Москва … Варшава…

В край болот и святой тишины.
Налегке от террора Москвы,
Отряхнув пыль, как низменный плен,
Возвращался домой офицер.
Под защитой с ним едет семья,
Шесть детей, белоруска жена.
Возвращались в отеческий край,
Где березовый солнечный рай.
Час пришел для больших перемен,
Встретил двор опаленностью стен.
Отец, первым ступив на порог,
Удержать слез горячих не смог.
Всех обняли сердечно поля,
До небес бесконечных земля.
Речь забытая сладко звучит
И ручей без умолку журчит.
Кружка с теплым парным молоком,
Можно просто ходить босиком.
И поверх детских темных голов
Клекот громкий домашних буслов.
Липы белым рассыплют салют,
Отразит цвет в воде теплый пруд.
Дуб стоит, как солдат у межи,
Сад огромный и двор сторожит.
Через год из Москвы придет летом:
«Вся земля переходит к Советам!»
И, как польский коварный шпион,
Был хозяин в застенках казнен.
Он спешил так попасть в тишину,
Но вернулся в чужую страну.
Вверх был поднят рукою топор,
Но смотрел он открыто в упор.
Ведь его взгляд нетрудно понять,
Сын вернулся домой умирать.
Отряхнув страх, как тягостный тлен,
Умер он, не согнувши колен.

Сергей Качанов-Брандт, 14.04.2015