По Невскому плелась со службы компания коллежских регистраторов и губернских секретарей. Их вёл к себе на именины именинник Стручков. — Да и пожрём же мы сейчас, братцы! — мечтал вслух именинник.— Страсть как пожрём! Жёнка пирог приготовила. Сам вчера вечером за мукой бегал. Коньяк есть… воронцовская… Жена, небось, заждалась! Стручков обитал у чёрта на куличках. Шли, шли к нему и наконец пришли. Вошли в переднюю. Носы почувствовали запах пирога и жареного гуся. — Чувствуете? — спросил Стручков и захихикал от удовольствия.— Раздевайтесь, господа! Кладите шубы на сундук! А где Катя? Эй, Катя! Сбор всех частей прикатил! Акулина, поди помоги господам раздеться! — А это что такое? — спросил один из компании, указывая на стену. На стене торчал большой гвоздь, а на гвозде висела новая фуражка с сияющим козырьком и кокардой. Чиновники поглядели друг на друга и побледнели. — Это его фуражка! — прошептали они.— Он… здесь!?! — Да, он здесь,— пробормотал Стручков.— У Кати… Выйдемте, господа! Посидим где-нибудь в трактире, подождём, пока он уйдёт. Компания застегнула шубы, вышла и лениво поплелась к трактиру. — Гусём у тебя пахнет, потому что гусь у тебя сидит! — слиберальничал помощник архивариуса.— Черти его принесли! Он скоро уйдёт? — Скоро. Больше двух часов никогда не сидит. Есть хочется! Перво-наперво мы водки выпьем и килечкой закусим… Потом повторим, братцы… После второй сейчас же пирог. Иначе аппетит пропадёт… Моя жёнка хорошо пироги делает. Щи будут… — А сардин купил? — Две коробки. Колбаса четырёх сортов… Жене, должно быть, тоже есть хочется… Ввалился, чёрт! Часа полтора посидели в трактире, выпили для блезиру по стакану чаю и опять пошли к Стручкову. Вошли в переднюю. Пахло сильней прежнего. Сквозь полуотворённую кухонную дверь чиновники увидели гуся и чашку с огурцами. Акулина что-то вынимала из печи. — Опять неблагополучно, братцы! — Что такое? Чиновные желудки сжались от горя: голод не тётка, а на подлом гвозде висела кунья шапка. — Это Прокатилова шапка,— сказал Стручков.— Выйдемте, господа! Переждём где-нибудь… Этот недолго сидит… — И у этакого сквернавца такая хорошенькая жена! — послышался сиплый бас из гостиной. — Дуракам счастье, ваше превосходительство! — аккомпанировал женский голос. — Выйдемте! — простонал Стручков. Пошли опять в трактир. Потребовали пива. — Прокатилов — сила! — начала компания утешать Стручкова.— Час у твоей посидит, да зато тебе… десять лет блаженства. Фортуна, брат! Зачем огорчаться? Огорчаться не надо. — Я и без вас знаю, что не надо. Не в том дело! Мне обидно, что есть хочется! Через полтора часа опять пошли к Стручкову. Кунья шапка продолжала ещё висеть на гвозде. Пришлось опять ретироваться. Только в восьмом часу вечера гвоздь был свободен от постоя и можно было приняться за пирог! Пирог был сух, щи теплы, гусь пережарен — всё перепортила карьера Стручкова! Ели, впрочем, с аппетитом. 1883 |