Шестилетний Толик не знает, почему Зоя Аркадьевна, воспитательница подготовительной группы детского сада №247, смотрит на него вовсе не равнодушно, как на прочих детей. Нет! Когда очередь доходит до Толика, в глазах её сверкают неприветливые искорки, а губы сжимаются. Толик стоит в шеренге детей, вдоль которой прохаживается Зоя Аркадьевна. Она повторяет свой вопрос, и голос её делается капризным: — Кто украл рисунок Маши? Дети устали стоять и переминаются с ноги на ногу. Они с удовольствием упали бы на пол. Или ещё раз выпили бы по стакану противного кипячёного молока с пенкой. А то снова бы нарисовали по рисунку, хотя это уже неинтересно. Маша, недавно плакавшая, в одиночестве сидит за столиком и водит карандашом по листу бумаги. Водит с сердитой гримасой, с нахмуренными бровями. Она уверена, что так ей больше никогда не нарисовать. Федя, тот самый, что громко смеялся над страданиями девочки, теперь стоит в углу, лицом к стене. Ему грустно и он мечтает о стуле или кровати. — В последний раз спрашиваю: кто взял Машин рисунок? — говорит воспитательница. — Ты, Саша, не мог взять? — Нет, Зоя Аркадьевна, не мог. — А ты, Гоша, не брал? — Не брал. — Наверное, Ларочка похитила рисунок! Ларочка морщит розовый нос и хнычет. Но Зоя Аркадьевна и не глядит на девочку. Она занята расследованием. — Это Федя взял рисунок! То-то ему смешно было! Вот сейчас мы всей группой над Федей посмеёмся! Мальчик в углу мотает понуренной головой. Зоя Аркадьевна встряхивает белыми блестящими кудряшками. — Дети! Я точно знаю, кто украл рисунок. Точно знаю. — И она пристально смотрит на Толика. Ларочкины слезы высыхают, Федя в углу напрягается и косится на шеренгу, Гоша вытягивается на цыпочках. А Саша, сын милиционера, делает строгое лицо и принимает стойку «смирно». — Да, дети. Среди вас есть ребёнок, которого мучит совесть. Я вижу, он покраснел. Смотрите: да он красный, как свёкла! Пользуясь разрешением воспитательницы, дети выглядывают из шеренги. Толик постепенно краснеет, наливается в настоящую свёклу, и Саша показывает на него пальцем. Толик опускает голову, но тут же её поднимает и выкрикивает: — Это я взял рисунок Маши! Я! И сжимает кулаки. Плакать ему не хочется. — Что и требовалось доказать! — Зоя Аркадьевна торжествует. — Дети, вы можете играть. А ты, Толя, сменишь в углу Федю. Толик идёт в угол. Шеренга детей распадается. Федя завладевает большой пластмассовой машиной и ударяет ею Машу по голове. Маша собирается зареветь, но передумывает и толкает стоящего Федю в живот. Тот падает, стукается локтями и куксится. Воспитательница опускается на корточки позади Толика. Мальчик чувствует на затылке её горячее дыхание. — Скажи, где рисунок. — Я не знаю. — Как так? Украл — и не знаешь? — Я не крал ничего. Дети за спиной воспитательницы шумят, бросаются игрушками. Маша с упоением топчет машину, отнятую у Феди, и, кажется, забыла про исчезнувший рисунок. Глаза Толика наполняются жгучими слезами. Вытирая их, он поворачивается к воспитательнице. — Я не крал… Я просто так сказал… Чтоб вы не мучили никого! Губы Зои Аркадьевны кривятся. Она выпрямляется во весь рост. — Пока не скажешь, где спрятал рисунок, будешь стоять в углу! — Да не прятал я! — По щекам Толика катятся слёзы. Зоя Аркадьевна хмыкает и подбоченивается. — Не прятал? А мне известно, что прятал! Толик всхлипывает. Больше он ничего не будет говорить. Всё равно все решили, что он взял рисунок. Значит, он — вор. — Надо было и по правде украсть… — Это что ещё за разговоры? — возмущается Зоя Аркадьевна. — Ну-ка, признавайся! Порвал тайком да съел бумажки? Толик перестаёт шмыгать и с удивлением смотрит воспитательнице в глаза. Эти глаза зелёные, далёкие и чужие… Не сказав больше ни слова, Зоя Аркадьевна отходит от Толика и предупреждает детей, что время игр заканчивается. К ней приближается деловитой походкой Саша и сообщает, что за ним пришёл папа-милиционер. Толик потеет, ему страшно. Высокий Сашин папа, похожий на дядю Стёпу, заберёт его, Толика, в отделение. Там сыро и холодно, там его посадят в клетку и вместо молока и манной каши дадут корочку хлеба. Даже без воды. Что ж! Толик скоро умрёт. Зоя Аркадьевна треплет Сашины волосы. — Я стану милиционером, как папа, — гордо заявляет Саша и поглядывает на Толика. Толик отворачивается к стене. Ему хочется изо всех сил удариться о стену и разбить голову, как арбуз. Но тогда папа будет горько плакать. Всю дорогу из детского садика Толик дуется и молчит. Ему кажется, что отовсюду смотрят на него. А дома он взахлёб выдаёт историю с рисунком Маши и сыщиком по имени Зоя Аркадьевна. Папа меряет шагами комнату. Остановившись напротив сына, он спрашивает его: — Ведь ты не брал Машин рисунок? И ничьи рисунки не брал? — Нет, папа, — охотно отвечает Толик. На него глядят тёплые глаза, глядят мягко и с добротой. — Значит, всё хорошо. И Толик обнимает папу. Он очень любит папу. Он любил бы и маму — но её у Толика нет. 2002 |