашел У старого села Юрковки... -- Построим город. Комсомол? -- Ура! – И юные головки По зову патии себя Бросают в битву вдохновенно. Вот и причина, что судьба Завякала недоуменно Впервые в колыбельке здесь... Дам, как умею поясненье. Судьбы первоначальной взвесь В столице на мое везенье Смешалась. Мама и отец Учились в гороном институте. За неимением колец — Поцеловались. Тутти фрутти, Увы, на свадебном столе, Отсутствовали, но картошки Хватило... Килька в янтаре Подсолнечного масла. Крошки Черняшки надо подобрать: Ведь хлеб дается по талонам — Но можно петь и танцевать, И с песней погулять по сонным Казахским улицам. Отец, Степанов Миша из Ветлуги Нижегородской. Под венец Поволжской не нашел подруги, Отличницу с Урала взял. В Караганде случилась встреча. Московский горный продолжал Готовить инженеров... Сеча Вначале маму позвала И медсестрою добровольно Вступила в ратные дела — За Родину студентке больно. Но через год пришел приказ: Вернуть студентов тотчас в вузы. -- Караганда сдружила нас,— — Рассказывала мама. -- В шлюзы Душ наших хлынула любовь — И мы пошли одной стезею. Ведь коль любовь -- не прекословь: В любви судьба не будет злою... — Их восстанавливать Донбасс Потом послали после вуза. В Донбассе Таня родилась. Для повоенного Союза Проблема транспорта остра Не меньше, чем проблема угля. Решение: найти места, Где топливо немного тухло, Но нет нужды его везти. Такое место у Юрковки. Решили дОбычу вести С использованьем установки Трофейной. Есть отвальный мост. К нему многоковшовый ротор Приделан... Замысел-то прост. Но, чтобы агрегат работал, Здесь инженерные нужны Уже испытанные силы. Не так их много у страны — Ведь многие легли в могилы. И папу с мамой шлет Донбасс. Карьеры, шахты строить. Город Как раз и начинался с нас. Точнее с них. Нашелся повод И бабушку упомянуть По маме – уж интеллигентна Екатерина – просто жуть! — Васильевна... Одномоментно О ближней выскажусь родне Со стороны отца. На почте Работал дед,— - известно мне — Начальником... Вы не сурочьте, Злоглазые, мою родню. От злого кашля или чиха Я сердцем их обороню. Бабуля – школьная училка... Вот весь пролог моей судьбы. Ватутинская по рожденью, На светя явилась я, дабы Учиться. Есть талант к ученью. Наш теплый дом стоит в саду. Он каменный. Одноэтажный. С верандочкой. Не на виду, А за оградой. ...Авантажный Военный летчик, мамин брат Нас временами навещает. Улыбчивый и встрече рад. Нр форма дядина пугает. Я убегаю.. Ничего -- Поищет пусть по закоулкам Иак резко пахнет от него Военным чем-то... С ним прогулкам Сопротивляюсь. Отчего? Сама едва ли понимаю. Пугает жесткое его, Военное... Я обнимаю Покрепче маму – защити... Та успокаивает мягко, Мол, дядя добрый. Погляди: Дает конфету. Но приманкой Меня не соблазнить. Боюсь. И в то же время интересно. Но к маме потесней прижмусь — Не так и страшно, если тесно. Я не хотела отпускать С рассветом маму на работу — И сумку прячу. Ей искать — Не время... -- Не вводи в заботу, Дочурка Оля, ведь меня За опоздание накажут... И я без мамочки полдня. Я с бабушкой в саду, где вяжут На лавке бабушки носки, Салфетки, варежки береты, А внуки с внучками – дружки Мои с подружками – предметы Любые превращают вмиг В игрушки самой высшей пробы... Я, начитавшаяся книг С трех лет, играя, вне учебы, Им пересказываю все, Что прочитать уже успела. -- Расказываес холосо. Исё... — Вся малышня хотела Рассказы слушать без конца... Мои подружки – Света. Вера — Сбегут с соседнего крыльца — И в сад ко мне... Порой портьера В окошках дрогнет: поглядят, Как мы играем наши стражи. Они мешать нам не хотят. Мы в садике в ажиотаже Играем в прятки. штандыр... Нам И весело и безопасно. А дома – книжки. И не хлам: Маршак, Барто, Гайдар... Я страстно Гайдара повести люблю. Мне снились яркие картины С его героями... Внемлю Кибальчишу... На именины Нет лучше книги для меня Подарка... Катю с крокодилом Люблю особенно. Ни дня, Ни вечера не проходило, Чтоб мне в нее не заглянуть, Ту замечательную книжку. Читать не устаю ничуть — Полезно моему умишку. Здесь многоснежная зима. -- Гулять! — Пушистенькую шубку Надену наскоро сама. Выходим с папой. Сеет крупку На землю вечер. Шубке в цвет На улице моей сугробы. А мне еще так мало лет. И папа расстарался, чтобы Летели саночки стрелой — И вся душа поет от счастья. Как жизнь прекрасна, Боже мой! Вот так бы мчаться мне и мчаться... Работа мамина важна — За безопасность отвечает. Нередко в шахте дотемна. Там досконально изучает Прочна ли по забоям крепь И нет ли где утечки газа, Надежна ли у клети цепь... Мне жутковато от рассказа О том, какая ждет беда, Внезапно рухни свод забоя... Мне страшно за нее всегда — Рискует мамочка собою... Но в то же время и горжусь Моей геройской храброй мамой... Подружкам, с коими вожусь, Ее представлю лучшей самой — И те не спорят. Им Гайдар С моей подачи тоже близок. Я у подружек – комиссар- Тимуровский. Во мне избыток Воображения. Спасти, Помочь, поправить и наладить, И к доброму друзей вести... Газон желая припарадить, Перелопатили тропу, Что по газону проходила, А чтобы усмирить толпу, Четверостишия хватило: Если лишний шаг пройдете, Вы, конечно, не умрете, А газон красивей будет, Помните об этом люди. На подоконниках герань. Соцветиями рдеет дивно. Ватутино – не глухомань. Интеллигенция активна. Концерты славные в ДК, Гулянья праздничные в парке — И за строкой летит строка... А в школе я на первой парте... Учительница средних лет Раздумчивая Степанида Леонтьевна мой первый бред Стиховный хвалит, чем планида Определяется моя. Учусь все годы на отлично. Вседневно в центре бытия. Мальчишки окликают зычно, Нескромные записки шлют, Бегут подергать за косички. Ну, что за бестолковый люд И что за дикие привычки? Зато есть провожатый. Кот. Сибирский серый умный Дымка. До школы по утрам идет, Потом встречает. Жаль, что снимка Не сделали, как провожал Меня дружок мой серый утром, Как в знак прощания кричал. Он был и искренним и мудрым. Большим и ласковым котом. Он понимао: учиться трудно. И он встречал меня потом Веселой песней. Просто чудно! А иногда он прибеал И поиграть на переменках. Весь город знал его вокал И, видимо, в моих оценках Его, кота, весомый вклад. Спасибо за пятерки, Дымка! Он не подскажет невпопад... Но с наступлением зазимка Мой кот из дома ни ногой. Он по утрам меня жалеет... -- Что делать – надо, дорогой... — Вот кот, а как любить умеет!... Все десять лет и школьный двор И наш дом знаний двухэтажный, Квартал уютный – тешат взор Как дивный фильм полнометражный О детстве, юности моей. Здесь октябренком, пионеркой И комсомолкой много дней — И выхлебала полной меркой Идеологии кисель. Я верила в те идеалы, Что коммунизм-де, наша цель, Не тряпки и не капиталы... И за собой вела ребят — Вождь пионерский, комсомольский. -- На добрые дела, отряд — За мной! — Трепещет враг заморский Не зря: такая молодежь Готова биться за отчизну. И с ней уверенно придешь Страна однажды к коммунизму. Была в Артеке. Там в меня Впервые юноша влюбился. Признаньем душу мне пьяня, Ответа – рано – не добился. Потом он приезжал в Москву, Когда уже была студенткой. Пометка яркая в мозгу — И вдохновляюсь той пометкой: * * * Влюбленые... Сколько влюбленостей смешалось с весной ранней Снова вернулись сложности. И затянулисчь раны. Все робкие примирения зачем-то весной случаются. И первое стихотворение нечаянно получаются. Взять навсегда бы эт, тонкое и тревожное. Бродят весной поэты, делая невозможное. О стихзах. Простая книжка, простые слова. И выдруг понимаешь, где ты не права. Ни слова сама, только строчек стук. Ат быть люди так растут. Трогаешь сердце чужое невольно. Не делая этому сердцу больно. И веришь в чудные нечастые сны И в вечно теплую руку весны. Пусть слезы, пусть стало труднее дышать, Но что может этому помешать. Серым котенком испуганным сжался последний снег. Всеми давно изруганный, здесь ему места нет. Вспомним: дружил с метелями, В сказку людей приглашал. Прыгал, чудной, под елями, Как одуванчик спал. А вот теперь не ужен. Дышит рядом трва. И по весенним лужам. Солнце бежит с утра. Снег учступает место. Снег уползает в грязь. Скучно быть с ним в соседстве, Скажет трава, смеясь. Жила в Ватутине у нас Орел – огромная собака Но отчего-то сорвалась — Не злобная, не забияка. Погоревали, а в меня — Я с ним была запанибрата — Велят, не пропустив ни дня: -- Раз убежала без возрата, Уколы! — Бедная, терплю В живот -- от бешенства уколы. .А пропускать я не люблю, Хоть и больна -- уроки школы В соседнем с городом селе Орла усиленно искали. Пес жалобно скулил во мгле -- Крестьянин запер пса в сарае. Тут мама: -- Выпустите пса! — Знакомый голос услыхала -- И кончилась та пытка вся -- Орла по голосу узнала — И вся семейка ожила... Коклюшем отболела позже Когда у бабушки была — Жестокая болезнь! -- в Поволжье. Был в дефиците, помню, хлеб -- И очереди по сугробам. Я в очереди. Мне в тепле б -- (Страницы дней – калейдоскопом -- Народ Хрущева костерит. Наметил коммунизма сроки, А хлеба нет -- и люд сердит....) -- Писать стихи, учить уроки... Весь город просится в строку, Его мотивы и картины. Я место показать могу, Где центр любимой Украины... О средних классах. Повезло: Незаурядны педагоги — И знанье в голову вошло Гуманитарное. В дороге Литературе, языкам -- И драмкружок пришелся кстати. Вот «Город мастеров». Я там — Принцесса. В главной ипостаси — За сценариста – в КВН. «Сатурн» с моей подачи -- первый: Остроты забирают в плен. Щекочут зрительские нервы. Лицом в грязь, школа, не ударь... Шла по общественным ступенькам — Я – комсомольский секретарь И всех превыше по оценкам. И областных олимпиад Участница, гляди, по дойчу... С судьбою будет невпопад, Коль в жизни взрослых не продолжу Гуманитарную тропу. Определилась директриса По коей выцелю судьбу. Притом, что пыльная кулиса И грим манят слабей всего. Литинститут? Академичен. А мне б чего-нибудь того... Журфак высок и романтичен. По школе обо мне толки: Ждет Ольгу-де судьба поэта. Уже печатает стихи Мои районная газета. Накапливается багаж — И даже пригласили в Киев На семинар... Растет кураж, Уверенность... Пишу стихи и... в Июле собралась в Москву. А год-то шестьдесят девятый Со школьным знанием в мозгу. Его во мне – греби лопатой! Медали, правда, не дано: По геометрии четверка. А так – успешно все равно. Так, где она, журфака створка, К которой знания – ключом. В Москву со мной поехал папа, Чтоб не грустила ни о чем В преддверье важного этапа. В Москве и ранее бывать Мне доводилось: братец мамы, Да, летчик, стал здесь проживать, Встречал в ответ на телеграммы, Показывал Москву... Сейчас — В Ватутине с семьей. Квартира На дни экзаменов – для нас. Меня не слишком колотило. Но накануне кипяток — Беда! – пролила не десницу. Болит. Да сильно, не чуток... Не подведет ли ученицу? Подсолнечной масло! Им Памажу обожженный палец. Боль затихает... Поглядим... Из тем мной взят поэт-скиталец, Любимый Лермонтов. О нем Пишу восторженно, как в трансе... -- Все пишут? -- Пишут... -- Подождем... — Отец в родительском альянсе На лавке терпеливо ждал. Я вышла. Папе рассказала. В кафе расслабиться позвал — Мороженое заказала... Живем на «Автозаводской»... Экзамен назревает устный. Я занимаюсь день-деньской, Итог чтоб не случился грустный. Но и на устном тоже пять. О дойче я не беспокоюсь... Не удалось «Отлично» сдать — «Четверка»... Чтобы эту повесть Благополучно завершить Мне по истории «пятерка» Нужна... Волнуюсь – и першить От нервов стало в горле – столько Значения имеет балл... Но случай. Тайный мой помощник, Не подкачал, на сплоховал — И мой ответ из самых мощных... Экзамен принимали мой Два парня. Видно – аспиранты. -- С «четверочкой» пошлют домой... -- У девушки видны таланты. С «пятеркой» может поступить... -- Так ведь и знает на «пятерку»... -- Конечно... Ладно, так и быть. Учись! -- Спасибо! -- Мы постольку- Поскольку... Тех благодари, Кто воспитал тебя, дал знанья... А дома, будто звонари Все разнесли – ликованье В Ватутине... Меня в кино Снимают – мной прославлен город... Лишь первый шаг, но все равно: Здесь на сенсации-то голод, А тут такое: в МГУ, Предтавьте, девочка попала! И отвертеться не могу. Уже сто раз пересказала Всю эпопею, но опять «Пресс-конференция» в квартире: Соседи просят рассказать, Как будто вправду в целом мире В те дни важнее ничего... Пойду с Ватутином прощаться. Я в сердце увожу ешл Залогом будущего счастья. Прощайте, улицы, дома, Тенистый парк и речка Шполка, Хранящие души, тома... Прощай и ты, родная школка... И вот – Сентябрь. И Москва... Я поселилась с Женей Сельской И Ниной Дьяковой... -- Раз-два! — Подъем! -- Уклад житейский В общаге незамысловат. Задача дня: подъем поспешный И умывальника захват. Позднее силой центробежной Затягивает факультет На лекции и семинары... Кто на Таганку взял билет — Счастливчик! Пары, пары, пары, Библиотека, а потом — В общаге самоподготовка. Так – день за днем и ночь за днем. Впридачу стирка... Голодовка, По счастью, Оле не грозит, Но бережливость поднимает Вся наша комната на щит... Меня спецгруппа принимает, Где нас готовят для ТВ. А Сельская попала в РИО, Издательское... О Москве Мы говорим без перерыва — Так много хочется узреть, Наполниться Москвой, услышать, На вернисажи все поспеть... Но главное – в учебе выжить: Нагрузка больно велика. Мы книги тоннами глотали... Приехали издалека Чтоб рисковать судьбой? Едва ли. Истпарт? О чем переживать? Учу, коль нужно, без вопросов. Сдам – можно сразу забывать. Мозги очистив от отбросов. В тэвэшной нашей группе – спор: Искусство ли ТВ? Искусство! Так я считаю. Кругозор Подсказывает, да и чувство. Золотаревский, первый мэтр Притулу в группе выделяет. Талантов наших пестрый спектр К рукам наставник прибирает И обучает ремеслу... И мэтр по каждому предмету Вручает в руки по веслу — Рули, студент в работу эту! Я, как умею, так рулю... Но прокололась на Кучборской. Профессоршу, как все, люблю. Зачет. Вменя вонзает взор свой Доброжелательный весьма. Я досконально все учила, Нр ей подставилась сама. Не знаю, отчего решила Сказать профессорше моей, Ко мне предельно благосклонной, Что куклу – радость детских дней — Я называю Антигоной. Что было! Катастрофа, крах: Профессоршу как подменили. Жар ярости в ее очах, Ее слова меня казнили. -- Что? Куклу? Антигоной? — Я Жоялась за ее здоровье. Меня презрением казня, От гнева наливалась кровью. В итоге – «тройка»... Эпизод Стал тотчас эе легендой курса. Так начинался новый год... Еще пути пересекутся С Елизаветой через два Заполненных учебой курса... Наполни радостью, Москва, Веди нас к новым знаньям, бурса, Судьбы возвышенной плацдарм, Спектр разделяющая призма... Татариновский стильный шарм, Ее славянская харизма... С Французским языком дружу — Наставница весьма довольна... На физкультуру не хожу: С мениском поврежденным – больно. В девятом классе был разрыв — Мне ограничили нагрузки... Едва от сессии остыв В кругу семейства на подушке, Каникулярную среду Со вздохом тихим покидаю. В Москву, где новые найду\ Дела и стрессы, уезжаю. Там однокурсников оркестр Играет мне симфониетту С названием второй семестр — Зимой, весной и ближе к лету Несемся по ступенькам дней. А год -- уже семидесятый Вождя включает юбилей. И дел – не разгребещь лопатой. Я в них ныряю с головой — Разбор есенинских метафор -- Предмет работы курсовой... Общажной комнатенки табор Пополнен Ольгою Бордун, Коллегой по тэвэшной группе... Золотаревский – мэтр, ведун, Зеликин с Кузнецовым вкупе С Голдовской, чья стезя – кино, Нас приближают к рангу профи. Пусть все так сложно – все равно... Уже в Америке, в Европе ТВ достигло высоты Нам здесь покуда недоступной. Но нам к их творчеству мосты Не навести. Системой трупной Трусливой всем запрещено Увидеть западных великих Творцов тэвэшное кино... Причины у кремлевской клики Наверное бояться есть... В союзе всех смелей эстонцы Сумели в творчестве подлезть Под тот барьер, увилеть солнце. А нам позволят поглядеть, Что в Таллине творят коллеги, И быть самим смелее впредь... На поезде, как на телеги Мы в Таллин группой подались... В калейдоскопе впечатлений: Европы явственная близь, Чередованье наслоений Ушедших навсегда эпох... Соборы, улочки, кафешки... И мой с Бордун синхронный вздох О том заветном человечке — У каждой Ольги он другой,— — С кем здесь нам было бы чудесней... -- Ах, почему я здесь – с тобой... — И горстка строк – неслышной песней... Из пятнадцатого века падал снег на этот город Кому радость, кому горе. Мне на память падал снег. В островках случайных улиц Так несложно затеряться И нечаянных прохожих никого не узнаваь. И вдыхать туманный запах Дыма снега и рассвета И приветствовать тихонько Бойкий флюгер, ь добрый день. На одном из перекрестков Вдруг мне встретится прохожий. И малыш какой-то скажет Мама, это трубочяист. Улыбнусь ему и дальше Мимо жалобы органа, Мимо башен одиноких, И пустынных плорщадей. Буду радоваться утру, Мостовой, послушной шагу И каким-то новым мыслям, непохожим на меня, А когда утихнут звезды, Будет ночь качать вагоны, Чтобы утром не поверить, Это было наяву? Я логику сдала на пять. Мой подвег для друзей сюрприхом. На ларах можно почивать. Предмет грозил сердечным кризом: Собрался алогичный курс. Со скрипом все же одолели, Друг другу оказав сикурс, Едва-едва не ошалели... Но и второй семестр ушел. Прощайте, Западов и Шведов... Одесса – солнечный котел. В нем много радости изведав, Попала в жуткий переплет: Холера... Лето в карантине. Оцеплен лагерь. Что нас ждет? Все в хлорке... Грусти нет в помине И раздражения ни в ком. Себя, как можем, развлекаем, Жизнь принимаем с юморком, Не ссоримся, не унываем, Подкачиваем свой ресурс... И вот она опять – столица. Мы начинаем новый курс. Компания друзей столица, Нет, двести близких лиц, сердец! Встречаем вместе новоселье. Журфаку выделен дворец Под вдохновенное заделье. Парадной лестницей идешь — Захватываеи дух от счастья. Такой дворец – журфак, даешь! Дни во дворце быстрее мчатся... Я к пантомимщикам хожу И волгинсскую посещаю Литстудию для куражу. Народ стихами восхищаю. Там перспективы мне сулят. На курсе дюжина поэтов... А впрочем, не поэтов взгляд Ловлю я на себе... «Про это» в Другое время расскажу Подробней, может быть, когда-то... Военка... Велено – хожу. Но явно – слишком маловато Во мне способностей лечить. Меня и в муляжи уколы Колоть не могут научить, Бездарна я для этой школы... Словесник Ковалев – сухарь... Буданцев – странный теоретик. Вываливает на алтарь Несочетаемый букетик Экологических идей — Бахтинских смеховых теорий. Мэтр, в ремесле нам порадей! А отвлеченный сей лекторий Был к телевидению им Буквально за уши притянут. Да что поделаешь – сидим И слушаем, хоть уши вянут, И пишем рефераты. Спектр Мировоззрения расширим, А сможем ли работать, мэтр? Дурдом! Но поживем – увидим... Ушли в науки далеко. И это знанье тоже – сила... Я политэк сдала легко, Хоть Новосельцева страшила. И Ванникову без труд Перешагнула с Ковалевым... Кому нести чего куда — Потолковала с Селезневым — И нет семестра. Передых... А там – Рожновский и Бабаев... У Эдуарда чистый стих И горизонты раздвигая в Словесности, выводит нас К высотам и таким глубинам, Что слушаем его рассказ С восторгом. Тоже стал любимым. И пан Рожновский тоже клад: Он полиглот и аналитик. Курс причастирься чуду рад. У них, наук, есть много гитик -- Так понимаю, что чудес... Чтоб было больше дров, так надо, Как всем известно, глубже в лес... Командировка нам – отрада. Столичный сохраняя лоск (Условно) – с визою журфака Мы едем в Усть-Каменогорск На практику... И бешбармака Отведали, когда в горах Случилось чабанов проведать... Стажировались не за страх — За совесть... Чаще и обедать Не доводилось – мы в дела Себя с восторгом окунали. Судьба в профессию ввела. Мы рады, что не оплошали. Экран и вечером и днем Пестрит шедеврами москвичек... Рожденье города с Петром Великим связано... Привычек Интервенционистских царь Отнюдь менять не собирался. Проведал, что в сих недрах встарь Дотошный сибиряк копался И много золота нашел — Царь повелел: -- Послать отряды --. -- Есть! — Лихарев лихой повел По Иртышу солдат. И рады Отправить с нарочным доклад, Что, мол, фортецию воздвигли. Теперь любой алтайский клад, Какие б только фигли-мигли Не применяли хитрецы, Не ускользнет от государя. Блюли царёвы молодцы, России благо, не гадая, Что можно малость утаить — Не мыслили своекорыстно. Отечеству великим быть И ныне – с верными -- и присно... Могучим град на Иртыше Смог стать в советскую эпоху. Сентиментальному в душе, Молящемуся кротко Богу, Пришлось в строители пойти, В путейцы, металлурги граду. Вклад в мощь лтечества внести Цветным металлом... Что-то к вкладу Добавили за сотни лет Кокшаров – славный минералог, Корнилов Лавр – в годину бед Честь в рядовых и генералах Хранящий доблестью. Герой Войны в четырнадцатом. После — И жертва и виновник дней Братоубийства. Ставим возле Брусилова и Колчака Его в российском пантеоне. Считается врагом пока... Министр Славский... Там где «броне-» Приставка, там есть вклад его. Он тоже усть-каменогорский. Писатель Волков... Что с того, Что в книжечках сюжет заморский? Возможно не его вина... Но очевидная заслуга: Для девочки и пацана Во дни взросленья лучше друга Нет, чем «Волшебник... » никого Из «Изумрудного... »... Дороже Нет в мире «... города» его... Чуть с Усть-Каменогорском схож – и Таким отныне для меня Предстанет впредь воспоминаньях... Была веселая возня... Найти пыталась в книжных знаньях Полезное для суеты Вседневной с пленками и текстом... Пыталась воплощать мучты О творчестве высоком, честном, Приобретала первый свой Конкретный репортерский опыт... Подружка Вика – ну, хоть стой, Хоть падай! – обратила шепот С одним из местных мужиков В судьбу: студентка вышда замуж! Ну, что ж, совет им да любовь. Мы выросли – и каждый сам уж Теперь ответствен за себя. Нашла вторую половину — Такая, стало быть, судьба... Все. Усть-Каменогорск покину — И третий курс. И зона «Д». Кучборская. И страннный Есин — Как Евстигнеев... Где же. Где Найти слова для новых песен? Мы набираем высоту На третьем курсе, но полого... В судьбу восходим и в мечту С надеждою и верой в Бога...

Семен Венцимеров | ventse56@mail.ru | Нью-Йорк | США

Семен Венцимеров

Возвращение*

Сказали: все пройдет -- Не объяснили цель... Две тысячи шестьсот Стремительных недель Нельзя остановить, В полете развернуть... Но можно в небо взмыть, На Черновцы взглянуть. -- Внимательней смотри По сторонам, сынок, .. -- Жаль, Киевская. 3 Закрыта на замок. Спасательным кружком -- Мансардное окно: Пил с Зориком-дружком Там кислое вино... Парк Шиллера глядит -- И не отводит глаз -- Расстроган и сердит: Дождался все же нас... Акациевый дым, Дурманящий, как встарь. Дуб -- рядом постоим, Каштан -- округи царь... Тот вдохновенный двор И незабвенный дом... Я с тех счастливых пор Полвека не был в нем. На милом этаже -- Квадратики огня. Теперь они уже Вновь светят для меня... * Это, можно сказать, экспромт, но не вполне. Это стихотворение получилось после того, как я вдруг вспомнил несколько строчек из давнего-давнего, одного из самых первых подростковых еще стихотворений. В полном виде оно у меня не сохранилось: вместе с другими первыми было в той записной книжке, что была украдена у меня вместе с дорожной сумкой, в которой лежала, в дни, когда я сдавал экзамены в Московский университет. Некоторые стихотворения из той книги я сумел позднее вспомнить и даже включил в мои книги, другие вспомнил и, забраковав в первоначальном варианте, все же как-то использовал: пересказал, отредактировал... Вспомнившиеся сегодня несколько срок меня поразили: оказывается в том моем полудетском стихотворении было нечто пророческое. В сегодняшнее стихотворение без спросу вошли и стоки любимой песни (На стихи Льва Ошанина). В юности мне всегда казалось, что она написана обо мне. Ошанинские строки я не закавычиваю, поскольку несколько изменил их применительно к изменившемуся контексту. Но здесь я подчеркиваю, что они взяты мною именно как цитата и в знак моей вечной благодарной памяти любимому поэту-песеннику...

Семен Венцимеров | ventse56@mail.ru | Нью-Йорк | США

Головачёва Оксана

Возвращение домой

Собрать пытаешься с трудом С рук охладевших снега вату. Глаза искали старый дом, Оплакав прошлую утрату. Метель покорно распластала Два белоснежные крыла. Ты завернулась в шарфик алый, Пытаясь не отдать тепла. К калитке тянутся сугробы, Стянула варежку с руки. Здесь сникли детские невзгоды В настолько взрослые стихи. У этой рухнувшей калитки Тебя ждала устало мать, Промокнув до последней нитки, Она могла и в дождь стоять. Теперь закрыли ставни глухо, И пса соседи увели. А дождь всё лил, но было сухо, Лишь птицы каркали вдали. Стояла ты и руки грела Вот так же, под дождём из слёз, Рыдая, что метелью белой Её зимой недуг унёс. Скатился шарф кровавой тенью. Растопчешь в гневе снег ногами. Заплачет скоро гром весенний, Как одиноко было маме.

Оксана | oksana1149@yandex.ru | Новосибирск | Россия

Головачёва Оксана

Я остаюсь (Памяти Андрея Краско)

проходите мимо смерти, Что льётся чёрною смолой. Не опускайте руки, верьте, Что смерть одна. Один покой. Иначе страх свой профиль горбит, Чужие руки скрестит Бог. Он оставляет память скорби Дорожкой роз у мёртвых ног. Щетиной, обрамлённой грубо, Лицо скрывает смерти нить. Пусть не молчат сухие губы! Как приказать им говорить?! Не проходи, целуя холод Заметно чуть седых висков. В лице морщин остался молод Душой Актёр Андрей Краско…

Оксана | oksana1149@yandex.ru | Новосибирск | Россия

Головачёва Оксана

Я остаюсь (Памяти Андрея Краско)

Не проходите мимо смерти, Что льётся чёрною смолой. Не опускайте руки, верьте, Что смерть одна. Один покой. Иначе страх свой профиль горбит, Чужие руки скрестит Бог. Он оставляет память скорби Дорожкой роз у мёртвых ног. Щетиной, обрамлённой грубо, Лицо скрывает смерти нить. Пусть не молчат сухие губы! Как приказать им говорить?! Не проходи, целуя холод Заметно чуть седых висков. В лице морщин остался молод Душой Актёр Андрей Краско…

Оксана | oksana1149@yandex.ru | Новосибирск | Россия

Илья Гутковский

Дерево песен

*** Спроси у нее вдохновенья, что сок виноградной лозы, Сложи на колени старанья, Водою прольется сама, Поэзия горных вершин *** Моя душа принадлежит Богу, Мое тело ищет свой прах, Так, что же мое, Созерцание чувств и ветер незримой дороги *** Поймай, что рядом, найдешь и далекое, Смотри во тьму и полюбишь свет, Найди разум, которого нет, который мертв *** Через порог восприятия Бредет одинокая тень, Тень костров и молитв *** Немного музыки, для восхищенья солнца, Немного света, для освещенья веры, Немного силы, сыграть еще одну партию *** Узор зебры. Черное на белом, Или белое на черном? Срисуй глубину, На дне полосатая истина *** Я здесь, но меня с тобой нет, Я вижу, но взгляд мой — туман, Я слышу, но ты молчалив, Так наставляет дух *** Терпение медом покроет Горячие раны пути, В лучах добросердной мольбы Проснется когда надежда, Красным драконом сердца *** Повяжи золотое руно на уста, В белом камне высечи взгляд, Магия полной луны находит себя в твоем сердце, паломник ночного огня *** В сезон дождей, печалью неба, Смывая масок изваянья, Оставим в храме голый дух, Не знающий цены и меры *** Головокружение осени — Хмель золотой, Лед погребенного солнца, Заспанный свет фонарей, Перерождение дня В тревожной реке души *** В зеркальном саду твоих глаз Осыпали звезды дерево песен Семенем серебра, Пиши же свою молитву

Илья Гутковский | Тула | РФ

Семен Венцимеров

Журфак-16-7. Хенче-Кара Монгуш

И снова практика в Туве. С профессией определился. Теперь иное в голове — Диплом. Он даже мне приснился — Процесс защиты: я стою И отвечаю на вопросы... Не зря ль в республику свою Приехал? Мысли, точно осы, Буравят голову. Диплом Забота нынче из главнейших. Смогу какую тему в нем Затронуть? Тема из первейших Для всех в Союзе – та война, Что в каждом сердце – острой раной. Тогда – отдельная страна Тува – ввязалась в битву... Странной Казалась миру эта блажь: Туву не разглядишь на карте — И фюрер щурился: -- Покажь! — И отмахнулся: -- Погусарьте, Пока, тувинцы – и до вас Дойдет черед. Сперва Россия... — Мысль о войне в душе зажглась. Подшивки ветхие такие «Тувинской правды» дней войны В редакционном взял архиве. Листаю прошлое страны — И пред глазами ярко вживе Страницы яростной борьбы За выживание планеты. Тува. Апофеоз судьбы. На ломких листиках газеты — Героика великих дней... Пожалуй, с темой не поспоришь. Она уже в судьбе моей. Осилю ли? Невольно взвоешь Пред перспективой изучить Подшивки за четыре года. Да что ножонками сучить? Раз решено, так нет исхода, Как только браться и читать... Уже в столице продолжаю Подшивки в Ленинке листать, Фактаж в тетрадку собираю — Начальный творческий этап Внушает за тувинцев гордость. Нет, духом мой народ не слаб, Жива в нем воинская доблесть. И добровольцев на войну Кавалеристов посылает Тува... Не подведут страну Две сотни конников. Взирает На них с надеждою народ. Еще одиннадцать тувинцев- Танкистов... -- За Туву! Вперед! — Порыв отчаян и неисто --. За город Ровно шли в бои Тувинцы, за Деражну, Сурмич. Я горд, что земляки мои — Приказом их хоть в пекло сунешь — Они и там не подведут, Заслужат ордена отвагой. Пример геройский подают. Кто пал в бою – овеян славой. Танкист тувинский Хомушку Чургуй оол в боях за Умань Геройством немцев ввел в тоску, Отчаянье и злую ругань: Атаковал аэродром. Та вдохновенная атака Была для фрицев, точно гром При ясном небе: -- Ну-ка на-ка Фашист, снаряд! Теперь – вперед -- Тараном да по самолетам! — Тот подвиг Родина, народ Не позабыли. Назовет он, Народ Героем, увенчав Звездою золотой тувинца.... Фактаж накоплен – и состав Определен... Остановиться Пора – и начинать второй Этап работы – воплощенье... Пишу... Вначале труд – горой Казался, начинал в смущенье. Но поднимался день за днем По главкам, как по горным тропам. До послесловия дойдем, А там судьбе не подсуропим — Достойно подведем итог... Дал денег классной машинистке. Перебелила... Видит Бог — Мои ошибки и описки Попутно в норму привела. Переплели мою работу. Потом защита подошла. Сначала страх ввергал в икоту, Но оппонент не нападал, А задал дельные вопросы. Приободрившись, отвечал Спокойно... Вот и все утесы Учебы преодолены. Мне дали «поплавок» с дипломом — Заветной корочкой... Странны Все ощущения... Я с домом- Высоткой не прощаюсь, нет. Она – со шпилем и часами — В душе... Высоких окон свет Уходит в душах вместе с нами, Чтоб впредь и нам и всем сиять Московским негасимым светом... Три дня в столице... Погулять По улицам ее, воспетым В бессмертных пушкинских стихах... «Ударник»... Снимочек на память... Прощальный вздох на Ленгорах... Пошел июль столицу парить. -- Присядем, друг, на чемодан. И скажем искренне спасибо Пяти немыслимым годам Неповторимого пошиба, Невозвратимым... Что ж теперь Оглядываться не пристало. В студенчество закрыта дверь, Но впереди всего немало. С надеждой пошагаем вдаль. Журфак отныне – в наших душах. Прости нам легкую печаль, Страна, поверь, что ражих, дюжих И вдохновенных обретешь Творцов, писателей... Взлетаем... Куда. Судьбина, приведешь — Пока что этого не знаем...

Семен Венцимеров | ventse56@mail.ru | Нью-Йорк | США

Коломоец Людмила Ивановна

БАБЬЕ ЛЕТО

бабье лето я ждала- словно милость. осень слякоть развела, раздождилась. бабье лето за леском припозднилось, а зима всю ночь снежком сеет стылость. так не хочется зимы- лучшеб осень. мне бгодков и седины малость сбросить. и в весну вновь забрести ненароком... бабье лето, не пройди мимо окон.

Людмила | olviya@regionnet.ru | Россия

Семен Венцимеров

Журфак-1

Семен Венцимеров Журфак. Часть десятая. Высотка. Книга первая. Зона «Д» Предисловие Чем больше на журфаке дней Проходит – меньше остается. И с каждым днем он нам родней. В противоречье сердце рвется: Закончить хочется скорей — И хочется, чтоб не кончалась Стезя журфака – ведь на ней Навеки звонкое осталось Душ наших эхо... Третий курс Второй семестр – и мы влетаем На галерею точно ПТУРС... Еще мы в облаках витаем, Но обретаем под стопой Уже надежную основу... Все наше – здесь. Мы всей судьбой — С журфаком... Здесь найдя зазнобу, На светлую стезю свою — Рука в руке – сейчас возводим Достойную мечты семью... Друг друга выбрали из сотен — И нам теперь всегда, везде Одолевать преграды вместе... Наш дом сегодня – зона «Д». К начальству не питая лести, Мы все же возблагодарим За маленькую комнатенку, В которой мы вдвоем царим. (В ней тесновато и котенку). ...Звонок... На лекцию пора. Стучит под каблуками сходня... Любимые профессора, Чем поразите нас сегодня? Поэма первая. Я, Семен... Забот у нас невпроворот: Легла учеба тяжким грузом На плечи – и тяни вперед... А Томочка моя с бутузом, Что в ней невидимый растет? Я подвигом мужским взгордился, Но умножением забот И он для нас оборотился. Я понимал, что мы уже С Томуськой – оба—«в положенье» -- И пребываю в мандраже: Обязан побеждать в сраженье По добыванию деньжат Для обеспеченья семейства... Кто знает, где они лежат, Мне подскажите это место. Пойду, возьму – куплю харчей, Особо – свежих витаминов, Чтоб ей, звезде моих очей, В чьей глубине зародыш сынов Растет по дням и по часам, Ни в чем не ощущать нехватки... Йог-вегетарианец сам, Желаю, чтоб сочны и сладки Обеды, завтраки ее И сына были постоянно. Но как стремление мое Осуществить? Небесталанно По выходным строчу мои Экспресс-заметки на открытках — И рассылаю.. Пусть они — (Уж не мечтаю об избытках) — Хоть малость принесут взамен Рублей семье на пропитанье... У нас в семье один рефрен: -- Нет денег! – Правда, упованье На те открытки – не вотще. Они копеечку приносят — И удается вообще Жить без долгов. Порою просят У нас – и кой-кому даем. Не все, понятно, возвращают С натугой выданный заем, По крайней мере обещают... Но просят снова и – даем. И здесь усушка и утруска... В учебе все идет путем, Хоть слишком велика нагрузка... Добавлен нам второй язык... Меня едва ль в нем кто догонит. Я чешского прошел азы Самостоятельно в вагоне, Который вез нас в Черновцы, Учебничек купив толковый. Иные в группе – молодцы. Лабутин Боря, также Вова Белесый – Федоров... Они Над языком корпят усердно... Но ты попробуй догони Меня – в отрыв немилосердно Всем бросив вызов, ухожу... Ведь чешский с украинским сходен... Я в группе первенство держу. Меня Борисам и Володям При всем усердье не достать. Борис Шеватов и Володя, Который Шахматов, подстать Двум первым, учат крепко, вроде, А я почти и не учу, Но все равно опережаю. Мне оказалось по плечу И первенство в учебе... Чаю Не уронить авторитет... Учителка, Галина наша — Молоденькая, наших лет... И я, в учебе что-то знача, Себя корректно с ней виду И уважительно, как должно, Льгот с послабленьями не жду, В нюансы языка дотошно Влезаю... Нравится язык... Подумалось, что в прошлой жизни Я мог быть чехом... Этот бзик Застрял в мозгах: мол, в атавизме Язык сидел во мне давно, А нынче вылез из-под спуда... Кто ведает? Ведь нам дано Так много в памяти – оттуда Из прошлых воплощений. В них, Почерпнутых из разговоров С друзьями больше, чем из книг, Я верю... Необъятный ворох Заданий «немки» нам дают И «немцы» с кафедры военной... Они нам в головы суют Вагоны по их мненью ценной Той германистики, что нам Не одолеть во всем объеме... -- Что я ребята, вам задам, Повеселит вас, точно, кроме Того, что автора язык Изыскан и метафоричен. Знакомьтесь: Курт Тухольский... Шик Сарказма, юмор эксцентричен... --- И Ганна Павловна велит Читать изысканные строки. В аудитории навзрыд Хохочем -- хороши уроки Миньковской... Ганна сверх всего Подробностями наполняет Нам образ автора, того, Кто наши мысли занимает... -- Он Нобеля лауреат... А Гитлером в концлагерь брошен, Где и погиб безвинно... Ад Фашизма мерзкого безбожен — И незачем искать причин Для разъяснения убийства Фашизмом женщин и мужчин... Возможно, что факир витийства, Сам фюрер, к славе ревновал Талантливого публициста... Он, впрочем, часто убивал И без причин... Душа фашита, Тем паче – фюрера, черна Как смертный грех... Но мы не станем Читать «Майн кампф», что сатана Кропал фашистский, а растянем На весь семестр отраду быть Читателями юмориста Тухольского – и полюбить Того, кто емко и искристо Миниатюры выдавал, Что стали классикою жанра... — Тот юмор лупит наповал. «Тухолинки» глотаем жадно... А с Миловидовой сейчас — По Станиславскому уроки... Раиса трудно учит нас, Смысл видя, им наполнить строки При исполненьи наизусть Шедевров классики немецкой... Ее любимчик – Борька... Пусть! Я не охотник за отметкой, А так осмысленно читать И мне полезно научиться... А Миловидовой подстать — И Новикова... Наловчиться С ней сможем, как переводить Смысл текста – не слова отдельно, Мозги изрядно натрудить, Чтоб получалось стильно, цельно... Потом военный перевод, Запас словарный специфичный Про наступленье и отход... Стиль – жесткий, точный, лаконичный... Спецгруппа – как второй иняз. Накачивают здесь немецким Неутомимо бедных нас — И этим языком не местным Так мы в спецгруппе говорим, Что уж давно не отличимы От немцев... Так стезю торим К своей судьбе... Ее лучи мы Из будущего принимать — Не ясновидцы – не умеем. Но удается понимать, Что более всего умнеем Мы на уроках языков И мировой литературы. Подспудный вывод мой таков: Журфак не признает халтуры. Продукт его усилий – мы В свой час итогам поразимся. Лучами света среди тьмы, Мглы недоучек убедимся, Что наполняли нас не зря Науками в стенах журфака, Чего предвидеть нам нельзя. Но учим, что велят... Запарка Полнейшая... Предметы есть Смешные, хоть и смотрит грозно Мэтр-фронтовик... Должны с ним влезть В суть экономики колхозной, Анализировать ее... Наставник озадачил вводной: -- Вам велено житье-бытье Села раскрыть... С той благородной Задачей едете в район... В районе пашни, водоемы. Скажи, хотя бы ты, Семен, Куда пойдешь? -- Там все знакомы, Ведь я туда не в первый раз По умолчанию приеду... В райком, где попрошу «уаз», А лучше «волгу» -- и к обеду, Когда машину мне дадут... -- Куда поедешь? -- К водоему... — Ребята этой шутки ждут, Хохочут... Мэтр едва не в кому Впадает... Вместе ищем смысл, Что репортер найдет в районе... Профессор после шутки кисл. И даже после о Семене (Семен на курсе лишь один) Мэтр возмущенно отзывался На лекции, где мы сидим Всем курсом... Курс не удержался, Захохотал... Но это так, Нехарактерная случайность. Я уважаю мой журфак, А шутка с мэтром – только частность. Уж коль беседа, шутка в ней По умолчанью допустима... -- Дошутишься! – Мне Тома... -- Всей Семьей в общагу едем... -- Дима? — Поглажу женушки живот... Она с улыбкой отвечает: -- Он хорошо себя ведет. Не хулиганит... -- Не скучает? Не то придется поспешить Кого нибудь ему в компашку Добавить... -- Ладно, брось смешить, Остряк нашелся... -- Нараспашку Пальто – я так люблю ходить. Нам, йогам и мороз не страшен... -- Так можно сердце застудить. — Жена: -- Ты со здоровьем нашим Уж будь любезен, не шути — И пуговицы застегнулв. Целую пальцы ей: -- Зачти, Как я послушен! — Промелькнула Улыбка на родных устах... Взмываем на седьмое небо — И в нашу комнатенку... -- Ах, Мне кажется, я год здесь не был — Перенасыщен был денек, Перенагружен, переполнен. Лишь суаер-пупер-сильный йог, А йог здесь только я, напомним,— — Способен выдержать накал Подобной мозговой дрессуры, В такую мялку я попал... Нас мотивируют посулы, Что из спецгруппы нас возьмут На радио Москвы железно. Там поглядим... Пока я тут, Где трудно учат, но полезно. Меня хватает и на то, Чтоб в Школе лектора учиться. Пусть перегрузка, но зато Манит возможность навостриться В риторике... Ведь сей предмет Особо нужен журналисту. Его в учебной сетке нет. А в школе лектора искристо Профессор Крыжановский нам Ораторские все секреты Передает, как сыновьям — Все честно, без утайки... Где ты Еще б услышал, как начать Свое, пред массой выступленье, Как настроенье замечать У слушающих, как сомненье И недоверье побеждать, И о фигуре умолчанья... Великий ритор передать Спешил накопленные знанья И опыт шустрой пацанве, Задумавшейся о грядущем... Мы это обрели в Москве. Здесь есть с кем нам о важном, сущем Потолковать. перетереть... Услышали – берем в заначку. Под спудом будет долго зреть, Но коль подкинет жизнь задачку, Рещим... Решения зерно Журфак в нас положил авансом — И крепким колосом оно Над жизнью станет, нашим шансом Себя достойно проявить И в подходящем антураже Все супер-знанья предъявить, Возможно – в телерепортаже, В ином, что жизнь велит свершить... Гуляем под звездой высотки... Тот час, когда нельзя спешить... Здесь, в МГУ-шном околотке, На всем особая печать, Особая среда общенья, Где не приходится скучать. Где даже воздух – друг ученья — Он фитонцидами богат, От елей, что стоят на страже, Чтоб витаминный дать заряд Душе... Она в ажиотаже. Ведь рядом та, к кому душа Обращена и кем до края Наполнена, с кем жизнь верша Всерьез, а вовсе не играя, Мечтаю до конца пройти, Одолевая все преграды, Что перед нами на пути Положит жребий – и награды Иной не жду, лишь только б мне Быть с нею до конца, до гроба... А там – пусть остается вне Моей могилы... Пусть не оба Покинем светозарный мир... Прими, Господь, мою молитву, В ней всей судьбы ориентир... Аяльнех подарил мне бритву... От однокурсников его Анекдотичный факт узнали, Уже не помню, от кого... Татариновой все внимали, Ее рассказу... Грозный-царь Вел с князем Курбским переписку. И, как то водилось встарь, Без политэсного изыску. Царь оппонента обзывал Во злобе «эфиопской мордой»... Аяльнех недоумевал: -- Мое лицо причем здесь? -- Модной В то время шуткой царь Иван С опальным князем обменялся. — У парня в голове туман, В чем суть он так и не дознался От однокурсников... Потом Пытаюсь объяснить тактично, В чем юмор... Ладно, все путем... Сосед потом в запале зычно, Той самой мордой называл Всех однокурсников беззлобно, Чем поражал их наповал... Мы с эфиопом бесподобно Дружили... Он переводил Стихи России на амхарский... Я помогал... Как? Находил Синонимы... Порой в запарке С ним забредали в тупики: Слов не хватало в лексиконах. Рисунками моей руки Суть пояснялась... О законах Силлабо-тоники ему Я толковал... -- У нас – иное — -- Будь первым! — -- Ежели пойму, Как африканское, родное С российским накрепко спаять... -- Мы знаем Пушкина. Он понял... -- В нем Африки – процентов пять. Он русский эфиоп... — Затронул Я нерв чувствительный в душе: Аяльнех Пушкиным гордился И восхищался... Тут – шерше Ля фам – со мною поделился, Что эфиопская любовь Его настроилась приехать... Сосед почесывает бровь... Ему приезд Тыгист – не к спеху. Здесь русских девушек полно, Что навещают эфиопа... -- Тыгист меня так любит, но... -- Пиши, пусть приезжает, ж... , Раз любит... -- Сам ты то словцо... — Сосед не в шутку озабочен... Расстроено его лицо... -- Ваправду любит? -- Даже очень! -- А это надо, брат, ценить. Еще потянешь – и разлюбит. Придется вас в Москве женить, А дальше жизнь сама разрубит Все заскорузлые узлы... -- Подумаю, сказал Аяльнех... — Любви перипетии злы. И нет решений идеальных.. Вот Красников... Он поддержал Меня в смятении любовном, Когда как будто мне кинжал Был в сердце вбит – и я на ровном Едва пространстве не упал... А вижу вот, в сторонке стоя, Геннадий тоже в сеть попал Красавицы Венеты... Злое Несовпаденье чувств: ее С его... Но чем утешить парня? Любовь – поклятие мое И всех поэтов -- так коварна — И нету сил, чтоб одолеть Ее обидные удары... Но не хочу его жалеть. Поэзия и гриф гитары Помогут Генке превозмочь Тоску по Радкиной сестренке... Ты, жалость, Генку не сурочь. Хоть кости у парнишки тонки, И чутко сердце, но оно В перипетиях закалится... Ему от Господа дано Немало – и еще столица Запомнит озаренный лик... Он и Георгий Тараторкин Как братья схожи... Рядом их Поставь – увидишь тот же горький Прищур над странной неземной, Мерцающей, закатно-зыбкой, Полузабыто-озорной Неподражаемой улыбкой. Он – бард. И стало быть друзей У Красникова Гены много На каждом курсе... Среди всей Бурлящей массы – недотрога Серьезная из Бичуры, Старообрядского селенья В Бурятии ему дары Дарила дружбы без томленья Любовного... Она была На курс нас младше, эта Анна, Скромна, но много в ней тепла Отзывчивого... Невозбранно В любое время к ней приди — И выслушает и поможет... И Гена к ней питал в груди Признательное чувство тоже... Та Громова была честна И знатоком не представлялась, Хотя в редвкции она Районной умницей считалась И стихоплетам дать совет Умела абсолютно дельный... И Гена к ней спешил чуть свет: -- Послушай новенькое! — Цельный В своих симпатиях поэт, Считал, что с нею поделиться Разумно... -- Сочинил сонет... -- Ну, почитай... – Она чинится Не станет, но предупредит: -- Учти, я не знаток... -- Да, ладно! Сонет мне сердце бередит, Тебе прочту – и мне отрадно. А знатоки мне не нужны. Ты скажешь, что лежит на сердце... Ну, как? -- Они чисты, нежны С наивной ясностью младенца, Притом, что строки о войне... Расстрогали меня – и честно — Понравились ужасно мне... Но снова подчеркнуть уместно, Что никакой я не знаток... -- Ты станешь им! Поверь мне, Аня! Еще я напишу чуток, Прочту тебе – есть основанья Считать: при честности твоей И впредь не покривишь душою, Все скажешь прямо о моей Поэзии... Мы так с тобою Неспешно вырастем в своих Неразделимых ипостасях... -- Что ж, приноси мне каждый стих... -- Поэты в творческих экстазах Нуждаются в живой душе, То поддержала б их горенье... И Гена Громовой уже Несет опять стихотворенье... Рассказывает Анна: -- Вот: В походе с нами был Геннадий — И всю дорогу напролет Играл и пел веселья ради. Когда вошли в метро, внутри, Геннадий показал мне пальцы — На них алели волдыри Как от ожогов... Мы, скитальцы, Еще во власти той игры, Просили: -- Поиграй! –в вагоне, И песен звонкие дары, Чьи – в сердце Красникова корни, Весь расстревожили вагон. Один подвыпивший мужчина. Кричал – и крик был точно стон — Наверное была причина: -- Кончай горланить. Нет любви... Твой ор любого здесь достанет... Встал Гена с дядькой виз-а-ви, «Любовь нечаянно нагрянет... » -- Запел... Захлопал весь вагон — И пьяный дядька... засмеялся... -- Таков мой однокурсник... Он Еще до высшей не поднялся Отметки в творческой судьбе, Но он поднимется, ей-Богу. Не прибегая к ворожбе, Скажу: на верную дорогу Геннадия ведет журфак... От Громовой еще узнали, То, что нельзя забыть никак. Да и забудется едва ли. -- На курсе, что идет вослед, От вашего еще подальше — На расстоянии двух лет Есть мало чем приметный мальчик. Вот разве имя Николай Васильич Гоголь удивляет. Кучборской как ни отвечай — Она величьем подавляет. А Гоголь еле-еле плел Вкривь-вкось чего-то мимо темы, Но все ж с зачетиком ушел, Чему поудивлялись все мы. Сама мэтресса пояснить Взялась возникшую дилемму: -- Нет, не смогла я оценить На «двойку" Гоголя, хоть тему Он очень-очень-плохо знал... — Фамилия спасла студента От попадания в провал... Воспоминаний общих лента Порой зигзагами кружит, Порой необъяснимо рвется... Но тот, кто прошлым дорожит, Старается – и удается Связать порвавшуюся нить... Читаю книжечку о Свифте — И в лифт вхожу... Как оценить: Вдвоем с Элеонорой в лифте! Лифт поднимается... Молчим... Не по себе мне в том молчанье... Мне ясно – у нее мужчин Без счета... Странное посланье Она мне в спину говорит: Что я, мол, стопроцентно русский... Какое чувство в ней бурлит? Бог с нею... На житейской узкой Тропинке с неюразошлись — И не питаю интереса. Пусть мы и обитаем близ Друг друга. Разного замеса Я – и охотница – она... Мне в жизни лишь одна Тамара, Одна лишь Томочка нужна... Я верю: никакая хмара Любовь такую не затмит... Конечно, об Элеоноре — Смолчу, хоть что-то бередит Все рассказать себе на горе. Я соберусь – и умолчу. Не стану придавать значанье Той встрече. Этим исключу Из круга тем для сообщенья. И новый день пришел к концу. Я в ожидании Тамары Спустился к школьному крыльцу... -- Мосфильм снимает «Сиалевары»... -- Спектакль, который ставил МХАТ? -- Все верно... А у Вас фактура — Возьмут в картину нарасхват — Высокий, мощная фигура... -- А вы, простите... ? Я – помреж... Хотите, вам назначат пробы? -- Благодарю! Меня хоть режь, Я достиженьями учебы Отнюдь не стану рисковать... -- В кино сниматься приглашают — О чем тут, право, толковать? -- Касторку с сахаром смешают — Получится ни то ни се — И потму я выбираю Журфак, учебу – вот и все... -- Такой дурак – я умираю... -- Пожалуйста. А я живу. Причем, по тем установленьям, Которые себе в главу Сам вкладываю – и сомненьям Лазеек не оставлю в них... Учеба, трудная учеба, Профессора и горы книг... Я заурядная особа --- Не вундеркинд, не супермен. Мне все дается туговато, Но все ж я поднимусь с колен — Я в будещее верю свято, В то, что достигнуто трудом. Я знаю – были прецеденты: Счастливый шанс и – Белый дом... Но мне не надо в президенты. Я выбрал то, чего хотел. Мне нравится стезя журфака. Благословляю свой удел. Пусть трудно, но уже без брака Я поднимаюсь – и ломать Судьбу считаю неуместным... Мне альма матер – точно мать. К примеру, где бы так немецким, Теперь и чешским, овладел? А это только часть свершений. К актерству я не охладел. Но ценность взвешенных решений — В их верности своей судьбе... -- Заждался? – Выбегает Тома.... -- Послушай, может хоть тебе Мужик поверит? Он – кулема. Его зовут играть в кино... -- А роль-то главная? --- Едва ли... -- Не стоит... -- Оба заодно! -- Послушайте, вы нас достали. У нас другая в жизни цель. Мы учимся – не ходим праздно. Не дам Семену сесть на мель Из-за минутного соблазна. Не тратя времени – пока. Ищите – может и найдете В толпе студентов дурака... Хотя... Ну как вы не поймете? Журфак для нас превыше всех Любых манков и обещалок. Предполагаю, что успех Ваш на журфаке будет жалок: Любой из нас вам скажет «Нет» В такой ответственный период... -- С кузиной Майей много лет Не виделись но некто вывод За смертных сделал – и ее Шлет Ленинград в командировку На краткое житье-бытье В столицу... Проявив сноровку Разведал: за ВДНХ В гостинице живет кузина... Моя английская доха Искусственная – и не сильно Богато от нее тепла... Мы встретились вполне сердечно. Авиатехником была Кузина... Мы глядели встречно В глаза друг другу... Вспоминал, Как с Маей встретился впервые У Зои в Киеве... Внимал Произношению: живые Их интонации несли Тончайший отзвук Ленинграда, Где девичьи лета прошли И старшей, Зои... Мне – отрада Вновь слушать питерский акцент, Смотреть в глаза родные Майи... -- Так расскажи, чем жив, студент... Рассказывая, принимаю Из глаз кузины свет добра... Потолковали, посидели... -- Ну, ладно, Майя, мне пора. В цейтноте я -- на самом деле... -- Кузина в мае родилась, Отсюда -- имя у кузины. Не ведал, что в последний раз С ней свиделись... Неотразимы Шлепки судьбы... Они в семье В Израиль вскоре захотели, Не написали даже мне... Журфаковские дни летели... В один из дней пронесся слух: На факультете будет встреча. Придет американский друг Гэс Холл... Едва ли не увеча Друг друга, все рванули в зал, Набились, как селедки в банке. А я, конечно, опоздал. Вс, не пускают по подлянке. Вдруг кто-то тихо говорит: Дверь на балкон сейчас откроют. Несемся к двери. Там стоит Декана референт. Толпою Врываемся... Быстрей вперед. Декан приводит Гэса Холла. Стоймя приветствует народ. У коммуниста – громкий голос. Американский коммунист Подтянут, мужествен и строен. Как убедительно речист, Бодр и решительно настроен. Толкует ясно и умно О кознях империализма. То, что казалось нам смешно, Вдруг обрело печать трагизма. Советской пропаганде мы Уже давным давно не верим. Но этот парень из тюрьмы Американсой – он потерям, Противоставит дух бойца — Не то, что наши старикашки! С ним в унисон стучат сердца — Пути борьбы остры и тяжки. Жизнь коммуниста не в Кремле, А в пекле империализма — Не самый сладкий на земле Удел... Воителя харизма Кладет к ногам его сердца. Он говорит проникновенно... Мы в напряженьи до конца... Благодарит проникновенно И, улыбаясь, говорит... Случалось оскорбляли горько На выступленьях, но стоит Надежно за него галерка — И лучший отклик он всегда, Как раз с галерки получает... -- Так вы бы и пришли сюда! — Перевели. Он обещает — И над лобастой головой Рукопожатьем потрясает... В раздумье движемся домой. И душу все не отпускает Осознавание того, Насколько мир раним и хрупок. Не понимаем ничего — А ведь плывем в одной из шлюпок, Что только чудом до сих пор Не растрепало ураганом. Та встреча с истиной в упор — Как если б кто-то в нас наганом Заряженным внезапно ткнул. Но ощущенье гордой силы Гэс Холл в нас также всколыхнул: Мы – под защитой и не сиры... Беневоленская была В журфаке – «Знания» полпредом. На конференцию взяла Нас городскую... Полным бредом Казался нам тупой отчет: Умножилось прочтенье лекций, А содержанье отстает И нет контроля. Чтоб инфекций Идеологии чужой Не допустить бы при прочтенье... Народ внимающий – седой По большей части – и почтенье Испытывает к той бурде... Беневоленская внимает С восторгом... У меня в балде Одна мылишка лишь гуляет: Потеря времени... Мне жаль... Я лучше в те часы с Тамарой Пешочком бы пошлепал вдаль. Отменно б погуляли парой. Беневоленская потом Сказала, что на факультете Мы нашу вскоре проведем От «Знания»... -- Причем, заметьте — Научную – и пригласим Студентов из московских вузов... -- Что? -- Конференцию... — Засим — Назвался груздем – лезешь в кузов: В программу конференции И я докладчиком записан. Не нашим – преференции... На хвост шампура был нанизан Мой солержательный доклад. Опережал меня в программе МГИМО-шный немец... Рыжий рад: Частя аршинными ногами, Влез на трибуну – и понес... Регламент перебрал аж втрое. Мое жрет время, кровосос... Ну, ладно, я сейчас «героя» Прищучу... Вот и мой черед... Я с предисловья начинаю: -- Писатель Курт Тухольский – (вот Вполне уместно вспоминаю) — Плохому ритору давал Советы на таком примере. В Сорбонне автор наблюдал Китайца. Близок по манере К докладчику был из МГИМО. -- Позвольте, спич мой начиная, Коснусь истории само Собой – великого Китая Примерно за пять тысяч лет, А уж потоб приближуь к теме... Мгимошника стал гуще цвет. Сидит весь красный, даже темя, По-видимому налилось... А я, доклад маленько скомкал, Пошел по теме вкривь и вкось... Среди сидевших в зале – Томка. Она-то знала: мой доклад Был нов и сочен по фактуру. Но рыжий немец, пришлый гад По мерзостной его натуре Меня загнал в глухой цейтнот... Что делать? Кратко отболтался. По пунктам пробежал – и вот — До мини-резюме добрался. И этот важен был урок. Выходит я вполне способен, Коль припечет, собрать в комок — И без особенных колдобин Большое в малом изложить... Итоги подводил Засурский. Мой спич изволил похвалить. Он понял все... А я за сутки От спича отойти не мог: Был тем докладом переполнен: Глаза тараща в потолок, Нашептывал его в упорном Стремлении договорить... Но – деньги... Де и как добыть их? Кто мог бы краник отворить, Чтоб из него мне в руки вытек Поток целковых... Салтунов На Первомай позвал в команду. Берем вагон и – будь здоров! Вмиг разгружаем... Нашу Банду -- (А с Николаем и со мной В ней Медведовский и Пинегин) — Наш бригадир – он заводной Шлют (мы забыли о ночлеге) — То выковыривать асбест, То керамзит, то лом металла... Не выдаст Бог – свинья не съест... Уже давно спина устала — Ни выпрямиться ни в наклон... А нам опять кричат: -- Работа!... Еще, потом еще вагон... Уже я весь взопрел... От пота В глазах сплошная краснота... Но пашем – праздничный тарифчик — И выпашем рублей полста... А Солтунов-то Колька – живчик: Не видно даже, что устал. И нас упрямо понужает. Силен, хотя и ростом мал. И пять минут не разрешает Расслабиться и отдохнуть... -- Дашь слабину – и будет хуже. Ну, поднажмем еще чуть—чуть... Меня как будто в грязной луже Изгваздали: на мне и мел И уголь... Брюки заскорузли... Как я в ту ночь не околел, Не ведаю... Глаза потухли — Едва приплелся в зону «Де»... Меня Томуська моет в душе.. -- Ой, больно! -- Где болит? -- Везде... — Свалился в койку – только хуже... Передневал – иду опять. В семейке кончились деньжата... -- Отвык? Придется привыкать... — Я привыкаю плоховато Два стройотряда позади, В которых был в труде примером... А нынче – только погляди — Раскис... Ну, нет, таким манером Не заработаешь деньжат... Креплюсь. Тружусь. Терплю. Стараюсь. На пальцы бросил взгляд – дрожат... Но я уже притерпеваюсь, Хорейный ритм: туда – сюда — А погружа. сь точно в трансе... В вагоне – бухты: провода... Шепчу: трудом не оболванься. Понеже в друг, в какой-то миг Мне показалось, что на свете Нет более ни умных книг, Ни рифм, ни ямбов, только эти Хорейные «туда-сюда»... Как сильно человек тупеет От непосильного труда... Спина моя сильней потеет, Но, понимаю: пить нельзя Не то раскисну и ослабну... По сходням рейчатым скользя, Сгибаясь под мешками, плавно Выносим то ли дихлофок, То ль вредную иную гадость. Во что бы спрятать длинный нос? Нет респираторов – и слабость Одолевает – травит нас Работодатель не жалея... Студенческий рабочий класс... Выкатываем бочки клея — Сплошная химия и он... Вот подрядились на погибель... Но, слава Богу, пусть вагон... -- А в день Победы не могли бы ль Вновь всей бригадою прийти? -- Посмотрим, что на факультете.. Но ты, начальник, не шути. Обезанные «тети-мети» Выкладывай! -- Ну, да, ну да! Вот ваши деньги в лучшем виде... Понятно. если б не нужда, ... Надеюсь, парни, не в обиде?... Мы не в обиде – при деньгах! Теперь до сессии дотянем. Семейка наша не в долгах. Чуть поувереннее станем В расходах... О богатстве нет И речи после майской вахты. Чуть витаминнее обед — Для женушки и сына... Ах, ты, Какие фрукты продают, Какие овощи на рынке! Сметана, творожок! Суют Под нос медок в обливной крынке... Увы, студенческий карман Для рынка слаб при всех подпитках, Хоть и продолжается роман С «чугункой» в горестных попытках Подладить нищенский бюджет... Но это, в общем, тривиально: У большинства студентов нет Деньжат – и пропитать нормально Не может средняя семья Студенческая – ну и ладно... -- Еще заметок сто с меня, Чтоб не совсем уж безотрадно Глядели мы на Божий свет... Мы курс закончили прилично. У Томы даже «хоров» нет — По всем предметам лишь «отлично». Ну, у меня «четверки» есть, Да, я не медалист по жизни. Но все ж «ударник», Ваша честь — И пребываю в оптимизме... Поэма вторая. Тома Голос Левитана: Говорит Москва... Работают все радиостанции Советского Союза и Центральное телевидени... Передаем сообщение Тасс. Сегодня... в Советском Союзе... на космическом корабле... впервые в мире... подзалетела женщина-космонавт. Женщина-космонавт впервые чувствует себя хорошо. Хроника космического залета. В беседе с корреспондентом радио женщина-космонавт сообщила о том, что первые пятнадцать минут залета были прекрасны... Фирменная шутка Семена Венцимерова Едва вернулись в зону «Д» -- (Похоже, я подзалетела) -- Чтоб отвести глаза беде, Пошла к врачу – такое дело Нельзя оставить на потом. До поликлиники два шага. Высотка – наш московский дом — Не только классная общага. Здесь магазины, ателье, Здесь кинозалы и аптека... На тысячи советских лье Здесь только – все для человека. Так, словно наступил уже, Давно обещанный Никиткой, Здесь, на отдельном рубеже, Не стопроцентный, в чем-то – жидкий, Но все же – коммунизм. Иду В амбулаторию высотки. С волнением приема жду На лавке возле загородки, Где принмают только нас, Подзалетевших... Слишком долог Обычно ожиданья час... Нельзя быстрее, гинеколог? На лавке стопкою лежат Изрядно старые газеты. Ну, почитаю все подряд. Какие в них найду сюжеты? В году минувшем, в сентябре Был бунт в тюрьме заокеанской В какой-то Аттике... В добре Едва ли кто американский Способен уличить спецназ Перестреляли кучу зеков. Так то у них... А как у нас? Здесь вообще за человеков Их не считали никогда И миллионами в отходы Пускали.. Не страна – беда. Не только в сталинские годы, Но при Хрущеве и сейчас Плюют на право человека Быль человеком. Здесь для нас, В высотке – почта и аптека, А в лагерях – глухой барак -- Рассказывала тетя Тася... Еще что пишут? Значит так.... Похоже, цензор размечтался, Дав ход заметке. В октябре У них во Флориде открылся «Диснеев мир» -- рай детворе... Вот мой бы малый очутился В том мире, тоже был бы рад... Ноябрь... Десант американский Примарсианился... Подряд Все о стране заокеанской. Обидно – есть ли что у нас? Неужто все гнилье, поганки? Вот, правда, зацепился глаз: Премьера – «Гамлет» на Таганке. Любимов Юрий – режиссер, В заглавной роли сам Высоцкий. Шедевр – и неуместен спор... А от заметочки неброской Обидой веет: космолет При высадке на Марс разбился Советский... Просто зло берет: «Маринер-9» опустился, Как должно, нашему – кранты... А в школах Лондона отныне, Пусть даже провинился ты, Пришлось забыть о хворостине — Не будут розгами вгонять Ученость в задницу, как прежде... Быть может, и у нас менять Пора уклад? Поверь надежде, Пошире губы раскатай... Но всюду в мире перемены. Маоцзедуновский Китай Вошел в ооновские стены И вытеснил оттоль Тайвань. За что Китай давно боролся... Вот новость посвежее, глянь, Январская... За жизнь боролся В высоком небе самолет, Но все же сверзился на земля С десятитысячных высот. Читаю и как знаку внемлю, Что мне Всевышним явно дан: Живой осталась югославка, Чье имя – Весна... Тайна тайн Открылась мне и даже лавка Вмиг словно мягче стала вдруг, И будто даже посветлело В миг озарения вокруг: Мне предназначенное дело Свершу успешно – и живой Сама останусь в результате И выживет сыночек мой... А вот и приглашают, кстати... -- Фамилия?... Твой факультет? Рожала прежде? -- Не рожала... -- Курс? -- Третий... -- Сколько полных лет? -- Мне? Двадцать три... -- Уже немало... Предполагала встретить здесь Врачиху из интеллигентных А у нее другой замес: Из фронтовичек монументных Скорей всего была она, Из деревенских акушерок. Немолода, седа, сильна, Недружелюбна... Этажерок С приладами пугает вид... Я относилась с уваженьем К беременности, но глядит Она с полнейшим небреженьем: Мол, много залетевших вас... -- За ширму! Полезай на кресло. Жди. Покурю, приду сейчас... — Я раскоряченно залезла, Жду... Скоро бабка подошла... -- Ну, да, все верно. Три недели. -- Поступим как? -- Не поняла... -- Родить решила или... --- Еле Дошло... -- Конечно же родить! Врачиха будто засияла. -- Сюда придется приходить Еженедельно... Надавала Советов, как себя беречь, Как одеваться, как питаться, Чтоб и болезни не навлечь, , Не опуститься, не раздаться. Я сверх того еще взяла В читальне женские журналы. В них упражнения нашла, Их утром четко выполняла. Мне радостно и хорошо В моей особой ипостаси. Живот почти совсем еще Не замечаем, правда, в массе Есть приращенья, но они Не так объемны, как у Галки И Груньки... Глянь на них, сравни: Они уродливы и жалки. Но, правда, сильный токсикоз. О нем заранее врачиха Предупредила... Не вопрос. Коль нужно, порыгаем тихо. Приспособляемся хитро К физиологии натуры: Я утром еду на метро До остановки «Парк культуры», Здесь на платформе нахожу Укрытую колонной урну, Рыгаю. Снова захожу В вагон – и следую культурно До станции, откуда мне Минут пяток до факультета. Учусь ответственно вполне И скидок не прошу на это Особенное «статус-кво», Все выполняю на отлично. Во мне родное существу Ведет себя вполне прилично. В ответ на музыку оно Меня ножонками колотит. Мне и щекотно и смешно — Толкается и колобродит. Растет, наверно, музыкант. Запомним, может быть и вправду Проявит к музыке талант... Все впереди. Еще за парту Не сев, как юный Моцарт, он Слагать симфонии возьмется. Папашка песенный, Семен, А это ведь передается. Раиса Скоркина меня Жалеет и бранит Семена: -- Что с девкой учудил, чухня! — Семестр несется окрыленно... Семен уже заправский йог, Стоит на голове и в «лотос» Садится со сплетеньем ног... Со мной – сама любовь и кротость. Мой организм не колбасит, Соленых огурцов не просит. Он кашкой манной будет сыт... Морковку со сметанкой носит Семен... Ее в охотку ем. Однажды Сенька делал йогу, Себя в запутанный совсем Сплел крендель... Тертую морковку Над Сенькой с аппетитом ем. И затошнило вдруг внезапно. И Сеньку забросало всем, Что съела... -- Напиталась справно! -- Прости... -- Да ладно, ерунда. Душ рядом, долго ли умыться? -- Все токсикоз мой... -- Вот беда, Так привязался, не отбиться... -- Праматерь Ева, согрешив, Всех женщин в мире на страданья Навечно обрекла, свершив Всевышнего предначертанья. Придется, значит, потерпеть. Со мною и тебе, любимый... -- К шестому сентября успеть Подарок был бы... -- Вместе с Димой Мы постараемся успеть... А если малость запоздаем... -- Я все равно от счастья петь На всю столицу буду! -- Знаем, Ты любишь нас... -- Тебя люблю, Люблю его, превыше жизни. Вот, пяточку его ловлю — Толкается... Я просто в шизе! -- Малыш наверно слышит нас... -- И даже понимает что-то По интонации... — Тотчас Малыш сильнее отчего-то Зашевелился изнутри... -- Он несомненно понимает — Заколотился, посмотри... -- Ну, пусть покуда отдыхает... Я не похожа на дежу, Не видно отложений сальных. В просторном свитере хожу, Который поджарил Аяльнех... Нас практика еще ждала... Лопатников, наш мэтр тырпырный, Покуда я еще могла, Решил мне практику «пунктирной», Вечерней сделать: я учусь С утра, потом в «Литературку», В хозяйство Румера помчусь. Он на меня сперва вприщурку С сомнением в упор глядел. Но я в делах не оплошала. На письмах Румера отдел Сидел большой. Я их читала. Отдельно жалобы кладу На домуправа-недотепу, Отдельно тех, кто впал в беду, Те письма, в коих дядю Степу, Поздравить просят в юбилей. -- Не ошибаюсь ли, проверьте... -- Все верно. Ярлычок наклей С твоей ремаркой на конверте — И письма далее пойдут К другим. Те сочинят ответы. Которые людей найдут Хоть на другом краю планеты, Тех, что письмо прислали нам. Мы к ним с полнейшим уваженьем.... -- И я к неброским ярлыкам Серьезно отношусь и с рвеньем. Редакция солидный дом Многоэтажный занимала. Напротив – рынок. То, что в нем, Мне лакомо, да денег мало. Семена как-то позвала, Он навестил «Литературку». Йог строен, крепок, как скала, Он вылепил себе фигурку — У всех лит-дам в глазах восторг. В отделе – бородатый парень -- Живот на запад и восток... А Сенька йогою поджарен, Пластичен, гибок... Показать По просьбе дам готов охотно, В какие мог себя вязать Узлы... Выходим беззаботно. Через бульвар его веду На рынок... -- Правда, изобилье? Тускнеет мужа взгляд. -- Найду Вдруг кошелек, а в нем забыли Тысчонок несколько рублей, Тогда кормиться будем с рынка. Здесь цены жутки. — Резко злей Стал Сенька – и умолк. Заминка Продлилась долго. Милый йог Питаться лишь одной капустой На постном масле только мог. А мне без витаминов грустно. -- Ведь я – ты помнтшь? – не одна. Со мною вместе в этом теле. Наш мальчик... Я не голодна, Но мы черешен захотели, Клубнички... – Помрачнел Семен. Уж он и так, как мог, старался — И к нам неслись со всех сторон Рубли по почте в темпе вальса. В ответ на новости, что слал Семен по разным регионам С ВДНХ... Известным стал Заметочником. Нам с Семеном Хватало... На на рынок здесь Иные требуются суммы. Они, гляжу, у многих есть — На рынке давка... Думы, думы... Однажды Румер мне дает Ответственное порученье: В московскую больницу шлет, Где парень был на излеченье. У парня камни в мочевом Случились пузыре. Коллеги Так озабочены о нем, Что просят навестить. В «телеге», Что прислана издалека, «Литературка» -- символ веры. Берем бутылку коньяка, Конфет коробку... -- Чувство меры Зашкаливает,— - мне Семен... — Мы, дескать, не миллионеры. -- Пусть знает человек, что он Не одинок. Здесь чувство меры Неактуально. Мы вдвоем Поехали в больницу к парню. От земляков письмо везем, Гостинцы... Смотрит благодарно... -- Так что ответить землякам? -- Ответьте, что вниманьем тронут, А за визит – спасибо вам... — Мне практику зачли – и в омут Весенней сессии летим... А Райка-то, представьте, в «Правде» Практиковалась... Все хотим В центральный орган... Кукиш! Нам-де, Кто беспартийный, от ворот, Дают здесь поворот – и ладно. Не больно и хотелось, вот! И вообще вполне прохладно К партийным отношусь делам. А Скоркину-то Рыбакова В ЦО пристроила, а там Раиса выглядит толково. Все силы сессия берет. Но я сдаю предметы четко. И Селезневу в свой черед Отбарабанила... Зачетка Украсилась еще одной Отличной за итог оценкой. Профессор строгий мил со мной. Экзамен завершился сценкой. На снимок мой лазурный взгляд Профессор бросил удивленный. -- На снимке вы? -- Пять лет назад... -- Вы дробненькая здесь... — В графленой Книжонке подпись начертал. -- Ступайте, милая... Успехов! — Автобус по Москве катал. Высотка, главный вход.... Подъехав, Здесь вышла... Розовый костюм На мне, высокая прическа. Иду, полна веселых дум. Я счастлива. В руке – зачетка. Светло в душе и голове. Я, видно, радостью светилась. На выходе из зоны «В» -- Виктор Удом... Что приключилось: Он засмотрелся на меня — И, в восхищенье пребывая, Едва мне под ноги, чухня Не рухнул, бедный... Я – такая... Потом – вечерний ритуал: Пошли гулять на смотровую. Нам мириадами сиял Огней наш город... На Москву я Могу без устали глядеть Часами. Это город счастья. Нам повезло сюда взлететь. Неужто с нею распрощаться Придется насовсем, когда Здесь одолеем всю науку, Умчать в чужие города? Одна лишь мысль рождает муку... Кравчук Наталья привела Стажера немца познакомить. Немолод, сед... Судьба вела Его «нах Остен» через копоть И кровь войны... Надев мундир, Он с нашей армией сражался, Пленен был... Изменился мир — Он вновь в России оказался — Учитель русского, стажер... По русски здорово болтает... Концептуальный разговор: Характер русский удивляет — Готовность русского отдать Все другу, сердце нараспашку. И немцы рады помогать, Но уж последнюю рубашку, Понятно, немец, не отдаст... Ну, вот – еще один подняли Наук и жизни трудный пласт, Еще полнее осознали Себя в профессии, ее — В себе... -- Присели – встали — И – в Черновцы везем мое Объемное пузцо, где ждали Нетерпеливо нас давно, Принять мое пузцо мечтали — Такое будет им кино — Они такого не видали... Поэма третья. Ольга Боголюбова Закончен первый курс – и в лад С желанием надеть штормовку, Прошусь со вссеми в стройотряд. Отказывают. Мне неловко: Ведь стопроцентен тот студент, Кто весь в эмблемах и нашивках. У стройотрядовцев акцент Особый... Я просилась шибко -- Из нашей группы едут все: Алиев, Газазян и Марков... Манакина во всей красе -- В зеленой форменке... Мне мягко Петруша Марков объяснил: -- А вот начну я материться, А ты заплачешь -= подкузьмил. — На стройке некогда чиниться И деликатничать с тобой... -- Манакину-то взяли, Мельник, Невзорову, а мне – отбой? Подергал Марков синий тельник... Ну, Марков, ладно. Отомщу. Еще не раз тебе припомню, Сексизм нахальный не прощу. Ведь я сильна – в каменоломню Меня пошлите – я смогу! Гляди, ты пожалеешь, Марков! Ты в вечном предо мной долгу. Так отомщу, что станет жарко... Нашли занятие и мне. Из личных дел всего потока Убрать достойные вполне Все сочинения... Их много. Писали-то не дурачки -- Раз все зачислены в студента, Набрав приличные очки. Какие были аргументы Для удаления эссе — Не помню... -- Волоките в урну! — Но я их подсобрала все, Соседке отнесла культурно — Той предстояло поступать... Наверно много лет шедевры Журфаковцев пойдут мелькать, Экзаменаторам на нервы Изрядно действуя... Теперь Иные поступили с ними ж, Возможно... А пойди проверь... А летом я сменила имидж. Теперь на голове копна Соломенная – «скандинавка»... Из хлопка (может – изо льна) Аляпистое платье – лавка — Единственное на виду Держала – явно им гордилась... В нем – примой в Пярну как в бреду Шокирующе заявилась. И продолжался фейерверк. Что начат сказочным прорывом На факультет, что не отверг... Здесь в потрясении счастливом От моря и балтийских дюн... Как много радостей для сердца Пока душою чист и юн... Моя душа была отверста На все хорошее... Арал Был первым морем, морем детства, Что постепенно умирал... Вначале позврлял вглядеться Из окон поезда в себя -- Плескался прямо возле рельсов... Но море жаркое губя, Арыками поля разрезав, Чтоб хлопка больше дать стране, Аму и Сыр-Дарьи водицу Растаскивали... Даже мне Понятно было: не годится Лищать подпитки наш Арал — И он от поезда все дальше И дальше, дальше отступал — И вскоре стал не виден даже В бинокль... Забылась, отвлеклась... Я в Пярну еду через Ригу — Блондинкой в ярком платье – класс! Легко откладывала книгу, Когда попутчики меня, Прибалты-мужики "кадрили", Друг друга у дверей тесня, В купе попарно заходили, Со мной пытались говорить — Ведь я блондинка – по эстонски... -- Я русская! – спешу отбрить... Вещички в пестренькой котомке,— — Объехать на кривой козе Не эстам с похотью во взоре! -- Встречай мой пярнусский кузен! Пирс далеко вдается в море, Где миражи далеких стран... Забудьте о студентке, люди... Был первый выход в ресторан И озорные поцелуи С веселым парнем на крыльце... Вернулась инопланетянкой С улыбкой странной на лице... Не признаю себя ферганкой -- Здесь недостойные меня — И я кручу-верчу парнями — Пусть их сгорают от огня, Не спят ночами – и кругами Толпой вокруг меня бредут... Я хохочу, а в нашем парке Отплясываю... Ладно... Ждут Меня в столице... До запарки Тружусь на сафре полевой — Из гряд картошку добываю В грязи осенней с головой... Я на здоровье уповаю, Нагуливаю апетит — На всех столах, что не доели, В голодный мой роток летит, А я и так девица в теле, А здесь оно еще растет... Снимаем с грялки шесть десятков Мешков... У Скоркиной учет — Строжайший... Против беспорядков Идет всемерная борьба... Отбой – а Сашка Бородулин С Танюшкой Стрельниковой – ба! В лесок пошли... Ну им и вдули По первое число пред всем Отрядом нашим на линейке, Едва не выгнали совсем... Стоят две крохи в телогрейке, Как воробьи – и мне их жаль... Молодкин с Конторер амуры Крутили—просто фестиваль Романов! Слава шуры-муры В стогу с Карелиной творил — Ольсинский... А на первом курсе Два дня он и меня кадрил — Но не в моем был Славик вкусе. Он нас в общаге навещал, Поскольку проживал в соседстве, С деканом рядом... Привечал, Но не нашлось местечка в сердце — И он тихонечко слинял... И хорошо, что на картошке Он не меня осеменял — С Ольсинским разошлись дорожки... Картошка... Вижу в первый раз, Как клубни из земли достали. Она ведь не растет у нас — Под хлопком все в Узбекистане. Машиной вывернут кусты, А клубни мы уже руками, Что впредь не будут ни чисты Ни нежны... А земля – то камень, То жижа – хлынули дожди... Мы – в борозде с утра до ночи. И –кха, кха – колотье в груди — Поочередно простывали — Но было весело... Тесней Сдружилась с Лесиной Иринкой, С Наташей Воливач... Видней Здесь каждый... С жадностью, хитринкой Здесь не протянешь и полдня. Ведь каждый словно под рентгеном. Душой виляя и темня, Не скроешь мерзкого, по генам Доставшегося или так Приобретенного попутно... Мешок рогожный – славный стяг! Под ним кто—чисто, кто распутно, За что -- судьбой награждены... Мы в борозде – уже все сестры С прозванием – Бороздины — Уже не изначально пестры — По-деревенски озорны... Пришедшая из академки Девчонка... Все изумлены: В манере фройляйн – иноземки Прескромно села вышивать, Сосредоточившись публично... И как же это понимать? Так обольщала артистично? Мы обсуждали сей пассаж До окончания картошки. Но все проходит. В саквояж Всяк взял по праву понемножку На пару-тройку дней с собой Тех клубней в виде сувенира... И вновь учеба – вечный бой С собою – за познанье мира. Летел ракетою второй Курс взбалмошный и полный дружбы. Была я самой молодой В радийной группе: после службы Почти все парни... У девчат И тех три-пять годков отрыва --. Все интересы – невопад, Я сторонилась и х пугливо. Абдукаримов лишь – годок И тоже – среднеазиатский. Он лучший – по судьбе дружок — Чисты воспоминанья, сладки — О самых лучших на земле Краях, о самых светлых в мире, О маме, доме, о тепле, Бахчах, о хлопке и инжире... Другие с опытом, умны... Но первый курс прошел не зряшно. Теперь мы словно из родни. Мы дружим – страстно, бесшабашно. А в дружбе с нами и Москва. Геннадий Бортников, Высоцкий! Боготворящая молва Влекла туда, где дух высокий, Где личность вдохновенный дар Растрачивает безоглядно. И душ отзывчивых радар Воспламеняет беспощадно Все чувства... Выстоять должны Сперва всю ночь у касс билетных... Зато потом и явь и сны Полны восторгов многоцветных. «Глазами клоуна».. Сверкал Талант Геннадия в спектакле. Невыразимый чувств накал — И ничего, что пылью пахли Галерок темные углы, Где разместиться удавалось. Мы это пережить могли. Ведь в душах сладко отзывалось, То, что творил большой актер... Еще сильней взрывал Высоцкий Душ успокоенность. Простер Он через зал к душе мосточки. В Джон-Ридовском, потрясшем мир, Десятидневье он министра Изображает, мой кумир! Так темпераментно, искристо! В запале действия актер Из реквизита тумбу скинул. Толчком порывистым в партер. -- Пардон! – промолвил, будто вынул Цветок – и даме подарил, Вот даме выпало везенье — Высоцкий с ней заговорил Со сцены прямо... Наважденье: Он предо мной и ночь и день. А голос слышен отовсюду. Те песни хриплые не лень Мне слушать вновь и вновь – и буду, Наверно, до скончанья дней Я этим пеньем наслаждаться. Душе восторженной моей Дано Высоцким вдохновляться.. Семестр так быстро пролетел — Короткая сюжета главка. Кто – угадайте – захотел Со мной лететь к узбекам?... Здравка! Без разрешения властей — Она ведь все же иностранка — На юг мы покатили с ней. Поскольку все же я – ферганка, То стала гидом... Повезла В Ташкент и Самарканд болгарку, Коканд ей показать смогла... Все ново для нее -- и ярко И экзотично... Иногда К экскурсионным подключались Автобусам... Везли туда, Где знаки древности остались — По историческим местам... Пестра история Ташкента. Холм Мингурюкский... Башни там И стены... Вид могучих стен-то Из камня ясно говорит, Что имя града – не случайно. «Таш» -- «камень», «кент» -- «селенье»... Гид Рассказом увлечен... Почтенье К двум тысячам ушедших лет Существования Ташкента. Его судьбы далекой след — В китайских хрониках... Крещендо Судьбы: он важную всегда Роль в мировом играет торге. На перепутьях города Растут стремительно... В восторге Купцы из экзотичных стран: Ташкент их прибыль умножает... Потом сюда привнес ислам Араб-завоеватель... Знает История, как пострадал Град от монгольского набега. Тимур в нем стены укреплял, Ташкент под властью Улугбека — Оплот развития наук Век девятнадцатый сурово Из ханских вырывает рук И отдает царю – и снова «Звезда Востока» обрела Правителя из чужеродных. Россия армию ввела, А с нею алчных и голодных Купцов – им хлопок подавай, Шелка, ковры, гранаты, розы... В войну спасеньем этот край Стал для бежавших от угрозы Фашистской... Шестдесят шестой Землетрясением порушил Град глинобитный... Был застой В Союзе – сильно занедужил, Ослаб социализма строй, Но к возрождению Ташкента Все дружно поднялись... Толпой Неслись строители... Цемента, Металла, бруса, кирпича В Ташкент погнали эшелоны. Была работа горяча — И встали новые районы. И нынче град помолодел... Но в катаклизме сохранились Дворцы, которыми владел Аллах в Ташкенте – не разбились Мемориал на Хаст-Имом, Где медресе и мавзолеи Напоминают о былом... Град, старину свою лелея, Хранит и мудрость... В медресе Здесь берегут коран Османский. Святыню эту знают все Мир почитает мусульманский Первоисточником ее... Болгарку Здравку восхитило Восточное житье-бытье. Моих родителей смутила Подарком: банкою икры И коньяком болгарским «Плиска». Такое правило игры Моей простой семье не близко — Не знали, что и делать с ним, Столь экзотично-непривычным Сим подношеньем дорогим? Что в данном случае приличным Считается: открыть? Хранить?... А чуть позднее я и Здравка Решили для себя открыть Ростов, Владимир, Суздаль... Явка Была в Иванове у нас: Мы к Ирке Лесиной явились- Не запылились... -- Вот те раз! — Ее родители дивились: -- А нету Ирочки как раз... — Она пришла с гулянки поздно — Не сводит очумелых глаз: -- Сюрприз! — А мы – победоносно -- -- Так. Где гуляла, с кем была? Иришка даже покраснела... А впрочем, личные дела -- Ее лишь, а не наше дело... Мои же личные дела... Я где-то вычитала фразу: «Она испорчена была Литературой... » Можно сразу Сказать, что это – обо мне... Любовь в моем превратном мненье Всегда несчастная вполне И безответна... В разуменье Подобном в фокусе моей Влюбленности – то фат-красавец Самовлюбленный, то злодей, А то – женатик, точно заяц Трусливый, тот, кто всех умней — Преподаватель диамата... Их выбрав, я душою всей Влезала в чувство... Мне не надо Тех, кто давал мне четкий знак, Что я понравилась... Оставьте! Таких в своих не вижу снах. Дай пострадать мне... Ну, кусайте Воспоминанья, но опять Все повторяю по шаблону: Признанья буду лепетать Неподходящему облому — Любовь, как говорится, зла... Я плачу, потому что снова Влюбилась в явного козла — Не скажешь лучше, право слово — Как хочешь это понимай... Мы едем с Галей Большаковой Встречать веселый Первомай На берегах Невы... Толково Назначил встречу у Петра Ермек – он тоже в Ленинграде Пришли... Да где ж он? Нет... -- Игра Недобрая, издевки ради? Абдукаримов пояснил: У шефов школы на подлодке Как раз он в те минуты был И видел в перескоп в чечетке Нас обозленноых у Петра... Поверила ему, простила... Я простовата, не хитра, Но в простоте таится сила... Сожгла обиду, претерпя Был вечер с праздничным салютом... Едва нас с Галкою толпа Не смяла... И в кошмаре лютом,— — Толпа нас на кусочки рвет... Не испытать бы вновь повторно Такой ужасный переплет: Я отбиваюсь рефлекторно... Я даже не соображу, Как выбрались из переделки -- С тех пор я толпы обхожу Увижу – не в своей тарелке... И – практика на «Маяке» -- Пришло журфаковскок лето, Сдаю заметки... Но в руке Нет гонорара... Как ракета Ношусь... Ну, дайте же хоть раз Заметкой звонкой отличиться! Ищу сенсации... Но ТАСС Все знает в по матушке-столице... А у него авторитет: Мы с ТАСС’ом об одном напишем, Но тассовский приоритет Мои усилья бьет... Не дышим, Сидим, дыханье затаив -- Однажды повезло бедняге -- Мою заметку – диво див -- Всем курсом слушали в общаге. Горю, круженье в голове... Был полдень. Я затрепетала, Когда на Пятницкой в кафе Звезду эфира Левитана Увидела в пяти шагах... В душе и пиэтет и гордость. Ее не выразить в словах — Чарующий, волшебный голос... Он вдохновлял в войну солдат В госпиталях, рабочих тыла... А сам был толст и лысоват — И даже мне обидно было За неказистого чтеца... В кафешке он шутил с друзьями Негромко – не вещал... С лица Улыбка не сходила... С нами Великий, тот, кто восхишал И выражал собой эпоху... А как торжествыенно вещал О космонавтах! Слава Богу, Мне посчастливилось живьем Узреть эфирного титана... Подругам расскажу о том, Что повстречала Левитана... А третий курс был точно мост Из детства к взрослости серьезной. И чувства шли и мысли в рост — Уже к учебе кровососной Настроился иммунитет. И мы – хозяева журфака. Живу в высотке тет-а-тет С Клековкиной... У Ольги тяга К преступным детям... К ним она В колонию всегда стремилась... Подросткам, чья душа темна, Самоотверженно светилась Душой возвышенной... Свело Макаренковское призванье. С педвузовцами Ольгу... Зло — Не в детских душах. Осознанье Того, в чем общества вина, Что недодали детям ласки — И потому душа темна... Все общество нуждалось в встряске Для порожденья доброты... Была наставница в педвузе. Клековкина ждала среды. Неслась, как шар бильярдный к лузе, К ней, на Вернадского, домой --- На обязательные встречи. Как сделать, чтоб приют тюрьмой Не стал для тех, кто искалечен Судьбой с младенчества? Там шли Дебаты жаркие и споры. Наверно в ком-нибудь зажгли Сердца и приоткрыли створы Для излияния любви На обездоленных подростков... Зови, призвание, зови Те души, в коих подголосков Сердечный отклик... И меня Клековкина в тот круг вводила... Я побывала там два дня — И больше не пошла... Судила Не криводушно о себе: Стезя такая не по нраву. Журфак – фарватер мой в судьбе, Я в журналистике – по праву... Клековкина? Ну, ей видней, Как ей собой распорядиться. Мне интересно рядом с ней, Хоть многому пришлось дивиться. В общажной кельюшке легко Читаем Ольгин символ веры. То горн, то знамени древко, Косынка, та, что пионеры На шею вяжут – «будь готов!... Клековкина душой сияла, Но свет ее – иных цветов. Отсвечивала вполнакала На весь ее энтузиазм. А Ольгой аспирант увлекся — Неясно, чем ввела в соблазн. Пред красотой душевной спекся? Имел подходы аспирант К старушке на дверях «Таганки». Что ж – вариант как вариант — Я с Ольгой – две театроманки У аспиранта за спиной Конспиртивно прорывались В заветный зал, где надо мной Всевластно стены размыкались, Меня чудесно унося В иные времена и дали... Философ Селезнев... Меся Мои мозги, что заедали, Вгрызаясь в каверзный предмет, Дал шанс прорваться с рефератом О фатализме... Брезжит свет — О мойрах вспомнила... Цитатам Из классиков, как должно, дань Обильно отдаю... А мойры — Моя находка. Классно? Глянь, Профессор, не куроча морды... Сказать по правде реферат Переписала в «историчке» -- (Как, верно, до меня стократ Другие делали) -- из книжки. Однако тема в ней была Раскрыта экстраординарно — И мэтра сильно проняла... Мы – третий курс. И элитарно Куратором сам граф Толстой Приставлен к нашей группе славной — Интеллигентный и простой Был личностью полномасштабной. Одно присутствие его На факультете озаряло. К нему влекло сильней всего Добросердечье, подкупало... Он и в общаге навещал Своих подшефных по-простому, На семинарах просвещал Так, что, пожалуй, Льву Толстому, Будь жив, гордиться б за Илью Все находились основанья. И я мою судьбу молю, Чтоб мне по русскому заданья Как можно лучшн исполнять... Однажды в Ясную Поляну Граф взялся нас сопровождать — Описывать восторг не стану. Нас там директор принимал, Илюшу помнивший кадетом. Тогда был графский отпрыск мал. В поместье появились летом, Когда толстовская семья Из эмиграции вернулась Увы, на круги – не своя... Я к этой боли прикоснулась. Для нас экскурсию провел Директор по всему поместью. Осенним золотом расцвел Октябрь в окрестном редколесье. У яблонь спелые плоды Лежали на траве пожухлой Никто не приходил в сады, Чтоб собирать их – знаком жуткой Заброшенности всей судьбы Прославленного в прошлом рода. Туда, где графские гробы Покоились в земле, и хода Куда туристам праздным нет, На кладбище Толстых, с Ильею Нас привезли... Осенний свет Нас ностальгическою болью По невозвратному питал... В Никольской церкви, что на кочах, Печальный тот же дух витал... Незабываемый денечек! Поскольку во главе держал Все словари в главе умнейшей, То он безмерно много дал Мне, перед ним благоговевшей. У Новосельцевой – не то, Боюсь, что политэконома — (Мои мозги как решето) -- Не выйдет из меня – оскома От всей премудрости ее... И у Косоговой желанье Меня унизить – е-мое! — Иду к ней точно на закланье — Весь English опротивел с ней... Терпенье, девушка, терпенье! Вечерняя Москва! Огней Сияние! Отдохновенье Нам обещал «Узбекистан»... Да, в дни стипендии бывало Мы забегали в ресторан. Нас неизменно развлекало Обилие густых усов При кептарях-«аэродромах».... Герои рыночных весов, Из коих каждый был не промах Не только –«выпить-закусить», Прервав обжорку и попойку, На ярких девушек косить Глазами, рефлекторно стойку Всмг принимались делать, нас Тем веселя порой до колик.. А те не сводят жарких глаз, Шлют фрукты нам, зовут за столик... Разнообразила житья Сия культурная программа... Сердечко чуткое мое Задела болью телеграмма. О смерти деда в октябре Она бесстрастно известила... Я, очи обратив горе, В душе молясь о нем, грустила. Он прожил восемьдесят пять, От ущемленья грыжи умер. Трудяг сугубых отмечать Могла та немочь... Тихий зуммер Той смерти праведной потряс Основы мирозданья тайно — И откликлом дошла до нас — (Я догадалась – не случайно) — Из-под Ростова-на-Дону, Как эхо отгремевшей битвы — (Я к деду эту весть тяну) — У Белой вырыли Калитвы Ребята – сбитый самолет, А в нем – истлевшие останки. И выяснилось, что пилот — Мой дядя... В вести-бумеранге Видна мистическая связь С уходом деда... Сын Василий, Свиданьем с дедом вдохновясь В том мире, оказался в силе До нас известье донести, Чтоб знали, чтобы не забыли... Жаль, никого нельзя спасти. Но наша память тем, что были, Что жили прежде и ушли — В загробной жизни их – отрада... Тем следопытам, что нашли Разрывом вражьего снаряда -- Фатально сбитый самолет, Поклон от нашего семейства... Журфаковская жизнь ведет... По счастью я не знала зверства Физвоспитателей. У нас Лафа в спецгруппе полудохлых. Едва свет жизни не погас В Манакиной в итоге долгих, Изматывающих до дна Забегов лыжных марафонских. В спецгруппе нашей цель одна: Поползновений чемпионских Не дозволяется – ни-ни! Наставница нам пульс измерит: -- Чуть участился, отдохни! Едва ли в это кто поверит, Но истинно в спецгруппе так. Однажды плавали в бассейне. Дитя пустыни, как тюфяк Пошла ко дну, а всем – веселье. Меня на удочку и – вверх, А пульс не участился вовсе. Я знала: утонуть при всех Мне не дадут... Молчим о пользя Той физкультуры... То одно, Что сильно не перегружали, В безсилье полном пасть на дно Не дали мне, нее пережали — Уже гуманно... Вторник – день Для всех – военной подготовки. Я в ней без радости – пнем пень. Уколы требуют сноровки, А также важен интерес. А мне сестринские занятья Довольно чужды, вовсе без Одушевленья постигать я Те знанья стала, раз должна... Зато высотка вдохновляла. С высоким смыслом создана И наши удовлетворяла Все нужды разные сполна... А для меня особо ценны. Что те, чьи звездны имена, Дают в высотке нам концерты: И Ойстрахи – отец и сын, Таривердиев и оркестры, Елена Камбурова – Грин Эстрадной песни... Шли семестры. Сдавала сессии... Жила... На праздники садилась в поезд. Я даже в Минске побыла, Хатыни поклонилась в пояс. А с группой в выходные дни Под руководством Газазяна По Подмосковью мчим одни, Без старших, значит... Показала Дворянская былая Русь В тех романтических поездках Душе... С душою разберусь. Она в себя вбирала резко Увиденное, а потом Те впечатленья воскрешала. Душа – воспоминаний дом, Пресветлых чувств моих держава. Венец экскурсии – пикник, Костер с картошкой на природе. Миг без конспектов и без книг Потерян для учебы вроде, Но тоже многому учил, Давал эмоциям подпитку, Ушибы памяти лечил И самобичеванья пытку... Экватор мы пересекли, Остались в памяти пометки. Нас обстоятельства влекли -- И стал щестой семестр немецким. В высотку в нашу зону «Д» Неосторожно поселили Стажеров-немцев... Быть беде. А может – радость посулили Общажные контакты те... Контакты с немцами у многих Журфаковцев из зоны «Д» По счастью нет запретов строгих, Как в сталинскиее времена... Хотя, наверное, «контора» Была доносами полна И вся андроповская свора Прослушивала зону «Д», Но малость свора поумнела. Но все же, все же... Быть беде... И пусть, кому какое дело? Мы все же люди – или нет? И развивались отношенья Под взглядом своры тет-а-тет, Переходили в прегрешенья. И Валька Портас угодил В расставленные немкой сети, Завяз в них крепко, крокодил, Как будто русских нет на свете. Серьезные Фаризаду Связали с немцем отношенья. Для Лотара цветком в саду Цвела Парика без смущенья. Здесь явно намечался брак. И ладно, если крепки чувства... Алиев, ветреный чудак, Адепт постельного искусства, Искусством этим обаял Не первой молодости даму. Ее он в ярости гонял, Экстаза предваряя драму По коридорам... А была Из свиты Хоннекекра дама. Здесь с отмороженным свела Судьба Алиевым... Та драма, Даря полярных чувств контраст, Захватывала без остатка Всю даму – кто из немцев даст «Войну и мир» ей? Видно сладко Ей тот контраст переживать... «Враги сожгли родную хату» -- Привык с той песни начинать Прелюдию Вован... Богата Его фантазия – и он, За Сталинград и Курск в отмщенье Ту даму распалял – силен! Она в безмерном восхищенье. Так Вовиком вдохновлена, Что вскоре приглашен Алиев В Берлин Восточный. И она Знакомит Вовку с мужем -- змиев Коварный чисто женский трюк. И Вовку муж возил в «Трабанте» По ГДР... Из первых рук Взяла историю ту... -- Встаньте,— — Командовал Вован всерьез,— — Почтим минутою молчанья Тех, кто Победы знамя нес, Чтоб увенчать рейхстага зданье. Гимн нашей Родины в груди Моей гремел в ударах сердца. Я здесь стою – ты погляди На снимок, чтоб душой вглядеться, Вот здесь я я был и здесь стоял, У Бранденбургских легендарных Ворот... Я там не сплоховал — И замысел врагов коварных Разоблачил: экскурсовод Трещал, что восемь миллионов Погибло наших... Не пройдет! Не знаю, из каких резонов Он нашу боль преуменьшал, Ну, я и выдал принародно... Тот гид едва не убежал, Оговорился – мямлил подло... -- И у меня была своя История с восточным немцем Альфредом Чувства не тая, Милел ко мне открытым сердцем. А был красавец – рпост и стать... Ермек с Вованом жребий бросят: Кому меня сопровождать На встречу с иностранцем... -- Прозит! — Альфред озвучивает тост И угощает: две картошки И огурец... Прижимист: гость, Облизывай получше ложки... А банку с огурцами в шкаф Мой немец прячет не по-русски. У нас закон: для гостя ставь На стол напитки и закуски, Все, сколько есть – и не жалей. Гость в дом – Бог в дом... Другие нравы У немцев: рюмочку налей, Наешься дома... Но оправы Застольной силу знал Альфред. Стол сервирован безупречно. Вот к этому претензий нет, Но мог быть пощедрей, конечно, Уж коль старался обаять... Поужинав, за карты сядем. Парика с Лотаром играть Устраивались с нами рядом. Потом Вован (читай – Ермек) Подмигивает: закругляйся, Заканчивай свиданье, брэк, До завтра с Аликом прощайся. Назавтра продолжался наш С Альфредиком междусрбойчик. При этом неизменно паж Ермек (Вован) бдит, чтоб молодчик На целомудрие мое Не покушался... Так вершили Мы третьекурсное житье, Так весело и звонко жили... Похоже на счастливый бред Так веселившее ораву Житье... Потом назад Альфред Отправился к немецкой фрау. И любосветовский этап В радийной профи-подготовке. Мы начинаем: -- Выньте кляп Из уст. Вещайте без рисовки. Ищите нестандартный ход, Замысловатые сюжеты. Артикулируйте – пусть рот Работает! – Уроки эти Нам предстояло претворить В стремительные репортажи. Иной задумал пошустрить, Сфальшивить свой шедевр. И даже Комсорг наш Сашка Газазян Фальшак подсунул на разборку. Коль совесть есть, то так нельзя. Но хочет получить пятерку. Он репортерит из метро, О «третьем рельсе» повествуя, Что ток дает составам... Про Детали темы с ним толкуя Под видом важного лица Ответствует солидно, важно, Небрежно – в голосе ленца — Виталька Тохтамыш куражно. Я понимаю почему. В метро к начальмтву не пробиться. Пробьешься – и не рад тому: Партийные тупые лица, А скажет – форменный болван. Я это лично испытала. Уж лучше б я, как Газазян — Ведь на разборе схлопотала За тупость дурака. Метро И я хотела осчастливить Своим шедевром... За добро, За то, что не хочу фальшивить, Мне и досталось... Говорят Мне рецензенты справедливо — Я не в обтде на ребят: Сама рапортовала живо, А собеседник – точно труп, Заученные лепит штампы, Почти не разжимая губ... Забыть скорее этот срам бы... Вован Алиев, чудик наш Зовет нас в Лужники подмогой — И начинает репортаж Как на котурнах и под тогой. -- Вы слышите,— - вещает он,— — Молчат возвышенно трибуны! — В ответ взрывает стадион Наш с Ленкой хохот – и котурны Подламываются... Вован Пытается опять подводку Исполнить... -- Ну, не смейтесь! Вам Щекотно? -- Вовик, лишь под водку Мы это слушали б всерьез... — Проходит все... Прошло и это... Весно меня тоска до слез Объяла: слякоть, мало света... Я в самолет – и в Ашхабад. Где возле университета В цветении прекрасный сад — И возвращает радость это. Я на позъем быстра, легка. Билет студентам в пол-тарифа. И Фергана недалека. Я в праздники срывалась лихо, Чтоб демонстрацию пройти С моей любимой школой вместе, Цветы и шарики нести Петь и смеяться честь по чести, Начальству города орать В ответ на здравицы приветы И единенье ощущать Со всем народом. Разве это Безделица, ничто, пустяк? В толпе знакомые, родные, И гордо реет алый стяг, И песни – сердца позывные — Ударам сердца в унисон Звенят – и всех объединяют. Поют нам Лещенко, Кобзон, Гуляев, Хиль... Сердца пленяют Их пламенные голоса — Они растворены в искусстве. И эти песни – не попса, Уж коль находят отзвук в чувстве Народном – и звенят, живут... То чувство грело юных, старых. А красных дней с надеждой ждут. На площадях и на бульварах — Народ весеоый и хмельной... На демонстрацию не выйдет Лишь сильно тяжело больной. Начальство всякого обидит, Кому откажет в праве быть На демонстрации со всеми, Кого желает погубить Морально. Вот пример по теме. В ту школу, где трудилась мать, Пришла директором чинуша. Тут праздник. Как ей «проблистать»? Как сделать, чтоб заметней, лучше Пред шефом города прошла С директором-чинушей школа, Чтоб сразу власть понять смогла? Случились перемены скоро? Приказывает: всем прийти — Верх белый, черный низ – по форме. Кто стар и грузен – уж прости --- Будь дома. На такой платформе На демонстрацию пошла Вся школа – как из интерната. А мать обиженно ждала, В окошко глядя... Видеть надо, Как больно ранило ее: Она впервые не со всеми. Как за нее болит мое Сердечко... Но вернемся к теме... Кузина моего отца Жила в столице... Поступая Я к ней приехала... Сердца Чисты – и подкупая Душевной щедростью, она В столице стала мне опорой — И я с ней, как ни с кем дружна... Я также подружилась скоро Се всей московскою родней. Кузены, дяд. шки и тетки Всегда приветливы со мной, Заботливы, щедры и кротки. Я навещала их в Москве, В преместье ездила по дачам. Та у реки, а та – в леске. Чаи гоняем и судачим О всяком-разном. Привезла Одну племянницу в общагу. Жизнь сердца за душу взяла Девчонку, пересилить тягу Не может к нашей ребятне. Пришлось скорей по просьбе мамы Отваживать девчонку мне От Вовки и Ермека... С нами Дружила Катя, чей отец В «Литературке» шеф-редактор Чаковский... Катька – молодец! Огонь, прям атомный реактор! Отплясывала только так С Удомом Витькой, нигерийцем. Алиев, пробивной чувак, Сумел домой к ней завалиться: В пивбаре не хватило им С Катюхой денег на Арбате. -- Пошли к нам в хату, посидим! — Ему -- Катюха... -- В ихней хате,— — Рассказывал потом Вован,— — И паузу держал сурово,— — Вы не поверите,— - фонтан! -- Врешь, Вовка! -- Честно! Право слово! Брунов повадился ходить В общагу, общий наш любимец, Любитель выпить-закусить. Порядочный, не проходимец. Татьяну Мельниченко раз В ее квартире навещали. Был дом на бронной – высший класс: Цветы, консьержка... Занимали Посты высокие отцы, Но это нас не занимало. На сердце горькие рубцы Не оставляла зависть. Жало Подобострастия душе Не колет злобные уколы. Нет места порче и парше — Все из одной высокой школы. Я от нее не отрекусь Под самой изощренной пыткой. Итак, закончен третий курс, Поздравьте девушку открыткой! Поэма четвертая. Валерий Хилтунен Семидесятые года… По Бочарову я – на взлете. Два было у меня тогда Журфака – может быть поймете: Один – нормальный, как у всех, Кто прибегал на Моховую, Второй – даривший и успех И окунавший в жизнь живую — На «Комсомсмольском» этаже… В «КП» освоился мгновенно. -- Шерше ля фам? -- Себя «шерше» Раскованно и дерзновенно. — Вошедший в «Комсомольский» миф: Старт небывалый понаслышке, Болезненно самолюбив, Как все, наверно, коротышки, Завидующий москвичам Провинциал, бирюк, кулема, И ветеранам-силачам, Служившим в армии, как Сема, Воспитывался под рукой Пескова Васи, Аллы Гербер, Тянулся к звездам за строкой, Весьма задиристых манер был. Внедрялся в разные дела, Любые открывал запоры... Со мной Кучборская вела По коридорам разговоры. Акселерат – был все же мал. Ее из вежливости слушал, Кивал, плечами пожимал -- Она мне открывала душу. В пол-уха – (Жаль теперь) – внимал — Эгоистично и жестоко. Единственно – осознавал: Она ужасно одинока. Ведь было ценное весьма В тех откровеньях – не обуза. Рассказывала, как сама Она осилила два вуза В одно и то же время... Как? Педфак в то время посещала, Одновременно и филфак... И сил хватало, успевала? Ведь сбрендить можно только так. Домой с филфака забегала, Главу под воду и – в педфак... Вот так и стала той, кем стала... Еще меня Влад Владыч Шах — (Шахиджанян) в адепты выбрал, Грузил лапшою на ушах, Что было правдой, что он выврал,— — Поймешь у Шаха не всегда. С его подачи клоун Юра Никулин стал ко мне тогда Присматриваться, мол, фигура Для клоунишки – хоть куда. Никулин звал из журнализма, Успехом соблазнял... Беда, Коль клоунская есть харизма, А я романтик и герой — И не хочу смешным казаться. Я с Семой бы хотел, «горой», Не глядя имиджем сменяться. Уж лучше напуготь людей, Чем, если над тобой смеются... Одна из Юриных затей: -- Пускай студенты развлекутся, А ты им лекции читай На 5-й улице Ямского... — В училище где он, считай, Был царь – искусства циркового... -- Но я же сам еще студент... — Сопротивлялся я недолго... -- Но ты же и корреспондент! — Он напирал на чувство долга. — И вот я вышел к циркачам. Чего-то им ору с арены... Им буду сниться по ночам: От крика накачались вены. Я в центре, маленький такой, Вещаю важное, как надо. Для усиления рукой Машу – сплошная клоунада... Наверно, это и имел В виду, послав сюда, Никулин... Ну, что ж, в нужде не пропаду — Прокормит цирк... Меня воткнули На факультете в СНО: Студенчеством творить науку. Еще – в профорги занесло — Сверх прочих дел и в ту докуку. В ту пору в секторе семьи У Янковой трудилась Лена В социологии. В сии Труды ввергалась вдохновенно. Однако власть дала заказ: Всем доказать, что нету лучше На свете жизни, чем у нас. Как, чем доказывать, не глюча? Приказано перевести С немецкого такую быку!... Чтоб Лену поддержать. Спасти, Я с бякой бегал по журфаку, Как мог умасливал ребят, Учившихся на дойче шпрехать. Те тоже бяку не хотят И искренне не могут въехать: С какой им стати на меня Пахать, как карлам, на халяву? -- На бяку я убил три дня! -- Зато обрел и честь и славу! — Конфликт с Засурским. Отчего? Я за Клековкину вступился. В письмишке Оленька его Легонько пнула: мол, склонился Подобострасно, как лакей, Пред идеологом цековским, С чайком бежал к нему скорей... Письмо перехватили... Розги Скорей обрушили на ту, Что всех честней была и чище, Предпочитавшая мечту Материальной грубой пище, Едва не ухнула в инфаркт — Всегда сердечко было слабым... Я Ясену в лицо: Был факт? Так что ж тогда вы вроде бабы Орете? — Он и замолчал... Был вообще-то либералом, Зла на студентов не держал. Вот потому и продержал он Журфаковский так долго руль... Когда я с лошади свалился В Одоеве, как мокрый куль, Не слишкои сильно. Но побился — И был в больничку взят силком — (Сей факт в книжонке описала Взахлеб Ученова потом) — Шах, вдохновившьсь, род аврала На всю Европу закрутил: Смотался к Симонову шустро, Мозги поэту замутил... Тот написал, что дескать, грустно, Когда великий публицист, Я. то есть, с травмою в больнице... И Шостакович Шаху лист Такой же дал... Бледнели лица, Когда он в Тульский дал обком От двух великих телеграммы. В больничке раду дым столбом. Сюжет для водевильной драмы: Начальство ринулось ко мне, Пришли с цветами пионеры. Елену чуть не на коне Ввезли в палату... Изуверы: Покоя напрочь был лишен... А Шах, конечно, ухмылялся: На розыгрыши был силен... С его подачи повстречался И с Молотовым... Вячеслав Михалыч топал по больнице — (Другой). Был стар уже и слаб, С Альцгеймером под ручку... Мнится, Во мне кого-то узнавал Знакомого из жизни прошлой — Ежова, может? Тоже мал Нарком был шибко нехороший. Мне улыбался Вячеслав Михалыч, руку жал умильно... Шах ухмылялся, сбоку встав... Подставил, чтобы инфантильно От встреч подобных не потел? Вполне возможно... Воспитанью Подвергнуть жесткому хотел, Чтоб я к любому испытанью Умом и сердцем был готов... В семье отца московской как-то Обедал – в ней немного ртов. Мать мачехи подачей факта О власти жару поддала: -- В квартире жил когда-то Троцкий. Вагон доставил барахла Из Петрограда. Чтоб в московской Его квартире разместить, Потребовал ему квартиру Наикрупекйшую добыть. Ему – наркому-командиру Здесь, на Соймоновском, одно Лишь временами досаждало: Звон колокольный... Суждено Христу-Спасителю под жало Наркома-воеводы лезть. Привык к покорности всеобщей. Считал: ему и ангел: -- Есть! — И напрочь упорхнет, не ропща... Мой, кстати, тесть, когда был мал, Последний паренек москоский Кто на верхушку зазезал «Христовой» звонницы... Не Троцкий Приказ о взрыве подписал, Не Каганович, между прочим — Иной антихриста вассал — Сережа Киров... Изурочил Несчастного партийный бес. Не потому ли приключился С ним неприятнейший эксцесс — И он от жизни отлучился? ...Шах мне полезное внушал В добыче мудрости и хлеба: --Пусть страшно или оплошал, Пусть ситуация нелепа, А ты невозмутимым будь... — И помогало не однажды. На розыгрыши те ничуть Я не сержусь... Духовной жажды Моей расширили канал... Я как-то учинил жестокий На конференции скандал. Макаренковские истоки Павлышский гений находил В своих исканиях моральных. Какой-то недоросль чудил, Сбивая лбами их... Нахальных Тех поношений не стерпел — И стопкой писем потрясая От Сухомлинского, хрипел, Что, мол, любого закусаю, Кто противопоставит их... Оценок, кроме как отличных, Не получал. Я скромен, тих... Провинциален средь столичных Спецшкольных мальчиков крутых. В их круг меня не принимают. Не то чтоб апперкот под дых, А вообще не замечают. В круг отслуживших молодцов Хотел прорваться с анекдотом Про полну жопу огурцов. Они со мной – как с идиотом, Точнее скажем: с ####### Себя ведут, солдаты наши. Расположения – ни в ком. Добавил яду горькой чаше Неологический словарь: #####, мол – старый неудачник. И это обо мне? Едва ль. Словарь узбекский мыслей мрачных Добавил: «... Глупый человек С большими яйцами... » В сомненье: С большими по Москве забег, Когда вокруг столпотворенье?... Давно когда-то в детсаду Я побеждал больших, читая... С тем давним опытом в ладу, Стал уникальным, побеждая По части знаний... Для чего Во все публички записался. Ведь должен знатоком всего Стать побыстрее. Я старался Репертуар освоить весь — И астму чуть не заработал На дальних ярусах, где взвесь Пылищи вековой... Похлопал Великим звездам той игры, Над коей властна Мельпомена. Души роскошные пиры — Театр, катарсиса арена... «Таганка», «Современник», «Мхат», «Ленком»... везде я на галерке И впечатленьями богат. Поставь, театр, и ты «пятерки»: Дотошно изучил предмет. Театр мне третьим стал журфаком И остается много лет. Стал капельдинерам кунаком, Гримерам и пожарным... Стал Давать подачки билетерам, Чтоб тайно пропустили в зал — Наполнен опытом, которым Делюсь с профессией моей: Умением открыть запоры Законопаченных дверей Чему-то учат и актеры. Я притворяюсь чужаком. К примеру – захмелевшим финном. Мамаша с финским языком Просила заниматься с сыном В Петрозаводске Анну свет Ивановну, старушку Мильман... И шепелявлю, коли нет Другого способа... Умильно Мне, «иностранцу» все врата Распахивают вышибалы. Благословенная черта — Нахальство: поднимайте баллы И за него мне, да щедрей... Коль надо в ЦДЛ проникнуть, То облапошу и чертей. Никто ни тыкнуть мне не выкнуть Не смеет, дескать, почему Внедряюсь, по какому праву? В толк сам по правде не пойму: Зачем так яростно ораву Стремился в чем-то убедить? В центральный запишусь лекторий И стану каждый день ходить На лекции... Мне мало, что ли Своих, журфаковских?... Хожу... Благословенная эпоха: Дороговизна? Не тужу: На все зватает. И степёха Повышенная – сорок пять, Зарплата, родичи прокормят. А нет – в столовке можно взять За так – капустки с хлебом... Помнят Едва ли это те, в чью честь Я в трех журфаках упирался. Но это было, значит есть — И, верю, что не зря старался, Что подтверждает вся река Судьбы, терзанья и дерзанья... Ну, что ж – еще одна строка Для закругления признанья... Ах, лето – чудная пора. Не отдохнуть ли друг от друга, Учители, профессора, Кого – Донбасс, Кого – Калуга, Кого зовет Улан-Удэ... Мы выбываем ненадолго В командировочной среде, Уносимся по зову долга Так трудно строили себя... Сияет солнце над столицей, Нас озаряя и слепя... В толпе стоглавой и столицей Выкатываемся на свет... Рокочут аэровокзалы... -- Пока, Москва! Страна, привет! Нам альма матер приказала Себя достойно проявить И всей стране без промедленья Свои таланты предъявить Совместно с качеством ученья... В азарт впадаем, как в недуг. Клянемся, что не оплошаем... Удачи, мой веселый друг. Мы улетаем, уезжаем... А любопытная страна Сейчас произнесет впервые С надеждой наши имена... Талантливые, молодые — Еще в нас знания свежи И высоки ориентиры — Не гипсовые муляжи С собой в дорогу прихватили, А свет возвышенных идей, Чтоб ими напитать творенья И донести до всех людей Духовное – в благоговенье... Поэма пятая. Хенче-Кара Монгуш Кто я? Монгуш Хенче-Кара. Журфаковец московский. Снилась. В Москве – тувинская гора, Река Ишкин по ней змеилась. А у реки – село Ишкин.... Но я на пастбище родился. В семье – девятый. Младший сын Дарымаа, Сальды.. Словчился В чабанской юрте завопить: Мол, новый в мир пришел землянин. Тува... Мне в ней расти и жить — Инопланетный мир саянин. Чуть выше – Красноярский край, Хакассия, алтайцы – справа, Буряты – слева... Шедрый рай... Саяны – горная оправа Для Центра Азии... У нас Царь-Енисей берет начало. Тувинский золотой запас — Весь в недрах... Прочего немало: Железо. уголь, медь, асбест, И золото. Предполагают -- И нефть в тувинских недрах есть, Минводы, точно, протекают Целительные. А леса? Животный мир – пушнина, рыба? Культуры нашей чудеса — Резьба по камню?... Вот как глыба Под чуткой мастера рукой Фигурки выдает для шахмат Волшебной красоты такой, Что олигархи только ахнут — И за ценой не постоят. Национальные костюмы — Для кутюрье бесценный клад. А горловое пенье? Думы Горьки: немеряно казны — Так отчего ж тувинцы нищи? Страна, народ мой не казни, Верни изъятые деньжищи. Танну-Тува была страной Самостоятельной в двадцатых, Тридцатых – и пошла войной На Гитлера. А тот – в досадах: На карте не сумел найти Туву, примкнувшую к Союзу С Монголией – к ее чести... Тува Союзу – не в обузу. Для Красной Армии овец Давала, добрые овчины, Все, чем богата... Под конец Вошла в Союз – и нет причины, Чтоб ей вне дружбы пребывать С республиками... Впрочем это В младенчестве не мог я знать... Когда в Туву приходит лето Отару гонят чабаны На горные луга у речки. И старика и пацаны — Все в деле, чтобы ни овечки На перегоне не унес Волчище лютый, все на стреме. Бдит Билекпен, поджарый пес, Отец с ружьем – он главный в теме. Но мама, бабка, даже я — Из девяти детей последыш — У всех по палке, нет ружья -- Настороже... Придешь, приедешь На место – снятую с коня, Выстраивают шустро юрту. Здесь мало проку от меня, Я мал. К овечьему йогурту Привык. На кисленьком расту. Стоит из войлока жилище Семейное -- не на версту — Одно верст на сто, чтобы пищи Хватало овцам. Их у нас В отаре до трехсот. Ягнята... За всеми нужен глаз да глаз. Бдим день и ночь. Чабанство – свято Для нас, тувинцев. Сто веков — Охотники и овцеводы. Мохнатых яков – злых быков Разводим. Не враги природы, . Не губим. И она дает... Нам пропитание – маралы, А маралиха пусть живет — Закон охотничьей морали. Живем на западе Тувы В Сут-Хольском горном кожууне. Наверно б здесь иззябли вы, А мы не распускаем нюни. А кстати, имя кожуун От озера берет большого. У бурых скал бурлит бурун. Их, бурунов подводных много. От них вода – белым-бела. Сут – молоко. Вот объясненье, Откуда первая пошла Часть в имени его. Есть мненье, Что многославный хан Чингис, О нем, великом, мир наслышан, Во-первых, несомненно из Нашенских, тувинцев вышел, А, во-вторых, у этих скал Завоеватель похоронен. Пока его здесь не искал Никто и, вроде бы, не склонен... Его потомок, хан Монгу, Считают, предок всех Монгушей. Едва ли подтвердить могу, Но не слыву в народе врушей... В отрогах Западных Саян — Бора-Тайга с Кызыл-Тайгою — Два пика... Озеро... Бадан, Грушанки... Сказочной такою Картиной услаждался взор... Великолепное поверье Тувинцы знают с давних пор. Жила колдунья, что и зверю И людям раны исцелять Умела травяным настоем. На горных пастбищать встречать Случалось чабанов ей, кои Могли ее подхарчевать. И не противилась желанью Колдунья за харчи воздать — На берег озера с лоханью Целебной жидкости пришла — И выплеснула зелье в воду... С тех пор вода белым-бела, Но стали местную природу Целительницею считать. Здесь редкий горный гусь гнездится, Медведя бурого встречать Случается... Тува гордится... Отец охотиться востер. Он знает всех зверей уловки. У юрты разожжен костер, Сварная печка для готовки Зимой. Есть правила еды. Сут – (молоко) – святая пища, Ак чем. Тувинцы им горды. Прогонит нечисть от жилища, Поможет в исполненьи дел. Кропят ак-чемом духам неба, Чтоб дали радостный удел. Гостей встречая, им без хлеба Подносят в знак почтенья сут, Тувинский чай, шай тоже с сутом. А для кропления нальют Сут в тос-тарак – чтоб пересудам И сглазу крепкий был заслон, Отверстий в тос-караке – девять. Сосуд – священный. Сделан он — Не кем-нибудь. Умеют делать — Шаманы. Лишь у них берем. Кропить – занятие для мамы. Кропленьем защищает дом, Предотвращая злые драмы: О, мои островерхие горы, Примите белую пищу — сут, О, мои седые хребты — тандыларым, Примите мою радость — ак чем! Сметана, масло, сыр, творог, Йогурт, кумыс и простокваша — Свои, свежайшие – и мог Всегда поесть. Корова наша Привыкла при отаре быть И наши козы и козлята. На выбор – козье могут пить, Коровье молоко ребята. А взрослым подавай мясцо. Готовьтесь радостную мину: Надеть к обеду на лицо. Верблюжье мясо, оленину, Говядину, конину есть, Козлятину и мясо яка. Так, сколько насчитали – шесть Семь видов мяса?... Восемь?... Всяко Любой тувинец предпочтет Деликатессного барашка. Изиг хана идет в зачет На праздничном обеде. Тяжко, Коль не привычен, столько съесть. Богатыри сказаний древних Могли умять в один присест Барана... В эпосах напевных Прописано, как должно сесть В большом ответственном застолье, Как есть, что есть, а что не есть, Чтоб доброе добавить доле: Как бы ни был ты богат, Не бросай голову барана. Как бы ни был ты беден, Не ешь с голени мездру. Лопаточное мясо один не ешь. У нас готовят согажу. Берут баранью печень с салом. Рецепт подробней изложу. Сковороду калят за малым До покрасненья -- и на ней, На раскаленной сковородке Печенку только разогрей Да не прожарится в середке. Потом на ломтики разрежь И каждый сальником укутав, Жарь до готовности – и ешь Горячими. Коль бес, попутав, Заставит слишком много съесть, Водой не запивай холодной. Чай, шай тувинский в юрте есть. Пренебрегай и новомодной Привычкой газировку пить... Хан – колбаса. Но кровяная. В кишки промытые налить Кровь с луком, только не до края — При варке лопнет. И укроп В кишки добавь, нарезав мелко. И шелковым шнурочком, чтоб Не развязалось, крепко-крепко Края потуже затяни.. В кровь можно лишь воды добавить — -- А молока? -- Его – ни-ни! Тем счастье можешь напрочь сплавить. Бульон тувинский -- кара-мюн. В нем варят потроха и мясо. Сей черный суп – густой болтун — Целебен – витаминов масса. Лапшой заправлен и пшеном. Мучные есть деликатессы. Далган ячменный -- день за днем — Он для тувинца стоит мессы. Обжаренный ячмень в муку Размалывают. В пиалушке Чуток добавят сахарку, Топленым маслицем – (треть кружки) — Дополнят. Заливают шай, Размешивают... Есть – горячим. А хочешь – тараа вкушай. В нем просо, шай и сут... Иначе Слегка готовят. Долго ждут Покуда просо набухает. А шай оставшийся сольют. И выпьют. Тараа съедает Тува как кашу. Боорзак: Замешивают круто тесто На суте с сахаром... Чудак, Топленым маслом сдобри!... Место Приготовления мукой Посыпь сперва, чтоб отлипали. То тесто раскатай рукой, Разрежь на дольки... Их купали В кипящем масле – больше лей!. Обжаренные печенюшки — Отрада для души моей. В Туве они идут – как сушки... На этом рос я и крепчал. Лет с трех – уверенно чабанил. Я за отару отвечал Как взрослый. И не хулиганил. Пока малыш -- на мне чучак — Рубашка с примитивным кроем — Играем в юрте в сайзанак: Из голыцей чего-то строим. Воображаем: -- Я отец! Я мать! -- А я шаман. Камлаю!.. — В вображении – малец — В любые дали улетаю. Игрушек нет. Но для игры Красивые речные камни Берем – и создаем миры. Сокровица дает река мне... Играли в кости. Их берем В коленях съеденных животных. Мы так играем, как живем... Защитой от деньков холодных -- С чучаком носят болуки — Из войлока -- не то пинетки Не то особые носки Для маленьких. Завозы редки. Валяют обувь старики. Поверх чучака тон-халатик. Для самых малых пояски Не предусмотрены. -- Ну, братик, Пойдем, поможешь попасти. Запах полы всегда направо, Четыре пуговки... -- Расти, Братишка, догоняй ораву... -- Здесь не до шалостей. Всерьез Ответственность -- ведь волк не шутит. Лет с четырех – верхом... Подрос — В седло... Когда пурга закрутит, Овец в кошару заведем, Из юрты перейдем в избушку, Морозы, вьюги переждем... Речной голыш мне за игрушку. Когда подрос, мне дали кур. Кур – пояс. Для тувинца знаком Самостоятельности... -- Чур Без бубенцов! — -- Еще, однако, Тебе нельзя без бубенцов. Они – священным оберегом В Туве извечно для мальцов. И, озаботившись обедом У печки или костерка, К их звону постоянно мама Прислушивается, сынка Так контролируя... Программа Обычаем утверждена. В шесть лет бубенчики снимают, Тем подтверждая, что сполна Теперь сыночку доверяют. Идем на горные луга. В дожди, морозы, вьюги тяжко. Бедою – стужа и пурга. Со мной мой рыжий друг – дворняжка, Лохматый, рыжий Билекпен. Его мы в юрту не пускаем. Положено быть псу вне стен, Стеречь... Особо не ласкаем, Что сами не съедим – ему. На Билекпена уповаем, Когда доносится сквозь тьму Вой волка... Отвечает лаем Бесстрашным хрипло Билекпен... Он честно стережет отару. Семейства полноправный член, Работает со мной на пару: Овечек вместе с ним пасу. Он это делает успешней. Врага зубастого в лесу Почует и не даст, чтоб грешный Отаре наносил урон... Лет в семь увидел я впервые Электросвет... Чудесный, он Все чувства пробудил живые... С сестрой Ичин спустились с гор За солью... Все мне интересно. Тропинку помню до сих пор: Наш вороной шагал неспешно. Мы вышли засветло. Пока Спускались, медленно темнело. Доверились чутью конька И в сумерках спускались смело. Тропа зигзагами вела. Над нами звезды засияли. Вдруг... будто горстка звезд сошла На землю – и конька позвали — Он веселее зашагал. А звезды – ярче с каждым шагом. Избушки. В окнах свет сиял Так ярко, что слепил... Дворнягам Давно был слышен наш приезд — Приветствовали дружным лаем. Тот лай был точно благовест. Он означал, что завершаем Поездку. Старшая сестра Чулбак, замужняя, встречает. В избу заводит. Свет костра Большого так не озаряеет, Как тот, что в доме у Чулбак. И я сощурился от света... -- От электричества, чудак! — Сестра со смехом мне на это... На Мурзууна, 35 В селенье Хор-Тайга есть школа. Туда решили записать Меня : -- Пойдешь учиться скоро. — В селении -- и интернат. Мне восемь. И велят учиться. Но школа с сердцем невпопад. Не удается приловчиться К учебе. Сильно заскучал. Сентябрь, октябрь терпел сверх силы, А после в горы убежал, Откуда дали так красивы. Еще я Бернса не читал, Но мысли из стихотворенья, Считай, с рожденья разделял, Невыносимое томленье... В горах мое сердце... Доныне я там. По следу оленя лечу по скалам. Гоню я оленя, пугаю козу. В горах мое сердце, а сам я внизу. Прощай, моя родина! Север, прощай,— Отечество славы и доблести край. По белому свету судьбою гоним, Навеки останусь я сыном твоим! Прощайте, вершины под кровлей снегов, Прощайте, долины и скаты лугов, Прощайте, поникшие в бездну леса, Прощайте, потоков лесных голоса. В горах мое сердце... Доныне я там. По следу оленя лечу по скалам. Гоню я оленя, пугаю козу. В горах мое сердце, а сам я внизу! Но за два месяца уже Я начал в буквах разбираться. Отец сказал: -- Ну, что ж, Хенче, Вернулся -- будем управляться С отарой вместе... А потом... Все ж надо продолжать учиться... — Ах, горы, горы! Вы – мой дом. Кто удосужился родиться На горном пастбище, навек К нему привязан точно цепью. Родное любит человек. Кто – тундру, кто гордится степью, А сердце горца навсегда — В горах... Я год в них оставался... -- Поедем вновь, сынок, туда. Так надо... — Я повиновался. Большие комнаты, а в них — Где пять, где семь, где целых двадцать Мальчишек – и обложки книг. Столы, чтоб сесть и заниматься. И воспитатели при нас Под крышей интерната жили. В учебу погрузись на час, Уроки выполни... Дружили... В селе из русских – только две Учительницы. Остальные — Тувинцы... Редко – в галифе. Вот эти-то порой хмельные. А кто в тувинском – никогда. В состав тувинского костюма Вошли за долгие года, Одежды, те, что мудро дума Народная изобрела: Тон с куром-поясом и шапка — Чтоб издали видна была -- Борт – башенкой. И безрукавка — Кандаазын, хоректээш. Хурме – коротенькая куртка, Чувур и наколенник – дэш. Чувур – штаны. В них бегать юрко Удобно. Сапоги – идик С носками – уком надевают.... Потом продолжу... В данный миг — В мозги науку мне вбивают... Я обживаю интернат. Голландки в наших дортуарах, Когда снаружи – пятьдесят, В раскале... Мы здесь -- не на нарах И можем выйти погонять По льду на речке на «снегурках», В хоккей азартно поиграть. Потом назад – и на печурках Одежду, валенки сушить... В апреле, даже марте – лыжи. Со спортом нравилось дружить. Позднее, к теплым дням поближе — В футбол и волейбол играл... Участвовал в районных смотрах — Пел в хоре... Ясно, мой вокал — Не горловой. Мы в песнях бодрых Восславим Ленина. Поем О партии и комсомоле. Я об искусстве горловом Поведать должен поневоле, Поскольку знаю: есть вопрос... В чем уникальность? Исполнитель Берет два звука сразу. Взнос Тувы – традициеноситель: Здесь стилей больше, чем ин-где. Своеобразное искусство, Бельканто Азии. Им-де Единственно способны чувства Мы, азиаты, выражать... Этнограф Яковлев пытался То впечатленье передать, Когда тем пеньем восхищался: «Его в словах не описать. Тот хоомэйлээр из хрипов Умеют только извлекать Немногие из местных типов. Певец вбирает внутрь себя Побольше воздуха. И сразу Из глубины нутра хрипя, Выводит музыкально фразу. Сопровождается тот хрип Нехитрым аккомпанементом. Двуструнный топшулурм под щип — Он примитивным инструментом Себя покажет чужаку. Но здесь, в тувинской парадигме, В нем мысль и чувство начеку. И звуки те мудрее книг мне Рассказывают о Туве, О древности и дне грядущем. Душе тувинской и главе То пение – беседа с Сущим. Глубокий вдох – и долгий хрип. Он обрывается внезапно Как недовыплаканный всхлип. Чужой ментальности – занятно, Для нас так много значит хрип... Кыргыраа – как плач верблюдиц По верблюжонку, что погиб... Метафора – то плачут люди. Сей стиль считается степным. Стиль хоомей – гудящий, низкий. Преданье связывают с ним: Сиротка-юноша тувинский Жил у подножия скалы, Что резонировала звуки Грозы, ответствуя – «курлы» -- Гудением... Не чужд науки, Гуденье воспроизводить Стал горлом юноша, а вскоре Соседей пению учить Он стал – и признан первым в школе По пенью в стиле хоомей, Что стало колыбельной нашей, Которая и гор древней... Сыгыт вначале был для плачей И он напоминает стон, Со свистом также схож немного... Стиль эзенги стремянный. Он — Стиль конного пути... Дорога, Идущий иноходью конь, Чепрак, цепляющий за стремя. У русского была б гармонь, Тувинец занимает время, Ритмично шорканье стремян Копируя тувинским пеньем. Стиль – точно выборный баян. Певец, порадуй нас уменьем... Борбаннадыр – ритмичный стиль... Искусство древнее в народе Живет и не уйдет в утиль. В нем мудрость и любовь к природе, И нежность тихая души, Скупой на словоизверженья. Слова и не нужны в глуши, Где нет людей, а вдохновенье И наблюдательность ведут К детальной звукопередаче Того, в чье ухо там и тут Влетают – к жизненной удаче Те знания... Они нужны Охотнику в Туве, шаману. Отсюда исходить должны В их понимании... Устану Об этом долго говорить. Мне не далось искусство это. Однако же его ценить Умею... Я всегда на лето Обратно в горы уезжал. С отцом и матерью, как прежде По горным склонам кочевал, В тувинской щеголял одежде. Мой друг лохматый Билекпен Состарился – и не помощник. В село отправлен, чтоб у стен Грустить о днях, когда на мощных Мохнатых лапах обегал Отару нашу, как хозяин. Теперь почтенный аксакал, Увы. – метафора развалин... С седьмого класса старший брат Акан-оол меня приветил, Взял в дом оседлый. Рад – не рад! Село Целинное... На вертел Хрущевских планов нанизать Туву совместно с Казахстаном Стремились, чтобы показать: Суровый край партийным планам Не может противостоять И здесь выращивать пшеницу Возьмется... Будет вымерзать -- И пусть. В отчетную страницу Район – Тандинский кожуун Запишет цифру сбора злаков, В нее партийный говорун Припишет пару лишних знаков, За что похвалят как-нибудь... Акан-оол пасет овечек, Отцовский продолжая путь. А я, растущий человечек, Вступивший на стезю наук, Их постепенно постигаю, Не выпуская книг из рук, От строчки к строчке в них шагаю. Потом в селе Кара-Хаак Я поселился в интернате — В моем ученье – новый шаг. Отныне я -- в редакторате Всех общешкольных стенгазет.... Пришла нерадостная новость. Что друга первых детских лет Нет -- Билекпена... Жизнь суровость Явила – приоткрыла дверь В створ смертных, значит – невохвратных Совсем болезненных потерь. В один из дней своих закатных Ушел из дома старый пес — В чащобе где-нибудь скончался — И часть моей души унес. Мне помнится, как он старался, Берег отару, как свою. Он был мне преданнейшим другом. И я считал, что он в семью, Как равный входит... Вместе вьюгам Глядели в строгое лицо... И горько – он ушел, бедняга. Из цепи выпало кольцо... Несчастная моя дворняга... Восьмой в Ишкине кончил класс, Девятый класс прошел в Целинном. В Кызыле сдал десятый... Раз! — И в юноше худом и длинном Я в зеркале не узнаю Мальчишечку с лугов Саянских. Кто он? Так это ж я стою! Рос, рос в условиях спартанских — И вырос. А куда теперь? Была мечта – пойти в пилоты. Но зрение... Закрыта дверь. Чуть не заплакал. Ладно, что ты? Не мальчик, нечего реветь. Другие станем брать вершины. Небесная закрыта твердь, Но есть другие для мужчины. Какие? Я стихи писал. Был школьной стенгазеты лидер. Директор школы раз позвал В свой кабинет... -- Ты это видел? — Опубликован мой стишок, Представь, в тувинской молодежке Стихи в газете – просто шок! Журнал увидел. На обложке — Весомо, крупно: «Журналист». Перелистал. Смирнова Маша — О факультете. Мысль, как блиц: Не здесь ли будущее наше? Я стану журналистом. Да! Тогда я всю Туву объеду, Сомоны все и города, Нечестных призову к ответу Восславлю честных, чтобы их Во всей республике узнали. Я – баатур в мечтах моих... Но надо поступить вначале... Учиться хочется в Москве, Где для республики есть квота. Сдавал экзамены в Туве. Здесь конкурс для своих. Кого-то Экзамены в мечту введут. Кого-то подведет удача. Отставшие пребудут тут, А первые взлетят... Задача — Стать первым. Поднажал и сдал. По всем предметам -- лучший. Первый. Москва. Высокий пьедествл. Но каждый шаг – удар по нервам. Сентябрь в шестьдесят восьмом — Начало трудной эпопеи. И эту крепость мы возьмем. Я прочих разных не тупее. Из однокурсников моих Всех ярче впечатлил Анпилов. Загадочно улыбчив. Тих... А что-то в парне от вампиров... Семестр стрелою пролетел. Я впечатленья не осмыслил. Сдал сессию, домой хотел... Сосульки на носах повисли — Такой в Хакассии мороз. Я полетел до Абакана. Промерз и заболел всерьез — Судьба лягнула окаянно. Пока я вышел из пике, Промчалось чуть не полсеместра. Что делать в этом тупике? Декан, главнейший наш маэстро, Отправил в академку. Так Судьба за первый класс лягнула. Повторно начинать журфак Придется... Будто из загула В Москву вернулся в сентябре. В общаге поселён с Диаррой. Еще с монголом... В серебре Сентябрьских серпантинов старый Наш флигелек на Моховой. Я в жизнь студенческую снова В нем окунаюсь с головой. Здесь языки всему основа, Литература и истпарт. Физвоспитание в почете. Я взял среди самбистов старт. Но слаб. Болезнь меня на взлете Подрезала. Пришлось уйти В «ослабленную» группу. Ладно. Мне лишь бы главное спасти Учусь. Доходит все. Отрадно. Мне надо русский подтянуть. Ведь я же из тувинской школы. На это скидок нет, отнюдь. Терплю подначки и уколы, Тянусь. Конечно подтянусь — Не видится альтернативы. Уж если я за что берусь, Мобилизую все активы, Что есть в душе и голове Для достижения победы. Я привыкаю жить в Москве. Ребятаа-москвичи – всеведы. Их школу с нашенской сравни — Они по всем предметам выше. Ну, что ж, Хенче-Кара, тяни Хоть за уши себя до ниши Какой нибудь, но с ними в ряд Чтоб встать по знаниям и речи. Они раскованней глядят, Пусть я по сути человечьей И опытней, богаче их, Но им театры и музеи Достуаны были, горы книг... Внимательней, Монгуш, глазей и Тянись за ними, друг, тянись... Кучборская... О ней судачат: Она из мхатовских актрис. С нее мой путь к наукам начат. Она высокий смысл сердцам Приносит, давнее сплавляя С сегодняшним. Едва ли сам, Гекзаметры в тиши читая, Их так бы сердем ощутил, Как в исполнении великой Профессорши... Превыше сил... Разбуженное сердце, тикай Чеканным строчкам в унисон Записывай, душа, Гомера В анналы генные... Не сон: Внушаемая сердцу вера Все зримым делает тотчас И поселяются навеки В душе и Гектор, и Аякс, Герои, богочеловеки. Была в общаге кутерьма: Сверхобнаглевший иорданец Буянил... Вот еще чума! Спиртным без меры одурманясь, Скотиной полной представал, Шумел... А староста общаги Буяна долго усмирял, Потом, ужн весьма в напряге, Пощечину буяну дал... Тот побежал скорей в посольство, Нажаловался... А финал: За то, что гостя в беспокойство С обидой вместе русский вверг, Его отчислили... Жестоко! Для всех старался человек. И вот теперь ему – морока. Марлен с литведдом так трудны, Хоть все я прохожу повторно. Английский... Знания бледны, Борюсь с ним тщетно, но упорно — И все же прохожу рубеж Кошмарный зимнесессионный... Домой, в Туву... Там снова меж Родных свой провожу законный В трудах научных перерыв. Конечно, всем в Туве известно, Что я в Москве, и рты раскрыв, Рассказы слушают. Мне лестно. Потом семестры понеслись Стремительною вереницей. Хвосты? Да. Кое-что на бис Пришлось пересдавать. Столице Ты не прикажешь: поумерь Все требования к тувинцу. -- А это что еще за зверь? — Столица спросит. Нет. К зверинцу Меня, Мосва, не относи. Я поднимаюсь шаг за шагом. Теперь, пред мною не форси, Москвич! Пусть трудно. Пусть с напрягом, Я от тебя не отстаю. Я МГУ-шник полноправный. На том уверенно стою — Студент успешо-благонравный. Я многое могу сейчас. На семинарах я – оратор.... Фадеичев, зам. босса в ТАСС — Моих двух курсовых куратор. Недельной практикой дебют Ответственный в Московской прессе: В газетке зиловской дают Мою заметку о процессе Соревнования в цехах... Я начал курс второй с картошки — Таскали грязную в мешках... Мне легче, чем другим немножко: По вторникам освобожден, По счастью, напрочь от военки. Наш курс на ней – как батальон. Свободен – и снимаю пенки: Еще один свободный день Дает мне фору для науки. Учусь, стараюсь – мне не лень... Порою нагружаю руки — Ведь нужен заработок всем. Нередко разгружал вагоны. Случалось – по три дня не ем — И что?... Мэтресса из Сорбонны Литературу нам дает, Гоняет, вредная, по текстам... И логика – предмет забот. И, буду пред собою честным: Я в ней не понял ни черта. Философ тоже нас доводит, Истпарт – такая маета... Но дни идут – и все проходит... Большая практика была В «Тувинской правде» неуспешной: Отдача, говорят, мала, Ленился, дескать, я... Конечно, Мне пратика далась трудней: Я в русской мучался газетке. Но все же публикую в ней Хоть малые, но три заметки. Пусть мне за практику – трояк, Я вписываю в плюс итоги. Творил на русском. Я, журфак, На верной, правильной дороге... Курьерским мчался третий курс, Звездой Кучборская сияла. В учебе я вошел во вкус — Еще два года до финала... Поэма шестая. Оля Степанова * * * Я снова приезжаю в этот вечер. И в этот город тихий и простой, И мама выбегает мне навстречу, И мама быстро накрываетстол. А папа рпазгвор ведет о саде, О яблоне, груше за окном. О вьющемся зеленом выинограде И достает домашнее увино. Ом полон запавхов, таких родных и теплых. Мои тетрадки, старенький халатю Из-за оконных запотевших стекол, Все фонари по-прежнему глядят. Я подхожу тихонько к пианино. Вот клавиши, как много лет назад, По ним, как по ступенькам мимо, мимо Сбегаю к детству, к маминым глазам. Играю я про радость и про горе. Про все морщинки ук любимых глаз. Про этот, меня вырастивший город, про все, что я не выскажу сейчас. Про время, беспощадное к разлукам, Про города, привычные дела. Про мамины единственные руки, Ладони есконечного тепла. Про сон, который так и не приснится, Про колыбельную, пропетую давно, Про взщдрогнувшие мамины ресницы, Про все, что нам запомнить не дано. Я приезжаю только на субботу. И улетаю. Что тут изменить. И мама провожает самолеты — Связующую тоненькую нить. Стихотворение Ольги Степановой Ватутино... Уютный дом. В саду деревья за оградой. Мир детства. Так отрадно в нем, Где близких душ чистейшей праной Наполнена, вдохновлена... Черкассщина – моя планета, Где я для счастья рождена. Недели, месяцы и лета Неторопливые сперва Быстрей над Шполкой побежали Когда решительно Москва Велела, чтобы согревали Послевоенные дома На Украине бурым углем. С ним. Правда, больше кутерьма: В сравненьи с черным был он тухлым — Не так старательно горел, Слабее соглевал хатенку, И по уборке больше дел: Он шибко зольный. На «пятерку» Не тянет – лишь на «троячок». Но на Черкасщине открылсялся. Какой-то ушлый мужичок- Геолог славно потрудился — Месторождение нашел У старого села Юрковки... -- Построим город. Комсомол? -- Ура! – И юные головки По зову патии себя Бросают в битву вдохновенно. Вот и причина, что судьба Завякала недоуменно Впервые в колыбельке здесь... Дам, как умею поясненье. Судьбы первоначальной взвесь В столице на мое везенье Смешалась. Мама и отец Учились в гороном институте. За неимением колец — Поцеловались. Тутти фрутти, Увы, на свадебном столе, Отсутствовали, но картошки Хватило... Килька в янтаре Подсолнечного масла. Крошки Черняшки надо подобрать: Ведь хлеб дается по талонам — Но можно петь и танцевать, И с песней погулять по сонным Казахским улицам. Отец, Степанов Миша из Ветлуги Нижегородской. Под венец Поволжской не нашел подруги, Отличницу с Урала взял. В Караганде случилась встреча. Московский горный продолжал Готовить инженеров... Сеча Вначале маму позвала И медсестрою добровольно Вступила в ратные дела — За Родину студентке больно. Но через год пришел приказ: Вернуть студентов тотчас в вузы. -- Караганда сдружила нас,— — Рассказывала мама. -- В шлюзы Душ наших хлынула любовь — И мы пошли одной стезею. Ведь коль любовь -- не прекословь: В любви судьба не будет злою... — Их восстанавливать Донбасс Потом послали после вуза. В Донбассе Таня родилась. Для повоенного Союза Проблема транспорта остра Не меньше, чем проблема угля. Решение: найти места, Где топливо немного тухло, Но нет нужды его везти. Такое место у Юрковки. Решили дОбычу вести С использованьем установки Трофейной. Есть отвальный мост. К нему многоковшовый ротор Приделан... Замысел-то прост. Но, чтобы агрегат работал, Здесь инженерные нужны Уже испытанные силы. Не так их много у страны — Ведь многие легли в могилы. И папу с мамой шлет Донбасс. Карьеры, шахты строить. Город Как раз и начинался с нас. Точнее с них. Нашелся повод И бабушку упомянуть По маме – уж интеллигентна Екатерина – просто жуть! — Васильевна... Одномоментно О ближней выскажусь родне Со стороны отца. На почте Работал дед,— - известно мне — Начальником... Вы не сурочьте, Злоглазые, мою родню. От злого кашля или чиха Я сердцем их обороню. Бабуля – школьная училка... Вот весь пролог моей судьбы. Ватутинская по рожденью, На светя явилась я, дабы Учиться. Есть талант к ученью. Наш теплый дом стоит в саду. Он каменный. Одноэтажный. С верандочкой. Не на виду, А за оградой. ...Авантажный Военный летчик, мамин брат Нас временами навещает. Улыбчивый и встрече рад. Нр форма дядина пугает. Я убегаю.. Ничего -- Поищет пусть по закоулкам Иак резко пахнет от него Военным чем-то... С ним прогулкам Сопротивляюсь. Отчего? Сама едва ли понимаю. Пугает жесткое его, Военное... Я обнимаю Покрепче маму – защити... Та успокаивает мягко, Мол, дядя добрый. Погляди: Дает конфету. Но приманкой Меня не соблазнить. Боюсь. И в то же время интересно. Но к маме потесней прижмусь — Не так и страшно, если тесно. Я не хотела отпускать С рассветом маму на работу — И сумку прячу. Ей искать — Не время... -- Не вводи в заботу, Дочурка Оля, ведь меня За опоздание накажут... И я без мамочки полдня. Я с бабушкой в саду, где вяжут На лавке бабушки носки, Салфетки, варежки береты, А внуки с внучками – дружки Мои с подружками – предметы Любые превращают вмиг В игрушки самой высшей пробы... Я, начитавшаяся книг С трех лет, играя, вне учебы, Им пересказываю все, Что прочитать уже успела. -- Расказываес холосо. Исё... — Вся малышня хотела Рассказы слушать без конца... Мои подружки – Света. Вера — Сбегут с соседнего крыльца — И в сад ко мне... Порой портьера В окошках дрогнет: поглядят, Как мы играем наши стражи. Они мешать нам не хотят. Мы в садике в ажиотаже Играем в прятки. штандыр... Нам И весело и безопасно. А дома – книжки. И не хлам: Маршак, Барто, Гайдар... Я страстно Гайдара повести люблю. Мне снились яркие картины С его героями... Внемлю Кибальчишу... На именины Нет лучше книги для меня Подарка... Катю с крокодилом Люблю особенно. Ни дня, Ни вечера не проходило, Чтоб мне в нее не заглянуть, Ту замечательную книжку. Читать не устаю ничуть — Полезно моему умишку. Здесь многоснежная зима. -- Гулять! — Пушистенькую шубку Надену наскоро сама. Выходим с папой. Сеет крупку На землю вечер. Шубке в цвет На улице моей сугробы. А мне еще так мало лет. И папа расстарался, чтобы Летели саночки стрелой — И вся душа поет от счастья. Как жизнь прекрасна, Боже мой! Вот так бы мчаться мне и мчаться... Работа мамина важна — За безопасность отвечает. Нередко в шахте дотемна. Там досконально изучает Прочна ли по забоям крепь И нет ли где утечки газа, Надежна ли у клети цепь... Мне жутковато от рассказа О том, какая ждет беда, Внезапно рухни свод забоя... Мне страшно за нее всегда — Рискует мамочка собою... Но в то же время и горжусь Моей геройской храброй мамой... Подружкам, с коими вожусь, Ее представлю лучшей самой — И те не спорят. Им Гайдар С моей подачи тоже близок. Я у подружек – комиссар- Тимуровский. Во мне избыток Воображения. Спасти, Помочь, поправить и наладить, И к доброму друзей вести... Газон желая припарадить, Перелопатили тропу, Что по газону проходила, А чтобы усмирить толпу, Четверостишия хватило: Если лишний шаг пройдете, Вы, конечно, не умрете, А газон красивей будет, Помните об этом люди. На подоконниках герань. Соцветиями рдеет дивно. Ватутино – не глухомань. Интеллигенция активна. Концерты славные в ДК, Гулянья праздничные в парке — И за строкой летит строка... А в школе я на первой парте... Учительница средних лет Раздумчивая Степанида Леонтьевна мой первый бред Стиховный хвалит, чем планида Определяется моя. Учусь все годы на отлично. Вседневно в центре бытия. Мальчишки окликают зычно, Нескромные записки шлют, Бегут подергать за косички. Ну, что за бестолковый люд И что за дикие привычки? Зато есть провожатый. Кот. Сибирский серый умный Дымка. До школы по утрам идет, Потом встречает. Жаль, что снимка Не сделали, как провожал Меня дружок мой серый утром, Как в знак прощания кричал. Он был и искренним и мудрым. Большим и ласковым котом. Он понимао: учиться трудно. И он встречал меня потом Веселой песней. Просто чудно! А иногда он прибеал И поиграть на переменках. Весь город знал его вокал И, видимо, в моих оценках Его, кота, весомый вклад. Спасибо за пятерки, Дымка! Он не подскажет невпопад... Но с наступлением зазимка Мой кот из дома ни ногой. Он по утрам меня жалеет... -- Что делать – надо, дорогой... — Вот кот, а как любить умеет!... Все десять лет и школьный двор И наш дом знаний двухэтажный, Квартал уютный – тешат взор Как дивный фильм полнометражный О детстве, юности моей. Здесь октябренком, пионеркой И комсомолкой много дней — И выхлебала полной меркой Идеологии кисель. Я верила в те идеалы, Что коммунизм-де, наша цель, Не тряпки и не капиталы... И за собой вела ребят — Вождь пионерский, комсомольский. -- На добрые дела, отряд — За мной! — Трепещет враг заморский Не зря: такая молодежь Готова биться за отчизну. И с ней уверенно придешь Страна однажды к коммунизму. Была в Артеке. Там в меня Впервые юноша влюбился. Признаньем душу мне пьяня, Ответа – рано – не добился. Потом он приезжал в Москву, Когда уже была студенткой. Пометка яркая в мозгу — И вдохновляюсь той пометкой: * * * Влюбленые... Сколько влюбленостей смешалось с весной ранней Снова вернулись сложности. И затянулисчь раны. Все робкие примирения зачем-то весной случаются. И первое стихотворение нечаянно получаются. Взять навсегда бы эт, тонкое и тревожное. Бродят весной поэты, делая невозможное. О стихзах. Простая книжка, простые слова. И выдруг понимаешь, где ты не права. Ни слова сама, только строчек стук. Ат быть люди так растут. Трогаешь сердце чужое невольно. Не делая этому сердцу больно. И веришь в чудные нечастые сны И в вечно теплую руку весны. Пусть слезы, пусть стало труднее дышать, Но что может этому помешать. Серым котенком испуганным сжался последний снег. Всеми давно изруганный, здесь ему места нет. Вспомним: дружил с метелями, В сказку людей приглашал. Прыгал, чудной, под елями, Как одуванчик спал. А вот теперь не ужен. Дышит рядом трва. И по весенним лужам. Солнце бежит с утра. Снег учступает место. Снег уползает в грязь. Скучно быть с ним в соседстве, Скажет трава, смеясь. Жила в Ватутине у нас Орел – огромная собака Но отчего-то сорвалась — Не злобная, не забияка. Погоревали, а в меня — Я с ним была запанибрата — Велят, не пропустив ни дня: -- Раз убежала без возрата, Уколы! — Бедная, терплю В живот -- от бешенства уколы. .А пропускать я не люблю, Хоть и больна -- уроки школы В соседнем с городом селе Орла усиленно искали. Пес жалобно скулил во мгле -- Крестьянин запер пса в сарае. Тут мама: -- Выпустите пса! — Знакомый голос услыхала -- И кончилась та пытка вся -- Орла по голосу узнала — И вся семейка ожила... Коклюшем отболела позже Когда у бабушки была — Жестокая болезнь! -- в Поволжье. Был в дефиците, помню, хлеб -- И очереди по сугробам. Я в очереди. Мне в тепле б -- (Страницы дней – калейдоскопом -- Народ Хрущева костерит. Наметил коммунизма сроки, А хлеба нет -- и люд сердит....) -- Писать стихи, учить уроки... Весь город просится в строку, Его мотивы и картины. Я место показать могу, Где центр любимой Украины... О средних классах. Повезло: Незаурядны педагоги — И знанье в голову вошло Гуманитарное. В дороге Литературе, языкам -- И драмкружок пришелся кстати. Вот «Город мастеров». Я там — Принцесса. В главной ипостаси — За сценариста – в КВН. «Сатурн» с моей подачи -- первый: Остроты забирают в плен. Щекочут зрительские нервы. Лицом в грязь, школа, не ударь... Шла по общественным ступенькам — Я – комсомольский секретарь И всех превыше по оценкам. И областных олимпиад Участница, гляди, по дойчу... С судьбою будет невпопад, Коль в жизни взрослых не продолжу Гуманитарную тропу. Определилась директриса По коей выцелю судьбу. Притом, что пыльная кулиса И грим манят слабей всего. Литинститут? Академичен. А мне б чего-нибудь того... Журфак высок и романтичен. По школе обо мне толки: Ждет Ольгу-де судьба поэта. Уже печатает стихи Мои районная газета. Накапливается багаж — И даже пригласили в Киев На семинар... Растет кураж, Уверенность... Пишу стихи и... в Июле собралась в Москву. А год-то шестьдесят девятый Со школьным знанием в мозгу. Его во мне – греби лопатой! Медали, правда, не дано: По геометрии четверка. А так – успешно все равно. Так, где она, журфака створка, К которой знания – ключом. В Москву со мной поехал папа, Чтоб не грустила ни о чем В преддверье важного этапа. В Москве и ранее бывать Мне доводилось: братец мамы, Да, летчик, стал здесь проживать, Встречал в ответ на телеграммы, Показывал Москву... Сейчас — В Ватутине с семьей. Квартира На дни экзаменов – для нас. Меня не слишком колотило. Но накануне кипяток — Беда! – пролила не десницу. Болит. Да сильно, не чуток... Не подведет ли ученицу? Подсолнечной масло! Им Памажу обожженный палец. Боль затихает... Поглядим... Из тем мной взят поэт-скиталец, Любимый Лермонтов. О нем Пишу восторженно, как в трансе... -- Все пишут? -- Пишут... -- Подождем... — Отец в родительском альянсе На лавке терпеливо ждал. Я вышла. Папе рассказала. В кафе расслабиться позвал — Мороженое заказала... Живем на «Автозаводской»... Экзамен назревает устный. Я занимаюсь день-деньской, Итог чтоб не случился грустный. Но и на устном тоже пять. О дойче я не беспокоюсь... Не удалось «Отлично» сдать — «Четверка»... Чтобы эту повесть Благополучно завершить Мне по истории «пятерка» Нужна... Волнуюсь – и першить От нервов стало в горле – столько Значения имеет балл... Но случай. Тайный мой помощник, Не подкачал, на сплоховал — И мой ответ из самых мощных... Экзамен принимали мой Два парня. Видно – аспиранты. -- С «четверочкой» пошлют домой... -- У девушки видны таланты. С «пятеркой» может поступить... -- Так ведь и знает на «пятерку»... -- Конечно... Ладно, так и быть. Учись! -- Спасибо! -- Мы постольку- Поскольку... Тех благодари, Кто воспитал тебя, дал знанья... А дома, будто звонари Все разнесли – ликованье В Ватутине... Меня в кино Снимают – мной прославлен город... Лишь первый шаг, но все равно: Здесь на сенсации-то голод, А тут такое: в МГУ, Предтавьте, девочка попала! И отвертеться не могу. Уже сто раз пересказала Всю эпопею, но опять «Пресс-конференция» в квартире: Соседи просят рассказать, Как будто вправду в целом мире В те дни важнее ничего... Пойду с Ватутином прощаться. Я в сердце увожу ешл Залогом будущего счастья. Прощайте, улицы, дома, Тенистый парк и речка Шполка, Хранящие души, тома... Прощай и ты, родная школка... И вот – Сентябрь. И Москва... Я поселилась с Женей Сельской И Ниной Дьяковой... -- Раз-два! — Подъем! -- Уклад житейский В общаге незамысловат. Задача дня: подъем поспешный И умывальника захват. Позднее силой центробежной Затягивает факультет На лекции и семинары... Кто на Таганку взял билет — Счастливчик! Пары, пары, пары, Библиотека, а потом — В общаге самоподготовка. Так – день за днем и ночь за днем. Впридачу стирка... Голодовка, По счастью, Оле не грозит, Но бережливость поднимает Вся наша комната на щит... Меня спецгруппа принимает, Где нас готовят для ТВ. А Сельская попала в РИО, Издательское... О Москве Мы говорим без перерыва — Так много хочется узреть, Наполниться Москвой, услышать, На вернисажи все поспеть... Но главное – в учебе выжить: Нагрузка больно велика. Мы книги тоннами глотали... Приехали издалека Чтоб рисковать судьбой? Едва ли. Истпарт? О чем переживать? Учу, коль нужно, без вопросов. Сдам – можно сразу забывать. Мозги очистив от отбросов. В тэвэшной нашей группе – спор: Искусство ли ТВ? Искусство! Так я считаю. Кругозор Подсказывает, да и чувство. Золотаревский, первый мэтр Притулу в группе выделяет. Талантов наших пестрый спектр К рукам наставник прибирает И обучает ремеслу... И мэтр по каждому предмету Вручает в руки по веслу — Рули, студент в работу эту! Я, как умею, так рулю... Но прокололась на Кучборской. Профессоршу, как все, люблю. Зачет. Вменя вонзает взор свой Доброжелательный весьма. Я досконально все учила, Нр ей подставилась сама. Не знаю, отчего решила Сказать профессорше моей, Ко мне предельно благосклонной, Что куклу – радость детских дней — Я называю Антигоной. Что было! Катастрофа, крах: Профессоршу как подменили. Жар ярости в ее очах, Ее слова меня казнили. -- Что? Куклу? Антигоной? — Я Жоялась за ее здоровье. Меня презрением казня, От гнева наливалась кровью. В итоге – «тройка»... Эпизод Стал тотчас эе легендой курса. Так начинался новый год... Еще пути пересекутся С Елизаветой через два Заполненных учебой курса... Наполни радостью, Москва, Веди нас к новым знаньям, бурса, Судьбы возвышенной плацдарм, Спектр разделяющая призма... Татариновский стильный шарм, Ее славянская харизма... С Французским языком дружу — Наставница весьма довольна... На физкультуру не хожу: С мениском поврежденным – больно. В девятом классе был разрыв — Мне ограничили нагрузки... Едва от сессии остыв В кругу семейства на подушке, Каникулярную среду Со вздохом тихим покидаю. В Москву, где новые найду\ Дела и стрессы, уезжаю. Там однокурсников оркестр Играет мне симфониетту С названием второй семестр — Зимой, весной и ближе к лету Несемся по ступенькам дней. А год -- уже семидесятый Вождя включает юбилей. И дел – не разгребещь лопатой. Я в них ныряю с головой — Разбор есенинских метафор -- Предмет работы курсовой... Общажной комнатенки табор Пополнен Ольгою Бордун, Коллегой по тэвэшной группе... Золотаревский – мэтр, ведун, Зеликин с Кузнецовым вкупе С Голдовской, чья стезя – кино, Нас приближают к рангу профи. Пусть все так сложно – все равно... Уже в Америке, в Европе ТВ достигло высоты Нам здесь покуда недоступной. Но нам к их творчеству мосты Не навести. Системой трупной Трусливой всем запрещено Увидеть западных великих Творцов тэвэшное кино... Причины у кремлевской клики Наверное бояться есть... В союзе всех смелей эстонцы Сумели в творчестве подлезть Под тот барьер, увилеть солнце. А нам позволят поглядеть, Что в Таллине творят коллеги, И быть самим смелее впредь... На поезде, как на телеги Мы в Таллин группой подались... В калейдоскопе впечатлений: Европы явственная близь, Чередованье наслоений Ушедших навсегда эпох... Соборы, улочки, кафешки... И мой с Бордун синхронный вздох О том заветном человечке — У каждой Ольги он другой,— — С кем здесь нам было бы чудесней... -- Ах, почему я здесь – с тобой... — И горстка строк – неслышной песней... Из пятнадцатого века падал снег на этот город Кому радость, кому горе. Мне на память падал снег. В островках случайных улиц Так несложно затеряться И нечаянных прохожих никого не узнаваь. И вдыхать туманный запах Дыма снега и рассвета И приветствовать тихонько Бойкий флюгер, ь добрый день. На одном из перекрестков Вдруг мне встретится прохожий. И малыш какой-то скажет Мама, это трубочяист. Улыбнусь ему и дальше Мимо жалобы органа, Мимо башен одиноких, И пустынных плорщадей. Буду радоваться утру, Мостовой, послушной шагу И каким-то новым мыслям, непохожим на меня, А когда утихнут звезды, Будет ночь качать вагоны, Чтобы утром не поверить, Это было наяву? Я логику сдала на пять. Мой подвег для друзей сюрприхом. На ларах можно почивать. Предмет грозил сердечным кризом: Собрался алогичный курс. Со скрипом все же одолели, Друг другу оказав сикурс, Едва-едва не ошалели... Но и второй семестр ушел. Прощайте, Западов и Шведов... Одесса – солнечный котел. В нем много радости изведав, Попала в жуткий переплет: Холера... Лето в карантине. Оцеплен лагерь. Что нас ждет? Все в хлорке... Грусти нет в помине И раздражения ни в ком. Себя, как можем, развлекаем, Жизнь принимаем с юморком, Не ссоримся, не унываем, Подкачиваем свой ресурс... И вот она опять – столица. Мы начинаем новый курс. Компания друзей столица, Нет, двести близких лиц, сердец! Встречаем вместе новоселье. Журфаку выделен дворец Под вдохновенное заделье. Парадной лестницей идешь — Захватываеи дух от счастья. Такой дворец – журфак, даешь! Дни во дворце быстрее мчатся... Я к пантомимщикам хожу И волгинсскую посещаю Литстудию для куражу. Народ стихами восхищаю. Там перспективы мне сулят. На курсе дюжина поэтов... А впрочем, не поэтов взгляд Ловлю я на себе... «Про это» в Другое время расскажу Подробней, может быть, когда-то... Военка... Велено – хожу. Но явно – слишком маловато Во мне способностей лечить. Меня и в муляжи уколы Колоть не могут научить, Бездарна я для этой школы... Словесник Ковалев – сухарь... Буданцев – странный теоретик. Вываливает на алтарь Несочетаемый букетик Экологических идей — Бахтинских смеховых теорий. Мэтр, в ремесле нам порадей! А отвлеченный сей лекторий Был к телевидению им Буквально за уши притянут. Да что поделаешь – сидим И слушаем, хоть уши вянут, И пишем рефераты. Спектр Мировоззрения расширим, А сможем ли работать, мэтр? Дурдом! Но поживем – увидим... Ушли в науки далеко. И это знанье тоже – сила... Я политэк сдала легко, Хоть Новосельцева страшила. И Ванникову без труд Перешагнула с Ковалевым... Кому нести чего куда — Потолковала с Селезневым — И нет семестра. Передых... А там – Рожновский и Бабаев... У Эдуарда чистый стих И горизонты раздвигая в Словесности, выводит нас К высотам и таким глубинам, Что слушаем его рассказ С восторгом. Тоже стал любимым. И пан Рожновский тоже клад: Он полиглот и аналитик. Курс причастирься чуду рад. У них, наук, есть много гитик -- Так понимаю, что чудес... Чтоб было больше дров, так надо, Как всем известно, глубже в лес... Командировка нам – отрада. Столичный сохраняя лоск (Условно) – с визою журфака Мы едем в Усть-Каменогорск На практику... И бешбармака Отведали, когда в горах Случилось чабанов проведать... Стажировались не за страх — За совесть... Чаще и обедать Не доводилось – мы в дела Себя с восторгом окунали. Судьба в профессию ввела. Мы рады, что не оплошали. Экран и вечером и днем Пестрит шедеврами москвичек... Рожденье города с Петром Великим связано... Привычек Интервенционистских царь Отнюдь менять не собирался. Проведал, что в сих недрах встарь Дотошный сибиряк копался И много золота нашел — Царь повелел: -- Послать отряды --. -- Есть! — Лихарев лихой повел По Иртышу солдат. И рады Отправить с нарочным доклад, Что, мол, фортецию воздвигли. Теперь любой алтайский клад, Какие б только фигли-мигли Не применяли хитрецы, Не ускользнет от государя. Блюли царёвы молодцы, России благо, не гадая, Что можно малость утаить — Не мыслили своекорыстно. Отечеству великим быть И ныне – с верными -- и присно... Могучим град на Иртыше Смог стать в советскую эпоху. Сентиментальному в душе, Молящемуся кротко Богу, Пришлось в строители пойти, В путейцы, металлурги граду. Вклад в мощь лтечества внести Цветным металлом... Что-то к вкладу Добавили за сотни лет Кокшаров – славный минералог, Корнилов Лавр – в годину бед Честь в рядовых и генералах Хранящий доблестью. Герой Войны в четырнадцатом. После — И жертва и виновник дней Братоубийства. Ставим возле Брусилова и Колчака Его в российском пантеоне. Считается врагом пока... Министр Славский... Там где «броне-» Приставка, там есть вклад его. Он тоже усть-каменогорский. Писатель Волков... Что с того, Что в книжечках сюжет заморский? Возможно не его вина... Но очевидная заслуга: Для девочки и пацана Во дни взросленья лучше друга Нет, чем «Волшебник... » никого Из «Изумрудного... »... Дороже Нет в мире «... города» его... Чуть с Усть-Каменогорском схож – и Таким отныне для меня Предстанет впредь воспоминаньях... Была веселая возня... Найти пыталась в книжных знаньях Полезное для суеты Вседневной с пленками и текстом... Пыталась воплощать мучты О творчестве высоком, честном, Приобретала первый свой Конкретный репортерский опыт... Подружка Вика – ну, хоть стой, Хоть падай! – обратила шепот С одним из местных мужиков В судьбу: студентка вышда замуж! Ну, что ж, совет им да любовь. Мы выросли – и каждый сам уж Теперь ответствен за себя. Нашла вторую половину — Такая, стало быть, судьба... Все. Усть-Каменогорск покину — И третий курс. И зона «Д». Кучборская. И страннный Есин — Как Евстигнеев... Где же. Где Найти слова для новых песен? Мы набираем высоту На третьем курсе, но полого... В судьбу восходим и в мечту С надеждою и верой в Бога... , Послесловие к книге десятой. Ах, лето – чудная пора. Не отдохнуть ли друг от друга, Учители, профессора? Кого – Донбасс, кого – Калуга, Кого зовет Улан-Удэ... Мы покидаем ненадолго Те комнатенки в зоне «Д», В которых по веленью долга Так трудно строили себя... Сияет солнце над столицей, Нас озаряя и слепя... В толпе стоглавой и столицей Выкатываемся на свет... Рокочут аэровокзалы... -- Пока, Москва! Страна, привет! Нам альма матер приказала Себя достойно проявить И всей стране без промедленья Свои таланты предъявить Совместно с качеством ученья... В азарт впадаем, как в недуг. Клянемся, что не оплошаем... Удачи, мой веселый друг. Мы улетаем, уезжаем... А любопытная страна Сейчас произнесет впервые С надеждой наши имена... Талантливые, молодые — Еще в нас знания свежи И высоки ориентиры — Не гипсовые муляжи С собой в дорогу прихватили, А свет возвышенных идей, Чтоб ими напитать творенья И донести до всех людей Духовное – в благоговенье... Поэма седьмая. Наталия Алешияна. Наталия... Да, через «и». Так записали мама с папой: — -- Неси то имя и вези, И мягкий знак в нем не корябай! --. В поселке Пачелма пошла Отсчитывать душа денечки. Там лишь полгода прожила Потом родители и дочки — (Нас три в семействе, с нами брат. Я младшая из всех, последыш) — Туда, где речки Кера, Вад Переезжаем. Не поедешь, Так потеряешь добрый дом, Который брат отца построил, Да сам недолго пожил в нем. В глазах партвласти много стоил — И был направлен в Сталинград Послевоенный по парт. части. В селе начальствовавший брат И в Сталинграде при начальстве... Был домом в Пачелме – барак От МТС. Семейство трудно В нем выживало. Впрочем, так — И все в округе – тяжко, скудно... Дом дяди в Ольгине стоял. Район был ранее Керенским. В семнадцатом столетье дал Тогдашний воевода резким Словцом приказ – и на горе, Где Вад и Керенка сливались, Вод прихватив и в Чингаре, За кайлы яростно хватались Служивые – и над горой Возникла крепость, к коей вскоре Прижался город, чтоб порой Лихой его прикрыла в горе. Стал Керенск Вадинском потом. Понятно по какой причине. Ну, мы-то в Ольгине живем, Что тоже Пензенщина. В чине Отец мой Федор – рядовом, Хоть, как и брат его – партийный. По-сельски попросту живем. Стиль повседневно-событийный. Отец родился здесь ии рад В родном селе обосноваться. -- Спасибо за домишко, брат! -- Благословляет сталинградца. Из Сталинграда иногда Придет письмо... -- Что Сема пишет? — -- Прочту – скажу... -- Ну, маета!... -- Читает по складам – и слышит Тот полушепот наш сосед, Что сам письмо не прочитает — В трудах, как все здесь – с малых лет — Так хоть от Федора узнает, Как возрождают Сталинград. Семен был здешним предколхоза. Письму от брата батя рад... Стиль нашей жизни сельской – проза, Неотличим от жизни всех, Кто с нами делит время с местом. Корова – наш молочный цех. Есть огород, сарай с насестом. На нем петух с десятком кур... О маме. Из Богатыревых, Чей давний предок-бедокур Времен еще и доцаревых В дружине князевой служил На ратном поле отличился. За что и титул получил Богатыря.... Укоренился Он в прозвище семьи потом. И закреплен за целым родом. Его с приданым скудным в дом Внесла Наталия. С приходом Ее к Алешину семья Та деревенская сложилась, Последышем в которой я. Как сказано. на свет явилась Четвертой. Тезкой мамы. Мы, Алешины – из монастырских, По бортничанию – умы! В образовательских изысках. Что правда, ни отца ни мать Судьба, увы, не отличала. Мать вовсе не могла читать. А папа поучился мало — Всего два класса ЦПШ. Из самых ранних впечатлений. Мне полтора. Болит душа. И я ободрала колени. Вот стол. Скамейка у стола. А на скамейке гробик брата. И вот процессия пошла За этим гробиком куда-то. А мне велят быть дома. Нет! Я лезу через загородку И плачу. Слезы первых бед. Ободрала колени... Четко Мне помнится и первый страх. Мне нет двух лет. Отец копает Вдоль сада ямки. Впопыхах Лопату отложив, шагает Зачем-то к дому. Я стою На кромке выкопанной лунки — Какую-то мечту мою Ответом на гудок чугунки Осмысливаю. Лунка – вот. Стою. О ней совсем забыла — И бух! Она мне по живот. А папы нет. Так страшно было... Моя деревня – сто домов И в каждом – куча ребятишек. Да только нет почти умов, Обученных для чтенья книжек. А малышей, подобных мне, Лишь дюжина на всю деревню. Тускл вечерами свет в окне От керосинки. Утром певню К работе деревенских звать... Деревня свысока на дали Глядит... Поздней смогла узнать, Что выше местности едва ли Найдете равнине той, Что средне-русскою зовется Возвышенностью – лкговой, Лесной... Речушка рядом вьется... Красиво... Вот бы навестил Земляк – большой художник Оськин — И нам картину посвятил. Но он теперь считался омским. В Сибирь уехав до войны, Там на художника учился. Отмечен орденом страны. Художник знатный получился.... Им Достоевский воплощен — Страдалец в каторжном централе... Деревню помнит, где рожден, Земляк прославленный? Едва ли... Жаль, что самой нарисовать Речные луки и поляны Мне не по силам... Благодать! Когда кончаются бураны И оживает зелень-ярь, Приходят добрые надежды, Грибами соблазняет гарь — Боровичок желанный, где ж ты? Ищу со старшими грибы. И каждый мне – подарком леса, Шажком к творению судьбы... Во мне к ученью интереса — И на меня и на сестру. Пятью годами старше Вера. Мне – только три. Но я беру Ее учебник... Ноосфера Ее, похоже, обошла, Меня – с младенчества задела. Ее учебные дела Мне – как игра. И я летела К сестре на помощь. Я читать Чуть не с рождения умела. Не позволяют мне писать, Не то бы я... Но три примера Арифметических решу, Пока сестра с одним возилась. Я только об одном прошу: Чтоб та уроками делилась. И книжки для меня брала В библтотеке, той, что в школе... Я тоже грамотной слыла -- Одной из трех в деревне вскоре. А первый – Оськин Александр Иваныч, ольгинский учитель. Мозгов извилину – меандр И брату передал родитель. Тот Оськин тоже книгочей. В колхозе сслужит бригадиром. Их третий брат художник, Чьей Сверходаренностью всем миром Годились ольгинцы. А я По грамотешке значусь третьей. И вот – на день-другой меня Желают взять в избу соседи: Кому прошенье написать, Кому от родичей письмишко Раз пять неспешно прочитать... -- Слушь, Федь, у дочки-то умишко! — Я только книжными писать В тетрадке буквами умею. Чужие письма разбирать Непросто... Ну, да не робею... Таблицу умножения Заучивает Вера туго. Кто ей подсказывает? Я. -- Па, пусть уйдет... -- Давай, подруга, Сядь в уголочке, почитай... — Сестра зовет: -- Иди, Наташка, Со мной задачки порешай Про яблоки. Одной мне тяжко Их счесть: у Маши яблок два, У Пети – три... Всего их сколько? Ну, просто пухнет голова. -- Так это, вера, просто. Только И надо: пальцы сосчитать... -- Так там ведь яблоки, не пальцы. При чем здесь пальцы – не понять... — Уж эти школьники-страдальцы! Сердечко мамино болит -- Мое рождение сказалось... Отец почти что инвалид По зренью. Зрения осталось Немного, а виной пожар, Случившийся в тридцать девятом, Что всей деревне угрожал И МТС. Отец солдатом Партийным полагал себя — Самоотверженно сражался, С огнем. А адский жар, слепя, Потом на зрении сказался. Он мелкое читать не мог, Хоть по партийной разнарядке Носил почтарь в наш теремок Газеты. С почты взятки гладки — Хоть «Правда» с «Сельской жизнью» к нам Приходят с сильным рпозданьем., Кто прочитает? Я придам Смысл, познакомлю с содержаньем Газет соседей и семью. Устроюсь важно на крылечке, Исполню миссию свою... -- Во здравие поставим свечки Наташе – до чего умна! Ты, Федор, береги малышку. Ее должна узнать страна! -- Захвалите. Не надо лишку. Пусть школу кончит – поглядим... А школа-то случилась позже. В ней, первоклашки, мы сидим И третьеклашки вместе. То же -- Второй с четвертым вместе. Всех Один учитель Оськин учит. А мне что делать? Смех и грех: Давно известное наскучит Любому. Куклу в класс беру... -- Наташа! С куклой! Эко лихо!. Что, скучно? Разрешу игру. Но ты играй уж тихо-тихо... — Под школу бывший барский дом Той Ольги, в честь кого деревня, Был отведен. Училась в нем Четыре года... Та роевня Мне все же многое дала: Учил чистописанью Оськин Искусством овладеть смогла: Письмом художественным броским Всех удивляю до сих пор. Но главным оськинским наследьем Считаю то, в чем перебор Немыслим. И любым предсердьем И каждой клеточкой в мозгу Усвоила: жить надо честно, В согласье с совестью... Могу Заверить, что всегда, всеместно Я твердо воплощала в жизнь Учительское наставленье... Судьба высокая, сложись! Учитель не уйдет в забвенье, Пока жива я и пока Читается в сети всемирной О нашем Оськине строка, Он будет жить в строке эфирной. Когда я малость подросла, Забота стала о подписке – моя... Читала, что могла. Мне чтенье слаще, чем ириски. То раз в неделю, то и два В деревню почтальон являлся. Воспринимает голова Все новости... Воспринимался Абстрактым и далеким мир. Но верила: за горизонты Я вырвусь – то-то будет пир Души. Грез многоцветных сон, ты Не подведи, не подкачай... Игрушек не было в деревне. Соображалка, выручай! Ведь мастерила здесь издревле Сама игрушки детвора Из палочек, камней и тряпок — И радостной была игра... Ведь и о нас, как о растяпах Не скажешь. И у нас в руках Рождались славные игрушки. Ведь главное в игре – в мозгах. И мастерились погремушки Для малышей из коробков. А куклы – с маминой подачи — Из всевозможных лоскутков. Играли – ведь нельзя иначе. Я прочитала той порой Уже книжонку про Козетту. Малышка увлеклось игрой С тряпичной куклой – и за это Набросилась на сироту Мадам Тенар – хозяйка злая... Я перечитываю ту Книжонку вновь, еще не зная, Что перечитывать опять Я книгу о Козетте стану В студенческие годы. Знать Откуда, что сему роману -- «Отверженные» посвятит Рассказ великая мэтресса Кучборская? Душа болит — Козетту жаль... Такого стресса — Катарсиса – (словцо её, Кучборской) – ранее не знала. Так остро книжечка в житье Впечаталась – и поражала... В лапту играли, городки, И волейбол, и вышибалу, И классы, прятки, ручейки — Начало жизни шло к финалу. Десяток плюс один пацан И три девчонки – вся команда. А я в команде – атаман. Согласны все, что доминанта — Моя... Со всеми я дружу. Воспитывалась, как мальчишка. С отцом все время провожу. С ним – не как дочка – как сынишка: Он пилит – вместе с ним пилю, Строгает он – и я строгаю. Часы общенья с ним люблю И вдохновенно помогаю. Я кровлю вместе с ним чиню И перекладываю печку... Быть девочкой повременю. Отцу – родному человечку — Во всех мужских делах нужна... Учусь легко и с интересом И в классе я возведена По умолчанию – повесам В начальники. Я командир У октябрят в начальных классах. Позднее – в пионерский мир Вступили – возраженья в массах Не слышно – и в отряде я У пионеров – председатель. Ведет меня судьба моя В начальники? Пока, приятель, Она меня перевела В класс пятый в Баранчейской школе. Пять километров от села Родного... Как-то весть о горе Коснулась вдруг моей души. Я вечером на лыжи встала. Ночь. Темень. Снег. Мороз. В глуши Одна. Взахлеб дышала. За лесом слышен волчий вой. Нет ни луны ни звезд. Наитье Приводит все-таки домой. Беда. Печальное событье: Корова Ночка умерла. Бескормица. Отец в колхозе Стерег стога. Чтоб не могла Чужая алчность той угрозе Подвергнуть общие стада. Мать с горьким подошла упреком: -- Вот взял бы чуть, она б жила. — Он со слезпит и со взохом: -- Ведь я, Наташа, коммунист... — Такое было воспитанье. Раз коммунист, то сердцем чист... Та школа – сердцу испытанье. Там старшеклассники хамят И обижают.. Просто худо. -- Да что ж ты привязался, гад? — Я вскоре перешла оттуда. Теперь за знаньем в Каргалей Семь километров бездорожья. Себя, подруга, не жалей... Зимой судьба, однако, строже: Не погуляешь дважды в день Семь километров по сугробам. Я там училась. Мне там не нравились старшеклассники. Которые обижали и я ушла оттуда. Каргалейская школа ЦУ колхоза им 2-0ПС куда входило и Ольгино 7 км от Ольгина. До тогокак ляжет снег ходили из Ольгина в Школу по грязи ни на чем не доедешь. А зимой. При школах были интернатыф с понедельника пол субботу. С малых лет предостьавлена судьбе. Интернат – обычный бревенчатый дом. Девчонок больше. Печка, и еще одна комната. А когда много. Отдельно столовая, родители привозили крупы, хлеб из доима вывозили на мороз. Иак до 8 класса. В 8 классе мне купили велосипед.В деревнях денег не было. Были трудодни. Насчиная с 54 класса работали на току, на проплолке. У меня с12 лет трудовая книжка колхозника. Мне тоже начисляли трудодни. Давали ерно. У папаы был сад много сортов груш. У ппапы пенситя была 2 рубля 63 копейки пенсия по инвалидности, он продал груши. Старшая сестра ззакончила Саратовский сельхозтинститут. Она дала деньги. Остались еще деньги попросила купить гпрмонь. Папа купил гармонь. Сама подбирала. Мелоддии. Мы играли. Летом не оббительница была ходить на танцйы. Играла сверстникама, соседсмкому парнишке купили баян. В Каргалее вступила вы комсомол. Закончила восьмиле тку, была секретарем комсомольской СШ. Быи запущенные ученики. Перечитала всю сельскую библиотеку. Ретом проводились ярмарке в Вадинске. Загружались в машине. Я три рубля тратила на книжка. Закончила нрпрмально школу лучгшая ученица. Потом пошлв Вадинскую СШ 190 км, 9 и 10 класс. Школа располагалась в бывшем мужском монасиыре Тихвинский монастырь. художественная самодеятельность, пела, солиоровала, хор был, зимой на лывжах в школу ездтли, в 9 классе опрелделили порок сердца, московский кардиолог, велела больше двигаться, в старших классах, волейбол, хорошо стреляла, у деда трубки курил ружье, стреляла, увлич учителельнца Журавлева Анастасия Дмитриевна, хорошо знала русский язык, посоветовала читать орфографический и толковый словари для меня один из художественный соловарь, когда она заболевала, я вела за нее уроки, вот почему я потом и пола. В СШ сложно было учиться в 6 выходили из дома, чтобы к 9 попасть на уроки, в октябре возвращались ночью, учмитель математики Николай Иванович Балдин хвыалил, увлеклась. Зимой жили на съемных квартирах. Из нашего села в СШ ходили 43 человека, я, моя Двоюродная сестра Киселева Тамара и Надя Киселева. Закончила перед новым годом, молодая, учительница литературы, спорила с учительницей литературы, я была комсоргом клоаасса, мы ее бойкотировали, у меня оценки 5-2 апо литдиректор сказал, если Если не прекратишь медали тебе не видать. Мы тебя ьтянем на медаль. Нормальный аттестат, в 68 году школу закончила, Дядя Семен папин брат брат, который жил в Волгограде, велел поехать к ним поступать в медицинский, чтобы поехать нужено было паспорт получить, мне одной в селе выдали паспорт, меня бы зачислили первый раз увидела поезд, перепутала формулу, получила трояк по физиуе, к этому времени, меня позвали в Ольгинской начальной школе пощзвали работать учителем. Вернулась и пошла работать учителем. У меня был2 и 4 класс, мой бывший кучитель, еще работал, он Вся деревня звала федоровна, дети звали Наташа Федоровна, в одном классе 7 человек, в 4 классе 5 человек. Начиная со школы была ответственна з а стенгазеты, писала заметочки в районную газету, Меня назначили политинформатором, в Сельской жищни прочитала, что есть заочные подготовительные заочные курсы, стала учиться. Она всю жизнь старалась, если что знает, рассказать, интересное, она всю жизнь старалась восстановить справедливость. Прислали приглашение. Сказали соберись, публикации были, собралась поехала в Москву, сдала документы, запуталась в переходе, пришла, сдала, все валят, а у меня все получается. Сочинение по Маяковскому, Аникина проверяла, поставила запятую красным карандашом 4.4, Мая ковского. На устном первый вопрос по Радищеву кто-то из Пензы, род существительных и предложение. Спросиили про существительные рбщего рода я, шла как стажница, стаж с 12 лет, Немецкий без подготовки, Новикова Без подготовки, Грунька Васильевна, Груньке поставили четверку, оттарабанила поставила четвкрку. История вообще смешно Средни эекзаменаторов Прохоров, Галька Смирнова Крепостное право, потом лозунг Вся Власть Советам. На следующий день уехала, БыИсторию благополучно сдала. Поехала к себе, результата не знала, о том, что зачислят даже не предполагала. Посмотрев на продвинутую молодежь. В группу, в которой сдавала, Тамара Джорджадзе, которую привозили на лимузине, Джорджадзе привозилми, красивая девочки, Черчяесова, машина большая дверь ей открывали военные. В деревне я должна была в сентябре пойти работать в Вадинскую газета, менялся секретарь райкома партии егог жена работала в редакции, должна была вместе с мужем уехать, а ее должны б меня бдлдолжны были взять на ее место. Потом, когда я приехпала на практику в Вадинск, узнала, что ничего подобного не было. Дня за. За три за 4 до первого сентября я поехала к старшей скестре марии в город Нижний. ЛомОв, райцентр один из трех самых крупных городов Пен. зенской области, знаменитую водку делают там. Сеста 33 года, двое пацанов в школу пошли, поехала помочь им. Приехала сегодня, а на следующий день еще 6 не было папа приехал с вызовом, я зачислена и мне надо 30-го прибыть в Москву, Я поехала назад домой собрала вещмчки, и вечером, Земетчино, 80 километров от Ольгино. Дороги до сих пор нет, До Ломова довезли, на автоб4усе до Земетчино. На узкоколейка. До Моршанска потом на обычном поезде, Раньше после школы ездила на поезде в Волгограда. Приехала в Москву, приехала на факультет, Взяла направление в общежитие, Объяснили как доехать, поехала туда, я всегда, когда дотошно расспракшиваю, приехала, Комендант в 4 корпусе, у кабинета коменданта, пока ждали. В обшем поселили нась Меня поселили Лиля Сабельникова, Здравка, старшекурсница, Потом я поменялась, Наташа Кравчук, Люся Береснева, Я некомфОРТНО ЧУВСТВОВАЛА СЕБЯ ЧУВСТВОВЛА, я мало времени проводила в общежити, у Наташи фотоаппарат, она делала снимка, в на первом этаже, большая комната, где стоял телевизор, когда хоккей, смотрели, мало помню старшекурсеников, в тире пропадала, на фукальтете в подвале тир, Ася Шаблинова приехала, все кто оставил документы, еехал не забрал докуманты, пригласили пересдать и так попала на факультет в частности Ася Шгаблинова. Весь год учились.. Нга старом хъодили под арку. Я стала староста группы, получала стипендию, в бухгалтерии, потом ко мне подходили студениты и я им выдавала. Я пришла в 104 группу неделю спустя после начала занятий, нас разбивка по группам, вручили студбилеты, потом провели конкурс в телегруппу. НННаш куратор Людмила Тимофеевна Рыбакова, Федоров, Ерофеев, Рыбакова, меня зачислили в телегруппу, все там английский учат, я немецкий, не получлось, я пошла к Тимофеевой переведите меня в газетную хорошо, иди в 104. Я пошла и меня избрали старостой. Все сидели, сидят, давайте, кого я знаю, да раз ты такая активная, давай ты. Так я стала старостой. В первым семестре проблемы с Митяева, стадо баранов первый курс, история я когда ей сдавала, я стала высказывать мнение отличное от того. Что в учебнике. Она меня поставила иитрояк. Собственное мнение нужно иметь, но всегда его нужно высказывать. Немецкий плохо было с фонетикой, Новикова, больше всех донимала, меня, Ира Лесина, ленилась, знала на четверку, но Новикова требровала, я когда пришла сдавать экзамен Новикова поставила двойку подготовьтесь и пидете, порсле сессии пришла пересдавать, Новикова была психованная, снова поставила двойку, пришла к рыбаковой, я и документы Приедешь бпосле каникул будешь сдавать не только ей но и Миньковской. Из за хвоста осталась без стипендии. Всьтал вопрос бросать учиться и переходить на заочное, у папы пенсия 6 рублей, когда приехала после каникул сдавать, помнб вас со вступительных экзаменов, Миньовская осле каникул, фонетика неважная, но в целом четверка и я осталась без стипендии. Кучборская. Сидишь слушаешь, рот откроешь сидишь слушаешь, театр одного актера, подача материала необычна. Она принимала экзамен. Кому-то в зачетке написала. Превосхрлно! Сдава. Татаринова, никаких эмоций не вызывала. Калинин. Прохоров скучно, Ивторой семестр. Подрабатывали с Наташей Кравчук и Валей Семеновой на сортировочно пункт на почтамте ночами с Кравчук и Семеновой. Кравчук у наташи мамы раьботаола парикмахером. Натагша Потащила в магазин, покупали фарфоровую посуду для мамы. Мама присылала редиске, потом когда я осталась без стипендии, подкармливала, тетка жила в воскресенье 100 км от Москвы помогала оовощами. Западов, Шведов, Шведов. Логика Сдала логмку с первого. Недельная учебная практика в газете Правда». В отделе фельетонов. Фотоделу хродмила на факультатив у нас по фотодклу с помощью Кравчук справилось, был факультатив. Вторую сессию сдала успешно. После первого курса ездила в стройотряд совхоз Петровский Луховицкого района, Интерсесно, необычно, часть строила в Дединово, повариха, наша бригада с Петром Марковом, копали оросительную систему, трубы тянули, девчонки я Таня Козырева, несколько человек с нашего курса и трое ребят из МГИМо жило в охотничьем домике, У нас бывл шофер, 5к-й возил нас в поле вечно был нетрезвый, речка, мостик, один раз почти трезвый был, вышел перед мостиком. Госплоди, да я тут не проеду. Парни соединяли трубы, готовили грунтовую подушку под трубы и по очереди дежурили на кухне. Потом с Село Белоомут, стали проекладывать дренажные систему, трубоукладчик, руками стеклавотой, тру. У меня соучились проблема, натерла мозоль, лжна рука вспухла, Марков за руку потащил в поликлинику в хирурну, о мне сказал, гуляй неделю, вышла на тракт, села на попутку и поехала к родителям на неделю. Когда сы жили в Дединове в детсаду, потом вернулась сохранилась и комсомольская путевка и грамота от директора совхоза, удостверение монтажниа. Получила деньги. Когда получили деньги поехал в ресторан в аэропорту отметили это событие. Было очень забавно, человек непривычных ходить по ресторанам. На пкркменках выходили во двор, выбегали во двор знакомиться. В первый раз увидела мужчину с такой блестяыая лысина голубые глаза, я помню как принимал экзамен, Лилька Залиуллина, им имела способность списывать, он понимает, что списывает, и говорит ей. Не стесняйтесь, продолжайте.ю Потом пошла отвечать люська Береснева. Она ему ответила, он стал с ней говорить за жизнь, кокетничать, потом пошла я. Знаете ответы? Знаю. Хотите, я сейчас задам дополнительный вопрос. Ответите, поставлю положительную оценку, не ответите, буду спрашивать по билету. Я ответила. ое нпоставил пятерку, я пошла удивленная.. Пельт Тыпр пыр, Люська придрался к ней пришла на экзамен в красныз брюках, сделал внушение, чтобы не появлялась в революционном цвеьте, мне поставил трояк запуталась с газетой искрой, требоваол чтобы все тютелька в тютельку. Ванникова. Я Поставила мне оценку пришла сдавать ей с пылающим лицйом у меня быфл Гете, Валерка Пономарев передл мной сдавал, попросил отпустить старосту, когда села перед ней вы читали, она мне задала вопро, я чего-то сказала, спросила, когда конец, сессии, поставила четверку, сдлали три- четыре человека из группыю. Ковалев, Вторая гнедельная практика, в Ленинское знамя» Вся учеба – и априезжала к моим родителям, В родной школе радовалась за меня, папа никак ника не могу запомнить, как называется твой институт, я ему написала на бумажке, университет. Для многих понятие о высшем образование было полной Поэма восьмая. Нина Дьякова Был Тельман Эрнст – антифашист. А в честь него -- поселок Тельман Записан в алфавитный лист Страны, дав старт житейским темам Десятков, сотен судеб... Старт В поселочке туркменском жарком И я взяла. Здесь аттестат О зрелости мне выдан... В шатком Здоровье папа-офицер Сюда из госпиталя выслан Служить в военкомат. В поселок Тельман мой отец Родилась в Турксмении в поселке ТельманАму-Дарьыя, там каеаоы, в пустфнк каракум. Там был интернациональный полснелок в нашем классе были дети шести национальнростей. Воспитана в интернациональных традициях. Папа Николай Кузьмич, Из Ставрополья родаом, попал офицер после ранения работал в военкомате, потом работал в школе, а мама из брянска аНна Григорьевнав детском саду, Дед с папмной стороны крестьяни, с маминой стороны – машинист, до революции, уважаемый чедлоовек, много детей у всех, папины во вовремя войны все погибли, м у мамы много вородни осталось. Райцентр, две школы, одена ткуркменская, другая русская, одно здание двухэтаженые, кирпичные ддлинные дома, колонка на улице, баня клуб, больница, кирпичный завод и ковровая фабрика, тукркменские ковры ручной работы, фабрика, артель тованы народного потребления. Самое интересная – школы. Всвой дом вначале чито- когда мы родились у нас был дом, пристраивали, перестраивали огород, виноград рос, когда были маленькая жила поза, поросенок, кролик, это была подмога, Собака во двыоре в будке, в конуре, кошки ходили сами по себе, где ходили, Сестра старшая Дюдмила на 2, 5 года старше, младшая сестра Катя почти на 4 года млпадше. Мама все время на работе, во время войны в одном коридоре жили 3 семьи, остались родственные отношения, бабушка Екатерина Дмитриевна осталась одна, бабушка зща нами присматривали, Во второй семье тетя Катя, Одна была бабушка Катя, она потом с нами даже жила в нашем доме и нас воспитывала. А тетя Каия с семьей жила в Ташаузе, каменный басейн. Учяила, как нужно к родителям относиться, как нужно к младшей сестренкотноситься, помню шилпа младшей сестренки шила, меня учила шить, крестиком вышивать. Первое четкое воспоминание, когда принесли из роддома сестренку, и стали придумывать имя, мама сидела, держала ее на коленях. Думали, как назвать. Я предложила назвать Катефй, но у нас и бабушка Катя и тетя Катя и Коща Каитя. Но все же назвали Катей. Утепляли окна с бабушкой, укладывали вату между стекол, а на нее бумажные цветочки, выращивали цветы на подоконнике, болела, я помню у нас ночевала медсестра, у нас ночевала, чтобы мне через каждые 4 часа дедала укол. Был детский сад, когда у подоружек утренник по поводу того, что идут школу, им дали подарки, краски, потому что мне рано было в школу, Мне не дали. Потому что мне было рано в школу. Но я обиделась и убежала – Тоже хотела в школу. Родители решили пойти у меня на поводу, отдать в школу. Хотя мне ещеи не было шести лет. Меня папа попросил. Я стала ходить ходить. Когда вышел класс, что раньше семи лет нельзя в школу, я боялась. Пошла в школу меня поначалу даже не записывали в журнал. Но, поскольку я не бросала, то меня записали. Учительница Неля Александровна. Молодая, татарка, черненькая, вышла замуж. Будучи ууительницей. Среднего роста. Не толстая, строгая. Спокойная. Необычно было мы с первого класса ходили помогать собирать хлопок, с пятого класса занятия в школе прекращались, с первого класса ходили песле уроков ходили на час другой, приносили еду, первые навыки коллективного труда общения, учительницца с нами Хлопок в сентябре до ноябрьских прпаздникоав объективно знания не совсем хорошие давались. Но восапоминания о школе все только добрые. Шклкола не близко от того места. Где жили, сначала ходили в общую школу. Потом русскую отделили она была далековата, во круг школы вске крутилаось, сепорт, концерты, потм танцы. Октябренком была, союбирали макулатуру, поскольку я младше других, меня позже других принимали в пионеры, комсомол, мне было очень обидно... Туркменский язык с пятого класса. Неля Александровна ушла в декрет вышла замуж и родила в 4 классе был Виктор Петрович, бывший водолаз. Рассказывало, когда под воду лазил, опускался в скафандре на глубину, как нужно постепенно поднимался, про жизнь рассказывал. Ву 5 классы появились предметыв и предметники. Капк ни странно таланты отмечались именно в математике, участвовыовала в олимпиадах на всех уровнях вплоь. В Иашаузе заняла призовое место. Из нескольких районов потом возили в Ашхабад.. в 5 классе – туркменский язык, учитель, Курбан Малаевич. Английский – не повезло, сначала одна учительница, потом долго не было с английским были сложности, потом пришел преподаватель в 9 классе, давайте начнем с учебника 5 класса, но учитель сошел с ума и мы остались без учителя, нам даже справку дали из-за отсутствия учителей полный курс не прошла. В языковом к вузе. Мне в жизни все интересно, все пр6едметы нравились, все предметы нравились, когда что-то новое узнавала, было интересно. Сочинения писала лучше других, для миногих русский язщык был не родным, мне было легче. Лтитературу преподавали интересно, учительница была кореянка преподавала русский язык и литературу, читаи книджжки. Ставили спектакли, Борис Годунов ставили. Я не участвовала. Сейчас вспомнить что-то бьыло очень примитивное, лучше получались небольшие сценуки. Был Журфак голубая мечта розового детсятва. Выпускались стенгазеты. Кгда жила 2 года в Брянске и работала на швейной фабрике, в при редакции общественный университет журналистики, раз в неднелю занятия и мы писали заметки о предприятияхз, публиковали, приятно, интересно ходить на занятия, разные людти приходили, общались. Я стала поступать по рекомендации Брянского рабочего. Школу закончила в 67 году. Пыталась сразщу поступать в ГИТИС прослушивания были басню прочитать, решили что не подхожу, засмущалась, е собралась, путалась, Москву на Нашла факультет журналистики, пришла, мне сказали, что нужны печатные работы, хпарактеристика из печатного органа. журналистику. Не поступила, псорвалась. Поско Мама и сестра поехали в Брянск, Решили, что я тут поработаю, поготовлюсь, плэивуу у дедушки машиниста Григория Ильича. Я осталась в Брянске стала работать на швейной фабрике. №2. В Брянске жила на ул. Каманина. У дедушки дом в Брянске. Там дяджтна семья и я ку них жела. До поступления на фабрику шила себея. Хотелось что-то модное надеть. Бабушка Катя вначале учила шить. Потом в Школе назарова Варввара Христофоровна преподавала дбомоводство учила кроить, шить. Строчить. Швы разглаживать. Для себя шила. Со спортом полохо было была играла в волейболо. Неспортивная девушка и в университете, графина вишня гимнастка прежде очень интересная оячень. На фабрике шили для платья. Сначала выучили на швею сидела и строчила. Потом утюжила, Дадут шить карманиодин. На разных операцияхъю. Пуговицы пришивать тоже, не отличалась быстротой. На потоке получалось плохо, Два года одна одновременнов университете журналистики, занималась с репетитором английским, писала сочинения училась на заочных подготовительных курсах в Москве, накопила стаж, собрала портфолио заметок, приехала поступать. Стала сдавать экзамены. Сочинение, написала. Английский на 4 больше всего за гего боялась. Английскицй принмимала завкафедру. По истории что-то хорошее получила. Поехала после экзаменов в Брянск, Стала скать работу в многотиражку, но пришла открытка, что я зачислена, это было счастье, что я не очень поверила, пришла на факультет, моя имя отчество, все правильно, но моя фамилия не Дьякова но Дьяконова, открыли посмотрели, надо новый приказ писать, ьуь опечатка, подтвердили, что я поступила. В филиале Ирина Морозова, Степанова, девочка из Ашабада, она полгода поучилась, была Женя Сельская и девочка из Ашхабада. Факультет все понравилось. Все нравилось Интересные люди, интересныфе преподаватели, Я вначале спала на раскладушке, казалось всеке очень хорошим, Когда поступали, подружилась с Назарюк, нам всем в этот год исполнилось 18, а мне первой, конец сентября, мой день рождения, первая Сережа Садошенко, Левин, Яслучкий мой по Брянску земляк, эта комната к нам в гости пришла, головкин пел мне пес Была она солнышка краше, Каждым утром по-царски легко, Выпивала стакан простокваши, Отбивала 500 женихов. Всему училась, многое было слгожным с английским мучилась, Кучборская поставила четверку. Со мно никак она не отнеслась, сдавала, не очень понравилось, Не увидела, что я ей понравилась, скучно ей было со мной анекдоты о ней ходилось.. Была у нас Галина Прозуменщикова, которая много лет учмилась. Я уще в школе была, она поступила, потом я два года отработала поступилоа, она все еще с нами на первом курске. Кучборская так против нее возмутилась выскочила в коридор. Татаринова очень женственная, интересная, читала хорошо и все любили. Калинин. Калинина узнала еще в Брянском рабочем приезжал какую-то лекцию читал, интересные примеры, за высокие надои молока грудь доярки украшал орден Ленина. Когда учились на 5 курсе, какая девочка из предшествюшего соберемся вместе несколько выпускников и плачем, я училась, много лет, много если бу мне представилавилась, пока сориентируешься, такие библиотеки, такие преподавател, эрудиция, можно было набрать. Засурский говорил, если вы сейчас не прочитаете, то потом в жизни не прочитаете, у меня рекомендация в аспирантуру. Машинопись и стенографию сдала, Прохоров сдала интересные кружки, графики, После первой сессии в Туркмению, приехала студенткой из МГУ, побежала к учителям, собрались однаклассники. Приехала и стучусь А чего ж это я стучусь в свой дом, Уехала 16 не было, приехала взрослым человеком, кто-то из одноклассников студент. Кто-то работал кто-то замуж вышел, каким летос я Второй семестр. Во втором семестре никак не могла написать диктант, много было ошибок, е только от неграмотности но и от страха. В конце концов написала. Курсовая работа по технике оформления газеты преподаватель Киселев, У Благодарность за эту урсовую работу в СНО. Западов, Помню лекции его, Шведов помню похороны его. Любил девушек в коротких юбках, я когда вошла, поняла, что я сдала. Логика Преподаватель сделал большой комплимент, у меня логика не женская, удостоилась комплимента преподавателя, и хвалилась этим решали логические задачи. Первая недельная практика в многотиравжке Зила, в Детском саду -- мама в детском саду, в садик ходила на занятиях с детьми была, написала тема Ленина в Детсаду, кто кем хочет стать. Фототехника и фотожуралистика. Родители подарили фотоаппарат, Голвкин помогал выбирать сюжет. Сессию сдавала без хвостов. После этого Астрахань, стройотряд, Наталья это был тряд общеуниверситеский, Яарбузная республика, мы записались, Наташа Серд. ченко, Салыбекова фаризада, Ирина Мараховская, были со всех фапкультетов. Записались. Форму выдали, брюкти и куртки, На спине сами писал. Ахтуба речки .Там было большо риключение, когда стали работать, началась эпидемия холеры, в этот раз сообщили по всксрюзному радио, на м шли телеграммы, если жива отзовись, сообщи о здоровье, мы собирали помидоры, мальчики строили что-то, куогда началась холера, нам запретили общаться с местныфми, ходить в магазины, запретили, смеялись над тееграммами, хохмили, Ю а еще у нас была свадьба в строотряде, молодые люди решили пожениться там, там такой расчет был, свадьбу отметили, нас раньше времени отуда вывезли, сначала на машине привезолти на причал, с машны на трап на теплоходик поплыл по Ахтубе доплыл до волгк, никуда не причаливая по хлорке перешли с теплохода на теплоход поплыли в сторону Москву, нигде не причаливали, плыли пока не доплыли, был ресторан, где нас кормили и куда не разрешалиприходить в плаках, единственная тельняшка в которой мы все по очереди фОТОГРАФИРОВАЛИСЬ. Смотрели с палубе, в Москве еще облследовали, потом поехала домой ыв Стройотрядовской куртике на автостанции человек в белом халате, из астрахани, потом уже когда меня стали задерживать, какая-то справка была, Потом п не задержали. Второй курс, Диамат Дворец, мраморная лестница, после 16 аудитории, Ванникова симатичная женщина молодая, и Ковалев интересно рассказывал Медицина и Гроб, учились чему-то, уколы делать до сихпор боюсь, Вторая практика Бабаев пришел и начал рассказывать интересно, впечатление произвел. С прак Папа из Ставропольского края, зашла в районные газету и обратила вниманние на газету городне Изобильный, газета «Заря коммунизма». Ставропольский край. Не поехать ли мне на практику, посмотрю родину отца. Написала редактору, я редактор ответил, и сразу же написал заявление, в учебную часть, я покатила с незнакомы город в газету, приехала ночью поезд пришел, нашла гостиницу мест нет, на диванчике устроиле, много писала прфОотографировала, потом узнала, что на телефидении в Пятигорске, Ира Мараховская и Оля Боголюбова, я окончив практику у себя поехала их навестила в пятигорске, первый раз в жизни ела вареники с вишнями. Написала много, писала интервью с дояркой, рассказ о механизаторе, выступления агитбригад с концертами на уборочной. Выезжала в колхоз писаола про механизатора и про пасечника. О мясокомбинате, новое оборудование, был почтовый ящик было желание прорваться на почтовый ящик, Геннадий Серафимович Пксков наш куратор, взял у нас все эти ппубликации, Домой Третий курс. Живем в зоне Д. Стала жить с Лавровой. Младше нас прыжки на Батуте, пришли за направлением, а меня ни в какой комнате нет, она была подругой с Женей Д.рич стали жить с Людмилой Лавровой, магазины, Шарков сценаристом, Женя Дюрич играла, Была песня, Там где вечно прикрасен Николаевич Ясен. Был капустник старшекурсников была сценка, была сценка Ванька Жукова, Дорогой мой дедушка Ясен Николаевич, буду на вахте стоять. Были воскресники, был субботник на здании цирка, там мой вклад тоже есть, На демонстрации была на первом курсе. Идешь по переходу грорящий любила ходить в Кремлевский дворец на балеты. Была на Руслане и Людмила Во дворце с любого места места все прекрасно видно. Как-то после спектакля большая толпа, Хачатурян, Вогт вы девушка написали мне письмо я бы вам ответил. Почему не написала не знабю. На Танганке видела Пугачев с Высоцким, спектакли с Орловой в Моссовете Странная миссис сэвидж, музеи. Третьяковка, музей Пушкина, в усадьбы ездили, надо было больше ездить. На первом курсе с Митяевой в Горки. Девушка их Пашхабада, Майя. Весной сда 14 весну. Весна. Я иду Содержание Предисловие к книге десятой Поэма первая. Я, Семен Поэма вторая. Тома Поэма третья. Ольга Боголюбова Поэма четвертая. Валерий Хилтунен Поэма пятая. Хенче-Кара Монгуш Поэма шестая. Оля Степанова Поэма седьмая. Наташа Алешина Послесловие к книге десятой