Дома было пусто и пыльно. Родители гостили у бабушки Зары: занимались заготовками на зиму. Настя прошлась с тряпкой по мебели, заглянула в холодильник, − его полки были голыми, видимо, Галчонок перед отъездом все подчистила. Она подошла к окну и долго бездумно стояла, глядя в раскаленное небо.
Раздалась трель телефонного звонка. Вздрогнув, она метнулась к нему.
− Настя, ты приехала? − В голосе Галчонка сквозило нетерпение. − Юрий звонил, что ты уехала.
− Ну, раз подняла трубку, значит, приехала. Воры вряд ли поднимут. − Настя усмехнулась. Только мама может так спрашивать.
− Не остри! Езжай сюда немедленно, здесь столько работы! Крыжовник осыпается, и помидоры на земле лежат. У нас рук не хватает.
− Мам, я приеду. Но денька через два-три. Могут у меня быть свои планы? Крыжовник мы еще прошлогодний не съели.
− Какие еще планы? Пожалуйста, без глупостей! Нечего тебе там одной делать. Через неделю твой день рождения − бабушка с дедушкой подарков наготовили, ты ахнешь. Приезжай, не выдумывай.
− Да приеду, приеду. Через пару деньков. Хочу в лицей сбегать, посмотреть, что там новенького. Может, кого из наших увижу. Может, Лялечку встречу, она же в приемной комиссии. Интересно же, какой в этом году набор. В общем, хочу побыть немного дома. Деньги грибные у меня еще остались.
− Ладно, шут с тобой.
Она отключилась. Настя вздохнула, постояла перед пустым холодильником и собралась за продуктами. И тут заверещал мобильник. Трясущимися от волнения руками она стала расстегивать змейку на сумке, но ту, как назло, заело. Пока открывала, пока доставала из-под кульков, он замолчал. Вызывавший ее номер был незнаком. Настя подержала некоторое время телефон в руке, выжидающе глядя на него, но тот продолжал молчать. Но стоило сунуть его в карман, как завибрировал снова.
− Настя, это я. − Голос Наташки звучал еле слышно, как с другой планеты. − Ты где?
− Я дома. Только что приехала.
− Как хорошо! Насть, я тоже хочу домой. Здесь невмоготу. Тетка на меня уже волком смотрит: надоела я им всем до смерти. Своих проблем хватает, а тут еще я с закидонами. Ты никуда не уезжаешь?
− Дня через два к бабушке поеду, родители требуют помочь на огороде. А что?
− Может, побудем немного вместе, а? Мне так муторно, − просто, не знаю, куда деваться. Родители еще в Москве − отец, вроде, поправляется. А от Никиты ни слуху, ни духу. Хочу сегодня уехать, чтобы завтра быть дома.
− Конечно, приезжай. Хочешь, поедем вместе к нашим. Лишние руки не помешают.
− Да я бы поехала. Но ты же знаешь, как твоя мать ко мне относится.
− Господи, Наташа, ну что за ерунда! Приезжай, я тоже по тебе соскучилась. Побудем пару деньков в городе, а потом поедем к бабушке.
− Насть, у тебя деньги есть? Понимаешь, у меня только на дорогу. Я тебе потом отдам.
− Есть, есть! У меня куча денег от грибов осталась. Надо было тебе со мной ехать, − там на грибах озолотиться можно. Давай на следующий год поедем туда вместе. Там такая красота! Грибов море.
− Да я в них не разбираюсь. Еще наберу каких-нибудь поганок.
− Я научу. Поедем?
− Ладно. Ну, все, у меня деньги кончились. Так я зав…
Тут на полуслове ее телефон отключился. Но настроение у Насти немного поднялось. Все-таки будет хоть с кем поболтать, поделиться душевными переживаниями. Может, они дозвонятся до Никиты, а тот, может, знает что-нибудь о Вадиме. Скорее бы подруга приезжала.
И захлопнув дверь, она побежала в магазин.
Утром следующего дня Настя устремилась в институт. В лицее никого не было, дверь в преподавательскую была заперта. Настя подошла к списку прошедших конкурсный отбор и поразилась низкому проходному баллу по физике: он был почти вдвое ниже прошлогоднего. Да и математику новые лицеисты написали значительно хуже. Тяжеленько им придется, сочувственно подумала она. Постояла в надежде увидеть кого-нибудь из своих, но так никого и не увидев, направилась на второй этаж в приемную комиссию. Там на столе восседала Лялька в окружении орущей толпы новоявленных первокурсников. Она пыталась их перекричать, но безрезультатно.
Наконец, ей это надоело. Вскочив с ногами на стол, она изо всех сил оглушительно свистнула. Толпа от неожиданности смолкла.
− Все заткнулись и посмотрели на меня! − заорала Лялька. − Кто откроет рот, никуда не едет. Марш за дверь, и входить по одному с моего разрешения. Настя! Какое счастье! Тебя сам бог послал. Иди, будешь записывать. На этом листе тех, кто на виноград, на этом − кто на помидоры. Я сказала: едут сорок человек! Кто не попадет, в список, остается в городе. Будут мыть окна в аудиториях. Нет, нет, сами разбирайтесь, кто за кем. И чтоб без драки!
Она усадила Настю за стол, выгнала толпу в коридор и, встав в дверях, стала впускать в приемную по одному. За час они управились со списками, правда, накричались до хрипоты и взмокли, но дело было сделано: все отъезжавшие отправились домой за вещами, остальные − в подсобку за тряпками и ведрами. Прибежавший под занавес комендант долго тряс Ляльке руку и благодарил за оперативную помощь, обещая золотые горы, как только представится такая возможность.
− Да ладно вам, Михайло Петрович, − досадливо отмахнулась Лялька, − мы бескорыстно. Знаем ваши материальные возможности. Мне поручили, − я сделала. Идем, подруга.
И она потащила Настю в буфет. Там скучавшая буфетчица бесплатно скормила им по котлете и стакану компота.
− Пойдем в сквер, поболтаем, − предложила Лялька, когда они вышли из института. − Какие у тебя ближайшие планы?
Настя рассказала, что ждет сегодня Наташку, а через пару дней собирается в деревню к родителям.
− Возьми меня с собой, а? Обожаю заготовки. А то домой так неохота. Там меня активно сватают за одного козла, а он мне даром не нужен.
− Не знаю, Ляль, − растерялась Настя. Одно дело Наташка, а другое − чужой человек. Неизвестно как отнесутся к этому бабушка с дедушкой. − Знаешь, я спрошу у наших, а потом тебе перезвоню.
− Ладно, не напрягайся. − Чуткая студентка мгновенно прочла ее мысли. − Я, может, с ребятами на виноградники подамся. Не переживай, я не обижаюсь. Просто, я по Галине Артуровне соскучилась. Передавай ей привет. Ну, пока, побегу за вещами, а то автобус через час.
Она унеслась. А Насте позвонила на мобильник Наташка: оказалось, что она уже ждет подругу под дверью. И Настя понеслась домой.
При виде ее Наташка не кинулась, как обычно, с визгом ей на шею, а продолжала, молча, стоять, прислонившись к стене, пока Настя отпирала дверь. Так же молчком прошла она в комнату и села на диван. Настя смотрела на подругу и не узнавала ее. В этой, даже не худой, а какой-то истощенной девушке, ничего не осталось от прежней беззаботной Наташки. В ее глазах таилась уже не боль, а безнадежное, безысходное отчаяние. Казалось, ее изнутри сжигает невидимое злое пламя. Сейчас она выглядела куда хуже, чем после выписки из больницы.
Настя долго глядела на подругу, не находя слов. Наконец Наташа разлепила спекшиеся губы. − Что ты так смотришь? − незнакомым низким голосом спросила она. − Не узнаешь?
− Наташенька! − умирая от жалости, только и смогла промолвить Настя. И заплакала.
− Настя, что мне делать? − Наташа смотрела на нее сухими, обведенными темными кругами глазами. − Я больше не могу жить. Не знаю, как объяснить. Но, понимаешь, совсем не могу. Ты ведь всегда была такая умная, всегда знала, что и как надо делать. Я уже и в церковь ходила, молилась, − не помогает. Сначала мне казалось: переживу. Забуду, и буду жить, как раньше. Не получилось. Каждую ночь просыпаюсь оттого, что меня душат. Или бьют по голове. Или насилуют. Скажи, что мне делать?
− А ты к врачам не обращалась?
− Врачам надо платить. Теперь за все надо платить. А у меня даже на валерьянку нет.
− У меня деньги есть, бери, сколько надо. Вот, выпей пару таблеток прямо сейчас. Может, тебе хоть чуть-чуть полегчает. Как твой папа?
− Говорят, поправляется. Они через неделю приезжают. Настя, можно я пока у тебя поживу? Дома одной так жутко.
− Конечно, живи! Только… я ведь через пару дней уезжаю к бабушке, ты же знаешь. Поехали со мной. Ну чего ты стесняешься?
− Нет, не поеду. Не хочу еще и твоим портить настроение. Давай я сейчас домой съезжу, наведу там слегка порядок, а вечером к тебе приду и останусь с ночевкой. Не возражаешь?
− Да делай, как хочешь! Ты бы поела, у меня обед есть. Будешь?
− Нет, я теперь мало ем. Ничего в горло не лезет. Побегу. Я позвоню, когда соберусь к тебе.
Надо что-то делать, подумала Настя после ее ухода. Наташка погибает. Вот ужас! Надо срочно что-то предпринять. Но что?
Схожу в больницу, вдруг решила она. Может, там знают, где найти Наташкиного психолога, что тогда ей помогла. Заплачу ей и расскажу про состояние подруги. Может, она что посоветует? Побегу прямо сейчас.
В больнице ей сразу повезло: первая же докторша в белом халате, встретившаяся возле регистратуры, оказалась тем самым психологом. Она сказала, что, конечно, помнит Наташеньку, и поинтересовалась ее самочувствием. А, выслушав Настю, заметно расстроилась.
− У Наташи острый психоз. Есть только один способ вывести ее из этого состояния, − сказала врач, сочувственно глядя на Настю, − ей нужны люди, которым еще хуже. Тысячи людей находятся в еще худшем положении: парализованные, слепые, калеки, беспомощные старики, больные дети. Вот если бы Наташе довелось пообщаться с кем-нибудь из них, она бы сразу изменила отношение к жизни.
− Может, ей поработать в больнице? − Настя вспомнила, с каким увлечением подруга относилась к дежурствам в детском отделении. − У нее есть опыт, и малыши ее любят.
− Очень хорошая мысль. Если нужно, я помогу. Нянечки всегда требуются, − а в детском отделении тем более. Что вы, не надо ничего. − Доктор решительно отодвинула Настину руку с купюрой и быстро ушла. Насте даже показалось, что она обиделась.
А еще говорят, что все врачи хапуги, возмущенно думала Настя по дороге домой. Совсем не все. Какая хорошая женщина − вся такая светлая. И как здорово она придумала. Надо Наташке сегодня же посоветовать идти в больницу, где ее уже знают. И денег подзаработает, и при деле будет, − все меньше всякие глупости будут лезть в голову. Может, оттает.
Наталья пришла уже в десятом часу вечера, когда Настя смотрела вечерние новости. От ужина она категорически отказалась, − сказала, что попила дома чаю и есть не хочет. А когда Настя принялась ее уговаривать съесть хоть немного жареного цыпленка с картошкой − ведь на кого похожа, одни кожа да кости, подруга призналась, что совсем не чувствует вкуса еды.
− Понимаешь, что ни ем, все безвкусное. Ни соленого, ни сладкого не чувствую. Жую, жую, пока проглочу, даже челюсти устают. Помнишь, как я любила пирожные? А сейчас смотреть на них не могу.
Настя испуганно слушала подругу. Почему-то вспомнился Дениска, − как тому тоже еда не лезла в горло. Да, Наташа больна, поняла она, надо срочно ее спасать. Ей нужно дело, которое захватило бы ее целиком, отвлекло от личных переживаний. Она не рассказала подруге о посещении больницы: побоялась, что та рассердится. Вдруг ей не хочется, чтоб о ее проблемах кто-то знал? Просто предложила Наташке поработать в детском отделении до начала учебного года, ей ведь очень нужны деньги. Та обрадовано согласилась, − только пожалела, что самой это не пришло в голову.
− Знаешь, почему Никита ушел в армию? − спросила Наташка, когда они уже лежали рядышком на разложенном диване. − Из-за меня. Ведь у нас теперь всего две комнаты. Отец с матерью в одной, а нам обоим куда? Вместе же в одной невозможно. Вот он и бросил институт.
− А когда вернется, как будете помещаться?
− Не вернется. Отслужит и уедет поступать на юридический куда-нибудь в другой город. Или пойдет в милицию, и будет учиться заочно, он еще не решил. Сказал, что будет снимать квартиру. Настя, ведь все из-за меня. Что я натворила! Меня убить мало.
− Наташа, зачем ты так говоришь? Просто тебе не повезло, что встретилась с такими подонками. С каждым может случиться. Ты посмотри, как тебя все любят. Вспомни, как тебя любили малыши в больнице, − сама рассказывала, как они ревели, когда ты уходила. А Вадим мне сказал, что Никита решил отомстить за тебя, потому и хочет идти в следователи.
− Может быть. Только, где ему с ними тягаться. И сколько времени пройдет, пока отслужит да выучится. Господи, хоть бы целым вернулся.
− Как же Белла Викторовна его отпустила? Помню, она так радовалась его поступлению.
− Знаешь, ни слова не сказала. Только заплакала. Отцу тогда так худо было, что она только им и занималась. Если бы не Москва, он бы умер. Как ты хорошо придумала насчет моей работы, просто нет слов. Я так тебе благодарна! Утром же побегу устраиваться.
Они помолчали. Насте очень хотелось спросить про Вадима − наверняка, Никита виделся с ним и что-нибудь сказал сестре. Но что-то ей помешало. Она чувствовала, что подруга все понимает, но почему-то молчит. И это ее остановило. Так и заснула, не спросив.
Утром Наташка унеслась в больницу, а Настя снова направилась в институт. Ляльки там уже не было, − и вообще никого из знакомых она не встретила. Побродила по этажам, почитала объявления и с пустым сердцем отправилась домой. Оттуда позвонила подруге на сотовый, узнала, что она уже в палате у грудничков, и, предупредив ее, что уезжает, отправилась на автобусную станцию. Приехав к бабушке, с удивлением узнала, что отец только что срочно уехал в город, даже ее не дождался.
− Ну, скажи, какие могут быть у него дела в институте? − возмущалась Галчонок. − Ведь там, наверняка, никого нет, все отпуск догуливают. Начальство его, видите ли, вызвало. Знаем мы это начальство: на рыбалку с Черновым намылился. Просто ему надоело возиться с консервированием. Как зимой банки открывать, так он тут как тут, а как закатывать, так его нет. Хорошо хоть ты явилась, работы непочатый край.
И действительно, картошка была выкопана не вся, перезревшие помидоры на пожухлых стеблях багровели на половине грядок, малина осыпалась, и ветки яблони ломались от гроздьев румяных плодов. Чтобы не потерять половину урожая, надо было все это богатство срочно собрать и переработать, − и Настя активно включилась в этот процесс. Они с Галчонком вставали чуть свет, и пока бабушка готовила завтрак, успевали наполнить ведра только что выкопанным картофелем. Урожай в этом году выдался отменный: копнешь под кустом, и в земле открывается с десяток крупных клубней, только выбирай. Благодаря дедушкиным стараниям малина давала по три урожая, а ее удлиненные ягоды были размером с клубнику. По приезде Настя полдня просидела в колючих кустах, объедаясь сочными ягодами, − вылезала, ободранная, только по крайней нужде. Но уже через пару дней на малину она не могла смотреть: один вид алых ягод вызывал у нее оскомину.
Папочка, как уехал, так и не вернулся. Сообщил, что работает над пособием, и ему нужны тишина и покой, чтобы сосредоточиться. Настя с Галчонком справились самостоятельно: с избытком накрутили банок с вареньями и соленьями, а выкопанную картошку засыпали в деревянные ящики, которые запасливый дедушка хранил в просторном подвале. Настя трудилась с утра до ночи, стараясь усердием заглушить глодавшую душу тревогу, − Вадим не позвонил ни разу.
Пару раз она звонила сотовому Наталье. Та сообщила, что работает сутками, даже ночует в больнице. Там же и питается. Сказала, что родители приехали, отец лежит дома, а Белла Викторовна вышла на работу, − она работает в той же больнице, что и Наталья, только в другом корпусе. Что звонил Никита, у него все в порядке, и он передавал Насте привет. Но о Вадиме Наташка не промолвила ни слова, − и по ее молчанию Настя поняла, что спрашивать о нем не надо. Или не знает, или сознательно не хочет говорить. И Настя не спросила. |
