(Отрывок из поэмы «Купец») Жила у нас Матрёнушка
Вдовою бессемейною —
Муж умер, чад не нажили,
Не сватался никто.
И до того ленивая!
Бывает, даже по воду
Иль в холода в поленницу
Идти ей было лень.
Ходила в люд нечёсаной,
Платочком неприкрытая,
В одёже незаштопанной
И в стоптанных лаптях.
В хозяйстве только козочка,
Убогая, плешивая.
Посмотришь — и расстроишься:
Скелет, а не коза.
Весь двор зарос крапивою,
Ботва на грядках жухлая,
Висячей паутиною
Окутана изба.
В дому тряпьё разбросано,
Еда не приготовлена,
Посуда век немытая,
И с баней дружбы нет.
Её ругали бабоньки,
И поп учил. Да без толку —
Из корешка прогнившего
Не вырастить плода.
Зато в гостях попраздновать —
Её и звать не надобно:
Сама всегда напросится,
Чтоб задарма поесть.
На праздник разнарядится,
Пойдёт плясать, припрыгивать,
Поёт частушки резвые,
А голос, как труба. — Я не буду время тратить
На уборку и стряпню.
Неужель себя, молодку,
Я в делах похороню? Нет заботы у голубки
О шитье и пирогах.
Не беда, что в старой юбке,
Есть зато огонь в глазах. Пусть меня народ ругает,
Пусть одна живу в дому,
Муж зато не донимает,
Не наводит кутерьму. Вдруг стала поговаривать:
Мол, только приберёт в избе,
Наутро — пряжа спутана
И мусор по углам.
Мол, только каша сварится,
Уже стоит прокисшая;
Нет молока у козочки —
Как будто кто доил.
Смешно, когда бездельники
Винят в бездольных горестях
Царя, соседа, нАговор,
Да только не себя.
Конечно, ей не верили.
Придумает же, глупая!
Вдруг зимней ночью слышится
Истошный, дикий вопль.
Мы — люди любопытные:
Скорей обули валенки
И кинулись на улицу
Смотреть, кто там кричал.
Зима была строптивая,
Мороз серчал, потрескивал.
Гладим: Матрёнка босая
В рубахе на снегу
Стоит, как мел, белёсая.
Глаза, как блюдца, круглые.
Мычит и нервно крестится,
Людей не узнаёт.
Хотели отвезти её
К ней избу — упирается,
Царапает, кусается.
Видать, сошла с ума.
Её соседка Лидия
Взяла легонько под руку,
Шептала что-то на ухо
И отвела к себе.
К утру Матрёнка выспалась,
Хлебнула залпом горькую,
Прокашлялась, очухалась
И рассказала всё: — Ложусь на печку, грешная.
Молиться неохота мне…
Укуталась тулупчиком
И стала засыпать.
Уж тёплый сон объял меня —
Мне снились кущи райские,
И пташки разнопёрые
Мне пели о любви…
Вдруг слышу: звуки странные
Доносятся из горницы,
Как будто кто-то возится
В открытом сундуке.
Тут ложки деревянные,
Гремя, на пол посыпались
(их на столе оставила —
Мне мыть их было лень).
Горшок с прокисшей кашею
Упал, разбился вдребезги.
А я лежу — не сдвинуться,
Как будто кто сковал.
Мне б вскрикнуть, да нет голоса.
Вдохнуть бы, да нет воздуха.
Лишь в страхе необузданном
Молюсь, молюсь, молюсь.
Луна в окошко глянула
(Видать, за тучкой пряталась) —
Тут тётку я увидела
И чуть не умерла.
Высокая, лохматая,
Глаза сверкают, щурятся,
Висят ручищи граблями,
И с тыкву голова.
Кудель схватила бешено
И рвёт, нещадно путает,
Взяла мой веник брошенный
И мусор размела.
Потом к двери отправилась
И сквозь неё, дубовую,
Прошла, запор не трогая,
И скрылась без следа.
Тут силы я почуяла,
Вдохнула воздух досыта;
Как кошка, с печки спрыгнула
И бросилась бежать. Смеялись мы, шушукались:
В угаре, мол, пригрезилось!
Но тут Матрёнке Лидия,
Подумав, говорит: — Да это ж Мокошь*, видимо,
В твоём дому куражится.
Ей поклонялись женщины
В былые времена.
И в родах, и в замужестве
Она — подруга первая.
И нить судьбы негаданной
Тайком в ночи прядёт.
Теперь устои прадедов
Покрыты мглой забвения,
Но нами позабытое
Из жизни не ушло.
И Мокошь невидимою
Живёт в дому по-прежнему.
Грязнулям и бездельницам
Она всегда вредит.
И всё, что ты поведала, —
То лишь цветочки, милая.
А ягодки смертельные
Созреют впереди.
Хозяйке же старательной
Она поможет с радостью:
Найдёт ей мужа верного,
С богатством и умом.
Поможет счастье вырастить,
Семью скрепить заботою,
Присмотрит за детишками
И пряжу напрядёт. Да не поверишь: баба-то
Взялась за ум. Неслыханно!
Видать, и чертовщиною
Умеет Бог учить.
В тот день же дом начистила,
Ножами стол повыскребла,
С песком полы надраила —
Как новые, блестят.
Одёжа стала чистая —
Ни складки, ни дыриночки.
И не выходит из дому
Без красного платка.
Печёт ватрушки, шанежки,
В дому уж ни пылиночки:
Чуть свет — она уж с веником
И тряпкой половой.
С весны до поздней осени
На грядках — ни травиночки.
Обзавелась коровою,
Десятком поросят.
А как-то говорила мне:
Лишь ночью спать уляжется —
Всё слышит, будто в горнице
Жужжит веретено.
Правдивая ль история,
Иль выдумка досужая,
Пойди теперь угадывай,
А бабу — не узнать.
Матрёнка наша видная,
Румяная, холёная —
Всё есть, за что пощупать бы
Ночами мужичку.
Сам староста Илья Лукич
Весною к ней посватался —
Его жена той осенью
От хвори померла.
Была Дурной Матрёнкою,
Теперь — Матрёна Павловна.
Вот так порой меняются
Людишки на Руси. ______________________________ Мокошь (Макошь) — богиня в славянской мифологии, покровительница матерей и незамужних девиц, чей образ связывают с прядением и ткачеством, а также с судьбой и ремёслами. |
