У меня был один знакомый, я видел его уже с трудом передвигающимся стариком, но под дряхлой плотью скрывался железный характер, его почти бесцветные глаза смотрели гордо и надменно, казалось он носит в себе тайну. Я ему принес продовольственную посылку от Джойнта, мы попили чай и старик решил рассказать свою историю. В первые месяцы войны он пробирался из окружения и попал к немцам в плен. На счастье среди пленных не оказалось его знакомых, иначе его расстреляли бы трижды. Почему трижды? Немцы ставили к стенке по трем причинам: коммунист, офицер, еврей. Если первые два пункта скрыть еще можно, на лбу ведь не написано, что ты профессиональный военный и член партии. А как скрыть еврейскую идентификацию? С внешностью ему скажем повезло — светлые глаза, каштановые волосы, нос широкий. Правда, немцы не на нос смотрели, а пониже: «Показывай!» — приказали ему. Еврей пожал плечами и равнодушно спустил штаны. Опознавательного знака не обнаружилось. «Как такое может быть?» — не поверил я. Ведь всем рожденным до революции евреям на восьмой день, как и младенцу Иисусу, снимали стружку. А ему нет. Оказалось, что родители еврейского пленника были социалистами, людьми далекими от еврейских традиций. Поистине, не знаешь промысел Бога, у Которого с чувством юмора очень даже неплохо. Офицер будучи видным, ладным и широкоплечим приглянулся местной украинской бабе, которая выкупила его у немцев за млеко, яйки, курку. От благодарности он нарубил ей дров на всю зиму, а ночью сбежал от своей ласковой благодетельницы, применять по назначению профессиональные, офицерские навыки. Выбравшись к своим, пройдя пытки и допросы, он героически воевал, и каким-то образом попал к Тито, с которым славно партизанил в Югославии, став одним из ближайших соратников будущего президента. После войны не вняв его просьбам, вернулся на родину, где счастливо прожил несколько лет с молодой женой и сыном. А потом политика изменилась, и Тито из друга превратился во врага. Всех кто воевал в Югославии расстреливали или отправляли в лагерь. Нашему герою снова повезло, его не расстреляли, причем во второй раз, что бывает крайне редко. Однако, вытащить его из родного лагеря было некому. На его счастье, вождь и учитель мирового пролетариата приказал долго жить, и политика партии дала обратный ход. Вернулся он лет через пять, весь в шрамах и злой как черт. Вскоре, получил полную реабилитацию, даже предложили приличную работу. Он отказался, потому что не захотел восстанавливаться в партии. Прожил долго и тихо умер в 90-х, почему-то не радуясь голодным переменам. |