Добрый пес по кличке Хмурый — часть I

1. Ранним зимним утром в окне одинокого лесного домика тускло замерцал огонек свечи. Вскоре дверь со скрипом отворилась и из дома вышел пожилой мужчина с дымящейся кастрюлей в руках. Его уже с нетерпением ждали. Оглашая темноту счастливым лаем, большой серый пес, крутя хвостом, словно пропеллером, кинулся к хозяину. Ища мокрым носом руки, он старался обнять того лапами и лизнуть в щеку.
— Хмурый, не балуй! — Мироныч с некоторым раздражением отодвинул от себя любвеобильного пса и сунул ему под нос еду. Выбив из питьевой чашки лед, он сходил в дом и принес теплой воды. Всякий раз пес благодарно сопровождал хозяина и не притрагивался к еде. Лишь когда тот с охапкой дров скрылся в проеме, пес с жадностью принялся набивать брюхо.
Несмотря на свой устрашающие клыки и взъерошенную разбойничью башку с короткими ушами, пес имел жизнерадостный и общительный характер. А кличку свою — Хмурый, получил скорее по случаю.
Пять лет назад, на охоте, во время заячьего гона, волки сбили любимую пегую Мироныча. Только успел услышать жалобный визг, да нашел следы с каплями крови. Собаки как не было. Жить одному в лесу было невозможно. Расстроенный Мироныч отправился в поселок, пошукать нового щенка, да заодно узнать последние новости. В придорожном трактирчике, куда он зашел пропустить, встретил давнего знакомца, местного пьяницу Сычова. Поделился проблемой за стаканчиком.
— Я тебе вмиг другую собаку устрою! — пообещал Сыч. — Лайку хочешь?
— Лайку? — Обрадовался Мироныч, — Не откажусь! Что буду должен?
Сыч отмахнулся.
— Проставишься и хватит с тебя!
Пьяница быстро ушел и через полчаса протянул Миронычу завернутый в грязную тряпку пушистый поскуливающий комочек. Щенку было месяц, не более.
Мироныч с укором глянул на Сыча.
— Какая же это лайка? Дворняга чистой воды!
Сычов отпарировал.
— Хочешь лайку, тащи триста зеленых или медвежью шкуру, дешевле никто не отдаст!
Мироныч раздумывал. Пьяница маялся от нетерпенья и дергал за рукав.
— Слушай, какая тебе разница? Дворняга не дворняга… Рупь за сто, что щенок смешанной породы. А прошу всего-то пузырь! ?
Мироныч, словно не слыша, гладил дрожащего щенка и трепал за уши.
— Маленький. Небось, от суки отнял?
Сыч беззаботно отмахнулся.
— Наливай, собаку твою обмоем!
Мироныч заказал еще водки. Держа щенка в ладонях, принялся внимательно его разглядывать. Тот мелко дрожал и облизывал хозяйские ладони. Мордочка у кутя была презанятная. Висячие короткие ушки и прячущиеся под надбровными складками испуганные черные пуговки, отчего казалось, будто щенок хмурится.
— Ты чего такой хмурый? — Спросил ласково Мироныч щенка. Тот неожиданно заскулил и еще сильнее нахмурился. — Ладно, ладно, — усмехнулся Мироныч, — будешь у меня отныне Хмурым зваться.
Примерно с месяц Мироныч кормил щенка молоком да рубленными яйцами, а вскоре тот уплетал заячьи и птичьи потроха за обе щеки. Щенок вымахал и действительно напоминал лайку, только был заметно крупнее. Видимо порода присутствовала, так как Хмурый быстро натаскался к охоте. Мироныч увеличил прежнюю будку, утеплил и пес жил в ней свободно, без цепи. Лишь шею пса украшал толстый кожаный ошейник, необходимая для охотничьей собаки вещь, если придется схватиться с волком. Да и не нужна была псу цепь, так как крепче любой цепи была его безразмерная любовь к своему хозяину. Одинокий дом, окруженный лесом, был под надежной защитой.

2. Пес быстро закончил с едой и носился по двору, с нетерпением ожидая хозяина. Он уже давно понял, что они идут на охоту. Вскоре Мироныч вышел в полной амуниции с ружьем на плече. Он снял со стены в сарае лыжи и они отправились в глубь леса.
— Остынь, остынь, — осаживал он чрезмерно развеселившегося пса, — носишься, словно тебе в зад перцу набуздырили!
Хмурого несло, он был счастлив! Он крутился вокруг Мироныча и с любовью заглядывал ему в лицо.
Было морозно, временами сыпала редкая крупа. По холодному снегу лыжи хорошо скользили, и охотники быстро углублялись в редкий смешанный лес, поросший по пояс березово-осиновым кустарником. Сумерки стали прозрачнее. Через несколько километров спустились в Барсучью балку и пересекли несколько замерзших болот и сосновых перелесков. Вышли из балки и поднялись на прежний уровень. Мироныч хорошо знал эти места, они удалились от дома на десяток верст. Лес заметно погустел. Они часто натыкались на заячьи, куньи и лисьи следы, но старые. Хмурый лишь принюхивался, поскуливал, и вел хозяина дальше. Мужчина ворчал укоряюще вполголоса:
— Ищи, Хмурый! Добрый ты у меня пес, да ленивый…
Временами пес настораживался и нырял в заросли, исчезая на несколько минут. Мироныч застывал в надежде, что собака поднимет зайца и подаст голос. Но Хмурый возвращался, виновато опускал голову и без устали пытался разгадать звериную мозаику.
— Ищи, ищи, мать твою! Ищи! — порскал Мироныч и похлопывал в ладони.
Вскоре идти стало труднее. Все чаще приходилось обходить буреломы и непроходимые заросли ельника. Мужчина чертыхался: подмерзший снег звенел от любого движения и распугивал зверя. Собака без устали рыскала в поисках.
Расцвело. Мироныч то и дело останавливался, брал в руки бинокль и рассматривал деревья, в надежде приметить глухаря или тетерку. Но кроме дятлов, белок и шумливых сорок они больше никого не повстречали.
На небольшой опушке, окаймленной густым ельником, Мироныч увидал упавшее дерево и решил отдохнуть. Он начал, было, устраиваться на привал, как вдруг Хмурый сделал стойку и метнулся в заросли кустарника. По особому, тявкающему азартному лаю, хозяин понял, что тот поднял зайца. Охотник снял ружье и прислушался. Нужно было определить направление гона и правильно выбрать место, куда придет зверь. Зная, что заяц, пропетляв, придет примерно на то же место, где его подняли, Мироныч направился туда, откуда услышал лай.
— Ну, косой, иди сюда… — прошептал он, снимая лыжи и занимая позицию у большой сосны.

3. Неожиданно заснеженная занавесь близлежащего ельника дрогнула. В нескольких шагах послышался глухой рык. Снег вдруг обрушился и из-за зеленой стены показался огромный медведь. От неожиданности охотнику показалось, что это невесть откуда заблудшая корова. Зверь же на долю секунды привстал и с диким ревом кинулся на охотника.
«Шатун!..», — обомлел Мироныч. Он вдруг ужаснулся, вспомнив, что в стволах у него заячья дробь. Чувствуя, как стынет кровь, он сломил ружье и не сгибающимися скрюченными пальцами едва успел выкинуть бесполезный патрон, сменив его заветным, с пулей, когда зверь в два прыжка оказался перед ним.
Он вогнал патрон как раз в тот момент, когда огромная лохматая голова с кровавыми глазками и разинутой пастью, обдав его смрадом, готова была уже вцепиться.
— Хмууууурый! — завопил Мироныч. В последнее мгновенье он инстинктивно выставил вперед руки с ружьем и получил удар, от которого отлетел на несколько метров и чуть не потерял сознание от боли. С ужасом он увидел, что медведь вновь ринулся к нему, когда вдруг услышал злобный собачий лай и глухое рычание. Хмурый выскочил между ними и кинулся на врага, остановив огромного хищника в считанных метрах от Мироныча. Такой звериной ненависти в голосе своего пса хозяину слыхать еще не доводилось. Взбешенный медведь и злобно рычащий пес схватились не на жизнь. Хмурый своими клыками вцепился в морду врага и повис на косолапом. Медведь с диким ревом кромсал пса передними лапами и старался оторвать от себя. С трудом приподнявшись, Мироныч к великой радости увидел рядом ружье. В это время медведь подмял пса и навалился на него всем весом. Вдруг Хмурый взвыл как смертельно раненный человек. Охотник понял, что псу приходит конец. Понял также, что следующим будет он. Счет пошел на секунды. Медведь оставил пса и вновь бросился к человеку. С трудом приподняв ружье, Мироныч от страха ввалил все, что было в стволах, прямо в звериную пасть и в то же мгновенье оказался прижат к земле огромной тушей. Горячая кровь косолапого обожгла, и, заливаясь под одежду, приятно согрела. Зверь трясся в конвульсиях с минуту и затих. С трудом выбравшись из-под туши, охотник с опаской отскочил от зверя. Кривясь от боли и тяжело дыша, он одной рукой перезарядил ружье и, хотел было, пальнуть контрольным, как вдруг какая-то мысль остановила. Он вспомнил про шкуру и про щенка лайки. Задумался.
Охотник с опаской обошел поверженного врага. Косолапый не шевелился. Мироныч облегченно вздохнул и тут услышал голос своего пса. Он кинулся к собаке. При виде того, что осталось от Хмурого, он сел рядом и разрыдался, порой завывая по-звериному.
Пес еще был жив и дышал. Он лежал в кровавой снежной каше на правом боку с высунутым наполовину языком. Голова пса была частично скальпирована, под содранной шкурой виднелся окровавленный череп, правого уха практически не было. Косолапый также отгрыз часть губы, обнажив клыки. Правый глаз был поврежден и вытек. По телу просматривались рваные сочившиеся раны и сквозь одну, самую большую, просматривались белые сломанные ребра. Пса трясло, лапы его конвульсивно дрожали. Но глаза! Глаза пса жили! Без тени упрека и с любовью они смотрели на хозяина!
— Эх, так он тебя беднягу… Добрый, добрый ты мой песик… Как же мы с тобой злого шатуна потревожили, а, Хмурый?..
Мироныч расправил кусок шкуры на голове пса и легонько погладил. Пес прикрыл глаза. Лишь по бокам было видно, что он дышит.
«Нежилец, — подумалось ему, — долго не протянет, бедняга…»

4. Мироныч вернулся к зверю и с ненавистью обозревал поверженного. «Разбойник, такого доброго пса мне угробил…», — крутилось у него и слезы текли по щекам. Огромная лохматая туша распласталась на боку. От охотника не укрылось, что, несмотря на размеры, зверь недобирал положенного ему веса. На вид в нем было не больше 250 килограмм, когда местные обычно весят до полтонны. «Не нагулял жирку да не смог вовремя залечь», — размышлял охотник, с трудом переворачивая тушу на спину и подкладывая обломок пня, чтобы не заваливалась на бок. Он разрезал шкуру от анального отверстия до нижней губы. Затем по внутренней стороне передних лап вывел разрез на грудину. С задними лапами все прошло быстро, а вот с передними и, особенно с головой, особенно пришлось повозиться. Даже обходя шкуру, он с опаской сторонился огромной клыкастой головы. Закончив все, он стащил шкуру ковром и бросил на снег. Затем принялся за мясо и вырезал несколько пластов с окороков. Аккуратно отделил желчный пузырь, перевязал его и, сложив в мешочек, спрятал в рюкзаке. Критически оглядел трофей. Все это добро тянуло килограмм под пятьдесят, на руках не понесешь. Мироныч отыскал глазами свои лыжи.
В это время пес подал звук. Мироныч подошел. Удивительно, но Хмурый до сих пор был жив. Редкая снежная крупа падала на его бок и таяла, стекая тонкими струйкам. Он склонился над псом и положил на него ладонь, стараясь не задевать раны. Пес был теплым, но жизнь уходила из него. Красное пятно под собакой вдвое увеличилось, он уже еле дышал.
— Еще жив, бедняга?.. Жив… — сам себе эхом ответил Мироныч.
Пес жалобно заскулил. Но так тонко и беспомощно, что Мироныч вспомнил, что Хмурый издавал такие жалобные звуки в щенячьем возрасте, когда он пять лет назад впервые его брал из рук Сычова. Он задумался. Затем попытался сдвинуть пса, тот не реагировал. Бока судорожно вздымались, из пасти стекала тонкая струйка крови и капала на снег.
Мироныч принялся мастерить из лыж волокушу. Закончив, с трудом сложил на нее шкуру. Взглянул на небо. Вместо крупы, с неба повалил густой снег, мороз усиливался. Человек только сейчас понял, что он смертельно устал, его шатало. Он дотащил груз к месту, где лежал пес. Склонившись над собакой, он взял пса на руки и осторожно положил на шкуру, укрыв краями. Пес не подавал звуков, но бока вздымались. Снег повалил еще сильнее, задул ветерок. Мироныч забеспокоился. Через час наступят сумерки, если ветер усилится, может начаться вьюга. Он вдруг понял, что промедление может стоить ему жизни. Идти придется без лыж, и тащить тяжелый груз. До ночи надо было обязательно пройти Барсучью балку, только с того места начиналось подобие дороги и снижалась опасность встречи с хищниками. Мироныч запаниковал. Он торопливо нацепил рюкзак, повесил на плечо ружье и впрягся в груз. После первой же полсотни метров стало ясно, тянуть будет нелегко. Огромная сырая шкура, утяжеленная псом, цеплялась за снег и другие неровности. Ноги то и дело проваливались в снегу. Через десять метров он вновь в бессилии остановился. Тяжело, не дотащить!
Хозяин принялся лихорадочно размышлять. Если бы только пса, утащить вполне возможно, Хмурый весил чуть больше двадцати. Но вместе со шкурой, выходило под семьдесят. Ага, лишнее — к черту! Мироныч сбросил с поклажи срезанные окорока, облегчив воз на десять килограмм. Порылся в рюкзаке и выкинул термос, бутылку с водой и еще какие-то мелочи, еще тройку килограмм. Он вновь впрягся и потянул. Через сто метров, задыхающийся пожилой человек остановился. Склонился к псу. Дышит! Он тихонько толкнул пса. Тот хоть и дышал, но не реагировал.
— Ну что ты, Хмурый! ? Все мучаешься, бедолага?.. — Почему-то впервые Мироныч поймал себя на мысли, что уже жалеет о том, что Хмурый все еще жив.
Вдруг в памяти человека вновь всплыл разговор с приятелем. Триста зеленых… Таких денег ввек не собрать. Снова искать медведя? От одной мысли сделалось дурно. Мироныч мучительно размышлял. Решился. Как-то, совсем по-стариковски, прихрамывая, он подошел к псу, виновато потоптался. Затем тяжело вздохнул и, сняв со шкуры, положил на снег. «Пристрелить, чтобы не мучился?..», — вдруг подумалось ему. Он лег и прислонил ухо к псовой голове. Пес дышал, издавая еле слышимый хрип. Хозяин снял ружье и посмотрел на пса. Глаза животного подрагивались, но были закрыты. Нет! Не могу! Мироныч отвернулся и зарыдал. Ухватив волокушу с бесценной шкурой, он потащил ее прочь от умирающего пса. Через двадцать метров не выдержал и кинулся обратно. Упал на колени перед псом.
— Хмурый, прости, сынок! Нет выбора, ну не жилец ты!.. Не дотащить мне тебя… Прости меня добрый мой песик!..
В последний раз погладив собаку, Мироныч рванул прочь.
К его счастью, он уже не видел, как единственный глаз пса с трудом открылся и до тех пор, пока мог видеть хозяина, с тоской смотрел ему вслед…

Продолжение следует…

Strasbourg, France

Автор

Марат Галиев

журналист, во Франции с 2001 года мой ютюб канал: https://www.youtube.com/channel/UCo-q4CpBCcfYSob5WHGVWlA?view_as=subscriber

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *