IЖили-были на одном дворе кот, козёл да баран. Жили они дружно: сена клок и тот пополам; а коли вилы в бок, так одному коту Ваське. Он такой вор и разбойник: где что плохо лежит, туда и глядит. Вот идёт раз котишко-мурлышко, серый лобишка; идёт да таково жалостно плачет. Спрашивают кота козёл да баран: — Котик-коток, серенький лобок! О чём ты плачешь, на трёх ногах скачешь? Отвечает им Вася: — Как мне не плакать! Била меня баба, била; уши выдирала, ноги поломала, да ещё и удавку на меня припасала. — А за что же на тебя такая беда пришла? — спрашивают козёл да баран. — Эх-эх! За то, что нечаянно сметанку слизал. — Поделом вору и му́ка,— говорит козёл,— не воруй сметаны! Вот кот опять плачет: — Била меня баба, била; била-приговаривала: «Придёт ко мне зять, где сметаны будет взять: поневоле придётся козла да барана резать». Заревели тут козёл да баран: — Ах ты, серый ты кот, бестолковый твой лоб! За что ты нас-то сгубил? Стали они судить да рядить, как бы им беды великой избыть — и порешили тут же: всем троим убежать. Подстерегли, как хозяйка не затворила ворот, и ушли. IIДолго бежали кот, козёл да баран по долам, по горам, по сыпучим пескам; пристали и порешили заночевать на скошенном лугу; а на том лугу стога, что города, стоят. Ночь была тёмная, холодная; где огня добыть? А котишка-мурлышка уж достал бересты, обернул козлу рога и велел ему с бараном лбами стукнуться. Стукнулись козёл с бараном, искры из глаз посыпались: берёсточка так и запылала. — Ладно,— молвил серый кот,— теперь обогреемся! — да, не долго думавши, и зажёг целый стог сена. Не успели они ещё порядком обогреться, как жалует к ним незваный гость — мужичок-серячок, Михайло Потапыч Топтыгин. — Пустите,— говорит,— братцы, обогреться да отдохнуть; что-то мне неможется. — Добро пожаловать, мужичок-серячок! — говорит котик.— Откуда идёшь? — Ходил на пчельник,— говорит медведь,— пчёлок проведать, да подрался с мужиками, оттого и хворость прикинулась. Вот стали они все вместе ночку коротать: козёл да баран у огня, мурлышка на стог влез, а медведь под стог забился. IIIЗаснул медведь; козёл да баран дремлют; один мурлыка не спит и всё видит. И видит он: идут семь волков серых, один белый — и прямо к огню. — Фу-фу! Что за народ такой! — говорит белый волк козлу да барану.— Давай-ка силу пробовать. Заблеяли тут со страху козёл да баран; а котишка, серый лобишка, повёл такую речь: — Ах ты белый волк, над волками князь! Не гневи ты нашего старшего: он, помилуй Бог, сердит! Как расходится — никому несдобровать. Аль не видишь у него бороды: в ней-то и вся сила; бородой он всех зверей побивает, рогами только кожу сымает. Лучше подойдите да честью попросите: хотим-де поиграть с твоим меньшим братцем, что под стогом спит. Волки на том козлу кланялись; обступили Мишу и ну заигрывать. Вот Миша крепился, крепился да как хватит на каждую лапу по волку, так запели они Лазаря1. Выбрались волки из-под стога еле живы и, поджав хвосты,— давай Бог ноги! Козёл же да баран, пока медведь с волками расправлялся, подхватили мурлышку на спину и поскорей домой. — Полно,— говорят,— без пути таскаться, ещё не такую беду наживём. Старик и старушка были рады-радёхоньки, что козёл с бараном домой воротились; а котишку-мурлышку ещё за плутни выдрали. 1864 1. Запеть Лазаря — здесь: жалобно говорить, льстиво упрашивать. |