С трудом отлепив голову от грязной столешницы, Максим попытался взглянуть на окружающий мир, но тот никак не хотел фокусироваться. Перед глазами всё расплывалось, а в затылке методично ухал тяжёлый молот, и он снова закрыл глаза. Где-то рядом, словно сквозь вату, доносился раздражающий бубнёж голосов, но слов было не разобрать.
— Твою ж дивизию!
Максим попытался громко произнести эту фразу, украсив её для убедительности одним из подсердечных ругательств, на которые он был мастер. Но вместо цветастого выражения из горла вырвался лишь какой-то хриплый булькающий звук. Попытка приподняться тоже не дала никакого результата. Ноги не слушались, и, казалось, жили своей отдельной жизнью там, под столом.
— Да чтоб я сдох! – простонал он.
— Рановато ещё, — раздался рядом мягкий вкрадчивый голос. – Зачем торопиться?
Отчаянным усилием воли разлепив свинцовые веки, Максим обернулся.
Рядом с ним за столиком грязной забегаловки сидел невысокий толстячок в чёрном костюме и строгом галстуке. Его маленькие глазки выражали самый настоящий восторг.
— Ты кто, мать твою?! – прохрипел Максим.
— Учётчик…
Толстяк ободряюще улыбнулся, заговорщически подмигнул и подвинул к собеседнику запотевшую кружку с пивом.
— Да вы не волнуйтесь. Вот пивка лучше хлебните для поправки здоровья.
Ухватившись за кружку, Максим несколькими жадными глотками опорожнил её до половины. Пенная влага прошла по горлу, смывая мерзопакостный привкус во рту, и вскоре шум в голове начал стихать.
— А чего учитываешь, едрить твою в корень?!
— Ненормативную лексику.
— Это ещё чего за хренотень такая?
— Скажем так, это бранные выражения, возникающие при спонтанной речевой реакции на неожиданные ситуации в жизни.
— Во загнул… едрить козу в баян! Это мат, что ли?
Толстяк кивнул.
— А какого рожна его учитывать? На кой это нужно?
— Понимаете ли, так сложилось, что люди не придают значения словам, хотя любят порассуждать о силе слова. А на самом деле озвученное с искренней сердечной эмоциональностью слово, аккумулирует энергию овеществления и при достижении критического состояния, осуществляет трансформацию желаемого в свершившееся. Короче говоря, матерные выражения, если их достаточное количество, аккумулируют эту энергию. Хотя до критического состояния, честно говоря, пока ещё никто не доходил.
Максим потряс головой и недоумённо спросил:
— Ну а я-то здесь каким боком, и какого хрена тебе от меня нужно?!
— Дело в том, что ваши, гм… выражения как раз и являются тем самым невероятным исключением. Ведь мат в вашем речевом потоке составляет практически половину, и вы дошли до критической точки.
— Перекудрить твою раскудрить! Ни фига себе… — Максим ошеломлённо вытаращился на собеседника. – Во, блин, дела… провалиться мне в преисподнюю!
Что-то ослепительно сверкнуло, и он рефлекторно зажмурился, а когда открыл глаза, то ничего не увидел. Из кромешной тьмы доносились невнятные стоны, бормотание. Под ногами что-то шевелилось.
— Эй, мать твою, почему так темно? – испуганно воскликнул Максим.
— А здесь всегда темно, — раздался поблизости злорадный голос толстяка.
— Где я? – волосы на затылке Максима зашевелились от ужаса.
— Вы ещё спрашиваете?! |