— Какое правление в Турции? — Э… э… турецкое! IДело происходило в прошлом году. 15 человек на одной из станций Ю.-В. ж. д. закончили 2-месячный курс школы ликвидации безграмотности и явились на экзамен. — Нуте-с, начнём,— сказал главный экзаменатор и, ткнув пальцем в газету, добавил: — Это что написано? Вопрошаемый шмыгнул носом, бойко шнырнул глазом по крупным знакомым буквам, подчёркнутыми жирной чертой, полюбовался на рисунок художника Аксельрода и ответил хитро и весело: — «Гудок»! — Здорово,— ответил радостно экзаменатор и, указывая на начало статьи, напечатанной средним шрифтом, и хитро прищурив глазки, спросил: — А это? На лице у экзаменующегося ясно напечатались средним шрифтом два слова: «Это хуже…» Пот выступил у него на лбу, и он начал: — Бе-а-ба, не-а-на. Так что банан! — Э… Нет, это не банан,— опечалился экзаменатор,— а Багдад. Ну впрочем, за 2 месяца лучше требовать и нельзя. Удовлетворительно! Следующего даёшь. Писать умеешь? — Как вам сказать,— бойко ответил второй,— в ведомости только умею, а без ведомости не могу. — Как это так «в ведомости»? — На жалованье, фамелиё. — Угу… Ну хорошо. Годится. Следующий! М… хм… Что такое МОПР? Спрашиваемый замялся. — Говори, не бойся, друг. Ну… — МОПР?.. Гм… председатель. Экзаменаторы позеленели. — Чего председатель? — Забыл,— ответил вопрошаемый. Главного экзаменатора хватил паралич, и следующие вопросы задавал второй экзаменатор: — А Луначарский? Экзаменующийся поглядел в потолок и ответил: — Луна…чар…ский? Кхе… Который в Москве… — Что ж он там делает? — Бог его знает,— простодушно ответил экзаменующийся. — Ну иди, иди, голубчик,— в ужасе забормотал экзаменатор,— ставлю четыре с минусом. IIПрошёл год. И окончившие забыли всё, чему выучились. И про Луначарского, и про банан, и про Багдад, и даже фамилию разучились писать в ведомости. Помнили только одно слово «Гудок», и то потому, что всем прекрасно, даже неграмотным, была знакома виньетка и крупные заголовочные буквы, каждый день приезжающие в местком из Москвы. IIIНа эту тему разговорились как-то раз рабкор с профуполномоченным. Рабкор ужасался. — Ведь это же чудовищно, товарищ,— говорил,— да разве можно так учить людей? Ведь это же насмешка! Пёр человек какую-то околесину на экзамене, в ведомости пишет какое-то слово: «Сидараф», корову через ять, и ему выдают удостоверение, что он грамотный! Профуполномоченный растерялся и опечалился. — Так-то оно так… Да ведь что ж делать-то? — Как что делать? — возмутился рабкор — Переучивать их надо заново! — Да ведь что за два месяца сделаешь? — спросил профполномоченный. — Значит, не два, а четыре нужно учить, или шесть, или сколько там нужно. Нельзя же, в самом деле, выпускать людей и морочить им головы, уверяя, что он грамотный, когда он на самом деле как был безграмотный, так и остался! Разве я не верно говорю? — Верно,— слезливо ответил профуполномоченный и скис. Крыть ему было нечем. 1924 |