— Может, перекусим чего? — спросил Артем, когда они остались одни. — А то от сигарет во рту такая горечь, заесть хоть чем-нибудь. А, Дэн? — Принимается. Я обратил внимание: тут шведский стол. — С китайской спецификой? — Верно! Они вошли в стеклянный просторный и безлюдный зал ресторана, взяли по бутылке пива, наложили металлическими щипцами-ухватами салатов, каких-то горячих и пахучих блюд и уселись за столик в углу. Миловидная, с сочными, собранными почти в правильный кружок губами, классическими восточными скулами черноглазая повариха, с любопытной улыбкой наблюдала за ними из-за стойки, уставленной блестящими кастрюлями с колпаками. — Классный у тебя друган! — сделав длинный глоток из «ствола» выдохнул Артем. — Ты знаешь Дэн, я ведь рассказал ему о своей проблеме. Это в тот вечер, когда ты с Маринкой разговаривал, а потом спать завалился. Мы так классно поговорили… М-да. Слышь, Дэн, я даже не знаю как тебе и сказать… — Ну? — поднял глаза Женька. — Саня просил тебе не говорить, пока не улетит. Короче, он оставил пятьсот баксов. Это за твою работу. Но он передал их через меня, потому что побоялся, что ты дернешься и не возьмешь. А? — Чего уж теперь дергаться. Ала верды не получится. Санька не обеднеет, а нам тоже без бабок грустновато. — Тем более тебе, — многозначительно глянул на него Артем. — Что ты имеешь сказать, Тема? — улыбнулся в ответ Женька. — Как у тебя с Фэй Хуа? — вопросом на вопрос ответил Артем. — Даже не могу сказать как. Пока никак, но чувствую, что впереди много интересного, — вульгарно-двусмысленно вильнул глазами Женька и тут же возненавидел себя за это. — Мне кажется, ты еще с первого знакомства был не против, чтобы у нас что-то получилось. — Угадал, — просто ответил Артем. — Так не любишь Маринку? Или здесь что-то другое? — Маринку? Любить? Старик, она не предназначена для любви, она предназначена для постели. Неужели ты этого до сих пор не понял? — Ты знал, чем она занимается? — Извини, — отвел глаза Артем. — И молчал? — Дэн, — Артем прямо взглянул на Женьку, — помнишь наш с Маринкой новогодний конфликт? Он ведь был совсем по другому поводу. Я тогда соврал тебе. Когда Тоня мне рассказала, зачем ездит Маринка ночевать к своей подружке, я ведь Маринке в лоб сказал, чтобы она все тебе рассказала и катилась отсюда подальше. Но она попросила меня не портить праздник и что, мол, еще надо потерпеть немного и она все сама тебе расскажет. А еще я поставил ей условие, чтобы спать с тобой прекращала, а то, не дай Бог, еще заразу какую притащила бы. — Мне-то почему не рассказал? — Знаешь, Дэн, я подумал, что в таких вещах не надо делать резких движений. И мне кажется, я оказался прав: как видишь, и скандала не получилось, и все разрешилось само по себе. И Маринка уехала. — Как уехала? — Еще два дня назад. Ее сама Ольга Александровна на самолет посадила пока ты с Саней по переговорам шастал. — Что ж ты молчал? — А что изменилось бы? Провожать бы ее поехал? — Тоже верно. Видишь, как бывает? Как говорит моя бабушка: где найдешь, где потеряешь. Давай закроем эту тему, она мне не очень приятна. — Нет проблем. — Артем сделал очередной глоток из бутылки, с удовольствием закурил, улыбнулся. — Дэн, все хочу вернуться к тому разговору, что получился у нас в Даляне. — С тем же финалом? — Да ладно, кто старое помянет. — Шутка. С той поры многое изменилось. — Верно. Мы ведь тоже изменились. Помнишь, какой я приехал? Тоталитарное государство, танки, Тэньанмэнь и все такое. А как пожил здесь, на многие вещи стал смотреть по-другому. То, что Саня сегодня в такси говорил, только подтвердило мои наблюдения. Знаешь, я однажды поймал себя на мысли, что мне здесь проще жить. Легче, что ли, спокойнее. Нет не только материально, а в душевном плане. Такое ощущение, что здесь как будто разлита атмосфера доброжелательности, хороших взаимоотношений между людьми. Ты здесь защищен. Даже в телевизоре у них показывают простых работяг, ученых, колхозников, их работу. Лица у всех при этом… вдохновенные, что ли. На улицах стоят полицейские, честь тебе отдают, улыбаются. В магазинах, гостиницах, все приветливы, доброжелательны. Помнишь, я у тебя спросил: это у них естественное, или режим так на них давит? Так вот я понял: это люди такие, они сами создают такую атмосферу, в которой приятно жить. Я не знаю, наверное, и здесь есть проблемы, но я говорю сейчас о том, что чувствую я. Как вспомню Россию, сразу на душе делается тревожно. У нас постоянно кого-то убивают, режут, по телевизору сплошные маньяки, садисты, наркоманы и кровопийцы. Пошлость так и прет. Властям до простых людей дела нет, каждый озабочен только тем, как бы побольше хапнуть. Я запутался, Дэн. Ничего не пойму, а что же такое демократия? Мы же в 96-м за Ельцина горой стояли, а теперь его ненавидят? Это что ж, за что боролись, на то и напоролись? — Тема, тебя так и тянет в бой, — рассмеялся Женька. — Но у меня ж тоже нет готовых ответов. Но есть понятия, в которых надо разбираться. — Например? — Например, однажды я себе задал вопрос: а что такое вообще демократия? Как ты думаешь? — А что тут думать — власть народа. — Верно. То есть, воля народа, закон для правителей. Так? — Так. — Тогда скажи мне, Тема, в 1991 году подавляющее большинство население тогдашнего СССР проголосовало за сохранение Союза, а Ельцин взял и все развалил, это демократия? — Но ведь это надо было сделать! Почему мы должны были кормить столько нахлебников! — Это Украина и Белоруссия нахлебники? — Ну нет, Грузия там, Молдавия… — Но началось-то с Украины и Белоруссии, это уже потом, как снежный ком начали отделяться остальные. Но дело-то не в этом, ты мне скажи, уже с высоты сегодняшнего дня: Ельцин — герой или преступник? Так, сомневаешься, это уже неплохо. Дальше, когда Гайдар применил шоковую терапию и обесценил, а попросту украл все вклады у населения, кто-то спросил об этом народ — надо или не надо было это делать. Сделали и все, даже рылом не повели. В 93-м расстреляли Верховный Совет, это по-демократичному? А ваучеры, а дефолт, а обнищание народа, а разграбление национальных богатств, а катастрофа, о которой говорил Санька, это демократия? А разгул криминала, а присвоение народного достояния узкой кучкой проходимцев, а обман почти вселенского масштаба — это демократия? Народ мрет, как мухи. Знаешь ли ты Тема, что превышение смерти над рождаемостью квалифицируется международным правом, как геноцид народа, кто-то из хваленых демократов об этом задумался? Наоборот, говорят, пусть вымирают, куда нам столько дармоедов. Ну и где ты видишь власть народа, ему просто заткнули пасть! — Так что назад, в СССР? — Может и туда, только без Ельциных и Горбачевых. — А с кем? — Ну для начала с русским Дэн Сяо Пином, Цзянь Цзе Минем, а там посмотрим. — Дэн ты что сталинист?! Ты считаешь, что в совке была демократия? — Ну вот я долго ждал, и ярлыки пошли — сталинист. — Извини. — Да ладно, чего там, — весело улыбнулся Женька, — кушайте с маслом. Только скажи мне Тема, а где по-твоему есть демократия? — Ну в тех же штатах. — То есть там власть народа? — Ну да. — Значит, там любой безработный может стать президентом? — Ну ты не утрируй. — Тогда кто там правит, какая-то рабоче-крестьянская партия? Что такое клан бушей, морганов, рокфеллеров, шифов и тому подобных, часть из который демократы, а часть республиканцы? Ты говори, говори. — Ну крупный капитал. — Не просто крупный, а транснациональный. — Ну и пусть, зато они хоть сами живут и народу жить дают. — За чей счет? — Что ты хочешь сказать? — Как ты думаешь, в Древнем Риме была демократия? — Была. — А рабство? — Куда ты клонишь? Хочешь сказать, как рабы содержали Рим, так и Америку кто-то содержит? — А ты не хочешь это сказать? — Но причем тут демократия? — Ты считаешь, что жить и кормить свой народ за счет обнищавших рабов в колониях, в какую превратилась и Россия, это демократично? И если они не согласны, то их бомбовой дубиной по голове, как в Ливии, Ираке или в Югославии? А устраивать всякие перестройки и революции в других странах, вопреки воле народов там проживающих, как например, в Белоруссии, это демократично? А иметь население пять-шесть процентов от всего земного шарика и при этом потреблять половину природных ресурсов земли и выбрасывать столько же отходов в атмосферу, жить за чужой счет, что это по-твоему? — А кто мешает России зарабатывать бабки и играть на равных с Америкой? — Если ты играешь по чужим правилам, ты никогда не будешь играть на равных. — А какие это правила? — Его величество доллар. Как только мы вошли в его зону, мы автоматически стали играть по чужим правилам, потому что печатный станок в чужих руках. Это показал и кризис 98-го года, который устроил в Юго-Восточной Азии спекулянт Сорос. Слышал о таком демократе? То-то. Тогда выстоял только Китай, против которого все и замышлялось. Но там, к счастью, у руля стояли не Черномырдины, и юань выстоял. Причем легко. А теперь вспомни наш дефолт… Вот и вся демократия — удобная дубина для одурачивания людей. Совершенно пустое, ничем не наполненное слово, как и свобода, равенство, гражданское общество и прочая чепуха. — Дэн, — почти восхищенно произнес Артем. — Ты такой умный, откуда ты все это знаешь? — Отец, конечно, много порассказал, ну и книжки читал. — Ну я ведь тоже прочел немало. — Значит, не те читал, — улыбнулся Женька. Ему польстило Артемовское восхищение. Он раскраснелся и уже сам вошел в раж. — А теперь о ярлыках. Их разделили на плохие и хорошие. Демократия — это хорошо, а фашизм, сталинизм, коммунизм это плохо. Ну и что, что китайский народ с каждым годом живет все лучше и лучше, а его экономика почти достигла уровня американской. Там ведь правит коммунистическая партия, а это плохо. Пусть народу и хорошо, а все равно плохо. А вот в России — демократия, это хорошо. Да, там, конечно, людям живется хреново, там по миллиону в год вымирает народу, там разгул преступности, наркомания, проституция в совершенно диких размерах, там фальсифицируют выборы, но там демократия. — И долго так у нас будет продолжаться? — Боюсь, что да. — Но почему, в чем дело? — Мне кажется, что мы потеряли нравственные ориентиры. Ну те, что хранили, к примеру, твои вятские дед с бакой… Это сломать все можно быстро, а на то чтобы восстановить, потребуются десятилетия. — А свобода, гражданское общество, правовое государство, разве это не ориентиры? — Нет! — А что, что Дэн? — Просто слова! — А что, по-твоему, должно быть? — Думаю, — задумчиво произнес Женька, — нет, я совершенно уверен в этом, то, что было сказано в нагорной проповеди две тысячи лет назад. — Я, конечно, ничего не имею против Христа, но у нас же светское государство. — А кто сказал, что это хорошо? — Дэн, ну и каша у тебя в голове. — Не я затеял этот разговор. — Ладно. Но ты хоть назови твой идеал государственного устройства? Уж не сталинизм ли? — Империя! — Но ведь Сталин и был красным императором? — Правильно, и раз он был императором, он радел об интересах страны, и при нем не убывало русское население по миллиону в год, не разрушалась наука, производство. Напротив, наука была самая передовая в мире, мы первые полетели в космос, первыми создали термоядерную бомбу, да и всему миру помогали. — Допомогались! — едко хохотнул Артем. — Но ведь не наша с тобой в этом вина. — А ты лучше посчитай, сколько душ он безвинных загубил. — Петр первый загубил не меньше, но его же считают великим. — Так что, надо возвращать монархию: за веру, царя и отечество? — А почему в колыбели демократии — Англии или Японии, в Китае может быть монархия, а в России нет? — В Китае?! — Ну это ж твои, не мои слова про красного императора, — хитро посмотрел Женька на Артема. — Ты достал меня своими примерами, — рассмеялся Артем. — Ну не знаю, не знаю я почему. Хотя, постой, там ведь эти, как их, титулованные особы, так для видимости, они ничего не решают, дань традиции… — Тема, — разозлился Женька, — ты дурак, да, или прикидываешься? Или тебе просто хочется языком почесать? Все, прекращаем этот политический диспут. — Ладно, ладно, не кипятись. Может, я сам себя проверяю, — проворчал Артем. — Так что же делать? Тупик? — Жить, что еще делать? — улыбнулся Женька. — Верить в Бога, учиться, работать, рожать детей, читать книжки и постигать истину, а не ярлыки навешивать. — А без Бога, Дэн, нельзя? — Нет, Тема, нельзя. Иначе люди начинают считать себя богами. — Вот это верно. Бронзовеют! — Ну вот, хоть в одном сошлись! Да ты, Тема, не переживай, все равно мы победим. — Кто это, мы? — Да мы с тобой, кто же еще? Другого-то материала в России нет. Или ты не любишь Россию? — Л-люблю… Только я совсем запутался. Всю дорогу до города в автобусе Артем провел молча, вжавшись в высокое кресло. Выглядел он немного растерянным, о чем-то думал и, несколько раз, Женьке показалось, что парень что-то хотел спросить, но так и не решился. Наверное, сам нашел ответы. |