У перехода шумного в метро,
В стране реальных и гранитных улиц,
Сидит она. И имя ей — никто!
И просит милостыню, чуть сутулясь.
В коробке модной «Christ and Crosse»
Местами желтоватые монеты,
А в голосе с надрывом ноты слез,
В звенящем шуме шин сгорают где-то.
Она здесь — призрак! Bыходец иной —
С потустороннего и чуждого причала.
Идут, не замечают, люди стороной
Неоновых огней забытое начало.
Бывает редко, но находится дурак,
С презрением в коробку — плевок снова,
И новый грех летит в полночный мрак
Взамен он слышит ласковое слово.
Здесь жизнь кипит и только островок
Не задевает, где сидит босая,
Путь совершенства — тусклый уголек,
На городе лежит вина большая.
Считает медяки, не хмурит бровь,
Всем улыбается добром открыто,
Но просит совесть милостыню вновь —
Она — никто! Слезой лицо умыто.
Всех крестит, отпускает всем грехи,
И кланяется улицам набожно.
Лежат в ладонях грязных огоньки,
Ведь голосом ее глаголит вестник божий.
Пусть она — призрак! B обществе — изгой!
С другого мира в ореоле света.
Сидит святая здесь на мостовой,
В звенящем шуме шин, в преддверии рассвета. Сергей Брандт, 20.01.2012 |