Комаровский лес. Отрывок 2

Отрывок 2

Пыльный мешок, в котором в деревнях перевозили на базар яблоки и картофель, надет был на голову и на половину туловища и завязан сзади за спиной на руках затейливым узелком. От мешковины пахло мышиным пометом, трухлявой соломой и совсем немного антоновкой.
Он лежал на грязных досках грузовика уже несколько часов, мотаясь бесформенным кулем по кузову. Иногда один из охранников, прерывая его хаотическое движение, наступал кирзовым вонючим сапогом на ноги. Так продолжалось до самого города. Безумная гонка вечером по грунтовой дороге сразу же закончилась, когда показалась окраина Минска.
Потом его долго вели по гулким подземным коридорам, подталкивая в спину тяжелым окованным железом прикладом, без никаких слов, в совершенной тишине поддерживая сзади за плечо и тем самым не давая упасть. Свет иногда пробивался через небольшие дырки в мешке, но от этого лучше не происходило. Сильно болела изрубленная до крови еще в Молодечно солдатским ремнем кровоточащая спина. Кое-где кровь запеклась и прилипла к изодранной в клочья рубахе, образуя нечто общее из сгустков, ошметков кожи и лоскутов изодранной ткани.
Чтобы стон не вырывался изо рта конвоируемого, в рот ему сердобольный сотрудник НКВД вбил вместо кляпа грязную суконную оскорузлую от пота и грязи портянку. «Подарок врагу народа» — как он радостно сообщил, демонстрируя скрытые качества человека, наслаждающегося страданием и беззащитностью арестованного. Движение прекратилось, загремела открываемая ключами, по-видимому, обитая стальными листами, тяжелая дверь. Пахнуло сыростью и спертым, как в затхлом подвале, прокисшим воздухом. Его силой швырнули на табурет, мертво прикрученный в пол, и сдернули с головы мешок.
В лицо истерзанного долгой дорогой и избиением выплеснулось целое море электрического света. Потоки этих лучей проникали в крепко закрытые глаза, испепеляли роговицы и проникали с нестерпимой жгучей болью в самый мозг, лишая возможности нормально соображать.
Откуда-то сбоку из сумрачной темноты совершенно спокойный голос произнес, неторопливо шурша бумажными листами: «Мне кажется, что здесь какая-то ошибка. Господин Погудо не может проходить по таким серьезным обвинениям против советской власти, как польский офицер дефензивы, ведь он всего лишь работник ресторана на маленькой железнодорожной станции. Не так ли? — Узник что-то пытался сказать, но вонючий кляп мешал ему говорить, выдавая только нечленораздельное мычание. — Ах да, простите! Я совершенно забыл о такой маленькой детали. Немедленно снять! Вы что себе позволяете? Разве можно так издеваться над живым еще человеком?»
Кляп незамедлительно вырвали, чуть не вытащив при этом расшатанные после побоев передние зубы. Мужчина согнулся в приступах сухого кашля, переходящего в рвотные позывы. «Не смей блевать, сволочь, иначе жрать потом свое будешь, языком приберешь за собой!» — резко изменив поведение добряка, прогремел следователь. «Какие же вы суки, польские неженки. То в обмороке час лежите, то плачете при виде обыкновенного креста. Встань, мразь, когда с тобой лейтенант НКВД разговаривает. Поднимите грязь с пола!» -приказал голос охраннику.
Человека с изодранной и кровоточащей спиной снова силой усадили на мокрый табурет, придерживая, чтобы тот ненароком не опрокинулся назад. «Я задам вопрос только один раз, повторять для больных на голову и уши не буду. Ты, паскуда, польский офицер?» Горечь нечеловеческого унижения перехватила горло трепетной рукой. Слёзы выступили на лице, но ни одного слова человек не смог выдавить из себя, сдерживая рвущийся из глубины своей души стон, он просто кивнул голой. «Не понял. Ты что как паяц в цирке дешевом головкой крутишь, гнида! Словом мне скажи, ответь мне по-человечески или ты, скотина, «русский не разумешь»? Ты выбл**ок коровий, польский офицер? Офензива или дефензива, проститутка пилсудская?»
Наконец бедолага справился с кашлем, успокоив приступы рвоты тем, что прикусил до крови губу. Он выдохнул: «Да, я польский офицер» — и сполз с табуретки, проваливаясь в глубокий обморок. Голова, ударившись о бетонный пол, подпрыгнула мячиком несколько раз…

Сергей Качанов-Брандт, 21.05.2016