МАНУСКРИПТ
Осень пеплом “сожженной трагедии” Осыпается в чашу весов. Слышу звуки ночной интермедии — Шепот двух неземных голосов…
Мы перчатку судьбе своей бросили, Перепутав «мое» и «твое». Каждый лист сохраню этой осени, Чтобы помнился запах ее.
Все дождинки, что были проплаканы, Соберу в самый древний сосуд, Чтобы карму, покрытую мраками, Отдалить хоть на пару минут.
Там «Вверху» — все известно заведомо, Здесь – внизу – ничего не понять. Ну, какими ужасными бедами Наша встреча явилась опять?
Может быть, мой побег от реальности Отвратит эту злую беду, Но бросаясь от крайности к крайности, Я устала сражаться в Аду.
Знаю точно, что путь наш таинственный Не по храмам, не к светлым местам. Из полуночной книжечки выписан Нашей жизни разорванный план.
Всех «кругов», нами пройденных призрачно, На сердцах тяжелеет печать. Души плачут на площади рыночной, Не умея смиренно прощать.
Я тебя, не взглянувши, обидела, Ты меня не позвал, уходя… А сказать тебе, что я увидела Темной ночью в окошко глядя? —
Мрачный замок с большими фонтанами, Что в глубокий сливаются ров… Страшный лес с полумертвыми фавнами И обрывки таинственных слов:
«…Нынче в замке свершат преступление, Кровь прольется на грешный порог, За которым искал он спасение, Но пройти чрез который не смог…
Ибо страшно земное объятие Для того, кто столетья подряд Нес любовь в себе, словно проклятие, Не снимая потрепанных лат».
Что там было, в том мире загадочном, Где хранилище вечных идей, Где в метанье души беспорядочном Ты без плоти блуждал и костей?
Где искал ты сиянье прекрасное, В коем вечен уют и покой, Но принес мне сказанье опасное, Как в Раю мы грешили с тобой.
Не одно, а, наверное, тысячу Райских яблок тебе я несла, Чтоб ты душу молитвой не вылечил, Я тебя одарила сполна…
Мы сливались в единое целое, Ненавидя, сражаясь, любя, И других мы губили изменами, И в друг друге губили себя.
Но зачем, когда в Божьих Объятиях Я узнала любви Благодать, Ты пришел ко мне с новым проклятием И сорвал воплощений печать?
Эти губы, что я целовала На границе веков и миров, Эти губы любя попирали Все заветы священных основ.
И меня – свое первое Утро, И последнюю Ночь Бытия, Ты губил и неволил, как будто Я частица была не твоя.
Но закончилось Божье терпенье, Он не слышит безумной мольбы. И не жди, не мечтай о спасенье На пороге горящей судьбы.
Где уют наш? Такого не создано. Где покой наш? Его не дано. Риза Божья на части разорвана Первозданным пороком давно.
И тебе, нынче в тело сошедшему, Мой черед открывать Манускрипт, Все слова в нем, как бред сумасшедшего, Но как флейта в душе он звучит.
Там червонным написано золотом… И повисло в пространстве, как стон: Что душа твоя на две расколота И разбросана в мире земном.
Из ребра твоего сотворенная И презревшая Мудрость Отца — Эта часть Его Волей рожденная, Будет частью твоей до конца.
Та, что кольцами Змея задушена, Та, что музыки властью сильна, Та, что будет вовек не разрушена, Что бессмертье твое обрела.
Ее песня в огне не сжигается И, как лебедь, летит со скалы. Даже вырвать она не пытается Наконечник отравной стрелы.
Потому что сильней и опаснее Возродилась она из тебя И твое ледяное бесстрастие Распалила дыханьем огня.
Ты беги, ограждаясь молитвою, Чтобы смысл этих слов не понять. Наш разрыв – тишина перед битвою, Но я знаю, вернешься опять.
Помнишь двух голосов созвучание У предгибельной тонкой черты? Это смерть. Это я. Это ты. Это душ разделенных слияние!
15.10.2001. |