Бой кошмарный, штурм ночной, Три атаки с рукопашной, За плацдарм, что за рекой, Он для наступленья важный. На войне, как на войне, Смены, словно на работе. Два часа в сплошном огне, И, считай, нет больше роты. Сектор рвет коварный дзот, Что ты, матушка-разведка, Не нашла, а дзот прогнет, Прорядит, как мошку веткой. Цепь прижалась до земли, В теплой крови захлебнулась, Триста метров не дошли, Сеют смерть слепые пули. Вдруг, откуда-то из тьмы, Словно контур из бумаги: «Может с павших пацаны?» — «Из вновь прибывших — салага». Встал парнишка и рачком, Не то бегом, не то пехом, Без пилотки, босиком, И с гранатой — не так много. Промелькнул через тела, Обманул сверлящий «трассер», К амбразуре слой огня Добежал, метнул, как «Здрасьте». И пошла волна вперед, Чернь фашистскую сминая, Из штрафных неполных рот, Где и званий не бывает. «Видел кто? Жив наш герой?» — В трубке рокоток комбата. «Да, кажись пацан живой, Чуть задело. В медсанбате». Спирт из фляжки в котелок, А на дно холодным летом Звезды солдатской уголек, И по кругу: «За Победу!» Сергей Качанов-Брандт, 25.11.2014 |