Книга стихов

   
  1 • 50 / 91  

[2 марта 2001 года  12:29:29]

Мари Шансон

Здравствуй, милый...

    ПЕСНЯ

    1.
    Здравствуй, милый, я сегодня сшила крылья...
    Это чудо смастерила я легко!
    И, по видимому, просто от бессилья
    Я взлетела беспредельно высоко:

    А навстречу — облака,
    (Я ещё не так легка!)..
    Молнию рукой задела -
    Беспокоить не хотела!..

    2.
    Здравствуй, милый, я ткала сегодня вечер,
    Вышивала звёзды маминым крестом.
    Уж давно укутать плечи мои нечем,
    И молиться на коленях перед сном

    Некому. Забыла бога!
    Накажу себя я строго:
    Одиночество вернулось -
    Так душа и не очнулась...

    3.
    Здравствуй, милый, а сегодня я — у моря!
    Разноцветные ракушки и песок!
    В мире не было ещё сильнее горя,
    Когда кто-то безнадёжно одинок!

    Я выдумываю письма -
    И они летят как листья -
    Жёлтым вихрем бесконечным,
    Бессердечным, бессердечным...

    Em Am H7 Em H7 Em Am D7 G H7 Am Em Am Em H7 Em

Мари Ш@нсон | marischanson@hotmail.com | Вюрцбург | Германия


[3 марта 2001 года  08:14:51]

Алтынбаева Наталья

* * *

    Оранжевой лентой страха
    Дышала твоя любовь.
    Над прахом серпом Аллаха
    Свою изогнула бровь.

    Сегодня тебя не стало:
    Ты умер в моей душе.
    Я на венке написала
    «Покойся в лживых клише».
    13.02.01.

Хирург | altal1@mail.ru | Екатеринбург | Россия


[3 марта 2001 года  08:16:01]

Алтынбаева Наталья

Волчья страсть

    Мертвые звезды
    В усталых глазах.
    Милый, где россыпь
    Любви в стихах?

    Есть одиночество,
    Горестный страх.
    Ты лишь Высочество
    - Валяюсь в ногах.

    Гладишь по холке,
    Бьешь ли украдкой,
    Знай, что у волка
    Опасны повадки.

    Кто я тебе?
    Пришла и легла.
    Видишь, в судьбе
    Все подстроить смогла.

    2

    Не бывает любви у волка:
    У растяжки флажковых лесок,
    Под прицелом двустволки,
    Лишь в ребро свинцовый довесок.

    Мне ль бежать через колкую рощу,
    Извиваясь бурой змеей?
    Разве милого где-то брошу?
    - Волки играют судьбой.

    Разрывается небо в осколки,
    Заискрилась рубином листва.
    Нет, не лисьи кривые толки,
    - Только совесть моя права.
    25.12.00.

Хирург | altal1@mail.ru | Екатеринбург | Россия


[3 марта 2001 года  10:10:26]

* * *

    Был бы кто — так хоть ударил -
    Прямо, криво, в бровь иль в кось...
    Был бы кто — так хоть заставил -
    Жить... А так... всё сорвалось!

    Вот качаюсь на верёвке
    Я как маятник в руке,
    Никакой тебе снаровки,
    Закреплений на витке,
    Ничего — температуры -
    Тридцать восемь, сутки — брось!
    Никакой клавиатуры -
    Видно каждого насквозь!

    ...Нет ни смысла, ни привычек,
    Нет охоты, нет страстей,
    Сигарет нет... старых спичек...
    Нет газет... нет новостей...
    Взглядов нет и нет мудрилок,
    Нет фантазий, мыслей нет,
    Даже вместо... нет дразнилок...
    Приглашений на обед...

    Нет... нет... нет... нет... нет... нет... нет...

...иногда получаются вот такие глупости, извините...

Мари Ш@нсон | marischanson@hotmail.com | Вюрцбург | Германия


[3 марта 2001 года  20:54:24]

Kostia

* * *

    Очаровательная картина — "Задница"
    Она висит на стене моей комнаты
    моей чисто вымытой комнаты
    В невысоком сереньком зданьице

    На спине я лежу и думаю:
    На стене улыбается "Задница"
    Что кривляешь меня ты бесстыдница
    В этом мире ищу я любимую"

    Кто-то смело танцует танец
    Кто-то смотрит как он танцует
    Как песок ковыряет пальцем
    Как смеется и как ликует...

    Меня грабили ночью, в пятницу
    С шифоньера вещей много взяли,
    Но они не нужны уже стали
    Воры-гады украли "Задницу"...

KOSTIA | aura@comint.net | Kiev | Ukraine


[3 марта 2001 года  22:15:50]

Завалишин Денис

* * *

    Был бы я так не ударил
    Просто криво или в кось
    Был бы я, себя заставил
    Разбудить в слоне поно....

    Вот качаюсь на пригорке
    Я как пьяница в тоске
    Ничего себе, короткий....
    Я держу его в руке...
    Ничего — температура,
    Шланг, такой, что просто брось,
    Никакой клавиатуры,
    Да ну хрен с ним, на авось....

    Нет ни смысла, не затычек,
    Только буря всех страстей,
    Денег нет и нет привычек
    Их носить всегда тебе....
    Взглядов нет и нет му... ок
    Нет фантазий, бабок нет,
    Даже вместо пистолета,
    Лишь верёвка, и привет!

    Нет... нет ... Н-ЕЕЕ--ЕТ ... бах.

Глупость конечно, не в чету Мари, да она меня во всём превосходит (не в обиду будет сказано!)

Завалишин Денис | zdenix@narod.ru | Дзержинский | Россия


[4 марта 2001 года  18:40:09]

* * *

    Нет, ребята, глупее Вас пишу только я :)

Хирург | altal1@mail.ru | Екатеринбург | Россия


[5 марта 2001 года  21:02:08]

* * *

    Я ничего не знаю! Не умею!
    Я разобраться не могу в себе -
    То я пишу чужую эпопею,
    То я не несусь куда-то на коне,
    То камнем падаю с обрыва в реку,
    То обжигаюсь от ночной звезды,
    То помогаю чёрту-человеку,
    То пью отраву леденой воды,
    То снег во мне, то дождь, то злая сила,
    То память посылает кренделя,
    То я жива, то я — опять могила,
    То голос мой охрип на звуке "ля",
    То песни я пою, то громко плачу,
    То веселюсь совсем не от души,
    То понимаю всё совсем иначе,
    Совсем не понимаю, что — в тиши...
    То гордая я слишком, то — как мякоть,
    То трушу, то — совсем наоборот,
    То горе я, то ночь, то зыбь, то слякоть,
    То город опустевший, то восход,
    То мира мало мне, то много — пары,
    То правлю солнцем, то — земной червяк,
    То капитан я больше, то — гусары,
    То дым от сигареты, то — табак,
    То первая всегда, то запасная,
    То тихая, забившаяся в грусть,
    То светлая от счастья и хмельная,
    То ничего не знаю наизусть,
    То пёрышко, то облочко, то тайна,
    То женщина, способная предать...

    И это — Я, в которой всё — случайно,
    Какая есть — такую не понять!

Sterbende Mari Schanson | marischanson@hotmail.com | Вюрцбург | Германия


[5 марта 2001 года  22:14:00]

Мари Шансон

* * *

    Грусть моя, ты мне приснилась этой ночью дважды,
    Боль моя сердечная — мЕдна и влажна...
    Я живу, но для тебя, это всё не важно...
    Ты сознался, что тебе лишь ОНА нужна...

    Я ношу из плюша юбки и в обтяжку платья,
    Я люблю стальной каблук, кожаный ремень...
    А ОНА в потёртых джинсах прыгает в объятья,
    А ОНА кроссовки носит — напрягаться лень.

    Для меня — покой и воля. Жизнь — неповторима,
    Для меня красиво ночью, и не очень — днём.
    А ОНА совсем другая и — необъяснима,
    А ОНА летает смело над любым огнём.

    В чём же главное у нас, главное различье -
    Я люблю тебя как семь маленьких птенцов,
    А ОНА — без чувств особых, просто, из приличья -
    Приглашает тебя в гости на туркменский плов,
    И за НЕЙ ты — по пятам, робкими шажками,
    И о НЕЙ ты говоришь сто часов подряд...
    Я же страсть свою давлю горькими стишками...
    И со мной ты без НЕЁ ничему не рад!..

Mari Schanson | marischanson@hotmail.com | Вюрцбург | Германия


[6 марта 2001 года  11:44:53]

МАРИ ШАНСОН

ИСПАНСКАЯ СКАЗКА

    Каталонцы, баски, галисийцы вытесняют Кордельер недуг -
    Направление на юго-запад строго — замыкается испанский круг.
    Если обойти Канарский остров, Пиренейским, Балеарским днём,
    То возможно, встретишь по дороге, Мадриану с маленьким крестом.

    Мадриана — имя страстной Девы, Мадриана — чёрная как смоль,
    Проклинает Деву королева, потому что бережёт — король...
    У него и власть, и сила духа... У него зелёные глаза...
    А в песках солёных Гвадиана — виноградная лежит лоза...
    Та лоза как солнце и как тайна, той лозе уже шестнадцать лет,
    С той лозой рождалась Мадриана в виноградниках на божий свет...

Мари Ш@нсон | marischanson@hotmail.com | Вюрцбург | Германия


[6 марта 2001 года  13:39:24]

Geirbz

* * *

    ...несказанная, синяя, нежная...

к синему линку Мари Шансон

МЮ | Heinrich der Loewe | D


[6 марта 2001 года  16:14:27]

Лариса П.

* * *

    Пусть это будет не любовь!
    Я уговариваю сердце ровно биться.
    Мой телефон молчит и нет давно письма,
    зачем тоске в моей душе селиться,
    Ты, видно, уж забыл что я с тобой была.

    Пусть вечная весна меня не потевожит,
    Хочу быть холодна и сердце на замке,
    Но кто-то шепчет мне:"Любовь разлуку пережить
    поможет!"
    "Молчи !, не дам родиться ей в себе"

    Я думала так будет легче,
    Но спор ведут мой разум и душа,
    Прогнать любовь, закрыть пред нею сердце,
    Иль для неё открыть врата...

    Зачем урок я повторяю дважды,
    Мой опыт горек, но рождаюсь вновь
    И кровь кипит, бурлит, клокочет в венах
    И сердце бьется в такт:
    "Любовь, любовь, любовь.... "

Лариса | prorvichle@lumex.ru | Санкт-Петербург | Россия


[6 марта 2001 года  17:09:58]

Marsianka

Cловолов

    Мы не пели, мы не спали,
    Шли наперекор судьбе.
    Мы искали, все искали
    Неизвестного в себе.
    Неизвестного. Иного.
    Не забудь глаза поднять,
    Видишь – в небе бьется Слово.
    Так успей его поймать!
    Слово бьется, не дается,
    Рассыпаясь под пером...
    Не поймать – понять неймется,
    Строить жизнь не как придется –
    Словом. Ладом и добром.
    Только жизнь – она упряма,
    Ускользает из-под рук.
    Ухмыляется и прямо
    В лоб тебе: шалишь, мой друг!
    Не поймаешь, не догонишь!
    Я ведь Божья, не твоя...
    Так чего ж ты птицей стонешь,
    И зачем себя хоронишь,
    Так устав от бытия?
    Жизнь дана тебе в награду,
    Мир гармонией и ладом
    Все ж полней, чем твой стишок.
    В небе чистая лампада,
    Солнце светит – вот и радость.
    День прошел – и хорошо.

Marsianka | jana.sawatzky@addcom.de | Lambrecht | Ta zhe


[7 марта 2001 года  10:14:56]

* * *

    Марсианка, почему только одно стихотворение? Пиши больше!!! :))))))))

Мари Ш@нсон | marischanson@hotmail.com | Вюрцбург | Германия


[7 марта 2001 года  10:21:43]

Мари Шансон

* * *

    Ни-ког-да не ку-ри-ла,
    Ни-ког-да не пи-ла
    И с муж-чи-на-ми я ни-ког-да не спа-ла...

    Только имидж имею другой -
    Чтобы было интересно со мной!

Мари Ш@нсон | marischanson@hotmail.com | Вюрцбург | Германия


[7 марта 2001 года  20:25:13]

Мари Шансон

* * *

    Я ставлю крестик в тоненькой тетрадке,
    Там, на полях.
    Я говорю свой подружке Натке:
    "Всё это — прах!"
    И, падая с разгона на подушку,—
    Реву... Реву...
    И кажется, пророчет мне кукушка,
    Что я — не вру!

    Я спрашиваю, Натку истязая:
    "Какой мой цвет?"
    А мне кричит она, совсем чужая -
    Что я — валет!
    Что я — придурок в вышитом камзоле,
    Что я — минздрав,
    И что меня уродовали в школе...
    За гордый нрав...

    Какое право ты имеешь, Ната,
    Меня судить?
    Пусть не пишу стихи замысловато,
    Мне страшно жить,
    Пусть не умею не летать, не падать,
    Так это — пусть!
    Зато я слышу сердце водопада
    И вижу грусть!
    Зато я чувствую и снег, и дождик,
    И жар руки...
    А это, знешь ли, почти художник!
    Не пустяки!
    И, может быть, в себе я вырождаюсь,
    Как страшный сон,
    Но я надеюсь в то, что оправдаюсь,
    Взойдя на трон...

    Я ставлю крестик в тоненькой тетрадке,
    Там, на полях...

Мари Ш@нсон | marischanson@hotmail.com | Вюрцбург | Германия


[8 марта 2001 года  11:43:07]

НЕИЗВЕСТНЫЙ ПОЭТ-СОВРЕМЕННИК

Поздравляю всех женщин с 8 марта, а всех мужчин поздравляю с женщинами!!!

    Застольная песня о любви

    Прощай, любимая, прощай,
    Я не забуду,
    Как ты заваривала чай,
    Помыв посуду.
    Как ты готовила обед,
    Звала на ужин...
    И вот тебя со мною нет,
    Я стал не нужен...

    Я на любви поставлю крест,
    Сожгу сонеты...
    Но как представлю, что он ест
    Мои котлеты,
    Как запивает коньяком
    Салат и крабов...
    Стираю слёзы кулаком,
    Что катят градом...

    Ты честь свою там не срами -
    Зря не старайся.
    Его, злодея, не корми,
    А возвращайся.
    Мы снова наш наладим быт
    И разносолы...
    Ты вспомни, ведь когда я сыт -
    Всегда весёлый!

    Мой холодильник опустел,
    Гора посуды...
    Сам похудел и побледнел,
    Как от простуды.
    Тебя два дня со мною нет,
    На сердце стужа...

    Вчера купил тебе букет
    И съел на ужин... :)))))))))))))))))

Мари Ш@нсон | marischanson@hotmail.com | Вюрцбург | Германия


[8 марта 2001 года  14:42:04]

* * *

    дружеская пародия на Застольную песню о любви
    Мари Ш@нсон | marischanson@hotmail.com | Вюрцбург | Германия
    ......................................................

    привет, любимая, привет! я съел на ужин твой букет
    обеда третий день как нет — хочу услышать твой ответ!
    -ты на меня не наезжай, а денег больше получай,
    не то отправишься за дверь, или к своей мамаше в Тверь
    не дам тебе своих котлет, салатов, крабов, коньяка
    сожгу последний свой сонет — из-за тебя вот, дурака.
    давай наладим снова быт, долой из сердца стужу!
    и, если даже ты не сыт, не ешь цветы на ужин.

Женька | B | D


[9 марта 2001 года  20:05:17]

Vtp

* * *

    Ее стихи – плохи.
    Ее судьба – плаха.
    Ее грызут блохи
    И комары страха.
    Ее мечты – хилы,
    И им лететь тяжко.
    А у нее крылья –
    Клочок бумажки.
    Ее глаза – буквы
    С листов блокнота.
    А в голове – брюки,
    А в брюках – кто-то.
    Ее печаль скольже,
    Чем кафель в ванной.
    Она любить может,
    Но только странно.
    Ей ревновать мало –
    Нужна обида.
    Она совсем смяла
    Свое либидо.

Мы | vtp@bigmir.net | Харьков | Украина


[10 марта 2001 года  08:57:49]

* * *

    Пусть город ночной зажигается фарами,
    Несётся куда-то трамвайными звонами,
    Пусть тихими улицами и тротуарами
    До сизых рассветов блуждают влюблённые!

    Я их понимаю, я с ними в содружестве,
    Улыбки твоей вспоминая соцветие...
    И пусть повторяемость чувств обнаружится
    Читающим строки о нашем столетии,

    Где подлинник страсти встречаешь так редко,
    И цену поэтому платишь огромную...
    И всё же на волю сбежало из клетки,
    Дрожит на ветру твоё сердце бездомное.

Посвящется Анжелике Миллер

Дима | Мюнхен | Германия


[10 марта 2001 года  12:26:37]

кто автор???

* * *

    У моря холодного, моря полночного
    Юноша грустный стоит
    Волненье в душе, но уныньем полна голова
    И мрачно волнам говорит он:

    О разрешите мне волны загадку жизни,
    Древнюю полную муки загадку!
    Уж много над нею трудилось голов
    Голов в колпаках с иероглифами
    Голов в челмах и в чёрных с перьями шапках
    Голов в париках и тысячи тысяч других
    Голов человечиских жалких, бессильных
    Скажите мне волны чем жив человек,
    Откуда пришел он, куда пойдёт,
    И кто там над нами на звёздах живёт.

    Волны журчат своим мерным журчанием,
    Веет ветер, плывут облака,
    Светят звёзды безучастно холодные,
    И ждёт безумец ответа..............

Vgo | vgo-mailbox@gmx.net | Niedenstein | BRD


[12 марта 2001 года  23:36:53]

Барон Ферцаузен

Дорогие мои алкаши

    Затихает вокзал, и киоски закрыты,
    На перронах не встретишь уже ни души.
    Выползают наверх, миром всем позабыты,
    Дорогие мои алкаши.
    Грязных щёк синева, серость ветхих пальтишек
    И в зубах неизменный косяк анаши...
    Трудно в вас распознать наших бывших мальчишек,
    Дорогие мои алкаши.

    Теперь я с вами, алкаши, ночью этой,
    Будем сидеть мы до рассвета.
    Дорогие алкаши, дайте выпить,
    Дайте мне выпить и ещё налить.

    Вы смолите бычки и питаетесь дрянью.
    Если бомж ты, то гордость свою задуши!
    И прохожий любой поливает вас бранью,
    Дорогие мои алкаши...
    Можно крепко обидеть и простыми словами:
    Для обиды любые слова хороши.
    Ну зачем же вам так пресмыкаться пред нами,
    Дорогие мои алкаши?

    Давайте выпьем, алкаши, за свободу,
    Что обещал вождь наш народу.
    Дорогие алкаши, выпьем вместе,
    Выпьем мы вместе, только вы и я...

    Но отсюда домой я поеду в трамвае,
    Лягу дома в постель, не считая гроши.
    Вы ж останетесь здесь, водкой жизнь заливая,
    Дорогие мои алкаши.
    Блещет новое утро, стройные зданья...
    От столицы до дальней сибирской глуши
    Вновь милиция вам всем окажет вниманье,
    Дорогие мои алкаши.

    До скорой встречи, алкаши, на вокзале!
    Будем мы вместе пить в этой зале.
    Дорогие алкаши, отсыпайтесь,
    Все отсыпайтесь и до новых встреч!

На мотив песни "Дорогие мои москвичи"

Барон | Ганновер | Германия


[13 марта 2001 года  16:13:40]

Завалишин Денис

Глина

    В том месте, где речка смыкается с речкой,
    На поручнях старых, прогнивших сидели,
    И было как буд то бы счастье и вечно,
    А наши глаза всё тускнели, тускнели...

    В том месте, где судьба одного отторгнула другую
    На старой земле выростет кактус,
    На глиняной почве, как буд то бы руку
    Протянет он к солнцу, раздвинув ненастье...

    И будет купаться в том месте, где слились не души,
    И будет энергией их согревать свою землю,
    Что глиной полна, мой друг, ты послушай,
    Как глине порою с любовью я внемлю!

    Навряд ли ты сможешь теперь растопить мои чувства,
    Сама их убила в один грустный день,
    А глина живее... Быть может и это безумство
    Откроет пред мною закрытую дверь...

Завалишин Денис | zdenix@narod.ru | Дзержинский | Россия


[13 марта 2001 года  20:57:05]

Извините Старую Каргу!

    Денис, ты сбиваешься с ритма... а во втором четверостишьи совершенно нет рифм... ни-ка-ких...

Мари Ш@нсон | marischanson@hotmail.com | Вюрцбург | Германия


[13 марта 2001 года  21:28:58]

Завалишин Денис

Прощаю

    Да, может быть... Ты права, извини, в 2 часа ночи, когда это было написано не заметил, а опубликовал не глядя!

Завалишин Денис | zdenix@narod.ru | Дзержинский | Россия


[13 марта 2001 года  21:30:39]

Глупец

    Глупец — удел твой быть гонимым
    Быть просто мошкой, нелюбимым
    И звонаря тебе уже не помогут
    Глупцом ты стал, и даже чуть-чуть милым.

    Наивность — это тебе кара
    За то что не сдержал когда то пара
    И выпустил наружу свои чувства
    Теперь же ты без них, и в тоже время их немало.

    А что тебе они в сравнении с любовью,
    Что ты сменил ценою страшной, кровью
    На старый драндулет с дырявой крышей
    И кто тебе сказал "I love you"?

    Не уж то ты поверил в эти старые как мир слова
    Они туманили тебе не первому глаза
    И не последний ты, поверь, ведь сердцу не прикажешь,
    Хоть из под век твоих и катится слеза.

Завалишин Денис | zdenix@narod.ru | Дзержинский | Россия


[13 марта 2001 года  23:06:08]

* * *

    я не поэт, я рифмоплет-самоучка,
    меня слушает небольшая кучка
    людей, которые сами пишут
    (и даже намного лучше, чем я).
    а по ночам я выхожу на крышу
    и дожидаюсь вдохновения.

    не боддисатва я, и уж куда мне там до будды.
    я не люблю людей, просящих ссуды
    просящих в долг или просто покушать,
    я не даю, не помагаю, не отличаюсь милосердием,
    иногда прихожу в церковь святую музыку послушать,
    особенно мне нравится "реквием".

    я не профессор, в доктора я не проник,
    я просто-напросто еще всего-лишь ученик.
    учусь у жизни и немножко в школе,
    вот сдам экзамен, поставлю вам бутылку,
    в принципе рад такой своей жизненной доле,
    а еще люблю шоколад, особенно "милку".

    вообщем-то я красив собой и даже умен,
    из музыки слушаю "зоопарк" и "аукцыон".
    немного сутул, так как ростом высок,
    в интернете люблю ввв. неформал и ввв. синнер
    и конечно-же обожаю островок.
    да, вот это я-абсолютеый бегиннер.

абсолютер бегиннер | бегиннер@островок.де | экс-по-штадт | фатерлянд


[13 марта 2001 года  23:09:09]

* * *

    Преступников переселяю на остров -
    Пускай создают и своё государство...
    Не смейтесь! Ведь это не так уж и просто!
    Скажите, а как мы представим их царство?

    Пусть будет на острове вечное лето,
    Пускай вместо пальм расцветают нарциссы
    И света по больше! И света! И света!
    И каждому — туфель с плаката актрисы,

    И дом с мезанином, хлева, огороды,
    Гамак на банановых ветках, ружьишко,
    Животных особой и редкой породы,
    Чуть-чуть золотишка, немножко тряпьишка,

    Гантели и гири для физ. тренировок,
    Пяток словарей в дорогих переплётах,
    И Чехова — пару потёртых книжонок,
    И деньги немалые в кругленьких сотах...

    Преступников переселили. И что же? -
    Живут как и мы... Рядом с тюрьмами — боги...
    Неуж-то, мы с ними так сильно похожи?
    Бывали жестоки, порою... и строги!

    Мы сами такие же, лишь — осторожней...
    Идеей прикрыть можно всё, что желаешь...
    "За родину!" — можно! "За Сталина!" — можно!
    А просто убить — тяжкий грех совершаешь...

Мари Ш@нсон | marischanson@hotmail.com | Вюрцбург | Германия


[14 марта 2001 года  00:21:32]

* * *

    добрый вечер, сегодня я спою вам вечерний блюз,
    я расскажу вам про Нее, про Него и про их любовь,
    и пусть это будет даже очень грустный рассказ,
    ведь печаль всегда так будоражит кровь.

    так вот, та история случилась в уездеом городе Н,
    где жили Он и Она не мечтая подчти ни очем,
    в первый раз Она увидела Его среди театра стен,
    и в этот же день Она вошла в Его дом.

    Он жил в каморке на верху, точней на чердаке.
    Он был самым обычным бедным художником снов.
    Она увидела его картины в том бардаке,
    и сказала, "ты умеешь рисовать любовь."

    и Он сказал Ей, "а давай я нарисую тебя?
    приходи ко мне завтра вечером в восемь часов."
    Она согласилась и Они встречались каждый вечер любя,
    Она поняла, что влюбилась в художника снов.

    Их любовь была огромна, словно небо без туч,
    днем Они рисовали ее маслом на толстом холсте,
    ну а ночью на картины проливался солнечный луч,
    Они были вместе, всегда и везде.

    но случилось так, что приключилась беда,
    ведь в истории счастя не бывает без бед,
    Он пригласил Ее в кафе, Она пришла туда,
    и прождав три часа испугалась, что Его все еще нет.

    а Он ехал с продажи картин на встречу с Ней,
    когда автобус изогнувшись не вписался в поворот,
    Полетели обломки и куча разных вещей,
    Он в последний раз вспомнил ее сказочный рот.

    Он был беден, но счаслив, хотя не имел ничего,
    Она брела домой среди затихших домов,
    Она плакала, что больше никогда не увидит его,
    Она безумно любила художника снов.

    вы спросите, что дальше, я отвечу вам,
    что встретил Ее вчера, расскажу без слов,
    что у нее есть все-же что-то, это картины
    и вечная любовь художника снов.

абсолютер бегиннер | бегиннер@островок.де | экс-по-штадт | фатерлянд


[14 марта 2001 года  10:17:03]

Барто

Болтунья

    Болтунья

Илья | ilya_mail.ru | Москва | Россия


[15 марта 2001 года  07:18:29]

Гейтц

Окно

    Окно

Alx | MO | RF


[15 марта 2001 года  22:53:33]

* * * Серёжке-МЮ

    Я забыла твой голос.
    Я твой телефон порвала -
    Пожелтевший листок,
    Без каких-то особых пометок.
    Бирюзовое платье
    Подруге за "так" отдала -
    Если помнишь, на нём,
    Насчитал ты одинадцать клеток...

Мари Ш@нсон | marischanson@hotmail.com | Вюрцбург | Германия


[16 марта 2001 года  12:14:35]

Чиж

* * *

    Ты ушла рано утром, чуть позже шести.
    Ты ушла рано утром, где то чуть позже шести.
    Бесшумно оделась, посмотрев на часы.
    На пачке LM'а нацарапав "прости".

    На подушке осталась пара длинных волос.
    На подушке осталась пара твоих длинных волос.
    И почти машинально (что ты скажешь, басист?)
    Я намотал их на палец (я хотел узнать имя) — получилось X.

    Кому жизнь — буги-вуги, а кому — полный бред.
    Кому жизнь — буги-вуги, ну а мне — полный бред.
    Недопитое пиво, недобитый комар,
    Недосмотренный сон, незаметный удар.

    Я искал тебя здесь и там, я думал — свихнусь.
    Я не нашел тебя ни здесь, и не там, я думал — свихнусь.
    О гитара, и струны, священный союз,
    Когда кидает любовь, начинается блюз.

    Ты ушла рано утром, когда я еще спал.
    Ты ушла рано утром, когда я еще спал.
    Вечный мой перекресток, где минус, где плюс?
    Когда уходит любовь, остается блюз.
    Когда уходит любовь, остается блюз.

абсолютер бегиннер | бегиннер@островок.де | экс-по-штадт | фатерлянд


[16 марта 2001 года  12:16:15]

Чиж

* * *

    Если б я был наглым, снимал бы девок
    Если б я был черным, играл бы блюз
    Если б был моложе, свалил бы в Лондон
    Если б был смелее, сказал бы "не боюсь"

    Ничего, все обойдется, братва
    Только держись!
    Бог даст — все перетрется
    Нам ли не знать, что такое жизнь...

    Если б я был честным, ходил бы на работу
    Если б я был желтым, выращивал бы рис
    Если б я был нашим, вошел бы в город
    Если бы врубался, то ушел бы в дзен-буддизм

    Если б я был водкой, то был бы бесконечным
    Если б я был пивом, приходил бы по утрам
    Если б я был чаем, то никак уж не турецким
    Если б что-то было, затянулся бы сам

    Если б я был умным, пошел бы в церковь
    Если бы умел, то сделал бы укол
    Если б я был красным, то уж лучше белым
    И если уж не рок, ну, так хотя бы ролл

абсолютер бегиннер | бегиннер@островок.де | экс-по-штадт | фатерлянд


[17 марта 2001 года  08:46:52]

Станислав Соловьев

Et cetera

    С.В. Соловьев

    ET CETERA

    стихотворения из сборника

    (c) С.В. Соловьев, 2000 г.
    Все права защищены законом. Публикация всего произведения или отдельной его части только с письменного разрешения автора.

    * * *
    Серый божественный свет -
    это дневная луна.
    Тени изрезали снег
    в цвет сухого вина.

    Нежное масло белья,
    тающего под ногами.
    Говорю, только зря:
    я буду с вами -

    куклы в замочном окне
    взгляда, идущего врозь
    с тенью, снегами, но не
    с прошлым, в котором я гость

    хуже татар и войны:
    память — затупленный меч,—
    мятый кушак луны,
    снятый небрежно с плеч.

    январь 2000 г.

    Актеон

    Мне говорят, что я живу в томленье,
    когда все улицы — мои,
    и город, спящий словно приведенье,
    что тает от несбывшейся любви

    к себе — в моих глазах, в моих печалях.
    Закрою веки, простираю длань:
    Мне кажется, что где-то за плечами
    трепещет ускользающая лань

    любви в чащобе будничных метаний.
    Шепчу заклятья, снятые с лица,
    оставленной за горизонтом тайны
    в вселенском ожидании конца.

    2000, январь, 19-ое

    С рассвета до рассвета

    Я счастлив тем, что я несчастлив,
    несовершенен в совершенстве,
    я не пластичен, но податлив,
    я голодающий — в блаженстве

    быть узником, но по свободе
    стенать с рассвета до рассвета,
    и слыша фальшь земных рапсодий,
    не ждать небесного ответа

    на тот вопрос, что задан мною
    сквозь зубы, сквозь кулак, сквозь веко,
    и быть избитою судьбою
    в обличье бога-человека.

    2000, январь, 23-ое

    * * *
    Забудь этот город, забудь жену,
    которой, впрочем, и нет. Забудь календарные дни,
    профиль любви, мелкий скарб,— идя на войну
    с временем, забудь провиант. Никого не вини,

    споткнувшись о волны пространства и падежей,
    когда устал говорить языком перспектив.
    Забудь о сраме своём — ты всегда в неглиже
    венозных мелодий — они на один мотив.

    Забудь арифметику — ничего не счесть,
    кроме потерь, их сумма всегда равна
    нулю. Не впитывай ухом весть:
    это — не твой народ, не твоя страна.

    На каменном судоржье разных эпох
    не пытайся слиться с историей, прильнув щекой
    к монументальному, не восклицай: "мой бог!" -
    он, такой же как ты, изгой.

    Забудь вердикты судей подъездных врат:
    фотография юности отцвела, потеряв лоск.
    Напрасно шарить рукой, взбивая гладь
    обыденного, напрасно морщинить мозг,

    пытаясь понять шёпот вакуума. Но немота стола
    говорит гораздо громче резины или свинца.
    Забудь полуправду жизни,— она постоянно лгала,
    что будет что-то ещё, помимо конца.

    2 апреля 2000 г.

    Диалог на фоне молчания

    Мы с тобой говорим на разных языках:
    я — на языке времени, ты — пространств.
    Красота ландшафта застыла в твоих глазах,
    у меня — недоверие к блеску убранств

    Флоры с Фауной, Купидона с царём
    преисподней — Аида, и прочая, и прочая.
    Ты отдал свою речь в долгосрочный наём
    многословию жизни, я — многоточию.

    Любое слово, ровным счётом, ничто
    на фоне молчания, любой жест — не искренен
    актёра в отсутствие зрителя, даже в самом простом
    он — предосудителен.

    В этой игре в некое подражание ей же
    остаётся место лишь для совместного отчаянья:
    ты и я — только длинные паузы между
    словами богов в диалоге на фоне молчания.

    2000, апрель, 4-ое

    * * *
    Я тихо, как проклятье, прошепчу,
    гортань свернув в попытке умолчанья:
    не столько видеть я тебя хочу,
    как сам момент венчанья
    и не на царствие, и не на брак,
    на жизнь, что пополам с извёсткой смерти,
    куда вплетён узор тенистый бра
    и Шостакович с Верди.
    Раздвину комнатный покой рукой,
    и волны сновидений поднимая,
    нарушу, может быть, далёкий твой покой,
    тебя уже не принимая;
    ты помнишь, вечер тёплым был,
    асфальт чурался зелени, и губы извивались
    при поцелуях, южный город плыл
    в закате молодильном раздеваясь
    до наготы холодных звёзд, до пустоты
    часов отлива тел,— она отчасти наполнялась нами...
    Так оседала накипь прошлого, так ты
    переродилась спутанными снами
    теперь и здесь. Закат и вечера,
    отлив телес, стук о стекло ветвей, огрызки смеха...
    Шепчу проклятья. В свете жёлтом бра
    густеют тихо осложненья эха:
    "Я тихо, как проклятье, прошепчу,
    гортань свернув в попытке умолчанья:
    не столько видеть я тебя хочу,
    как сам момент венчанья... "

    2000, апрель, 4-ое

    На переправе

    Пусть надо мною сук скрипит корявый,
    каблук изранит пыльный гравий,
    быть может, лишь на переправе
    коней менять.

    Глазницей мир делить не в праве,
    когда везде Помпей и Марий,
    стоять на брошенной заставе,
    не удирать.

    Ветра порвут голосовые связки,
    дни сокращая для острастки,
    под глиной чужеродной маски
    опять играть.

    Следы в асфальтье снова вязки,
    жизнь наполняют — шум и дрязги,
    но в каждой скоротечной встряске -
    не умирать.

    2000, май, 14-15

    * * *
    Храни меня мой ангел куцекрылый,
    мечом затупленным напасти отводить
    пытайся,— ведь душа уже простила:
    доспехам ржавым дух не защитить.

    Твой перст неверный мне дорогу
    укажет, по которой вновь кружить,
    а имя бесхарактерного Бога
    пустым заклятьем может послужить.

    Посмейся лик, истёртый небесами
    над тщетною попыткою не быть
    средь бытия, но слабыми руками
    тебе меня вовек не осенить.

    2000, май, 16-ое

    Не скульптору

    Переродившись в желтизну ствола,
    утыканного прелостью изжоги,
    природа суточно брала
    губами свежевымытой дороги

    мои корявые следы, мои глаза,
    слезящийся путь пули траекторий -
    мой взгляд — он перспективам указал
    тщету пространственных викторий.

    Забытый след, забитый тяжестью в асфальт
    как гвоздь, как выдох, как асматик-диктор
    запутался в делах, в дождях, во снах,
    в лакунах диалога, в зыбких титрах.

    Твоя рука, лианой вытянувшись,— штрих
    к наброску автора, чьё имя — томик биографий,
    но голос чей уже замолк, притих
    на виноградных гроздьях чьих-то эпитафий.

    Пока что каменеет этот чёрный год,
    тебе — не скульптору, но Герострату,—
    укором стылым тычет: твой черёд
    судьбе отцеживать посильно плату

    в мозолях рук, в истерике щеки,
    в слезливом натрии, в бреду подушек,—
    платить, сквозя воспоминанием вески
    в восторженной мистерии удушья.

    2000, май, 22-ое

    * * *
    Чтобы слышать стылый ропот прибоя, нужна тишина;
    чтобы взглядом объять империю, нужно жить в провинции,
    будучи анонимом,— только тогда разгорится война
    вещного космоса с временем — его проскрипцией.

    Всё происходит вычитанием от, не для:
    стихотворение от — поэта, его написавшего;
    возможная слава его — от забвения. На полях
    белизна листа как наличие будущего у пропавшего

    без вести. Отсюда стремление к краю, прыжку, струе
    под давлением, к лавру,— как следствие, к эпитафии,
    чтобы когда-нибудь кто-то, копаясь брезгливо в золе
    прочитал по берцовой всю твою биографию.

    июнь 2000 г.

    Воспоминания о будущем

    Я ошибусь, определяя, что такое родина.
    И, чтобы ошибиться, у меня нет нужды открывать
    второй том доктора Самуэля Джонсона
    или четвёртый Владимира Даля...
    Игорь Померанцев

    Я вернусь сюда, когда мне будет сорок.
    Может, найду сады. Может, портовый город.
    Реки потекут вспять, омелеет заметно площадь
    в лицах; там, где ревели авто, зацокает лошадь

    своим копытом. Барельеф на этом красном доме
    взгляду расскажет лишь то, что мы не знакомы.
    Улицы, петлявшие ранее, станут ровными и прямыми.
    Оставшиеся друзья окажутся немыми — и не моими.

    Лицо, закаменевшее от пафоса, парик оденув,
    вместо Вебера мне прочтёт позднее из Одена.
    Я буду уже немолод, буду устал и грузен,
    не столько от веса, сколько от избытка грусти,

    что накопил в путешествиях и натёр в ботинках -
    сколько помню, ходил с жизнью чужой в притирку.
    Эрос, как тот купидон, позеленеет от скуки,
    видя как гражданин прячет натуру в брюки

    новой культуры Как-Бы-Чего-Не-Сталось...
    Может, увижу берёзу, где мне бодалось
    как Солженицыну,— может, целую рощу,
    посаженную чьим-то потомком общим.

    Что мне грустить, поверну налево, зайду в кафетерий,
    выпью вина в ожидании киномистерий,
    разверну газету и своим хмелеющим оком
    снова прочту некролог по поводу Бога.

    Если позволят, вселюсь в старый дом, бывший музеем
    брачных афер гладиаторов Колизея
    с профилем лупонария. Буду растить гербарий
    на балконе, по выходным — буду играть в сафари

    с тараканом, с котом, с гостем, со звуком,
    залетевшим птицей в окно, и с лунным кругом
    на подражаниях Персии. Иногда, в час ранний
    буду с любовницей засыпать, устав от брани.

    Что ещё вспомнить? Новый изыск в искусстве?
    Что написал имярек в "Иностранке" о бедном Прусте?..
    Джунгли взломают брусчатку. Или северный полюс
    вяло к другому сползёт, чтобы гуще рос волос.

    Птицы все улетят на запад, вслед за детьми Сиона.
    И только пьяный меня убедит, что я дома,
    и ещё клумба, что заросла бычковатостью "примы" -
    живо напомнит мне, как наши года ранимы.

    Платье мне прошуршит, каблук отобьёт чечётку,
    плавным зигзагом лишая надежд на красотку.
    Рот, открываясь в натужном: "Постойте, дама",
    сплюнет в кусты с улыбкой упрямой.

    Будет стоять некий статуй с кирасой,
    чтобы какой гражданин седовласый
    внуку втирал про исход Куликовской
    в тёплом исподнем и верхнем неброском.

    За рекламой Забвения,— "кока-кола" и "чипсы".
    Может, что напишу как Борхес или как Ибсен,
    чтобы потом разбросать листья по веткам деревьев,
    тем укрепляя туземцев в их суеверьях.

    Дети будут расти из пробирок, божества — из машины,
    морща на телеэкранах свои плешины.
    Девки подешевеют, посему зачастят пилигримы
    не для того, чтоб любить, но быть любимым.

    Может, напьюсь и съежу кому-то по морде,
    сяду в вагон и уеду, чтобы на море
    видеть холста изнанку под ругань чаек,
    жарясь на солнце и откровенно скучая.

    Месяц в песках провалявшись, вернусь к обеду
    в шёлке долгов и от злости бледный...
    В каждый четверг, в три пополудни
    буду опять воскрешать ритм будний;

    так перейду к езидам следующего КиберПанка,
    чтобы уверовать в смерть — но уже без остатка,
    выраженного в надеждах, в слезах, в планах на завтра,
    кои теперь сократятся в размер: что съесть на завтрак.

    июнь 2000 г.

    Робинзонада

    Если захочешь славы -
    мрамора с лавром, медного купороса,
    стань Робинзоном:
    захвати континент, преврати его — в остров;

    нареки всех туземцев Пятницами,
    назови своим именем воды,
    что окружают сушу;
    введи календарь, в котором годы

    отменены,— счёт производи
    в днях от крушения,
    что в переводе на местный язык,—
    дня твоего рождения.

    Можешь наставить статуй,
    стать императором, пойти войною
    на континент соседний,
    на его очертания исходя слюною;

    можешь писать откровения,
    дифирамбы, или на песке писать кровью
    подданных дней недели,
    как полагает цезарю,— не шевеля бровью.

    Можешь искать золото,
    хлопок, берилл, свой Олимп, свою Этну,
    чтобы отрыть Тифона,
    внести лепту и кануть в Лету.

    июнь 2000 г.

    * * *
    У мира нет последствий, кроме жизни,
    когда глядишь из чьих-то мёртвых окон.
    Засим надень сюртук и парика
    на скулы наложи фальшивый локон,

    пугай детей, прихрамывая в шаг,
    на одалисок полуголых зри бесстыже,
    и если встретится не друг, но враг,—
    сам знаешь: он тебе гораздо ближе.

    У мира нет последствий, кроме нас.
    Засим не торопи беседу, шаг, размеры
    четверостишья,— твой усталый глаз
    весомей аргументов интерьера,

    бумаги, букв и пауз торжества...
    У мира нет последствий, кроме книги.
    И если вдруг зашелестит листва -
    то будут не апостолы, но МИГи.

    У мира нет последствий, кроме слов -
    банальных слов о счастье и ненастье...
    Щекою на подушке, полной снов,
    на автора причин раскинешь снасти.

    июль 2000 г.

    Мосты

    Ах, за что ты оставил меня, мой Бог,
    в круге света от этого фонаря,
    в тупике дорог?

    И теперь осени сырость бронхи полнит вином -
    как последняя милость,
    посетившая дом.

    И теперь каждодневно я вижу одну тоску,
    прижимая поближе
    зеркала к виску:

    вылетает мой профиль как упрёк, и так
    заглушает вопль,
    рвавшийся из-за рта.

    Ах, зачем снова осень, снова жёлтый лист,
    и наивен снова
    я как гимназист?..

    Буду запах смерти каблуком будить,
    буду сладкий вермут
    вечерами пить;

    буду тщетно чёрным воскрешать мосты
    между сном и явью -
    белые листы.

    20.10.2000

    * * *
    Кого одели в кашемир,
    кого обули.
    Я, перед тем, как рухнет мир,—
    сижу на стуле;

    смотрю в унылое стекло,
    пишу в тетради.
    За то, что мне не повезло,
    я не в накладе.

    октябрь 2000 г.

    * * *
    Если что написать могу — только имя,
    вспомнить отчётливо — всплеск воды.
    Годы идут, и они — ранимы,
    так же ранимы как я и ты.

    Если что сделать — то только выйти,
    дверью не хлопая об косяк.
    В реку входить, для того чтобы плыть и
    помнить ещё, что ты не рыбак.

    октябрь 2000 г.

    11

Станислав Соловьев | arian@netex.com.ua | Александрия | Украина


[17 марта 2001 года  08:51:06]

Станислав Соловьев

Знак деления

    С.В. Соловьев

    ЗНАК ДЕЛЕНИЯ

    сборник стихотворений

    (c) С.В. Соловьев, 1999 г.
    Все права защищены законом. Публикация всего произведения или отдельной его части только с письменного разрешения автора.

    Мёртвым таких вопросов не задают

    Однажды (а это
    происходит время от времени,
    и каждый раз слово "однажды"
    напоминает мне запах
    забитого ненужными вещами склада)
    я осознал, что всё:
    кровать, смутные лица знакомых людей,
    площади с каменной дурью, большой театр
    женских телодвижений
    на фоне беспокойств мужчины,
    забыто,— оно — ни к чему,
    и ровным счётом ничего не меняет,
    двадцать семь, и ещё столько же,
    и чуть больше,
    единственное — жив,
    уже начинённый чувством: усталость
    (мёртвым таких вопросов не задают,
    и от них не ждут ответа:
    "к чему?" — и — "сколько?")...

    14.06.1999

    Знак деления

    начинаешь делить всё
    начинаешь делиться
    разделённый
    надвое на половину
    на атомарные тысячные
    на вакуум что между ними

    знак деления моё имя
    знак деления моё назначение
    в этом целостном мире
    монументальных истин
    и цельно литых прохожих

    я знак деления
    неважно зачем
    неважно на что
    неважно как долго

    14.06.1999

    Последнее слово романа

    Отыграли поминки,
    унесли всё, что играло -
    барабаны, литавры и арфы.
    Сонно киснут остатки еды,
    недопитая водка в стаканах
    отражает усталости свет
    без лишних вопросов.
    Над дорогою ворон
    всё ещё кружит.
    Вывожу на бумаге
    последнее слово
    романа...

    23.06.1999

    Забывание N.

    Я к тебе приходил, постанывая
    от смущения
    быть навязчивым без явного
    приглашения,
    заходя в дверь, сжимал до боли
    кулак мокреющий -
    чувствовал каждый раз себя
    изрядно стареющим,
    чувствовал каждый раз: вот
    картинка последняя
    из цветных фотографий романа.
    Семнадцатилетняя
    ты стояла, нехитрою позой
    верша правосудие,
    и слова остывали: "Я жду на углу тебя
    как всегда... " И это "всегда"
    сжималось во времени
    так же быстро, как след горделивого семени
    засыхал на упругой поверхности
    игрищ со зрелостью,
    сочетая расчётливость женщины с неумелостью
    подростковой... Темнело. Из окон
    рассеянный свет
    подготовил меня жарким будущим
    полднем в ответ
    вяло кивнуть головой, увидев тебя,
    и что-то в груди
    сделает вязким асфальт — на моём пути.

    5.07.1999

    Дежа вю

    Посетив это место опять,—
    я опять один
    возвратился сюда, и задёрнув
    веки гардин
    на окне, испугался теней
    на морщине стены,
    вслушиваясь в шорохи ночи,
    всё ждал войны
    моей памяти и усталости
    этого мокрого тела,
    изнурённый, шептал в одеяло:
    "мне всё надоело... ",
    и вгрызался ногтями в поле
    недавних сражений -
    в простыню, что полна
    чувственных осложнений,
    что грозит мне болезнь
    наподобие тихого рака
    и завёт всё забыть без последнего
    скучного знака...
    Я руками искал, чем убить
    мне свою усталость,
    всё искал и искал, и тогда мне казалось:
    посетив это место опять -
    я словно по кругу
    бесконечно вращаюсь всю жизнь
    со скоростью звука.

    5.07.1999

    В тесноте ощущений

    Россыпь соляных камней
    из мочевого репертуара
    мучает тех, кому сорок.
    Варево тротуара
    словно желудочный сок
    любую подошву
    гложет. На тыльном мартене
    мельхиоровой броши
    физиология зеленеет
    отпечатками мелкого пота.
    Марево ливий. Июль.
    Люди шершавою ротой
    громко коверкают слог
    на неразборчивом арго.
    Тонкая струйка слюны
    словно кисель, когда парко.
    Кожа магнитит всякую вещь
    в тесноте ощущений.
    Я не прошу холодов,
    так как без посещений
    Бога, инфаркта, фата-морганы
    или ностальгии
    трудно что-то просить
    в Малой России.

    6.07.1999

    * * *

    Я делю глазами этот уставший год,—
    от событий, от дат, от нехватки рубля,
    от каменных львов,
    что застыли в пыли:
    в их открывшийся рот
    упорхнул насекомым опять толкователь снов.

    Я делю глазами колонии — без времён
    и пространств
    доживают они больной печенью
    кесаря из Юлиев,
    так же пошаливают — с отдышкой играя
    порою в транс
    фармацевтики яркой в самом начале июля.

    Я делю глазами открытое кем-то окно:
    словно внутренности свисают простыни
    и трусы,—
    всё полощется в жарком эфире,
    и так давно
    говорит вселенной она: "сохрани и спаси... "

    В этих мёртвых словах, в силу инерции
    и для меня,—
    приговор окну, этому году,
    этим каменным львам,
    и июль — как тавро, как бирка сухого огня,
    не оставил он мест спасительным маякам

    этому берегу — хотя и нет океанских вод,—
    омываем усталостью он, пылью
    и южной жарой.
    Я делю глазами этот надтреснувший год,
    и деля неделимое, я оставаюсь собой

    В чаще призраков — старых авто,
    штопанных криво чулков,
    Флоры отпрысков, аллергических
    кашлей утра,
    пробираюсь в завтра на ощупь мокрой рукой,
    и шепчу среди шума как пьяный: "Пора... "

    7.07.1999

    Дна не скрывают

    Наблюдаю процесс написания:
    мелкие чёрные буквы
    появляются вдруг на белом
    пустом пространстве,
    потом роятся, толпятся,
    склеиваются
    в разномастные строчки,
    а те теснимые
    полуоформленной мыслью
    наползают друг на друга,
    провисают в пунктуации,
    образуют нестройные
    рванные предложения,
    которые как волны
    старого грязного моря
    изгибаются,
    как волны бегут всегда
    только к берегу -
    к концу листа,
    но они, в отличие
    от морских собратьев,
    дна не скрывают.

    1999, июль, 8-е

    * * *
    Он прошёл, этот месяц, походкою вялой,
    Было жарко, были слова: "она мне сказала... "
    И вино, что краснело в тенетах заката,
    Проникая в гортань, говорило: "Когда-то

    Этот месяц горчил тем же привкусом соли,
    Острым заревом мускуса, и маска роли
    Подводила тебя — она вниз сползала... "
    Было жарко, были слова: "она мне сказала... "

    Он прошёл, этот месяц, и судоржно пальцы
    Попытались опять в сновидческом танце
    Сжать покрепче,— и музыка где-то играла.
    Было жарко, были слова: "она мне сказала... "

    Он прошёл, этот месяц, он канул, растаял
    Среди львов и домов, среди чёрных гранул
    Полуночных игр без луны и Музы,
    Что роняла след своего укуса

    В тесноте груди, в пустоте бокала.
    Было жарко, были слова: "она мне сказала... "
    Он прошёл, этот месяц, утонув в асфальте.
    И стучал каблук, и шуршало платье...

    24.07.1999

    * * *
    Бедны, похмельны и небриты
    Сидят на лавочках пииты,
    Их взор и мутен, и рассеян,
    Но будет вскоре стих посеян:
    Взойдёт на славу одиночеств
    Их Поэтических Высочеств...

    1999, июль, 26-е

    Нет никаких известий

    "Нет никаких известий... " -
    солнце, солнце мне шепчет
    разбитыми в тень
    губами.

    "Нет никаких известий... " -
    небо, перечёркнутое
    пулемётной очередью
    авиатраэкторий.

    "Нет никаких известий... " -
    конец июля, конец июля,
    сочащийся густым и глухим
    одиночеством.

    "Нет никаких известий... " -
    неизвестные люди -
    люди — известные до
    узнаваемости.

    Нет никаких известий
    из мест, из мест,
    недостижимых
    по замкнутым обстоятельствам.

    Нет никаких известий
    в Городе Наименьшего Сопротивления.
    "Нет никаких известий... "
    "Нет никаких известий... "

    1999, июль, 27-е

    * * *
    Когда выходил из ..., прятал поглубже память,
    Ссутулясь еврейскою птицей на знамени детства,
    Сжимая в оскомину зубы, но данное средство
    Не сколько лечило, сколько множило раны.

    Когда выходил из ..., прятал поглубже ладони
    От встречи, от камня, от приговора:
    Стеная по смыслу, быть в ломке агоний -
    Кружиться в бесчисленных коридорах...

    1999, июль, 28-е

    * * *
    Я шёл по трактам выпитого пива,
    и потому как пьяным был, не знал — красиво
    ли это место. Блики света в встречном взгляде
    мне говорили акварелью: "Он — в наряде,

    он разодет в шёлк пыли, в бахрому прохожих,
    в фаянс витрин, чей звонкий череп неухожен
    заставлен жарким утомительным вниманьем,
    он как любовник старый, город без названья,

    он как истошный кот на крышах зданий
    кричал прохожим в кружевах вечерних,
    кричал, кричал, и требовал вниманья
    от них, доверчивых и суеверных,

    он призывал надеть одежды эти снова,
    их застегнуть потуже в полшестого,
    и в мерном танце как паяц паяцу
    сыграть все па под вальсы тёмных стансов... "

    Он призывал, чужой и странный город,
    что испытал нужду и сильный голод
    по бархату метро, по джазу львов и шпилей,
    по вереску заморских пышных стилей...

    Он призывал, забытый миром город,
    в нём был я нищ и слишком молод,
    и среди готики базаров и несчастий
    я видел шпили, видел львов различной масти,

    и в стайках мелочных ночных красавиц
    ногтём сколупывал их тонкий глянец,
    и находил провалы в томных ощущеньях,
    и лунный мел на призрачных коленях,

    я находил его заснувшим и небритым,
    когда — скупым, когда — изрядным сибаритом,
    когда — одетым в таинство поллюций,
    когда — раздетым в смысле унций,

    я находил его застенчивым и наглым,
    я находил наивным и спесивым,
    и находя, терял его надолго,
    идя по трактам выпитого пива...

    1999, июль, 31-е

    * * *
    Пусть это место будет Вавилон,
    Пусть тысячи взбираются по стенам,
    И застят кирпичами ближний склон,
    И лунный мел струится по коленям;

    Когда взбираются они, погружены
    В метафоризмы жизни и движенья
    К чему-то смутному в преддверии войны,
    В которой нет побед без поражений.

    Пусть это место будет Вавилон
    Как на дрожжах, наверх взбираться,
    И я, сидящий тихо за столом,
    Незнающий, как оправдаться

    За этот рост стены, за бодрый рёв,
    За руки, что поспешно тычут камни
    В глаз горизонту, чей просторный кров
    Для взгляда не содержит важной тайны...

    1999, август, 6-е

    * * *
    Вот уже прошло тридцать дней.
    Были холода, туч десерт. Луч
    прорезал свинцовость небесную иногда,
    осени подражая,— я думал о ней:
    она снилась мне иногда.

    Ссорился с друзьями, пил вино
    за успешный исход вражды. Не однажды
    закрывал шторами окно, когда луна
    шептала мне через стекло: давно
    не снилась тебе она...

    Неудачных знакомств неловкий штрих
    ложился криво на лицо. Налицо
    морщинистость жизни в слове "нет".
    Неожидан теперь лишь безмолвный вскрик
    луны, умирающей в окне.

    1999, август, 6-е

    Так как

    Огибаю стол, покуда рука
    сжимает навязчивость молока -
    не мартини со льдом, не сухой лондонский джин.
    Так как квадратен стол — он недвижим.

    Так как скула — словно скала — напряжена:
    в мышце скульптурою обнажена,
    и, скорее, глубоко вовнутрь, чем вовне.
    Так как день потерян, ночь — длинней.

    Так как всякая встреча начинаема с "как дела" -
    извивается рот, каменеет скалой скула,
    через зубы течёт то ли правда, то ль ложь.
    Так как ты посторонний — не разберёшь.

    1999, август, 6-е

    * * *
    Ты, может, стал намного жёстче,
    И, может, ныне неулыбчив,
    Но ты живёшь намного проще
    В охоте за далёкой дичью.

    В твоих глазах усталость тая,
    Не оставляет соли под глазами;
    Года и города — как запятая,
    Что зачастила меж словами.

    Ты, может, помнишь, что-то помнишь,
    Рука потянется, наткнётся
    На тяжесть памяти,— её уронишь
    И склеишь криво, как придётся.

    Твоё лицо полуистёрлось
    От зноя дат и выпитого пива,
    И зря морщин густую голость,
    Ты не найдёшь лицо красивым,

    Ты не найдёшь жену в постели,
    В кармане — деньги, забытье — в бокале;
    И ты останешься не с теми -
    Они тебе не всё сказали:

    Что будет пир, но будет голод,
    Что будет мир, но будет гибель,
    Что будет лето,— в зимний холод
    Прошепчешь тихо им: "спасибо... "
    Ты, может, стал намного старше,
    Намного, чем тебе отмерял
    Твой бог. В твоей искомой чаще
    Дичь — словно зёрна среди плевел.

    Тебе её искать, смерть сотворяя
    Из жизни огрубевшими руками;
    Бега по жизни — запятая,
    Что зачастила меж словами.

    Ты, может, стал намного проще,
    Лукавишь взор, морщинишь щёку,
    В вагоне проезжая жёстком,
    Уже не ищешь правды окон.

    1999, август, 7-е

    * * *
    Я пытался выкинуть рот, волосы, волосы, дефект речи,
    Что будоражил во мне, что тревожил во мне наивное чувство,
    Я пытался выкинуть, выкинуть, выкинуть прочь, но нечто
    Делало, делало это странным, болезненным видом искусства.

    Я пытался, ещё пытался, пытался...

    Пальцы, пальцы — так малы, так гладки, так мягки, мягки,
    Я пытался выкинуть, выкинуть, выдавить прочь, отрезать,
    Сдавливая виски, сдавливая, сдавливая, но в процессе давки
    Чувствовал, видел, видел как сочиться тоска, тоска из пореза.

    Я пытался, ещё пытался, пытался...

    Я пытался перечеркнуть имя, перечеркнуть, зачеркнуть, замазать,
    Прикосновение к коже, к коже, и слов прикосновение, и вздоха,
    Закрывая глаза, глаза, закрывая окна шторами, лицо, в экстазе
    Я молчал и просил, я молчал и просил, молчал и просил у бога.

    Всё пытался, пытался, всё ещё пытался...

    1999, август, 7-е

    * * *
    Что мне мир, когда нет войны,
    и судьба, когда все дни сочтены;
    что мне Марс, когда его анфас
    мой краснотою режет глаз;

    Что мне танец, когда нет ног;
    и богатство, когда есть долг;
    и смешок, когда рококко
    моей смерти недалеко;

    Что мне слава, когда слова
    стремятся к множеству,
    когда их два;
    что мне пустырь, когда кусты
    не прячут женской наготы;

    Что мне испуг при слове "вдруг";
    и икс в квадрате, если — круг;
    что мне роман под тусклым бра,
    когда за ночью желчь утра;

    Что мне плевок луны в стекле,—
    он как штрафной, что бил Пеле;
    что мне истерика звонка
    опять в дверях, когда тоска;

    Что мне прогресс, когда есть стресс;
    остроты, если свеж порез;
    что мне венки, когда гудки
    авто сигналят коротки;

    Что мне эротика ночей,
    когда отсутствие ключей;
    что мне моря, когда заря
    торопит волны — только зря;

    Что мне прощанья, если слог
    корёжит слух — арго дорог;
    что мне сада весной в цвету,
    когда убийца на мосту;

    Что мне печаль в твоём письме,
    когда в декабрь быть зиме;
    что мне стерильность, если морг,
    красоты позы — когда торг;

    Что мне корабль на плаву,
    когда всё сжато в "я живу... ";
    что мне истории богов,
    когда корабль — дураков;

    Что мне искания в песках,
    когда все козыри — в руках,
    когда играть — джек-пот не снять
    и дрожь у пальцев не унять;

    Что мне наветы, если знак
    вопроса странен в слове "как";
    и если кактус будет цвесть,
    зачем улыбки злая лесть?..

    Что мне кольцо, она в венце,
    когда — бессонница в конце,
    когда эфирность голограмм
    наводит мысль на тщетность драм;

    Что мне конкиста и Колумб,
    когда цветы — в пределах клумб;
    что мне закон, когда укол
    положит в неглиже на стол;

    Что мне петля, когда рубля
    не досчитаешь с тихим "###";
    и если некто жмёт ладонь -
    не из приязни, а как бронь;

    Что мне металл, когда устал;
    плотины вес в девятый вал;
    что мне решётки, если мир
    сквозит,— он состоит из дыр.

    1999, август, 9-11

    Августинцы I

    Август — это месяц печали,
    когда лето уже за плечами;
    любимая вслед не кричала,—
    она — промолчала.

    Август — время зализывать раны,
    найти, что пути твои странны;
    дни августа — как ветераны,—
    для будущего бесправны.

    Август: светило ещё не стыло
    в небе, и туча тебя не крыла
    сырым; ещё память не исказила
    черты у милой.

    Август — это период встречи:
    как крыса в начале течи
    у судна, как автор речи,
    которой конец обеспечен.

    Август: я помню, как в прошлом
    году так же чувствовал — брошен
    камнем на дно; лоб наморщен -
    от мимик изношен.

    Август: уже дождило, и ветер
    смелел, торопился вечер;
    спирт делался крепче,
    а закусь — мельче.

    1999, август, 14-е

    Августинцы II

    В августе псы смелеют,
    щёки от бритв синеют,
    вены смертью полнеют -
    ты близок с нею.

    В августе ноет хрящик,
    сахара мёд не слаще;
    чувствуешь — тесен ящик
    не в срок, но раньше.

    В августе друг скучнеет -
    видя тебя, он немеет;
    всякий стакан мелеет,
    жажды быстрее.

    В августе чувствуешь: рядом
    осень в грязном наряде,—
    вывернешь ей, не глядя,
    изнанку платья.

    1999, август, 14-е

    Августинцы III

    В августе кровь заката
    рану бередит, как плата
    за улыбку Сократа
    с последним "надо".

    В августе тронный стиль
    мажет к утру постель,
    вставая, сажусь на мель
    к вящей угла простоте.

    В августе нрав погоды
    меняется часто, и вроде
    земли атмосферные воды
    торопят роды.

    В августе враг — соцветье
    амброзии, сильный ветер
    и краткое междометье
    в газете.

    В августе место встречи
    меняется, если вечер,
    в кармане становится легче,
    когда доверчив.

    В августе женская голость
    в нас развивает портовость:
    рук и бровей готовность
    плюс скорость.

    В августе жрёт пространство
    потенциальность танцев;
    осени близкой убранство
    жду, как коррида — испанца.

    В августе день затменья
    провидца страшит; томленье
    чувствую в сердце, в вене
    в конце предложенья.

    В августе пыль, кружа
    в солнечном блике ножа,
    шепчет: твоя душа -
    гибнет, но жизнь хороша...

    1999, август, 18-19

    Напутственное тесеям

    ...помни: пространство, которому, кажется ничего
    не нужно, на самом деле сильно нуждается во
    взгляде со стороны, в критерии пустоты.
    И сослужить эту службу способен только ты.
    Иосиф Бродский

    Всякое следствие суть болезнь причины.
    Запомни: когда нож вдруг перочинный,
    одежды ворох приподняв павлиний,—
    тебя вскрывает, словно жесть с тушёнкой,
    ты не кричи, давясь глаголами, вдогонку
    (а если закричишь — кричи негромко),—
    ему, тому, кто посягнул впотьмах
    на жизнь твою, что содержалась в потрохах,
    нередко выступая на висках,
    в венозном, в лимфе, в мышце и нейронах.
    Поплачь, упавший оземь, о своих уронах
    телесных и словах коронных.

    А тот, кто скрыл свою вину в подъезде,
    спеша невнятно к ряженной невесте,
    сложив цветок и нетерпенье горстью вместе,—
    уйди во двор, по лестнице, а там за угол -
    в сады. Кто виноват, что череп кругл,
    что слишком молод и опасно смугл.
    Ему, несостоявшемуся Крезу:
    голодным будь всегда,— цени, её, аскезу;
    и о любви суди по рванному порезу,
    что на щеке оставил гвоздь, кирпич, железо
    задворок. Прячь поглубже указательного ноготь
    в карман; предпочитай неону чёрный дёготь;
    не удивляйся ничему — в зубах прячь нёбо.

    Запомни: в избежанье жажды пей глотками
    мелкими. В кровати спи всегда с ногами
    в обувке — будь готовым к драме.
    Запомни: если в дверь твою стучатся,
    уж лучше крышей торопливо мчаться,
    чем с запятой чужой встречаться.
    И если позывных не разбираешь
    у телефона,— не бери его: сам знаешь -
    ты сядешь, если встанешь.

    1999, август, 15-е

    Августовское анданте

    Всякому власть дана,
    чтобы её потерять...
    Помню: приходит она
    то ли взять, то ли дать.

    Каждому есть что
    вспомнить и что забыть...
    Помню: себя в пальто.
    Птицы молчат. Знобит.

    Всякого ждёт успех -
    проверить изнанку миров...
    Помню: декабрь. Снег.
    Рождественский спитч топоров.

    Каждому хочется быть
    как-то — где нет ничего...
    Помню: искусство — жить,
    когда все на одного.

    Всякий знает, что прав,—
    он вор или прокурор...
    Помню: искать устав,
    кричу. И так до сих пор.

    1999, август, 19-е

    * * *
    Я умру на чёрном камне,—
    ветви склонятся пугливо;
    я паду в бою неравном
    под шатром плакучей ивы;

    Я умру, и только ветер
    донесёт слова поэта
    в зимний хрупкий шумный вечер
    мира, кровью не согретом;

    Я умру, рукой вцепившись
    в клок искомканной бумаги,
    жалко вскрикнув, в миг лишившись
    всех дорог на дне оврага.

    1999, октябрь, 4-е

    * * *
    Я вернусь в начало пути,
    там губительных нет утрат
    и ошибок, и там ещё ты
    не отводишь пронзительный взгляд,

    и в касаниях рук есть тепло,
    нерастраченное в холодах,
    наши губы сплетаются в слог,
    нету фальши в наших словах...

    Далека и не узнана ты.
    Сновидению снова шептать:
    Я вернусь в начало пути,
    чтоб уже ничего не искать.

    Киев, 1999, октябрь, 8-е

    Возлюбленной Фаэтона

    Без имени, но не без тела,
    как оклик, как огрызок звука,
    порхая, к океану полетела,
    бежав от прошлого испуга,

    там, где Свет Новый открывая,
    осели паладины эха
    мифа утраченного рая
    в исканье личного успеха.

    Ты, исчезающа в Airlines,
    послушай мой сонет; быть может,
    когда исполнит время танец,
    мне тоже миф бежать поможет;

    ты, что в моём воображенье,
    как дух от тела отделишься,
    в сомнамбулическом паренье
    ты не умрёшь и не родишься,

    в сновидческом побеге к свету
    мы будем тьмою одиночеств...

    И там, как здесь, наступит лето,
    Не ждущее чужих пророчеств.

    Киев, 1999, октябрь, 9-е

    Плачь Иеремии

    "... Он повел меня во тьму, а не во свет... "
    Плач Иеремии, 3:2

    Ты не видишь, я брожу по телам павших,
    вывожу слова подошвой сапога средь лужи,
    и подолом кровь и эту грязь собравши,
    я пою о новом мире,— ты послушай:

    что искать его в тиши строений,
    что искать его на женском бюсте,—
    что найдёшь у привидений,
    возвращенец в Фамагусте?..

    Вместо смеха,— я утрусь слезою,
    вместо красной девы — смерть с косою,
    и возможному бахвальному герою -
    погребальный холм с искрою.

    Ты не видишь, я пою о чёрном -
    саване, крыле вороньем, грязи в луже,
    раня ноги в острых травах сорных,
    я пою о новом мире,— ты послушай:

    что рыдать нам о спасительном исходе,
    о победе плоти над немощной силой,—
    нам, познавшим волю нашей плоти
    к позабытости в могиле?..

    Вместо знамени — птенец печали,
    вместо солнца — шифр свечами,
    вместо крыльев — гон с бичами
    через топь холодными ночами.

    Ты не видишь, я бреду в ознобе,
    тычу палкой в поисках надёжной суши
    средь полузатопленных надгробий,
    я пою о новом мире,— ты не слушай...

    1999, ноябрь, 20-е

    * * *
    В последнее время всё чаще
    ты снишься мне. Я же пугаюсь:
    в сновидческой путанной чаще
    я снова с тобой потеряюсь,

    я снова забуду вкус жизни,
    вино пригубив с дна бокала,
    и горло удавкою стиснет -
    что думала ты, что сказала,

    глядела как из-под ресницы;
    я помню лишь глаз выраженье,
    но цвет — всё равно как зарницы
    оттенок запомнить в томленье

    бессмысленно. Странная чаща
    пугает меня в полнолунье.
    В последнее время всё чаще
    ты снишься, и даришь безумье,

    не зная о том, в отдаленье,
    сама прибывая в чащобах
    в кровь крашенного сновиденья,
    мечту воплощая в особах

    мужских. Карнавальные маски
    смеются, надрывно томятся,
    но в приступах деланной ласки
    помогут тебе потеряться

    в лесу снов полуистёртых -
    подушкой, щёкой, пробужденьем;
    их древа — простые офорты
    оттиснуты на сожаленье...

    В последнее время всё чаще
    ты снишься мне. Я же пугаюсь:
    в сновидческой путанной чаще
    я снова с тобой потеряюсь.

    1999, декабрь, 13-е

    S\Street music

    Каждый раз, одно и то же, каждый раз одно и тоже, каждый раз:
    раскрываешь рот, раскрываешь легкие, раскрываешь глаз...

    Видишь водосток недокрашенных ртов, раскрытых ртов;
    пот, выделяемый из пор, громкий спор, почти разговор;
    силуэт сапога на стене, щербатой цементной стене;
    видишь каски зеленую краску — плакат: солдат на войне;
    видишь стройные ноги, дороги, затянувшие в петлицу ноги,
    вот петлица street music,— в нём исконный розарий:
    перечисляешь всё, что ты сказал, что сказал, что тебе сказали;
    видишь слепые глаза на стекле, что текут словно воск, что текут;
    перебираешь пальцами мир, перебираешь мир ногами, и снами -
    говоришь, говоришь, говоришь, говоришь вещами.

    Каждый раз, одно и то же, каждый раз одно и то же, каждый раз:
    раскрываешь рот, раскрываешь легкие, раскрываешь глаз...

    1999, декабрь 13-е

    Selenium

    Я с тобой,— я шепчу,— я снова с тобой
    им, застывшим от бедности Urbi et orbi,
    в океане чернильном расслышав прибой,
    что колышет объедки от завтрашней скорби.

    Нет мне места. Уныла луна, как струна,
    натянул её палец не бога, но рока.
    Я с тобой,— я шепчу,— и ты мне видна,
    всё стоишь надо мной, невысока.

    Этот город оставлен в боях за тепло
    уходящей на запад монетой успеха.
    Я с тобой,— я шепчу,— хоть не так и светло,
    чтобы зрить порождения эха

    в этом тёмном аду испоганенных снов,
    ломких судеб, корёженных лиц и улыбок.
    Я с тобой,— я шепчу,— и мой шёпот не нов,
    как и тихое слово "спасибо".

    1999, декабрь, 15-ое

    * * *
    Я с тобою советуюсь, тень на стене,
    затверденье в скулах, ущербность в луне,
    одинокое завтра — на простыне,—
    зная: наедине, ты — вдвойне.

    Я с тобою советуюсь, стрелка часов,
    дура-дверь с поцелуем в железный засов.
    гарцеватое па в парусине трусов,
    тараканистость homo в идее усов.

    Я с тобою советуюсь, книжный штокверк,
    отложение мебели, букв фейерверк,
    извержение скепсиса в Страстный четверг,
    когда бога не принял, но и не отверг.

    Я с тобою советуюсь, запах забот,
    море дней, когда полон воды швертбот,
    увлечение низостью с сытых высот,
    тупики "быт и я", хоть и был поворот.

    Я с тобою советуюсь, острый металл,
    хотя знаю давно всё, что ты мне не дал:
    от судьбы благодарных щедрот я не ждал,
    потому как — не звал.

    1999, декабрь, 15-ое

    Маленькая ода наготе

    Мир состоит из наготы и складок.
    Иосиф Бродский

    ...возмущённо кричит, вылезая из ванны
    Афродиты потомок, обнаружив: неравны
    он и космос, решивший учесть недостаток
    водорода в пространстве — с мозолистых пяток

    гражданина. Увеличиваться в объёме
    естественней, чем уменьшаться,— притом весомей
    будь то ствол, бак для мусора, женская гордость,
    честность любого, когда у него есть подлость.

    Как говаривал Туллий на стула: "осёл, не варвар".
    Равен бич из трущоб и закончивший с помпой Гарвард
    в том, что всякая вещь, будь то статуй иль ксива
    хороша только лишь археологу,— ну а красива

    или нет,— в этом мире неважно. Избыток глаголов
    распирает словарь как тщеславная вечность атоллы,
    чтобы после молчание космоса будущей глади
    всё слизало, навек уравняв и разгладив.

    1999, декабрь, 15-ое

    Urbi et orbi

    Не для тебя я распахивал чернозём
    сапогом, скупо цедил в небесный проём
    благодарностей блеклых унылую песнь,
    не для тебя я корёжился весь
    на развороте суточных колких правд,
    не для тебя я снимал богатый наряд
    с тела прохожего — ворох лжи,
    не для тебя я стоял надо рвом во ржи.

    Не для тебя я сушил вино
    жаждой своей пополам с "всё равно",
    ел бухенвальдов избыток чувств,
    и выбирал что чудовищней из искусств -
    жить, вырезать на вене чужую вину,
    мерить аршином ломанным смерть в длину,
    сыпать на раны дня равнодушия соль,
    и напивать, напиваясь, усталое си бимоль;
    не для тебя я рожал мечтаний стыд,
    не для тебя я давился от мелких обид,
    не для тебя открывал америки только по ту
    сторону жизни, захлёбываясь в поту
    на одеялище времени, крытого в срок,
    чтобы понять: ты её не отложишь в прок.

    Не для тебя я сходился с судьбой,
    зная что брак этот — тяжкий бой,
    в коем нет места победе, фанфарам, лавру;
    не для тебя я родился, не для тебя — умру;
    не для тебя я смеюсь арлекином над тенью; боль
    не для тебя выжимает над бровью соль;
    не для тебя всё вмешаю в батальном "мир",
    краску беря из твоих палитр.
    Может, сегодня ты сделаешь ряд
    происшествий, в которых как шелкопряд
    я спелинаюсь, чтоб завтра изранить крыло
    с твёрдой уверенностью: всё прошло,
    я отказался делиться с тобою венцом
    или быть фото за под лицо
    в стекле: кто-то скалится и его рука
    словно самсонова крушит бока.
    Ты не нагонишь гончией артемид,
    не закричишь мне, что путь закрыт,
    не схватишь за шиворот, и моя ступня
    уже не изранится о крошево дня.

    1999, декабрь, 18-ое

    Декабрьский офорт

    Пахнет окурками. В комнате — ты:
    в страхе сжимаешь свой мокрый волос,
    сидя на стуле. Из пустоты
    тянет. Отчётливо чей-то голос

    в ухо вливается, а после — в мозг
    он проникает ужом, и сыто
    там оседает, как через сито
    капает на пол чуть тёплый воск.

    Скрипнула дверь. Задрожали стёкла:
    там, в тишине отсутствие звёзд,
    шиною вскрикнув, забралось на мост,
    чтобы в покое оставить окна,

    лужу, собак, тебя — в пустоте.
    С тихим отчаяньем гложешь зрачками
    лунный пятак, как слепец очками
    чёрными ищет дорогу к мечте.

    Брызжет с крана — словно кто-то бубнит.
    Дым, ставший запахом. Желчь вина
    жить продолжает во рту как слюна:
    прошлое будущим благодарит...

    Ты поднимаешься, плоть стены
    каждой лобзая коленями, тыльной
    гладью ладони,— боли более сильной
    чем эта, нет,— когда дни сочтены
    и в дверь стучит посыльный.

    1999, декабрь, 18-ое

    Приглашение в лабиринт

    Сверни за угол: там найдёшь ты голость
    спины кинотеатра, названного в прошлом
    в честь месяца осеннего, а ныне -
    он чествует собою завершенье года -
    на развороте зимним скроенной пустыни -
    одна погода.

    Сверни опять за угол: ровная кривая
    сведёт тебя иль в топь микрорайона или
    туда, куда мы все ходили -
    не погрешим, добавив "поголовно".

    Свернём за угол: этот дом с пустыми
    проёмами оконными — не то, чтоб зданье,
    но сам момент Творенья, что растянут
    от планов бога до его же невниманья
    к предмету лепки.

    Свернём опять за угол: фонарей избыток,
    снующие фигуры не избитых
    ветрами или пятернёй простого
    бандита в кровь заката. Пол шестого:
    ты будешь поворачивать событья
    ногами, избивая пах судьбы — дорогу,
    шепча себе: Что лучше, согрешить ли
    против прямого в пользу лабиринта
    иль костью победить стенную кладку?..

    Вся разница — от зренья
    на то, что происходит не с тобою,
    но с этим телом — непонятным и тяжёлым,
    голодным, сонным, потным, далеко не новым:
    хотел ты рассекретить шифры бога,
    и потому твоя дорога
    кричит: сверни за угол, и вновь, сверни за угол.

    Смотри: свет фонаря, каблук, пасть псины -
    всё шепчет одному тебе, впиваясь в ухо,
    и ты проходишь мимо кабака и магазина,
    язык сжимая посреди гортани — глухо
    для звука, прорастающего на височной кости;
    тебе, ни критинянину, но скифу — скоро в гости:
    сверни, сверни, сверни за угол.

    1999, 20-23 декабря

    * * *
    Тьмутараканье. Вечер.
    Кустами клумбы возле клуба
    к огрызку ночи шепелявостью взывают
    о щедрости Юноны. В клубах пара
    ворочается скарабей, несущий шар навоза
    к постройке Завтра для немногих.

    Твоя рука, погрязшая в кишках кармана,
    вдруг неожиданно наткнётся на живое
    и вздрогнет лицевая мышца -
    не со стыда за рудиментность тела,
    но от удара точечного ветки.

    Идёшь из сытого в пустое, к темноте из света,
    и если бы курил, то сигарета
    означивала путь твой, но в пользу анонима -
    тебя — искрит проводка во влагалище подъезда,
    и тень ныряет в лужу в поисках невесты -
    того, что называли в Греции душою,
    спутав с телом.

    1999, 20-23 декабря

    Декабрьская колыбельная

    Слушая ветра голос,
    наперекор повторяй,
    мучая горстью волос,
    с тенью своей играй:

    Каждому есть, что вспомнить,
    каждому есть, что забыть.
    Если твой мир не тронут,
    нужно его — разбить.

    Каждому есть, что сделать,
    каждому есть, что терять.
    Если читаешь бегло -
    лучше всего молчать,

    лучше сшить рот молчаньем,
    чем иступлено кричать,
    празднуя месть окончанью,
    новое слово начать,

    новое слово о силе
    слабым быть и слепым,
    гневным, издёрганным или
    просто идти сквозь дым

    влажных пожарищ страсти,
    алых одежд любви,—
    в каждом из всех ненастий -
    есть след твоей крови.

    Каждому есть невеста,
    страшен её наряд:
    видишь, как с нею вместе
    дух твой и плоть горят.

    1999, декабрь, 29-ое

    26

Станислав Соловьев | arian@netex.com.ua | Александрия | Украина


[18 марта 2001 года  18:34:19]

Каролина Тализман

* * *

    Я отпускаю бабочку с альбомного листа –
    Лети, лети Божественная мета!
    ...А Моцарт написал для скрипки и альта
    Дуэт. И нет прекраснее дуэта!

    Пыльцу не повредив, я мощность придаю
    Полёту, от которого – тоскливо.
    Вот если долетит до солнца,— на краю
    Окажется уже неотразима.

    ...Пусть Моцарт написал для скрипки и альта
    Дуэт! Пусть нет прекраснее дуэта!
    Я ластиком сотру с альбомного листа
    Не бабочку – свою полоску света...

Каролина | karolina@hotmail.com | В | Г


[18 марта 2001 года  23:29:52]

Каролина Тализман

Любовный Треугольник

    Полуверный полудруг полусон полуразрушил
    Полутысячей своих полутеней.

    Полусутки полушли. ...Полумёртвый полуслушал,
    Как на кухне полуплач горнил по ней.
    Полугод прошёл. Потом полувек и полуэра,
    Полукруг полулегально полубыл.
    Полусвет полулетел. Полукапал дождь. Не сфера
    Полутел росла из скрытых полусил.
    Полусказ полупечальный пол-очка полуприбавил
    За прелюдию полузабытых ран.

    ...Полумёртвый полуслушал как на кухне барабанил
    Полукаплями полуоткрытый кран...

Каролина | karolina@hotmail.com | В | Г


[18 марта 2001 года  23:57:54]

* * *

    Тихое слово, почти невозможное,
    Каждую ночь я шепчу тебе в ухо,
    Если же взвесить его осторожно -
    Будет полегче лебяжьего пуха,
    Если на свет его быстро направить -
    Будет серебряным, в мелкую клетку,
    Если поставить на лёд и оставить -
    Слово ожогом расплавит пометку.

    Чёткое, но без единного звука,
    Ёмкое, но без единного слога,
    Самая сладкая, томная мука,
    Мука сердечная, даром, от Бога,
    Слово волшебное! Слово простое!
    Только тебе посвящаю такое...

Каролина | karolina@hotmail.com | Вупперталь | Германия


[19 марта 2001 года  00:05:39]

* * *

    не может быть, не может быть!
    хотел чуть-чуть здесь побродить.
    но никого тут не нашёл
    и весь в слезах* домой ушёл.

    *вариант: в соплях

Sania | A | De


[19 марта 2001 года  07:15:03]

Алтынбаева Наталья

Стереогеометризмы

    1
    Тело круга.
    Поворот.
    - Не удачный ракурс.
    Дымка вечера.
    Небоворот
    - Посиневший
    Лакмус.

    Дерево бетона
    Плен
    Разрывает.

    Праха тлен,
    Перьями коттона,
    В воздух поднимает
    Липнет плюсом.

    Вклинится
    Запах тополей
    Облаком из пуха
    В здания.
    Не хватает духа
    Юсом
    Встать на цыпочки
    С колен.
    И опухнув
    Флюсом
    Плюнуть шелуху
    Из почки

    И пойти
    В подъезд, домой.
    К шахматам.
    По кочкам.
    18.01.00.
    2
    Что такое треугольник?
    Муж, жена и + любовник?
    Пирамида и вершина.
    Елочка с иглою в два аршина.
    Постаменты и углы,
    Гвозди в шине и колы.
    Знак дорожный «Перерыто»,
    Нос воронки и корыто.
    Стали лезвие кинжала
    И осы жужжащей жало.

    Равнобедрен ли, прямоуголен,
    Но всегда он режет, колет.
    В геометрии его шатает,
    Он доверья не внушает.

    Мне квадрат всего дороже:
    - Он надежней и построже.
    У него четыре точки,
    Есть объемности кусочки.
    Стол на ножках четырех,
    Поустойчивее трех.

    Что такое треугольник?
    Муж, жена и + любовник.
    Да, он так не идеален,
    Но зато вполне реален.
    01.02.00.
    3
    Равнины вогнутых зеркал
    Построены рядами.
    Раскручивая видео лекал,
    Сливаются в сверкающий овал
    Фигуры, тени, отражая
    Во мраке лопнувших легал.
    Свет лампы в радугу играет.

    Едва угаснет яркий свет,
    Как искры веский хвост
    На слайды фильмов разлагает
    Теней незримый пост.

Хирург | altal1@mail.ru | Екатеринбург | Россия


[19 марта 2001 года  09:16:52]

Письма мальчика

М А Л Е Н А

    Двадцатый листок откровенно пишу
    И, комкая, чувство-бумагу,
    Бросаю в спокойную пену — душу
    Порывы свои и отвагу.

    У Девы Святой я защиты прошу
    Для той, о которой мечтаю, грущу.
    Для самой прекрасной, и чистой, и ясной -
    Но чтоб не напрасно, но чтоб не напрасно!

    О, мир, ты — жесток! И как дьявол могуч.
    Сражаться с тобой — бесполезная кара.
    А я слишком мал. Не достану до туч.
    И роза завяла. И стихла гитара.

    Я вырасту скоро. Я стану сильней.
    Смогу твоё сердце навечно из плена
    Забрать... Только что это? Кольца теней
    Сжимают несчастное имя Малена...

    А мне не успеть...

Каролина | karolina@hotmail.com | Вупперталь | Германия


[19 марта 2001 года  20:42:16]

Завалишин Денис

РОССИЯ

    Твои просторы луговые,
    Твои прекрасные черты
    Я в сердце бережно храню,
    Как все мечты мои былые.
    Россия, я тебя люблю!

    Люблю твоих дорог просторы,
    Лесов сосновых суету,
    Люблю печаль зимы суровой,
    Сирень твою люблю в цвету.

    Черёмух грозди чёрных ягод,
    Малины красной первоцвет
    И будней всех люблю я тягот...
    Россия, лучше тебя нет!

Кончился, кончился творческий кризис...

Завалишин Денис | zdenix@narod.ru | Дзержинский | Россия


[20 марта 2001 года  13:54:25]

* * *

    Твои просторы луговые,— это уже где-то было... Не у Фета ли?

Хирург | altal1@mail.ru | Екатеринбург | Россия


[20 марта 2001 года  14:58:18]

* * *

    Малины красной первоцвет???
    Первоцвет — это же растение такое декоративное и дикорастущее, также называемое примулой и к малине никакого отношения не имеет.

Alice | Зазеркалье | ?


[20 марта 2001 года  23:11:53]

* * *

    Первоцвет, это не только растение — примула, это ещё и цветение любого растения первый раз... образовалось слово "первоцвет" от числительного "первый" и существительного "цвет". Аналогичные примеры слияния двух корней: алюменстрой, первомайская демонстрация, многогранник, пятиконечная звезда, двудольный разрез, трудодни т.д.

Каролина | karolina@hotmail.com | Вупперталь | Германия


[21 марта 2001 года  05:51:08]

* * *

    А о чём спор? У Фета? Честно? Фета не читал. (Позор закричите вы). А под первоцветом я имел ввиду именно первое цветение, когда ещё пчёлы не успели опылить и кустарники малины расцветают, наливаясь гроздями белых лепестков...

Завалишин Денис | zdenix@narod.ru | Дзержинский | Россия


[21 марта 2001 года  05:51:52]

Завалишин Денис

* * *

    Было поздно, свечка тухла,
    Догорая до подножья.
    Засыпала в окне муха,
    Забывалось бездорожье.

    Забывалась сырость ветра
    И болота странный запах,
    Мои внутренние недра
    Будто ползают на лапах.

    Сохнет верхняя одежда
    На верёвочке пред домом.
    Моя старая надежда
    Разбавляется лишь ромом.

Завалишин Денис | zdenix@narod.ru | Дзержинский | Россия


[21 марта 2001 года  10:16:52]

* * *

    Было холодно сегодня,
    Свечка сдохла до утра,
    А в широком чистом поле,
    Замерзали провода...

Продолжение темы

Alx | MO | RF


[21 марта 2001 года  11:50:33]

* * *

    Безапелляционно
    Раздавил улитку Вовка
    И хмыкнул раздраженно
    И весь осел на бровку

Н.Р.Коноплянко | ninjha@mail.ru | Киев | Украина

  1 • 50 / 91  
© 1997-2012 Ostrovok - ostrovok.de - ссылки - гостевая - контакт - impressum powered by Алексей Нагель
Рейтинг@Mail.ru TOP.germany.ru