Эта история началась с первым серым снегом бесконечной зимы, который выпал задолго до того времени, прежде чем последние цветные листья столетнего клена успели облететь. В тот поздний осенний вечер над лесом появились тяжелые страшные тучи, которые притащили с собой северное лютое дыхание, закрыв удивленное небо чернотой злых своих помыслов. Целыми неделями заметала дороги и тропы, накрывая лесной край тяжелым снежным одеялом, как глухая, сорвавшаяся с цепи у насеста голодная ненасытная собака, подвывающая в тон ветру, метель.
Среди вдруг разразившейся завирушной вакханалии, между наметенными за короткое присутствие до самых крыш непроходимых сугробов, появились ледяные полосы жгучего мороза, который словно замерзшими прозрачными клещами выдавливал из пропавшего в белесом мареве всё живое в сторону людских жилищ. Возникало такое ощущение, что сам разукрасивший маленькие окна всевозможными белыми цветами и образами несговорчивый на уступки мороз, сам от содеянного им просился в домашнее тепло, пощелкивая сухими замерзшими пальцами неторопливо у закрытых дверей.
Непроходимым снегом уже были заметены бескрайние до самого горизонта хвойные леса с косогорами, многочисленные кустарники колючего можжевельника, небольшие, как заплатки на дряхлом кафтане, наделы картофельных и ржаных полей. Только, не ставшая под лед, как невольник на колени, с темными водами широкая полноводная река продолжала поглощать снежные порывы своими еще полностью неостывшими волнами, стремясь вырваться из цепких сжимающих ее стройное тело промерзлых и пахнущих тленом мерзких зимних когтей.
От такого непослушания и несмирения ветер на широких и полных злобы ладонях поднимал в ярости невесомые стога с сеном к низко снующим слепым облакам и хладнокровно рассыпал собранный с таким трудом корм для домашней скотины в бешено вертящемся воздухе, как детская рука, рассыпает легкий пух одуванчика, совсем не думая о последствиях. Все многочисленные стога, стоящие у самой опушки леса, растворились.
Ночь своими мрачными крыльями полностью и без остатка погрузилось в короткий бледный день и невозможно уже было определить по бесконечным сумеркам время суток. В очагах неустанно пылало пламя, сохраняя за собой небольшие территории, охраняемые живым теплом. За окнами выла и продиралась снегом в стекла кровожадная метель. От ее сильных ударов дрожали стены деревянных построек, прогибались под многометровым снежным настом соломенные крыши.
Люди молились давно забытым божкам и просили помощи, кланяясь выструганным из березовых чурбачков могущественным некогда фигуркам. От чего метель обезумевшим от бессилия хриплым ревом еще с большим остервенением продолжала нападать на небольшие огоньки окон, еле заметных постороннему глазу в густом снежном вареве. Зима, гордо подняв ледяной подол своей разукрашенной ледяным крошевом пушистой волчьей шубы, неторопливо входила в законные, отданные ей по праву на две недели раньше сестрицей осенью владения. И неизвестно что для окружающей природы было страшнее всего: или ледяной полярный, как северное сияние, холод или бесконечная ночь, коварной птицей расправившая свои темные крылья над остывающей рекой. Продолжение следует Сергей Качанов-Брандт, 05.07.2015 |